| Дата: | 17.09.2015 |
| Країна: | Россия |
| Судовий орган: | Европейский суд по правам человека |
| Номер справи: | 13008/13, 60882/12 и 53390/13 |
| Джерело: | echr.coe.int |
| Коротко: | Нарушение статьи 5 Конвенции: право на свободу |
Зміст
© Перевод Украинского Хельсинского союза по правам человека
Официальное цитирование – Kovyazin and Others v. Russia, nos. 13008/13, 60882/12 and 53390/13, § …, 17 September 2015
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
COUR EUROPEENNE DES DROITS DE L’HOMME
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО КОВЯЗИНА И ДРУГИХ ПРОТИВ РОССИИ
(Заявления №№ 13008/13, 60882/12 и 53390/13)
РЕШЕНИЕ
СТРАСБУРГ
17 сентября 2015 года
Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.
По делу Ковязина и других против России,
Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая палатой в составе:
Andras Sajo, Председателя,
Elisabeth Steiner,
Khanlar Hajiyev,
Mirjana Lazarova Trajkovska,
Julia Laffranque,
Ksenija Turkovic,
Dmitry Dedov, судей,
и Andre Wampach, заместителя Секретаря секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 25 августа 2015 года,
Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:
ПРОЦЕДУРА
1. Данное дело основано на заявлениях (№№ 13008/13, 60882/12 и 53390/13) против Российской Федерации, поданных в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») тремя гражданами России, г-ном Леонидом Николаевичем Ковязиным, г-ном Артемом Викторовичем Савеловым и г-ном Ильей Владимировичем Гущиным (далее – «заявители») 12 февраля 2013 года, 10 сентября 2013 года и 19 декабря 2013 года, соответственно.
2. Заявителей представляли г-н Д.В. Аграновский, адвокат, практикующий в Электростали, а также г-н Ф.Т. Муртазин и г-н М.Т. Рачковский, адвокаты, практикующие в Москве. Правительство России (далее – «Правительство») представлял его уполномоченный г-н Г. Матюшкин, представитель Российской Федерации в Европейском суде по правам человека.
3. Заявители утверждали, что их арест и содержание под стражей не были оправданы соответствующими и достаточными причинами, а второй заявитель утверждал, что жалобы на его содержание под стражей были рассмотрены с недопустимой задержкой.
4. 10 сентября 2013 года и 19 декабря 2013 года Правительство было уведомлено об этих жалобах. Председатель также принял решения о присвоении заявлениям приоритета в соответствии с Правилом 41 Регламента Суда в следующие дни: 13 июня 2013 года в отношении заявления № 13008/13, 10 сентября 2013 года в отношении заявления № 60882/12 и 19 декабря 2013 года в отношении заявления № 53390/13.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Первый заявитель, г-н Ковязин, родился в 1986 году и живет в Костино, Кировская область. Второй заявитель, г-н Савелов, родился в 1979 году и живет в Москве. Третий заявитель, г-н Гущин, родился в 1988 году и живет в Химках, Московская область.
A. Предшествующие факты и масштабы дела
6. 6 мая 2012 года в центре Москвы прошла публичная демонстрация «Марш Миллионов» в знак протеста против фальсификации президентских выборов. Городские власти одобрили проведение мероприятия в формате марша с последующим митингом на Болотной площади, который должен был завершиться в 19:30. Когда демонстранты прибыли на Болотную площадь, между полицией и демонстрантами произошли многочисленные столкновения. В 17:30 полиция объявила о досрочном завершении митинга и начала разгонять участников. Очистка площади от протестующих заняла около двух часов.
7. В тот же день Московское городское управление Следственного комитета Российской Федерации возбудило уголовное дело в отношении массовых беспорядков и насильственных действий против полиции (статьи 212 § 2 и 318 § 1 Уголовного кодекса). 18 мая 2012 года материалы дела были переданы в главное управление Следственного комитета для дальнейшего расследования. 28 мая 2012 года также было возбуждено уголовное дело в отношении организации массовых беспорядков (статья 212 § 1 Уголовного кодекса). В тот же день оба уголовных дела были объединены.
8. Все заявители принимали участие в демонстрации 6 мая 2012 года на Болотной площади. В дни, указанные ниже, они были арестованы и обвинены в участии в массовых беспорядках; второму и третьему заявителям также было предъявлено обвинение в совершении насильственных действий в отношении сотрудников полиции. Они были задержаны и предстали перед судом в связи с этими обвинениями. Второй и третий заявители были осуждены, а г-н Ковязин был освобожден от ответственности в соответствии с Законом об амнистии.
9. Жалобы, которые должны быть рассмотрены в настоящем деле, касаются различных аспектов предварительного содержания заявителей под стражей.
B. Арест заявителей и досудебное содержание под стражей
1. Г-н Ковязин (заявление № 13008/13)
10. С 2006 по 2012 годы заявитель изучал культуру и историю в Вятском государственном университете в Кирове. Одновременно он работал неполный рабочий день внештатным видео-оператором в газете «Вятский наблюдатель». 1 мая 2012 года он ушел из университета.
11. 4 мая 2012 года заявитель получил от газеты задание посетить «Марш миллионов» 6 мая 2012 года и сделать видеорепортаж о мероприятии.
12. Заявитель утверждал, что 6 мая 2012 года он находился на Болотной площади, снимал мероприятие и не принимал участие ни в каких нарушениях или столкновениях с полицией.
13. 15 мая 2012 года заявитель передал в газету запись, которая была опубликована на веб-сайте газеты.
14. До 5 сентября 2012 года заявитель продолжал работать и жить по своему постоянному адресу. 5 сентября 2012 года заявитель был задержан, и ему были предъявлены обвинения в соответствии со статьей 212 § 2 Уголовного кодекса (участие в массовых беспорядках). Он обвинялся в нарушении общественного порядка во время демонстрации 6 мая 2012 года, в частности, в том, что он переворачивал кабинки переносных туалетов и сваливал их на дороге, чтобы построить баррикаду на пути ОМОНа.
15. 7 сентября 2012 года Басманный районный суд Москвы принял постановление о содержании заявителя под стражей до 5 ноября 2012 года на основании тяжести обвинений и по следующим причинам:
«Принимая во внимание обстоятельства расследуемого преступления, личность обвиняемого и объективную информацию, представленную следственными органами, суд приходит к выводу, что, находясь на свободе, [заявитель], обвиняемый в тяжком уголовном преступлении, может, из страха перед наказанием, скрыться от расследования и судебного разбирательства, [или] предпринять, лично или через посредников, действия, направленные на то, чтобы избежать уголовной ответственности, продолжить [свою] преступную деятельность, уничтожить доказательства или иным образом воспрепятствовать следствию.
