Александр Владимирович Смирнов против Украины

© Перевод Харковской правозащитной группы

Дело поддерживалось Центром стратегической защиты Харьковской правозащитной группы

Официальное цитирование – Aleksandr Vladimirovich Smirnov v. Ukraine, no. 69250/11, § …, 13 March 2014 

Официальный текст (анг)

 

ПЯТАЯ СЕКЦИЯ

АЛЕКСАНДР ВЛАДИМИРОВИЧ СМИРНОВ ПРОТИВ УКРАИНЫ

(Заявление № 69250/11)

РЕШЕНИЕ

СТРАСБУРГ

13 марта 2014

 

Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в Статье 44 § 2 Конвенции. Может подвергаться редакторской правке.

По делу «Александр Владимирович Смирнов против Украины»,

Европейский Суд по правам человека (Пятая секция), заседая в составе:

Mark Villiger, Председатель,

Angelika Nußberger,

Boštjan M. Zupančič,

Ganna Yudkivska,

Vincent A. De Gaetano,

André Potocki,

Aleš Pejchal, судьи,

и Claudia Westerdiek, секретарь секции,

Рассмотрев дело в закрытом заседании 18 февраля 2014 года,

Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на заявлении (№ 69250/11) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Украины г-ном Александром Владимировичем Смирновым (далее – «заявитель») 24 декабря 2005 года.

2. Заявителю была оказана правовая помощь. Его представлял г-н В. Черников, юрист, практикующий в Москве, а затем г-жа А. Муканова, юрист, практикующий в Харькове. Украинское правительство (далее – «Правительство») представлял его уполномоченный, г-н Н. Кульчицкий.

3. Заявитель утверждал, что условия его содержания в Славяносербской колонии были несовместимы с человеческим достоинством, и что его право на защиту в уголовном судопроизводстве было нарушено.

4. 6 февраля 2012 года Правительство было уведомлено об этом заявлении.

5. Правительству России было предложено представить письменные замечания, в соответствии с § 1 Конвенции статьи 36, но они отказались сделать это.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

6. Заявитель родился в 1981 году и живет в Российской Федерации.

A. Уголовное дело против заявителя

7. 5 декабря 2002 года заявитель был остановлен милицией на автовокзале в Одессе, Украина, и отправлен в приемник-спецраспределитель на том основании, что у него не было при себе документов, удостоверяющих личность.

8. По словам заявителя, он был задержан и содержался поочередно в вышеупомянутом учреждении и изоляторах временного содержания в Каховке, Херсоне и Николаеве до 23 декабря 2002 года; кроме того, он был допрошен без протокола в отношении его предполагаемой причастности к террористической группе и участия в заговоре с целью спровоцировать восстание и восстановить коммунистический режим. В ходе этих допросов заявителя избивали и подвергали пыткам.

9. Согласно материалам дела, 9 декабря 2002 года заявитель был осмотрен Б., врачом Одесского приемника-спецраспределителя, который не нашел у него никаких телесных повреждений. Впоследствии (14 декабря 2002 года) заявитель был перевезен в Каховку и помещен в изолятор временного содержания милиции, где он оставался до 18 декабря 2002 года. В день прибытия заявитель был осмотрен медицинским экспертом С., который не зарегистрировал никаких телесных повреждений и отметил, что заявитель не высказывал никаких жалоб на жестокое обращение.

10. 14 и 15 декабря 2002 года сотрудники милиции Каховки допросили заявителя в качестве свидетеля по неуказанному делу. Во время этого допроса заявитель пояснил сотрудникам милиции, что он является членом российской неправительственной организации З., занимающейся защитой прав политических заключенных и пропагандой коммунистических политических взглядов. Ему и двум другим членам З. было поручено поехать в Украину для распространения их газеты «Совет рабочих депутатов» и других материалов, участия в общественных мероприятиях, организуемых оппозиционными политическими силами в Украине, и установления контактов с местными левыми группами.

11. 17 декабря 2002 года заявитель участвовал в очной ставке с В. С., жителем Каховки, который подтвердил, что он общался с единомышленниками заявителя и получал газету «Совет рабочих депутатов».

12. 23 декабря 2002 года заявитель подал письменное заявление следователю В. К. Службы безопасности Украины (СБУ) в Николаеве, в котором он признался, в частности, что он распространял газету «Совет рабочих депутатов» и другие печатные материалы в Украине, и что он, вместе с двумя другими членами коммунистического движения, членом которого он является, взорвал мусорную урну возле штаб-квартиры СБУ в Киеве в октябре 2002 года.

13. В тот же день заявитель был арестован в Николаеве по подозрению в совершении террористического преступления и впоследствии был заключен под стражу по решению суда. Из протокола задержания, составленного 23 декабря 2002 года, следует, что заявитель, который был уведомлен при аресте о его праве на правовую помощь, выразил желание проконсультироваться с адвокатом до своего первого допроса.

14. Примерно в 12:30 24 декабря 2004 года заявитель подписал два документа, подтверждающие, что он понимает свои права в качестве подозреваемого, а также, что он хочет проконсультироваться с адвокатом. Позднее (около 12:45), заявитель подписал согласие быть допрошенным офицером СБУ без адвоката. В ходе этого допроса заявитель повторил свои прежние заявления и предоставил дополнительные подробности в отношении своего знакомого и встреч с различными активистами коммунистического движения в России и Украине.

