| Дата: | 05.06.2014 |
| Країна: | Украина |
| Судовий орган: | Европейский суд по правам человека |
| Номер справи: | 12317/06 |
| Коротко: | Нарушение статьи 5: право на свободу; нарушение статьи 8: право на приватность |
© Перевод Украинского Хельсинского союза по правам человека
Официальное цитирование – Akopyan v. Ukraine, no. 12317/06, § …, 5 June 2014
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЯТАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО АКОПЯН ПРОТИВ УКРАИНЫ
(Заявление № 12317/06)
РЕШЕНИЕ
СТРАСБУРГ
5 июня 2014 года
Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в Статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.
По делу Акопян против Украины,
Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), заседая Палатой в составе:
Mark Villiger, Председатель, Angelika Nußberger,
Boštjan M. Zupančič,
Ann Power-Forde,
Ganna Yudkivska,
Helena Jäderblom,
Aleš Pejchal, судьи,
и Claudia Westerdiek, Секретарь Секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 6 мая 2014 года,
Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:
ПРОЦЕДУРА
1. Данное дело основано на заявлении (№ 12317/06) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданкой Украины, г-жой Земфирой Абарцумовной Акопян (далее – «заявительница»), 14 марта 2006 года.
2. Заявительницу представлял г-н Г.A. Марьяновский, адвокат, практикующий в Харькове. Украинское правительство (далее – «Правительство») представлял его уполномоченный г-н Н. Кульчицкий.
3. 9 июля 2012 года Суд постановил уведомить Правительство о данном заявлении.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
A. Госпитализация заявительницы в период с 1994 по 1997 годы и связанные с госпитализацией вопросы
4. Заявитель родилась в 1953 году и проживает в Харькове.
5. В 1985 году заявительница вышла замуж и родила свою первую дочь. В 1987 году она родила вторую дочь.
6. Отношения заявительницы с мужем ухудшились, и в августе 1994 года она и ее дочери переехали в дом, арендованный ее мужем в поселке Песочин. Ее муж навещал своих дочерей время от времени.
7. В конце ноября или в начале декабря 1994 года муж заявительницы забрал детей обратно в Харьков. Заявительница осталась одна.
8. 17 декабря 1994 года заявительница поступила в Харьковскую областную психиатрическую больницу (далее – «Психиатрическая больница«), которая является государственным учреждением. Согласно медицинской документации, заявитель была доставлена на машине скорой помощи, поскольку она находилась в состоянии реактивного психоза и проявляла признаки психического расстройства.
9. Вскоре после поступления в психиатрическую больницу, заявительнице был поставлен диагноз параноидальной шизофрении, и была предоставлена медицинская помощь.
10. В период с января 1995 года по 1997 года заявительница неоднократно и безуспешно просила о выписке из психиатрической больницы, а также подавала жалобы относительно своей госпитализации. В течение этого времени заявительницу лечили нейролептиками.
11. 7 ноября 1997 года заявительница сбежала из психиатрической больницы и нашла приют у своих знакомых. К тому времени она была разведена.
12. 23 декабря 1997 года, по просьбе заявительницы, она была принята в стационар Харьковской городской психиатрической больницы для проведения психиатрического обследования. Согласно медицинской документации, во время пребывания в городской больнице она не принимала никаких лекарств; единственным лечением были консультации с психиатрами.
13. 4 февраля 1998 года заявительница была выписана из этой больницы с заключением об отсутствии проблем с психическим здоровьем.
14. Позже заявительница восстановила контакт со своими детьми и начала жить с ними.
B. Расследование уголовного дела в отношении психиатрической госпитализации заявительницы
15. После жалобы заявительницы, 17 февраля 1998 года, Харьковская областная прокуратура возбудила уголовное дело против Р., врача заявительницы, по подозрению в незаконном помещении заявительницы в психиатрическую больницу, что является преступлением в соответствии со статьей 123-2 Уголовного кодекса 1960 года.
16. 21 июля 1998 года группа экспертов провела судебно-психиатрическую экспертизу и установила, что заявительница не страдает никакими психическими заболеваниями. Кроме того, эксперты пришли к выводу, что госпитализация заявительницы в психиатрическую больницу 17 декабря 1994 года была обусловлена состоянием ее здоровья; однако во время ее пребывания в психиатрической больнице была проведена ошибочная диагностика, она не была осмотрена должным образом, и ей не было предоставлено правильное лечение с самого начала ее госпитализации в декабре 1994 года.
17. 9 октября 1998 года группа экспертов пришла к дополнительному выводу, что заявительница могла быть выписана из психиатрической больницы 17 января 1995 года на основании ее просьбы о выписке, так как ее психическое состояние не представляло угрозы ни для нее самой, ни для окружающих.
18. 24 февраля 1999 года заявительница была признана гражданским истцом в уголовном деле.
19. 25 февраля 1999 года обвинение против Р. были классифицировано как халатность при исполнении служебных обязанностей, приведшая к тяжелым последствиям для заявительницы.
20. 9 апреля 2000 года было принято решение о том, что Р. должен предстать перед Харьковским районным судом.
21. 20 июня 2000 материалы дела были уничтожены в результате пожара в здании суда.
22. 24 ноября 2000 года суд направил дело в прокуратуру для дополнительного расследования.
23. 8 июня 2001 года дело было возвращено в суд.
24. В период с июня 2001 года по июнь 2002 года были назначены несколько слушаний, но по разным причинам ни одно из них не было проведено.
25. 26 июня 2002 года, в ответ на жалобы со стороны заявительницы, Харьковское областное управление юстиции обратилось к председателю Харьковского районного суда с просьбой ускорить рассмотрение дела, сочтя, что рассмотрение дела необоснованно затягивается.
26. 24 февраля 2003 года Харьковский районный суд поручил следственным органам провести дополнительную психиатрическую экспертизу заявительницы.
27. 14 апреля 2004 года следственные органы назначили психиатрическую экспертизу заявительницы.
28. 12 января 2005 года дело было возвращено в суд без проведения экспертизы.
29. 27 апреля 2005 года заявительница, с учетом того, что материалы дела были уничтожены в результате пожара в 2000 году, подала в Харьковский районный суд еще один гражданский иск против Р. и психиатрической больницы о возмещении вреда, причиненного ее необоснованной психиатрической госпитализацией.
