Буглов против Украины: решение о несоразмерно суровом дисциплинарном взыскании

© Перевод Украинского Хельсинского союза по правам человека

Официальное цитирование – Buglov v. Ukraine, no. 28825/02, § …, 10 July 2014

Официальный текст (англ.)

 

ПЯТАЯ СЕКЦИЯ

РЕШЕНИЕ ПО ДЕЛУ БУГЛОВ ПРОТИВ УКРАИНЫ

(Заявление № 28825/02)

РЕШЕНИЕ

СТРАСБУРГ

10 июля 2014

Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в Статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.

По делу Буглова против Украины,

Европейский Суд по правам человека  (Пятая секция),  заседая        Палатой в составе:

Mark Villiger, Председатель, Angelika Nußberger,

Boštjan M. Zupančič,

Ann Power-Forde,

Ganna Yudkivska, Helena Jäderblom, Aleš Pejchal, судьи,

и Claudia Westerdiek, Секретарь секции,

Рассмотрев дело в закрытом заседании 17 июня 2014 года,

Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на заявлении (№ 28825/02) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Украины, г-ом Александром Сергеевичем Бугловым (далее –  «заявитель»), 10 июля 2001 года.

2. Заявителя, которому была предоставлена оплата правовой помощи, представляла г-жа И. A. Бойкова, адвокат, практикующий в Киеве. Украинское правительство (далее – «Правительство»)    представлял его уполномоченный г-н Н. Кульчицкий, Министерство юстиции.

3. Заявитель утверждал, в частности, что он подвергался жестокому обращению со стороны милиции, что условия его содержания были плохими, что длительность его содержания под стражей была чрезмерной, и что администрация колонии вмешивалась в его корреспонденцию.

4. 15 марта 2005 года Правительство было уведомлено об этом заявлении.

5. 25 октября 2012 года Председатель Секции постановил, что согласно Правилу 54 § 2 (c) Регламента Суда, стороны должны были предоставить свои дальнейшие письменные замечания относительно приемлемости жалобы и существа дела.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

6. Заявитель родился в 1968 году. В настоящее время отбывает наказание в виде пожизненного лишения свободы

A. Уголовное дело в отношении заявителя

7. 22 октября 1999 года прокуратура Куйбышевского района г. Донецк возбудила уголовное дело по факту серии убийств с целью завладения имуществом. В неуказанный день заявитель и г-н Л. были определены как возможные виновники и были помещены в список разыскиваемых лиц. Милиция указала в списке разыскиваемых лиц, что заявитель является опасным преступником. По словам заявителя, в ноябре 1999 года его фотография была показана по телевидению, как ранее осужденного, который был объявлен в розыск как виновный в серии ограблений.

8. 31 января 2000 года заявитель и г-н Л. были задержаны.

9. 1 февраля 2000 года заявитель был допрошен в качестве подозреваемого и отказался давать показания. Правительство утверждало, что заявителю были зачитаны его процессуальные права.

10. 4 февраля 2000 года прокурор Киевского района г. Донецка назначил меру пресечения в виде заключение под стражу, основываясь на том, что заявитель подозревается в совершении тяжких преступлений.

11. 9 февраля 2000 года заявитель был допрошен в качестве обвиняемого, но он отказался давать показания. Правительство утверждало, что заявителю были зачитаны его процессуальные права. По словам заявителя, сотрудник милиции составил письменное признание от имени заявителя, но он отказался его подписывать.

12. Во время допросов 4,5,7,17 и 23 февраля и 15 марта 2000 года г-н Л. признался, что он был соучастником восьми убийств, в которых он подозревался. Он также указал место, недалеко от усадьбы заявителя, где были спрятаны тела нескольких жертв и орудия убийств. Гражданин Л. утверждал, что заявитель был соучастником в этих преступлениях, и в частности, что пять из восьми жертв были убиты им.

13. 14 февраля 2000 года г-н К. был допущен к делу в качестве адвоката заявителя. В тот же день заявитель был допрошен в присутствии своего адвоката. Начиная с этой даты, все основные процессуальные действия проводились в присутствии адвоката заявителя.

14. 18 февраля 2000 года следователь по делу заявителя провел очную ставку между г-ном Л. и заявителем в присутствии их адвокатов. Во время очной ставки заявителю и его адвокату было разрешено задавать вопросы г-ну Л., который подтвердил свои обвинения против заявителя.

15. 23 марта 2000 года Донецкий областной прокурор продлил содержание под стражей заявителя до 1 июня 2000 года, из-за тяжести обвинений и необходимости сбора дополнительных доказательств.

16. 29 мая 2000 года следователь объявил о завершении досудебного следствия. С этой даты до 26 октября 2000 года заявитель и его адвокат имели доступ к материалам дела.

17. 27 октября 2000 год прокурор Донецкой области направил обвинительное заключение вместе с материалами дела в Донецкий областной суд.

18. 6 декабря 2000 года прокурор Донецкой области отозвал материалы дела с Донецкого областногои, и постановил возобновить досудебное следствие.

19. 8 декабря 2000 года прокурор продлил содержание под стражей заявителя максимум на пять месяцев на основании тяжести преступлений, в совершении которых заявитель обвинялся, и посчитал необходимым провести дальнейшие следственные действия.

20. 28 декабря 2000 года дополнительное расследование было завершено и заявитель и его адвокат получили доступ к материалам дела.

21. 15 марта 2001 года новое обвинительное заключение и материалы дела были направлены в Донецкий областной суд.

22. 23 марта 2001 года Донецкий областной суд провел предварительное слушание. Заявитель и г-н Л. предстали перед судом по обвинению в убийствах с отягчающими обстоятельствами, участие в организованной преступной группе, грабеже и сопровожденные яростным сопротивлением милиции.

23. В письме от 21 мая 2001 года исполняющий обязанности председателя Донецкого областного суда сообщил заявителю, что с начала судебного разбирательства, он подал более тридцати заявлений, в том числе несколько жалоб, с просьбами об освобождении, и что все они были подшиты в его дело.

24. На судебных слушаниях заявитель, представленный адвокатом, утверждал, что 18 октября 1999 года – когда было совершено одно из убийств, согласно экспертизе,– он был в г. Киеве и, таким образом, возможно, не принимал участия в этом преступлении. Он просил суд первой инстанции опросить г-на П. и истребовать доказательства от ГАИ, сотрудники которой остановили его автомобиль в тот же день недалеко от г. Киева.

25. Суд первой инстанции заслушал показания г-на П., который подтвердил, что в тот день он и заявитель уехали в г. Киев. Тем не менее, суд отклонил эти доказательства из-за существенных несоответствий между показаниями г-на П. и описанием заявителя указанной поездки. Кроме того, с Киевского областного управления дорожн ой милиции сообщили суду, что не было никаких записей, указывающих, что автомобиль заявителя был остановлен в тот день.

26.  Донецкий областной суд также отклонил ходатайство, поданное адвокатом заявителя касательно вызова свидетелей, которые могли подтвердить жестокое обращение милиции по отношению к заявителю, посчитав это доказательство неуместным.