15. 26 декабря 2002 года В.В., адвокат, нанятый матерью заявителя, был допущен к делу в качестве его защитника.

16. 29 декабря 2002 года заявитель был обвинен в принадлежности к террористической группе и участии в террористическом акте. На допросе в присутствии В.В., заявитель признал некоторые из предъявленных ему обвинений. В частности, он подтвердил свое участие в коммунистическом движении и оппозиционной политической деятельности, но отрицал участие во взрыве мусорной урны или любой террористической деятельности. Ссылаясь на свое право хранить молчание, заявитель отказался объяснить, почему его показания отличаются от данных им ранее.

17. 30 декабря 2002 года заявитель попросил заменить В.В. на Н.Б., нового адвоката, нанятого его матерью. Это просьба была удовлетворена в тот же день.

18. В феврале 2003 года заявитель был переведен в Одесский изолятор временного содержания №21, так как следствие по делу было передано Одесской СБУ.

19. Весной 2003 года заявитель, с его согласия, несколько раз был допрошен в Одессе в отсутствие Н.Б., который практиковал в Николаеве. Во время допросов заявитель иногда отказывался отвечать на вопросы, ссылаясь на свое право хранить молчание, а в других случаях отвечал на заданные вопросы, подтверждая или изменяя свои предыдущие показания.

20. 27 мая 2003 года расследование было завершено, и заявитель, вместе с десятью другими лицами, принадлежащими к преступной группировке, которая совершила ряд грабежей и других преступлений от имени своей организации с целью восстановления коммунистического режима, предстали перед Одесским областным апелляционным судом (далее – «областной суд»), выступающим в качестве суда первой инстанции.

21. 24 июля 2003 года заявитель и его адвокат Н.Б. письменно подтвердили, что они закончили изучение материалов дела. В тот же день Н.Б. попросил передать дело на дополнительное расследование, утверждая, что был допущен ряд нарушений материальных и процессуальных правовых положений. Он утверждал, в частности, что заявитель был незаконно задержан и подвергся пыткам между 5 и 23 декабря 2002 года с целью получения от него признательных показаний, в нарушение его права на защиту.

22. В тот же день следователь, занимавшийся делом, отказался удовлетворить эту просьбу. Он отметил, в частности, что, как указано в материалах дела, заявитель был арестован только 23 декабря 2002 года, и до этой даты никакие следственные действия с его участием не проводились. Он также не жаловался на жестокое обращение.

23. Судебное разбирательство по делу заявителя началось в сентябре 2003 года.

24. В ходе судебного разбирательства, заявитель признал себя виновным не по всем пунктам обвинения. Он признался, что знал подсудимых как членов про-коммунистической сети и коллег по распространению газеты «Совет рабочих депутатов» и других коммунистических агитационных материалов в Украине. В то же время, он отрицал причастность к вменяемому ему взрыву мусорной урны, а также утверждал, что он ничего не знал об участии подсудимых в какой-либо преступной деятельности. Заявитель также утверждал, что он незаконно содержался под стражей с 5 по 23 декабря 2002 года, и дал ложные признательные показания в результате жестокого обращения со стороны следственных органов. Представители медицинского персонала учреждений лишения свободы, в которых он содержался, отказались регистрировать его телесные повреждения. Он не подавал никаких жалоб в начале расследования, так как опасался репрессий.

25. После смерти Б., одного из сообвиняемых заявителя, во время судебного разбирательства, заявитель и другие подсудимые потребовали провести расследование обстоятельств его смерти, утверждая, что это произошло в результате пыток, и что они также подвергались жестокому обращению во время следствия. Проведя расследование, прокуратура сообщила областному суду, что Б. умер от рака, и что жестокого обращения по отношению к заявителю или другим подсудимым не было.

26. 24 мая 2004 года заявитель подал новую жалобу в Каховскую областную прокуратуру, утверждая, что он подвергался жестокому обращению со стороны сотрудников Каховской милиции в декабре 2002 года.

27. 22 июня 2004 года прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела в связи с утверждениями заявителя. В тексте соответствующего решения, в частности, было отмечено, что опрошенные сотрудники милиции признали, что заявитель содержался под стражей 14-18 декабря 2002 года в качестве арестованного, находящегося под следствием. Тем не менее, эти сотрудники заявили, что они не подвергали его жестокому обращению и не получали от него никаких жалоб, касающихся жестокого обращения со стороны третьих лиц. В решении было также отмечено, что объяснения сотрудников милиции соответствовали пояснениям медицинского эксперта, который осматривал заявителя 14 декабря 2002 года.

28. В неустановленный день Р. Б. был отстранен от дела, и новым адвокатом заявителя была назначена О.К. Заявитель несколько раз жаловался в суд на плохую работу О.К., предлагая назначить на ее место его мать и некоторых других лиц в качестве его представителей защиты. Эти запросы были отклонены судом на основании различных процессуальных положений, и заявителю, в качестве условия для отстранения О.К., было дано указание нанять компетентного профессионального адвоката ей на замену.

