Зміст
Статья 7. Наказание исключительно на основании закона
Фактические обстоятельстваЗаявитель, Роглена, гражданин Чешской Республики, 1966 г.р., проживает в г. Брно. 29 мая 2006 года прокурор обвинил заявителя в том, что он, будучи в нетрезвом состоянии, в период с 2000 по февраль 2006 года, жестоко обращался со своей супругой. Заявитель был также обвинен в избиении детей, растрате денег, предназначенных для домашних нужд, на игральные автоматы, причинении вреда домашнему хозяйству. Деяние было квалифицировано как «злоупотребление человека, живущего под одной крышей», что до введения в действие изменений от 1 июня 2004 года было предусмотрено ст. 197а (насилие в отношении лица или группы лиц) и ст. 215а (нападение с причинением телесных повреждений) Уголовного кодекса. Городской суд 18 апреля 2007 года признал заявителя виновным, приговорив его к двум с половиной годам лишения свободы, с испытательным сроком на пять лет. Заявитель был также под надзором, и ему было назначено пройти курс лечения от алкогольной зависимости. Национальный суд принял позицию, что под данную квалификацию подпадают также деяния, совершенные заявителем до 1 июня 2004 года, по меньшей мере, они квалифицировались по статье 197а Уголовного кодекса (насилие в отношении лица или группы лиц). Заявитель обжаловал приговор, но областной суд отклонил его апелляцию, а 21 февраля 2008 года Верховный Суд отказал в удовлетворении его кассации. Кассационный суд указал, что когда речь идет о квалификации «длящегося преступления», то следует применять закон, действовавший на момент совершения последнего эпизода данного преступления. Поэтому этот закон применяется даже к совершенным до вступления его в силу деяниям, при условии, что они составили бы преступление и по ранее действовавшему закону. Верховный Суд счел, что поведение заявителя, хотя и до вступления в силу изменений в Уголовный кодекс от 1 июня 2004 года, составило преступления, предусмотренные статьями 197а и 215а данного закона, раскрывая объективную сторону такого преступления как «злоупотребление». Вскоре, 10 июня 2008 года, Конституционный Суд отклонил жалобу заявителя, указав, что вынесенные судебные решения были логичными и последовательными, и они не были вынесены судами в результате использования принципа обратной силы закона в нарушение Конституции. 3 января 2011 года, не пройдя лечения алкогольной зависимости и совершив во время испытательного срока другое преступление, заявитель должен был начать отбывать возложенное на него наказание в виде лишения свободы. Заявитель был условно освобожден от отбывания дальнейшего наказания 17 мая 2012 года. Ссылаясь на статью 7 Конвенции, заявитель пожаловался в Суд, что к нему ретроспективно были применены новые положения Уголовного кодекса. Заявление было подано 4 декабря 2008 года, а 14 ноября 2011 года было уведомлено Правительство. 18 апреля 2013 года Палата постановила о приемлемости жалобы, но после рассмотрения поданных в Суд материалов не увидела в этом деле нарушения статьи 7 Конвенции. Заявитель обратился в Большую Палату с заявлением о пересмотре дела, в соответствии со статьей 43 Конвенции, и 9 сентября 2013 года его просьба была удовлетворена. Решение было вынесено Большой Палатой в составе 17 судей.
Решение СудаСуд не был призван решать вопрос об уголовной ответственности заявителя, так как это находилось в юрисдикции национальных судов. Во-первых, он должен был изучить составили ли, деяния заявителя, в том числе совершенные до вступления в силу 1 июня 2004 года статьи 215а Уголовного кодекса, преступления, определенные с достаточной предсказуемостью национальным законодательством. Во-вторых, он должен был определить, является ли применение национальными судами этого положения, путем включения в рассмотрение действий заявителя, совершенных им до 1 июня 2004 года, таким, что повлекло за собой возможность применения к нему более сурового наказания. Суд отметил, что заявитель был признан виновным в том, что в период между 2000 годом и 8 февраля 2006 года он неоднократно жестоко обращался со своей супругой, когда находился в нетрезвом состоянии. В своем решении Верховный Суд 28 февраля 2008 года оставил без изменений юридическую квалификацию совершенного деяния, как «злоупотребление человека, живущего под одной крышей», по смыслу статьи 215а Уголовного кодекса, вступившей в силу 1 июня 2004 года, и применил