Выражение политических взглядов в форме мелкого хулиганства
30 октября 2014 года Европейский суд по правам человека вынес решение Швидка (Shvydka) против Украины, №17888/12, в котором признал нарушение статьи 10 Конвенции (свобода выражения мнения) и статьи 2 Протокола №7 (право на обжалование приговоров по уголовным делам во второй инстанции), определив справедливое возмещение в размере 5 000 евро в счет возмещения нематериального вреда Интересы заявительницы в Европейском суде представлял юрист Mr D.O. Ilchenko.
Дело о нарушении свободы выражения мнения в виде демонстрации заявительницей своей политической позиции путем срывания ею ленты с венка, при его возложении к памятнику, с надписью «Президент Украины В.Ф. Янукович», а также о затягивании апелляционного рассмотрения жалобы заявительницы, что делало неэффективным ее рассмотрение в связи с отбыванием на тот момент заявительницей наказания в виде десяти дней административного ареста в полном объеме.
В соответствии с установленной прецедентной практикой Суда, свобода выражения мнения в обеспечение статьи 10 § 1, представляет собой одну из фундаментальных основ демократического общества, одним из основных условий его прогресса и самосовершенствования каждой личности. В соответствии с § 2 она применима не только к «информации» или «идеям», которые благосклонно принимаются или расцениваются как безобидные, но и к тем, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых нет «демократического общества». Кроме того, статья 10 Конвенции защищает не только содержание идей и информации, но также то, в какой форме они передаются (см. Oberschlick v. Austria (no. 1), 23 May 1991, § 57, Series A no. 204, and Women On Waves and Others v. Portugal, no. 31276/05, §§ 29 and 30, 3 February 2009). Свобода выражения мнения может быть сопряжена с ограничениями, которые, однако, должны быть точно истолкованы и их необходимость должна быть убедительно обоснована (см. Stoll v. Switzerland [GC], no. 69698/01, § 101, ECHR 2007-V). Для того чтобы вмешательство было оправданным в контексте статьи 10 Конвенции оно должно быть «предусмотрено законом», преследовать одну или более законных целей, перечисленных в параграфе втором данной статьи, и «быть необходимым в демократическом обществе», что есть соразмерно преследуемой цели (см. Steel and Others v. the United Kingdom, 23 September 1998, § 89, Reports of Judgments and Decisions 1998-VII). При оценке соразмерности вмешательства, характер и тяжесть назначенного наказания являются одними из факторов, которые должны быть приняты во внимание (см. Ceylan v. Turkey [GC], no. 23556/94, § 37, ECHR 1999-IV, Tammer v. Estonia, no. 41205/98, § 69, ECHR 2001-I, and Skałka v. Poland, no. 43425/98, § 38, 27 May 2003). Кроме того, Суд должен рассматривать, тщательно проверяя, частные случаи, когда национальными властями применяются за ненасильственное поведение санкции в виде лишения свободы (см. Taranenko v. Russia, no. 19554/05, § 87, 15 May 2014).
Принимая во внимание поведение заявительницы и его контекст, Суд признает, что своим деянием она стремилась передать свои определенные идеи в отношении президента В.Ф. Януковича к окружающим ее людям. Таким образом, этот акт можно рассматривать как форму выражения политических взглядов. Соответственно, Суд считает, что взыскание, возложенное на заявительницу в виде административного ареста на десять дней, является вмешательством в ее свободу выражения мнения. Суд не разделяет мнения заявительницы, что положения Кодекса об административных правонарушениях касательно мелкого хулиганства не могли быть применены к ее ситуации. Вопрос касается, в частности, оскорбительного поведения нарушающего общественный порядок. По мнению Суда, повреждение заявительницей ленты венка может подпадать под эту категорию. Суд принимает во внимание довольно широкое определение «мелкое хулиганство», интерпретация и практическое осуществление которого может быть открыто для злоупотреблений в отдельных случаях. В данном случае, однако, заявительница прибегла к провокационным жестам, которые могли встревожить или оскорбить некоторых людей, присутствующих при этом. Учитывая поведение заявительницы, и ее оценка национальными судами, Суд признает, что применимое национальное законодательство соответствовало требованиям предсказуемости. Суд пришел к выводу, что в признании заявительницы виновной в мелком хулиганстве и наложение на нее взыскания, предусмотренного соответствующей нормой, соблюдены требования законности. Принимая во внимание вышеизложенные соображения, Суд также считает, что эта мера в отношении заявительницы преследовала законную цель защиты общественного порядка и прав других лиц. Однако предстоит Суду выяснить была ли она «необходимой в демократическом обществе» для достижения этой цели. Как предусмотрено в Кодексе об административных правонарушениях и в дальнейших разъяснениях Пленума Верховного Суда административные правонарушения (то есть, незначительные правонарушения, предусмотренные законодательством Украины) должны наказывается лишением свободы лишь в исключительных случаях. Тем не менее, национальные суды по отношению к заявительнице, шестидесяти трехлетней женщины без судимости, применили самую суровую санкцию за то, что на самом деле представляет собой правонарушение не связанное с насилием или угрозой применения насилия. При этом, национальный суд сослался на отказ заявительницы признать свою вину, тем самым наказав ее нежелание менять свои политические взгляды. Суд не видит никаких оснований для этого, и считает такую меру несоразмерной преследуемой цели. Суд признает нарушение в этом деле нарушение свободы выражения мнения. Таким образом, была нарушена статья 10 Конвенции.