30. 3 июня 2005 года, по просьбе Р., Харьковский районный суд закрыл уголовное дело по причине истечения срока давности.
31. Заявительница обжаловала это решение, утверждая, в частности, что это решение было незаконным, и что рассмотрение дела было неоправданно длительным по вине властей. Она также жаловалась, что суд первой инстанции не рассмотрел ее гражданский иск.
32. 22 декабря 2005 года Харьковский областной апелляционный суд оставил в силе решение суда от 3 июня 2005 года.
33. В тот же день апелляционный суд вынес отдельное постановление, обратив внимание Областного совета судей на недоработки Харьковского районного суда, которые привели к затягиванию рассмотрения дела заявительницы. Также было отмечено, в частности, что в период с 8 июня 2001 года по 3 июня 2005 года было неоправданное количество отсрочек слушаний, а также неоправданный двухлетний период бездействия в ожидании судебно-медицинской экспертизы, которая так и не была проведена.
34. Заявительница подала кассационную жалобу на решение о закрытии уголовного дела, приведя те же аргументы, что и в своей апелляции. Она заявила, что суды не рассмотрели ее гражданский иск.
35. 13 мая 2008 года Верховный Суд Украины отклонил ходатайство заявительницы о предоставлении разрешения на подачу кассационной жалобы.
C. Гражданское разбирательство о компенсации вреда против врача заявительницы и психиатрической больницы
36. В марте 2006 года заявительница подала отдельный гражданский иск против Р. и психиатрической больницы, требуя 10000 украинских гривен от P. и 90000 украинских гривен от психиатрической больницы в качестве компенсации за нанесенный ей вред в результате необоснованной госпитализации. Она утверждала, в частности, что три года пребывания в психиатрической больнице причинили ей тяжкие психические и физические страдания. Она утверждала, что она постоянно чувствовала себя униженной, и к ней относились как к неполноценному человеку, чье мнение не имеет никакого значения. В дополнение к этому, она была подвергнута принудительному медицинскому вмешательству. Кроме того, личная и семейная жизнь заявительницы была разрушена.
37. 31 января 2007 года Червонозаводский районный суд Харькова признал, что 17 декабря 1994 года заявительница была помещена в больницу на законных основаниях, поскольку она проявляла признаки психического расстройства. Далее было установлено, что во время ее пребывания в больнице, врач заявительницы Р. нарушил ряд законодательных положений, регулирующих психиатрическую помощь. Суд установил, что необходимые процедуры для принудительной госпитализации не были соблюдены; а если заявитель, напротив, была госпитализирована по своей воле, она должна была быть выписана на основании ее просьбы (см. параграфы 48-50 ниже). Суд также отметил, что заявительница неоднократно просила о выписке, и пришел к выводу, что она могла быть выписана еще 17 января 1995 года на основании такой просьбы. Суд установил, что в результате этих нарушений национального законодательства, заявительнице был ошибочно поставлен диагноз и предоставлено неправильное медицинское лечение в психиатрической больнице в течение длительного периода времени.
38. Кроме того, Суд отметил, что во время своего незаконного пребывания в психиатрической больнице заявительница не могла свободно осуществлять свои права или распоряжаться своей жизнью. Поэтому Суд пришел к выводу, что заявительнице был причинен моральный вред, который должен быть компенсирован психиатрической больницей, в которой работал Р. Принимая такое решение, Суд также сослался на уголовное дело в отношении Р. и собранные следственными органами доказательства по данному делу.
39. Суд присудил заявительнице 7000 украинских гривен в качестве компенсации нематериального вреда, отметив, что при определении этой суммы он принял во внимание длительность необоснованного пребывания заявительницы в психиатрической больнице, характер и масштабы физических и психических страданий, принудительные изменения в ее жизни, и ограничение ее права, как гражданина, свободно распоряжаться своей жизнью и заботиться о своем здоровье.
40. Заявительница подала апелляцию, требуя увеличить суммы компенсации с обоих подсудимых.
41. 19 апреля 2007 года Харьковской областной апелляционный суд оставил в силе решение от 31 января 2007 года.
42. Заявительница не подала жалобу в Верховный Суд.
II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
A. Конституция Украины 1996 года
43. Соответствующие статьи Конституции, применимые в данном деле, гласят:
Статья 55
«Права и свободы человека и гражданина защищаются судом.
Каждому гарантируется право на обжалование в суде решений, действий или бездействия органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных и служебных лиц. …
Каждый имеет право любыми не запрещенными законом средствами защищать свои права и свободы от нарушений и противоправных посягательств».
B. Уголовный кодекс 1960 года (в редакции, действовавшей в то время)
44. Статья 123-2 Кодекса гласит, что помещение лица в психиатрическую больницу с преднамеренным пренебрежением к тому, что это лицо является психически здоровым, карается лишением свободы на срок до двух лет или исправительными работами на тот же срок с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от одного до трех лет.
45. Статья 167 предусматривает уголовную ответственность за халатность при исполнении служебных обязанностей. Часть 2 этой статьи гласит, что невыполнение или ненадлежащее выполнение должностным лицом своих служебных обязанностей вследствие небрежного или недобросовестного отношения к ним, которое привело к тяжким последствиям, карается лишением свободы на срок от двух до пяти лет, с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью и штрафом от пятнадцати до двадцати пяти необлагаемых минимумов доходов граждан, или без такого штрафа.
C. Гражданско-процессуальный кодекс Украины 1963 года (в редакции, действовавшей в то время)
46. Статья 248-1 Кодекса гласит, что каждый, кто считает, что его или ее права и свободы были нарушены решением, действием или бездействием государственного органа, юридического лица или должностного лица, может подать жалобу в суд.
D. Положения закона «О психиатрической помощи»
1. Положения об условиях и порядке оказания психиатрической помощи, утвержденное Указом Президиума Верховного Совета СССР 5 января 1988 года (в редакции, действовавшей в то время)
47. Согласно этим положениям, основанием для госпитализации в психиатрическую больницу является наличие у лица психического расстройства, требующего обследования или лечения в условиях стационара; помещение в психиатрическую больницу производится лишь врачом–психиатром с согласия госпитализируемого (статья 15). Больные, представляющие, по причине своего психического состояния, непосредственную опасность для себя или окружающих, могут быть госпитализированы в психиатрическую больницу (отделение) без их согласия и согласия их родственников или законных представителей в порядке неотложной госпитализации по решению врача–психиатра с обязательным немедленным уведомлением об этом родственников или законных представителей больного. Об этом также должно быть сообщено вышестоящему органу здравоохранения, который в случае необходимости проверяет законность и обоснованность принятого решения (статья 16).