В настоящее время ведутся оперативно-розыскные мероприятия, направленные на установление возможной связи [заявителя] с другими активными участниками массовых беспорядков, имевших место на Болотной площади в Москве и на прилегающей территории, поэтому, находясь на свободе, [он] может вступить в сговор с неизвестными сообщниками, чьи личности еще не установлены следствием.
… выбор в отношении [заявителя] другой, более мягкой меры пресечения невозможен, потому что она не может исключить возможность того, что подозреваемый будет препятствовать расследованию уголовного дела или попытается скрыться от органов уголовного преследования и суда.
Суду не была представлена фактическая информация, исключающая содержание [заявителя] под стражей по состоянию здоровья…»
16. 1 октября 2012 года Московский городской суд оставил в силе постановление о задержании от 7 сентября 2012 года.
17. 30 октября 2012 года Басманный районный суд Москвы рассмотрел просьбу в отношении предварительного содержания заявителя под стражей. Заявитель просил назначить ему другую меру пресечения. Он предложил залог в 750 000 рублей (RUB), или четыре личных поручительства, подписанных его преподавателями и коллегами. Его просьба о назначении альтернативной меры пресечения была поддержана шестью ходатайствами, подписанными 45 журналистами и редакторами газет, периодических изданий и Интернет-СМИ, таких как «Новая газета», «Esquire», «Коммерсант», «Вятский наблюдатель», «Афиша» и «Grani.ru». Заявитель также просил освободить его по состоянию здоровья.
18. В тот же день суд продлил предварительное содержание заявителя под стражей до 6 марта 2013 года, отметив, что заявитель может скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью, угрожать свидетелям или иным образом воспрепятствовать отправлению правосудия.
19. 28 ноября 2012 года Московский городской суд оставил в силе постановление о продлении содержания заявителя под стражей от 30 октября 2013 года.
20. 4 марта 2013 года Басманный районный суд продлил предварительное содержание заявителя под стражей до 6 июля 2013, по существу на тех же основаниях, что и раньше.
21. 3 апреля 2013 года Московский городской суд оставил в силе постановление о продлении содержания заявителя под стражей от 4 марта 2013 года.
22. 24 мая 2013 года уголовное дело заявителя было передано в Замоскворецкий районный суд Москвы для определения уголовных обвинений.
23. 6 июня 2013 года Замоскворецкий районный суд снова продлил предварительное содержание заявителя под стражей до 24 ноября 2013 года. Это решение касалось одиннадцати обвиняемых и гласило, в частности:
«…Суд заключает, что мера пресечения в отношении [всех обвиняемых] … должна остаться неизменной, потому что причины, на которых был основан выбор этих мер, не перестали существовать и не изменились…
… [Подсудимые] обвиняются в тяжких преступлениях [наказуемых лишением свободы] …
Принимая во внимание всю информацию о личностях [подсудимых] и характер преступлений, инкриминируемых каждому из них, суд имеет достаточные основания полагать, что указанные обвиняемые, находясь на свободе, могут скрыться от судебного разбирательства или иным образом воспрепятствовать отправлению правосудия, [по причине] тяжести обвинений.
… Никакие другие меры пресечения не способны обеспечить выполнение задач судебного разбирательства».
24. 2 июля 2013 года Московский городской суд оставил в силе постановление о продлении содержания заявителя под стражей от 6 июня 2013 года.
24. 19 ноября 2013 года Замоскворецкий районный суд принял еще одно постановление о продлении содержания под стражей в отношении девяти обвиняемых, включая заявителя. Суд распорядился об их содержании под стражей до 24 февраля 2014 года на основании тяжести обвинений. Суд, в частности, постановил:
«[Обвиняемым] вменяется совершение уголовного преступления, предусмотренного статьей 212 § 2 Уголовного кодекса, которое относится к категории тяжких преступлений, наказуемых лишением свободы на срок свыше трех лет. Кроме того, [некоторым из обвиняемых] вменяется совершение уголовного преступления, предусмотренного статьей 318 § 1 Уголовного кодекса, также наказуемого лишением свободы на срок свыше трех лет.
Несмотря на то, что обвиняемые имеют постоянное место жительства в Российской Федерации, анализ общей информации о личностях [обвиняемых], а также характер инкриминируемых им преступлений дают суду достаточные основания полагать, что обвиняемые, в случае замены меры пресечения на другую, не связанную с лишением свободы, могут скрыться от судебного разбирательства или иным образом воспрепятствовать отправлению правосудия, [по причине] тяжести обвинений… причины, на которых был основан выбор этих мер, не перестали существовать и не изменились…»
26. 17 декабря 2013 года Московский городской суд оставил в силе постановление о продлении содержания заявителя под стражей от 19 ноября 2013 года.
27. 18 декабря 2013 года Государственная Дума приняла Закон об амнистии, который касался лиц, обвиняемых в совершении преступлений, наказуемых тюремным заключением на срок до пяти лет.
28. 19 декабря 2013 года заявитель подал ходатайство о прекращении уголовного разбирательства в его отношении на основании Закона об амнистии. В тот же день Замоскворецкий районный суд удовлетворил ходатайство и освободил его из-под стражи.
2. Г-н Савелов (заявление № 60882/13)
29. На момент ареста заявитель был безработным и жил со своими родителями. 6 мая 2012 года он принял участие в демонстрации на Болотной площади. По словам заявителя, в один из моментов началась давка, его случайно вытолкнули за полицейский кордон, и он был арестован без какого-либо сопротивления с его стороны. В тот же день он был обвинен в невыполнении законного распоряжения сотрудника полиции, преступлении, предусмотренном статьей 19.3 Кодекса об административных правонарушениях, и он был освобожден под обязательство явиться на судебное заседание по административному делу 8 мая 2012 года.
30. 8 мая 2012 года заявитель был признан виновным в невыполнении законного распоряжения сотрудника полиции, преступлении, предусмотренном статьей 19.3 Кодекса об административных правонарушениях. Он был приговорен к содержанию под стражей в течение 24 часов.
31. 11 июня 2012 года заявитель был задержан по подозрению в участии в массовых беспорядках 6 мая 2012 года. Он был обвинен в совершении преступлений, предусмотренных статьями 212 § 2 Уголовного кодекса (участие в массовых беспорядках) и 318 § 1 (применение насилия в отношении представителя власти). Его обвиняли, в частности, в попытке прорвать полицейский кордон и в том, что он пытался затянуть полицейского за руки и запястья в толпу. В тот же день Басманный районный суд принял решение о содержании заявителя под стражей в течение 72 часов.
