| Дата: | 24.11.2014 |
| Країна: | Украина |
| Судовий орган: | Европейский суд по правам человека |
| Номер справи: | 47593/10 |
| Коротко: | Нарушение статьи 5 Конвенции: право на свободу |
Зміст
© Перевод Украинского Хельсинского союза по правам человека
Официальное цитирование – Khomullo v. Ukraine, no. 47593/10, § …, 27 November 2014
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЯТАЯ СЕКЦИЯ
ХОМУЛЛО ПРОТИВ УКРАИНЫ
(Заявление № 47593/10)
РЕШЕНИЕ
СТРАСБУРГ
27 ноября 2014
Решение станет окончательным при условиях, изложенных в статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.
По делу Хомулло против Украины,
Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), на заседании Палаты в составе:
Mark Villiger, Председателя,
Angelika Nußberger,
Boštjan M. Zupančič,
Ganna Yudkivska,
Vincent A. De Gaetano,
André Potocki,
Aleš Pejchal, судей,
и Stephen Phillips, Секретаря Секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 4 ноября 2014,
Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело основано на заявлении против Украины (№ 47593/10) поданном в Суд на основании статьи 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенции») гражданином России, г-ном Андреем Александровичем Хомулло (далее – «заявитель»), 17 июля 2010 года.
2. Заявителя представляли г-н А. Панфилов и г-н С. Алифанов, адвокаты, практикующие в Мурманске. Правительство Украины (далее – «Правительство») представлял его уполномоченный г-н Назар Кульчицкий, Министерство юстиции Украины.
3. Заявитель жаловался в соответствии со статьями 5 §§ 1 и 4 Конвенции, что его содержание под стражей в Украине в ожидании экстрадиции в Россию было незаконным и лишенным надлежащего судебного рассмотрения.
4. 12 декабря 2012 года жалоба была передана Правительству.
5. Правительство России, получив информацию об их праве на участие в судебном рассмотрении (статья 36 § 1 Конвенции и правило 44 Регламента Суда), указало, что они не хотят воспользоваться этим правом.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
6. Заявитель родился в 1976 году и живет в Мурманске, Россия.
7. В ноябре 2008 года прокуратура Мурманской области в России возбудила уголовное дело против него по подозрению в мошенничестве. Заявитель работал в полиции и был заподозрен в получении обманным путем поддельных справок об отпуске по болезни, оправдывающих его отсутствие на работе.
8. 24 ноября 2008 года заявитель приехал в Украину.
9. 1 декабря 2008 года он был включен в список разыскиваемых лиц Мурманским областным Управлением МВД России.
10. 3 декабря 2008 года Октябрьский районный суд г. Мурманска вынес решение заключить заявителя под стражу. В тот же день был издан международный ордер на арест.
11. 19 апреля 2010 года заявитель был задержан украинской милицией с целью его экстрадиции.
12. 22 апреля 2010 года Приморский районный суд г. Одессы («Приморский суд»), на основании заявления от органов прокуратуры, поместил заявителя под стражу на сорок дней в ожидании процедуры экстрадиции.
13. 29 или 30 апреля 2010 года (обе даты упоминаются в различных материалах дела) Генеральная прокуратура Украины («ГПУ») получила запрос от Генеральной прокуратуры России об экстрадиции заявителя и продлении его содержания под стражей в ожидании экстрадиции. Как отмечалось в этом запросе, в России было возбуждено уголовное дело в отношении заявителя по подозрению в мошенничестве. Запрос об экстрадиции не содержал никаких дополнительных деталей в этом отношении, но отмечалось, что «подробное описание обвинений [выдвинутых против заявителя] в прилагаемых документах». Не известно, какие сопроводительные документы были прикреплены к данному запросу.
14. Из судебного решения от 30 июля 2010 года (см. параграф 25 ниже) следует, что 11 мая 2010 года ГПУ получила еще один запрос от российских органов прокуратуры о задержании и экстрадиции заявителя. Нет никакого упоминания об этом ходатайстве в каких-либо других документах по делу.
15. 19 мая 2010 года Приморская районная прокуратура обратилась в Приморский суд с просьбой продлить содержание заявителя под стражей «до решения вопроса о его экстрадиции».
16. 21 мая 2010 года Приморский суд удовлетворил это ходатайство.
17. 26 мая 2010 года заявитель обжаловал это решение. Он жаловался, что не был ознакомлен с обвинениями против него, что не было установлено никаких временных ограничений его задержания, и что Приморский суд объявил оспариваемое решение после слушания, на котором он не присутствовал.
18. 3 июня 2010 года Апелляционный суд Одесской области рассмотрел апелляцию заявителя во время слушания дела, в присутствие двух прокуроров, но в отсутствие заявителя. Прокуроры утверждали, что экстрадиция заявителя была почти решена и произойдет вскоре после этого. Принимая во внимание эти аргументы, и отмечая, что в отношении заявителя был выдан международный ордер на арест, апелляционный суд оставил в силе решение суда первой инстанции, продлевающее его содержание под стражей в ожидании экстрадиции.
19. 21 июня 2010 года прокуратура Малиновского района обратилась в суд Малиновского района г. Одессы («Малиновский суд») с просьбой о продлении «содержания под стражей с целью экстрадиции» заявителя в соответствии с законодательными поправками к Уголовно-процессуальному кодексу, вступившими в силу с 17 июня 2010 года (см. параграф 37 ниже).