48. Больные, помещенные в больницу в порядке неотложной госпитализации, подлежат, в течение одних суток, исключая выходные и праздничные дни, освидетельствованию комиссией врачей–психиатров. Если комиссия приходит к выводу, что требуется дальнейшее принудительное лечение, псиатрическое учреждение обязано представить, в течение двадцати четырех часов, обоснованное заключение в этом отношении главному психиатру местного органа здравоохранения для информации и рассмотрения. Родственники больного или его законные представители также должны быть проинформированы о решении комиссии. Жалоба против решения комиссии может быть подана главному психиатру больным, его родственниками или законными представителями. Если решение о неотложной госпитализации принято данным главным психиатром, такая жалоба направляется главному психиатру вышестоящего органа здравоохранения (Положение № 18).
49. Выписка больных, госпитализированных в психиатрическую больницу с их согласия, согласия их родственников или законных представителей, проводится по выздоровлении или в связи с улучшением психического состояния, делающим нецелесообразным дальнейшее пребывание пациента в больнице, либо по заявлению больного, его родственников или законных представителей. Больным, госпитализированным с их согласия, согласия их родственников или законных представителей, может быть отказано в выписке, если на момент поступления просьбы о выписке будет установлено, что, по причине своего психического состояния, они представляют непосредственную опасность для себя или для окружающих. Вопрос об их дальнейшем принудительном лечении решается комиссией врачей-психиатров, а в сложных и спорных случаях – комиссией во главе с главным психиатром органа здравоохранения по месту нахождения психиатрической больницы (Положение №20).
50. Больные, помещенные в психиатрическую больницу в порядке неотложной госпитализации, подлежат освидетельствованию комиссией врачей-психиатров не реже одного раза в месяц для решения вопроса о прекращении или продлении принудительного лечения. В случае длительного нахождения таких пациентов в больнице, вопрос о продлении принудительного лечения в стационаре рассматривается каждые шесть месяцев главным психиатром органа здравоохранения по месту нахождения больницы (отделения) на основании заключения комиссии врачей-психиатров о необходимости продолжения принудительного стационарного лечения. При этом органы здравоохранения проверяют обоснованность помещения больных в стационар, а также осуществляют контроль над длительностью их нахождения в больнице и обоснованностью решений о продлении принудительного лечения в стационаре (Положение № 21).
51. Главные психиатры в пределах своей компетенции обязаны: осуществлять контроль над деятельностью лечебно-профилактических учреждений здравоохранения, оказывающих психиатрическую помощь; принимать меры для охраны прав и законных интересов лиц, страдающих психическими расстройствами; рассматривать в установленном порядке заявления и жалобы граждан (Положение № 24).
2. Положение о психиатрических больницах, утвержденное приказом Министерства здравоохранения СССР 21 марта 1988 года (в редакции, действовавшей в соответствующее время)
52. В соответствии со статьей 40 Положения, в психиатрической больнице каждому больному должны быть обеспечены: исчерпывающее исследование психического, неврологического и соматического состояния и, в зависимости от характера заболевания, все современные методы лечения и социально-трудовой реабилитации.
53. Статья 54 Положения гласит, что доступ в лечебные отделения, за исключением помещений для свиданий, разрешается только персоналу больницы. Остальные лица допускаются в исключительных случаях с разрешения главного врача (заместителя) больницы и заведующего отделением, а в их отсутствие – дежурного врача.
III. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
54. Соответствующие выдержки из доклада украинскому правительству Европейского Комитета по предупреждению пыток, негуманного и унижающего достоинства обращения или наказания о визите в Украину, проведенном 8-24 февраля 1998 года (CPT/Inf (2002) 19), гласят:
“D. Психиатрические учреждения
… 6. Гарантии в контексте принудительной госпитализации
… 227. Ни одно из психиатрических учреждений, которые посетила делегация, не имело четкой и определенной внутренней процедуры подачи жалоб. Комитет считает, что специальные правила, позволяющие пациентам подавать жалобы в официальные органы и общаться на конфиденциальной основе с органами вне учреждения, являются важными гарантиями. Комитет рекомендует, чтобы украинские власти предприняли меры, обеспечивающие информирование пациентов о возможности подачи жалоб.
Обобщая, Комитет рекомендует, чтобы была составлена информационная брошюра о режиме больницы и правах пациентов и чтобы она выдавалась при поступлении каждому пациенту и его семье. Всем пациентам, у кого возникнут трудности с пониманием брошюры, должна оказываться помощь.
228. Поддержание контактов с внешним миром для пациентов является важным не только как мера, предупреждающая жестокое обращение, но и в качестве терапии. Пациенты должны иметь право посылать и получать корреспонденцию, звонить по телефону, право на свидания с семьями и друзьями. Должно быть гарантировано и право конфиденциального общения с адвокатом.
229. Пациентам Днепропетровской психиатрической больницы усиленного режима разрешается без ограничения отправлять и получать письма, нет ограничений и на свидания и посылки. Однако делегации сообщили, что все письма просматриваются лечащим врачом. Комитет хотел бы знать, применяется ли это правило и к переписке пациента с адвокатом. …
230. Что касается Киевского городского Центра судебной психиатрической экспертизы, Комитет хотел бы получить информацию об условиях для свидания с пациентами (включая адвоката) и для переписки.
231. Комитет придает большое значение тому, чтобы психиатрические учреждения регулярно посещал независимый орган, контролирующий содержание пациентов. …»
55. Соответствующие выдержки из доклада КПП украинскому правительству о визите в Украину, проведенном 24 ноября-6 декабря 2002 года (CPT/Inf (2002) 19), гласят:
“D. Психиатрические учреждения
…
2. Черновицкая областная психиатрическая больница
f. Гарантии, предоставляемые психиатрическим пациентам
… 166. Только несколько пациентов официально помещены в больницу на недобровольной основе в соответствии с процедурой принудительной госпитализации.