27. 16 декабря 2002 года апелляционный суд Донецкой области (Донецкий областной суд был переименован 29 июня 2001 года, далее «Апелляционный суд»), заседая как суд первой инстанции, признал заявителя виновным и приговорил его к пожизненному лишению свободды. Его причастность к нескольким убийствам и грабежу основывались на показаниях, сделанных г-ом Л. в ходе досудебного разбирательства. Во время слушаний г-н Л. утверждал, что эти показания были сделаны им под давлением. Суд первой инстанции не нашел никаких указаний на то, что г-н Л подвергался чрезмерному давлению. В качестве понятых, которые присутствовали, когда г-н Л. показывал милиции места, где были спрятаны тела и оружие, заявили, что он делал это добровольно и без какого либо принуждения. Более того, его показания, которые он давал в ходе досудебного следствия были согласованными и последовательными с медицинскими доказательствами касательно телесных повреждений и причинами смерти погибших.

28. Заявитель обжаловал это решение. Он утверждал, в частности, что его право на юридическое представительство было нарушено, поскольку суд первой инстанции отклонил несколько ходатайств, заявленных его защитником. Он также жаловался на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции при неудачной попытке заставить его признаться.

29. 29 мая 2003 года Верховный Суд отклонил его жалобу и оставил в силе решение от 16 декабря 2002 года. Суд отметил, среди прочего, что право заявителя на защиту не было нарушено и его утверждения о жестком обращении были должным образом рассмотрены и были найдены необоснованным.

B. Заявленное жестокое обращение

30. В 11 часов вечера 31 января 2000 года заявитель и г-ин Л. были остановлены тремя сотрудниками милиции, которые опознали их как разыскиваемых лиц. Заявитель и Л. пытались сбежать, и сопротивлялись сотрудникам милиции во время задержания. После этого заявитель и г-н Л. были доставлены в Куйбышевский районное отделение милиции г. Донецка (далее – «милицейский участок»). По словам заявителя, он был подвергнут пыткам со стороны милиции.

31. 1 февраля 2000 года, во время допроса следователем, заявитель жаловался, что он подвергался жестокому обращению со стороны нескольких сотрудников милиции. Следователь назначил медицинскую экспертизу. Заключение медицинской экспертизы, составленное в тот же день, устанавливало, что заявитель имел несколько синяков и ссадин на голове, лице, губах, левом ухе, запястьях, груди и правом бедре. Эти телесные повреждения могли быть нанесены в день указанный заявителем.

32. 4 февраля 2000 года заявителю была вызвана скорая помощь. По его словам, скорая помощь была вызвана серьезностью травм, полученных из-за жесткого обращения сотрудников милиции. Правительство утверждало, что скорая помощь была вызвана для лечения повреждения шеи, которое заявитель нанес себе сам.

33. В тот же день заявитель был доставлен в больницу, где он получил медицинскую помощь повреждения шеи. Во время пребывания в больнице заявитель разбил стеклянный шкафчик головой, что привело к повреждению носа.

34. После выписки из больницы 4 февраля 2000 года, заявитель был доставлен в Донецкий городской ИВС («Донецкий ИВС»). По словам заявителя, жестокое обращения в его отношении продолжалось. 15 февраля 2000 года следователь назначил дополнительное медицинское обследование. В заключении от 18 февраля 2000 года, медицинский эксперт установил, что у заявителя были синяки на веках, правой ключице, желудке, нижней части живота, локтях, обоих голенях и обоих предплечьях. Эксперт также зафиксировал повреждения шеи и носа заявителя. Эксперт, с учетом того, что заявитель утверждал, что он был избит милицией, установил, что эти повреждения могли быть получены в указанных заявителем времени и обстоятельствах.

35. 22 мая 2000 года прокурор Донецкой областной прокуратуры («областная прокуратура») опросил заявителя и сотрудников милиции, и принял решение не возбуждать уголовное дело в отношении последних, не найдя состава преступления. По жалобе заявителя, решение было отменено заместителем прокурора Донецкой области.

36. 5 октября 2000 года, после дополнительной проверки, заместитель прокурора принял решение не возбуждать уголовное дело в отношении должностных лиц, основывая свое решения на отсутствии состава преступления. Это решение позже было отменено органами прокуратуры.

37. Дополнительная медицинская экспертиза телесных повреждений заявителя, которая состоялась 22 декабря 2000 года, подтвердила выводы эксперта в заключении от 18 февраля 2000 года. Эксперт отметил, что нельзя полностью исключать того, что телесные повреждения были нанесены заявителю при описанных им обстоятельствах. В то же время, маловероятно, что телесные повреждения были нанесены сотрудниками милиции, которые задержали заявителя.

38. 1 марта 2001 года следователь областной прокуратуры снова принял решение не возбуждать уголовное дело в отношении жесткого обращения относительно заявителя, на тех же основаниях, что были указаны в предыдущих решениях по этому вопросу.

C. Условия содержания заявителя под стражей

1. Содержание в милицейском участке и в Изоляторе временного содержания

39.  После задержания 31 января 2000 года заявитель был помещен в камеру в милицейском участке, где он содержался до 4 февраля 2000 года. 4 февраля 2000 года он был переведен в Донецкий ИВС, где он содержался до 12 апреля 2000 года. По словам заявителя, условия его содержания в обоих местах были плохими.

2. Содержание в Следственном изоляторе

40. 12 апреля 2000 года заявитель был переведен в Донецкий следственный изолятор № 5 (“Донецкое СИЗО”).

41. Согласно утверждениям заявителя, которые он подкреплял фотографиями, представленными в Суде, он содержался в маленькой, грязной и переполненной комнате, которую он делил, в разное время, с семью или восьми другими заключенными. Унитаз в углу камеры был отелен от умывальника, но не от жилой зоны. Он был примерно в полуметрах от пола, перегородка была около метра в высоту. Следовательно, человек, использующий туалет был на виду, как своих сокамерников, так и тюремного охранника, который мог наблюдать за заключенными через дверной глазок.

42. Правительство утверждало, что во время содержания в Донецком СИЗО заявитель разделял камеру № 474 с пятью или шестью сокамерниками. Камера была размером 15.73 квадратных метров. Правительство утверждало, что камера было оборудована необходимым количеством кроватей, туалетов, столов и стульев, где был проведен электрический свет, и было окно, через которое попадал дневной свет. В камере были рабочие системы водоснабжения, канализации, вентиляции и отопления. В целом, условия содержания заявителя соответствовало всем гигиеническим и санитарным нормам. Заявитель был обеспечен достаточным питанием. Он мог ходить на ежедневные уличные прогулки в течение одного часа и имел возможность спать непрерывно восемь часов в день.

43. Правительство предоставило фотографии нескольких камер, отметив, что они были сделаны в 2004 году в Донецком СИЗО. Правительство утверждало, что они не могли прокомментировать фотографии, предоставленные заявителем, поскольку не было никакой информации о том, когда и где они были сделаны.