20. 23 июня 2010 года Малиновский суд удовлетворил данное ходатайство и вынес решение продлить содержание под стражей заявителя «до разрешения вопроса о его экстрадиции, и фактической передачи».
21. 25 июня 2010 года заявитель обжаловал указанное постановление. Он утверждал, что временные ограничения его задержания остались не определенными, что он все еще не знает о выдвинутых против него обвинениях, что его содержание под стражей было необоснованно длительным, и что суд не принял во внимание тот факт, что у него двое маленьких детей.
22. 8 июля 2010 года Апелляционный суд Одесской области частично удовлетворил его жалобу. Он отменил вышеупомянутое постановление на том основании, что такая норма в Уголовно-процессуальном кодексе не предусматривает какого-либо продления срока содержания под стражей с целью экстрадиции. Дело было передано в суд первой инстанции на новое рассмотрение.
23. 21 июля 2010 года Малиновский суд удовлетворил ходатайство заявителя о назначении ему адвоката. В результате, слушание было отложено до 30 июля 2010 года.
24. 27 июля 2010 Малиновская прокуратура подала новое ходатайство в суд о заключении заявителя под стражу с целью экстрадиции, в соответствии с поправками к Уголовно-процессуальному кодексу. На этот раз речь шла о назначении такого содержания под стражей, а не о его продлении.
25. 30 июля 2010 года Малиновский суд, после слушания в присутствии адвоката, назначенного заявителю, удовлетворил ходатайство прокурора. В постановлении упоминается, что российские органы прокуратуры подали запрос на экстрадицию заявителя 11 мая 2010 года, без какого-либо упоминания аналогичного запроса от 30 апреля 2010 года (см. параграфы 13 и 14 выше). Суд опирался на вышеуказанные поправки к УПК, вступившие в силу 17 июня 2010 года, и заявил, что материалы экстрадиционной проверки соответствовали действующему законодательству. Наконец, Суд отметил, что он не устанавливал никаких препятствий для экстрадиции заявителя в Россию.
26. 21 августа 2010 года заявитель подал в Малиновский суд жалобу, что его содержание под стражей было незаконным и попросил его освободить. Материалы дела не содержат копию этой жалобы.
27. 30 августа 2010 Генеральная прокуратура Российской Федерации направила обновленный запрос об экстрадиции заявителя, копии которого нет в материалах дела. Представляется, что, в дополнение к первоначальному обвинению в мошенничестве, заявителю было предъявлено шесть других пунктов обвинения в мошенничестве (см. параграф 28 ниже).
28. 1 сентября 2010 года ГПУ приняла решение экстрадировать заявителя в Россию в связи с шестью эпизодами мошенничества, но отклонила просьбу об экстрадиции в отношении одного из таких эпизодов. Это решение было связано с тем, что украинское уголовное законодательство обычно не предусматривает наказание в виде лишения свободы за мошенничество. Однако когда мошенничество совершается неоднократно, оно может наказываться лишением свободы. В случае заявителя было шесть эпизодов мошенничества. В решении ГПУ говорится о двух запросах об экстрадиции, касающихся заявителя: один от 30 апреля 2010 года, касаемо одного эпизода мошенничества и один от 30 августа 2010 года, касаемо последующих шести эпизодов (см. параграфы 13 и 27 выше).
29. 10 сентября 2010 года заявитель жаловался в Малиновский суд, что его содержание под стражей было незаконным и необоснованно длительным. Он утверждал, что украинские власти не были старательными при работе с запросами о его экстрадиции, в нарушение статьи 5 § 1 (f) Конвенции. Кроме того, заявитель сослался на статью 5 § 4 Конвенции и утверждал, что его более ранняя жалоба от 21 августа 2010 года не была рассмотрена.
30. 17 сентября 2010 года заявитель подал в Малиновский суд еще одну жалобу о предполагаемой незаконности его задержания и попросил его освободить.
31. 22 сентября 2010 года Малиновская прокуратура обратилась в Малиновский суд для продления содержания заявителя под стражей. Она сослалась на вышеупомянутое решение от 1 сентября 2010 года и отметила, что вопрос о фактической передаче заявителя в Россию находился на стадии рассмотрения.
32. 28 сентября 2010 года суд удовлетворил эту жалобу на судебном слушании с участием заявителя. Он отметил, что решение ГПУ от 1 сентября 2010 года не было оспорено и вступило в силу. Кроме того, согласно соответствующим инструкциям прокуратуры, заявитель будет переведен в Россию 29 октября 2010 года. Как указано в протоколе судебного заседания, судья зачитал жалобы заявителя от 21 августа и от 10 и 27 сентября 2010 года, и заявитель поддержал их. В решении суда, однако, эти жалобы не упомянуты.
33. 30 сентября 2010 года заявитель обжаловал вышеупомянутое решение в кассационном порядке. Он отметил, что, так как Уголовно-процессуальный кодекс предусматривает содержание под стражей с целью экстрадиции до восемнадцати месяцев, он не устанавливает каких-либо сроков для подачи и рассмотрения соответствующего запроса об экстрадиции. Соответственно, заявитель утверждал, что украинские власти должны были соблюдать Минскую Конвенцию 1993 года, в которой для подачи запроса об экстрадиции предусматривается ограничение в один месяц, с момента как человек был задержан и максимальное двухмесячное продление этого срока для дополнения запроса об экстрадиции, если это необходимо (см. параграф 38 ниже). Он подчеркнул, что в его случае, пока он находился в заключении, с 19 апреля 2010 года до 30 августа 2010 года, не было представлено должным образом составленного запроса об экстрадиции, следовательно, заявитель утверждал, что он должен быть немедленно освобожден. Наконец, он утверждал, что выдвинутые против него обвинения были нелепы, и что в его интересах было ехать в Россию, чтобы его дело могло быть завершено без промедления.