29. 19 июля 2004 года областной суд признал заявителя виновным в принадлежности к преступной группировке и участии в заговоре с целью восстановления коммунистического режима в Украине насильственным путем, распространении газеты «Совет рабочих депутатов», в которой пропагандировались идеи такого насильственного восстания, и участии в террористическом акте (вышеупомянутом взрыве мусорной урны). В своем решении суд ссылался на многочисленные доказательства, в том числе показания заявителя, данные 23 и 24 декабря 2002 года. Суд отметил, что эти показания были совместимы с другими доказательствами, и что не было никаких признаков того, что они были получены путем жестокого обращения или иным способом, противоречащим воле заявителя или нарушающим его процессуальные права. Поэтому они имеют больший вес, чем утверждения заявителя в суде. Суд приговорил заявителя к восьми годам лишения свободы, начиная с 5 декабря 2002 года.

30. 7 сентября 2004 года заявитель подал кассационную жалобу в отношении своего осуждения, в котором он повторил заявления, сделанные им в ходе судебного разбирательства, и жаловался, в частности, что его право на защиту было нарушено, и что показания, данные им на стадии расследования в отсутствие адвоката, должны быть исключены из доказательной базы.

31. 26 июля 2005 года заявитель, которого представлял О.Х., новый адвокат, нанятый его матерью, подтвердил свою позицию в устном слушании в Верховном суде.

32. В тот же день Верховный суд отклонил доводы заявителя о нарушении его процессуальных прав, и оставил в силе его осуждение за распространение материалов, пропагандирующих беспорядки, и за участие в террористическом акте. Он также подтвердил приговор заявителя, однако снял с него обвинение в принадлежности к преступному сообществу.

33. Впоследствии, в период между 2003 и 2007 годами, заявитель и его мать неоднократно жаловались в прокуратуру Украины и другие органы власти, что заявитель подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников СБУ и милиции, а также сотрудников российских спецслужб, которые допрашивали его в Украине в отношении преступных деяний, совершенных в России. Попытки заявителя и его матери добиться возбуждения официального уголовного расследования в связи с этими утверждениями были безрезультатными.

B. Содержание заявителя под стражей в Славяносербской колонии

34. В ноябре 2005 года заявитель был переведен в Славяносербскую исправительную колонию № 60 (далее – «Славяносербская колония»), где он отбывал наказание до перевода в другое учреждение в сентябре 2007 года.

1. Физические условия содержания под стражей в Славяносербской колонии

35. По прибытии заявитель был помещен в камеру № 201 в отделении максимально строгого режима.

36. По словам заявителя, условия его содержания под стражей в этой камере были несовместимы с человеческим достоинством. В частности, в камере площадью около тридцати квадратных метров находились от десяти до шестнадцати заключенных, которые оставались там в течение всего дня, за исключением одного часа, выделенного для прогулок во внешнем дворе. Несмотря на общий запрет, многие заключенные курили в камере, которая не была оборудована искусственной вентиляцией. В результате, заявитель страдал от последствий пассивного курения, а администрация отказалась перевести его в другую камеру или установить электрический вентилятор, который его мать предложила предоставить. Открывать окна, чтобы впустить немного свежего воздуха, было проблематично, особенно в зимний период, когда, с учетом плохого отопления, температура в камере опускалась до восьми градусов Цельсия. Кроме того, окна с непрозрачными стеклами с трудом пропускали дневной свет. Искусственное освещение обеспечивалось только двумя слабыми электрическими лампочками, и также было недостаточным. В результате, в камере было очень трудно читать и писать. Питание также было недостаточным. Для поддержки пищевых потребностей заявителя, его мать была вынуждена регулярно присылать ему посылки, содержащие такие основные продукты, как чай, макаронные изделия, крупы и консервы из мяса и овощей. В подтверждение своих утверждений, заявитель представил копии списков продуктов питания, присланных его матерью. Он также представил копии обращений его и его матери в прокуратуру и другие органы власти, в которых они просили перевести заявителя в камеру для некурящих или, по крайней мере, разрешить использование электрического вентилятора. Они также просили рассмотреть их жалобы по другим вопросам, касающимся, в частности, питания, освещения и отопления, и решить эти вопросы.

37. По данным Правительства, условия содержания заявителя под стражей были справедливыми. В частности, камера заявителя, площадью тридцать два квадратных метра, была оборудована для размещения только восьми заключенных, что обеспечивало достаточное личное пространство для каждого заключенного. В камере имелись окна, обеспечивающие доступ дневного света и свежего воздуха. В камере также было электрическое освещение достаточной яркости, а также искусственная вентиляция в санузле. Отопление функционировало должным образом, и температура в камере всегда держалась в интервале между девятнадцатью и двадцатью двумя градусами Цельсия. Курение было разрешено только во дворах, а питание задержанных были достаточным и правильно сбалансированным для удовлетворения их пищевых потребностей. После жалоб заявителя и его матери, прокуратура проинспектировала условия содержания заявителя под стражей и постановила, что они соответствуют действующим национальным нормативным положениям.