Тем не менее, как уже упоминалось ранее (см. пункт 146 выше), большинство из 510 взрослых пациентов, находящихся в охраняемых палатах, не дали согласие на свою госпитализацию в психиатрическую больницу и не могут покинуть больницу по собственному желанию. На практике, у них не было не малейшей возможности воспользоваться гарантией, предусмотренной в Законе о психиатрической помощи 2000 года, в частности, оспорить свою госпитализацию. В большинстве случаев, просьба о госпитализации была подана родственниками.
Что еще хуже, экспертиза медицинских карт пациентов показала, что некоторые из них были принудительно госпитализированы на основании направления или письма из милиции или прокуратуры, без обязательного представления запроса о госпитализации в компетентный суд. …»
56. Другие соответствующие международные материалы можно найти в решении по делу M. v. Ukraine (no. 2452/04, §§ 37-39, 19 April 2012).
ПРАВО
I. ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЕЙ 3, 5 И 8 КОНВЕНЦИИ
57. Заявительница жаловалась, что ее длительное содержание в психиатрической больнице было произвольным, и не было основано на эффективной диагностике ее психического состояния. Она жаловалась, что содержание в больнице сопровождалось принудительным лечением, что причинила ей тяжкие страдания и нанесло вред ее личной и семейной жизни.
58. Соответствующие статьи Конвенции гласят:
Статья 3 (запрет пыток)
«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».
Статья 5 (право на свободу и личную неприкосновенность)
«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
(e) законное заключение под стражу … душевнобольных …; …»
Статья 8 (право на уважение частной и семейной жизни)
«1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции .
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц».
A. Приемлемость
1. Аргументы сторон
59. Правительство утверждало, что жалобы являются неприемлемыми на том основании, что заявительницу нельзя считать жертвой заявленных нарушений. В частности, национальные суды установили, что заявительнице был поставлен ошибочный диагноз, и она получала неправильное лечение в психиатрической больнице, за что ей была присуждена компенсация в отношении причиненного в этой связи морального вреда. Также было подчеркнуто, что при определении сумы компенсации, суды приняли во внимание жалобы, представленные заявительницей в Суд.
60. Правительство также утверждало, что заявитель не исчерпала внутренние средства правовой защиты, так как она не подала кассационную жалобу в отношении судебных решений принятых по ее гражданскому делу.
61. Заявитель не согласилась и утверждала, что она является жертвой заявленных нарушений. Кроме того, она утверждала, что судебное разбирательство по уголовному делу было неэффективным, и гражданская компенсация была недостаточной. Она также утверждала, что кассационная жалоба в ее гражданском деле не была эффективным правовым средством защиты.
2. Оценка Суда
62. Суд отметил, что жалобы заявительницы касаются событий в период с 17 декабря 1994 года по 7 ноября 1997 года. Тем не менее, Конвенция вступила в силу в отношении Украины 11 сентября 1997 года. Соответственно, так как юрисдикция ratione temporis не распространяется на весь указанный выше период, Суд признает, что соответствующая часть жалобы должна быть объявлена неприемлемой в соответствии со статьями 35 §§ 3 (a) и 4 Конвенции. Тем не менее, для того, чтобы оценить контекст и ситуацию в целом, Суд принимает во внимание соответствующие факты до даты, когда Конвенция вступила силу в отношении Украины (см., с соответствующими изменениями, Milanović v. Serbia, no. 44614/07, § 78, 14 December 2010).
63. Что касается периода с 11 сентября 1997 года по 7 ноября 1997 года, который находится в пределах юрисдикции ratione temporis Суда, Суд считает, что возражение Правительства в отношении неисчерпания внутренних средств правовой защиты и потери статуса жертвы тесно связано с существом дела. Таким образом, Суд объединяет эти вопросы с существом дела.
64. Суд отмечает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции или неприемлемой по другим любым основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.
B. Существо дела
1. Аргументы сторон
65. Правительство утверждало, что, по их мнению, заявительница более не является жертвой заявленных нарушений. Они подчеркнули, что заявительница имела в своем распоряжении эффективные уголовно-правовые и гражданско-правовые средства защиты, и что заявленные нарушения были должным образом возмещены. Они также заявили, что материалы по уголовному делу в отношении Р. были уничтожены, так как срок их хранения в архиве истек. По этой причине они не могут представить комментариев по поводу обоснованности продолжительности производства по уголовному делу.
66. Заявитель настаивала, что она оставалась жертвой по смыслу Конвенции, и что было нарушение ее прав по статьям 3, 5 и 8 Конвенции.
2. Оценка Суда
(a) Статья 5 § 1 Конвенции
(i) Применимость статьи 5 § 1 Конвенции
67. Для того чтобы определить, было ли «лишение свободы», необходимо принять во внимание целый ряд факторов, возникших в конкретном деле. Понятие «лишение свободы» включает в себя как объективный элемент, а именно содержание лица в ограниченном пространстве в течение длительного периода времени, так и субъективный элемент, а именно отсутствие действительного согласия лица на такое содержание (см. Storck v. Germany no. 61603/00, §§ 71 and 74, ECHR 2005-V, 16 June 2005).
68. В настоящем деле стороны не оспаривали, что пребывание заявительницы в психиатрической больнице представляло собой «лишение свободы» по смыслу статьи 5 § 1 Конвенции. Суд не видит оснований считать иначе. В частности, что касается объективного элемента, заявительница содержалась в больнице в течение длительного периода времени, она не могла покинуть больницу, и ее контакты с внешним миром были серьезно ограничены. Что касается субъективного элемента, ничто не свидетельствует о том, что ее пребывание в больнице было добровольным. После многочисленных неудачных просьб о выписке, она сбежала.
69. Кроме того, Суд отмечает, что психиатрическая больница была государственным учреждением, и считает, что государство-ответчик должно нести ответственность за данную ситуацию в соответствии с Конвенцией (см., Glass v. the United Kingdom, no. 61827/00, § 71, ECHR 2004-II, и Shtukaturov v. Russia, no.44009/05, §110, ECHR 2008).
(ii) Основания для лишения свободы
70. Для того чтобы соответствовать статье 5 § 1, задержание должно, в первую очередь, быть «законным», в том числе соответствовать процедуре, установленной законом; в этом отношении Конвенция обращается к национальному законодательству и устанавливает, что оно должно соответствовать материальным и процессуальным нормам (см. Herczegfalvy v. Austria, 24 September 1992, § 63, Series A no. 244). Кроме того, условие, что содержание под стражей должно «соответствовать процедуре, установленной законом», требует наличия в национальном законодательстве «справедливых и соответствующих процедур» и соответствующей правовой защиты от произвольного лишения свободы (см. Winterwerp v. the Netherlands, 24 October 1979, § 45, Series A no. 33; Amuur v. France, 25 June 1996, § 53, Reports of Judgments and Decisions 1996-III; и H.L. v. the United Kingdom, no. 45508/99, § 115, ECHR 2004-IX).