32. 14 июня 2012 года Басманный районный суд рассмотрел и удовлетворил ходатайство о содержании заявителя под стражей до завершения уголовного расследования. Суд отклонил ходатайство заявителя о назначении альтернативной меры пресечения, такой как освобождение под залог 150 000 рублей, освобождение под личное поручительство или домашний арест, и распорядился о содержании заявителя под стражей до 11 августа 2012 года по следующим причинам:
«Оценив обстоятельства расследуемого дела, представленные материалы и имеющуюся информацию в целом, а также личность [заявителя], который подозревается в совершении тяжкого уголовного преступления, наказуемого лишением свободы сроком до двух лет, суд имеет достаточные основания полагать, что заявитель может скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью, уничтожить доказательства или иным образом препятствовать расследованию уголовного дела.
… Выбор другой, более мягкой меры пресечения невозможен, так как она не может исключить возможность того, что подозреваемый будет препятствовать расследованию уголовного дела или попытается скрыться от органов уголовного преследования и суда».
33. 18 июня 2012 года заявитель подал апелляцию, которая была отклонена Московским городским судом 11 июля 2012 года.
34. 9 августа 2012 года Басманный районный суд рассмотрел ходатайство о продлении срока предварительного содержания заявителя под стражей. Заявитель возразил, повторив свое ходатайство о выборе альтернативной меры пресечения. В тот же день суд продлил предварительное содержание заявителя под стражей до 6 ноября 2012 года, отметив, что по-прежнему имеются достаточные основания, чтобы полагать, что заявитель может скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью, угрожать свидетелям или иным образом препятствовать осуществлению правосудия.
35. 10 августа 2012 года заявитель подал апелляцию, которая была отклонена Московским городским судом 10 сентября 2012 года.
36. 2 ноября 2012 года Басманный районный суд продлил содержание заявителя под стражей до 6 марта 2013 года, по существу, на тех же основаниях, что и прежде, отметив, что обстоятельства, которые оправдывали порядок содержания под стражей, не изменились. Это постановление о продлении содержания заявителя под стражей было оставлено в силе Московским городским судом 28 ноября 2012 года.
37. 28 февраля 2013 года Басманный районный суд продлил содержание заявителя под стражей до 11 июня 2013 года, по существу, на тех же основаниях, что и прежде, отметив, что обстоятельства, которые оправдывали порядок содержания под стражей, не изменились. Это постановление о продлении содержания заявителя под стражей было оставлено в силе Московским городским судом 17 апреля 2013 года.
38. 23 апреля 2013 года Московский городской суд рассмотрел еще одно ходатайство о продлении содержания заявителя под стражей и продлил его содержание под стражей до 6 июля 2013 года. Суд, в частности, постановил:
«Материалы, представленные [следователем], свидетельствуют о том, что выбор меры пресечения в отношении [заявителя] основывался не только на тяжести обвинений, но также на информации о личности [заявителя], который может скрыться от следствия и суда, угрожать свидетелям или иным образом воспрепятствовать разбирательству в случае освобождения.
Вышеупомянутые основания… не изменились и не потеряли своей актуальности до настоящего времени, и обстоятельства дела [и] характер преступления, совершенного [заявителем], позволяют суду прийти к выводу, что необходимость [предварительного содержания под стражей] не перестала существовать на данном этапе.
Этот срок является разумным, оправдан объективными обстоятельствами, не противоречит срокам предварительного следствия, и может быть продлен на тех же основаниях.
…
В соответствии с [прецедентным правом] Конституционного Суда, пропорциональность меры пресечения [тяжести] обвинений против [заявителя], означает, что в данном случае государственные интересы, в частности связанные с расследованием преступления, преобладают над принципом уважения свободы личности».
39. 27 июня 2013 года Московский городской суд, действующий в качестве апелляционной инстанции, оставил в силе постановление о продлении содержания заявителя под стражей, принятое этим же судом 23 апреля 2013 года.
40. 24 мая 2013 года уголовное дело заявителя было передано в Замоскворецкий районный суд для определения уголовных обвинений.
41. 6 июня 2013 года Замоскворецкий районный суд продлил предварительное содержание под стражей всех одиннадцати подсудимых, в том числе заявителя, до 24 ноября 2013 года (см. параграф 23 выше). Это постановление было оставлено в силе Московским городским судом 2 июля 2013 года.
42. 19 ноября 2013 года Замоскворецкий районный суд распорядился о продлении предварительного содержания под стражей девяти обвиняемых, включая заявителя, до 24 февраля 2014 года (см. параграф 25 выше). Это постановление было оставлено в силе Московским городским судом 17 декабря 2013 года.
43. 21 февраля 2014 года Замоскворецкий районный суд признал заявителя виновным. Он был приговорен к двум годам и семи месяцам лишения свободы. Предварительное содержание заявителя под стражей было зачтено в срок тюремного заключения.
44. 20 июня 2014 года Московский городской суд оставил в силе решение суда первой инстанции.
45. В декабре 2014 года заявитель был освобожден после отбытия срока тюремного заключения.
3. Г-н Гущин (заявление № 53390/13)
46. На момент ареста заявитель был студентом, работающим неполный рабочий день. 6 мая 2012 года он принимал участие в демонстрации на Болотной площади. После этой даты и до 6 февраля 2013 года он проживал по своему постоянному адресу и продолжал заниматься своей обычной деятельностью.
47. 6 февраля 2013 года был проведен обыск квартиры заявителя, в ходе которого был изъят его заграничный паспорт. Заявитель был арестован по подозрению в участии в массовых беспорядках и применении насилия против сотрудников полиции во время демонстрации 6 мая 2012 года. Он был обвинен в совершении преступлений, предусмотренных статьями 212 § 2 Уголовного кодекса (участие в массовых беспорядках) и 318 § 1 (применение насилия в отношении представителя власти). Он был обвинен, в частности, в том, что он схватил полицейского за форму и пытался оттащить его в сторону, мешая произвести арест другого участника акции протеста.
48. 7 февраля 2013 года Басманный районный суд вынес постановление о предварительном содержании заявителя под стражей до 6 апреля 2013 года, отклонив ходатайство заявителя о назначении альтернативной меры пресечения, такой как домашний арест. Суд заявил:
«Оценив обстоятельства расследуемого преступления, личность обвиняемого, который подозревается в совершении уголовных преступлений, одно из которых характеризуется как тяжкое, а другое – как преступление средней тяжести, суд приходит к выводу, что, находясь на свободе, [заявитель], обвиняемый в совершении тяжкого уголовного преступления, может, из страха перед наказанием, скрыться от расследования и судебного разбирательства, [или] предпринять, лично или через посредников, действия, направленные на то, чтобы избежать уголовной ответственности, продолжить [свою] преступную деятельность, уничтожить доказательства или иным образом воспрепятствовать следствию.
В настоящее время ведутся оперативно-розыскные мероприятия, направленные на установление возможной связи [заявителя] с другими активными участниками массовых беспорядков, имевших место на Болотной площади в Москве и на прилегающей территории, поэтому, находясь на свободе, [он] может вступить в сговор с неизвестными сообщниками, чьи личности еще не установлены следствием.
