Карабет и другие против Украины

© Перевод Центра стратегической защиты

Дело поддерживалось Центром стратегической защиты Харьковской правозащитной группы

Официальное цитирование – Karabet and Others v. Ukraine, nos. 38906/07 and 52025/07, § …, 17 January 2013

Официальный текст (анг)

ПЯТАЯ СЕКЦИЯ

КАРАБЕТ И ДРУГИЕ ПРОТИВ УКРАИНЫ

(Заявления №№ 38906/07 и 52025/07)

РЕШЕНИЕ

СТРАСБУРГ

17 января 2013

Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в Статье 44 § 2 Конвенции. Может подвергаться редакторской правке.

По делу «Карабет и другие против Украины»,
Европейский Суд по правам человека (Пятая секция), заседая Палатой в составе:
Mark Villiger, Председатель,
Angelika Nußberger,
Boštjan M. Zupančič,
Ganna Yudkivska,
André Potocki,
Paul Lemmens,
Aleš Pejchal, судьи,
и Claudia Westerdiek, секретарь секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 11 декабря 2012 года,
Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на двух заявлениях (№№ 38906/07 и 52025/07) против Украины, поданных в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») восемнадцатью гражданами Украины 27 августа 2007 года (первые восемь заявителей – № 38906/07) и 21 ноября 2007 года (остальные десять заявителей – № 52025/07):
– г-н Виталий Николаевич Карабет, первый заявитель (родился в 1981 году, умер в 2011 году),
– г-н Артем Валерьевич Бексяк, второй заявитель (родился в 1986 году),
– г-н Игорь Владимирович Шорбань, третий заявитель (родился в 1987 году),
– г-н Константин Георгиевич Кнышев, четвертый заявитель (родился в 1981 году),
– г-н Александр Анатольевич Колесников, пятый заявитель (родился в 1988 году),
– г-н Юрий Евгеньевич Шмыгленко, шестой заявитель (родился в 1975 году),
– г-н Денис Николаевич Лебедев, седьмой заявитель (родился в 1986 году),
– г-н Игорь Ярославович Шаламай, восьмой заявитель (родился в 1984 году),
– г-н Алексей Владимирович Данилюк, девятый заявитель (родился в 1974 году),
– г-н Анзор Умарханович Товсултанов, десятый заявитель (родился в 1986 году),
– г-н Константин Александрович Ходаковский, одиннадцатый заявитель (родился в 1988 году),
– г-н Михаил Юрьевич Красовский, двенадцатый заявитель (родился в 1984 году),
– г-н Дмитрий Сергеевич Глобенко, тринадцатый заявитель (родился в 1986 году),
– г-н Николай Дмитриевич Климашенко, четырнадцатый заявитель (родился в 1972 году),
– г-н Евгений Леонидович Плохов, пятнадцатый заявитель (родился в 1968 году),
– г-н Александр Станиславович Иванов, шестнадцатый заявитель (родился в 1986 году),
– г-н Валерий Валерьевич Гостковский, семнадцатый заявитель (родился в 1986 году), и
– г-н Максим Сергеевич Баташев, восемнадцатый заявитель (родился в 1986 году).
2. Заявителей, которым была оказана юридическая помощь, представлял г-н А. П. Бущенко, адвокат, практикующий в Харькове. Украинское правительство (далее – «Правительство») представлял его уполномоченный, г-н Назар Кульчицкий.
3. Заявители утверждали, что они подверглись жестокому обращению во время и после обыска и операции по обеспечению безопасности, проведенных в Изяславской тюрьме 22 января 2007 года с привлечением спецподразделений. Они также утверждали, что этот инцидент остался без надлежащего расследования. Наконец, заявители жаловались на потерю тюремной администрацией некоторых принадлежащих им вещей.
4. 21 февраля 2011 года Суд постановил уведомить Правительство об этих заявлениях. Суд также постановил присвоить заявлениям приоритет в соответствии с Правилом 41 Регламента Суда.
5. 19 сентября 2011 года мать первого заявителя, г-жа Елена Ивановна Карабет, сообщила суду, что ее сын умер. Она выразила желание продолжать дело от его имени и уполномочила г-на Бущенко представлять ее интересы в ходе разбирательства в Суде.
6. 20 июня 2011 года Правительство представило свои замечания по заявлениям, посвященные вопросам приемлемости (см. пункты 238-239, 241, 243, 258 и 337 ниже). 3 ноября 2011 года они дополнили эти замечания в свете фактического развития дела (см. пункты 240 и 242-243 ниже).

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

7. Во время рассматриваемых событий заявители отбывали наказание в Изяславской тюрьме № 31 (далее – «Изяславская тюрьма» или «тюрьма»), тюрьме минимальным уровня безопасности, расположенной в Хмельницкой области.

A. Предыстория

1. Голодовка заключенных

8. 14 января 2007 года практически все заключенные Изяславской тюрьмы, а именно одна тысяча сто двадцать один заключенный, включая заявителя, объявили голодовку в знак протеста против условий их содержания, плохого качества пищи и питьевой воды, неудовлетворительной медицинской помощи, произвольных наказаний и безнаказанности администрации, а также отсутствия вознаграждения за их труд. Они требовали увольнения некоторых руководителей тюрьмы.
9. В тот же день тюрьму посетил заместитель главы Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний (далее – «ГДИН»). По его приказу была создана специальная комиссия для проведения расследования жалоб заключенных. Голодовка была прекращена.
10. Однако, 16 января 2007 года заключенные возобновили голодовку на том основании, что администрация сделала ложные заявления в средствах массовой информации, что никаких акций протестов в тюрьме не было. Они потребовали, чтобы журналисты получили доступ в тюрьму, и чтобы о ситуации было сообщено в Генеральную прокуратуру (далее – «ГП») и Уполномоченному Верховной Рады по правам человека (далее – «омбудсмен»).
11. После дальнейших переговоров с комиссией ГДИН и визита представителей омбудсмена в тюрьму 17 января 2007 года, голодовка была прекращена.

2. Подготовка к обыску и операции по обеспечению безопасности

12. 20 января 2007 года заместитель начальника ГДИН приказал главам Житомирского и Хмельницкого областных управлений ГДИН направить в Изяславскую тюрьму спецназ и подразделения быстрого реагирования для оказания ее администрации практической помощи в «стабилизации оперативной обстановки и проведении обысков».
13. В тот же день эти подразделения были направлены в Замкову тюрьму (неподалеку от Изяславской тюрьмы), где они находились в состоянии боевой готовности.
14. 21 января 2007 года глава Хмельницкого областного управления ГДИН утвердил план операции, которая была назначена на следующий день. Она была направлена, в частности, на «обнаружение и изъятие запрещенных предметов…, а также выявление любых признаков подготовки к побегу или иных незаконных действий».
15. Более конкретно, задачи обыска были сформулированы следующим образом:
«1. Обыскать жилое крыло и мастерские… [и] заключенных с целью обнаружения и изъятия запрещенных предметов или товаров, а также выявления любых признаков подготовки к побегу.
2. Принять профилактические меры безопасности для поддержания порядка, а также исследовать – силами тюремной администрации и сотрудников подразделений быстрого реагирования – технические особенности находящихся в зоне риска участков, помещений и объектов, которые потенциально могут использоваться для совершения крупномасштабных правонарушений.
3. Провести практические учения [с тюремным персоналом] в сотрудничестве с подразделениями быстрого реагирования и специального назначения путем проведения обыска территории тюрьмы, заключенных и жилых помещений.
4. Произвести проверку:
– знания общих процедур обыска персоналом [тюрьмы];
– снаряжения поисковых групп;
– организации руководства [тюрьмой] и коммуникаций, а также
– процедур, применяемых администрацией для организации и проведения общего обыска».
16. Обыск должен был проводиться с 8 утра до 5 вечера. Последние тридцать минут были выделены для «бесед с заключенными в отношении их жалоб и претензий к администрации, принятия ответных мер и рассмотрения законных требований заключенных».
17. В тот же день, 21 января 2007 года, глава Хмельницкого областного управления ГДИН назначил исполняющего обязанности начальника Изяславской тюрьмы ответственным за руководство планируемой операцией. Командование группами быстрого реагирования и общий контроль над «законностью и проведением специальных мер по стабилизации оперативной обстановки» в тюрьме было возложено на должностных лиц ГДИН.

B. События в Изяславской тюрьме 22 января 2007 года

1. Официальная версия

18. Согласно докладу от 22 января 2007 года, подписанному двенадцатью должностными лицами ГДИН и Изяславской тюрьмы, в обыске и операции по обеспечению безопасности, которые проводились с 10 утра до 6 вечера, принимали участие восемьдесят шесть сотрудников Изяславской тюрьмы, одиннадцать сотрудников группы быстрого реагирования из Замковой тюрьмы, одиннадцать сотрудников группы быстрого реагирования из Шепетовской тюрьмы, десять сотрудников Хмельницкого СИЗО (далее – «СИЗО») и девятнадцать сотрудников межрегионального специального подразделения ГДИН.
19. В ходе обыска были обнаружены и изъяты два мобильных телефона, ручной инструмент для пирсинга, ножницы, семь лезвий, тридцать четыре металлических прута (найденные в туалете), бутылка клея, инструменты для татуировки, несколько ключей (найденные во дворе), две колоды игральных карт, двенадцать кипятильников, три зажигалки и некоторое количество лекарств.
20. Как отмечается в докладе об обыске, «меры физического воздействия», включая наручники, были применены к восьми заключенным, в том числе к четвертому и восемнадцатому заявителям. Никаких жалоб от заключенных не поступало.
21. После обыска были составлены отдельные доклады в отношении каждого случая, когда применялись сила и наручники. Все эти восемь докладов были сформулированы одинаково. Согласно этим докладам, вышеупомянутые меры были обусловлены «физическим сопротивлением [соответствующего заключенного] сотрудникам, находящимся при исполнении служебных обязанностей, во время обыска».
22. Согласно заключению медицинской экспертизы, подписанному начальником медсанчасти Изяславской тюрьмы, у семерых из этих восьми заключенных были ушибы на ягодицах и/или бедрах. У одного из них имелась рана на брови и ушиб на лопатке.
23. У четвертого заявителя были документально зафиксированы следующие травмы: ушибы на обеих ягодицах размером 3 х 7 см и 3 х 6 см соответственно, и ушиб размером 3 х 6 см на левом бедре.
24. По данным аналогичного заключения в отношении восемнадцатого заявителя, у него были обнаружены два ушиба на левой лопатке и левой ягодице, размером 4 х 8 см и 3 х 7 см соответственно.

2. Версии заявителей

25. В заявлениях содержится описание событий, основанное на утверждениях первого, второго, третьего, четвертого, пятого, шестого, десятого, пятнадцатого, шестнадцатого и восемнадцатого заявителей (см. пункты 26-108 ниже). В обоих заявлениях адвокат заявителей отметил:
«Все заявители в той или иной форме подверглись описанному обращению. Отсутствие упоминаний имен конкретных заявителей не означает, что события не коснулись их лично».

(a) Первый заявитель

26. Утром 22 января 2007 года первый заявитель находился в крыле особого режима (зоне усиленного контроля – ЗУК). В 10 часов утра начальник тюрьмы и несколько сотрудников тюрьмы, вместе с несколькими представителями ГДИН, открыли камеры №№. 2 и 3 и объявили заключенным, что они хотят побеседовать с ними в комнате, обычно используемой для социальной и психологической работы. Заключенные вышли, как были, одетые в майки и тапочки. Как только они заняли свои места, один из чиновников начал речь. Через минуту группа, состоящая примерно из пятидесяти человек, с лицами, закрытыми масками, ворвались в комнату. Они сбили заключенных на пол и начали избивать их дубинками, кулаками и ногами. На одного заключенного приходилось 3-4 нападающих. Избиение продолжалось около пятнадцати минут. Первому заявителю с первого удара выбили передние зубы.
27. Затем на заключенных надели наручники, заведя им руки за спину. Тем, кто кричал, заклеили рот. Их отвели во двор и поставили вдоль стены с широко расставленными ногами. Прибыл тюремный фургон, и заключенных погрузили в него. У многих из них были черепно-мозговые травмы, и у них текла кровь. Будучи в наручниках, они даже не могли стереть кровь.
28. Фургон остановился возле карцера (дисциплинарного изолятора), его дверь была открыта, и в фургон бросили еще нескольких заключенных, также жестоко избитых и в наручниках.
29. Фургон поехал дальше и остановился возле контрольно-пропускного пункта между жилым крылом и мастерскими. Заключенных вывели в санитарную зону. Им пришлось пройти около пятидесяти метров по коридору, между двумя шеренгами сотрудников, которые избивали их ногами и дубинками.
30. В санитарной зоне заключенным было приказано раздеться догола, после чего их снова избивали и словесно унижали. Три-четыре человека в масках обыскали каждого заключенного. Многие заключенные предпочли бросить свою одежду, чтобы избежать непрерывных побоев. Заключенных, полуголых, босых, в тугих наручниках, снова погрузили в тюремный фургон.
31. Некоторое время спустя им приказали выйти из фургона один за другим. Заключенных поставили на колени вдоль стены. Подошел чиновник из департамента ГДИН с личными делами двадцати одного из присутствовавших заключенных и объявил, что они будут переведены в Ровенский СИЗО. Наручники, принадлежавшие спецподразделению, были сняты, и на заявителей надели наручники, принадлежащие службе транспортировки заключенных. Наручники были настолько тугими, что они мешали циркуляции крови и вызывали сильную боль.
32. Тюремный фургон был сильно переполнен. Еще до отъезда многие заключенные потеряли сознание. Фельдшер привел их в сознание с помощью нашатыря.
33. У конвоя была всего одна двухлитровая бутылка воды на всех заключенных. Страдающие от жажды заключенные могли получить только один-два глотка через решетку.
34. Поездка длилась более трех часов.
35. По прибытии в Ровенский СИЗО, заключенных избили еще раз: сначала возле фургона, а затем в кабинете, куда их привели. Наручники были сняты, и первый заявитель увидел, что его руки опухли и посинели. Его избивали примерно шесть-восемь сотрудников, находившихся в комнате. Устав наносить удары руками и ногами, сотрудники положили его на пол лицом вниз, болезненно разведя в стороны его руки и ноги, причем один из них прижимал конечности заявителя к полу. Другие били его дубинками. Кожа первого заявителя на ногах и ягодицах лопалась от ударов. Фельдшер, находившийся в комнате, полил его раны водой.
36. По словам первого заявителя, уровень жестокого обращения, которому подверглись заключенные в Ровенском СИЗО, даже превысил уровень предшествующего жестокого обращения с ними в Изяславской тюрьме.
37. Фельдшер дал подписать первому заявителю пустой бланк с отказом от жалоб, что он и сделал.
38. Описанные события происходили в присутствии начальника Ровенского СИЗО и начальника Ровенского областного управления ГДИН.
39. Заключенных поместили в четыре камеры, по пять человек в каждой.
40. Заключенного О., которого сначала привезли вместе с ними в Ровенский СИЗО, отвезли обратно в Изяславскую тюрьму, так как его должны были освободить через пять дней (см. также пункт 111 ниже).
41. В камере было очень холодно, а у заключенных не было теплой одежды или хотя бы горячей воды для питья.
42. Через несколько дней они получили незначительную часть своих вещей из Изяславской тюрьмы.
43. Первый заявитель, а также другие заключенные, были допрошены прокурором Ровенской прокуратуры. Перед допросом администрация СИЗО предупредила заключенных, чтобы они не подавали никаких жалоб.
44. Прокурор видел травмы заключенных, спросил, избивали ли их, и удовольствовался отрицательным ответом.
45. Заключенных также заставили подписать просьбу об их переводе из Изяславской тюрьмы в любое другое исправительное учреждение задним числом, 21 января 2007 года.
46. В течение недели после прибытия в СИЗО, заключенные подвергались избиениям за малейшие правонарушения или без всяких причин.
47. После этого они им оказали интенсивную медицинскую помощь, чтобы ликвидировать следы жестокого обращения.
48. Заключенные были переведены в различные пенитенциарные учреждения по всей Украине.

(b) Второй заявитель

49. Второй заявитель содержался в блоке № 7. В 10 часов утра его, вместе с восьмым заявителем, вызвали в основной блок тюрьмы.
50. Его описание последующих событий до перевода заключенных в СИЗО аналогично версии первого заявителя (см. пункты 26-48 выше).
51. Кроме того, второй заявитель указал, что их заставили стоять обнаженными вдоль стены с широко расставленными ногами.
52. Он также сообщил, что был свидетелем следующих событий: четвертого, тринадцатого и восемнадцатого заявителей (а также еще одного заключенного), которые находились в санчасти, вытащили из их камер и избили. Затем сотрудники бросили их, одного за другим, в санитарный автомобиль, накрыли одеялом и стали избивать ногами и резиновыми дубинками. После этого заключенных доставили в санитарную зону.
53. Около 5 часов вечера второй заявитель, вместе с некоторыми другими заключенными, был доставлен в Хмельницкий СИЗО. По прибытии туда, их снова избили и отправили в холодную подземную камеру.
54. Заключенные боялись сказать правду прокурору, который допрашивал их 1 февраля 2007 года, поскольку допрос проходил в присутствии представителей администрации СИЗО, которые жестоко обращались с ними. Они также подписали документы о том, что не имеют никаких жалоб.