данную квалификацию также к совершенному заявителем насилию до этой даты. Следовательно, он считал возможным применить статью 215а к совершенным им ранее насильственным действиям, при условии, что они были наказуемы ранее действовавшим законодательством. Кассационный суд указал, что нападения, совершенные до вступления в силу изменений от 1 июня 2004 года, составили преступления, предусмотренные действовавшими в то время статьями 197 и 221 Уголовного кодекса. Верховный Суд пришел к выводу, что ранее совершенные действия заявителя включали все составные элементы состава преступления «злоупотребление лица, живущего под одной крышей». Поскольку деяния были совершены в период между 2000 годом и февралем 2006 года, то Верховный Суд добавил, что вследствие длительной продолжительности, материальные условия рассмотрения данного преступления как «отягченного» были выполнены. Суд отметил, что в толковании Верховного Суда упоминалось понятие длящегося уголовного правонарушения, которое было внесено в Уголовный кодекс в 1994 году, другими словами, до совершения заявителем первого насильственного действия по отношению к своей супруге. Так, поведение заявителя до 1 июня 2004 года составило преступления, предусмотренные статьями 197а и 221 ч. 1 Уголовного кодекса действовавшие в то время, и включали составляющие элементы состава преступления, предусмотренного статьей 215а Уголовного кодекса в редакции от 1 июня 2004 года. Суд считает, что тот факт, что национальные суды признали заявителя виновным по последним положениям кодекса также в отношении действий до этой даты, не являются ретроспективным применением закона, запрещенным Конвенцией. В силу сложившихся обстоятельств, а также принимая во внимание четкость национальных правил, раскрытых национальными судами, Суд принял точку зрения, что в поведении заявителя продолжало существовать начатое ранее преступное действие после 1 июня 2004 года, с даты, когда в Уголовный кодекс было введено понятие преступления «злоупотребление лица, живущего под одной крышей»; заявитель мог и должен был, как ожидалось, понимать, что его будут судить за длящееся преступление, оценивая его действия по законодательству, действовавшему на момент совершения последнего эпизода данного деяния; заявитель был в состоянии предвидеть, что это будет рассматриваться не только период после 1 июня 2004 года, но также и предыдущий период, и что он может быть привлечен к уголовной ответственности за длящееся преступление. Суд был удовлетворен тем, что преступление было предусмотрено в законе на момент его совершения и что оно было раскрыто достаточно ясно, чтобы удовлетворять требованиям статьи 7 Конвенции. Касательно того, столкнулся ли заявитель с более суровым наказанием, Суд убежден, что деяние, совершенное до вступления в силу нового закона, квалифицированное в соответствии с последними законодательными положениями, не имело эффекта увеличения строгости наказания заявителя. Все составляющие элементы, указанные в статье 215а, были разработаны с учетом деяний, совершенных до вступления в силу 1 июня 2004 года, и суды прямо заявили о том, что эти деяния были бы также уголовно наказуемы и согласно старому закону. Как отметило Правительство, что если бы деяния совершенные до 1 июня 2004 года были бы квалифицированы отдельно от тех, что были позже, то заявитель потенциально мог получить более суровое наказание, так как наличие множества преступлений, скорее всего, считалось бы отягчающим обстоятельством. Суд отмечает в связи с тем, что понятие длящегося уголовного преступления, как определено в чешском праве, было в соответствие с европейскими традициями отражено в законодательстве подавляющего большинства стран-участниц Совета Европы, Суд пришел к выводу, что уголовное законодательство не было применено задним числом, и что заявитель не подвергся более суровым условиям вынесения наказания, чем те, которые применялись бы, если он был осужден за несколько преступлений. Таким образом, в данном деле не было нарушения положений статьи 7 Конвенции.
Статья 6. Право на справедливое судебное разбирательство
Бочан (Bochan) (№ 2) против Украины, № 22201/58, 5 февраля 2015 годаНарушение статьи 6 § 1 (право на справедливое судебное разбирательство) Конвенции.
Представитель заявительницы в Европейском суде – И. Бочан, адвокат.
Справедливое возмещение: 10 000 евро в счет возмещения нематериального вреда.