Вышеупомянутые обстоятельства подтверждаются оперативно-розыскными материалами, представленными следователю и суду в порядке, предусмотренном законом.
Принимая во внимание, что… [заявитель] [ранее] обвинялся в совершении административного правонарушения… и что [он] имеет загранпаспорт, и, таким образом, может беспрепятственно уехать за границу… суд не может разрешить применение меры пресечения в виде домашнего ареста».
49. 27 февраля 2013 года Московский городской суд оставил в силе постановление о содержании под стражей от 7 февраля 2013 года.
50. 1 апреля 2013 года Басманный районный суд продлил предварительное содержание заявителя под стражей до 6 августа 2013 года, на том основании, что обстоятельства, которые оправдывали задержание – тяжесть обвинений и риск воспрепятствования отправлению правосудия – не изменились.
51. 24 апреля 2013 года Московский городской суд оставил в силе постановление о содержании под стражей от 1 апреля 2013 года.
52. 1 августа 2013 года Басманный районный суд продлил предварительное содержание заявителя под стражей по следующим основаниям:
«В запросе следователя указано, что… в ходе расследования [заявитель] делал противоречивые заявления, таким образом, препятствуя расследованию уголовного дела. Кроме того, в ходе расследования было установлено, что у [заявителя] есть знакомые за пределами Москвы и Московской области. Поэтому, в случае выбора меры пресечения, не связанной с содержанием под стражей, он может скрыться от следствия и суда.
… Потерпевший и свидетели опознали [заявителя] как преступника…
…
[Он] обвиняется в совершении уголовных преступлений, одно из которых классифицируется как преступление средней тяжести, а другое – как тяжкое преступление, наказуемое лишением свободы на срок более трех лет.
Эти обстоятельства являются обоснованными и реальными, и подтверждаются информацией о личности подсудимого, в том числе [информацией], полученной путем проведения оперативно-розыскных мероприятий».
53. 28 августа 2013 года Московский городской суд оставил в силе постановление о содержании под стражей от 1 августа 2013 года.
54. 1 октября 2013 года Басманный районный суд продлил содержание заявителя под стражей до 6 февраля 2014 года. В своем решении суд подчеркнул сложность дела, повторил основания, приведенные в предыдущих постановлениях, и отметил, что обстоятельства, которые оправдывали содержание заявителя под стражей, не изменились. 23 октября 2013 года Московский городской суд оставил в силе постановление о продлении содержания заявителя под стражей.
55. 20 ноября 2013 года заявителю были предъявлены обвинения в соответствии со статьями 212 § 2 и 318 § 1 Уголовного кодекса.
56. 3 февраля 2014 года Московский городской суд изучил запрос о продлении содержания заявителя под стражей до 6 июня 2014 года и удовлетворил этот запрос. Суд обосновал это продление следующим образом:
«Продление предварительного содержания [заявителя] под стражей необходимо для того, чтобы он и его адвокат имели достаточно времени для изучения материалов дела, которое не было завершено.
… не все сообщники [заявителя] были идентифицированы и арестованы, ему известны личные данные жертв и свидетелей, подтвердивших совершение им преступления. Принимая во внимание все упомянутые выше обстоятельства, суд считает, что [заявитель] может скрыться от следствия и суда, продолжить свою преступную деятельность, оказать давление на потерпевших и свидетелей для того чтобы вынудить их дать ложные показания, уничтожить доказательства или иным образом воспрепятствовать отправлению правосудия по уголовному делу».
57. 27 февраля 2014 года Московский городской суд, действующий в качестве апелляционной инстанции, оставил в силе постановление о содержании под стражей от 3 февраля 2014 года.
58. 14 апреля 2014 года Замоскворецкий районный суд удовлетворил еще один запрос о продлении содержания под стражей в отношении трех подсудимых, включая заявителя. Суд распорядился об их содержании под стражей до 30 сентября 2014 года по следующим основаниям:
«Причины, принятые во внимание судом при выборе меры пресечения… не изменились [и] не потеряли своей актуальности до настоящего времени.
…
Суд принимает во внимание характер, тяжесть и фактические обстоятельства преступлений, вменяемых подсудимому, существование неустановленных лиц, организовавших массовые беспорядки, и рассматривает эти обстоятельства как реальные основания для возможного противоправного поведения обвиняемого.
С учетом вышесказанного, становится очевидным, что обвиняемые [М.], [заявитель] и [Г.], находясь на свободе, могут скрыться или иным образом воспрепятствовать уголовному судопроизводству».
59. 18 августа 2014 года Замоскворецкий районный суд признал заявителя виновным. Он был приговорен к двум годам и шести месяцам лишения свободы. Предварительное содержание заявителя под стражей было зачтено в срок тюремного заключения.
60. В настоящее время заявитель отбывает оставшуюся часть тюремного заключения.
C. Условия содержания под стражей и медицинская помощь
61. С 8 сентября 2012 года по 9 июня 2013 года первый заявитель содержался в следственном изоляторе ИЗ-77/4, последовательно в пяти различных камерах. Во всех камерах заявитель имел как минимум четыре квадратных метра личного пространства и индивидуальную койку; ежедневно он проводил один час на свежем воздухе.
62. По утверждению Правительства, при поступлении в ИЗ-77/4 заявитель прошел медицинское обследование; по его просьбе он получал медицинскую помощь 8 ноября 2012 года, 9 января 2013 года и 20 мая 2013 года. Также 4 декабря 2012 года он консультировался с офтальмологом.
63. 9 июня 2013 года заявитель был переведен в ИЗ-77/2. По данным Правительства, в камере заявителю были предоставлены как минимум четыре квадратных метра личного пространства и индивидуальная койка; туалет был отделен от остальной части камеры стационарной перегородкой, чтобы обеспечить необходимую конфиденциальность; камеры подвергались дезинфекции и дезинсекции один раз в три месяца или при необходимости; заявитель имел право на ежедневную прогулку в течение одного часа; уборка камеры и замена постельных принадлежностей производились один раз в неделю; камеры были оборудованы принудительной вентиляцией, также имелась возможность проветривания через форточку. Мощность искусственного освещения составляла 100 ватт днем и 75 ватт ночью. Стеклянные окна пропускали дневной свет.
64. 7 октября 2013 года и 20 октября 2013 года общественная комиссия по мониторингу мест лишения свободы посетила ИЗ-77/2. Заявитель не представил никаких жалоб по поводу условий его содержания под стражей.
II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
65. Уголовный кодекс Российской Федерации гласит:
Статья 212. Массовые беспорядки
«1. Организация массовых беспорядков, сопровождавшихся насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти наказывается лишением свободы на срок от четырех до десяти лет.