34. 8 октября 2010 года апелляционный суд, частично удовлетворив жалобу заявителя, изменил решение суда первой инстанции следующим образом: вместо продления содержания заявителя под стражей, которое не было предусмотрено законодательством, его дальнейшее содержание под стражей было установлено законным, поскольку не превысило максимального срока в восемнадцать месяцев и не было никаких оснований для освобождения заявителя.
35. 12 октября 2010 года заявитель был экстрадирован в Россию.
II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ И МЕЖДУНАРОДНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
A. Уголовно-процессуальный кодекс 1960 года (действовавший до 20 ноября 2012 года)
36. Соответствующие положения кодекса, какими они были до 17 июня 2010 года, приведены в решении по делу Soldatenko v. Ukraine (no. 2440/07, §§ 26-29, 23 October 2008).
37. Соответствующие положения после поправок, принятых 21 мая 2010 года и действующих с 17 июня 2010 года (без каких-либо переходных постановлений) приведены в решении по делу Molotchko v. Ukraine (no. 12275/10, §§ 90-91, 26 April 2012)
B. Минская Конвенция 1993 года
38. Соответствующие положения Конвенции СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 года («Минская Конвенция»), также указаны в решении Molotchko (упомянутое выше, § 89).
ПРАВО
I. СУЩЕСТВО ДЕЛА
39. Суд отмечает, что заявитель подал ряд новых жалоб в своем ответе (от 31 мая 2013 года) на замечания Правительства относительно приемлемости и по существу данного дела. В частности, он жаловался на условия его содержания под стражей в Украине и несправедливость его осуждения после экстрадиции в Россию.
40. По мнению Суда, новые жалобы заявителя не являются уточнением его первоначальных жалоб в Суд, которые прокомментировали стороны. Поэтому Суд считает, что не уместно рассматривать эти вопросы в контексте настоящего дела (см. Piryanik v. Ukraine, no. 75788/01, § 20, 19 April 2005)
II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 § 1 КОНВЕНЦИИ
41. Заявитель жаловался, что его содержание под стражей в Украине до экстрадиции в Россию было нарушением статьи 5 § 1 (f) Конвенции, которая гласит в соответствующей части:
«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
…
(f) законное задержание или заключение под стражу лица … против которого принимаются меры по его высылке или выдаче.»
A. Приемлемость
42. Принимая во внимание возражения Правительства относительно приемлемости этой жалобы (см. ниже), следует уточнить, что она была представлена Правительству, вместе с вопросом о законности содержания заявителя под стражей, и до 17 июня 2010 года (дата вступления в силу соответствующих законодательных изменений – см. параграф 37 выше) и после этой даты.
43. Правительство утверждало, что эта жалоба должна быть отклонена как несовместимая с положениями Конвенции ratione personae, поскольку заявитель никогда не упоминал о вышеупомянутых поправках в своих аргументах. Правительство также отметило, что он жаловался на, якобы, незаконность всего периода его содержания под стражей с целью экстрадиции, с 19 апреля по 12 октября 2010 года, без разделения этого периода на до и после 17 июня 2010 года.
44. Заявитель не прокомментировал этот вопрос в своем ответе на замечания Правительства.
45. Суд отмечает, что совместимость ratione personae отдельной жалобы включает в себя два элемента: ответственность государства и статус жертвы заявителя. Возражение Правительства касается только второго элемента. В этой связи Суд напоминает, что для того, чтобы иметь возможность подать ходатайство в соответствии со статьей 34, человек должен иметь возможность утверждать, что он «является жертвой нарушения […] прав, изложенных в Конвенции». Для того чтобы претендовать на статус жертвы нарушения, человек должен быть непосредственно пострадавшим от оспариваемой меры или бездействия (см., среди многих, Burden v. the United Kingdom [GC], no. 13378/05, § 33, ECHR 2008).
46. Суд отмечает, – и Правительство это не оспаривает, – что заявитель жаловался на незаконность всего периода его содержания под стражей в Украине. Также не оспаривается, что обжалуемая мера оказывает непосредственное влияние на заявителя. На самом деле, возражения Правительства в данном случае не касались права заявителя подать эту жалобу, а отметили его неспособность представить конкретный аргумент в ее поддержку. Суд, однако, считает, что это не имеет значения для его способности ratione personae рассмотреть данную жалобу. Поэтому Суд отклоняет это возражение со стороны Правительства.
47. Кроме того, Суд отмечает, что эта жалоба не является ни явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции, ни неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.
B. По существу
1. Аргументы сторон
48. Заявитель утверждал, что его задержали незаконно. Он утверждал, в частности, что не было установлено никакого срока его содержания под стражей в каком-либо из решений по этому вопросу, за исключением первого, от 22 апреля 2010 года (см. параграф 12 выше).