(c) Третий заявитель

55. Третий заявитель во время рассматриваемых событий находился в крыле особого режима. Вместе с первым заявителем и некоторыми другими заключенными, он был препровожден в отдельную комнату.
56. Его описание событий сходно с описанием первого заявителя. Кроме того, он отметил, что после того, как люди в масках ворвались в комнату, ему нанесли несколько ударов дубинками. Затем несколько сотрудников начали бить его ногами и кулаками, и он потерял сознание. В момент, когда он пришел в себя, несколько сотрудников в масках держали его, а начальник тюрьмы бил его ногами.
57. Третий заявитель подчеркнул, что заключенных, в наручниках, с руками, скованными за спиной, буквально бросали в тюремный фургон и выбрасывали из него. Не имея возможности защитить голову, многие из них получили травмы.
58. Он отказался выполнить приказ стать на колени (см. пункт 31 выше). В результате его снова избили до потери сознания. Во время последующего личного обыска он лежал на полу, не в силах подняться.
59. При погрузке заключенных в фургон, их окружали вооруженные сотрудники с собаками.
60. Из-за тесноты и недостатка свежего воздуха в фургоне, третий заявитель почувствовал трудности с дыханием и попросил, чтобы его выпустили. Это вызвало новое избиение.
61. Третий заявитель находился в группе заключенных, доставленных в Ровенский СИЗО. Его рассказ о событиях в СИЗО созвучен с рассказом первого заявителя (см. пункты 35-46 выше).
62. Он также утверждал, что его жестоко избили до потери сознания. Присутствовавшие сотрудники облили его водой, чтобы привести в чувство.
63. В СИЗО он увидел, что у первого заявителя выбиты передние зубы.
64. В Ровенском СИЗО заключенные были вынуждены спать на бетонном полу в течение двух ночей, прежде чем им выдали матрасы.
65. Через четыре дня после прибытия они получили часть своих вещей из Изяславской тюрьмы. Третий заявитель представил подробный список вещей, которые он не получил. Это список включает, в частности, его обувь и одежду, полотенца, постельное и нижнее белье, а также книги и сигареты.
66. По его словам, у него были многочисленные ушибы и раны на лице, сломан нос и разбита губа. Хотя его травмы были очевидны, прокурор проигнорировал их во время допроса и отговаривал его от подачи жалоб (см. также пункт 133 ниже).
67. Опасаясь за свою жизнь и здоровье, третий заявитель также подписал отказ от любых жалоб.

(d) Четвертый заявитель

68. Четвертый заявитель был активным организатором голодовки заключенных.
69. Поздно вечером 13 января 2007 года он был вызван в основной блок тюрьмы, где начальник тюрьмы, вместе с несколькими другими сотрудниками, угрожал ему, говоря, что в случае голодовки он подвергнется жестокому избиению или изнасилованию группой заключенных.
70. Утром 22 января 2007 года четвертый заявитель, вместе с тринадцатым и восемнадцатым заявителями и еще одним заключенным, находились в санчасти. Четверых из них вызвали в кабинет начальника санчасти, где находилось около двадцати сотрудников тюрьмы.
71. Через несколько минут примерно десять сотрудников в масках ворвались в кабинет, сбили заключенных на пол, надели на них наручники и стали бить их, прижимая их лица к полу. Затем сотрудники бросили заключенных, одного поверх другого, в фургон, и били их ногами около двадцати минут. После этого заключенные были доставлены в жилое крыло, где они вынуждены были пройти между двумя шеренгами сотрудников, которые избивали их дубинками. Четвертый заявитель потерял сознание.
72. Он пришел в сознание во время обыска, который также сопровождался жестоким избиением. По словам четвертого заявителя, в результате избиения у него остался, в частности, шрам на подбородке.
73. В Хмельницком СИЗО, куда четвертый заявитель был доставлен вместе с другими заключенными, их ждала группа быстрого реагирования под руководством представителя Хмельницкого районного управления ГДИН (четвертый заявитель указал его имя).
74. Заключенные прошли «сквозь строй», при этом их избивали с двух сторон. Затем их поместили в камеру.
75. В течение первой недели пребывания в Хмельницком СИЗО, их по три-четыре раза каждый день отводили, по очереди, в кабинет, где их избивали сотрудники группы быстрого реагирования. Сотрудники клали мокрые полотенца на лица заключенных и били их дубинками по различным частям тела. По словам четвертого заявителя, он неоднократно терял сознание.
76. Представители администрации также угрожали подбросить наркотики его родителям во время своего следующего визита к ним, и говорили, что его родителей также бросят в тюрьму.
77. Чувствуя себя физически и эмоционально разбитым, четвертый заявитель отрицал наличие каких-либо жалоб.
78. Во время допроса прокурором 30 января 2007 года он начал описывать факты, но был прерван присутствовавшим там представителем администрации СИЗО. Его вывели в коридор и угрожали избиением. Прокурор проигнорировал просьбу четвертого заявителя о продолжении разговора без должностных лиц СИЗО (см. также пункты 133-134 ниже).
79. На конец марта 2007 года четвертый заявитель не получил из Изяславской тюрьмы ни одной из его личных вещей.

(e) Пятый заявитель

80. Пятый заявитель был одним из заключенных, которые утром 22 января 2007 года были доставлены из крыла особого режима в комнату для социальной и психологической работы. Его рассказ о событиях схож с рассказами первого и третьего заявителей (см. пункты 26-48 и 55-65 выше).
81. Он подчеркнул жестокость избиения заключенных. По его словам, у многих из них были выбиты зубы и сломаны ребра.

(f) Шестой заявитель

82. Около 9 часов утра 22 января 2007 года шестого заявителя вывели из камеры № 10 крыла особого режима. В коридоре около двадцати сотрудников в масках избили его и нескольких других заключенных. Его дальнейший рассказ схож с рассказами первого, третьего и пятого заявителей (см. пункты 26-48, 55-65 и 80-81 выше).

(g) Десятый заявитель

83. Десятый заявитель описал события 22 января 2007 года следующим образом:
«22 января 2007 года в тюрьму пришли сотрудники спецподразделения в масках. Они жестоко избили заключенных и насильно накормили их».
84. Он был переведен в Ровенский СИЗО. Его описание условий содержания и обращения с заключенными аналогично описаниям, данным первым и третьим заявителями (см. пункты 35-46, 61 и 64-65 выше).
85. По утверждению десятого заявителя, прокурор видел их травмы, но проигнорировал их.

(h) Пятнадцатый заявитель

86. Утром 22 января 2007 года пятнадцатый заявитель находился в крыле особого режима. Он дополнил описание событий того дня, данное первым, третьим, пятым и шестым заявителями, указав следующее.
87. После того, как сотрудники спецподразделения ворвались в комнату, где были собраны заключенные, пятнадцатый заявитель был избит тремя сотрудниками. Один сотрудник наступил ему на шею, в то время как он лежал в наручниках на полу, и бил его резиновой дубинкой по голове и лицу. Два других сотрудника били его по почкам. Пятнадцатый заявитель потерял сознание.
88. Он пришел в сознание, когда его тащили к фургону. Он почти ничего не видел из-за окровавленного лица, и не мог вытереть кровь, поскольку его руки были скованы наручниками за спиной.
89. Избиение продолжалось до, во время и после личного обыска заключенных. Начальник тюрьмы ударил пятнадцатого заявителя по затылку с такой силой, что тот ударился о бетонный забор, поранил подбородок и потерял зуб.
90. При транспортировке на заключенных были такие тугие наручники, что была нарушена циркуляция крови в руках.
91. Транспортировка заключенных в Ровенский СИЗО длилась почти четыре часа.
92. В СИЗО заключенные подверглись крайне жестокому обращению. Его описание событий схоже с описанием первого заявителя (см. пункты 35 48 выше).
93. Пятнадцатый заявитель трижды терял сознание, и его приводили в себя, поливая холодной водой.
94. В первые четыре дня своего пребывания в СИЗО бывшие заключенные Изяславской тюрьмы подвергались регулярным избиениям. Все они были вынуждены подписать задним числом просьбы о своем переводе в другие пенитенциарные учреждения и отказы от жалоб.
95. По утверждению пятнадцатого заявителя, его здоровье серьезно ухудшилось в результате жестокого обращения. У него в течение месяца была кровь в моче. У него также было сломано несколько ребер с левой стороны, выбит зуб, и имелись раны на подбородке и брови.
96. На ноябрь 2007 года он не получил никаких личных вещей из Изяславской тюрьмы.

(i) Шестнадцатый заявитель

97. 22 января 2007 года шестнадцатый заявитель содержался в карцере в крыле особого режима.
98. Его описание событий того дня кратко, но созвучно с описанием, данным первым, третьим, пятым, шестым и пятнадцатым заявителями (см. пункты 26-48, 56-67, 80-82 и 86-94 выше).
99. Шестнадцатый заявитель утверждал, в частности, что вместе с некоторыми другими заключенными он был доставлен в административное помещение, где они подверглись жестокому избиению со стороны сотрудников в масках.
100. Затем заключенных заковали в наручники и бросили в фургон.
101. На контрольно-пропускном пункте тюрьмы их обыскали и снова избили.
102. В какой-то момент шестнадцатый заявитель потерял сознание и пришел в себя уже в фургоне.
103. Заключенные были доставлены в Ровенский СИЗО, где жестокое обращение с ними продолжилось. Их вынудили отказаться от любых жалоб.

(j) Восемнадцатый заявитель

104. Утром 22 января 2007 года восемнадцатый заявитель находился в медсанчасти тюрьмы из-за болезни сердца.
105. Как и другие заявители, чьи показания приведены выше, он утверждал, что наблюдал жестокое обращение и подвергся тяжелым побоям.
106. Что касается его лично, он заявил, что у него был сломан нос, он получил серьезную рану на лице, смещение челюсти и ушибы спины.
107. Восемнадцатый заявитель находился в группе заключенных, переведенных в Хмельницкий СИЗО.
108. По его словам, жестокое обращение с ними продолжалось в течение недели, пока они не подписали отказ от любых жалоб и датированные задним числом просьбы об их переводе из Изяславской тюрьмы в другое место.

3. Показания свидетелей

109. Заявители представили Суду расшифровку интервью, взятого национальным телеканалом «1+1» (в конце января или начале февраля 2007 года) у двух бывших заключенных, которые отбывали наказание в Изяславской тюрьме 22 января 2007 и были освобождены вскоре после этого.
110. Г-н Т. заявил, что на момент событий он находился в блоке №7 вместе с некоторыми другими заключенными, включая второго и восьмого заявителей. Утром 22 января 2007 года второго и восьмого заявителей забрали в главный блок. После этого начальник тюрьмы и чиновник из ГДИН пришли в блок и сообщили заключенным, что произошедшее их не касается, и они не должны обращать на это внимание. Что касается заключенных, которых отвели в главный блок, они, по словам чиновников, подстрекали к голодовке и не будут больше содержаться в этой тюрьме. Затем остальных заключенных из блока № 7 отвели на работу в мастерскую, откуда они могли видеть вход в крыло особого режима. Они увидели, как туда вбежали около пятидесяти сотрудников в масках. Внешний вид и снаряжение сотрудников позволяли предположить, что они являются сотрудниками спецподразделения. Через некоторое время сотрудники вытолкали заключенных на улицу или вынесли их на одеялах, продолжая избивать их ногами и дубинками. Затем заключенных бросили в тюремный фургон, некоторых полуодетыми и босиком, и фургон отъехал.
111. Г-н О. описал события 22 января 2007 следующим образом. Он находился в крыле особого режима. Около 11 часов утра пришел начальник тюрьмы и приказал г-ну О. и нескольким других заключенным пройти в комнату, обычно используемую для социальной и психологической работы. В этой комнате чиновник из ГДИН произнес общую речь. Минуты через две в комнату ворвались сотрудники спецподразделения в масках и приказали всем лечь на пол лицом вниз, руки за головой. Последовало массовое избиение. По словам г-на О., он видел, как сотрудники выбили зубы девятому заявителю. Пол и стены комнаты были залиты кровью. Заключенным надели наручники и вытащили их в коридор, где им пришлось пройти между двумя шеренгами сотрудников, наносивших им удары руками и ногами. Затем заключенных погрузили в фургон и отвезли на контрольно-пропускной пункт. Там их отвели в санитарную зону и обыскали, раздев догола. Избиение продолжалось. После обыска, заключенных снова бросили в фургон, с руками в наручниках, и доставлен в Ровенский СИЗО. По прибытии туда их снова избили и заставили подписать отказ от любых жалоб. Г-н О. был освобожден через три дня в связи с полным отбытием наказания.

C. Перевод заключенных в Хмельницкий и Ровенский СИЗО и последующие события

112. Двадцать один заключенный (в том числе второй, четвертый, седьмой, восьмой, тринадцатый, четырнадцатый и восемнадцатый заявители) были доставлены в Хмельницкий СИЗО, а еще двадцать заключенных (включая первого, третьего, пятого, шестого, девятого, десятого, одиннадцатого, двенадцатого, пятнадцатого и шестнадцатого заявителей) были перевезены в Ровенский СИЗО. Никому из заключенных не разрешили взять с собой теплую одежду и другие личные вещи. Семнадцатый заявитель остался в Изяславской тюрьме.
113. 22 января 2007 врач Хмельницкого СИЗО осмотрел вновь прибывших. Экспертиза документально засвидетельствовала отсутствие телесных повреждений у второго, седьмого, восьмого, тринадцатого и четырнадцатого заявителей. Что касается четвертого и восемнадцатого заявителей, врач зарегистрировал те же травмы, что были обнаружены ранее в Изяславской тюрьме (см. пункты 23-24 выше).
114. В материалах дела нет никаких документов, касающихся медицинского освидетельствования заявителей, поступивших в Ровенский СИЗО.
115. 30 января 2007 года ГДИН сообщил администрации Николаевской тюрьмы № 50 и Держивской тюрьмы № 110, что первый, пятый и шестой заявители (наряду с некоторыми другими заключенными) будут переведены в одну из этих двух тюрем из Ровенского СИЗО. Согласно письму, они принимали активное участие в организации массовой голодовки в Изяславской тюрьме. Поэтому администрациям этих тюрем было поручено «обеспечить адекватную индивидуальную профилактическую работу» с этими заключенными и «организовать открытый и скрытый контроль над их поведением, с тем, чтобы не допустить каких-либо нарушений тюремных правил» с их стороны.
116. В начале февраля 2007 года заявители были переведены в различные пенитенциарные учреждения по всей Украине (за исключением семнадцатого заявителя, который продолжал отбывать наказание в Изяславской тюрьме).

D. Официальное дознание ГДИН в связи с голодовкой заключенных

117. 24 января 2007 года ГДИН составил отчет по итогам официального расследования голодовки заключенных в Изяславской тюрьме 14 и 16 января 2007 года. Он пришел к выводу, что инцидент стал возможным благодаря следующим недостаткам и упущениям со стороны тюремной администрации (имена и должности соответствующих должностных лиц были указаны в отчете, но не упомянуты в приведенном ниже переводе):
«1. Неспособность тюремной администрации принять всесторонние меры для соблюдения требований департамента и его областного управления в отношении обеспечения надлежащего контроля над поведением осужденных, соблюдением ими процедуры и условий отбывания наказания, а также [меры] по координации деятельности различных служб.
2. Низкий уровень осведомленности оперативных сотрудников тюрьмы в отношении того, каким образом заключенные объединяются в группы негативной направленности.
3. Снижение контроля над работой сменных дежурных караулов, недостаточный контроль над поведением заключенных, плохая организация и проведение обысков заключенных и помещений, а также недостаточная изоляция заключенных.
4. Неудовлетворительная воспитательная и разъяснительная работа с заключенными и неадекватное ознакомление с их личностями, несбалансированное применение стимулов для заключенных [рост количества дисциплинарных мер на пятьдесят пять процентов в 2006 году по сравнению с 2005 годом, неприменение юридически предусмотренных стимулов для шестидесяти семи процентов заключенных, имеющих на это право: в 2006 году стимулы применялись только десять раз].
5. Неудовлетворительная организация работы в мастерских, отсутствие контроля над соблюдением требований в отношении безопасности и оплаты труда заключенных.
6. Неудовлетворительные санитарно-медицинские условия и материальные условия содержания под стражей.
7. Ослабление требований к тюремным службам в отношении предупреждения подготовки незаконных действий группами заключенных, и неадекватная организация надзора за их поведением.
8. Недостаточная координация и сотрудничество между различными службами тюрьмы касательно профилактических мер в отношении заключенных.
9. Недостаточный контроль и снижение требований областного управления ГДИН к тюремной администрации в сфере поддержания порядка в тюрьме».
118. В целом, ГДИН пришел к выводу, что деятельность администрации Изяславской тюрьмы была направлена на обеспечение законности и порядка в тюрьме, но предпринятые меры оказались недостаточными.
119. В тот же день, 24 января 2007 года, ГДИН издал приказ «О существенных недостатках в работе Изяславской тюрьмы № 31 и дисциплинарной ответственности виновных», которым двадцать четыре должностных лица были привлечены к дисциплинарной ответственности. В частности, два должностных лица получили предупреждение о служебном несоответствии, двое других получили строгий выговор и тринадцать получили обычные выговоры, двое подверглись дисциплинарным санкциям, которые ранее были наложены на них, но приостановлены, а еще двое не были привлечены к дисциплинарной ответственности по причине краткого срока службы.
120. В материалах дела также содержится копия «Выписки из выводов внутреннего расследования голодовки группы заключенных в [Изяславской тюрьме] 14 января 2007 года», изданной в неустановленный день после 24 января 2007 года комиссией ГДИН после ее визита в тюрьму «с целью изучения оперативной и финансовой ситуации в тюрьме, условий содержания в ней, и причин отказа группы заключенных от тюремной пищи» (см. также пункт 9 выше). По заключению комиссии, заключенные объясняли свой отказ от пищи в тюремной столовой (хотя они употребляли собственные продукты, полученные извне) как реакцию на якобы предвзятое отношение администрации, низкое качество питьевой воды, неадекватные материальные и санитарных условия, необоснованное применение дисциплинарных мер в отношении некоторых заключенных, отсутствие вознаграждения за их работу, и неудовлетворительную работу тюремного магазина, в котором продавались просроченные продукты.
121. Комиссия ГДИН пришла к выводу, что главной причиной того, что некоторые заключенные, которых она назвала непокорными, организовали отказ от тюремной пищи, было их намерение добиться увольнения нового руководства Изяславской тюрьмы. Комиссия заявила, что новое руководство тюрьмы пыталось восстановить порядок и дисциплину, ослабленные предыдущей администрацией.
122. Комиссия сообщила, в частности, что принятые меры стабилизировали ситуацию с безопасностью, и что сорок организаторов голодовки были переведены в другие пенитенциарные учреждения.
123. 5 февраля, 10 апреля и 2 мая 2007 года Донецкая НПО «Мемориал» попросила заместителя начальника ГДИН, который посетил Изяславскую тюрьму в январе 2007 года, представить полный отчет о расследовании событий в этой тюрьме. НПО интересовалась, в частности, расследовались ли жалобы заключенных, и если да, то каковы были результаты этого расследования, и как суть этих жалоб (относительно некачественной питьевой воды и пищи в тюрьме, продажи просроченных продуктов в тюремном магазине, и т.д.) могла оправдать проведенный обыск и операцию по обеспечению безопасности. НПО также запросила информацию о конкретных случаях неповиновения заключенных или сопротивления администрации.
124. В письмах от 21 мая и 6 июня 2007 года заместитель начальника ГДИН ответил Донецкому Мемориалу, что все жалобы заключенных были должным образом рассмотрены, однако не предоставил никакой дополнительной информации. Основной причиной того, что некоторые заключенные призывали других отказаться от тюремной пищи, была попытка установить нелегальные каналы торговли в тюрьме и нарушить тюремный режим. Обыск и операция по обеспечению безопасности были тщательно подготовлены и проведены без неоправданного использования силы. Что касается участия гражданского общества и средств массовой информации в процессе расследования, ни одна НПО не просила об этом, в то время как некоторые журналисты получили доступ в тюрьму.