D. Корреспонденция

44. Во время содержания под стражей заявитель составлял письма в различные инстанции, в которых он жаловался на условия его содержания. В соответствии с установленной процедурой, эти письма отправлялись через администрацию СИЗО, которая отправляла их адресатам. За исключением писем, которые были адресованы в органы прокуратуры и адвокату, которые должны были быть отправлены без открытия в соответствии с действующими правилами, переписка заявителя подлежала автоматической проверке.

45. 10 июля 2001 года заявитель отправил свое первое письмо в Суд. Секретариат Суда отправил заявителю два письма, датированные 4 сентября и 14 ноября 2001 года. Оба эта письма были переданы заявителю после того как они были открыты администрацией Донецкого СИЗО.

46. Заявитель обжаловал во многих случаях проверки его корреспонденции, в том числе его переписку с Судом, администрацией колонии. 7 января 2002 года управление государственной пенитенциарной службы («пенитенциарная служба») отклонило жалобу заявителя. Заявитель был проинформирован, что, несмотря на то, что статья 8 Европейской Конвенции защищает его право на конфиденциальность переписки, в соответствии со статьей 13 Закона «О предварительном заключении» 1993 года и Правилами внутреннего распорядка следственных изоляторов, вся переписка лица, содержащегося под стражей, подлежит проверке. Соответственно, письма от европейских институций были открыты и зарегистрированы до того, как они были переданы заявителю.

47. 4 апреля 2002 года руководитель Донецкого СИЗО наказал заявителя десятью днями содержания в дисциплинарной камере за то, что он направил письмо начальнику пенитенциарной службы в  городе Киеве, в котором он жаловался на условия его содержания, не через администрацию СИЗО, а через другие каналы отправки, что является нарушением статьи 13 Закона «О предварительном заключении». Наказание было незамедлительно приведено в действие.

48. Жалоба заявителя касательно этого наказания была отклонена 17 сентября 2002 года областной прокуратурой, как необоснованная.

E. Гражданское судопроизводство, касающиеся показа фотографии заявителя на телевидении

49. В 2001 году заявитель подал иск в Ленинский районный суд г. Донецк за клевету против Донецкой областной телевизионной компанию касательно трансляции его фотографии в ноябре 1999 года, как ранее осужденного, который разыскивается в подозрении в совершении серии ограблений (см. пункт 7 выше). Заявитель утверждал, что эта информация была клеветнической и оскорбительной, так как он отбывал наказание за свое предыдущее осуждение и ему не было предъявлено обвинение в  каких-либо правонарушениях, когда транслировалась эта фотография.

50. 26 ноября 2001 года судебное разбирательство было отложено до принятия решения по уголовному делу в отношении заявителя. После осуждения заявителя судебное разбирательство было возобновлено.

51. 5 ноября 2003 года суд отклонил иск заявителя как необоснованный. Суд установил, что заявитель не предоставил убедительных доказательств, что, как утверждал заявитель, его фотография была показана по телевидению, в любом случае, это было обычной практикой правоохранительных органов, публикация фотографий подозреваемых, которые скрываются во время следствия. Поскольку заявитель подозревался в совершении тяжких преступлений, использование этой меры было обоснованным.

52. Заявитель не обжаловал это решение.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ И МЕЖДУНАРОДНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО  

A. Закон «О предварительном заключении» 1993 года

53. Статья 13 Закона «О предварительном заключении» предусматривает, что при условии письменного согласия компетентных властей органов следствия, лица, которые содержатся под стражей, имеют право переписываться с родственниками, другими лицами и организациями. За исключением привилегированной переписки, которая может приходить в нераспечатанном виде, все письма подлежат автоматическому контролю и проверке со стороны администрации центра содержания. В соответствующее время, только переписка с прокурорами и адвокатами считалась привилегированной и, таким образом, была освобождена от проверки.

54. Во всех случаях, когда такая переписка касается вопросов, связанных с уголовным судопроизводством в отношении задержанного, то она должна быть передана соответствующему следственному органу. Письма, содержащие информацию, которая может воспрепятствовать отправлению правосудия не будет отправлена, и лицо, содержащееся под стражей, должно быть соответственно проинформировано.

55. В соответствии со статьей 15 Закона руководитель соответствующего следственного изолятора может посредством обоснованного решения, поместить лицо, содержащееся под стражей,  в дисциплинарную камеру на срок до десяти дней, за умышленное нарушение правил заключения. Это взыскание может быть наложено немедленно или не позднее одного месяца со дня их вынесения.

B. Правила поведения в следственных изоляторах лиц, взятых под стражу (Приказ № 192 от 20 сентября 2000 года, принятый Государственным департаментом по вопросам исполнения наказаний)

56. В соответствии с правилом 17 этих Правил, лицо, содержащееся по стражей, совершившее дисциплинарный проступок, может быть наказано, в частности, заключением в дисциплинарную камеру на срок до десяти дней (пять для несовершеннолетних лиц, содержащихся под стражей). Беременные женщины и женщины с детьми не могут быть помещены в дисциплинарную камеру.

57. Правило 20 гласит, что заключенный должен быть проинформирован начальником, который принял решение о  помещении лица, содержащегося под стражей, в дисциплинарную камеру. Перед помещением в дисциплинарную камеру, лицо, содержащееся под стражей, должно быть обыскано и ему должна быть предоставлена тюремная одежда (обычно, в следственных изоляторах, лица, содержащиеся под стражей, носят свою обычную одежду). Лица, содержащиеся под стражей, которые находятся в дисциплинарных камерах, пребывают отдельно от других лиц, содержащихся под стражей. В период пребывания в дисциплинарной камере лица, содержащегося под стражей, ему не разрешается отправлять письма, покупать еду, играть в настольные игры или курить. Также, ему запрещено видеться с родственниками, за исключением особых обстоятельств. Лицам, содержащимся под стражей, в дисциплинарной камере предоставляется постельное белье и кровать только ночью.

C. Другое соответствующее национальное законодательство

58. Другие соответствующие положения национального законодательства в отношении жалоб заявителя попадающих под статьи 3 и 5 Конвенции можно найти в решениях Nevmerzhitsky v. Ukraine (no. 54825/00, §§ 53-61, ECHR 2005-II (extracts)), и Kaverzin v. Ukraine (no. 23893/03, §§ 44-45, 15 May 2012).

D. Доклады Европейского Комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания («ЕКПП»)

59. В докладе о визите ЕКПП 2000 года в Украину, в ходе которого делегация изучила условия содержания пожизненно заключенных в Донецком СИЗО, было сказано:

«Незадолго до визита делегации, была начата робота по ремонту камер в соответствии с инструкцией от 6 мая 2000 года по оборудованию камер».