49. Кроме того, заявитель отметил, что российские органы прокуратуры не представляли соответствующего запроса об экстрадиции, со всей необходимой информацией, и документов до 30 августа 2010 года, то есть почти четыре с половиной месяца после ареста 19 апреля 2010 года. Что касается первого запроса от 30 апреля 2010 года, на который опирались национальные суды при одобрении продления содержания заявителя под стражей, он утверждал, что запрос был неполным и, в конечном итоге, был отклонен 1 сентября 2010 года (см. параграфы 13 и 28 выше). Таким образом, заявитель утверждал, что его содержание под стражей с целью экстрадиции было необоснованно длительным, и что он не был защищен от произвола со стороны властей.
50. Замечания Правительства по существу этой жалобы ограничивались содержанием заявителя под стражей в период с 30 июля по 12 октября 2010 года, которое, по их мнению, имело достаточную правовую основу. Что касается более раннего содержания заявителя под стражей, Правительство придерживалось своих возражений в отношении приемлемости данной жалобы (параграф 43) и не представило каких-либо замечаний по существу.
2. Оценка Суда
(a) Общие принципы, установленные судебной практикой Суда
51. Статья 5 Конвенции закрепляет фундаментальное право человека, а именно, защиту личности от произвольного вмешательства государства в его или ее право на свободу. Статья 5 § 1 (а)-(f) содержит исчерпывающий перечень допустимых оснований, по которым лица могут быть лишены свободы, и никакое лишение свободы не будет законным, если оно не подпадает под одно из этих оснований (см. Saadi v. the United Kingdom [GC], no. 13229/03, § 43, ECHR 2008).
52. Суд отмечает, что статья 5 § 1 (f) не требует, чтобы данное содержание под стражей обоснованно считалось необходимым, например, с целью предотвращения совершения человеком преступления или побега. В статье 5 § 1 (с) обеспечивается различный уровень защиты: все, что требуется в соответствии с подпунктом (f) это «принимать меры с целью депортации или экстрадиции». Любое лишение свободы в рамках второго аспекта статьи 5 § 1 (f) будет, однако, оправдано только до тех пор, пока депортация или экстрадиция находятся в стадии подготовки. Если такое действие не предпринимается с должной осмотрительностью, то задержание перестает быть допустимым по смыслу статьи 5 § 1 (f) (см. Chahal v. the United Kingdom, 15 November 1996, §§ 112-113, Reports of Judgments and Decisions 1996 V). Другими словами, длительность содержания с этой целью не должна превышать объективно необходимую (см. Saadi, упомянутое выше, §§ 72 и 74).
53. Кроме того, Суд повторяет, что выражения «законные» и «в соответствии с процедурой, предусмотренной законом», в статье 5 § 1 по существу относятся к национальному законодательству и устанавливают обязательство соответствовать основным и процедурным нормам такового. Тем не менее, «законность» содержания под стражей в соответствии с национальным законодательством не всегда является решающим элементом. Суд должен также удостовериться, что содержание под стражей в рассматриваемый период было совместимо с целью статьи 5 § 1 Конвенции, нацеленной предотвратить лишения людей свободы в произвольном порядке. Суд должен, кроме того, установить, соответствует ли само национальное законодательство положениям Конвенции, включая общие принципы, выраженные или подразумеваемые в ней. В отношении этого последнего вопроса, Суд подчеркивает, что, когда идет речь о лишении свободы, то особенно важно, чтобы был удовлетворен общий принцип правовой определенности. Поэтому очень важно, чтобы условия лишения свободы в соответствии с внутренним законодательством были четко определены и чтобы сам закон был предсказуемым в применении, чтобы соответствовать стандарту «законности», установленному Конвенцией, стандарту, требующему, чтобы все права были достаточно точным, чтобы позволить человеку – в случае необходимости, после соответствующей консультации – предвидеть, в разумной степени в данных обстоятельствах, последствия, которые данное действие может повлечь за собой (см. Baranowski v.Poland, no. 28358/95, §§ 50-52, ECHR 2000 III).
(b) Применение вышеуказанных общих принципов в данном деле
54. Суд считает, и это не оспаривается сторонами, что заявитель был задержан с целью экстрадиции из Украины в Россию. Таким образом, статья 5 § 1 (f) Конвенции, применима к данному делу.
55. Суд отмечает, что основанием жалобы заявителя является длительность его содержания под стражей, якобы без веских оснований, а также отсутствие должной осмотрительности со стороны властей. Позднее Суд проанализирует эти аргументы. Он, однако, отмечает, что ничто не препятствует его оценке соответствия государства гарантиям статьи 5 § 1 (f) с разных точек зрения и, в случае необходимости, установлению нарушения этого положения по другой причине (см. Muminov v. Russia, no. 42502/06, § 118, 11 December 2008).
56. Принимая во внимание правовую основу содержания заявителя под стражей, Суд считает целесообразным, для целей его изучения, разделить его на несколько отличительных периодов.
(i) Содержание заявителя под стражей в период с 19 апреля по 17 июня 2010 года
57. Суд уже установил, что украинское законодательство действовавшее до 17 июня 2010 года не может рассматриваться как обеспечивающее необходимое правовое основание содержания под стражей с целью экстрадиции, как того требует статья 5 § 1 (f) Конвенции (см., к примеру, Soldatenko v. Ukraine, no. 2440/07, §§ 109 114, 23 October 2008; Svetlorusov v. Ukraine, no. 2929/05, §§ 47 49, 12 March 2009; и Kamyshev v. Ukraine, no. 3990/06, §§ 67-68, 20 May 2010). Причиной этого вывода стала неспособность национального законодательства, в то время, обеспечить процедуру содержания под стражей с целью экстрадиции.