2. Медицинская помощь

38. По словам заявителя, во время его содержания под стражей в Славяносербской колонии он был лишен какой-либо медицинской помощи. В частности, в январе 2006 года он просил провести полное медицинское обследование, поскольку испытывал постоянную усталость, периодические боли в области почек, отеки, головные боли и боли в груди. Эта просьба осталась без ответа. В марте 2007 года ему также отказали в лечении хронического кариеса, так как медсанчасти не хватало финансирования для закупки необходимых материалов. И только в мае 2007 года, после того, как его мать купила необходимые материалы за свой счет, заявителю оказали помощь. Кроме того, мать заявителя неоднократно отправляла ему в посылках основные лекарства и расходные материалы, такие как антисептики, активированный уголь, лейкопластырь и витамины, приобретенные за свой счет.

39. По данным Правительства, в Славяносербской колонии заявителю оказывалась надлежащая медицинская помощь. По прибытии заявитель прошел медицинское обследование, а затем проходил такие обследования каждые полгода (весной и осенью). В частности, он проходил обследование 12 ноября 2005 года и 15 марта, 14 апреля и 30 сентября 2006 года. Во время этих обследований заявителю также делали рентген для проверки на туберкулез. В марте 2007 года у заявителя также были взяты анализы крови и мочи для лабораторных исследований. Результаты всех этих обследований показали, что состояние здоровья заявителя было, в общем, удовлетворительным.

40. Правительство также представило записи, в соответствии с которыми в марте 2007 года заявитель был осмотрен стоматологом, который рекомендовал ему несрочное лечение хронического кариеса, и сообщил, что в настоящее время в медсанчасти колонии нет соответствующих материалов. В мае 2007 года, после того как необходимые материалы были куплены матерью заявителя, он получил лечение.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И МЕЖДУНАРОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

41. Соответствующие положения статей 59 и 63 Конституции Украины 1996 года, касающиеся права на правовую помощь и права не свидетельствовать против себя, можно найти в решении от 19 февраля 2009 года по делу Shabelnik v. Ukraine (no. 16404/03, § 25).

42. Соответствующие выдержки из доклада украинскому Правительству о визите в Украину Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) с 9 по 21 октября 2005 года гласят:

«… КПП также рекомендует украинским властям как можно скорее пересмотреть нормы, установленные законодательством в отношении жилого пространства на одного заключенного, так, чтобы они предусматривали не менее 4 м² во всех учреждениях, находящихся в ведении Департамента по вопросам исполнения наказаний…»

ПРАВО

I. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С УСЛОВИЯМИ СОДЕРЖАНИЯ ПОД СТРАЖЕЙ В СЛАВЯНОСЕРБСКОЙ КОЛОНИИ

43. Заявитель жаловался, что условия его содержания в Славяносербской колонии, в том числе физические условия и медицинская помощь, были несовместимы с человеческим достоинством. В этой связи он сослался на статью 3 Конвенции, которая гласит:

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

A. Приемлемость

1. Физические условия содержания под стражей

44. Ссылаясь на свои аргументы относительно фактов (см. пункт 37 выше), Правительство утверждало, что физические условия, в которых заявитель содержался в Славяносербской колонии, были адекватными. Они утверждали, что его жалобы являются туманными, общими и бездоказательными, и должны быть отклонены как явно необоснованные.

45. Заявитель утверждал, что условия его содержания под стражей были несовместимы со статьей 3 Конвенции. Ссылаясь на свои аргументы относительно фактов (см. пункт 36 выше), он утверждал, что он содержался в сильно переполненной камере с плохими отоплением, освещением и вентиляцией, и страдал от недостаточного питания и пассивного курения.

46. Суд повторяет, что в делах, которые касаются условий содержания под стражей, заявители, в принципе, должны представить подробный отчет об обжалуемых фактах, и представить, насколько это возможно, доказательства в поддержку своих жалоб (см. там же, Visloguzov v. Ukraine, no. 32362/02, § 45, 20 May 2010, с дальнейшими ссылками). В то же время, эти дела не поддаются строгому применению принципа affirmanti incumbit probatio (тот, кто утверждает что-либо, должен доказать это утверждение), если информация, способная подтвердить или опровергнуть соответствующие заявления, находится исключительно в распоряжении государства (см., недавно, Aden Ahmedv. Malta, no. 55352/12, § 89, 23 July 2013).

47. Обращаясь к фактам настоящего дела, Суд считает, что заявитель представил достаточно детальное описание своих страданий, связанных, в частности, с отсутствием личного пространства, недостаточной вентиляцией и другими аспектами физических условий его содержания под стражей. Он также представил копии различных документов, включая письма заявителя и его матери, в которых соответствующие вопросы доводились до сведения национальных властей. В свете имеющихся материалов и прецедентной практики Европейского Суда, в которой уже рассматривались подобные вопросы (см., например, Melnik v. Ukraine, no. 72286/01, § 103, 28 March 2006; Iglin v. Ukraine, no. 39908/05, §§ 51-52, 12 January 2012; и Titarenko v. Ukraine, no. 31720/02, § 56, 20 September 2012), Суд считает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Кроме того, Суд отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям.

48. Поэтому Суд отклоняет возражения Правительства и объявляет приемлемой жалобу заявителя в отношении физических условий его содержания под стражей в Славяносербской колонии.