E. Расследование жестокого обращения с заключенными

125. После событий 22 января 2007 года родственники заявителей не имели сведений о местонахождении заявителей и не были допущены к ним.
126. Многие родственники заявителей жаловались в различные инстанции – омбудсмену, в Хмельницкую и Ровенскую областную прокуратуру, администрации Изяславской тюрьмы и в ГДИН – на жестокое обращение с заявителями, их необоснованный перевод в другие пенитенциарные учреждения и потерю личных вещей заявителей. В частности, такие жалобы в органы прокуратуры подавали родственники второго, третьего, четвертого, шестого, восьмого и девятого заявителей.
127. 26 января 2007 НПО Харьковская правозащитная группа (далее – «ХПГ»), написала в Генеральную прокуратуру, что ей стало известно об избиении заключенных в Изяславской тюрьме сотрудниками спецподразделения в масках, и просила провести независимое расследование без участия местных органов прокуратуры. ГП направила эту жалобу в Хмельницкую областную прокуратуру, которая, в свою очередь, передала его на рассмотрение прокурору Шепетовки (город в Хмельницкой области) по надзору за соблюдением законности в исправительных учреждениях (далее – «прокурор Шепетовки»).
128. 29 января 2007 года некоторые СМИ (в частности, национальный телеканал «1+1» и газета «Сегодня») обнародовали информацию о массовом избиении заключенных в Изяславской тюрьме 22 января 2007 года (см. также пункты 109-111 выше).
129. 30 января 2007 года Хмельницкая областная прокуратура допросила второго, четвертого, седьмого, восьмого, тринадцатого, четырнадцатого и восемнадцатого заявителей, которые содержались в то время в Хмельницком СИЗО. Их показания кратко изложены в пунктах 133-135 ниже.
130. В тот же день прокурор Хмельницкой области поручил Хмельницкому областному бюро судебно-медицинской экспертизы провести судебно-медицинскую экспертизу семи заявителей, находящихся под стражей в Хмельницком СИЗО (см. пункт 112 выше). Как отмечалось в приказе, экспертиза требовалась «в связи с расследованием». Вопросы к эксперту были сформулированы следующим образом:
«Имеются ли у осужденных телесные повреждения? Если да, то каковы они, каков их характер, расположение, серьезность, предметы [которыми они были нанесены] и время нанесения?»
131. 1 февраля 2007 года Хмельницкая прокуратура поручила Ровенской областной прокуратуре, ответственной за надзор за соблюдением законности в исправительных учреждениях, допросить двадцать бывших заключенных Изяславской тюрьмы (включая первого, третьего, пятого, шестого, девятого, десятого, одиннадцатого, двенадцатого, пятнадцатого и шестнадцатого заявителей) о событиях 22 января 2007 года с целью проверки утверждений о жестоком обращении с заключенными.
132. 2 февраля 2007 года Ровенская прокуратура выполнила эту просьбу.
133. Письменные объяснения, данные заявителями (за исключением семнадцатого заявителя, который остался в Изяславской тюрьме) Хмельницкой и Ровенской прокуратуре, можно обобщить следующим образом:
– Первый заявитель утверждал, что, хотя в Изяславской тюрьме он несколько раз подвергался дисциплинарным наказаниям, эти санкции, по его мнению, были справедливыми и обоснованными. По его словам, лично он не отказывался от питания в тюремной столовой, и не знал, почему другие заключенные сделали это. Первый заявитель отрицал, что видел и перенес жестокое обращение во время операции 22 января 2007 года. Он заявил, что у него нет претензий к тюремной администрации.
– Второй заявитель объяснил свой отказ от питания в столовой солидарностью с другими заключенными, и заявил, что у него нет никаких жалоб.
– Третий заявитель утверждал, что дисциплинарные меры, которым он несколько раз подвергался в Изяславской тюрьме, были оправданными, и что он также не имеет никаких жалоб.
– Четвертый заявитель объяснил свой отказ от питания в столовой протестом против ненадлежащего обращения с заключенными со стороны администрации, частых избиений и произвольных дисциплинарных санкций. В ответ на вопрос, были ли сотрудники, проводившие обыск, одеты в маски, он ответил, что его заставили лечь на пол лицом вниз, и поэтому не мог ничего видеть. Четвертый заявитель отрицал, что он подвергся или был свидетелем избиения или любых других видов жестокого обращения в ходе обсуждаемой операции. Он заявил, что у него нет жалоб. Когда его спросили о заключении медицинской экспертизы от 22 января 2007, гласящем, что у него имеются некоторые травмы (см. пункты 23 и 113 выше), четвертый заявитель сказал, что он не может дать никаких объяснений по этому поводу.
– Пятый заявитель также считает, что дисциплинарные меры, применявшиеся к нему в Изяславской тюрьме, были заслуженными. Он объяснил свой отказ от питания в столовой тем, что он только что получил продуктовую посылку от родственников. Пятый заявитель утверждал, что ничего не знает о причинах голодовки заключенных и своем участии в ее организации. Кроме того, он отрицал любые обвинения в жестоком обращении и присутствие сотрудников в масках.
– Шестой заявитель отказался давать какие-либо объяснения, ссылаясь на статью 63 Конституции (см. пункт 196 ниже). В то же время он отметил, что у него нет телесных повреждений и жалоб. Он также отказался пройти медицинское обследование. Девятый, одиннадцатый, двенадцатый и пятнадцатый заявители заняли аналогичную позицию.
– Седьмой заявитель утверждал, что его ударили рукой (или ногой – неясно из использованной формулировки) в ходе обыска, но следов не осталось. Он отрицал, что был свидетелем какого-либо жестокого обращения.
– Восьмой заявитель объяснил свой отказ от питания в столовой солидарностью с другими заключенными и заявил, что у него нет никаких жалоб. Аналогичное заявление было сделано восемнадцатым заявителем.
– Десятый и четырнадцатый заявители отрицали любые утверждения о жестоком обращении с заключенными и заявили, что у них нет никаких жалоб.
– Тринадцатый заявитель утверждал, что он отказался от питания в столовой в знак протеста против обысков в жилых помещениях тюрьмы и неудовлетворительного качества питьевой воды. Он также отрицал наличие каких-либо жалоб.
– Шестнадцатый заявитель упомянул некоторые проблемы с корреспонденцией и посылками в Изяславской тюрьме в качестве причины своего участия в голодовке. Как и другие заявители, он заявил, что у него нет никаких жалоб. Он отказался пройти медицинское обследование.
134. В соответствии с утверждениями заявителей в Суде, вышеупомянутые допросы проходили в присутствии представителей администрации СИЗО; при этом им угрожали последующим жестоким обращением. Их видимые повреждения не были приняты во внимание (см. также пункты 44, 66 и 85 выше).
135. Заявители утверждают, что кроме письменного отказа от жалоб, их заставили подписать просьбы о переводе из Изяславской тюрьмы в любые другие исправительные учреждения задним числом, 21 января 2007.
136. 2 февраля 2007 года эксперт Хмельницкого областного бюро судебно-медицинской экспертизы составил одинаково сформулированные заключения в отношении второго, седьмого, восьмого, тринадцатого и четырнадцатого заявителей, которые гласят:
«Обстоятельства дела: не указано в задании.
Обследуемый не указал обстоятельств дела.
Эспертиза
Жалобы: нет.
Объективно: никаких внешних телесных повреждений не обнаружено.
Заключение: 30 января 2007 г. у [фамилия соответствующего заявителя] телесных повреждений обнаружено не было».
Эксперт отметил, что при экспертизе присутствовал начальник медсанчасти СИЗО.
137. По данным обследования четвертого заявителя, у него был обнаружен ушиб 5 х 4 см на левой ягодице, который мог быть нанесен твердым тупым предметом с небольшой площадью поверхности и был получен в результате удара примерно за восемь или девять дней до обследования (проведенного 30 января 2007 года). Эксперт пришел к выводу, что характер и давность ушиба соответствуют утверждению четвертого заявителя, что он получил удар резиновой дубинкой 22 января 2007 года. Другие телесные повреждения не зарегистрированы.
138. Аналогичное заключение в отношении восемнадцатого заявителя гласит, что у него обнаружено единственное телесное повреждение – ушиб размером 4 х 3,5 см на левой ягодице. Он мог быть нанесен во время и при обстоятельствах, описанных восемнадцатым заявителем (удар резиновой дубинкой 22 января 2007 года).
139. В материалах дела нет никаких сведений относительно того, были ли заявители, содержавшиеся в Ровенском СИЗО, также осмотрены судебно-медицинскими экспертами.
140. В конце января и в начале февраля 2007 года органы прокуратуры также допросили должностных лиц, участвовавших в обыске и операции по обеспечению безопасности 22 января 2007 года.
141. Исполняющий обязанности начальника Изяславской тюрьмы и несколько сотрудников спецподразделения и отряда быстрого реагирования заявили, что операция проводилась по утвержденному в установленном порядке плану и в соответствии с законом, без применения насилия (за исключением применения физической силы к восьми заключенным, оказавшим сопротивление).
142. Начальник межрегионального спецподразделения утверждал, что его подчиненные были проинструктированы не брать с собой в тюрьму никаких особых средств сдерживания, и они выполнили это указание. По его словам, обыск проводился спокойно и без применения силы.
143. Руководители групп быстрого реагирования сделали аналогичные заявления.
144. Сотрудники Изяславской тюрьмы, которые были участниками или свидетелями применения силы против четвертого и восемнадцатого заявителей, утверждали, что эти заявители использовали нецензурную брань в отношении тюремной администрации. В результате, против них были применены резиновые дубинки и наручники.
145. 5 февраля 2007 года прокурор Шепетовки возбудил дисциплинарное производство в отношении и.о. начальника Изяславской тюрьмы, который должен был (в соответствии с пунктом 58 Правил внутреннего распорядка учреждений исполнения наказаний, утвержденных Приказом № 275 от 25 декабря 2003 года, см. пункт 200 ниже) уведомить прокурора, осуществляющего надзор за соблюдением законности в исправительных учреждениях, об обыске 22 января 2007 заранее, но не сделал этого. В результате, отсутствовал прокурорский надзор с целью обеспечения законности операции обыска и расследования применения силы и специальных средств пресечения к восьми заключенным (см. пункты 20-24 выше), а также для оценки законности перевода сорока одного заключенного в Хмельницкий и Ровенский СИЗО (см. пункт 112 выше). Приказ был передан в Хмельницкое областное управление ГДИН для привлечения к дисциплинарной ответственности и.о. начальника Изяславской тюрьмы.
146. 7 февраля 2007 г. прокурор Шепетовки принял постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении администрации тюрьмы и других участников событий в Изяславской тюрьме 22 января 2007 года. Как отмечается в постановлении, начало расследования было связано с информацией, распространенной СМИ (в частности, телеканалом «1 +1» и газетой «Сегодня» 29 января 2007 года, см. пункты 109-111 и 128 выше) о массовом избиении заключенных в Изяславской тюрьме во время обыска и операции по обеспечению безопасности 22 января 2007 года. Прокурор сделал вывод, что физическая сила была применена только против восьми заключенных (включая четвертого и восемнадцатого заявителей) в ответ на их сопротивление. Объяснения сотрудников тюрьмы, спецназа и отрядов быстрого реагирования, а также показания самих заключенных подтверждают, что обвинения в массовом избиении являются необоснованными.
147. По словам заявителей, они не были уведомлены об этом постановлении.
148. В письме от 13 марта 2007 года ГП сообщила ХПГ (см. пункт 127 выше), что было проведено тщательное расследование, и что никаких нарушений выявлено не было. Как отмечается в письме, участие специального подразделения и групп быстрого реагирования было обусловлено сложной ситуацией в Изяславской тюрьме, тем фактом, что непокорные заключенные подстрекали других заключенных отказаться от тюремной пищи, проявлениями неповиновения, наглым поведением и сопротивлением попыткам администрации изъять запрещенные предметы. Общий обыск привел к обнаружению и изъятию шестидесяти четырех запрещенных предметов. Сила была применена только к восьми заключенным, и это применение силы было законным. Учитывая переполненность Изяславской тюрьмы, некоторые заключенные были переведены, через Хмельницкий и Ровенский СИЗО, в другие пенитенциарные учреждения.
149. 10 апреля 2007 года ГДИН направил письмо матери второго заявителя, в ответ на ее жалобы на жестокое обращение и его перевод в другую тюрьму, сообщив, что эти жалобы были признаны необоснованными. В письме отмечалось, что второй заявитель имел плохую репутацию и был замечен в подстрекательстве других заключенных к участию в голодовке. Он сам отказался от любых жалоб. Что касается его перевода в другую тюрьму, он был осуществлен в соответствии с законом.
150. 12 апреля 2007 года ХПГ попросила омбудсмена предоставить информацию о визите ее представителей в Изяславскую тюрьму в январе 2007 года.
151. 17 апреля 2007 года мать второго заявителя пожаловалась начальнику Изяславской тюрьмы, что вещи ее сына остались в этой тюрьме после его перевода. Как она выяснила, его сокамерники упаковали вещи, но они, вероятно, были экспроприированы тюремным персоналом. Она представила подробный перечень пропавших вещей.
152. 27 апреля 2007 года начальник Изяславской тюрьмы ответил, что второй заявитель был переведен в другую тюрьму по собственному желанию, и что все его вещи были собраны и отправлены ему. Утверждения, что его имущество забрали сотрудники тюрьмы, были отвергнуты как необоснованные.
153. 27 апреля 2007 года служба Уполномоченного по правам человека ответила ХПГ, что она не обязана информировать о текущих расследованиях.
154. Согласно информационной записке, выданной ГДИН в неопределенный день после 3 января 2007 года, Хмельницким областным управлением ГДИН были зарегистрированы следующие жалобы, связанные с потерей личных вещей заключенных в Изяславской тюрьме: жалобы от родственников второго, третьего, четвертого, пятого и шестого заявители. Никаких других жалоб не поступило.
155. Согласно информационной записке, выданной хозчастью Изяславской тюрьмы в неустановленный день после 22 января 2007 года, на тюремном складе не было никаких вещей, принадлежащих первому, третьему, пятому, седьмому, восьмому, девятому, двенадцатому, тринадцатому, шестнадцатому, семнадцатому и восемнадцатому заявителям.
156. 30 апреля, 4 и 11 мая 2007 года Хмельницкое областное управление ГДИН объявило, что оно завершило расследование жалоб шестого, второго и третьего заявителей, соответственно (поданных в неуказанный день), в отношении событий 22 января 2007 года. Эти отчеты ссылались на решение прокуратуры от 7 февраля 2007 года (см. пункт 146 выше) и были одобрены должностными лицами ГДИН, непосредственно участвовавшими в организации и осуществлении данной операции (см. пункт 17 выше).
157. 4 мая 2007 года прокурор Ровно сообщил матери девятого заявителя, в ответ на ее жалобу, что ее сын был переведен в Ровенский СИЗО вместе с двадцатью другими заключенными, что это было следствием его сопротивления законным требованиям администрации тюрьмы и массовой голодовки. Прокурор отметил, что девятый заявитель отказался давать какие-либо показания, ссылаясь на статью 63 Конституции. Он и другие вновь прибывшие были осмотрены врачом в СИЗО, и врач не зарегистрировал никаких телесных повреждений или жалоб на здоровье.
158. 7 мая 2007 года матери второго и третьего заявителей подали повторную жалобу в ГП в отношении избиения их сыновей и потери имущества. Они также отметили, что их предыдущие жалобы были направлены в ГДИН и отклонены должностными лицами, которые принимали непосредственное участие в обжалуемых событиях.
159. 17 мая 2007 года Хмельницкое областное управление ГДИН доложило о завершении расследования жалобы матери четвертого заявителя о потере его имущества и денег. Районное управление постановило, что четвертый заявитель получил свои личные вещи в полном объеме после его перевода в другую тюрьму, и что он сам снял деньги со своего личного счета (200 украинских гривен, что эквивалентно примерно 30 евро). Соответственно, жалоба была отклонена как необоснованная. Доклад был подписан одним из должностных лиц Департамента, участвовавших в организации операции в Изяславской тюрьме (см. пункт 17 выше).
160. 22 мая 2007 года Хмельницкий прокурор уведомил шестого заявителя о результатах расследования его жалобы на то, что его личные вещи были потеряны или уничтожены. Расследование показало, что все его вещи были отправлены в Ровенский СИЗО после его перевода туда.
161. 30 мая 2007 года Хмельницкое областное управление ГДИН заявило, что оно завершило расследование жалобы матери четвертого заявителя в отношении жестокого обращения в ходе обыска. Опираясь на постановление прокуратуры от 7 февраля 2007 года (см. пункт 146 выше), расследование пришло к выводу, что сила была применена к четвертому заявителю законно. Что касается жалобы относительно условий содержания в Изяславской тюрьме, эти условия были признаны соответствующими требованиям закона. Доклад о расследовании был подписан одним из должностных лиц Департамента, участвовавших в организации обыска в Изяславской тюрьме (см. пункт 17 выше).
162. 31 мая 2007 года Хмельницкий прокурор также сообщил матерям третьего, четвертого и девятого заявителей, что их жалобы были рассмотрены и отклонены как необоснованные.
163. 5 июля 2007 года шестой заявитель нанес себе ранение металлической вешалкой в знак протеста против неудовлетворительного расследования событий в Изяславской тюрьме 22 января 2007 года.
164. 6 июля 2007 года ГП, сославшись на постановление от 7 февраля 2007 года, сообщил матерям второго и восьмого заявителей, что обвинения в жестоком обращении с их сыновьями являются беспочвенными. Что касается условий их содержания под стражей, прокуратура уже занялась этим вопросом, и тюремная администрация приняла меры для улучшения ситуации.
165. 10 июля 2007 года Львовская областная прокуратура (которая была привлечена к разбирательству после перевода шестого заявителя в пенитенциарное учреждение в Львовской области) допросила шестого заявителя в отношении его членовредительства 5 июля 2007 года и его предполагаемого избиения 22 января 2007 года.
166. 11 июля 2007 года прокурор также допросил пятого заявителя в рамках расследования членовредительства шестого заявителя и предполагаемого жестокого обращения с заключенными в Изяславской тюрьме. Пятый заявитель утверждал, что 22 января 2007 года он был избит дубинками.
167. 18 июля 2007 года Хмельницкое областное управление ГДИН заявило, что оно завершило расследование жалобы пятого заявителя в отношении жестокого обращения с ним и другими заключенными. Жалоба была отклонена как необоснованная, с ссылкой на постановление прокуратуры от 7 февраля 2007 года. Тот же вывод был сделан в отношении жалобы пятого заявителя о потере его имущества после его перевода из Изяславской тюрьмы. Доклад о расследовании был подписан одним из должностных лиц Департамента, участвовавших в обыске в Изяславской тюрьме (см. пункт 17 выше).
168. 30 июля 2007 года шестой заявитель заявил во время допроса прокурором Шепетовки, что он и другие заключенные, включая первого и пятого заявителей, были избиты во время обыска 22 января 2007 года.
169. 31 июля 2007 года пятый заявитель повторно заявил органам прокуратуры об избиении заключенных, включая его самого, в ходе обыска 22 января 2007 года и после него.
170. В августе 2007 года прокурор Шепетовки также допросил представителей администрации Изяславской тюрьмы и некоторых заключенных о событиях 22 января 2007 года; все они отрицали, что имели место какие-либо факты жестокого обращения.
171. 29 августа 2007 года прокурор Шепетовки вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников Изяславской тюрьмы, сотрудников спецподразделения Житомирского областного управления ГДИН и сотрудников групп быстрого реагирования из Замковой тюрьмы, Шепетовской тюрьмы и Хмельницкого СИЗО за отсутствием в их действиях состава преступления. Постановление было вынесено по результатам расследования жалоб шестого заявителя в связи с событиями 22 января 2007 года. Прокурор отметил, что 19 января 2007 года шестой заявитель был помещен в одиночную камеру на три месяца «за сопротивление администрации и подстрекательство заключенных к совершению противоправных действий». Во время обыска сила к нему не применялась, что подтверждается письменными показаниями должностных лиц и заключенных. Кроме того, 7 февраля 2007 года прокуратура уже отказала в возбуждении уголовного дела по данному вопросу.
172. 3 сентября 2007 года Хмельницкий прокурор отменил постановление от 29 августа 2007 как преждевременное и не основанное на всестороннем расследовании. Он отметил, в частности, что не все заключенные, участвовавшие в событиях, были допрошены. Кроме того, аналогичные утверждения пятого заявителя остались непроверенными.
173. 10 сентября 2007 года Шепетовский прокурор снова отказал в возбуждении уголовного дела в отношении тюремной администрации и сотрудников специальных подразделений, участвовавших в операции в Изяславской тюрьме.
174. 26 января 2008 года десятый заявитель подал в ГП жалобу в отношении массового избиения заключенных в Изяславской тюрьме сотрудниками спецподразделения в масках 22 января 2007 года, а также в отношении поспешного перевода заключенных в СИЗО без каких-либо личных вещей. Он утверждал, что все его предыдущие показания были даны под давлением и не должны приниматься во внимание. Десятый заявитель также отметил, что после его перевода в Первомайскую тюрьму № 117, он содержался, якобы без всяких оснований, в одиночной камере в течение трех месяцев.
175. 14 мая 2008 года Хмельницкой прокурор, которому были переданы эти жалобы, ответил десятому заявителю, что его жалобы уже были отклонены как необоснованные постановлением прокуратуры от 7 февраля 2007 года (см. пункт 146 выше). Прокурор предложил десятому заявителю оспорить это решение, если он хочет.
176. 16 июля 2008 года адвокат шестого заявителя (г-н Бущенко, который также представлял заявителей в Суде) обжаловал отказ от 7 февраля 2007 года в городской суд Шепетовки (далее – «Шепетовский суд»). Он утверждал, что шестой заявитель был в числе заключенных, которые подверглись избиению в Изяславской тюрьме 22 января 2007 года. По его словам, шестой заявитель получил копию постановления от 7 февраля 2007 только 11 июля 2008 года. Адвокат утверждал, что прокуратуру Шепетовки нельзя считать независимым и беспристрастным органом, поскольку, в соответствии с пунктом 58 Правил внутреннего распорядка учреждений исполнения наказаний, утвержденных Приказом № 275 от 25 декабря 2003 года (см. пункт 200 ниже), прокуратура должна была быть заранее уведомлена об обыске 22 января 2007 года и контролировать его. Адвокат также заявил, что расследование было поверхностным. Он отметил, в частности, что первый, третий, четвертый, десятый, шестнадцатый и восемнадцатый заявители также жаловались в различные инстанции на массовое избиение 22 января 2007 года, но их жалобы, как и жалобы шестого заявителя, остались без должного внимания. Он также утверждал, что оспариваемое постановление от 7 февраля 2007 основывалось на показаниях заключенных, от которых они позднее отказались, так как эти показания были получены под принуждением (например, показания десятого заявителя). Органы прокуратуры не смогли обеспечить безопасность заключенных, которых продолжали запугивать и подвергать жестокому обращению после событий 22 января 2007 года. Он отметил, что четвертый заявитель был так напуган, что отрицал любое применение к нему силы, хотя в материалах дела имелось медицинское заключение, свидетельствующее об обратном. Следствие не рассмотрело предполагаемое жестокое обращение со всеми заключенными, включая первого, третьего, четвертого, десятого, шестнадцатого и восемнадцатого заявителей, которые также предъявили аналогичные жалобы.
177. 24 июля 2008 года Шепетовский суд постановил, что эта жалоба должна быть оставлена без рассмотрения, так как она была подана на русском языке, и фактически к ней прилагались не все перечисленные приложения.
178. 29 августа 2008 года Хмельницкий областной апелляционный суд (далее – «Апелляционный суд») отменил постановление от 24 июля 2008 года как принятое с превышением полномочий суда первой инстанции в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом.
179. 30 декабря 2008 года Шепетовский суд отклонил жалобу, поданную адвокатом шестого заявителя, и оставил в силе оспариваемое постановление от 7 февраля 2007 года. Суд отклонил как необоснованные аргументы адвоката о том, что прокуратура не обеспечила безопасность заключенных, которых запугивали и отговаривали от подачи жалоб, но которые впоследствии жаловались в различные инстанции. В частности, адвокат ссылался на первого, третьего, четвертого, шестого, десятого, шестнадцатого и восемнадцатого заявителей. Суд пришел к выводу, что жалобы были расследованы должным образом, и что они были справедливо отклонены как необоснованные. Суд также сослался на постановление прокурора Шепетовки от 29 августа 2007 года (см. пункт 171 выше).
180. 16 марта 2009 года Апелляционный суд оставил в силе это решение.
181. 22 декабря 2009 года Верховный Суд отменил постановление от 16 марта 2009 года на том основании, что оно было принято в результате слушания в отсутствие адвоката шестого заявителя.
182. 24 марта 2010 года Апелляционный суд отменил решение от 30 декабря 2008 года в связи с отсутствием адекватной мотивировки. Он направил дело обратно в Шепетовский суд.
183. 14 октября 2010 года Шепетовский суд отклонил жалобу адвоката шестого заявителя как необоснованную. Он отметил, что жалобы на жестокое обращение не были подтверждены доказательствами. В любом случае, имело место тщательное расследование этого вопроса.
184. Адвокат шестого заявителя подал апелляцию. Он утверждал, в частности, что в ходе расследования были допрошены не все жертвы предполагаемого жестокого обращения. Кроме того, суд первой инстанции выборочно опирался на показания заключенных, отрицавших жестокое обращение, игнорируя многочисленные свидетельские показания в поддержку этого утверждения. Так, жалобы шестого заявителя подтверждались подробными отчетами о событиях первого, третьего, четвертого, шестнадцатого и восемнадцатого заявителей, чьи письменные заявления имелись в материалах дела, но остались без оценки. Заявления о том, что заключенных запугивали, также не были рассмотрены. Не было предпринято попыток выяснить, действительно ли заключенные, получившие телесные повреждения согласно официальным отчетам, оказывали какое-либо сопротивление властям, как указано в этих отчетах. По данным доклада об обыске, у этих лиц не было обнаружено запрещенных предметов. Таким образом, у них не было никаких видимых причин оказывать какое-либо сопротивление. Кроме того, хотя было признано, что некоторые заключенные получили телесные повреждения, информация в официальных отчетах о применении физической силы и характере телесных повреждений является несогласованной. Так, например, согласно сведениям в отношении четвертого и восемнадцатого заявителей, к ним была применена физическая сила и наручники. В то же время, медицинская экспертиза отметила, что у четвертого заявителя были ушибы на правой и левой ягодицах и на одном бедре; у восемнадцатого заявителя имелись ушибы на левой лопатке и левой ягодице. Характер примененной физической силы не был проанализирован. Наконец, адвокат утверждал, что суд проигнорировал тот факт, что органы прокуратуры опирались исключительно на документы, предоставленные тюремной администрацией.
185. 15 декабря 2010 года Апелляционный суд отменил постановление от 14 октября 2010 года и направил дело в суд первой инстанции для повторного рассмотрения. Он отметил, что, согласно протоколу судебного заседания, Шепетовский суд принял решение 13 октября, но по неизвестным причинам оно было датировано 14 октября 2010 года. Кроме того, постановление от 7 февраля 2007 года не касалось непосредственно интересов шестого заявителя, чьи жалобы были позднее рассмотрены органами прокуратуры и отклонены 29 августа 2007 года. Это последнее постановление не было должным образом рассмотрено судом. Апелляционный суд также отметил некоторые нарушения и несоответствия в материалах дела. Кроме того, он постановил, что суд первой инстанции действовал в нарушение закона, заслушав дело в отсутствие шестого заявителя и его адвоката. В целом, было решено, что, в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством, необходимо повторное рассмотрение дела.
186. 29 марта 2011 года Шепетовский суд снова отклонил жалобу шестого заявителя. Суд отметил, что оспариваемое постановление от 7 февраля 2007 года не касается непосредственно его интересов, и что его жалоба была отдельно рассмотрена органами прокуратуры. В результате, 10 сентября 2007 года прокурор Шепетовки отказал в возбуждении уголовного дела по данному вопросу (см. пункт 173 выше). Копия этого постановления была направлена начальнику Держивской тюрьмы, куда был переведен шестой заявитель. Шестой заявитель не обжаловал этот отказ.
187. Шестой заявитель подал апелляцию. Он утверждал, что он был одной из жертв массового избиения в Изяславской тюрьме 22 января 2007 года. Соответственно, он считает, что постановление прокуратуры от 7 февраля 2007 года непосредственно касается его интересов. Что касается постановления от 10 сентября 2007, на которое сослался суд первой инстанции, ни шестой заявитель, ни его адвокат не были уведомлены об этом постановлении, и узнали о его существовании только в ходе последнего разбирательства.
188. 25 мая 2011 года Апелляционный суд частично удовлетворил апелляцию шестого заявителя и отменил решение от 29 марта 2011 года. В то же время, он прекратил разбирательство на том основании, что 10 сентября 2007 года органами прокуратуры было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту, который не был обжалован шестым заявителем. Он отметил, что копия вышеупомянутого постановления была направлена начальнику Держивской тюрьмы.
189. 8 июня 2011 года шестой заявитель обжаловал решение от 10 сентября 2007 года в Шепетовский суд.
190. 8 июля 2011 года Шепетовский суд отменил оспариваемое решение, принял его жалобу, и постановил провести дополнительное расследование.
191. 2 августа 2011 года должностное лицо прокуратуры Шепетовки вновь отказало в возбуждении уголовного дела в отношении администрации Изяславской тюрьмы, сотрудников специальных подразделений и подразделений быстрого реагирования «за отсутствием в их действиях состава преступления». Шестой заявитель обжаловал это решение в Шепетовский суд.
192. 20 сентября 2011 года другое должностное лицо прокуратуры Шепетовки отменило постановление от 2 августа 2011 как основанное на неполном расследовании.
193. 22 сентября 2011 года Шепетовский суд прекратил рассмотрение жалобы шестого заявителя, так как оспариваемое постановление от 2 августа 2011 к тому времени уже было отменено.
194. 20 декабря 2011 года Высший специализированный суд по гражданским и уголовным делам отменил постановление Апелляционного суда от 25 мая 2011 года (см. пункт 188 выше) и направил дело на повторное апелляционное рассмотрение. Он подверг критике мотивацию апелляционного суда за чрезмерную обобщенность и отсутствие адекватной правовой базы.
195. Стороны не предоставили Суду никакой информации о дальнейшем ходе судебного разбирательства.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