58. То же законодательство – признанное несоответствующим требованию «качества закона» – применимо в данном случае. Содержание заявителя под стражей во время рассматриваемого периода было незаконным по смыслу статьи 5 § 1 Конвенции.
(ii) Содержание заявителя под стражей в период с 17 по 23 июня 2010 года
59. Суд отмечает, что 17 июня 2010 года в Уголовно-процессуальный кодекс были внесены изменения, для того чтобы обеспечить правовое основание для процедуры экстрадиции. Эти поправки, однако, не повлияли на заявителя во время рассматриваемого периода, так как он находился под стражей на основании решения Приморского суда от 21 мая 2010 года. В отсутствие каких-либо переходных механизмов для вышеупомянутых поправок, и, учитывая отсутствие надлежащего правового основания для содержания под стражей в ожидании экстрадиции на момент принятия решения по сути, Суд считает, что заявитель по-прежнему был незаконно лишен свободы в течение этого периода тоже (см. и сравнить с Mokallal v.Ukraine, no. 19246/10, § 40, 10 November 2011).
(iii) Содержание заявителя под стражей в период с 23 июня по 30 августа 2010 года
60. Похоже, что вышеупомянутые поправки к Уголовно-процессуальному кодексу влияли на заявителя, начиная с 23 июня 2010 года, несмотря на то, что постановление суда от вышеупомянутой даты, в конечном итоге, было отменено как ошибочное и заменено на «исправленное» от 30 июля 2010 (см. параграфы 20 и 25 выше).
61. Новое законодательство предусматривает правовые нормы для процедуры экстрадиции, в которых предусмотрено лишение свободы с целью экстрадиции. Суд уже признал эти новые положения достаточно ясными и точными в своем решении по делу Molotchko (упомянутом выше, § 166). Соответственно, требование «качества закона» соблюдено в данном случае.
62. Апелляционный суд в своих постановлениях от 8 июля и 8 октября 2010 года признал, что была допущена ошибка в применении законодательства по сути. В частности, суд первой инстанции ошибочно продлил срок содержания заявителя под стражей, тогда как такое продление не было возможным. Напротив, правовые нормы назначили заключение с целью экстрадиции, которое может длиться не более полутора лет.
63. Суд считает такую техническую ошибку, признанную и устраненную национальными судами, недостаточной для того чтобы признать соответствующий период содержания заявителя под стражей незаконным.
64. В то же время, Суд считает необходимым обратиться теперь к аргументам заявителя об отсутствии должной осмотрительности, продемонстрированной властями во время процедуры экстрадиции, в рамках которого было назначено заключение под стражу (см. параграф 52 выше ради соответствующих принципов судебной практики).
65. Суд отмечает, что, как указывалось в решении об экстрадиции заявителя от 1 сентября 2010 года, было два запроса от российских органов прокуратуры: один от 30 апреля 2010 года в отношении одного эпизода мошенничества и один от 30 августа 2010 года относительно еще шести эпизодов (см. параграф 28 выше). Хотя, другое ходатайство от 11 мая 2010 года также упоминалось в решении суда от 30 июля 2010 года (см. параграф 25 выше), Суд считает, что в отсутствие какой-либо дополнительной информации о нем и каких-либо ссылок на него в решении об экстрадиции от 1 сентября 2010 года, он не может с уверенностью утверждать, что это ходатайство было действительно подано. В любом случае, оно не было принято во внимание национальными властями и не может быть проанализировано здесь.
66. Суд напоминает, что в своих решениях в делах Mokallal и Molotchko, оценивая соответствие содержания заявителей под стражей действующим положениям Уголовно-процессуального кодекса, после поправок от 17 июня 2010 года, Суд принял во внимание тот факт, что во время содержания заявителей под стражей, намерением властей была экстрадиция заявителей, и что нет никаких правовых или фактических препятствий для конечной экстрадиции (см. § 43 в решении Mokallal и § 168 в решении Molotchko).
67. Что касается настоящего дела, Суд отмечает, что решение от 1 сентября 2010 года, в отношении экстрадиции заявителя, отклонило ходатайство российских органов власти о его экстрадиции, поскольку оно касалось одного эпизода мошенничества, которое не было преступлением, наказуемым лишением свободы на Украине. Однако, учитывая, что такое действие, совершаемое неоднократно, каралось лишением свободы, было принято решение удовлетворить запрос об экстрадиции в отношении ряда других эпизодов мошенничества, в которых обвинялся заявитель. Как видно из самого решения об экстрадиции, до 30 августа 2010 года украинские власти имели в своем распоряжении запрос об экстрадиции заявителя, который не мог быть удовлетворен, и только после того как российский прокурор подал «обновленный запрос», проявились причины экстрадиции заявителя.
68. Суд считает, что данная ситуация отличается от рассмотренной в деле Molotchko. В том деле Суд отметил, что существование препятствия для экстрадиции заявителя было обнаружено только спустя время, и содержания заявителя под стражей не может быть признано незаконным ретроспективно (там же). Однако, в данном случае понятно, что препятствие для экстрадиции заявителя существовало с самого начала, как только, 29 (30) апреля 2010 года, в отношении него был подан первоначальный запрос об экстрадиции, и что оно перестало существовать лишь 30 августа 2010 года. Все это время заявитель находился в заключении.