2. Медицинская помощь

49. Правительство утверждало, что жалобы заявителя, касающиеся низкого качества медицинской помощи, являются необоснованными. Что касается задержки в стоматологическом лечении заявителя, он не представил никаких доказательств того, что его страдания в этой связи достигли уровня, достаточного для применения статьи 3. Обследование стоматологом в марте 2007 года показало, что никакой срочности не было. В любом случае, заявитель получил медицинскую помощь в мае 2007 года. Что касается других аспектов его жалобы, нет никаких доказательств, что состояние здоровья заявителя ухудшилось во время его заключения, или что он нуждался в ином контроле или лечении, чем периодические осмотры.

50. Заявитель не согласился. Ссылаясь на свои аргументы относительно фактов (см. пункт 38 выше), он утверждал, что если бы не вмешательство его матери, он был бы лишен самой элементарной стоматологической и другой медицинской помощи, обычно оказываемой бесплатно в Украине лицам, не лишенным свободы. В частности, его общие жалобы на здоровье были безрезультатными. Он также страдал от зубной боли в связи с отсрочкой лечения зубов, и потерял три зуба.

51. Суд повторяет, что при решении вопроса, выполнили ли власти свои обязательства по оказанию медицинской помощи задержанному, находящемуся под их контролем, он должен оценить качество медицинских услуг, оказанных задержанному в свете состояния его здоровья и «практических требований лишения свободы», и определить, был ли уровень оказанной медицинской помощи, в обстоятельствах конкретного дела, совместим с человеческим достоинством задержанного (см., например, Kaverzin v. Ukraine, no. 23893/03, § 138, 15 May 2012, с дальнейшими ссылками). Неоказание надлежащей медицинской помощи задержанному не подпадает под действие статьи 3 за исключением случаев, когда физическому или психическому состоянию задержанного был нанесен фактической вред, или можно было избежать страданий определенной интенсивности, или была создана прямая угроза такого вреда или страданий (см., например, Mikalauskas v. Malta, no. 4458/10, § 63, 23 July 2013).

52. Обращаясь к фактам настоящего дела, Суд отмечает, что администрация колонии не смогла решить проблему хронического кариеса заявителя, пока его мать не купила необходимые материалы (см., с соответствующими изменениями, Farbtuhs v. Latvia, no. 4672/02, § 60, 2 December 2004; Khudobin v. Russia, no. 59696/00, § 87, ECHR 2006 XII (выдержки); и Ukhan v. Ukraine, no. 30628/02, § 82, 18 December 2008). В то же время, материалы дела не свидетельствуют, что это лечение было срочно необходимым. Отмечая в своих аргументах, что он страдал зубной болью, заявитель не представил никаких подробностей, копий соответствующих жалоб на национальном уровне или других соответствующих документов, подтверждающих его заявление, что он потерял три зуба в неуказанный день и при неуказанных обстоятельствах. На основании имеющихся материалов, Суд не может заключить, что два месяца задержки в стоматологическом лечении заявителя привели к страданиям, к которым применима статья 3 Конвенции, или к каким-либо отрицательным последствиям для его будущего здоровья (сравните с Iacov Stanciu v. Romania, no. 35972/05, §§ 183-184, 24 July 2012). Что касается других элементов жалобы заявителя, материалы дела не свидетельствуют о том, что состояние его здоровья ухудшилось во время его содержания под стражей в Славяносербской колонии, или что по причине отсутствия конкретных лекарств, лечения или медицинского контроля он испытывал боль или страдания, достаточные для применения статьи 3 (сравните, например, с Logvinenko v. Ukraine, no. 13448/07, §§ 68-69, 14 October 2010, и Barilo v. Ukraine, no. 9607/06, §§ 69-71, 16 May 2013).

53. Принимая во внимание материалы дела, Суд считает, что заявитель, которому была оказана правовая помощь, не смог сформулировать обоснованную жалобу, что медицинская помощь, оказанная ему в Славяносербской колонии, была несовместима с его человеческим достоинством по смыслу статьи 3 Конвенции.

54. Таким образом, Суд поддерживает возражение Правительства и отклоняет этот аспект жалобы как явно необоснованный по смыслу статьи 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.

B. Существо дела

55. Заявитель утверждал, что физические условия его содержания в Славяносербской колонии были несовместимы с требованиями статьи 3 Конвенции.

56. Правительство не представило никаких замечаний по существу вышеупомянутой жалобы.

57. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции обязывает государство обеспечить, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, совместимыми с уважением к человеческому достоинству, и чтобы способы и методы исполнения меры содержания под стражей не подвергали его страданиям и трудностям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страданий, присущий заключению (см., например, Visloguzov, упомянутое выше, § § 56 и 57 , с дальнейшими ссылками).

58. Суд далее отмечает, что стороны в данном деле представили различные сведения об условиях содержания заявителя под стражей, в частности, о числе заключенных в камере, качестве систем отопления, вентиляции и освещения, и питании. Они также не пришли к согласию относительно того, страдал ли заявитель от пассивного курения в камере. Соответствующие факты не могут быть установлены «вне разумного сомнения» (см., например, Starokadomskiy v. Russia, no. 42239/02, § 39, 31 July 2008), поскольку ни одна из позиций не подтверждается документальными доказательствами.