ПРАВО

I. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

60. Заявитель жаловался, что он был подвергнут жестокому обращению при задержании сотрудниками милиции. Он также жаловался, что его условия содержания в следственном изоляторе были приравнены к бесчеловечным и унижающим  достоинство обращению. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая гласит:

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

A. Заявленное жестокое обращение

1. Приемлемость

61. Правительство  утверждало, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, в том, что ему не удалось оспорить решения прокуроров в национальных судах. Также, Правительство утверждало, что эта жалоба была запоздалой. Если бы средства правовой защиты были не эффективными, заявитель был обязан жаловаться в течение шести месяцев после того, как произошло заявленное нарушение, которое состоялось в первое половине февраля 2000 года. Если заявитель осознал неэффективность правовой защиты, после этого, он был обязан подать эту жалобу в течение шести месяцев, после отказа прокурора от 22 мая 2000 года, требуя возбуждения уголовного дела по его жалобам о жестоком обращении.

62. Заявитель не согласился, считая, что средства правовой защиты были неэффективными, он обратился к вышестоящим прокурорам, которые в обоих случаях приняли решения отказать в возбуждении уголовного дела.

63. Суд отмечает, что в данном случае заявитель успешно оспаривал уголовные дела несколько раз, следовательно, можно утверждать, что он принял достаточные меры на национальном уровне для подачи жалобы перед Судом об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с его жалобами о жестоком обращении. Власти были обеспечены соответствующими возможностями рассматривать заявленное жестокое обращение на национальном уровне. Суд ранее установил, что в отношении Украины, процедуры обжалования вышестоящим прокурорам и в суды не были способны обеспечить адекватное возмещение в соответствии с жалобами о жестоком обращении со стороны сотрудников милиции и неэффективности расследования  (см. Kaverzin v. Ukraine, cited above, § 97). Следовательно, жалоба не может быть отклонена на основании неисчерпания внутренних средств правовой защиты. Также нельзя упрекать заявителя за то, что он упустил шестимесячный срок, так как можно утверждать, что он обоснованно ожидал, решения по вопросам, которые должны были быть определены в ходе судопроизводства по уголовному делу против него (ibid., § 99).

64. По указанным выше причинам, возражения Правительства, основанные на правиле исчерпания внутренних средств правовой защиты и правиле шести месяцев должны быть отклонены.

65. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Кроме того, Суд отмечает, что она не является неприемлемой и по другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

2. Существо дела

66. Заявитель утверждал, что он подвергался жестокому обращению со стороны сотрудников милиции.

67. Правительство заявляло, что медицинские эксперты классифицировали телесные повреждения заявителя как незначительные, и установили, что они могли быть результатом законного и обоснованного применения силы во время задержания в связи с сильным сопротивлением заявителя и угрозой которую он мог нести. Кроме того, некоторые из травм заявителя, были причинены им самим, как это было установлено национальными властями. Правительство отметило, что медицинские эксперты осматривали заявителя с целью установления телесных повреждений, их природу, и то, как они были нанесены и степень их серьезности. Правительство также утверждало, что эксперты не заключали, что травмы заявителя были результатом жестокого обращения, а просто заявляли, что травмы могли быть нанесены при обстоятельствах, описанных заявителем. В заключение Правительство отметило, что не было никаких доказательств, что заявитель был подвергнут жестокому обращению со стороны сотрудников милиции, но даже если предположить, что такое жесткое обращение было, оно не достигло необходимого уровня жестокости, чтобы попадать под действие статьи 3, учитывая, что заявитель получил незначительные телесные подтверждения, которые были установлены как частично нанесенные самым заявителем и могли быть нанесены частично от применения силы во время задержания. Поэтому, Правительство пришло к выводу, что нельзя было установить вне разумного сомнения, что заявитель подвергся жестокому обращению, не говоря о том, что такое обращение достигло необходимого уровня жестокости.

68. Как Суд неоднократно заявлял, статья 3 закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократического общества. Даже в наиболее сложных случаях, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция полностью запрещает пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание (см.   Selmouni   v.   France   [GC], no. 25803/94, § 95, ECHR 1999-V, и Assenov and Others v. Bulgaria, 28 October 1998, § 93,Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII).

69. При оценке доказательств, Суд применяет стандарт доказывания «вне разумного сомнения» (см. Ireland v. the UnitedKingdom,18 January 1978, § 161, Series A no. 25). Однако такое доказательство может следовать из сосуществования достаточно сильных, ясных и согласованных выводов при аналогичных неопровержимых презумпциях факта (см. Salmanv. Turkey [GC], no. 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

70. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Суд отмечает, что заявитель получил ряд телесных повреждений. Как следует из материалов дела, медицинская экспертиза, проведенная в течение нескольких часов после задержания заявителя, показала множественные синяки на заявителе, происхождение которых должным образом не было установлено. Аргументы Правительства о незначительности телесных повреждений и их вероятном происхождении от законного применения силы во время задержания заявителя опровергаются результатами медицинских экспертиз, обе из которых обнаружили значительное количество телесных повреждений, независимо от их классификации экспертами (см. пункты 31,34 и 37 выше), и маловероятность их нанесения при обстоятельствах, описанных сотрудниками милиции (см. пункт 37 выше). В то же время, никаких объяснений, кроме законного применения силы не было выдвинуто со стороны властей и уместность и законность применения такой силы, не было рассмотрена национальными властями в каких-либо деталях  (см. Sylenok and Tekhnoservis–Plus v. Ukraine, no. 20988/02, §§ 69-70, 9 December 2010).

71. В этих обстоятельствах и с учетом обязательства, лежащего на Правительстве, предоставить правдивое объяснение телесных повреждений, которые были нанесены лицу, находящемуся под контролем милиции, Суд приходит к выводу, что Правительство убедительно не доказало, что применение силы в отношении заявителя было законным и необходимым, и что телесные повреждения заявителя были полностью нанесены иным способом нежели как жесткое обращение во время задержания сотрудниками милиции. Соответственно, была нарушена статья 3 Конвенции, так как заявитель подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению.

B. Условия содержания

1. Приемлемость

72. Правительство считает, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, доступные ему в соответствии с законодательством Украины перед обращением в Суд, в том, что он не обращался в национальные суды, чтобы оспорить условия его содержания и требовал возмещения материального и нематериального вреда. Также, Правительство утверждало, что жалоба заявителя касательно условий его содержания до его перевода в СИЗО была подана слишком поздно. Поэтому Правительство считало, что эта часть жалобы должна быть признана неприемлемой.

73. Заявитель не согласился.

74. Суд напоминает, что в нескольких предыдущих случаях отклонив подобные аргументы, основанные на неисчерпании, находя средства, упомянутые Правительством как неэффективные на тех основаниях, что Правительство не указало, как обратиться к такому судопроизводству, что могло бы привести к улучшению условий содержания заявителя (см.,  например ,Khokhlich v. Ukraine, no. 41707/98, § 153, 29 April   2003;   Melnikv. Ukraine, no. 72286/01, §§ 70-71, 28 March 2006; and   Dvoynykh v. Ukraine, no. 72277/01, § 50, 12 October 2006). Су не видит причин считать по-другому в данном случае. С другой стороны, Суд повторяет, что в случаях, когда ситуация продолжается и с самого начала было ясно, что эффективное средство было не доступно заявителю, срок шести месяцев начинается с прекращения ситуации (см.  Antonenkov and Others v. Ukraine, no. 14183/02, § 32, 22 November 2005, и Koval v. Ukraine(dec.), no. 65550/01, 30 March 2004).