69. Пока некоторые вопросы могут быть уточнены в контексте запроса об экстрадиции, и властям требуется время для ее завершения. Но они обязаны быть осмотрительными. В данном случае, нет никакого объяснения тому, почему украинские власти ждали четыре месяца, прежде чем уточнить запрос об экстрадиции заявителя. Поэтому Суд считает, что требования о проявлении должной осмотрительности не было выполнено.
(iv) Содержание заявителя под стражей после 30 августа до его экстрадиции 12 октября 2010 года
70. Суд отмечает, что после 30 августа 2010 года заявитель продолжал находиться под стражей в соответствии с постановлением Малиновского суда от 30 июля 2010 года, которое было основано на первоначальном запросе об экстрадиции заявителя от 30 августа 2010 года, около месяца, а точнее, до 28 сентября 2010 года. Таким образом, правовое основание для содержания заявителя под стражей в течение этого периода оставалось тем же, что и в период с 30 июля по 30 августа 2010 года, который Суд уже рассматривал (см. параграфы 65-69 выше). Соответственно, выводы Суда, изложенные в предыдущем параграфе, также имеют отношение к вопросу о законности содержания заявителя под стражей в период с 30 августа по 28 сентября 2010 года.
71. Кроме того, Суд отмечает, что 28 сентября 2010 года Малиновский суд, а затем, 8 октября 2010 года Апелляционный суд Одесской области пересмотрели основания для содержания заявителя под стражей, в свете последних событий в деле об экстрадиции заявителя и, в частности, решение об экстрадиции от 1 сентября 2010 года, которое было основано на «обновленном» запросе об экстрадиции от 30 августа 2010 года. Национальные суды постановили, что дальнейшее содержание заявителя под стражей было законным, в основном, потому что он должен был быть экстрадирован в соответствии с решением от 1 сентября 2010 года, и не был превышен максимально установленный законом срок содержания заявителя под стражей (см. параграфы 32 и 34 выше). Таким образом, содержание заявителя под стражей с 28 сентября до его экстрадиции 12 октября 2010 года имело новое правовое основание, а именно, судебные решения, основанные на последних событиях в процедуре экстрадиции, которая достигла стадии исполнения. Нет оснований полагать, что после 28 сентября 2010 года власти не смогли рассмотреть дело об экстрадиции заявителя в соответствии с процедурой, предусмотренной законом, и по справедливости. Кроме того, содержание заявителя под стражей в течение этих двух недель, кажется, не превысило разумно необходимое для реализации решения об экстрадиции в данном случае.
(v) Выводы
72. В свете вышеизложенного, Суд приходит к выводу, что содержание заявителя под стражей в Украине с 19 апреля по 28 сентября 2010 было незаконным по смыслу статьи 5 § 1 (f) Конвенции, поскольку оно было основано либо на законодательстве, не совместимом с требованием «качества закона», либо не было защищено от произвола должной осмотрительностью властей. Таким образом, была нарушена статья 5 § 1 Конвенции в отношении этого периода.
73. Кроме того, Суд считает, что содержание заявителя под стражей в Украине с 28 сентября до момента его экстрадиции 12 октября 2010 было законным, и что соответственно не была нарушена статья 5 § 1 Конвенции в этом отношении.
III. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 § 4 КОНВЕНЦИИ
74. Заявитель также жаловался, что не было надлежащего или быстрого судебного рассмотрения законности его содержания под стражей с целью его экстрадиции. Он ссылался на статью 5 § 4 Конвенции, которая гласит:
«Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.»
A. Приемлемость
75. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной
по смыслу статьи 35 § 3(а) Конвенции или неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.
B. По существу
1. Аргументы сторон
76. Заявитель утверждал, что в своем пересмотре законности его содержания под стражей, украинские суды не рассмотрели отсутствие каких-либо временных ограничений, хотя оно было одним из его ключевых аргументов. Кроме того, он утверждал, что они проигнорировали его аргумент, что его задержание не имело каких-либо оснований из-за задержки в предоставлении запроса о его экстрадиции со стороны российских властей.
77. Заявитель также утверждал, что украинские суды необоснованно долго рассматривали законность его содержания под стражей, что еще больше способствовало его длительному содержанию под стражей, вызванному вышеупомянутым промедлением со стороны российских властей.
78. Замечания правительства ограничивались периодом содержания заявителя под стражей с 30 июля по 12 октября 2010 года. Они утверждали, что законность его содержания под стражей была рассмотрена судом надлежащим образом и быстро. Правительство отметило, что заявитель мог дополнительно оспаривать законность его содержания под стражей в суде один раз в месяц, но не сделал этого.
2. Оценка Суда
(a) Общие принципы
79. Суд повторяет, что целью статьи 5 § 4 является обеспечение лицам, которые были задержаны и заключены под стражу права на судебное рассмотрение законности меры, которой они подвергаются (см. Nasrulloyev v.Russia, no. 656/06, § 86, 11 October 2007). Средство правовой защиты должно быть доступно во время содержания лица под стражей, чтобы позволить этому лицу получить безотлагательное судебное рассмотрение законности задержания, способное привести к его освобождению, в случае необходимости. Наличие средства правовой защиты, предусмотренного в статье 5 § 4, должно быть достаточно определенным, не только в теории, но и на практике, в противном случае, будут отсутствовать доступность и эффективность, необходимые для целей данного положения (см., к примеру, Shchebet v. Russia, no. 16074/07, § 75, 12 June 2008).