59. В этих обстоятельствах Суд напоминает, что если только государство-ответчик имеет доступ к документам, способным подтвердить или опровергнуть соответствующие заявления, отказ государства представить убедительные и точные доказательства может привести к признанию обоснованности утверждений заявителя (см., например, Khudoyorov v. Russia, no. 6847/02, §113, ECHR 2005 X (выдержки); Gubin v. Russia, no. 8217/04, §56, 17 June 2010; и Titarenko, упомянутое выше, § 55).

60. Далее Суд отмечает, что в данном деле замечания Правительства, касающиеся условий содержания заявителя под стражей, сформулированы в самых общих чертах и не связаны с основными доводами заявителя. В частности, по словам заявителя, число его сокамерников колебалось от десяти до пятнадцати. Это означает, что на одного заключенного в камере площадью тридцать два квадратных метра приходилось от двух до трех квадратных метров личного пространства, то есть менее четырех квадратных метров – минимума, рекомендованного КПП для многоместных камер (см. пункт 42 выше). Правительство не предоставило никаких данных, опровергающих утверждения заявителя о переполненности, ограничив свои аргументы общим заявлением, что камера была оборудована для размещения только восьми заключенных. Кроме того, они никак не прокомментировали утверждения заявителя о том, что его сокамерники игнорировали запрет на курение в помещении, и не представили никаких доказательств в поддержку своих заявлений, что в камере была надлежащая вентиляция, освещение и отопление, и что питание заключенных было удовлетворительным.

61. Далее Суд отмечает, что заявитель содержался в Славяносербской колонии в течение почти двух лет (с ноября 2005 года по сентябрь 2007 года), и, находясь в отделении максимально строгого режима, оставался в своей камере большую часть времени. Принимая во внимание его утверждения о переполненности, проблемах с вентиляцией, освещением, отоплением и питанием, которые не были опровергнуты Правительством, Суд приходит к выводу, что физические условия содержания заявителя под стражей в течение указанного срока составляли унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 Конвенции.

II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С НАРУШЕНИЕМ ПРАВА НА ЗАЩИТУ

62. Заявитель жаловался, что его право на защиту в уголовном разбирательстве было ограничено, так как он не был представлен должным образом. В частности, он не имел доступа к адвокату в начале расследования. Кроме того, компрометирующие показания, полученные от него в нарушение его права на правовую помощь, были использованы в качестве основания для его осуждения.

63. Заявитель сослался на статью 6 §§ 1 и 3 (с), которая, в частности, гласит:

«1. Каждый… при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое… разбирательство… судом…

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

…

(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия».

64. Суд повторяет, что требования пункта 3 статьи 6 Конвенции следует рассматривать как отдельные аспекты права на справедливое судебное разбирательство, гарантированное пунктом 1 этой статьи, и, таким образом, они должны анализироваться в совокупности (см. Van Geyseghem v. Belgium [GC], no. 26103/95, § 27, ECHR 1999 I). Суд призван изучить вопрос, было ли разбирательство в целом справедливым (см. Balliu v. Albania, no. 74727/01, § 25, 16 June 2005).

A. Приемлемость

65. Правительство не стало комментировать вопрос о приемлемости указанных жалоб.

66. Суд отмечает, что указанная жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи § 3 (а) 35 Конвенции. Кроме того, Суд отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

B. Существо дела

67. Заявитель утверждал, что его право на защиту в уголовном разбирательстве было ограничено. В частности, после ареста 5 декабря 2002 года под надуманным предлогом отсутствия документов, удостоверяющих личность, его подвергли пыткам и принуждали дать признательные показания касательно его участия в пропаганде беспорядков, террористической деятельности и других преступлениях. Он не имел возможности связаться с адвокатом, и его право на правовую помощь не было разъяснено ему при аресте. После получения от него неправдивых признательных показаний 23 декабря 2002 года, следственные органы зарегистрировали его арест и его желание иметь адвоката. Несмотря на это желание, заявителя продолжали допрашивать в отсутствие адвоката до 26 декабря 2002 года. Показания, полученные от него 23 и 24 декабря 2002 года в нарушение его права на правовую помощь, впоследствии стали решающим элементом для его осуждения. Кроме того, заявитель утверждал, что его право на защиту было нарушено во многих других аспектах. В частности, даже после подключения к делу адвоката, многие следственные мероприятия проводились в отсутствие адвоката, а областной суд произвольно отказался признать адвоката, выбранного заявителем, и его мать в качестве его представителей защиты в судебном разбирательстве.

68. Правительство оспорило утверждения заявителя. Они отметили, что 23 декабря 2002 года заявитель был арестован в качестве подозреваемого после того, как он добровольно дал рукописные признательные показания о своем участии в террористическом акте и другой преступной деятельности. До этого времени он допрашивался только в качестве свидетеля, и не давал никаких признательных показаний. При аресте заявитель был надлежащим образом уведомлен о праве на доступ к адвокату и отказался от этого права в письменной форме в отношении его допроса 24 декабря 2002 года. Поэтому не было никакого нарушения гарантий против самооговора в связи с использованием судебными органами признаний заявителя от 23 и 24 декабря 2002 в качестве основания для его осуждения. Кроме того, эти признания были подтверждены другими доказательствами. После того, как заявитель попросил о юридическом представительстве, выбранный им адвокат был допущен к делу. На стадии расследования заявителя представляли выбранные им адвокаты, чьи упущения, если таковые имелись, не могут быть вменены Правительству. Кроме того, каждый раз, когда заявитель оказывался без законного представителя во время допроса или иных следственных действий, его уведомляли, что он не обязан принимать в них участие без добровольного согласия.