75. Суд отмечает, что содержание заявителя в милицейском участке и Донецком СИЗО завершилось 4 февраля и 12 апреля 2000 года соответственно, а значит больше чем шесть месяцев до даты, когда заявление было передано в Суд (10 июля 2001 года). Кроме того, Суд отмечает, что не было обнаружено, что заявителю было доступно какое-либо эффективное средство правовой защиты в отношении этих жалоб. В любом случае, в деле заявителя, его жалобы в областную прокуратуру касающиеся его задержания в милицейский участок и Донецкий СИЗО, связанное с заявленной незаконностью, относилось к задержанию, а не к условиям содержания в местах несвободы.

76. Соответственно, жалобы заявителя, касающиеся условий его содержания в камере милицейского участка и Донецкого СИЗО были поданы в несоответствии с временным сроком подачи жалоб и должны быть отклонены в соответствии со статьей 35  §§  1  и  4  Конвенции.

77. Суд также считает, в свете представленных сторонами аргументов, жалобы об условиях содержания ставят серьезные вопросы по факту и праву в соответствии с Конвенцией, определение которых требует рассмотрения дела по существу. Суд приходит к выводу, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § (а) Конвенции. Никаких других оснований не было установлено, чтобы считать эту жалобу неприемлемой.

2. Существо дела

(a) Аргументы сторон

78. Заявитель утверждал, что он содержался в СИЗО в маленькой и переполненной камере, где был только один туалет с низкой перегородкой, что не предоставляло собой никакой приватности.

79. Правительство утверждало, что условия содержания заявителя не были унизительными и не унижали его достоинства.

(b)  Оценка Суда

80. Суд напоминает общие принципы, содержатся в прецедентном праве Суда по смыслу статьи 3 Конвенции в отношении условий содержания под стражей (см, например, Dvoynykh, упомянутое выше, §§ 62-63 с дальнейшими ссылками).

81. Возвращаясь к фактам настоящего дела, Суд отмечает, что заявитель содержался в Донецком СИЗО более трех лет и трех месяцев. Его камера была площадью 15,73 квадратных метров.

82. Некоторые факты являются предметом спора между сторонами. И заявитель, и Правительство предоставило комплект фотографий, которые якобы показывают интерьер клетки, где содержался заявитель. Правительство указывало на то, что предоставленные заявителем фотографии не имели никаких признаков того, где и когда они были сделаны, и по этой причине просило Суд не учитывать их.

83. Однако Суд отмечает, что фотографии предоставленные Правительством также не имели никаких доказательств, которые могли бы позволить Суду установить время и место съемки.

84. Кроме того, оба комплекта фотографий показывают небольшие камеры оснащенные унитазами, отделенными от остальной части камеры и умывальниками, которые размещены недалеко от низких перегородок. Единственные видимые различия это свежеокрашенные стены и новые унитазы, изображенные на фотографиях, которые предоставило Правительство. Эти фотографии также показывают одежду заключенных и их аккуратно уложенные вещи. На фотографиях предоставленных Правительством, была бельевая веревка для сушки одежды, растянутая через камеру, чего не было найдено на фотографиях, предоставленных заявителем.

85. Суд отмечает, что в докладе визита ЕКПП в Украину от сентября 2000 года было отмечено, что незадолго до визита делегации, была начата работа по ремонту камер в Донецком СИЗО. Точно также, Европейская Комиссия по правам человека после посещения тюрьме в Ивано-Франковске в своем докладе отметила, что  камеры следственного изолятора незадолго до их визита были покрашены (см. Poltoratskiy v. Ukraine, no. 38812/97, § 71, ECHR 2003-V, иKuznetsov v. Ukraine,  no. 39042/97, § 53, 29 April 2003).

86. Учитывая, что заявитель был изначально доставлен в Донецкое СИЗО в апреле 2000 года и ЕКПП отметила начало ремонтных работ там после своего визита в сентября 2000 года, Суд считает, что множество фотографий сделанных сторонами не обязательно противоречат друг другу, или в любом случае являются не противоречивыми друг к другу до такой степени, что они не могут быть использованы вместе для того, чтобы установить соответствующие факты.

87. Хотя стороны не согласились относительно точного числа заключенных в камере заявителя, Суд не считает необходимым разрешать это разногласие. Исходя из предположений, в пользу Правительства, что число заключенных в камере не превышало семи, Суд отмечает, что там было не больше чем по 2,25 метров квадратных площади на одного заключенного в камере заявителя. Таким образом, по мнению Суда, камера была постоянно сильно переполнена. Такой факт в деле поднимает вопрос о нарушении статьи 3 Конвенции (см. Kalashnikov v. Russia, no. 47095/99, § 97, ECHR 2002-VI, Dvoynykh, cited above, § 66).

88. Ситуация усугубилась тем, что туалет в переполненной камере заявителя, не предусматривал никакого уважения приватности. Как показывают фотографии, предоставленные сторонами, перегородка размером один метр в высоту отделяла унитаз в углу камеры от умывальника рядом с ним, но не от жилой зоны. Там не было никакой дверцы у входа в туалет. Следовательно, заявитель должен был использовать туалет в присутствии и на виду у других заключенных и присутствовал, в то время как другие сокамерники использовали туалет.

89. В свете вышесказанного, Суд считает, что условия содержания заявителя, в частности, сильно переполненная окружающая обстановка и ее негативное воздействие на здоровье заявителя, вместе с длительностью содержания заявителя в таких условиях, является унижающим достоинство обращением (см. Kalashnikov, cited above, § 99).

90. Соответственно, была нарушена статья 3 Конвенции.

II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 § 3 КОНВЕНЦИИ

91. Заявитель жаловался, что его содержание под стражей было необоснованно длительным. Он ссылался на статью 5 § 3 Конвенции, которая гласит:

“Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом “c” пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье ли к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.”

A. Приемлемость

92. Правительство утверждало, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, поскольку он не оспаривал постановление прокурора о задержании в компетентном суде. Также, по их мнению, заявитель не подавал никаких ходатайств об освобождении в судах первой инстанции в ходе судебного разбирательства.

93. Заявитель не согласился с утверждениями Правительства.

94. Что касается возможности оспорить постановление прокурора о задержании в суде, следует отметить, что в решении о приемлемости от 25 ноября 2003 года в деле Nevmerzhitsky v. Ukraine (no. 54825/00) Суд установил, что это средство оказалось неэффективным в отношении жалоб попадающих под действие статьи 5 § 3 о длительности содержания под стражей. Правительство не смогло выдвинуть ни одного аргумента, почему Суд должен прийти к иному выводу в данном деле.

95. Что касается отказа судом первой инстанции об освобождении заявителя, Суд отмечает, что согласно письму исполняющего обязанности председателя Донецкого областного суда от 21 мая 2001 года (см. пункт 18 выше), до этой даты в течение первых двух месяцев судебных разбирательств, заявитель уже подавал несколько ходатайств с просьбой об освобождении. Таким образом, Суд отклоняет это возражение.