2. Участие в массовых беспорядках, предусмотренных частью первой настоящей статьи, наказывается лишением свободы на срок от трех до восьми лет.
3. Призывы к массовым беспорядкам, предусмотренным частью первой настоящей статьи, или к участию в них, а равно призывы к насилию над гражданами, наказываются ограничением свободы на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до двух лет, либо лишением свободы на тот же срок».
Статья 318. Применение насилия в отношении представителя власти
«1. Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на срок до пяти лет…»
66. Обзор соответствующих положений национального законодательства, регулирующих условия и продолжительность предварительного содержания под стражей, смотрите в решениях по делам Dolgova v. Russia (no. 11886/05, §§ 26-31, 2 March 2006) и Lind v. Russia (no. 25664/05, §§ 47-52, 6 December 2007).
67. Обзор действующих норм и европейских стандартов в отношении условий содержания в тюрьмах, смотрите в решении по делу Ananyev and Others v. Russia (nos. 42525/07 and 60800/08, §§ 55 и далее, 10 January 2012).
ПРАВО
I. ОБЪЕДИНЕНИЕ ЗАЯВЛЕНИЙ
68. Учитывая схожий фактический и юридический контекст, Суд решил, что эти три заявления должны быть объединены в соответствии с Правилом 42 § 1 Регламента Суда.
II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 §§ 1 И 3 КОНВЕНЦИИ
68. Все заявители жаловались, в соответствии со статьей 5 § 1 Конвенции, что их содержание под стражей не было основано на «разумном подозрении» в совершении ими уголовного преступления. Они также жаловались, что их содержание под стражей не было оправдано «соответствующими и достаточными причинами», как того требует статья 5 § 3 Конвенции. Статья 5, в частности, гласит:
«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
…
(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;
…
3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом «с» пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд».
A. Приемлемость
70. В отношении утверждений о незаконности содержания заявителей под стражей, Суд отмечает, что Басманный районный суд Москвы вынес постановление о содержании заявителей под стражей, которое впоследствии несколько раз продлевалось одним и тем же судом, Московским городским судом, а после того, как дело было передано в суд – Замоскворецким районным судом Москвы. При принятии этих решений национальные суды действовали в пределах своих полномочий, и нет ничего, что бы позволило признать их недействительными или незаконными в соответствии с национальным законодательством. Соответственно, постановление о содержании заявителей под стражей было принято и продлевалось в соответствии с процедурой, предусмотренной законом.
71. Что касается утверждения, что содержание заявителей под стражей не было основано на разумном подозрении в совершении ими уголовных преступлений, жалоба заявителя в соответствии со статьей 5 § 1 в значительной степени совпадает с его жалобой в соответствии со статьей 5 § 3, гласящей, что власти не привели соответствующих и достаточных причин, оправдывающих продление срока его содержания под стражей до окончания разбирательства по уголовному делу. Суд повторяет, что статья 5 § 1 (с) в основном касается существования законных оснований для содержания под стражей в рамках уголовного производства, в то время как статья 5 § 3 касается возможных оправданий такого содержания под стражей. Суд считает более целесообразным рассмотреть эту жалобу в соответствии со статьей 5 § 3 Конвенции (см. Khodorkovskiy v. Russia, no. 5829/04, § 165, 31 May 2011, и Taranenko v. Russia, no. 19554/05, § 46, 15 May 2014).
72. В отношении утверждения о нарушении статьи 5 § 3 Конвенции, Суд считает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Он также отмечает, что эта часть жалобы не является неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо дела
1. Аргументы сторон
73. Правительство утверждало, что предварительное содержание заявителей под стражей было необходимо, и что судебные постановления о содержании под стражей и о продлении содержания под стражей были основаны на индивидуальной оценке личной ситуации каждого заявителя, оправданы конкретными фактами и должным образом мотивированы. Правительство, в частности, отметило, что заявители обвинялись в серьезных уголовных преступлениях (массовые беспорядки), совершенных организованной группой и сопровождающихся погромами и уничтожением имущества, а также применением насилия в отношении полиции. Это – серьезные преступления, наказуемые тюремным заключением на срок более двух лет. Кроме того, они подтвердили доводы, приведенные национальными судами при вынесении постановлений о содержании заявителей под стражей до завершения следствия и судебного рассмотрения, в частности, риск побега заявителей, влияния на свидетелей, уничтожения доказательств или иных попыток воспрепятствовать отправлению правосудия. Даже на более поздних стадиях разбирательства эта мера пресечения оставалась необходимой ввиду сложности дела и необходимости ознакомления заявителей с многочисленными материалами дела. Наконец, в разбирательствах, касающихся мер пресечения, заявители были представлены адвокатами и могли подавать детальные представления в пользу своего освобождения, включая медицинские основания для освобождения, которые были рассмотрены судами и отклонены обоснованными решениями.
74. Заявители утверждали, что национальные суды не представили «соответствующих и достаточных» причин для их содержания под стражей в течение длительных периодов, превышающих один год. Они отрицали, что национальные власти изучили их индивидуальную ситуацию, или продемонстрировали существование конкретных фактов в поддержку своих выводов, что заявители могут скрыться, вмешаться в расследование или продолжить преступную деятельность. Заявители считают, что обвинения против них имели скорее политический, чем уголовный характер, и что вменяемые им преступления были на самом деле довольно тривиальными. Кроме того, суды не приняли во внимание личность подсудимых, ни один из которых не имел судимости или антиобщественного прошлого. Напротив, они были законопослушными гражданами, имели постоянное место жительства, достойные профессии и стабильные семейные связи, и не было никакой необходимости применять к ним такие строгие меры пресечения. Наконец, заявители утверждали, что суды не рассмотрели должным образом возможность применения альтернативных мер пресечения, таких как домашний арест, залог или личные гарантии.
2. Оценка Суда
(a) Общие принципы
75. Суд в первую очередь напоминает, что при определении продолжительности предварительного заключения в соответствии со статьей 5 § 3 Конвенции, период, который следует принимать во внимание, начинается в день, когда обвиняемый был взят под стражу, и заканчивается в день предъявления обвинения, пусть даже судом первой инстанции, или, возможно, в день, когда заявитель освобождается из-под стражи до завершения уголовного разбирательства против него (см. Idalov v. Russia [GC], no. 5826/03, § 112, 22 May 2012, с дальнейшими ссылками).
73. Вопрос, является ли срок предварительного заключения разумным, не может оцениваться абстрактно. Разумность содержания обвиняемого под стражей должна оцениваться в соответствии с фактами и особенностями каждого конкретного дела. Длительное содержание под стражей может быть обосновано в отдельном случае только при наличии особых признаков подлинного требования общественного интереса, которые, несмотря на существующую презумпцию невиновности, превосходят по значимости требование об уважении личной свободы, предусмотренное в статье 5 Конвенции (см. Idalov, упомянутое выше, § 139, и Kudla v. Poland [GC], no. 30210/96, §§ 110 и далее, ECHR 2000-XI).