A. Конституция Украины 1996 года

196. Соответствующие положения Конституции гласят:
Статья 3
«Человек, его жизнь и здоровье, честь и достоинство, неприкосновенность и безопасность признаются в Украине наивысшей социальной ценностью.
Права и свободы человека и их гарантии определяют содержание и направленность деятельности государства. Государство отвечает перед человеком за свою деятельность. Утверждение и обеспечение прав и свобод человека является главной обязанностью государства».
Статья 28
« Каждый имеет право на уважение его достоинства.
Никто не может быть подвергнут пыткам, жестокому, нечеловеческому или унижающему его достоинство обращению либо наказанию…»
Статья 63
«Лицо не несет ответственности за отказ давать показания или объяснения в отношении себя…
… Осужденный пользуется всеми правами человека и гражданина, за исключением ограничений, определенных законом и установленных приговором суда».

B. Уголовно-исполнительный кодекс 2003 года

197. В статье 18 перечислены типы существующих учреждений исполнения наказаний. Лица, осужденные впервые за халатность, преступления незначительной или средней тяжести, отбывают наказание в учреждениях минимального уровня безопасности.
198. Статья 106 устанавливает правила, регулирующие применение силы в тюрьмах. Сотрудники тюрьмы имеют применять силу для пресечения физического сопротивления, насилия, буйства и противодействия законным требованиям тюремной администрации, или для предотвращения причинения заключенными вреда себе или окружающим. Если позволяют обстоятельства, применению силы должно предшествовать предупреждение. Если применения силы нельзя избежать, оно не должно превышать уровень, необходимый для выполнения сотрудниками их обязанностей, причинять как можно меньше телесных повреждений, и сопровождаться немедленным оказанием медицинской помощи в случае необходимости. О любом применении силы должно быть немедленно сообщено начальнику тюрьмы.

C. Уголовно-процессуальный кодекс 1960 года

199. Соответствующие положения, касающиеся обязательств по расследованию преступлений можно найти в судебном решении по делу Davydov and Others v. Ukraine (nos. 17674/02 and 39081/02, § 112, 1 July 2010).

D. Правила внутреннего распорядка учреждений исполнения наказаний, утвержденные Приказом № 275 Государственного Департамента по вопросам исполнения наказаний от 25 декабря 2003 года