96. Суд отмечает, что жалоба заявителя по статье 5 § 3 не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (a) Конвенции. Кроме того, Суд отмечает, что она не является неприемлемой и по другим основаниям.

B. Существо дела

1. Аргументы сторон

97. Заявитель считал, что его длительное содержание под стражей не было оправдано никакими разумными основаниями.

98. Правительство утверждало, что содержание заявителя под стражей было необходимым, поскольку он подозревался в совершении нескольких убийств. По их мнению, его освобождение могло бы привести к социальному беспокойству. Более того, его судимости показали, что содержание заявителя под стражей было необходимым для предупреждения его от совершения других правонарушений. В конце концов,  строгость наказания, которое было к нему применено и тот факт, что один с его соучастников был на свободе в тот момент, указывало на риск того, что заявитель мог бы скрыться.

2. Оценка Суда

(a) Период времени,  который должен быть принят к рассмотрению

99. Стороны согласились, что период, который должен приниматься во внимание начинался с 31 января 2000 года, когда заявитель был взят под стражу.

100. Что касается окончания соответствующего периода, Суд повторяет, что в принципе вынесение обвинительного приговора суда знаменует окончание периода, рассматриваемого по смыслу статьи 5 § 3; с момента, когда лицо было задержано, это попадает под действие статьи 5 § 1  (a) Конвенции (см. B. v. Austria, 28 March 1990, § 36, Series A no. 175). Соответственно, содержание заявителя под стражей по смыслу статьи 5 § 3 Конвенции закончилось 16 декабря 2002 года.

101. Следовательно, период, который должен быть принят во внимание, длился два года десять месяцев и шестнадцать дней.

(b) Обоснованность содержания под стражей

102. Суд напоминает общие принципы, касающиеся оценки обоснованности времени содержания под стражей (seeMcKay v. the United Kingdom [GC], no. 543/03, §§ 30-31 and 41-47, ECHR 2006, with further references).

103. В настоящем деле содержание заявителя под стражей было рассмотрено прокурорами на различных уровнях 4 февраля, 23 марта и 8 декабря 2000 года и Донецким областным судом 23 марта 2001 года. В своих решениях прокуроры опирались на серьезный характер преступлений, в совершении которых заявитель обвинялся. В своем решении о продлении срока содержания под стражей заявителя областной суд ссылался на правильность применения этой меры со стороны следственных органов на досудебной стадии. Хотя в ходе судебного разбирательства заявитель подавал ряд заявлений об освобождении, не было никаких признаков того, что дальнейшее решения о законности и обоснованности его дальнейшего содержания под стражей были приняты украинскими судебными властями.

104. Суд считает, что основания приведенные Правительством в своих утверждениях (см. пункт 98 выше) возможно оправдывали длительное заключение заявителя под стражу. Однако эти основания были предоставлены в первый раз только в разбирательстве перед Судом. Ни на один из них на самом деле, государственные органы власти не ссылались при назначении или продлении содержания заявителя под стражей. Поэтому, Суд не может оценить их актуальность и достаточность (см., например, Nikolov v. Bulgaria, no 38884/97, § 74, 30 January 2003) .

105. Суд считает, что, так как национальный суд не смог предоставить причины для дальнейшего содержания под стражей заявителя, нельзя проверить, было ли это содержание обоснованным, иными словами, что оно было основано на соответствующих и достаточных основаниях, в соответствии с требованиями статьи 5 § 3.

106. Следовательно, была нарушена статья 5 § 3 Конвенции.

III. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 §§ 1 И 3 КОНВЕНЦИИ

107. Заявитель утверждал, что судебные разбирательства против него были несправедливыми. В частности, он жаловался на нарушение его права на юридическое представительство, в частности, что ему не предоставили адвоката по его просьбе, и что некоторые свидетели не были вызваны в суд первой инстанции. Он ссылался на статью 6 §§ 1 и 3 (б) и (d) Конвенции. Суд считает, что эти жалобы попадают под действие статьи 6 §§ 1 и 3 (с) и (d), которые гласят:

«1. Каждый в случае спора … или предъявлению ему любого уголовного обвинения, имеет право на справедливое … разбирательство … независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона.»

…3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

 …

(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;

(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него…»

A. Право на подготовку к защите

108. Заявитель жаловался, что отказ предоставить ему адвоката по его просьбе, являлся нарушением права на подготовку к защите. Он отметил, что он жаловался на нарушение его права на защиту и что это было отражено в решении Верховного Суда от 29 мая 2003 года, который отметил, что среди прочего, что заявитель жаловался о таком нарушении.

109. Правительство считает эту жалобу неприемлемой по той причине, что заявитель должен был жаловаться об этом нарушении в национальные суды. Правительство отметило, что этого не было достаточно, чтобы жаловаться на нарушение права на юридическое представительство: заявитель должен был указать, каким образом его право было нарушено. В связи с этим, Правительство указало, что ни в суде первой инстанции, ни в своей кассационной жалобе заявитель не жаловался на отсутствии адвоката на начальных этапах расследования.

110. Суд не убедили доводы заявителя, и он обнаружил, что заявитель жаловался в своей кассационной жалобе на отсутствие доступа к правовой помощи на начальных этапах расследования. Это правда, что заявитель утверждал в своей кассационной жалобе, что его право на защиту было нарушено, но эта жалоба была очень специфической и не имела отношения к этой жалобе, которую заявитель сформулировал впервые перед Судом. Следовательно, эта жалоба должна быть отклонена в соответствии со статьей 35 §§ 1 и 4 Конвенции, в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты.

B. Право на вызов свидетелей

111.  По утверждению заявителя, в ходе установления его виновности и вынесения приговора, национальные суды отказались заслушивать свидетелей, которые могли бы доказать его невиновность. По словам заявителя, суды несправедливо игнорировали доказательства в его пользу и придавали излишнее внимание показаниям его сообвиняемых, которые они давали на досудебном следствии, которые потом эти лица использовали в ходе судебного заседания.

112. Правительство утверждало, что по просьбе заявителя, Донецкий областной суд допросил г-н П., который подтвердил алиби заявителя в отношении одного убийства. Суд действовал обоснованно, отказавшись заслушать показания свидетелей, которые могли якобы дать показания о жестоком обращении по отношению к заявителю во время задержания сотрудниками милиции. Правительство считает, что не было никаких нарушений в действиях национальных судов во время оценки доказательств; также, не было какой-либо другой несправедливости по уголовному делу в отношении заявителя.

113.  Как гарантирует пункт 3 (d) статьи 6, конкретные аспекты права на справедливое судебное разбирательство, указанные в пункте 1 настоящей статьи, упомянутой выше, Суд рассмотрит жалобу об отказе изучить показания свидетеля L. в ходе судебного разбирательства по смыслу двух положений взятых вместе (см.  Asch v. Austria, judgment of 26 April 1991, Series A no. 203, § 25).