Фактические обстоятельстваЗаявительница, Бочан Мария Ивановна, гражданка Украины, 1917 г.р., проживает в г. Тернополь. Заявительница с 1997 года пыталась получить через суд, до сих пор безуспешно, право собственности на часть дома и земли, на которой он стоял, принадлежащие на тот момент г-ну М. Ее требования основывались на таких аргументах: часть спорного дома была построена на ее средства и средства ее покойного мужа; ее муж законно получил право собственности на имущество, которое она впоследствии унаследовала; имущество не было продано г-ну М., несмотря на то, что изначально была договоренность с сыном заявителя на этот счет; договор купли-продажи, на котором основывались претензии г-на М. на имущество, был сфальсифицирован. Имущественный иск заявительницы неоднократно рассматривался национальными судами. В конце концов, после перенаправления дела Верховным Судом в суды низшей инстанции с другой территориальной юрисдикцией, иск заявителя был отклонен. Основываясь на заявлениях 17 свидетелей, один из них был заслушан в ходе судебного рассмотрения, и документах, представленных г-ном М., суды первой и второй инстанций постановили, что г-н М. купил фундамент спорной части дома у сына заявительницы в 1993 году и впоследствии построил его за свой счет. Г-н М., соответственно, является законным владельцем этой части дома, и имеет право на пользование землей, на которой он был построен. Окончательное решение, оставившее в силе решения нижестоящих судов, было принято Верховным Судом 22 августа 2002 года. Заявительница обратилась в Суд 17 июля 2001 года, жалуясь, в частности на несправедливость разбирательства ее дела в национальных судах. 3 мая 2007 года Суд вынес решение по делу, которое вступило в силу 3 августа 2007 года. Принимая во внимание обстоятельства, при которых дело заявителя было перенаправлено Верховным Судом, и отсутствие достаточной мотивировки в решениях национальных судов, Суд рассмотрел эти вопросы вместе и в совокупности, и постановил, что была нарушена статья 6 § 1 Конвенции. Заявительнице было присуждено 2 000 евро в качестве справедливой компенсации нематериального вреда. Суд также отметил, что в соответствии с законодательством Украины, заявительница имеет право подать заявление с просьбой о повторном рассмотрении ее дела в свете вывода Суда о том, что в ее деле национальные суды не выполнили требований статьи 6 Конвенции (см. Bochan v. Ukraine, no. 7577/02, 3 May 2007). На сегодняшний день Комитет министров Совета Европы еще не завершил надзор за исполнением данного судебного решения в соответствии со статьей 46 § 2 Конвенции.
14 июня 2007 года заявительница подала в Верховный Суд заявление о пересмотре судебных решений по ее делу в соответствии со статьями 353-355 Гражданского процессуального Кодекса. Ссылаясь на решение Суда от 3 мая 2007 года, она попросила Верховный суд отменить решения судов по ее делу и принять новое решение, удовлетворив ее требования в полном объеме. Она приложила к своему заявлению копии решений Суда и национальных судов. 14 марта 2008 года Верховный Суд, рассмотрев заявление в закрытом заседании и сославшись на статью 358 Гражданского процессуального кодекса, отклонил просьбы заявительницы. Вскоре, 8 апреля 2008 года, заявительница подала в Верховный Суд еще одно заявление о пересмотре судебных решений в ее деле. Она утверждала, что решение 14 марта 2008 года, было основано на неправильном «толковании» решения Суда от 3 мая 2007 года, и обратилась к Верховному Суду с просьбой пересмотреть дело по существу в свете выводов Суда по статье 6 § 1 Конвенции. Однако, 5 июня 2008 года Верховный Суд, ссылаясь на статью 356 Гражданского процессуального кодекса, отказал в рассмотрении данного заявления, так как оно не содержало никаких доводов, которые могли бы послужить основанием для пересмотра судебных решений в этом деле в соответствии со статьей 354 Гражданского процессуального кодекса.
7 апреля 2008 года заявительница обратилась вновь в Суд, а 6 сентября 2011 года Правительство было уведомлено о данной жалобе. Палата Пятой секции Суда 19 ноября 2013 года отказались от своей юрисдикции в пользу Большой Палаты Суда.
Суд считает, что некоторые утверждения заявительницы в настоящем деле можно интерпретировать как жалобы на отсутствие надлежащего исполнения решения Суда от 3 мая 2007 года по ее предыдущему делу. В частности, заявительница утверждает, что недостатки в первоначальном национальном судебном рассмотрении, которые стали предметом решения Суда 2007 года, не были исправлены в судебном разбирательстве, завершившимся решением Верховного Суда от 14 марта 2008 года, поскольку Верховный Суд не решил вопрос о подлинности основного документального доказательства, на котором базировались оспариваемые решения национальных судов. Тем не менее, жалобы на неисполнение решения Суда и на непринятие мер для исправления нарушения, уже признанного Судом, находятся за пределами компетенции ratione materiae Суда. Соответственно, жалобы заявительницы, в той мере, в какой они связаны с неустранением исходного нарушения статьи 6 § 1 Конвенции, признанного решением Суда 2007 года, были объявлены неприемлемыми. Тем не менее, новая жалоба заявительницы также поднимает другие вопросы, касающиеся не столько исхода разбирательства, завершившегося решением Верховного Суда в 2008 году, а скорее проведения и справедливости этого разбирательства, которое было позже по времени и отличалось от национального судебного рассмотрения касательно решения Суда 2007 года. Жалоба заявительницы в этой связи, как можно заключить из ее заявления, касается того, как Верховный Суд рассмотрел один из ее главных аргументов, основанных на решении Суда 2007 года. В частности, она утверждала, что обоснования, приведенные Верховным Судом в решении от 14 марта 2008, явно противоречат соответствующим выводам Суда в его решении 2007 года. Эта новая жалоба, таким образом, касается того, как было принято решение по ее заявлению о пересмотре судебных решений в ее деле в марте 2008 года, а не исхода этого разбирательства как такового или эффективности исполнения решении Суда национальными судами. Хотя в настоящем деле инициатива заявителя в отношении пересмотра внутренних решений была, несомненно, связана с исполнением решения Суда от 3 мая 2007 года, ее жалобы на несправедливость последующих судебных разбирательств касаются ситуации, отличной от рассмотренной в этом решении, и содержат соответствующую новую информацию, касающуюся вопросов, не рассмотренных в этом решении. Как следствие, в настоящем деле «новый вопрос», который Суд компетентен рассматривать, не посягая на прерогативу государства-ответчика и Комитета Министров в соответствии со статьей 46 Конвенции, касается якобы несправедливого разбирательства по заявлению о пересмотре судебных решений по данному делу, а не его результата, как такового, и влияния этого разбирательства на надлежащее исполнение решения Суда от 3 мая 2007 года. Соответственно, статья 46 Конвенции не препятствует Суду рассматривать новую жалобу заявителя на несправедливость разбирательства, завершившегося решением Верховного Суда от 14 марта 2008 года.