200. Пункт 58 Правил внутреннего распорядка предусматривает возможность привлечения специальных подразделений ГДИН и сил из других исправительных учреждений к участию в проведении обысков и операций по обеспечению безопасности. Требуется предварительное уведомление прокурора, осуществляющего надзор за соблюдением законов в исправительных учреждениях, и контроль с его стороны.
201. Раздел XII «Основания для применения мер физического воздействия, специальных средств и средств сдерживания» гласит, в частности:
59. Применение физической силы и специальных средств сдерживания
«Персонал учреждения исполнения наказаний имеет право применять меры физического воздействия, включая приемы рукопашного боя, для пресечения правонарушений со стороны осужденных и преодоления противодействия законным требованиям администрации учреждений исполнения наказаний, если другие способы не обеспечивают исполнения возложенных на них обязанностей.
Вид специального средства, время и интенсивность его применения определяются с учетом обстановки, характера правонарушения и личности правонарушителя.
Применению силы и специальных средств должно предшествовать предупреждение о намерении их использовать, если позволяют обстоятельства, за исключением необходимости отражения внезапного нападения на персонал учреждения исполнения наказаний или освобождения заложников. Предупреждение может быть осуществлено голосом, при значительном удалении или обращении к большой группе людей – через громкоговорящие установки, мегафоны, и в любом случае желательно на родном языке лиц, против которых эти средства будут применяться.
Каждый случай применения наручников, смирительной рубашки, специальных средств и огнестрельного оружия в обязательном порядке фиксируется в журнале рапортов приема-сдачи дежурств».
60. Порядок и основания применения наручников
«Наручники применяются к осужденным по распоряжению начальника учреждения или его заместителей.
Наручники к осужденным применяются в случае:
(а) оказания физического сопротивления личному составу дежурной смены, конвоя, администрации учреждения или при проявлениях буйства;
(б) отказа следовать в ДИЗО, ПКТ, ОК или карцер;
(в) попытки самоубийства, членовредительства или нападения на осужденных или других лиц;
(г) конвоирования после задержания осужденного, совершившего побег.
Наручники применяются к осужденным в положении «руки за спиной».
Каждые два часа осуществляется проверка состояния здоровья осужденных, к которым применены наручники.
Наручники снимаются по приказу лиц, которые отдали распоряжение об их применение, или по приказу вышестоящего начальника.
О применении наручников составляется акт.
Лица, допустившие необоснованное применение наручников, несут за это ответственность».
61. Порядок и основания применения слезоточивых веществ, резиновых дубинок и физической силы
«Личный состав учреждения имеет право самостоятельно применять слезоточивые вещества, резиновые дубинки и физическую силу в случае:
(а) защиты персонала учреждения и самозащиты от нападения и других действий, которые создают угрозу их жизни или здоровью
(б) пресечения массовых беспорядков и группового неповиновения со стороны осужденных;
(в) отражения нападения на здания, помещения, сооружения и транспортные средства учреждения, или освобождения их в случае захвата;
(г) задержания или доставки осужденных, совершивших грубые нарушения режима содержания, в ДИЗО, ПКТ, ОК или карцер, если они оказывают сопротивление личному составу дежурной смены или если есть основания предполагать, что они могут причинить вред окружающим или себе;
(д) пресечения сопротивления личному составу дежурной смены, конвою, администрации учреждения;
(е) задержания осужденных, совершивших побег из мест лишения свободы;
(ж) освобождения заложников.
О применении слезоточивых веществ, резиновых дубинок и физической силы персонал составляет рапорт, который рассматривается начальником учреждения или лицом, исполняющим его обязанности, регистрируется в специальном журнале и приобщается к личному делу осужденного…
Запрещается нанесение ударов резиновой дубинкой по голове, шее, ключичной области, животу и половым органам, а пластиковой дубинкой типа «тонфа» – по голове, шее, солнечному сплетению, ключичной области, низу живота, половым органам, почкам, копчику, кроме случаев реальной угрозы жизни и здоровью персонала учреждения и осужденных.
Превышение полномочий при применении этих средств влечет за собой ответственность, установленную законодательством».
E. Инструкция по организации надзора за осужденными, отбывающими наказание в учреждениях исполнения наказаний, утвержденная Приказом № 205 Государственного Департамента по вопросам исполнения наказаний от 22 октября 2004 года (документ с ограниченным доступом, предоставленный Правительством по запросу Суда)
202. Согласно пункту 27.4 Инструкции, физическая сила, специальные средства сдерживания, смирительные рубашки или оружие могут применяться к заключенным в соответствии с Уголовно-исполнительным кодексом, Законом о милиции и Правилами внутреннего распорядка учреждений исполнения наказаний в случае физического сопротивления сотрудникам учреждения, вредоносного неповиновения их законным требованиям, буйства, участия в массовых беспорядках, захвата заложников или совершения иных насильственных действий, либо с целью предотвращения причинения заключенными вреда себе или окружающим. Во всех таких случаях должен быть составлен протокол.
203. Инструкция также устанавливает процедуру обыска заключенных, а также жилых и производственных помещений в учреждениях исполнения наказаний.
204. В соответствии с пунктом 35 Инструкции, обыски заключенных и помещений проводятся на основании графика, утвержденного начальником тюрьмы. Обыск проводится силами сотрудников учреждения, подразделений специального назначения ГДИН и дополнительных сил из других учреждений исполнения наказаний.
205. При обыске или проверке используются технические средства и, при необходимости, специально обученные собаки. Не допускается повреждение одежды, имущества, тюремного оборудования и других объектов в ходе обыска или проверки (пункт 36).
206. Личный обыск заключенных может быть «полным» (то есть, со снятием всей одежды) или «частичным» (без снятия одежды). Личный обыск проводится лицом того же пола, что и заключенный. Сотрудники, проводящие обыск, должны быть внимательными и строгими, и должны действовать законным образом. Они также должны соблюдать меры безопасности и не допускать бесчеловечного или унижающего достоинство обращения по отношению к обыскиваемому заключенному (пункт 37).
207. В соответствии с пунктом 38 Инструкции, полный обыск заключенного проводится при его прибытии или отбытии из тюрьмы, при помещении в дисциплинарный изолятор, при переводе в одиночную камеру или крыло особого режима, а также после освобождения оттуда. Такой обыск также проводится после задержания заключенного, совершившего попытку побега или другое правонарушение, до и после долгосрочного свидания с третьими сторонами за пределами учреждения, а также в других случаях, когда это может быть необходимо. Заключенных, которые подвергаются полному обыску, просят сдать все запрещенные предметы, а затем снять головной убор, одежду, обувь и нижнее белье. После выполнения этих требований, отдельные части тела заключенного, а также его одежда и обувь проверяются в соответствии со стандартной процедурой. Полный обыск проводится в специализированном помещении, помещении на контрольно-пропускном пункте тюрьмы или другом отдельном помещении. Частичный обыск проводится, когда заключенные уходят на работу и возвращаются с нее, или в других специально отведенных для этого местах.
208. В соответствии с пунктом 40, заключенный, который нарушил тюремные правила или совершил иное правонарушение, должен поднять руки над головой и расставить ноги. Лицо, проводящее обыск, находится позади заключенного. В некоторых случаях, если есть основания предполагать, что заключенный располагает оружием, ему приказывают стать лицом к стене и расставить ноги. По соображениям безопасности, обыск должен проводиться как минимум двумя сотрудниками.
209. Пункт 41 Инструкции предусматривает, что обыск и проверка жилых и производственных помещений проводятся, когда в них никого нет, в соответствии с графиком обысков. Каждое помещение обыскивается по мере необходимости, но не реже, чем раз в месяц. Обыск проводится под контролем первого заместителя начальника тюрьмы или начальника отдела надзора и безопасности, по поручению первого заместителя.
210. В соответствии с пунктом 43 Инструкции, общий обыск проводится на основании решения начальника тюрьмы и под его руководством, а также под контролем территориального управления Департамента по вопросам исполнения наказаний, как минимум раз в месяц или в случае обострения оперативной обстановки. При общем обыске, проверке подлежат все заключенные, все жилые и производственные помещения, и все помещения и сооружения на территории учреждения. Обыск проводится на основании плана, совместно подготовленного первым заместителем начальника учреждения и начальником отдела надзора и безопасности. Если задействованы дополнительные силы и средства, план должен быть утвержден руководителем соответствующего территориального управления Департамента по вопросам исполнения наказаний. При этом об обыске должен быть уведомлен прокурор, осуществляющий надзор за законностью исполнения наказаний.
211. Как указано в пункте 50, в ходе общего обыска заключенные собираются в специальных отдельных помещениях и подвергаются личному обыску. Жилые помещения также обыскиваются в обычном порядке, с участием начальника отдела социальной и психологической помощи. Мебель и предметы, находящиеся в жилых помещениях, спальные места, включая постельное белье, подушки и матрасы, а также различные личные вещи также должны быть проверены. Стены, пол, окна и потолок проверяются на наличие тайников и люков. Обыскиваются все подсобные помещения в жилом крыле, с обязательной перестановкой и проверкой всех находящихся там предметов. Ненужная повседневная одежда или другие предметы, которые не должны находиться там, изымаются и хранятся в предназначенных для этой цели помещениях.
212. Также проверяются все жилые и административные здания, снаружи и внутри, подвалы и чердаки, различные коммуникации, ограждения, туалеты, спортивные площадки, подземные туннели и другие места, где могут находиться тайники (пункт 50) .
213. Все дисциплинарные и одиночные камеры должны быть подвергнуты тщательной проверке. Все стены, потолки и полы простукиваются для поиска тайников и проходов. Также обследуются решетки, причем особое внимание должно уделяться трещинам, царапинам и другим признакам износа. Проверяется функциональное состояние дверей, засовов и замков, а также надежность крепления кроватей, столов и другой мебели. Заключенные, содержащиеся в этих камерах, подвергаются полному личному обыску, так же, как и их одежда (пункт 50).
214. Руководители поисковых групп подотчетны сотруднику, осуществляющему надзор за обыском. Составляется общий доклад с указанием оснований для обыска, который подписывается сотрудником, осуществляющим надзор, и руководителями поисковых групп. Эти доклады направляются в отдел контроля и безопасности (пункт 50.1).
215. В соответствии с пунктом 50.2, представители территориального управления ГДИН совместно с тюремным руководством должны произвести обход жилых и производственных помещений после обыска и опросить заключенных в отношении любых жалоб или заявлений. Результаты должны быть отражены в общем докладе об обыске.
216. Тюремная администрация должна принять меры, направленные на установление владельцев выявленных в ходе обыска запрещенных предметов и торговцев такими предметами, и наказать их соответствующим образом. В отношении изъятых предметов должно быть проведено официальное дознание (пункт 50.3).
F. Положение «О подразделениях специального назначения», утвержденное Приказом № 167 Государственного Департамента по вопросам исполнения наказаний от 10 октября 2005 года (в силе до 14 января 2008 года)
217. Это положение заменило предыдущее положение, утвержденное Приказом № 163 от 8 сентября 2003 года «О создании специальных подразделений Департамента по вопросам исполнения наказаний, утверждении кадровых потребностей и положений, регулирующих эти подразделения» (не является общедоступным).
218. Раздел 1.1 Положения 2005 года определяет спецподразделения следующим образом:
«Спецподразделения… это военизированные формирования, подчиненные территориальным управлениям Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний».
219. В разделе 2 определены задачи спецподразделений:
«2.1. Предупреждение, и пресечение террористических преступлений в исправительных учреждениях, а также
2.2. Предотвращение и пресечение действий, препятствующих функционированию тюрем и следственных изоляторов».
220. В разделе 3 перечислены, в частности, следующие функции специальных подразделений:
«3.4. Обеспечение законности и правопорядка [путем] введения специального режима в [тюрьме]… В случае… массового неповиновения заключенных…, или в случае реальной опасности вооруженного нападения на собственность [тюрьмы], с целью пресечения незаконных действий групп заключенных… и ликвидации их последствий.
3.5. Проведение проверок и обысков заключенных… и их имущества…, транспортных средств на территории [тюрьмы] …, а также изъятие запрещенных предметов и документов.
Личный обыск проводится лицом того же пола, что и обыскиваемый заключенный».
221. Положения, регулирующие деятельность специальных подразделений (раздел 4) гласят, в частности:
«4.4. Сотрудники подразделений исполняют свои служебные обязанности в повседневной одежде или в специальной форме с отличительными знаками или символикой. …
4.6. Во время исполнения своих обязанностей сотрудники подразделений имеют право прибегать к физическому принуждению, иметь при себе специальные средства сдерживания и оружие, использовать их самостоятельно или в составе подразделения, в соответствии с установленным порядком и в случаях, предусмотренных уголовно-исполнительным кодексом, Законом о милиции и другими законами Украины. …
4.8. Действия сотрудников подразделений во время проведения специальных операций должны основываться на строгом соблюдении законов Украины, уважении к нормам профессиональной этики и гуманном отношении к заключенным и задержанным».
222. 26 декабря 2007 года Министерство юстиции Украины отменило приказ 2005 года, действовавший до 14 января 2008 года, сославшись на экспертное заключение № 15/88 Министерства юстиции, которое опиралось, в свою очередь, на мнение Секретариата агента Правительства Украины в Европейском Суде по правам человека от 21 ноября 2007 года (отсутствует в предоставленных Суду материалах дела), в соответствии с которым это Положение не соответствует Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентному праву Суда.
G. Выдержки из Доклада Уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека («омбудсмена») за 2006-2007 годы (представлен Парламенту 24 июня 2009 года)
223. Соответствующие выдержки гласят (выделение в оригинале):
«Уполномоченный по правам человека оценил ситуацию в Изяславской тюрьме (№ 31), где в январе 2007 года имело место чрезвычайное событие, а именно массовая голодовка заключенных. Таким образом они протестовали против унижающего достоинство обращения и унижений со стороны тюремной администрации. Посетив тюрьму, представители Уполномоченного по правам человека выявили многочисленные нарушения прав заключенных. В частности, только один из шести заключенных мог осуществить свое право на труд, а подавляющее большинство заключенных не имели никаких средств на своих лицевых счетах. Также были отмечены неудовлетворительные жилищные условия из-за перенаселенности камер. Чтобы получить право на какие-либо привилегии, заключенный должен был сделать как минимум три покупки в тюремном магазине на деньги, заработанные в тюрьме. В то же время, любой заключенный рисковал подвергнуться тяжелому наказанию, если он не обнажил голову при встрече с сотрудником, независимо от времени года или погодных условий. Все это произвело огромное впечатление на представителей Уполномоченного по правам человека. Омбудсмен занялся расследованием этих вопросов.
В то же время, омбудсмен отметил, что, по сравнению с предыдущим посещением этой тюрьмы, материальные условия содержания улучшились. А именно, были отремонтированы душевые, были установлены еще три междугородных таксофона, увеличился ассортимент товаров первой необходимости и продуктов питания в магазине, улучшились санитарно-гигиенические условия в жилых помещениях и т. д. …
По результатам регулярного мониторинга соблюдения прав заключенных, омбудсмен пришел к выводу, что практика использования подразделений специального назначения в тюрьмах и центрах содержания под стражей требует коренного пересмотра.
Основной задачей этих подразделений является принятие мер для предотвращения или пресечения преступлений террористического характера или действий, препятствующих функционированию исправительных учреждений, а также проведение соответствующих учений. Учитывая, что эти меры предполагают применение специальных средств сдерживания и оружия, а также применение силы, возникает вопрос касательно строгого соблюдения [властями] прав человека.
Как явствует из многочисленных жалоб, получаемых омбудсменом от заключенных и их родственников, и последующих расследований, во время операций [с участием таких подразделений] права человека не всегда соблюдаются. Кроме того, нет никакой официальной информации о задачах и реальной практической деятельности этих подразделений. Таким образом, омбудсмен подчеркнула в своем годовом докладе о правах человека за 2005 год, что практика использования специальных подразделений является, на самом деле, систематическим использованием пыток.
В настоящее время ситуация, хоть и не резко, несколько изменилась, как это предусмотрено законами и правилами. Несмотря на многочисленные заявления Уполномоченного по правам человека о запрете жестокого обращения с заключенными, это негативное явление имело место в Изяславской тюрьме (№ 31)… и в некоторых других пенитенциарных учреждениях. Это – вина Департамента по вопросам исполнения наказаний…
Методы работы антитеррористических подразделений в учреждениях исполнения наказаний также вызывает озабоченность Комитета ООН против пыток… В частности, это касается ношения масок сотрудниками антитеррористических подразделений внутри тюрьмы, что приводит к запугиванию заключенных и жестокому обращению с ними.
Следует отметить, что Министерство юстиции Украины отменило положения о функционировании таких подразделений, как идущие вразрез с требованиями Конвенции о защите прав человека и основных свобод».
H. Письменное представление Украинского Хельсинского союза по правам человека (НПО) на Совещании ОБСЕ по человеческому измерению в отношении свободы от пыток и жестокого обращения (HDIM.NGO/327/07, сентябрь 2007 года)
224. Соответствующие выдержки гласят:
«14 января 2007 года все заключенные Изяславской исправительной колонии № 31 (более 1200 мужчин, впервые совершивших преступления, в основном молодые люди от 18 до 22) объявили голодовку. Они протестовали против избиений и унижающего достоинство обращения со стороны персонала, произвольных наказаний (все заключенные, написавшие заявления, привели яркие примеры), нарушений условий труда (небольшой процент работающих, не более 10%, получали заработную плату, другие ничего не получали), плохих условий и неудовлетворительного медицинского обслуживания (один телефон на всех и необходимость получить разрешение на звонок; продукты и медикаменты с истекшим сроком годности – были обнаружены даже консервы 1979 года), а также полного отсутствия возможности подать жалобу на действия администрации. Одним из требований заключенных было увольнение начальника колонии.
В тот же день в колонию прибыла комиссия Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний. Ее возглавлял заместитель начальника Департамента…, который выслушал жалобы заключенных и пообещал исправить ситуацию. В тот же вечер заключенные пошли на ужин.
Департамент объясняет события в колонии № 31 иначе. По мнению Департамента, молодой начальник учреждения… не смог справиться с проблемами колонии, и «неофициальные лидеры колонии» вышли из-под контроля и захотели самостоятельно решать, кто будет управлять учреждением и каковы будут правила поведения. Поэтому они организовали акцию протеста. Предположительно, это не было голодовкой, так как ни один из заключенных не написал заявления об отказе от пищи. В преддверии Нового года заключенные получили очень хорошие посылки из дома, и могли позволить себе подобное давление на администрацию. Такое поведение представляло собой угрозу для порядка в колонии, и организаторов акции необходимо было наказать.
Наказание не заставило себя долго ждать.
22 января 2007 года в колонию прибыло специальное антитеррористическое подразделение, сотрудники которого были одеты в маски и военную форму. Они жестоко избили более 40 заключенных и увезли их, полуодетых, а некоторых даже без обуви (все их вещи остались в колонии), избитых и окровавленных, с разбитыми носами, сломанными ребрами и костями, и выбитыми зубами, в Ровенский и Хмельницкий СИЗО, где их снова жестоко избили. В СИЗО к заключенным применяли пытки, чтобы заставить их подписать заявления о том, что они не имеют никаких претензий к администрации исправительной колонии № 31, к СИЗО или конвою, а также заявление, датированное 21 января, с просьбой о переводе в другую колонию для отбывания наказания. Заключенные говорят, что они мочились кровью в течение некоторого времени, и больше месяца не могли полноценно шевелить руками из-за применения к ним наручников.
Как Департамент ни старался замять эту историю, публично утверждая, что ни голодовки, ни спецназа, ни избиений не было, средства массовой информации сообщили о событиях 14 и 22 января и позднее. Родители заключенных обратились в правозащитные организации, к журналистам телевизионных каналов «5» и «1+1», а также в другие средства массовой информации. Правозащитные организации и родители направили в различные органы заявления с требованием провести уголовное расследование в связи с незаконными действиями Департамента.
Государственный Департамент по вопросам исполнения наказаний до сих пор не признал, что заключенные были избиты, а их вещи исчезли. Секретариат Уполномоченного по правам человека направил жалобы, полученные от родителей и самих заключенных, в прокуратуру и в этот же Департамент (!), хотя сотрудники Секретариата сами побывали в колонии № 31. Все органы прокуратуры на различных уровнях отказали в возбуждении уголовного дела и утверждали, что поведение сотрудников Департамента было правомерным. В отношении потери имущества, прокуратура Хмельницкой области утверждает, что вещи были перевезены вместе с заключенными, что деньги с их личных счетов были переданы и использованы для нужд Изяславской исправительной колонии № 31 с письменного согласия самих заключенных. Генеральный прокурор, напротив, признал, что 22 января к заключенным были применены методы физического воздействия, но заявил, что это произошло в результате сопротивления со стороны заключенных при обыске. Он также утверждает, что, поскольку ни один из заключенных не жаловался на противоправные действия, нет никаких оснований для возбуждения уголовного расследования.
События 22 января подверглись проверке со стороны Комитета ООН против пыток, который рассмотрел пятый периодический доклад Украины на своей 38-й сессии 8 и 9 мая. Отвечая на вопрос одного из экспертов Комитета относительно того, что произошло в Изяславе, правительственная делегация ответила, что специальные подразделения были привлечены для подавления бунта. Тем не менее, в своих «Выводах и рекомендациях» от 18 мая, Комитет прямо заявил, что «государство-участник должно обеспечить, чтобы антитеррористические подразделения не использовались в тюрьмах, что поможет предотвратить истязание и запугивание заключенных».
Начальник Департамента… часто повторяет, что Департамент является правоохранительным органом, находящимся на переднем крае борьбы с преступностью. Тем не менее, во всем мире уголовно-исполнительная система является гражданской службой. В Украине эта система требует радикальных реформ. Должны быть созданы условия, которые обеспечат уважение достоинства заключенных, позволят свести к минимуму негативные последствия тюремного заключения, ликвидировать огромный разрыв между жизнью в пенитенциарных учреждениях и на свободе, а также поддерживать и укреплять связи заключенных с родственниками и внешним миром, что наилучшим образом послужит интересам заключенных и их семей.
На наш взгляд, было совершено шокирующее преступление. Оно, однако, остается безнаказанным из-за отсутствия эффективной системы расследования сообщений о пытках. Прокуратура, с одной стороны, соглашается возбудить уголовное дело при наличии заявлений от жертв пыток, а с другой стороны, не прилагает никаких усилий, чтобы обеспечить безопасность этих людей. Таким образом, они остаются под полным контролем своих мучителей, что просто не оставляет им шансов для жалоб. Следовательно, необходимы другие механизмы, для предотвращения пыток и расследования этих преступлений».

III. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

225. Соответствующие положения Конвенции Организации Объединенных Наций против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, принятой 10 декабря 1984 года, гласят:
Статья 1
«1. Для целей настоящей Конвенции определение «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. …
…»
Статья 16
«1. Каждое Государство-участник обязуется предотвращать на любой территории, находящейся под его юрисдикцией, другие акты жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, которые не подпадают под определение пытки, содержащееся в статье 1, когда такие акты совершаются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. …
…»
226. В своих «Выводах и рекомендациях по Украине», опубликованных 3 августа 2007 года, Комитет ООН против пыток (CAT/C/UKR/CO/5), выразил свою озабоченность по поводу событий в Изяславской тюрьме в январе 2007 года:
«13. … Комитет выражает… обеспокоенность в связи с сообщениями об использовании масок антитеррористическими подразделениями в тюрьмах (например, в Изяславской исправительной колонии в январе 2007 года), приводящем к запугиванию и жестокому обращению с заключенными».
Комитет дал следующие рекомендации в этой связи:
«Государство-участник должно также обеспечить, чтобы антитеррористические подразделения не использовались в тюрьмах, чтобы предотвратить жестокое обращение с заключенными и их запугивание».
227. В докладе Государственного Департамента США о ситуации с правами человека в Украине за 2007 год, опубликованном 11 марта 2008 года, также затрагивается этот вопрос:
«14 января СМИ и правозащитные организации сообщили, что более 1000 заключенных Изяславской исправительной колонии № 31 в Хмельницкой области объявили голодовку в знак протеста против неудовлетворительных условий, в том числе плохого питания и неудовлетворительного медицинского обслуживания, а также жестокого обращения со стороны тюремного персонала. По информации правозащитных организаций, комиссия [ГДИН] провела проверку учреждения и обнаружила просроченные медикаменты и консервы, в том числе 1979 года выпуска. На следующий день после визита комиссии, начальник учреждения… отрицал в телевизионном интервью, что акция протеста имела место, что вызвало очередную волну протестов. 22 января в тюрьму для проведения обыска прибыли сотрудники спецподразделения, которые начали избивать заключенных. ХПГ сообщает, что заключенных заставили подписать задним числом заявления, что у них нет никаких жалоб. Некоторые заключенные были позже переведены в восемь учреждений по всей стране, [ГДИН] угрожал продлить им срок тюремного заключения, а члены семей лидеров акции протеста получали угрозы. Правозащитные организации обратились в ГП с просьбой провести расследование, но к концу года никакой информации о принятых мерах получено все еще не было. 17 декабря заключенные объявили голодовку в знак протеста против неудовлетворительных условий содержания, включая сырые, холодные и плохо проветриваемые камеры, недостаток проточной воды и заражение паразитами».
228. Доклад Государственного Департамента США о ситуации с правами человека в Украине за 2008 год, опубликованный 25 февраля 2009 года, кратко развил эту тему:
«В течение этого года [Государственный Департамент по вопросам исполнения наказаний] отрицал заявления правозащитных организаций, что 40 заключенных были неправомерно переведены из Изяславского исправительного учреждения № 31 в Хмельницкой области, после голодовки и избиения заключенных в учреждении в январе 2007 года. Правозащитные организации призвали провести расследование этих инцидентов».

ПРАВО

I. ОБЪЕДИНЕНИЕ ЗАЯВЛЕНИЙ

229. Суд считает, что, в соответствии с Правилом 42 § 1 Регламента Суда, заявления должны быть объединены, учитывая их общие фактические и юридические основания.

II. LOCUS STANDI МАТЕРИ ПЕРВОГО ЗАЯВИТЕЛЯ

230. Суд отмечает, что первый заявитель умер после подачи заявления в соответствии со статьей 34 Конвенции (см. пункт 5 выше). Не оспаривается, что его мать имеет право продолжать дело от его имени, и Суд не видит оснований считать иначе (см. Toteva v. Bulgaria, no. 42027/98, § 45, 19 May 2004, и Yakovenko v. Ukraine, no. 15825/06, § 65, 25 October 2007). Тем не менее, в последующем тексте будет по-прежнему упоминаться первый заявитель.

III. СТАТУС ЖЕРТВЫ СЕМНАДЦАТОГО ЗАЯВИТЕЛЯ

231. Суд считает необходимым принять решение о статусе жертвы семнадцатого заявителя. Он напоминает, что термин «жертва», используемый в статье 34 Конвенции, означает лицо, непосредственно пострадавшее от оспариваемых действий или бездействия (см., среди прочего, Vatan v. Russia, no. 47978/99, § 48, 7 October 2004).
232. В данном деле представляется, что обжалуемое жестокое обращение, а также потеря имущества, касаются сорока одного заключенного Изяславской тюрьмы, которые были переведены в Хмельницкий и Ровенский СИЗО (см. пункты 25-112 выше).
233. Суд отмечает, что семнадцатого заявителя не было среди этих заключенных. Он также не сделал никаких заявлений относительно фактов, касающихся его личной ситуации.
234. Таким образом, Суд считает, что жалоба, в той мере, в какой она касается семнадцатого заявителя, является несовместимой ratione personae с положениями Конвенции по смыслу статьи 35 § 3 и должна быть отклонена в соответствии со статьей 35 § 4 Конвенции.
235. Суд, таким образом, будет рассматривать жалобы, поднятые в заявлении, только применительно к оставшимся семнадцати заявителям, которых – для простоты – он будет отныне называть «заявители», не уточняя каждый раз, что в их число не входит семнадцатый заявитель.

IV. ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

236. Заявители жаловались, в рамках статьи 3 Конвенции, на жестокое обращение во время и после обыска и операции по обеспечению безопасности, проведенных в Изяславской тюрьме 22 января 2007 года. Они также жаловались, в рамках статьи 13 Конвенции, на отсутствие эффективного внутреннего расследования этого инцидента.
237. Суд считает целесообразным рассмотреть обе эти жалобы в соответствии со статьей 3 Конвенции, которая гласит:
«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

A. Приемлемость

1. Возражение Правительства

238. Правительство утверждало, что ни один из заявителей не исчерпал внутренние средства правовой защиты, доступные в соответствии с национальным законодательством, как того требует статья 35 § 1 Конвенции.
239. Правительство утверждало, в частности, что шестой заявитель ошибочно пытался оспорить в национальных судах постановление прокуратуры от 7 февраля 2007 года, которое не касалось его лично. По мнению Правительства, ему бы скорее следовало оспорить решение прокуратуры от 10 сентября 2007, принятое в ответ на его индивидуальную жалобу на жестокое обращение.
240. Поскольку, шестой заявитель впоследствии сделал это (см. пункт 189 выше), Правительство считает его жалобу в Суд преждевременной с учетом продолжающегося внутреннего расследования (см. пункты 190 195 выше).
241. Кроме того, Правительство утверждает, что, хотя пятый и седьмой заявители сообщили представителям прокуратуры, что они были избиты 22 января 2007 года (пятый заявитель сделал это 11 и 31 июля 2007 года, см. пункты 166 и 169 выше, а седьмой заявитель – 2 февраля 2007 года, см. пункт 133 выше), они не продемонстрировали достаточную заинтересованность в расследовании этих обвинений. Правительство напоминает в этой связи, что седьмой и пятый заявители не оспорили постановления прокуратуры от 7 февраля и 10 сентября 2007 года, соответственно.
242. После того как оба эти постановления были отменены, Правительство повторило свои возражения об исчерпании на том основании, что, как и в случае с шестым заявителем, внутреннее расследование еще не завершено (см. пункты 190-195 выше).
243. Кроме того, в отношении остальных пятнадцати заявителей, Правительство сначала утверждало, что они должны были оспорить постановление прокуратуры от 7 февраля 2007 года, а позже сослалось на текущее внутреннее расследование этого дела.

2. Ответ заявителей

244. Заявители утверждали, что они сделали все, чего от них было бы разумно ожидать, чтобы исчерпать внутренние средства правовой защиты.
245. Они отметили, что постановление прокуратуры от 7 февраля 2007 года было принято по результатам расследования распространенной СМИ информации о массовом избиении в Изяславской тюрьме 22 января 2007 года (см. пункт 146 выше). Соответственно, оно касается всех заявителей в равной степени. Последующая индивидуальная жалоба шестого заявителя была отклонена 2 августа 2011 года, в первую очередь на том основании, что аналогичные обвинения были уже рассмотрены и отклонены вышеупомянутым постановлением от 7 февраля 2007 года. Поэтому заявители считают необъяснимой упоминаемую Правительством разницу между положением шестого заявителя и других заявителей.
246. Они утверждали, что с процедурной точки зрения, правовые последствия единственной жалобы против оспариваемого постановления были бы такими же, как последствия жалоб от каждого из восемнадцати заявителей. В то же время, подача нескольких жалоб, касающихся одного и того же вопроса, привела бы к задержкам и осложнениям.
247. Кроме того, заявители утверждали, что внутреннее расследование жестокого обращения с ними ведется уже в течение многих лет без каких-либо значимых попыток установить истину и наказать виновных. Ссылаясь на свои жалобы в отношении неэффективности расследования, заявители утверждали, что они не обязаны ждать его завершения. В любом случае, возражения Правительства о приемлемости их жалобы в соответствии с основным аспектом статьи 3 Конвенции могут быть рассмотрены только одновременно с рассмотрением их жалобы по существу в ее процессуальном аспекте.

3. Оценка Суда

248. Суд отмечает определенный реальный прогресс в этом деле, последовавший за первоначальными возражениями Правительства от 20 июня 2011 года (см. пункты 190-195 выше). Кроме того, он отмечает, что Правительство поддержало свои возражения в отношении приемлемости этой жалобы на том основании, что внутреннее расследование продолжается, и поэтому государство еще может отреагировать на жалобы заявителей на национальном уровне.
249. Суд считает, что вопросы, являются ли жалобы заявителей на жестокое обращение преждевременными в силу продолжающегося расследования, и исчерпали ли они внутренние средства правовой защиты в связи с этой жалобой, тесно связаны с вопросом о том, было ли эффективным расследование их утверждений о жестоком обращении. Этот вопрос следует рассматривать одновременно с существом жалобы заявителей по статье 3 Конвенции (см., например, Yaremenko v. Ukraine (dec.), no. 32092/02, 13 November 2007, и Muradova v. Azerbaijan, no. 22684/05, § 87, 2 April 2009).
250. Кроме того, Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 §§ 3 (а) Конвенции. Она также не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

B. Существо дела

251. В первую очередь, Суд отмечает, что Правительство не представило никаких замечаний по существу дела. Что касается фактического отчета о рассматриваемых событиях, в своих возражениях в отношении приемлемости жалоб они опирались на выводы внутреннего расследования (см. пункты 238-243 выше). Заявители, в свою очередь, подвергли критике внутреннее расследование, оспорили его выводы и выдвинули свою версию событий 22 января 2007 года в Изяславской тюрьме, а затем в СИЗО, куда большинство из них были переведены (более подробно их аргументы изложены в пунктах 254-257, 312 и 323 ниже).
252. Суд принимает во внимание необходимость установления фактов по делу в качестве неотъемлемого элемента рассмотрения жалобы заявителей на жестокое обращение в рамках основного аспекта статьи 3 Конвенции. Перед этим, Суд считает необходимым прийти к заключению о добросовестности и полноте мер, принятых национальными властями для установления истины в этом деле. Только произведя оценку внутреннего расследования, Суд сможет понять, можно ли опираться на его выводы.
253. Соответственно, Суд сначала рассмотрит жалобу заявителей в связи с процессуальным аспектом статьи 3 Конвенции, а затем их жалобу в связи с ее основным аспектом.

1. Неэффективность расследования

(a) Аргументы сторон

254. Заявители утверждали, что внутреннее расследование их жалоб на жестокое обращение не может считаться независимым, так как оно было поручено прокурору Шепетовки, который должен был осуществлять надзор за законностью обыска и операции по обеспечению безопасности в Изяславской тюрьме. Они также отметили в этой связи, что органы прокуратуры опирались на дознание, проведенное ГДИН, должностные лица которого принимали непосредственное участие в оспариваемых событиях. Кроме того, некоторые документы в отношении отклонения жалоб заявителей на жестокое обращение были подписаны должностными лицами, которые участвовали в жестоком обращении.
255. Заявители также утверждали, что следствие не обеспечило их безопасность и безопасность свидетелей. Опасаясь преследования со стороны администрации тюрьмы, заключенные Изяславской тюрьмы предпочитали молчать или отрицать, что они были свидетелями жестокого обращения. Так поступили заключенные, переведенные в СИЗО, том числе заявители, поскольку жестокое обращение и запугивание продолжались.
256. Далее заявители подвергли критике поверхностность внутреннего расследования. Они указали, в частности, на следующие недостатки: отсутствие комплексного допроса заключенных, переведенных из Изяславской тюрьмы, и заключенных, которые остались там после рассматриваемых событий; отсутствие тщательной судебно-медицинской экспертизы заявителей, включая обследование их внутренних органов и рентгеновское обследование, а также отсутствие какого-либо местного обследования в Изяславской тюрьме.
257. Наконец, заявители утверждали, что расследование не было открыто для общественного контроля.
258. Как отмечалось в пункте 251 выше, Правительство не представило никаких замечаний по существу этой жалобы.

(b) Оценка Суда

(i) Общие принципы

259. Суд повторяет, что если лицо подает обоснованную жалобу, что оно подверглось жестокому обращению в нарушение статьи 3 Конвенции, это положение, в сочетании с общей обязанностью государства по статье 1 Конвенции «обеспечить каждому, находящемуся под его юрисдикцией, права и свободы, определенные… в [настоящей] Конвенции», подразумевает, что должно быть проведено эффективное официальное расследование. Это обязательство «не является обязательством результата, но обязательством действия»: не каждое расследование обязательно должно быть успешным или прийти к выводу, совпадающему с версией событий истца, однако оно должно быть в принципе способно привести к установлению обстоятельств дела и, если обвинения подтвердятся, к выявлению и наказанию виновных. Таким образом, расследование серьезных заявлений о жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки выяснить, что произошло, и не должны полагаться на поспешные или плохо обоснованные выводы для прекращения расследования или в качестве основания для своих решений. Они должны принять все доступные им разумные меры для установления доказательств по делу, включая, в частности, свидетельские показания, вещественные доказательства и так далее. Любой недостаток расследования, подрывающий его способность установить причину телесных повреждений или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта (см., среди прочего, Assenov and Others v. Bulgaria, 28 October 1998, §§ 102 et seq., Reports of Judgments and Decisions 1998 VIII, Paul and Audrey Edwards v. the United Kingdom, no. 46477/99, § 71, ECHR 2002 II, и Mikheyev v. Russia, no. 77617/01, § 107 et seq., 26 January 2006).
260. Суд также отмечает, что для того, чтобы расследование пыток или жестокого обращения со стороны представителей государства было признано эффективным, лица, ответственные за проведение допросов, и лица, проводящие расследование, должны быть иерархически и организационно независимыми от любых лиц, причастных к событиям, то есть, следователи должны быть независимы на практике (см. Batı and Others v. Turkey, nos 33097/96 and 57834/00, § 135, ECHR 2004 IV (выдержки)).
261. Данный контекст подразумевает требование оперативности и разумной срочности. Оперативное реагирование со стороны властей при расследовании заявлений о жестоком обращении может иметь решающее значение для поддержания общественной веры в их приверженность принципу верховенства права и недопустимость любого сговора или терпимости к противоправным действиям (см. McKerr v. the United Kingdom, no. 28883/95, § 114, ECHR 2001 III). Хотя могут существовать препятствия или трудности, препятствующие расследованию конкретного дела, власти обязаны оперативно начать расследование (см. Batı and Others, упомянутое выше, § 136).
262. По этим же причинам, должен иметь место достаточный общественный контроль над расследованием и его результатами, в целях обеспечения подотчетности, практической или теоретической, в зависимости от конкретной ситуации. Однако в любом случае, заявителю должен быть обеспечен эффективный доступ к процедуре расследования (см. Aksoy v. Turkey, 18 December 1996, § 98, Reports 1996-VI).

(ii) Применение этих принципов в настоящем деле

263. Учитывая масштаб обжалуемых событий и то, что эти события происходили под контролем властей и с их полного ведома, несколько признанных случаев применения силы к заключенным, серьезность предъявленных обвинений и пристальное внимание общественности к этому делу, Суд считает, что все заявители подали обоснованную жалобу, что они подверглись жестокому обращению, и что государственные чиновники были обязаны провести эффективное расследование по этому делу.