77. Существование и неизменность обоснованного подозрения, что задержанный совершил преступление, является необходимым условием для законности длительного содержания под стражей. Однако по прошествии некоторого времени, этого основания становится недостаточно. В таких случаях Суд должен установить, продолжают ли другие основания, приведенные судебными властями, оправдывать лишение свободы. Если такие основания являются «соответствующими» и «достаточными», Суд должен также установить, проявили ли компетентные национальные власти «особое усердие» при проведении судебного разбирательства. Оправдание для любого периода содержания под стражей, независимо от его продолжительности, должно быть убедительно продемонстрировано властями. При принятии решения, должно ли лицо быть освобождено или задержано, власти обязаны рассмотреть альтернативные меры обеспечения его явки в суд (см. Idalov, упомянутое выше, § 140, и Suslov v. Russia, no. 2366/07, § 86, 29 May 2012, с дальнейшими ссылками).
78. Обеспечение, в каждом конкретном деле, того, чтобы предварительное содержание обвиняемого под стражей не превышало разумного срока, является, прежде всего, задачей национальных судебных органов. Для этого они должны, уделяя должное внимание принципу презумпции невиновности, рассмотреть все факты за и против существования общественного интереса, оправдывающего отход от правила, предусмотренного в статье 5, и изложить их должным образом в своих решениях по ходатайствам об освобождении. Именно на основании аргументов, приведенных в таких решениях, и установленных фактов, изложенных заявителем в его жалобах, Суд должен решить, была ли нарушена статья 5 § 3 (см. Idalov, упомянутое выше, § 141, и McKay v. the United Kingdom [GC], no. 543/03, § 43, ECHR 2006-X).
(b) Применение этих принципов в настоящем деле
79. Срок содержания под стражей, который должен быть принят во внимание в настоящем деле, начался в день ареста заявителей и закончился в день их осуждения судом первой инстанции, за исключением первого заявителя, чье содержание под стражей закончилось в день его освобождения в соответствии с Законом об амнистии. Соответствующие даты и длительность содержания под стражей в отношении каждого заявителя указаны ниже:
– Г-н Ковязин был задержан 5 сентября 2012 года и был освобожден в соответствии с Законом об амнистии 19 декабря 2013 года; соответственно, период, который следует принимать во внимание, продолжался один год и три с половиной месяца;
– Г-н Савелов был арестован 11 июня 2012 года и был осужден 21 февраля 2014 года; соответственно, период, который следует принимать во внимание, продолжался один год и восемь месяцев;
– Г-н Гущин был арестован 6 февраля 2013 года и был осужден 18 августа 2014 года; соответственно, период, который следует принимать во внимание, продолжался один год и шесть месяцев.
80. Рассматривая эти значительные периоды содержания под стражей в свете презумпции в пользу освобождения, Суд считает, что российские власти должны были представить очень веские причины для содержания заявителей под стражей в течение таких длительных периодов времени.
81. Как следует из постановлений о содержании заявителей под стражей и утверждений Правительства, основным аргументом для лишения заявителей свободы была тяжесть обвинений. Во-первых, национальный суд счел, что заявители, которым угрожало тюремное заключение, могли попытаться скрыться, влиять на свидетелей и препятствовать отправлению правосудия. Во-вторых, Правительство утверждало, что сам характер правонарушения свидетельствовал о некоторых опасных личных чертах заявителей, которые позволяли предположить возможность рецидива и вообще призывали к осторожности. Суд рассмотрит вопрос, были ли эти риски убедительно продемонстрированы в случае каждого заявителя, и были ли причины, приведенные национальными судами, «существенными и достаточными», чтобы оправдать их дальнейшее содержание под стражей.
(i) Характер правонарушения
82. Правительство отметило, что заявители подозревались в том, что они играли активную роль в массовых беспорядках, сопровождавшихся насилием, погромами, поджогами и уничтожением имущества, что является очень тяжким преступлением. Некоторые из них также подозревались в применении насилия в отношении полиции, преступлении средней тяжести.
83. Заявители с самого начала оспаривали насильственный характер своего поведения и отрицали, что демонстрацию или ее разгон можно охарактеризовать как массовые беспорядки. Они утверждали, что имели место дезориентация и давка, вызванные неправильными действиями полиции, пытавшейся контролировать толпу, но в целом эти события не переросли в насильственные или неуправляемые. Несмотря на то, что они признали, что произошли некоторые стычки с полицией, они утверждали, что эти эпизоды были отдельными и доброкачественными, и что они были реакцией на необоснованное использование представителями власти силы против протестующих.
84. Суд отмечает противоречивые мнения сторон о событиях, лежащих в основе уголовного дела. Не вдаваясь в суть последующего уголовного осуждения заявителей за участие в массовых беспорядках, Суд отмечает, что конкретные акты, вменяемые отдельным заявителям в ходе расследования, включали выкрикивание политических лозунгов, прорыв полицейского кордона, разрушение портативных туалетов, то есть участие в массовых беспорядках (классифицируемое как тяжкое преступление), и, в двух случаях, участие в столкновениях с сотрудниками ОМОНа, не повлекших устойчивого вреда (классифицируемое как преступление средней тяжести). Суд считает, что, несмотря на внутреннюю классификацию, такое поведение, как правило, не считается настолько серьезным, чтобы само по себе оправдать предварительное содержание под стражей. Для сравнения, Суд ранее принял во внимание ссылку российских властей на тяжесть некоторых преступлений, таких как похищение людей, отягченное вымогательством (см. Artemov v. Russia, no. 14945/03, § 75, 3 April 2014), неоднократные похищения при отягчающих обстоятельствах, совершенные организованной группой и связанные с вымогательством, разбоем, хранением и торговлей огнестрельным оружием (см. Khloyev v. Russia, no. 46404/13, §§ 7 and 98, 5 February 2015), мошенничество при отягчающих обстоятельствах, совершенное организованной группой (см. Sopin v. Russia, no. 57319/10, §§ 6 and 40, 18 December 2012), организованное убийство при отягчающих обстоятельствах (см. Amirov v. Russia, no. 51857/13, §§ 10 and 104, 27 November 2014), или организованное нападение при отягчающих обстоятельствах, повлекшее ранение четырех человек и смерть одного человека (см. Arutyunyan v. Russia, no. 48977/09, § 103, 10 January 2012).
85. В настоящем деле, Суд готов признать, что если характер и тяжесть преступлений могут играть какую-либо роль при выборе меры пресечения, это может происходить только на самых начальных этапах расследования.