69. Европейский Суд повторяет принципы, сформулированные в его прецедентном праве, в соответствии с которыми право каждого обвиняемого в совершении уголовного преступления на эффективную защиту со стороны адвоката, назначенного официально в случае необходимости, хотя и не абсолютное, является одной из фундаментальных характеристик справедливого судебного разбирательства (см. Krombach v. France, no. 29731/96, § 89, ECHR 2001 II). Как правило, доступ к адвокату должен быть обеспечен с первого допроса подозреваемого полицией, если обстоятельства конкретного дела не свидетельствуют о наличии серьезных причин для ограничения этого права (см. Salduz v. Turkey [GC], no. 36391/02, § 55, 27 November 2008). Праву на защиту, в принципе, наносится невосполнимый вред, если компрометирующие заявления, сделанные во время полицейского допроса без доступа к адвокату, используются для вынесения обвинительного приговора (там же). Хотя обвиняемый в уголовном разбирательстве может, при различных обстоятельствах, отказаться от своего права на юридическое представительство, такой отказ не может противоречить важным общественным интересам, должен быть однозначно сформулирован, и должен сопровождаться минимальными гарантиями, соразмерными со значимостью отказа (см., например, Sejdovic v. Italy [GC], no. 56581/00, § 86, ECHR 2006 II).

70. Обращаясь к фактам настоящего дела, Суд отмечает, что в соответствии с официальной информацией, заявитель был арестован как подозреваемый в совершении преступления 23 декабря 2002 года. Однако, как следует из его утверждений, к тому времени он уже находился под стражей в милиции в течение почти трех недель (с 5 декабря 2002 года), и все это время с ним обращались, как с подозреваемым, и допрашивали его именно в таком качестве. Суд отмечает, что эти утверждения соответствуют материалам дела. В частности, следует отметить, что областной суд рассчитывал тюремное заключение заявителя, начиная с 5 декабря 2002 года, таким образом, косвенно признав, что в тот день он уже находился под стражей. Имеются также протоколы допросов заявителя от 14 и 15 декабря 2002 года в отношении его участия в революционном движении, и его очной ставки с другим лицом, связанным с этим движением, от 17 декабря 2002 года (см. пункты 10-11 выше). Следует отметить, что нет никаких доказательств того, что заявитель подвергся жестокому обращению со стороны милиции, и что в тот момент он де-юре допрашивался только в качестве свидетеля. В то же время, в соответствии с объяснениями, данными сотрудниками Каховской милиции, опрошенными в связи с обвинениями в жестоком обращении с заявителем, 14 и 15 декабря 2002 года он действительно находился у них под стражей как «арестованный под следствием» (см. пункт 27 выше).

71. В свете этих документов, и в отсутствие каких-либо встречных доказательств со стороны Правительства, Суд принимает доводы заявителя о том, что на самом деле он был взят под стражу 5 декабря 2002 года, и с того момента считался подозреваемым в совершении преступления. Отсюда следует, что он должен был быть проинформирован о его праве на правовую помощь, и получить доступ к адвокату не позднее его первого допроса после ареста. Согласно фактам дела, власти не предоставили заявителю возможность доступа к адвокату между 5 и 23 декабря 2002 года без веских причин. Из этого следует, что показания, данные заявителем в этот период, были получены в нарушение его права на защиту.

72. Суд далее отмечает, что 23 декабря 2002 года, после регистрации ареста заявителя, он был проинформирован о его праве на правовую помощь и выразил желание быть юридически представленным. Тем не менее, 24 декабря 2002 года заявитель был вновь допрошен без адвоката. Это правда, что заявитель дал письменное согласие на допрос без адвоката. Тем не менее, следует отметить, что он сделал это всего через несколько минут после того, как выразил желание иметь адвоката, и до того, как получил доступ к адвокату (см. пункт 14 выше). Заявитель не объяснил, почему он так быстро изменил свое мнение. В этих обстоятельствах Суд не может принять тот аргумент, что заявитель, который на тот момент находился под стражей в милиции и не консультировался с адвокатом, однозначно отказался от своего права на правовую помощь в отношении допроса 24 декабря 2002 года, в соответствии с требованиями статьи 6 Конвенции. Отсюда следует, что информация, предоставленная им во время данного допроса, также была получена в нарушение его права на защиту.

73. Далее Суд отмечает, что впоследствии заявителю была предоставлена правовая помощь, и он отказался от своих первоначальных показаний. Тем не менее, недостатки, связанные с обеспечением его права на доступ к адвокату в начале расследования, не были исправлены в дальнейшем. В частности, при осуждении заявителя областной суд явно опирался на его признания, сделанные 23 и 24 декабря 2002 года, проигнорировав утверждения заявителя о нарушении его процессуальных прав (см. пункт 29 выше). Верховный Суд Украины также отклонил соответствующие жалобы заявителя, изложенные в апелляции. В этих обстоятельствах Суд считает, что праву заявителя на защиту был нанесен невосполнимый вред.