(α) Тщательность

264. Суд подчеркивает, что всякий раз, когда заключенные получают телесные повреждения в результате операций спецподразделений в тюрьме, органы государственной власти обязаны выполнить свое позитивное обязательство в соответствии со статьей 3 – оперативно провести тщательное медицинское обследование заключенных (см. Mironov v. Russia, no. 22625/02, §§ 57-64, 8 November 2007, and Dedovskiy and Others v. Russia, no. 7178/03, § 90, ECHR 2008 (выдержки)). Как Суд уже неоднократно заявлял, надлежащее медицинское обследование является важной гарантией против жестокого обращения. Судебно-медицинский эксперт должен быть формально и фактически независимым, иметь специальную подготовку и широкие полномочия (см. Akkoç v. Turkey, nos 22947/93 and 22948/93, §§ 55 and 118, ECHR 2000 X).
265. Суд отмечает, что в данном случае судебно-медицинская экспертиза была проведена только в отношении группы бывших заключенных Изяславской тюрьмы, которые были переведены в Хмельницкий СИЗО (включая семерых заявителей), а заключенные, переведенные в Ровенский СИЗО (включая десятерых заявителей), такую экспертизу не проходили (см. пункты 130 и 136-139 выше).
266. Что касается обследования семи заявителей, оно действительно проводилось судебно-медицинским экспертом. Тем не менее, его заключения в отношении всех этих заявителей (за исключением четвертого и восемнадцатого заявителей) были сформулированы одинаково и сводились к простой констатации, что «никаких внешних повреждений» не обнаружено. По-видимому, был проведен только визуальный осмотр, без каких-либо серьезных попыток выявить все телесные повреждения и определить их причину с помощью судебно-медицинских методов (см., с соответствующими изменениями, Rizvanov v. Azerbaijan, no. 31805/06, § 47, 17 April 2012).
267. Кроме того, Суд отмечает, что, когда врач пишет заключение о медицинском освидетельствовании лица, которое, как утверждается, подверглось жестокому обращению, очень важны его выводы о степени соответствия утверждениям о жестоком обращении. Вывод о степени соответствия утверждениям о жестоком обращении должен основываться на обсуждении возможных дифференциальных диагнозов (см. Barabanshchikov v. Russia, no. 36220/02, § 59, 8 January 2009).
268. В данном случае, эксперт, который осматривал заявителей в Хмельницком СИЗО, не был проинформирован о характере расследования, в ходе которого проводилась экспертиза, и не приложил ни малейших усилий для установления обстоятельств дела (см. пункты 130 и 136 выше). Это, по крайней мере, явствует из анализа заключений в отношении пяти заявителей, у которых не было обнаружено никаких телесных повреждений (см. пункт 136 выше). Такая неосведомленность или безразличие со стороны эксперта еще более поразительны, учитывая, что применение силы было признано в отношении двух заявителей (четвертого и восемнадцатого). Соответственно, эксперт вряд ли мог не знать о схожих обстоятельствах заявителей.
269. Что касается судебно-медицинской экспертизы четвертого и восемнадцатого заявителей, Суд отмечает, что в экспертном заключении от 2 февраля 2007 года было зарегистрировано меньше травм, чем за неделю до того. А именно, не был упомянут ушиб 3 х 7 см на правой ягодице и ушиб 3 х 6 см на левом бедре четвертого заявителя. Также не был упомянут ушиб 4 х 8 см на левой лопатке восемнадцатого заявителя (см. пункты 137-138 выше).
270. Хотя маловероятно, что вышеупомянутые ушибы бесследно исчезли в течение недели, Суд не может полностью исключить такую возможность.
271. Суд отмечает, что заявители, находясь под стражей, полностью зависели от органов прокуратуры в сборе доказательств, необходимых для подтверждения их жалоб. Прокурор имел юридические полномочия опрашивать соответствующих сотрудников, вызывать свидетелей, посетить место событий, собирать улики и принимать любые другие меры, необходимые для установления правдивости утверждений заявителей.
272. По словам заявителей, в данном случае органы прокуратуры не только не предприняли эти шаги, но и закрыли глаза на их видимые телесные повреждения и постоянное запугивание.
273. Хотя Суд не имеет возможности проверить обстоятельства допроса заявителей Хмельницкой и Ровенской прокуратурой 30 января и 2 февраля 2007 года, он видит в обстоятельствах дела некоторые моменты, свидетельствующие в пользу заявителей. А именно, нет никаких доказательств того, что допросы проводились конфиденциально, без присутствия сотрудников СИЗО. Кроме того, Суд крайне удивлен трем фактом, что прокурор принял отказ некоторых заявителей от медицинского обследования, на котором он должен был настоять как на важном элементе расследования (см. пункт 133 выше). Суд также поразило равнодушие прокуратуры и ее пассивность в отношении подтвержденных травм четвертого заявителя и его отрицания любого жестокого обращения, в сочетании с отказом давать какие-либо объяснения (там же).
274. Далее Суд отмечает, что, хотя прокурор Шепетовки возбудил дисциплинарное разбирательство в отношении начальника Изяславской тюрьмы за отказ обеспечить прокурорский надзор за обыском и операцией по обеспечению безопасности 22 января 2007 года, как того требует закон, никаких дальнейших действий, по-видимому, не последовало (см. пункт 145 выше).
275. Кроме того, Суд отмечает, что расследование возобновлялось несколько раз, и было подвергнуто критике со стороны властей как неполное (см. пункты 172, 190 и 192 выше). Суд не имеет оснований считать иначе.
276. В целом, Суд усматривает следующие существенные упущения, подрывающие надежность и эффективность внутреннего расследования: (а) неполнота и поверхностность медицинского освидетельствования заявителей; (б) неспособность обеспечить безопасность заявителей и свидетелей в связи со страхом перед местью или запугиванием, и (с) формальное и пассивное отношение со стороны органов прокуратуры. Поэтому Суд не может признать это расследование тщательным.

(β) Независимость

277. Суд отмечает, что родственники заявителей и местные НПО настаивали на проведении независимого расследования этого дела (см. пункты 127 и 158 выше).
278. Следствие, однако, было поручено прокурору Шепетовки, осуществляющему надзор за соблюдением законов в исправительных учреждениях, расположенных в Хмельницкой области (где находится Изяславская тюрьма). Хотя Хмельницкая и Ровенская прокуратуры, а также прокуратура Львовской области участвовали в отдельных следственных действиях, именно прокурор Шепетовки принимал решения, касающиеся утверждений заявителей (см., в частности, пункты 129-132, 145-146, 165-166, 171-173 и 191-192 выше).
279. Как Суд постановил в деле Melnik v. Ukraine (no. 72286/01, § 69, 28 March 2006) и вновь подтвердил в деле Davydov and Others v. Ukraine (nos. 17674/02 and 39081/02, § 251, 1 July 2010), статус такого прокурора в соответствии с национальным законодательством, его близость к должностным лицам тюрьмы, с которыми он сотрудничает на ежедневной основе, и его принадлежность к системе исполнения наказаний, не обеспечивают адекватных гарантий независимого и беспристрастного рассмотрения утверждений заключенных о жестоком обращении со стороны сотрудников учреждений исполнения наказаний.
280. Тот факт, что прокурор Шепетовки не осуществлял надзор за конкретной операцией в Изяславской тюрьме, хотя администрация тюрьмы по закону обязана была заранее сообщить ему об этой операции, но не сделала этого (см. пункты 145 и 200 выше), не отменяет приведенных выше соображений по поводу отсутствия его независимости на практике.
281. Суд также отмечает, что во многих случаях жалобы заявителей (или их родственников) были отклонены должностными лицами ГДИН, которые непосредственно участвовали в обжалуемых событиях.
282. В общем, независимое расследование утверждений заявителей о жестоком обращении проведено не было.

(γ) Оперативность

283. Суд отмечает, что Генеральной прокуратуре стало известно о серьезных обвинениях в массовом избиении заключенных в Изяславской тюрьме не позднее 26 января 2007 года (см. п. 127 выше).
284. Суд отмечает, что в течение следующей недели, 30 января и 2 февраля 2007 года, заявители были допрошены в Хмельницком и Ровенском СИЗО местными органами прокуратуры (см. пункты 129 и 131-133 выше). Кроме того, группа заявителей в Хмельницком СИЗО была осмотрена судебно-медицинским экспертом, который подписал свое заключение 2 февраля 2007 года (см. пункты 136-138 выше). Кроме того, примерно в то же время следователь допросил сотрудников Изяславской тюрьмы, спецподразделения и групп быстрого реагирования, участвовавших в операции 22 января 2007 года.
285. В результате, 7 февраля 2007 года, через две недели после обжалуемых событий, прокурор принял решение отклонить жалобы заявителей как необоснованные.
286. Упомянутые выше следственные действия могут произвести впечатление оперативного реагирования на жалобы, включающего медицинское освидетельствование и допросы предполагаемых жертв и предполагаемых виновников. Однако с учетом того, что в данном случае освидетельствование проводилось неполно и поверхностно, жертвы подвергались запугиванию, а отрицание предполагаемыми виновниками любых нарушений принималось на веру (см. пункты 266, 268 и 273-276 выше), эти шаги следовало бы считать не оперативными и серьезными попытками выяснить, что произошло, а скорее поспешным поиском поводов для прекращения расследования.
287. Кроме того, Суд отмечает, что после нескольких возвратов дела на дополнительное расследование, через четыре года и девять месяцев после обжалуемых событий, власти признали, что проведенное расследование было неполным (см., в частности, пункт 192 выше).
288. При таких обстоятельствах, Суд обязан сделать вывод, что власти не выполнили требование оперативности (см. Kişmir v. Turkey, no. 27306/95, § 117, 31 May 2005, и Angelova and Iliev v. Bulgaria, no. 55523/00, § 103, ECHR 2007).

(δ) Общественный контроль

289. Суд отмечает, что, по словам адвоката заявителей, он получил копию постановления прокуратуры от 7 февраля 2007 об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении жестокого обращения только 11 июля 2008 года (см. пункт 176 выше). В отсутствие каких-либо доказательств обратного, Суд не имеет оснований сомневаться в правдивости этого утверждения. Более ранних упоминаний властями о существовании этого постановления в их переписке с родственниками заявителей (см. пункты 164 и 175 выше) было недостаточно для того, чтобы заявители могли эффективно оспаривать его выводы и мотивы.
290. Фактически, в материалах дела нет никаких доказательств того, что какие-либо решения в отношении жестокого обращения с заявителями были донесены до них должным образом. Хотя некоторые судебные постановления были направлены начальнику Держивской тюрьмы, где в то время отбывал наказание шестой заявитель, остается неясным, было ли это решение в конечном итоге передано ему (см. пункты 186 и 188 выше).
291. Таким образом, Суд считает, что право заявителей на эффективное участие в расследовании не было обеспечено.
292. Суд отмечает, что омбудсмен, видимо, принимал участие в деле. Однако, согласно документам, ее представители посетили Изяславскую тюрьму до обжалуемых событий, а именно 17 января 2007 года (см. пункт 11 выше). Хотя сведения о массовом избиении были доведены до сведения омбудсмена, она, как представляется, осталась пассивной, и только осудила, в общих чертах, в своем докладе Парламенту более чем через два года, любое использование спецподразделений в тюрьмах как действия, приравниваемые к пыткам (см. пункты 126, 150, 153 и 223 выше).
293. Наконец, Суд отмечает формальные ответы властей на запросы НПО о ходе расследования (см. пункты 123-124, 127 и 148 выше).
294. В свете вышеизложенного, Суд приходит к выводу, что внутреннему расследованию недоставало необходимого общественного контроля.

(ε) Выводы

295. Принимая во внимание вышеуказанные недоработки украинских властей, Суд считает, что расследование утверждений заявителей о жестоком обращении не было тщательным и независимым, не соответствовало требованиям оперативности, и ему недоставало общественного контроля. Следовательно, расследование было неудовлетворительным.
296. Таким образом, Суд отклоняет возражение Правительства относительно исчерпания внутренних средств правовой защиты, ранее присоединенное к существу дела (см. пункт 249 выше), и считает, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

2. Жестокое обращение с заявителями

(a) Сфера действия запрета статьи 3

297. Как Суд неоднократно заявлял, статья 3 закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократического общества. Даже в самых сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом или преступностью, Конвенция запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от поведения жертвы (см., среди прочего, Labita v. Italy [GC], no. 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV, и Saadi v. Italy [GC], no. 37201/06, § 127, ECHR 2008).
298. Суд также неоднократно подчеркивал, что страдания и унижения в любом случае должны превышать уровень неизбежных страданий или унижений, связанных с той или иной формой законного обращения или наказания. Меры по лишению человека свободы часто могут включать такой элемент. В соответствии со статьей 3 Конвенции, государство должно обеспечить, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, совместимых с уважением к человеческому достоинству, и чтобы порядок и способ исполнения меры не подвергали его лишениям и страданиям, превышающим неизбежный уровень страданий, присущий содержанию под стражей (см. Kudła v. Poland [GC], no. 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI).
299. В отношении заключенных, Суд подчеркнул, что содержащиеся под стражей лица находятся в уязвимом положении, и власти обязаны защищать их физическое благополучие (см. Vladimir Romanov v. Russia, no. 41461/02, § 57, 24 July 2008, с дальнейшими ссылками). В отношении лица, лишенного свободы, любое применение физической силы, которое не было необходимым по причине его собственного поведения, унижает человеческое достоинство и, в принципе, является нарушением права, закрепленного в статье 3 Конвенции (см. Ribitsch v. Austria, 4 December 1995, § 38, Series A no. 336, и Sheydayev v. Russia, no. 65859/01, § 59, 7 December 2006).

(b) Установление фактов

300. Заявители настаивали на своей версии событий, изложенной в пунктах 25-108 выше. Они утверждали, что во время и/или после обыска и операции по обеспечению безопасности, проведенных в Изяславской тюрьме 22 января 2007 года, они подверглись массовым и жестоким избиениям, бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, в частности, их заставляли раздеться и принимать унизительные позы; к ним были применены специальные средства сдерживания, включая наручники, без острой необходимости и особенно болезненным способом; они были лишены доступа к воде и пищи течение длительного периода времени при перевозке в СИЗО. Также они жаловались на холод в связи с отсутствием соответствующей одежды после прибытия в СИЗО, отсутствие адекватного медицинского обследования и неоказание медицинской помощи. Они настаивали, что такое жестокое обращение можно приравнять к пыткам.
301. Правительство не представило никаких замечаний по существу дела.

(i) Общие принципы прецедентного права, касающиеся доказательств и бремени доказывания

302. В соответствии с прецедентным правом Суда, заявления о жестоком обращении должны быть подтверждены соответствующими доказательствами. При оценке доказательств, Суд обычно применяет стандарт доказывания «вне разумного сомнения» (см. Ireland v. the United Kingdom, 18 January 1978, § 161, Series A no. 25). Однако такие доказательства могут следовать из сосуществования достаточно сильных, ясных и согласованных выводов или аналогичных неопровержимых презумпций факта. Если рассматриваемые события целиком или в большей части находятся в исключительном ведении властей, как в случае с лицами, находящимися под стражей под контролем государства, возникают сильные фактические презумпции в связи с телесными повреждениями, полученными во время такого содержания под стражей. Таким образом, бремя доказывания возлагается на власти, которые должны представить удовлетворительные и убедительные объяснения (см. Salman v. Turkey [GC], no. 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).
303. Суд понимает, что жертве чрезвычайно трудно обосновать утверждения о жестоком обращении, если жертва изолирована от внешнего мира, не имеет доступа к врачам и адвокатам, связи с семьей или друзьями, которые могли бы оказать поддержку и помочь в сборе необходимых доказательств (см. Batı and Others, упомянутое выше, § 134).

(ii) Неоспариваемые факты

304. В данном случае ни национальные власти, ни заявители не оспаривают, что 22 января 2007 года в Изяславской тюрьме, где в то время отбывали наказание заявители, была проведена операция по обеспечению безопасности. Эта операция включала, в частности, обыск помещений тюрьмы, обыск сорока одного заключенного, неуказанные «профилактические меры безопасности для усиления порядка» и учения (см., в частности, пункт 15 выше).
305. По признанию властей, указанная операция проводилась без предусмотренного законом контроля со стороны областного прокурора по надзору за соблюдением законности в исправительных учреждениях (см. пункт 145 выше).
306. Суд отмечает, что версия заявителей и официальные доклады совпадают в отношении сил, задействованных в данной операции. А именно, в операции участвовали сто тридцать семь сотрудников, двадцать два из которых принадлежали к группам быстрого реагирования из двух других тюрем, а девятнадцать – к межрегиональному отряду специального назначения ГДИН (см. пункт 18 выше).
307. Кроме того, по признанию украинских властей, спецподразделение было привлечено на основании нормативно-правовой базы, противоречащей Конвенции и принципам прецедентного права Суда (см. пункты 217-222 выше).
308. Суд также отмечает, что, хотя до операции почти сто процентов заключенных объявили голодовку, чтобы донести свои жалобы до вышестоящих инстанций, ни одной жалобы от заключенных не было получено на заключительном этапе операции, которая была посвящена регистрации жалоб заключенных и решению поднятых в них вопросов (см. пункты 8, 10, 16 и 20 выше).
309. Что касается применения силы к заключенным, бесспорно, что четвертый и восемнадцатый заявители, а также шесть других заключенных, получили несколько ударов резиновыми дубинками, и к ним были применены наручники (см. пункты 20-24 и 137-138 выше).
310. Другим установленным фактом является то, что сорок одного заключенного (в том числе семнадцать из восемнадцати заявителей), которых администрация посчитала организаторами голодовки, спешно перевели в различные учреждения исполнения наказаний сразу после обыска, не дав им возможности подготовиться и собрать свои личные вещи.