80. Кроме того, статья 5 § 4 Конвенции, гарантируя задержанным лицам право инициировать производство, оспаривающее законность их содержания под стражей, провозглашает также их право, после открытия такого производства, на безотлагательное судебное решение о законности содержания под стражей и упорядочение его прекращения, если оно признано незаконным (см. Baranowski, упомянутое выше, § 68). Существует особая необходимость быстрого решения, определяющего законность содержания под стражей в случаях, когда судебный процесс все еще длится, потому что обвиняемый должен в полной мере извлечь выгоду из принципа презумпции невиновности (см. Iłowiecki v.Poland, no. 27504/95, § 76, 4 October 2001). Та же логика может быть применима к содержанию под стражей с целью экстрадиции, пока длится расследование (см. Khudyakova v.Russia, no. 27504/95, § 76, 4 October 2001).
(b) Применение вышеупомянутых общих принципов в настоящем деле
81. Суд ссылается на свои выводы по смыслу статьи 5 § 1 Конвенции относительно отсутствия правовых норм, регулирующих в Украине процедуру содержания под стражей с целью экстрадиции, до принятия поправок к Уголовно-процессуальному кодексу от 17 июня 2010 года (см. параграф 58 выше). Суд считает, что в обстоятельствах данного дела, эти выводы в равной степени относятся к жалобам заявителя по смыслу статьи 5 § 4 Конвенции, так как Правительство не смогло продемонстрировать, имел ли заявитель в своем распоряжении какую-либо процедуру, посредством которой законность его содержания под стражей, с 19 апреля по 17 июня 2010 года, может быть рассмотрена судом (см. Soldatenko, упомянутое выше, §§ 126-127).
82. Кроме того, Суд отмечает, что закон, который вводит в действие новые положения, не содержит никаких переходных мер, касающихся, в частности, их применения к лицам, которые находятся под стражей на момент вступления положений в силу. Таким образом, неясно, была бы у заявителя возможность инициировать процедуру рассмотрения в рамках нового законодательства, до того как в его деле будет принято решение о задержании с целью экстрадиции, в соответствии с этим законодательством (то есть, в период с 17 по 23 июня 2010 года). Суд уже выразил свое мнение по этому вопросу в случае Molotchko (упомянутое выше, § 160). В частности, он отметил, что в случае, если бы новые положения создали некоторую неопределенность относительно их применения в ситуации заявителя, власти были бы обязаны убедиться, без промедления и посредством судебного рассмотрения, что длительное содержание заявителя под стражей соответствовало новым положениям. В упомянутом деле Суд установил нарушение статьи 5 § 4 Конвенции в связи с отсутствием такого пересмотра в течение шести дней. Такая же задержка произошла в настоящем деле: с 17 по 23 июня 2010 года не было судебного рассмотрения законности содержания заявителя под стражей, а заявитель вряд ли мог его инициировать, учитывая неопределенность правового основания для его задержания.
83. Кроме того, Суд отмечает, что 25 июня 2010 года заявитель обжаловал в апелляционном порядке постановление Малиновского суда от 23 июня 2010 года, касающееся его содержания под стражей с целью экстрадиции, в соответствии с нововведенными законодательными поправками. Апелляционный суд тринадцать дней изучал его апелляцию. Нет никаких признаков того, что заявитель каким-либо образом способствовал этой задержке. Учитывая вышеупомянутые обязательства властей обеспечить оперативное судебное рассмотрение законности содержания заявителя под стражей, в свете соответствующих поправок, Суд не считает, что в обстоятельствах настоящего дела, задержка в тринадцать дней является совместимой с требованием «безотлагательности» статьи 5 § 4 (см, для сравнения, Shakurov v. Russia, no. 55822/10, § 187, 5 June 2012).
84. Суд также отмечает, что, хотя апелляционный суд отменил оспариваемое постановление 8 июля 2010 года, он пренебрег рассмотрением каких-либо доводов заявителя, в частности, превышена ли длительность его содержания под стражей, что разумно требуется для завершения предварительного следствия. Суд уже критиковал такое бездействие в своем решении по делу Molotchko (упомянутое выше, § 189). Эта критика сохраняет свою актуальность и в настоящем деле.
85. Затем Суд отмечает, что 30 июля 2010 года Малиновский суд вынес новое решение о законности продолжения содержания заявителя под стражей, то есть через двадцать два дня после того, как апелляционный суд направил дело на новое рассмотрение. Очевидно, что слушание, которое первоначально было запланировано на 21 июля, было отложено до 30 июля 2010 года из-за ходатайства заявителя предоставить ему адвоката. Тем не менее, ответственность за эту задержку не может относиться к заявителю, поскольку прокуратура ждала до 27 июля 2010 года, прежде чем подать новое заявление о задержании заявителя для экстрадиции в соответствии с постановлением от 8 июля 2010 года (см. параграфы 22 и 24 выше).