71. Кроме того, подпункты (a)-(f) статьи 5 § 1 содержат исчерпывающий список допустимых оснований для лишения свободы; такая мера будет считаться незаконной, если она не подпадает ни под одно из этих оснований (см. Witold Litwa v. Poland, no. 26629/95, § 49, ECHR 2000-III, и Jendrowiak v. Germany, no. 30060/04, § 31, 14 April 2011).
72. В настоящем деле заявительница была госпитализирована и содержалась в психиатрической больнице, поскольку врачи считали, что она должна пройти лечение в связи с ее психическим заболеванием. Таким образом, дело заявительницы должно быть рассмотрено в соответствии с подпунктом (e) статьи 5 § 1, который позволяет лишение «душевнобольных» свободы.
73. В соответствии с прецедентным правом Суда, лицо не может быть лишено свободы на основании того, что оно является «душевнобольным», пока не будут удовлетворены три минимальных условия: во-первых, должно быть достоверно доказано, что лицо является «душевнобольным»; во-вторых, психическое расстройство должно быть такого характера или степени, чтобы оправдать принудительное лишение свободы; в-третьих, обоснованность длительного лишения свободы зависит от продолжительности такого расстройства (см. Winterwerp, упомянутое выше, § 39; Varbanov v. Bulgaria, no. 31365/96, § 45, ECHR 2000-X; и Shtukaturov, упомянутое выше, § 114).
74. Национальные власти установили, что первоначальная госпитализация заявительницы была оправданной. Однако такой вывод не был сделан в отношении дальнейшего пребывания заявительницы в больнице, в том чисел в период с 11 сентября по 7 ноября 1997 года. Напротив, в ходе национального расследования группа экспертов установила, что заявительница могла быть выписана из психиатрической больницы вскоре после госпитализации по ее просьбе о выписке, так как ее состояние не свидетельствовало о том, что она представляет опасность для самой себя или для окружающих (см. пункт 17 выше). Следовательно, нет никаких свидетельств того, что заявительница страдала психическим расстройством, которое бы оправдывало ее содержание в больнице в течении рассматриваемого периода. Этих данных достаточно для того, чтобы сделать вывод, что пребывание заявительницы в больнице в течение рассматриваемого периода является несовместимым с требованиями подпункта (е) статьи 5 § 1 Конвенции. Однако Суд считает целесообразным высказать дополнительные соображения в отношении законности лишения заявительницы свободы.
(iii) «Справедливое и надлежащее расследование»
75. Суд отмечает, что необоснованное лишение заявительницы свободы в то время было возможным из-за отсутствия справедливого и надлежащего расследования, которое могло обеспечить соответствующую правовую защиту от произвольной госпитализации. В настоящем деле, продолжающаяся ситуация прекратилась не в результате использования законных гарантий или средств правовой защиты, но в результате удачного побега заявительницы из больницы. В частности, просьбы о выписке и жалобы заявительницы не дали никакого результата, и, как представляется, ни одна из ее просьб не была должным образом рассмотрена ни администрацией больницы, ни внешним органом в порядке независимого рассмотрения; ей также не были предоставлены другие процессуальные гарантии, которые должны были быть доступны рамках такой процедуры.
76. Действительно, даже доступные гарантии, обеспечивающие защиту от произвольной госпитализации, не были соблюдены. В этой связи национальные суды установили, с одной стороны, что госпитализация заявителя представляла собой нарушение национального законодательства, так как процедуры принудительной госпитализации не были соблюдены; с другой стороны, если заявительница была добровольным пациентом, она должна была быть выписана на основании ее просьбы, представленной вскоре после ее поступления в больницу (см. параграф 37 выше).
77. Принимая во внимание фактические выводы ЕКПП в отношении аналогичных психиатрических учреждений в Украине и общие замечания по поводу отсутствия соответствующих механизмов для рассмотрения жалоб пациентов, конфиденциальности переписки и коммуникаций пациентов, доступа к адвокату и независимым внешним органам (см. параграфы 54 и 55 выше), Суд отмечает, что факты настоящего дела не свидетельствуют о том, что такие механизмы присутствовали в больнице, где находилась заявительница.
78. Таким образом, Суд следует тому же подходу, что и в деле М. v. Ukraine (упомянутом выше § 87), и считает, что, с практической точки зрения, заявительница не имела доступа к «справедливым и надлежащим процедурам» во время ее пребывания в психиатрической больнице в период с 11 сентября по 7 ноября 1997 года, в частности, она не имела доступа к профилактическим средствам правовой защиты, способным положить конец обжалуемой продолжающейся ситуации.
79. Далее Суд должен рассмотреть вопрос, может ли заявительница считаться жертвой в отношении ее жалобы по смыслу статьи 5 § 1 Конвенции, и исчерпала ли она внутренние средства правовой защиты в этом отношении.
(iv) Статус жертвы и исчерпание внутренних средств правовой защиты
80. Правительство утверждало, что в свете выводов национальных судов в решении от 31 января 2007 года и присужденной компенсации, заявительница более не может претендовать на статус жертвы нарушения ее права на свободу.
81. Суд повторяет, что возмещение любого нарушения Конвенции является, в первую очередь, обязательством национальных судов (см., в частности, Siliadin v. France, no. 73316/01, § 61, ECHR 2005-VII). Решение или мера, благоприятная для заявителя, не является, в принципе, достаточной для лишения его статуса «жертвы» по смыслу статьи 34 Конвенции, за исключением случаев, когда национальные власти признали, явно или по существу, нарушение Конвенции, а затем предоставили возмещение за это нарушение (см., inter alia, Dalban v. Romania [GC], no. 28114/95, § 44, ECHR 1999-VI, и Siliadin, cited above, § 62).
82. Возмещение должно быть соответствующим и достаточным для исправления нарушения права по Конвенции на национальном уровне. В общем, Суд считает, что это зависит от обстоятельств дела, в частности, от характера рассматриваемого нарушения Конвенции (см. Kurić and Others v. Slovenia [GC], no. 26828/06, § 260, ECHR 2012 (extracts)).