(iii) Оспариваемые факты и их оценка Судом

311. Суд отмечает, что основным камнем преткновения между заявителями и местными властями был вопрос применения силы должностными лицами, проводившими обыск и операцию по обеспечению безопасности в Изяславской тюрьме 22 января 2007 года, его характер и масштабы.
312. Заявители утверждали, что они подверглись неизбирательному и крупномасштабному жестокому обращению. Десять из них дали подробный отчет о событиях 22 января 2007 года, описав последовательность событий с указанием времени, места и продолжительности избиения, и описанием методов, использованных сотрудниками (см. пункты 25-108 выше). Хотя седьмой, восьмой, девятый, одиннадцатый, двенадцатый, тринадцатый и четырнадцатый заявители не представили свой отчет о событиях, они сослались на рассказы вышеупомянутых заявителей. Учитывая, что все они находились в одной и той же группе заключенных, отделенной от других заключенных сотрудниками спецподразделения, были подвергнуты обыску и сразу же переведены в СИЗО, Суд признал, что все семнадцать заявителей подверглись схожему обращению в одинаковых фактических условиях.
313. Власти, однако, признали лишь два инцидента, связанные с четвертым и восемнадцатым заявителями (см. пункты 20-24 и 137-138 выше).
314. Суд отмечает, что медицинские документы в материалах дела подтверждают наличие телесных повреждений у этих двух заявителей и отсутствие каких-либо повреждений у пяти других заявителей (второго, седьмого, восьмого, тринадцатого и четырнадцатого). Заключения медиков в отношении остальных десяти заявителей вообще отсутствуют.
315. Суд отмечает, что, хотя медицинское заключение играет решающую роль в установлении фактов для целей разбирательства по Конвенции, отсутствие таких доказательств не обязательно означает, что утверждения о жестоком обращении являются ложными или не могут быть доказаны. В противном случае, власти смогут избежать ответственности за жестокое обращение, не проводя медицинское обследование и не регистрируя применение физической силы или специальных средств сдерживания (см. Artyomov v. Russia, no. 14146/02, § 153, 27 May 2010).
316. Суд не убежден медицинскими документами, свидетельствующими об отсутствии каких-либо травм у пяти заявителей, по следующим причинам. Он отмечает, что их первичный осмотр состоялся в Хмельницком СИЗО, сотрудники которого непосредственно участвовали в обыске и операции по обеспечению безопасности (см. пункты 18, 129 и 134 выше). Кроме того, заявители утверждали, что в этом СИЗО они также подвергались жестокому обращению, и что их жалобы в этой связи не были рассмотрены. Что касается судебно-медицинской экспертизы от 30 января 2007 года, Суд уже пришел к выводу, что она была поверхностной и на нее нельзя полагаться (см. пункты 266-270 и 276 выше). Даже если предположить, что у этих пяти заявителей действительно не было видимых телесных повреждений 30 января 2007 года, как указано в заключении судебно-медицинской экспертизы (см. пункт 136 выше), на тот момент прошло больше недели со времени оспариваемой операции, то есть, в зависимости от тяжести телесных повреждений, они могли исчезнуть за это время. К тому же, Суд прекрасно понимает, что существуют методы применения силы, которые не оставляют никаких следов на теле жертвы (см. Boicenco v. Moldova, no. 41088/05, § 109, 11 July 2006). Например, удары дубинками не обязательно оставляют видимых следов на теле, даже если они крайне болезненны (см. Selmouni v. France [GC], no. 25803/94, § 102, ECHR 1999 V). И, конечно, последствия запугивания или любой другой формы не-физического насилия, в любом случае не оставляют видимых следов (см. Hajnal v. Serbia, no. 36937/06, § 80, 19 June 2012).
317. Таким образом, Суд приходит к выводу, что у него нет полных и убедительных медицинских доказательств, поддерживающих или опровергающих утверждения заявителей. Следовательно, он должен установить факты на основании всех других материалов дела.
318. Прежде всего, Суд принимает во внимание разницу между заявленной и реальной целями обжалуемой операции в Изяславской тюрьме. Он отмечает, что по официальному плану эта операция включала в себя общий обыск и неуказанные профилактические меры безопасности, а также практические учения, без упоминания продолжающейся акции протеста заключенных. Однако, как позже признали власти, причиной этой операции была массовая голодовка заключенных в знак протеста против условий их содержания и нарушений со стороны администрации (см. пункты 115, 122, 149 и 157 выше).
319. Во-вторых, Суд принимает во внимание факт участия спецподразделения в операции. Он считает достоверными утверждения заявителей, что сотрудники спецподразделения были в масках. Суд отмечает, что это было военизированное формирование, оснащенное и обученное для проведения, в частности, антитеррористических операций. Суд уже постановил, в рамках установления фактов в деле Davydov and Others, упомянутом выше, что подобная операция по обеспечению безопасности ранее была проведена в Замковой тюрьме (неподалеку от Изяславской тюрьмы), с привлечением сотрудников специального подразделения в масках. Нет никаких признаков того, что в эту практику были внесены какие-либо изменения, законодательные либо административные. Кроме того, правовые положения, обеспечивающие основу для существования таких спецподразделений, в конечном итоге были отменены как противоречащие Конвенции и прецедентному праву Суда (см. пункт 222 выше). Кроме того, Суд обращает внимание и на категорическое заявление украинского омбудсмена, что «практика применения подразделений специального назначения [является], на самом деле, систематическим применением пыток» (см. п. 223 выше).
320. В-третьих, Суд отмечает, что, хотя до оспариваемой операции почти сто процентов заключенных тюрьмы совместно высказывали вполне конкретные претензии к администрации, ни одна жалоба не была зарегистрирована после этой операции. Следует отметить, что при обыске не было выявлено никаких серьезных нарушений правил со стороны заключенных (трудно предположить, что обнаруженные и изъятые запрещенные предметы, такие как бритвенные лезвия, медикаменты, кипятильники и т. д., имели отношение к подготовке бунта или чему-либо в этом роде). По мнению Суда, такой резкий переход, в течение нескольких часов, от явно проявляемого единодушного несогласия к полному смирению можно объяснить только невероятно жестокими мерами по отношению к заключенным.
321. Наконец, Суд не забывает об обстоятельствах, при которых заявители были переведены в Хмельницкий и Ровенский СИЗО после операции. Им не дали возможности подготовиться к этому переводу, собрать свои личные вещи или просто одеться по погоде (события происходили в январе). Такой ход событий скорее наводит на мысли о насилии и запугивании, а не о хорошо организованных и упорядоченных обыске и операции по обеспечению безопасности, в ходе которых, как отмечалось выше, не было выявлено никаких серьезных нарушений.
322. В свете всего вышесказанного и принимая во внимание молчание Правительства относительно фактических доводов заявителей, Суд считает установленным, в соответствии со стандартом доказывания, требуемым Конвенцией, что заявители действительно подверглись обращению, на которое они жалуются.

(c) Оценка тяжести жестокого обращения

323. Заявители утверждали, что они подверглись жестокому обращению, которое можно приравнять к пыткам.
324. Правительство не прокомментировало это заявление.
325. Суд принимает во внимание потенциал насилия, который существует в пенитенциарных учреждениях, и тот факт, что неповиновение задержанных может быстро перерасти в бунт (см. Gömi and Others v. Turkey, no. 35962/97, § 77, 21 December 2006). Суд ранее признавал, что применение силы может оказаться необходимым для обеспечения безопасности в тюрьме, для поддержания порядка и предотвращения преступлений в учреждениях исполнения наказаний. Тем не менее, как отмечалось выше, сила может использоваться только в случае крайней необходимости и не должна быть чрезмерной (см. Ivan Vasilev v. Bulgaria, no. 48130/99, § 63, 12 April 2007).
326. Обращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, что тюремные власти прибегли к крупномасштабным насильственным мерам под предлогом проведения общего обыска и операции по обеспечению безопасности, которые, на самом деле, были направлены против наиболее активных организаторов массовой голодовки заключенных (см. пункты 115, 122, 149 и 157 выше). Кроме того, данная операция прошла без юридически обязательного прокурорского надзора (см. пункт 145 выше).
327. Не оспаривается, что вышеупомянутая акция протеста заключенных состояла в мирном отказе от тюремной пищи, без единого случая насилия (см. пункты 8-11 выше). В конце концов, ГДИН признал небезосновательными претензии заключенных в отношении условий их содержания под стражей, а также неадекватного и произвольного использования тюремной администрацией различных наказаний и санкций (см. пункты 117 и 119 выше). Суд далее отмечает, что заключенные продемонстрировали готовность к сотрудничеству и доверие к чиновникам ГДИН, прекратив голодовку сразу после создания специальной комиссии, которой было поручено расследование их жалоб (см. пункт 9 выше). Следует также отметить, что события происходили в тюрьме минимального уровня безопасности, где все заключенные отбывали первый срок за незначительные преступления или преступления средней тяжести (см. пункты 7 и 197 выше).
328. Суд отмечает, что данная операция была проведена после предварительной подготовки, при участии специально обученного персонала. Число сотрудников, участвовавших в операции, более чем в три раза превышало число заключенных (сорок один заключенный и почти 140 сотрудников). Кроме того, заключенные, когда они выполнили приказ администрации пройти в определенное помещение, не имели ни малейшего понятия, что с ними может произойти. Учитывая присутствие должностных лиц ГДИН, которые ранее беседовали с заключенными в отношении их жалоб, заключенные, по-видимому, ожидали продолжения этого разговора (см. пункты 9, 11 и 26 выше). Вместо этого, в помещение ворвались военнослужащие в масках и «убедили» заключенных отказаться от любых жалоб. Что касается того, каким образом это было достигнуто, Суд уже постановил, что он считает утверждения заявителей достоверными (см. пункт 322 выше).
329. Что касается двух случаев применения силы, признанных национальными властями (по отношению к четвертому и восемнадцатому заявителям), Суд отмечает, что должностные лица не сделали ничего, чтобы показать, что это применение силы было необходимым в данных обстоятельствах. Таким образом, все восемь докладов (помимо этих двух заявителей, сила, как сообщается, была использована против шести других заключенных) являются абсолютно одинаковыми и формальными, и ссылаются на какое-то «оказание [заключенными] физического сопротивления сотрудникам, [проводящим] обыск» (см. пункт 21 выше). Кроме того, медицинские заключения гласят, что у всех обследованных заключенных (кроме одного) имелись ушибы на ягодицах (см. пункт 22 выше). Суд считает, что избиение такого рода является унизительным и репрессивным, а не направленным на преодоление любого физического сопротивления.
330. Суд не в состоянии установить серьезность всех телесных повреждений и уровень шока, горя и унижения, перенесенных каждым заявителем. Тем не менее, нет никаких сомнений, что эти неожиданные и жестокие действия со стороны властей были явно несоразмерными в отсутствие каких-либо нарушений со стороны заявителей, и явно противоречили даже заявленным, надуманным целям. Как следует из всех обстоятельств дела, в отношении заявителей, а также некоторых других заключенных, насилие и запугивание применялись просто в отместку за их законные и мирные жалобы.
331. Что касается серьезности жестокого обращения, Суд повторяет, что для того, чтобы определить, может ли конкретная форма жестокого обращения квалифицироваться как пытка, следует принять во внимание различие, предусмотренное в статье 3, между этим понятием и понятием бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Цель этого различия состоит в особо строгом осуждении преднамеренного бесчеловечного обращения, вызывающего очень серьезные и жестокие страдания. Суд ранее уже рассматривал дела, в которых он постановил, что имело место обращение, которое может быть определено только как пытка (см. Shishkin v. Russia, no. 18280/04, § 87, 7 July 2011, с дальнейшими ссылками).
332. Как отмечалось выше, беспричинное насилие, к которому прибегли власти, было призвано подавить акцию протеста, наказать заключенных за их мирную голодовку и в корне пресечь любые попытки подачи жалоб. По мнению Суда, обращение, которому подверглись заявители, должно были причинить им сильную боль и страдания, по смыслу статьи 1, пункт 1, Конвенции Организации Объединенных Наций против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (см. пункт 225 выше), хотя оно, видимо, не причинило никакого долгосрочного вреда их здоровью. В этих обстоятельствах Суд считает, что заявители подверглись обращению, которое может быть охарактеризовано только как пытка (сравните с Selmouni v. France, упомянутое выше, §§ 100-105).
333. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции, в связи с тем, что украинские власти подвергли заявителей пыткам.

V. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ

334. Заявители жаловались, что расследование их жалоб на жестокое обращение было неэффективным и, следовательно, противоречило статье 13 Конвенции, которая гласит:
«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».
335. Суд отмечает, что эта жалоба касается вопросов, которые уже были рассмотрены в пунктах 254-296 выше в отношении процессуального аспекта статьи 3 Конвенции. Таким образом, жалоба должна быть объявлена приемлемой. Однако, принимая во внимание свои приведенные выше выводы по статье 3 Конвенции, Суд считает необходимым рассматривать эти вопросы отдельно в соответствии со статьей 13 Конвенции (см., например, Polonskiy v. Russia, no. 30033/05, §§ 126-127, 19 March 2009, и Teslenko v. Ukraine, no. 55528/08, §§ 120-121, 20 December 2011).

VI. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 1 ПРОТОКОЛА № 1

336. Заявители жаловались, что администрация Изяславской тюрьмы не вернула им все личные вещи после их поспешного перевода в учреждения исполнения наказаний 22 января 2007 года. Они сослались на статью 1 Протокола № 1 к Конвенции, которая, в частности, гласит:
«Каждое физическое или юридическое лицо имеет право беспрепятственно пользоваться своим имуществом. Никто не может быть лишен своего имущества, кроме как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права…»

A. Приемлемость

337. Правительство утверждало, что семнадцатый заявитель не был переведен из Изяславской тюрьмы. Соответственно, он не может претендовать на роль жертвы в связи с потерей имущества, связанной с этим переводом.
338. Адвокат заявителей не прокомментировал это утверждение.
339. Суд отмечает, что он уже объявил неприемлемым все заявление, в части, касающейся семнадцатого заявителя, как несовместимое ratione personae с положениями Конвенции (см. пункт 234 выше).
340. Поэтому ответ на данное возражение Правительства уже был дан.
341. Кроме того, Суд отмечает, что жалоба остальных заявителей в соответствии со статьей 1 Протокола № 1 не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 §§ 3 (а) Конвенции. Она также не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

B. Существо дела

342. Заявители утверждали, что они не получили все свои вещи из Изяславской тюрьмы.
343. Правительство не прокомментировало это утверждение.
344. Суд признал, что право заключенных на пользование своим имуществом в определенной степени ограничено.
345. В данном случае, Суд, однако, считает, что право заявителей на собственность было нарушено, даже в пределах этих ограничений. Хаотичность и поспешность перевода заключенных из Изяславской тюрьмы в Хмельницкий в Ровенский СИЗО подкреплены достаточными доказательствами. Заявители были лишены возможности собрать свои личные вещи и подготовиться к переводу.
346. Поэтому Правительство обязано доказать, что они, в конечном итоге, получили свою собственность, которой они по праву владели в Изяславской тюрьме. В отсутствие убедительных доказательств в этой связи, Суд заключает, что по крайней мере некоторая часть собственности заявителей действительно была утеряна.
347. Суд отмечает, что это вмешательство в права заявителей не было законным и не преследовало никакой законной цели.
348. Таким образом, Суд считает, что имело место нарушение статьи 1 Протокола № 1.

VII. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

349. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Ущерб

350. Заявители потребовали выплатить 50.000 евро (EUR) каждому в качестве возмещения морального вреда.
351. Правительство оспорило это требование как необоснованное и чрезмерное.
352. Суд отмечает, что в данном деле были установлены особо тяжкие нарушения. Он признает, что заявители перенесли боль и страдания, которые не могут быть возмещены признанием факта нарушения. Тем не менее, конкретные требуемые суммы представляются чрезмерными. Принимая решение на справедливой основе, Суд присуждает выплатить каждому заявителю (за исключением семнадцатого заявителя) 25.000 евро (EUR) в качестве возмещения морального вреда, плюс любой налог, который может быть начислен на эту сумму.

B. Расходы и издержки

353. Адвокат заявителей потребовал, от имени своих клиентов, EUR 15390 в качестве возмещения издержек и расходов, понесенных в национальных судах и в ходе разбирательства в Суде. В обоснование, он представил два договора об оказании правовой помощи, подписанных им и шестым заявителем 18 июня 2009 года и 29 марта 2011 года. Первый договор уполномочил г-на Бущенко представлять в национальных судах шестого заявителя, который оспаривал постановление прокуратуры от 7 февраля 2007 года в связи с событиями в Изяславской тюрьме в конце января 2007 года. Договор предусматривает почасовую оплату в размере 100 евро. По второму договору, г-н Бущенко должен был представлять интересы шестого заявителя в Суде с почасовой оплатой 130 евро. Оба договора предусматривают, что гонорар будет выплачен после завершения разбирательства в Страсбурге и в пределах суммы, присужденной судом в качестве возмещения издержек и расходов.
354. Г-н Бущенко также представил четыре временных графика и отчета о понесенных им расходах, в связи с работой, проделанной в рамках вышеупомянутых договоров за период с июня 2009 года по август 2011 года. По его словам, он потратил 69,5 часов на представление заявителей в национальных судах и 68 часов на представление заявителей в Суде.
355. Правительство оспорило эти требования как необоснованные и чрезмерные.
356. В соответствии с прецедентным правом Суда, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той мере, в какой было показано, что они действительно были понесены, были необходимыми и разумными. Суд отмечает, что только шестой заявитель обязан, по договору, лично заплатить г-ну Бущенко. Принимая во внимание представленные документы, Суд считает, что эти расходы были «фактически понесены» (см. Tebieti Mühafize Cemiyyeti and Israfilov v. Azerbaijan, no. 37083/03, § 106, ECHR 2009). Однако Суд считает, что требование является чрезмерным и удовлетворяет его – в отношении шестого заявителя – частично, в размере 10.000 евро, плюс любой налог, который может быть начислен на эту сумму.

C. Пеня

357. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на граничной кредитной ставке Европейского Центрального Банка, к которой следует добавить три процентных пункта.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Объявляет жалобу в части, относящейся к семнадцатому заявителю, неприемлемой, как несовместимую ratione personae;

2. Постановляет присоединить к существу дела возражение Правительства относительно исчерпания внутренних средств правовой защиты в отношении жалобы заявителей по статье 3 Конвенции в связи с применением к ним пыток, и отклоняет его после рассмотрения существа жалобы;

3. Объявляет оставшуюся часть заявления приемлемой;

4. Постановляет, что заявители (за исключением семнадцатого заявителя) подверглись пыткам в нарушение статьи 3 Конвенции;

5. Постановляет, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с отсутствием эффективного расследования жалоб заявителей о пытках (за исключением семнадцатого заявителя);

6. Постановляет, что нет необходимости рассматривать жалобу в этой связи по статье 13 Конвенции;

7. Постановляет, что имело место нарушение статьи 1 Протокола № 1 в связи с неспособностью администрации Изяславской тюрьмы вернуть заявителям, за исключением семнадцатого заявителя, все их личные вещи;

8. Постановляет:
(a) государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трех месяцев с даты, когда судебное решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы, в переводе в национальную валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:
(i) каждому из заявителей (за исключением семнадцатого заявителя) EUR 25.000 (двадцать пять тысяч евро), плюс любые налоги, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве возмещения нематериального вреда;
(ii) шестому заявителю EUR 10.000 (десять тысяч евро), плюс любые налоги, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве возмещения расходов и издержек;
(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная граничной кредитной ставке Европейского Центрального Банка в этот период, плюс три процентных пункта.

9. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителей в отношении компенсации.
Составлено на английском языке и зарегистрировано в письменном виде 17 января 2013, в соответствии с Правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.
Claudia Westerdiek Mark Villiger
Секретарь Председатель