114. Суд повторяет, что приемлемость доказательств, прежде всего, является предметов регулирования национального законодательства и, как правило, национальные суды должны оценивать представленные им доказательства. Задача органов Конвенции является не в том, чтобы устанавливать были ли показания свидетелей правильно приняты в качестве доказательств, но установить, является ли судопроизводство в целом, в том числе и то, каким образом данные были приняты, справедливым (см. Asch, упомянут выше, p. 10, § 26).

115. Далее, Суд повторяет, что использование в качестве доказательств показания, полученные во время милицейского расследования и судебных стадий расссмотрения само по себе не противоречит пунктам 3 (d) и 1 статьи 6, при условии, что права на защиту были соблюдено. Как правило, эти права требуют, чтобы обвиняемому была предоставлена отвечающая требованиям и надлежащая возможность оспорить и допрашивать его свидетелей или свидетелей другой стороны – будь это либо когда свидетель дает показания, либо на более поздней стадии судебного разбирательства (см.Lüdi v. Switzerland, 15 June 1992, § 49, Series A no. 238).

116. Суд повторяет, что статья 6 не предоставляет обвиняемому лицу неограниченное право на явку свидетелей в суд. Это, как правило, является решением национальных судов, является ли это необходимым и целесообразным заслушать показания свидетелей   (см.   S.N.   v.   Sweden, no. 34209/96, § 44, ECHR 2002-V).

117. Возвращаясь к фактам настоящего дела, Суд отмечает, что апелляционный суд, после состязательного процесса, в котором большая часть доказательств была изучена,  признал заявителя виновным .

118. Суд отмечает, что апелляционный суд главным образом обосновывал виновность заявителя утверждениями г-на Л., компрометировавшими его, которые были получены в ходе досудебного следствия. Суд первой инстанции не нашел признаков того, что эти доказательства были получены принудительно, и постановил, что они не противоречили другим доказательствам по делу, в том числе медицинским заключениям о телесных повреждениях и причинах смерти погибших   (см. пункт 22 выше).

119. Учитывая, что на очной ставке, проведенной в ходе досудебного следствия и во время слушаний в апелляционном суде, защите была предоставлена соответствующая возможность задавать вопросы г-ну Л., Суд не находит, что, касается доказательств, поданных этим лицом, что права заявителя на защиту в соответствии со статьей 6 Конвенции не соблюдались или недостаточно соблюдались..

120. Суд также отмечает, что просьба заявителя выслушать показания свидетеля, который мог подтвердить его алиби было удовлетворено. Тот факт, что суд первой инстанции обоснованно решил не брать во внимание показания г-на П., на том основании, что они противоречат утверждениям заявителя и другим доказательствам, представленным суду, не раскрывали никакой несправедливости.

121. Что касается отказа апелляционного суда Донецкой области выслушать показания свидетелей заявленного жестокого обращения в отношении заявителя, Суд считает, что это решение не может рассматриваться как необоснованное, учитывая, в частности, тот факт, что вынесенный приговор не был основан на признании заявителя, таким образом, суду первой инстанции не было необходимо оценивать этих свидетелей (см., mutatis mutandis, Tarasov v.Ukraine, no. 17416/03, § 105, 31 October 2013).

122. Следовательно, данная часть жалобы является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии со статьей 35 §§ 3 (a) и 4 Конвенции.

IV. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВНЦИИ

123. Заявитель жаловался, что проверка его переписки с Судом и его помещение в дисциплинарную камеру за то, что он отправил несанкционированное письмо, представляет собой нарушение статьи 8 Конвенции, гласит:

«1. Каждый имеет право на уважение …его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступления, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».

A. Приемлемость

124. Суд отмечает, что эти жалобы не являются явно необоснованными по смыслу статьи 35 § 3 (a) Конвенции. Суд также отмечает, что они не являются неприемлемыми по другим основаниях.

B. Существо дела

1. Аргументы сторон

125. Заявитель жаловался, что его переписка с Судом и ответные письма от Секретаря, были открыты администрацией Донецкого СИЗО. Он также жаловался, что его помещение в дисциплинарную камеру в качестве дисциплинарного взыскания, за то, что он отравил несанкционированные письма в высшие власти пенитенциарной службы, являлось произвольным вмешательством администрации следственного изолятора в его права на уважение его корреспонденции.

126. Правительство признало, что переписка заявителя с Судом была предметом проверки, что являло собой вмешательство в право заявителя на переписку. Однако Правительство утверждало, что это вмешательство было в соответствии с соответствующими положениями Закона «О предварительном заключении», законная цель которого предотвратить подозреваемых лиц, содержащихя в следственном изоляторе,  от препятствования правосудию, с учетом того, что третий участник преступной группы был еще на свободе на момент рассмотрения дела, следовательно, это было обоснованной мерой в конкретных обстоятельствах данного дела. Правительство также заявило, что национальное законодательство, действовавшее на тот момент не препятствовало переписке в письменной форме с Судом.

127. Правительство не представило никаких замечаний по поводу дисциплинарного взыскания заявителя за отправку несанкционированного письма.

2. Оценка Суда

(a) Переписка с Судом

128. Суд отмечает, в первую очередь, что стороны согласились, что система проверки переписки лиц, содержащихся в местах несвободы, с властями в Страсбурге, как на момент рассмотрения событий и применяемая в случае заявителя, является вмешательством в их права, предусмотренные статьей 8. Такое вмешательство не противоречит статье 8, если оно было «в соответствии с законом», преследовало одну или несколько законных целей, указанных в пункте 2 и, кроме того, является «необходимым в демократическом обществе».

129. В данном случае вмешательство имело юридические основания, а именно опиралось на статью 13 Закона «О предварительном заключении», и Суд соглашается с тем, что это вмешательство имело законную цель, в частности, «предотвращение беспорядков или преступлений» (см. Peers v. Greece, no. 28524/95, § 83, ECHR 2001-III).

130. Что касается необходимости такого вмешательства, Суд, в свете принципов, исходящих из предыдущего прецедентного права по этому вопросу (см. Oleksy v.  Poland,  no. 64284/01,  § 43-45,  28  November  2006),  не находит веских причин для проверки соответствующей переписки, конфиденциальность которой должна уважаться (см. Campbell v. the United Kingdom, 25 March 1992, § 62, Series A  no. 233, and Valašinas v. Lithuania, no. 44558/98, § 129, ECHR 2001-VIII). В частности, Суд не видит как необходимость предотвращения заявителя от препятствования правосудию и тот факт, что третий член группировки был на свободе, оправдывает проверку переписки заявителя с Судом (см., mutatismutandis, Peers, cited above, § 84). Соответственно, обжалуемое вмешательство не было необходимым в демократическом обществе по смыслу статьи 8 § 2.

131. Следовательно, была  нарушена статья 8 Конвенции.