Суд признал в этом деле также нарушение статьи 2 Протокола № 7. Суд отмечает, что Договаривающиеся государства, в принципе, свободны в определении того, как ими осуществляется право предусмотренное в этой статьи (см. Krombach v. France, no. 29731/96, § 96, ECHR 2001-II). Суд далее отмечает, что это положение в основном регулирует процедурные вопросы, такие как доступность суда апелляционной инстанции или объем рассмотрения в апелляционном порядке (см. Pesti and Frodl v. Austria (dec.), nos. 27618/95 and 27619/95, 18 January 2000). Как отмечает Суд в своем прецедентном праве, пересмотр вышестоящим судом обвинительного приговора может касаться как вопросов фактов, так и вопросов права, или только права. Кроме того, Суд считает приемлемым, что в некоторых странах подсудимый, который хочет обжаловать приговор, должен просить разрешения на это. Тем не менее, какие-либо ограничения, содержащиеся в национальном законодательстве о праве на пересмотр в свете этих положений должны рассматривается по аналогии с правом доступа к суду по статье 6 §1 Конвенции, преследовать законную цель, а не нарушать саму сущность этого права (см. Krombach, cited above, § 96; Gurepka v. Ukraine, no. 61406/00, § 59, 6 September 2005; and Galstyan v. Armenia, no. 26986/03, § 125, 15 November 2007).
Принимая во внимание вышеупомянутые аналогии, кажется уместным повторить здесь крепко установившийся принцип Суда о важности права на доступ к суду, с учётом, занимающего значительное место в демократическом обществе, права на справедливое судебное разбирательство (см. irey v. Ireland, 9 October 1979, § 24, Series A no. 32). Там, где существует право на рассмотрение в соответствие со статьей 2 Протокола №7, оно должно быть эффективным в той же мере. Суд отмечает, что данное положение направлено на обеспечение возможности выявить все нарушения в судебном разбирательстве или на стадии вынесения приговора, если они привели к осуждение (см. Rybka v. Ukraine (dec.), no. 10544/03, 17 November 2009). Действительно, вопрос будет рассматриваться в контексте положений Конвенции, если апелляционная инстанция лишена эффективности функции пересмотра судебных процедур (см. mutatis mutandis, Hewitson v. the United Kingdom (dec.), no. 50015/99, 22 October 2002).
Суд установил, что задержка национальных судов в рассмотрении жалобы на особый вид лишения свободы, применённого на ограниченный срок, может вызвать вопросы, связанные с нарушением Конвенции. Суд отмечает, что жалоба заявительницы на решение суда от 30 августа 2011 года, поданная в тот же день, не имеет отлагательного действия, и решение суда было приведено в действие сразу, без промедления. Это было исполнено в соответствии с положениями Кодекса об административных правонарушениях, где предусмотрено незамедлительное исполнение решение суда, если оно касается лишения свободы. Если бы была избрана иная санкция, то решение вступило бы в силу при отсутствии апелляции, в определенный срок, или после оставления в силе данного решения апелляционной инстанцией. В данном деле, однако, пересмотр состоялся после того как задержание, наложенное на заявительницу, закончилось в полном объеме. Суд считает непостижимым, как пересмотр мог эффективно исправить нарушения нижестоящего суда на этом этапе.
Суд принимает во внимание, что если бы апелляционный суд отменил решение суда первой инстанции, то заявительница имела бы право на компенсацию как материального, так и нематериального вреда. Тем не менее, ретроспективное и компенсационное средство не может рассматриваться в качестве замены права на пересмотр, предусмотренного в статье 2 Протокола №7. Придерживаться противного будет противоречить крепко установленному принципу прецедентного права Суда, о том, что Конвенция призвана гарантировать не теоретические и иллюзорные права, но права, которые применимы на практике и эффективны (см. mutatis mutandis, Airey v. Ireland, cited above, § 24, and García Manibardo v. Spain, no. 38695/97, § 43, ECHR 2000-II).