83. Кроме того, возмещение за нарушение Конвенции должно обеспечиваться эффективным и доступным средством правовой защиты. В частности, чрезмерная задержка в рассмотрении иска о возмещении указывает на неэффективность средства правовой защиты, вследствие чего заявительница сохраняет свой статус жертвы (см. Scordino v. Italy (no. 1) [GC], no. 36813/97, § 195, ECHR 2006-V, касающееся возмещения за несоблюдение требования «разумного срока», содержащегося в статье 6, и Gäfgen v. Germany [GC], no. 22978/05, § 127, ECHR 2010, касающееся средства правовой защиты для получения возмещения за нарушение статьи 3 Конвенции).
(α) Особенности возмещения
84. Суд считает, что если жалоба касается нарушения, которое продолжалось в течение длительного периода времени, рассмотрение вопроса, было ли предоставленное возмещение достаточным, должно включать в себя анализ механизмов правовой защиты, которые могут предоставить как превентивное, так и ретроспективное возмещение (см. M. v. Ukraine, упомянутое выше, § 84). Однако, если жалоба касается продолжительного и произвольного лишения свободы в отсутствие справедливой и надлежащей процедуры госпитализации, соответствующее средство правовой защиты является первичным механизмом, способным незамедлительно положить конец продолжающемуся нарушению путем принятия решения об освобождении; выплата компенсации может дополнить это средство защиты.
85. Аналогичным образом, если продолжающаяся ситуация представляет собой нарушение права на надлежащие условия содержания под стражей по смыслу статьи 3 Конвенции, Суд отмечает, что здесь «наибольшее значение» имеют национальные механизмы правовой защиты, способные положить конец продолжающемуся нарушению; однако после освобождения из учреждения с ненадлежащими условиями содержания под стражей, заявитель должен иметь право на компенсацию за нарушение, которое уже произошло (см. Ananyev and Others v. Russia, nos. 42525/07 and 60800/08, § 97, 10 January 2012).
86. Кроме того, важно отметить, что эффективным средством правовой защиты в отношении чрезмерной длительности судебного разбирательства будет превентивное или компенсационное средство (см. Kudła v. Poland [GC], no. 30210/96, § 159, ECHR 2000-XI). Тем не менее, было признано, что превентивное средство правовой защиты имеет неоспоримое преимущество перед компенсационным, поскольку превентивное средство также предотвращает дальнейшие нарушения в отношении одного и того же разбирательства, а не просто компенсирует вред, понесенный в следствии нарушения (см., например, Scordino, упомянутое выше, § 183, и Finger v. Bulgaria, no. 37346/05, § 83, 10 May 2011).
87. Принимая во внимание вышеупомянутые принципы, касающиеся взаимодополняемости превентивных и компенсирующих средств – в случаях, когда первые средства являются предпочтительными – Суд считает, что, даже с учетом двухмесячного срока, который находиться в пределах юрисдикции ratione temporis Суда, заявителю, в первую очередь, должно было быть предоставлено эффективное средство правовой защиты, которое бы предотвратило возникновение или продолжение нарушения в этот период. В настоящем деле должно было быть доступно эффективное компенсационное средство для возмещения произошедших нарушений. Существование средств правовой защиты обоих типов позволило бы Суду прийти к заключению, что заявительнице было предоставлено соответствующее возмещение за нарушение ее права на свободу.
(β) Превентивное средство правовой защиты
88. Суд установил (см. параграфы 75-78 выше), что во время содержания заявительницы в больнице в период с 11 сентября по 7 ноября 1997 года она не имела доступа к средствам правовой защиты, способным положить конец обжалуемой продолжающейся ситуации. Превентивное средство не было доступно в настоящем деле.
(γ) Рестроспективное средство правовой защиты
– Уголовно-правовое возмещение
89. В настоящем деле заявительница добивалась уголовного расследования и наказания медицинского врача, который занимался ее лечением. Суд не исключает, что эффективная защита права на свободу в соответствии с Конвенцией может требовать уголовно-правого возмещения, которое может повлечь за собой позитивное обязательство государства гарантировать наличие эффективных уголовно-правовых положений. Однако это зависит от обстоятельств каждого конкретного дела. В случае медицинской халатности, размер возмещения и позитивные обязательства государства в этой сфере обсуждались Судом в первую очередь в контексте заявленных нарушений на право на жизнь. В этом отношении Суд заявил, что в медицинской сфере, халатность, не предполагающая умышленного нарушения права на жизнь или физическую неприкосновенность, не обязательно требует уголовного расследования в каждом случае; будет достаточно, если национальные правовые механизмы дадут пострадавшим возможность требовать возмещения в национальных судах, что позволит установить ответственность лечащих врачей и получить справедливое возмещение в соответствии с гражданским правом, например, постановление о выплате компенсации и публикации решения; также могут быть предусмотрены дисциплинарные меры (см., например, Vo v. France [GC], no. 53924/00, § 90, ECHR 2004-VIII, с дальнейшими ссылками).
90. Суд считает, что в этой мере, в какой медицинская халатность попадает под статью 5 § 1, стандарты в отношении возмещения ущерба и соответствующих позитивных обязательств государства не должны превышать стандарты, определенные в статье 2.
91. В этой связи, Суд отмечает, что вопрос о виновности врача заявительницы был рассмотрен в ходе национального разбирательства. В частности, в конечном итоге врач был обвинен в халатности. Учитывая то, что вопросы такого рода должны рассматриваться и оцениваться, в первую очередь, на национальном уровне, Суд отмечает, что заявительница не поднимала вопрос о виновности перед следственными или судебными органами. Кроме того, имеющиеся доказательства не дают Суду оснований сомневаться в выводах национальных властей в этом отношении
92. Таким образом, Суд считает, что уголовно-правовые средства защиты не были необходимы для получения ретроспективного возмещения за нарушение права заявительницы на свободу.
– Гражданско-правовое возмещение
93. Суд отмечает, что заявительнице была присуждена компенсация на национальном уровне в связи с ее незаконной госпитализацией в психиатрическое учреждение. Заявитель не обжаловала на национальном уровне судебные решения от 31 января и 19 апреля 2007 года, следовательно, она не может обжаловать сумму компенсации на международном уровне (см. Krivova v. Ukraine, no. 25732/05, § 51, 9 November 2010).