(ii) Тяжесть наказания
86. Аргумент о тяжести наказания, которое угрожало заявителям, то есть тюремного заключения на срок более двух лет, тесно связан с тяжестью преступления. Суд неоднократно признавал, что, хотя тяжесть наказания является существенным элементом при оценке риска побега обвиняемого или рецидива, необходимость продолжения содержания под стражей не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения. Также продолжение содержания под стражей не может использоваться как основание для вынесения приговора к лишению свободы (см. Letellier v. France, 26 June 1991, § 51, Series A no. 207; Panchenko v. Russia, no. 45100/98, § 102, 8 February 2005; Goral v. Poland, no. 38654/97, § 68, 30 October 2003; и Ilijkov v. Bulgaria, no. 33977/96, § 81, 26 July 2001). Таким образом, Суд будет решать, были ли указанные риски обоснованы конкретными фактами, и подтверждались ли они другими соответствующими и достаточными оправданиями для содержания заявителя под стражей на всех этапах.
(iii) Побег, рецидив, влияние на свидетелей и препятствование отправлению правосудия
87. Каждый раз, когда в настоящем деле национальные суды принимали постановления о предварительном содержании под стражей, продлевали либо пересматривали предварительное содержание под стражей, они ссылались на риск, что заявители могут скрыться, продолжить свою преступную деятельность, согласовать свои показания с другими преступниками, повлиять на свидетелей или иным образом препятствовать отправлению правосудия. Как говорилось выше, эти предположения основывались, главным образом, на тяжести обвинений и страхе заявителей быть приговоренными к длительным срокам тюремного заключения.
88. Кроме того, в отношении г-на А. Гущина, суды с самого начала придавали значение трем дополнительным факторам, т.е. наличию у заявителя загранпаспорта, его судимости за совершение административного правонарушения и тому факту, что у него были знакомые в других регионах России. Суды считали, что эти обстоятельства увеличили риск побега, влияния на свидетелей и уничтожения доказательств. Суд не смог установить связь между административным правонарушением и упомянутыми рисками из-за недостатка деталей. Что касается риска побега и рецидива, если таковой имелся, этот вопрос мог быть эффективно решен в рамках других мер пресечения.
89. Далее Суд отмечает, что 3 февраля 2014 года суд продлил предварительное содержание под стражей г-на А. Гущина, в частности, для того чтобы предоставить ему и его адвокату достаточно времени для ознакомления с материалами дела. Однако неясно, почему для этого заявитель должен был оставаться под стражей. Несомненно, в случае освобождения он мог бы получить доступ к материалам дела в том же порядке, что и лица, к которым не применялось предварительное содержание под стражей. Кроме того, ранее Суд установил, что положения российского законодательства, касающиеся продления содержания под стражей для ознакомления обвиняемого с материалами дела, не являются предсказуемыми в применении, в нарушение статьи 5 § 1 Конвенции (см. Tsarenko v. Russia, no. 5235/09, §§ 59-63, 3 March 2011; Suslov, упомянутое выше, §§ 75-79; и Pyatkov v. Russia, no. 61767/08, §§ 86-91, 13 November 2012). Поэтому Суд отклоняет этот аргумент и считает, что не было никаких оснований для дальнейшего содержания заявителя под стражей.
(iv) Общая оценка
90. Суд уже неоднократно рассматривал заявления против России, содержащие аналогичные жалобы в соответствии со статьей 5 § 3 Конвенции в отношении непредоставления российскими судами достаточных и соответствующих оснований для содержания заявителя под стражей (см., в частности, Khudoyorov v. Russia, no. 6847/02, ECHR 2005-X (выдержки); Dirdizov v. Russia, no. 41461/10, §§ 108-11, 27 November 2012; Zherebin v. Russia, no. 51445/09, коммуникация 13 ноября 2012 года; и Taranenko, упомянутое выше, §§ 52-55). Каждый раз, установив нарушение статьи 5 § 3, Суд отмечал ряд недостатков в аргументации российских судов при принятии решения о содержании заявителя под стражей. В различных делах Суд указал на следующие основные недоставки в аргументации судов: ссылка на серьезность обвинений в качестве оправдания риска возможного побега заявителя; ссылка на наличие у заявителя загранпаспорта или финансовых ресурсов, а также на то, что его предполагаемые сообщники скрываются от правосудия, в качестве основания для предположения, что он последует этому примеру; подозрение, в отсутствие любых доказательств, что заявитель попытается повлиять на свидетелей или использует свои связи в государственных органах, чтобы воспрепятствовать отправлению правосудия; и нежелание тщательно рассмотреть возможность применения другой, менее строгой меры пресечения, например, освобождения под залог.
91. Суд отмечает, что российские суды использовали эту шаблонную аргументацию и в настоящем деле. Они последовательно ссылались на серьезность обвинений и вероятность того, что заявители могут скрыться или повлиять на свидетелей, основывая свои опасения на предположениях, выдвинутых в упомянутых выше делах, а также на заявлениях и неуказанных докладах оперативно-розыскных органов. Они не уделили никакого внимания важным и актуальным фактам, поддерживающим ходатайства заявителей об освобождении и уменьшающим упомянутые риски, таким как отсутствие судимости, наличие постоянного места жительства и многочисленные положительные отзывы и личные поручительства. Не было никаких свидетельств того, что заявители предприняли какие-либо попытки связаться с жертвами или свидетелями в ходе производства по уголовному делу, или что они намеревались скрыться. Кроме того, суды не представили никаких оснований для отклонения ходатайств заявителей о назначении альтернативной меры пресечения, в частности, освобождении под залог, личное поручительство или домашний арест.
92. Наконец, Суд считает, что на поздних этапах разбирательства, когда требуются более серьезные основания для продления содержания под стражей, суды повторили первоначальные причины для досудебного содержания заявителей под стражей, не приняв во внимание меняющиеся обстоятельства, такие как завершение уголовного дела и то, что заявители уже провели достаточно времени в заключении. Наоборот, когда материалы уголовных дел заявителей были направлены в суд, он продлил их содержание под стражей, приняв коллективные постановления о содержании под стражей от 6 июня 2013 года, 19 ноября 2013 года (в отношении первого и второго заявителей) и 14 апреля 2014 года (в отношении третьего заявителя), не рассмотрев надлежащим образом индивидуальные обстоятельства каждого заявителя. Суд ранее признал эту практику несовместимой с гарантиями, закрепленными в статье 5 § 3 Конвенции, поскольку она позволяет дальнейшее содержание под стражей группы лиц без оценки конкретных обстоятельств или соблюдения требований «разумного срока» в отношении каждого отдельного члена группы (см. Shcheglyuk v. Russia, no. 7649/02, § 45, 14 December 2006; Korchuganova v. Russia, no. 75039/01, § 76, 8 June 2006; и Dolgova, упомянутое выше, § 49).