Далее Суд обратился к вопросу, соответствовало ли оспариваемое национальное судебное рассмотрение гарантиям справедливости, предусмотренным в статье 6 § 1 Конвенции. Суд напоминает, что, согласно устоявшемуся прецедентному праву, в функции Суда не входит рассмотрение предполагаемых ошибок права или факта, совершенных национальными судами, за исключением случаев, когда они могут способствовать нарушению прав и свобод, защищаемых Конвенцией (см., например, Garcia Ruiz v. Spain [GC], no. 30544/96, § 28, ECHR 1999-I; и Perez v. France [GC], no. 47287/99, § 82, ECHR 2004-I), например, когда, в исключительных случаях, можно сказать, что эти ошибки стали основополагающими для «несправедливости», несовместимой со статьей 6 Конвенции. Хотя это положение гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, оно не устанавливает каких-либо правил в отношении допустимости доказательств или способов оценки доказательств, которые должны, в первую очередь, регулироваться национальным законодательством и национальными судами. Как правило, Суд не должен рассматривать такие вопросы, как вес, придаваемый национальными судами конкретным доказательствам, выводам или оценкам. Суд не должен выступать в качестве четвертой инстанции и, следовательно, не может рассматривать решения национальных судов в соответствии со статьей 6 § 1, если они не являются произвольными или явно необоснованными (см., например, Dulaurans v. France, no. 34553/97, §§ 33-34 and 38, 21 March 2000; Khamidov v. Russia, no. 72118/01, § 170, 15 November 2007; и Andelkovic v. Serbia, no. 1401/08, § 24, 9 April 2013).
В настоящем деле, Суд отмечает, что в своем решении от 14 марта 2008 года Верховный Суд грубо исказил выводы Суда, изложенные в его решении от 3 мая 2007 года. В частности, Верховный Суд утверждал, что этот Суд установил, что решения национальных судов по делу заявителя были законными и обоснованными, и заявителю была присуждена компенсация за нарушение требования «разумного срока», что абсолютно неверно. Суд отмечает, что доводы Верховного Суда не являются всего лишь другой интерпретацией юридического текста. По мнению Суда, решение Верховного Суда может рассматриваться только как «чрезвычайно произвольное» или влекущее за собой «отказ в правосудии», в том смысле, что искаженное представление решения Суда 2007 года по первому делу заявительницы свело на нет ее попытку добиться рассмотрения ее имущественных требований в свете решения Суда по ее предыдущему делу в рамках процедуры кассационного типа, предусмотренной национальным законодательством. В этой связи следует отметить, что в своем решении 2007 года Суд постановил, что, учитывая обстоятельства, при которых дело заявителя было передано Верховным Судом в суды низшей инстанции, сомнения заявителя относительно беспристрастности судей, занимающихся делом, включая судей Верховного Суда, были объективно оправданы. Соответственно, в свете выводов Суда в отношении характера и последствий несправедливости решения Верховного Суда от 14 марта 2008 года, следует сделать вывод, что обжалуемое разбирательство не соответствовало требованию «справедливого судебного разбирательства» в соответствии со статьей 6 § 1 Конвенции, и что имело место нарушение этого положения. Принимая во внимание свои выводы в соответствии со статьей 6 § 1 Конвенции, Суд считает, что нет необходимости рассматривать вопрос, была ли в настоящем деле нарушена статья 1 Протокола № 1.
Судьи Yudkivska and Lemmens высказали частично совпадающее мнение. Судья Wojtyczek высказал совпадающее мнение.