86. Не осталось незамеченным Судом, что адвокат, назначенный для заявителя смог присутствовать на слушании 30 июля 2010 года. Остается неизвестным, какие аргументы он представил. Таким образом, Суд не в состоянии оценить, получили ли эти аргументы должное внимание. Суд отметил, однако, что не была оценена обоснованность продления заключения заявителя. Кроме того, суд не считает незначительным тот факт, что Малиновский суд сослался на запрос о выдаче заявителя от 11 мая 2010 года, без упоминания запроса от 29 (30) апреля 2010 года. Учитывая, что решение, о котором идет речь, кажется, является единственным документом, ссылающимся на 11 мая 2010 года, как на дату получения запроса об экстрадиции, оно не может быть исключено, как ложная ссылка. В любом случае, очевидно, что неспособность Малиновского суда правильно анализировать ситуацию, связанную с запросами об экстрадиции, их датами и содержанием, подрывает основательность его оценки существования каких-либо препятствия для экстрадиции заявителя в Россию.
87. Суд отмечает, что в соответствии с постановлением от 30 июля 2010 года, заявитель был помещен под стражу для экстрадиции, в соответствии с измененными положениями Уголовно-процессуального кодекса. В соответствии с этими положениями, законность применения меры пресечения должна рассматриваться в суде, по просьбе прокуроров, каждые два месяца. Заявитель также имеет право требовать такого рассмотрения по собственной инициативе, как процедуру, которая может повторяться один раз в месяц (см. параграф 37 выше).
88. Суд отмечает, что заявитель воспользовался возможностью инициировать судебное рассмотрение законности его содержания под стражей трижды, подав жалобы в этом отношении 21 августа, и снова 10 и 27 сентября 2010 года (см. параграфы 26, 29 и 30 выше). Как видно из протокола слушания, Малиновский суд рассмотрел их 28 сентября 2010 года (см. параграф 32 выше). Суд считает поразительным, что в соответствующем постановлении совершенно не упоминается об этих жалобах, о каком-либо из аргументов заявителя, не говоря уже о реагировании на них.
89. Суд принимает во внимание очевидную неспособность заявителя обжаловать решение о его экстрадиции, в соответствии с установленным порядком. В то же время, он оставался в своем праве добиваться судебного рассмотрения законности его содержания под стражей. По мнению Суда, порядок, в котором Малиновский суд рассматривал неоднократные жалобы заявителя, не может считаться совместимым с принципами эффективного судебного рассмотрения, закрепленными в статье 5 § 4 Конвенции.
90. Принимая во внимание вышеизложенные соображения, Суд приходит к выводу, что во время содержания под стражей с 19 апреля по 12 октября 2010 года, заявителю было отказано в эффективном или быстром судебном рассмотрении законности его содержания под стражей. Таким образом, была нарушена статья 5 § 4 Конвенции.
IV. ДРУГИЕ ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ
91. Наконец, заявитель жаловался по смыслу статьи 6 § 3 (а) и (с) Конвенции, что уголовное производство против него было открыто без каких-либо веских оснований, что он не был своевременно проинформирован о выдвинутых против него обвинениях, и ему не был назначен адвокат.
92. Суд повторяет, что решения, касающиеся въезда, пребывания и депортации или экстрадиции иностранцев не могут рассматриваться как определение, включающее в себя гражданские права или обязанности заявителя или уголовное обвинение, предъявляемое ему по смыслу статьи 6 § 1 Конвенции (см. Maaouia v. France [GC], № 39652/98, § 40, ECHR 2000 X, и Mamatkulov and Askarov v. Turkey [GC], nos. 46827/99 и 46951/99, § 82, ECHR 2005 I).
93. Отсюда следует, что эта жалоба является несовместимой ratione materiae с положениями Конвенции и должна быть отклонена по смыслу ее статьи 35 § 3 (а).
V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
94. Статья 41 Конвенции устанавливает:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.»
A. Компенсация вреда
95. Адвокаты, представляющие заявителя, после информирования Правительства Украины о жалобе потребовали выплатить ему 30 000 евро в качестве компенсации нематериального вреда. В обоснование этого требования они ссылались на якобы ненадлежащие условия содержания заявителя под стражей и несправедливость его уголовного преследования.
96. Правительство оспорило это требование как не связанное с жалобами по смыслу статей 5 §§ 1 и 4 Конвенции, которые были направлены им для замечаний.
97. Суд согласен с Правительством, что аргументы, представленные адвокатами заявителя, должны быть отклонены как неуместные. С другой стороны, он считает, что заявителю, несомненно, должен был быть причинен моральный вред в результате выявленных нарушений и принимает решение присудить ему 6 000 евро на этом основании.
B. Компенсация расходов и издержек
98. Заявитель не предъявил никаких требований по этому основанию. Поэтому Суд ничего не присуждает.
C. Пеня
99. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО,
1. Объявляет жалобы по статьям 5 §§ 1 и 4 Конвенции о содержании заявителя под стражей с целью экстрадиции приемлемой, а остальную часть жалобы неприемлемой;
2. Постановляет, что была нарушена статья 5 § 1 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей в Украине с 19 апреля и 28 сентября 2010 года;
3. Постановляет, что не была нарушена статья 5 § 1 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей в Украине с 28 сентября по 12 октября 2010 года;
4. Постановляет, что была нарушена статья 5 § 4 Конвенции;
5. Постановляет
(a) что государство-ответчик должно выплатить первому заявителю в течение трех месяцев с даты, когда это решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции 6 000 евро (шесть тысяч евро), в качестве компенсации нематериального вреда;
(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;
6. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя относительно компенсации.
Составлено на английском языке и объявлено в письменном виде 27 ноября 2014 года в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.
Stephen Phillips Mark Villiger
Секретарь Председатель