(b) Наказание за отправку несанкционированного письма

132. Суд отмечает, что 4 апреля 2002 года заявитель был помещен в дисциплинарную  камеру на десять дней за то, что отправил письменную жалобу об условиях его содержания под стражей высшим властям пенитенциарной службы через другие каналы, а не через администрацию следственного изолятора, нарушая этим самым статью 13 Закона «О предварительном заключении».

133. Суд установил, что это наказание является вмешательством в право заявителя на уважение его корреспонденции по смыслу статьи 8 § 1 Конвенции. Пока это непосредственно не влияло на написание и отправку соответствующего письма, но было предназначено, чтобы повлиять на переписку в будущем (см. Puzinas (no. 2) v. Lithuania, no. 63767/00, § 30, 9 January 2007).

134. Суд отмечает, что оба требования, как то, что  все письма перед отправкой должны быть переданы администрации следственного изолятора, так и то, что наложенное на него взыскание, основались на национальном законодательстве (пункты 57-59 выше) и были необходимы для «предотвращения беспорядков или преступлений».

135. Что касается необходимости такого вмешательства, внимание должно быть уделено обычным и разумным требованиям лишения свободы. Действительно, некоторые меры контроля над корреспонденцией заключенных являются необходимыми и сами по себе не есть совместимыми с Конвенцией (см. Silver and Others v. the United Kingdom, 25 March 1983, § 98, Series A no. 61). Однако такая мера должна быть соразмерна преследуемой цели. В частности, при оценке целесообразности вмешательства, характера и тяжести наказания, наложенного на заявителя, также являются факторами, которые необходимо принять во внимание  (см., mutatis mutandis, Skałka v. Poland, no. 43425/98, § 38, 27 May 2003).

136. В вышеупомянутом деле Puzinas (no. 2), Суд не нашел нарушения в наложенном на несовершеннолетнего заключенного дисциплинарного взыскания, за то, что он отправил несанкционированное письмо государственным должностным лицам и представителям частных СМИ. Суд установил, что лишения права получать посылки в течение следующего личного визита, который был предметом судебного разбирательства, не может рассматриваться как несоразмерный преследуемым целям.

137. Суд обращает внимание на то, что настоящее дело отличается в некоторых аспектах от Puzinas (no. 2). Суд отмечает, что в первую очередь, дисциплинарное взыскание заключенного г-на Буглова, в виде десяти дней в дисциплинарной камере, было гораздо более строгой мерой (пункты 60-61 выше). Во вторых, не было никакой процедуры с помощью которой суды или высшие административные власти могли рассматривать это наказания (сравнить и противопоставить Puzinas (no. 2),  упомянут выше, § 34, и Yankov v. Bulgaria, no. 39084/97, § 91, ECHR 2003-XII (extracts)). В заключение, письмо заявителя было адресовано в управление пенитенциарной службы г. Киева и таким образом не могло составлять никакого риска осуществлению правосудия, которое по мнению Правительства, было главной причиной почему проводилась проверка корреспонденций заключенных.

138. Суд считает, в свете вышеизложенных соображений, что в обстоятельствах данного дела взыскание в виде помещения в дисциплинарную камеру на десять дней  было несоразмерно суровой мерой.

139. Следовательно, была нарушена статья 8 Конвенции.

V. ДРУГИЕ ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТТЕЙ КОНВЕНЦИИ

140. Заявитель жаловался на нарушение статьи 5 § 1 Конвенции, что его задержание 31 января 2000 года не было основано на разумном подозрении в том, что он совершил преступления. Он также ссылался на статью 5 § 3 в отношении отказа национального суда ответить на его жалобы о незаконности его взятия под стражу. Заявитель утверждал, по смыслу статьи 6 § 1 Конвенции, что судебное рассмотрение его дела было необоснованно длительным и что он был не в состоянии сделать так, чтобы соответствующие органы, понесли ответственность за его якобы незаконное уголовное преследование и осуждение. Он также указывал на статью 6 § 2 Конвенции, заявив, что сам факт трансляции его фотографии по телевидения во время его досудебного следствия, как «разыскиваемого лица», противоречило принципу презумпции невиновности. Заявитель утверждал, что вмешательство в его корреспонденцию, а также отказ властей предоставить ему определенные документы, является нарушением его права на получение информации, гарантированное статьей 10. В заключение, он жаловался в соответствии со статьей 13, что его многочисленные жалобы Президенту,  в Министерство юстиции, в Генеральную прокуратуру и суды были безуспешными.

141. Рассмотрев эти жалобы, представленные заявителем, Суд, в свете всех имеющихся в своем распоряжении материалов, и в той мере, что вопросы находятся в пределах компетенции Суда, считает, что они не содержат признаков нарушений прав и свобод, изложенных в Конвенции или Протоколам к ней.

142. Соответственно, Суд отклоняет оставшуюся часть жалобы в соответствии со статьей 35  §§  3  (a)  и  4  Конвенции как явно необоснованную.

VI. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

143. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Компенсация вреда

144. Заявитель потребовал 320 000 евро в качестве возмещения нематериального вреда.

145. Правительство посчитало это требование чрезмерным и необоснованным.

146. Суд на справедливой основе присуждает заявителю 12 000 евро в качестве возмещения нематериального вреда.

B. Компенсация расходов и издержек

147. Заявитель потребовал  1200  гривен  (эквивалентно 101 евро) в счет возмещения затрат и расходов понесенных в связи с разбирательством в Суде.

148. Правительство посчитало, что заявитель не обосновал заявленные расходы или не предоставил доказательств их актуальности для разбирательства в Суде.

149. В соответствии с прецедентным правом Суда, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той мере, как это было доказано, что они действительно и обязательно были понесены в обоснованном размере. В данном случае, принимая во внимание документы в своем распоряжении и вышеуказанные критерии, Суд считает разумным присудить заявленную сумму в полном объеме.

C. Пеня

150. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЭДИНОГЛАСНО

1. Объявляет жалобы, касающиеся жесткого обращения в отношении заявителя со стороны сотрудников милиции, условия его содержания под стражей, длительность его содержания под стражей и вмешательство властей пенитенциарной службы в его переписку приемлемыми, а остальную часть жалобы неприемлемой;

2. Постановляет, что была нарушена статья 3 Конвенции в отношении жесткого обращения с заявителем;

3. Постановляет, что была нарушена статья 3 Конвенции в отношении условий содержания его под стражей в Донецком СИЗО;

4. Постановляет, что была нарушена статья 5 § 3 Конвенции;

5. Постановляет, что была нарушена статья 8 Конвенции;

6. Постановляет:

(a) что государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трех месяцев с даты, когда судебное решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы, переведенные на украинские гривны по курсу, действующему на дату выплаты:

(i)  12,000 евро (двенадцать тысяч) евро, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации нематериального вреда;

(ii)  101 (сто один) евро, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации расходов и издержек;

(b)  с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев и до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;

7. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя относительно справедливой компенсации.

Составлено на английском языке и объявлено в письменном виде 10 июля 2014 года в соответствии с правилом  77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

 

Клаудиа Вестердийк                                                                                                                                   Марк Виллигер

Секретарь                                                                                                                                                      Председатель