74. Соответственно, имело место нарушение статьи 6 §§ 1 и 3 (с) Конвенции. В свете этих выводов, нет необходимости рассматривать доводы заявителя, касающиеся других аспектов нарушения его права на защиту.

III. ДРУГИЕ ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

A. Жалобы, поданные г-ном В.В. Черниковым от имени заявителя

75. В период с декабря 2005 года по август 2006 года г-н В. В. Черников, который представлял заявителя на этом этапе разбирательства, подал ряд дополнительных жалоб от его имени в соответствии со статьями 2, 3, 6, 8, 9, 10 и 14 Конвенции.

76. 29 августа 2006 года заявитель, который к тому времени отказался от услуг г-на В. В. Черникова, уведомил Суд о своем желании отозвать все эти жалобы.

77. Учитывая ходатайство заявителя и не найдя особых обстоятельств, касающихся прав человека, как они определены в Конвенции и протоколах к ней, которые требовали бы продолжить рассмотрение вышеупомянутых жалоб в рамках Конвенции, Суд считает, в соответствии со статьей 37 § 1 (а) Конвенции, что эта часть заявления должна быть исключена.

B. Другие жалобы

78. Позднее, в различные дни, заявитель также подавал многочисленные жалобы на нарушения статей 2, 3, 5, 6, 8, 9, 10, 13, 14 и 34 Конвенции в связи с уголовным призводством против него и его содержанием под стражей в различных учреждениях.

79. Рассмотрев эти жалобы в свете всех имеющихся в его распоряжении материалов, Суд считает, что, в той мере, в какой эти вопросы находятся в пределах его компетенции, они не содержат признаков нарушения прав и свобод, изложенных в Конвенции.

80. Следовательно, данная часть жалобы должна быть признана неприемлемой как явно необоснованная, в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.

IV. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

81. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Ущерб

82. Заявитель потребовал выплатить ему 60000 евро (EUR) в качестве компенсации нематериального вреда.

83. Правительство посчитало требования заявителя непомерными и необоснованными.

84. Суд повторяет, что он установил нарушения Конвенции в связи с физическими условиями содержания заявителя под стражей в Славяносербской колонии и нарушением его права на защиту в уголовном судопроизводстве. Принимая решение на справедливой основе, Суд присуждает заявителю 10000 евро в качестве компенсации нематериального вреда.

B. Расходы и издержки

85. Заявитель также требовал выплатить ему 680 EUR в качестве компенсации почтовых расходов на переписку с национальными властями и Судом; EUR 1467 в качестве компенсации расходов, понесенных его матерью в связи с отправкой ему продуктовых и медикаментозных посылок, и EUR 1240 в качестве компенсации расходов на поездки из России в Украину, понесенных его матерью в связи с посещением заявителя в местах лишения свободы и участием в защите его интересов в уголовном производстве, разбирательстве по Конвенции и иных разбирательствах. Он представил копии квитанций и чеков из почтовых отделений, аптек и туристических агентств, а также копии списков продуктов питания, входящих в посылки, которые присылала ему мать.

86. Правительство отметило, что в соответствии с представленными квитанциями и чеками, общая сумма почтовых расходов составила 1520 российских рублей (RUB) и 37,73 украинских гривен (UAH). Они отметили, что они не имеют никаких возражений против возмещения этих сумм. Что касается остальных расходов, неясно, действительно ли они были понесены. В частности, решение матери заявителя присылать ему посылки и посещать его не означает, что заявитель испытывал существенную нехватку лекарств или пищи, или что ее действия были необходимы для устранения нарушений прав заявителя по Конвенции либо предотвращения таких нарушений.

87. В соответствии с прецедентным правом Суда, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той мере, в какой было показано, что они были на самом деле понесены, были обязательными и разумными. В данном деле, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и вышеуказанные критерии, Суд считает разумным присудить заявителю сумму в размере 200 евро в качестве возмещения почтовых расходов.

C. Пеня

88. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на граничной кредитной ставке Европейского Центрального Банка, к которой следует добавить три процентных пункта.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Объявляет жалобы, касающиеся физических условий содержания заявителя под стражей в Славяносербской колонии и нарушения его права на защиту, приемлемыми;

2. Принимает решение исключить жалобы, поданные от имени заявителя г-ном В.В. Черниковым, и объявить оставшуюся часть заявления неприемлемой;

3. Постановляет, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции;

4. Постановляет, что имело место нарушение статьи 6 §§ 1 и 3 (c) Конвенции;

5. Постановляет:

(a) государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трех месяцев с даты, когда судебное решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы, в переводе в национальную валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) EUR 10000 (десять тысяч евро), плюс любые налоги, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации нематериального вреда;

(ii) EUR 200 (двести евро), плюс любые налоги, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации расходов и издержек;

(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная граничной кредитной ставке Европейского Центрального Банка в этот период, плюс три процентных пункта;

6. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя в отношении компенсации.

 

Составлено на английском языке и зарегистрировано в письменном виде 13 марта 2014 года, в соответствии с Правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

 

Claudia Westerdiek Mark Villiger

Секретарь Председатель