94. Однако даже если предположить, что сумма компенсации была достаточной, необходимо определить, была ли заявительнице предоставлена эффективная гражданско-правовая помощь (см. параграф 83 выше).
95. Прежде всего, Суд напоминает, что заявительница, которая исчерпала достаточные и эффективные средства правовой защиты, не была обязана воспользоваться другими средствами, которые были доступны, но, по всей вероятности, не имели шансов на успех (см. T.W. v. Malta [GC], no. 25644/94, § 34, 29 April 1999). В настоящем деле, заявительница изначально подала свой гражданский иск в рамках уголовного разбирательства против ее врача. С учетом фактических обстоятельств дела и национальных уголовно-правовых положений (см. параграфы 44 и 45 выше), инициация ей уголовного дела, в рамках которого также должен был быть рассмотрен ее гражданский иск, не представляется неразумным. Так же считали и национальные власти, которые занимались этим уголовным делом, до тех пор пока оно не было закрыто по истечению срока давности.
96. Поэтому нельзя упрекать заявительницу за то, что она решила действовать именно так, а не возбуждать отдельное гражданское разбирательство. На самом деле, это решение было бы более предпочтительным (см. Arskaya v. Ukraine, no. 45076/05, § 78, 5 December 2013, и Valeriy Fuklev v. Ukraine, no. 6318/03, § 80, 16 January 2014). Однако более чем семь лет и три месяца спустя после начала разбирательства, суд первой инстанции закрыл уголовное дело без рассмотрения гражданского иска по существу. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении материалы, Суд считает, что такой длительный период был оправдан обстоятельствами дела. Последующие апелляции заявительницы по уголовному делу, в которых она жаловалась на то, что суд, вместо того чтобы рассмотреть ее гражданский иск, были отклонены как необоснованные. Следовательно, потенциально эффективное гражданско-правовое средство защиты в рамках уголовного дела, которым воспользовалась заявительница, оказалось неэффективным.
97. Что касается отдельного гражданского иска, поданного заявительницей в 2006 году, гражданские суды рассмотрели этот иск в короткий срок. Однако такая оперативность стала возможной, в значительной степени, благодаря тому, что большинство доказательств уже было собрано следственными органами в ходе расследования по уголовному делу. Таким образом, эффективность этого средства правовой защиты не может рассматриваться обособленно. Однако, оценив общую длительность обоих разбирательств, Суд считает, что национальные власти не провели оперативного рассмотрения гражданского иска заявительницы. В целом, разбирательства на национальном уровне продолжались необоснованно долго, и поэтому они были неэффективными в настоящем деле.
98. Что касается утверждения Правительства, что заявительница не подала апелляцию против решений гражданских судов в рамках отдельного гражданского производства, Суд отмечает, что заявительница поддерживала свой гражданский иск в рамках уголовного дела, пока оно не было окончательно закрыто. Суд считает, что в этих обстоятельствах заявительница могла воспользоваться с этой же целью другим гражданским средством правовой защиты, однако она не была обязана это делать. Соответственно, тот факт, что заявительница не подала апелляцию в последующем гражданском разбирательстве, не является решающим для решения вопроса об исчерпании внутренних средств правовой защиты.
(v) Выводы
99. В свете этих соображений, и учитывая, что решение от 31 января 2007 года не содержало подтверждения всех элементов, указанных выше, Суд считает, что заявительница может утверждать, что она является жертвой нарушения ее права на свободу. Кроме того, поскольку заявительница поддерживала свой гражданский иск в рамках уголовного дела, пока оно не было прекращено, она в достаточной степени довела свои жалобы до сведения национальных властей, чтобы выполнить обязательство в отношении исчерпания внутренних средств правовой защиты, предусмотренное статьей 35 § 1 Конвенции. Поэтому соответствующие возражения Правительства отклонены.
100. Суд приходит к выводу, что лишение заявительницы свободы не было оправдано по смыслу подпункта (е) статьи 5 § 1 Конвенции или какого-либо другого подпункта статьи 5 § 1. Следовательно, была нарушена статья 5 § 1 Конвенции.
(b) Статьи 3 и 8 Конвенции
101. Что касается возражений Правительства, что заявительница не может утверждать, что она является жертвой в отношении заявленных нарушений статей 3 и 8, и что она не исчерпала внутренне средства правовой защиты, Суд ссылается на соответствующие выводы по статье 5 выше и отклоняет эти возражения по тем же причинам.
(i) Что касается заявленного жестокого обращения
102. Если лицо подвергается медицинскому вмешательству против своей воли, в том числе в целях психиатрической помощи, это может рассматриваться как обращение, запрещенное статьей 3 Конвенции (см., например, Gorobet v. Moldova, no. 30951/10, §§ 47-53, 11 October 2011, и V.C. v. Slovakia, no. 18968/07, §§ 100-120, ECHR 2011 (выдержки), с дальнейшими ссылками).
103. Для целей статьи 3, жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости. Оценка этого минимального уровня является относительной, то есть зависит от всех обстоятельств дела, таких как продолжительность обращения, его физических и психических последствий и, в некоторых случаях, пола, возраста и состояния здоровья жертвы (см. Labita v. Italy [GC], no. 26772/95, §§ 119-20, ECHR 2000-IV). При оценке доказательств, Суд использует стандарт доказывания «вне разумных сомнений». Однако такие доказательства могут вытекать из сосуществования достаточно сильных, ясных и согласованных выводов или аналогичных неопровержимых презумпций факта (см. Yerokhina v. Ukraine, no. 12167/04, § 52, 15 November 2012).
104. В настоящем деле заявительница проходила лечение нейролептиками в психиатрической больнице. Ее неоднократные просьбы о выписке и, в конечном итоге, побег из больницы показывают, что она проходила лечение не по собственной воле.
105. Однако заявительница не представила подробностей в отношении жестокости медицинского вмешательства, методов осуществления этого вмешательства, его специфического воздействия и потенциальных побочных эффектов, условий ее лечения, или других обстоятельств, имеющих значения для оценки масштабов и степени ее страданий. Соответственно, у Суда нет достаточных оснований для того чтобы прийти к выводу, что страдания заявительницы достигли порога, требуемого статьей 3 Конвенции.
106. Таким образом, Суд считает, что нарушения статьи 3 Конвенции не было.
(ii) Заявленное вмешательство в личную и семейную жизнь
(α) Наличие вмешательства
107. Согласно прецедентному праву Суда, медицинское вмешательство, осуществленное против воли заявителя, является вмешательством в личную жизнь, в частности, посягательством на физическую неприкосновенность (см. Glass, упомянутое выше, § 70, и X v. Finland, no. 34806/04, § 212, ECHR 2012 (выдержки)). В отличие от выводов, принятых в отношении статьи 3 выше, Суд считает, что имеющихся фактов в отношении недобровольной госпитализации и лечения заявительницы в рассмотренный период достаточно, чтобы прийти к выводу, что эти меры (госпитализация и лечение) представляли собой вмешательство в ее физическую неприкосновенность, и, следовательно, в ее личную жизнь.
108. Суд далее отмечает, что общение между родителем и ребенком представляет собой основной элемент семейной жизни даже в том случае, когда родители находятся в разводе (см. Keegan v. Ireland, 26 May 1994, § 50, Series A no. 290). Содержание заявительницы в больнице в рассматриваемый период существенно препятствовало ее общению с несовершеннолетними дочерями, не позволяя ей с ними встречаться. Соответственно, также имело место вмешательство в семейную жизнь заявительницы.
(β) Законность вмешательства
109. Выражение «предусмотрено законом» в статье 8 § 2 Конвенции, по своей сути относиться к национальному праву и государствам, и устанавливает обязательство соблюдать материальные и процессуальные нормы (см. Vladimir Polishchuk and Svetlana Polishchuk v. Ukraine, no. 12451/04, § 44, 30 September 2010).
110. В настоящем деле национальные суды установили, что, в результате нарушения национального законодательства, заявительнице был поставлен ошибочный диагноз, и она в течение длительного времени проходила лечение в психиатрической больнице, хотя она могла быть выписана вскоре после ее госпитализации. Суд считает, что, поскольку рассмотренное вмешательство идет вразрез с национальным законодательством, оно не удовлетворяет требованиям законности, предусмотренным в статье 8 Конвенции.
111. Следовательно, была нарушена статья 8 Конвенции.
II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
112. Заявитель жаловалась, что длительность внутреннего разбирательства была несовместима с требованием «разумного срока», изложенным в статье 6 § 1 Конвенции, которая гласит:
«В случае спора о его гражданских правах и обязанностях …, каждый имеет право на…разбирательство дело в разумный срок [a] … судом…»
113. Суд отмечает, что эта жалоба тесно связана с жалобами по статьям 3, 5 и 8, которые были рассмотрены выше, и поэтому она должна быть объявлена приемлемой. Однако, учитывая причины, по которым было установлено нарушение статьи 5 § 1, включая рассмотрение вопроса о статусе жертвы, Суд считает, что нет никаких оснований отдельно рассматривать жалобу по статье 6. Следовательно, Суд считает, что нет необходимости отдельно рассматривать эту жалобу.
III. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ
114. Заявитель жаловалась, что она была не в состоянии эффективно оспорить свое принудительное лечение. В этом отношении она сослалась на статью 5 Конвенции.
115. Приняв во внимание жалобу заявительницы, Суд решил рассмотреть ее жалобу по статье 13 Конвенции, которая гласит:
Статья 13 (право на эффективное средство правовой защиты)
«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».
116. Суд отмечает, что эта жалоба тесно связана с жалобами по статьям 3, 5 и 8, которые были рассмотрены выше, и поэтому она должна быть объявлена приемлемой. Однако, учитывая причины, по которым было установлено нарушение статьи 5 § 1, включая рассмотрение вопроса о статусе жертвы, Суд считает, что нет никаких оснований отдельно рассматривать жалобу по статье 13. Следовательно, Суд считает, что нет необходимости отдельно рассматривать эту жалобу.
IV. ДРУГИЕ ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ
117. Заявитель жаловалась на другие нарушения ее прав в соответствии с Конвенцией.
118. Суд рассмотрел эти жалобы и считает, что, в свете всех имеющихся в его распоряжении материалов, и в той мере, в какой рассматриваемые вопросы находятся в пределах его компетенции, они не содержат каких-либо доказательств нарушения прав и свобод, изложенных в Конвенции или Протоколах к ней. Соответственно, Суд отклоняет их как явно необоснованные в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.
V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
119. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд решает, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Компенсация вреда
120. Заявительница потребовала выплатить ей 100 000 евро в качестве компенсации нематериального вреда.
121. Правительство сочло это требование необоснованным.
122. Суд считает, что в связи с установленными нарушениями заявительница испытала страдания и тревогу, которые не могут быть компенсированы лишь признанием нарушения. Принимая решение на справедливой основе в отношении периода с 11 сентября по 7 ноября 1997 года, который подпадает под юрисдикцию ratione temporis Суда, Суд присуждает заявительнице 12000 евро в качестве компенсации нематериального вреда.
B. Компенсация затрат и расходов
123. Заявительница не потребовала возмещения каких-либо затрат и расходов. Соответственно, Суд не присуждает никакой компенсации в этом отношении.
C. Пеня
124. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Присоединяет к существу дела возражения Правительства относительно статуса жертвы заявителя и исчерпания внутренних средств правовой защиты и отклоняет эти возражения после рассмотрения существа дела;
2. Объявляет жалобы по статьям 3, 5, 6, 8, 13 Конвенции, относящиеся к периоду с 11 сентября по 7 ноября 1997 года, приемлемыми, а остальную часть жалобы неприемлемой;
3. Постановляет, что была нарушена статья 5 § 1 Конвенции;
4. Постановляет, что не было нарушения статьи 3 Конвенции;
5. Постановляет, что была нарушена статья 8 Конвенции;
6. Постановляет, что нет необходимости отдельно рассматривать жалобу на основании статьи 6 Конвенции;
7. Постановляет, что нет необходимости отдельно рассматривать жалобу на основании статьи 13 Конвенции;
8. Постановляет
(a) государство-ответчик должно выплатить первому заявителю в течение трех месяцев с даты, когда это решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, 12000 (двенадцать тысяч) евро с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации нематериального вреда, в переводе на украинские гривны по курсу, действующему на день выплаты;
(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в период с добавлением трех процентных пунктов;
9. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя относительно компенсации.
Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 5 июня 2014 года в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.
Клаудия Вестердийк Марк Виллигер
Секретарь Председатель