93. Принимая во внимание все имеющиеся в его распоряжении материалы, Суд считает, что Правительство не представило никаких фактов или аргументов, способных убедить его прийти к иному выводу в настоящем деле. Действительно, национальные суды главным образом основывали свои выводы о наличии риска побега, рецидива или вмешательства в разбирательство на тяжести обвинений против заявителей. Не изучив конкретные факты, возможно являющиеся причиной существования таких рисков, не рассмотрев альтернативные меры пресечения, и опираясь, в основном, на тяжесть обвинений, суды продлевали срок содержания заявителей под стражей на основаниях, которые не могут считаться соответствующими и достаточными для того, чтобы оправдать продолжительность содержания под стражей; и эти упущения только усугублялись в ходе разбирательства. В этих обстоятельствах, нет никакой необходимости рассматривать вопрос, было ли разбирательство проведено с «должным усердием».
94. Таким образом, была нарушена статья 5 § 3 Конвенции в отношении каждого из заявителей.
III. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 § 4 КОНВЕНЦИИ
95. Второй заявитель (г-н Савелов) жаловался, в соответствии со статьей 5 § 4 Конвенции, на задержки в судебном рассмотрении его жалоб против постановлений о содержании под стражей от 14 июня 2012 года и 9 августа 2012 года. Статья 5 § 4 гласит:
«Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным».
A. Приемлемость
96. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо дела
97. Стороны не оспаривали периоды, в течение которых проводилось рассмотрение жалоб г-на Савелова против постановлений о содержании под стражей. Тем не менее, Правительство считает, что продолжительность этих периодов была совместимой с требованием «безотлагательности» согласно статье 5 § 4 Конвенции. Заявитель не согласился с такой оценкой.
1. Общие принципы
98. Суд повторяет, что статья 5 § 4, гарантируя арестованным и задержанным лицам право требовать судебного рассмотрения законности их содержания под стражей, также предусматривает их право, после возбуждения такого разбирательства, на безотлагательное судебное решение в отношении законности содержания под стражей и его прекращение, если оно будет признано незаконным. Хотя Договаривающиеся государства не обязаны создавать второй уровень юрисдикции для рассмотрения законности содержания под стражей, в государствах, где такая система существует, задержанным, в принципе, должны быть обеспечены такие же гарантии права подавать апелляцию, что и в судах первой инстанции (см. Navarra v. France, 23 November 1993, § 28, Series A no. 273-B, и Toth v. Austria, 12 December 1991, § 84, Series A no. 224). Требование «незамедлительного» принятия решения, бесспорно, является одной из таких гарантий, и статья 5 § 4, касающаяся вопросов свободы, требует особой оперативности (см. Hutchison Reid v. the United Kingdom, no. 50272/99, § 79, ECHR 2003-IV). В этом контексте Суд также отмечает, что существует особая необходимость в быстром принятии решения при рассмотрении законности содержания под стражей в случаях, когда судебное разбирательство еще не завершено, потому что обвиняемый должен в полной мере пользоваться принципом презумпции невиновности (см. Ilowiecki v. Poland, no. 27504/95, § 76, 4 October 2001).
2. Применение этих принципов в настоящем деле
99. Суд отмечает, что жалоба против постановления о содержании под стражей от 14 июня 2012 года была подана 18 июня 2012 года и рассмотрена 11 июля 2012 года. Жалоба против постановления о продлении содержании под стражей от 9 августа 2012 года была подана 10 августа 2012 года и рассмотрена 10 сентября 2012 года. Соответственно апелляционному суду потребовалось двадцать три дня, чтобы рассмотреть жалобу заявителя против первоначального постановления о содержании под стражей, и тридцать дней, чтобы рассмотреть его жалобу на первое постановление о продлении содержания под стражей. Ничто не свидетельствует о том, что задержки в рассмотрении жалоб против постановлений о содержании под стражей были связаны с заявителем. Суд не считает, что, откладывая на столь продолжительный срок рассмотрение такого срочного вопроса, как вопрос о праве на свободу, национальные суды действовали добросовестно. Суд считает, что эти периоды не могут считаться совместимыми с требованием «безотлагательности», предусмотренным статьей 5 § 4 Конвенции, особенно с учетом того, что всю ответственность за эту задержку несут власти (см., например, Mamedova v. Russia, no. 7064/05, § 96, 1 June 2006; Khudoyorov, упомянутое выше, §§ 198 и 203; и Rehbock v. Slovenia, no. 29462/95, §§ 85-86, ECHR 2000-XII, где надзорное производство, которое длилось двадцать три дня, было признано не «безотлагательным»).
100. Следовательно, была нарушена статья 5 § 4 Конвенция в отношении второго заявителя.
IV. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ
95. Первый заявитель жаловался на плохие условия содержания в следственных изоляторах и утверждал, что в течение своего содержания под стражей он не получал надлежащей медицинской помощи в связи с миопией, артритом и сколиозом. Статья 3 Конвенции гласит:
«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».
102. Доводы сторон в отношении условий содержания под стражей в ИЗ-77/4 и ИЗ-77/2 изложены в параграфах 61-64 выше. Хотя стороны представили аналогичную информацию касательно размеров камер, количества заключенных, которые находились там одновременно с заявителем, а также санитарных и гигиенических условий, они не пришли к согласию относительно того, являлись ли эти условия унижающим достоинство обращением по смыслу статьи 3 Конвенции. Заявитель утверждал, в частности, что четырех квадратных метров личного пространства было недостаточно, чтобы избежать переполненности, и что эта ситуация усугублялась другими факторами, такими как недостаточная вентиляция и освещение, неполное отделение санузла от жилого помещения и всего лишь одночасовая ежедневная прогулка на свежем воздухе. Правительство, напротив, утверждало, что условия содержания заявителя под стражей соответствовали стандартам в отношении личного пространства, освещения, температуры в помещении, гигиенических и санитарно-бытовых условий.
103. Суд неоднократно подчеркивал, что для того, чтобы подпадать под действие статьи 3, перенесенное страдание или унижение должно выходить за пределы неизбежного элемента страданий и унижений, связанного с содержанием под стражей. Государство должно обеспечить, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, совместимых с уважением к человеческому достоинству, чтобы способ и метод исполнения подобных мер не подвергали его страданиям и трудностям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страданий, присущий лишению свободы, и, чтобы, учитывая практические требования лишения свободы, его здоровье и благополучие были надлежащим образом защищены (см. Kudla, упомянутое выше, §§ 92-94, и Popov v. Russia, no. 26853/04, § 208, 13 July 2006).
104. При оценке условий содержания под стражей необходимо учитывать совокупное воздействие этих условий, а также конкретные утверждения заявителя (см. Dougoz v. Greece, no. 40907/98, § 46, ECHR 2001-II, и Idalov, упомянутое выше, § 94, 22 May 2012). Также следует принимать во внимание продолжительность содержания лица в конкретных условиях (см., в частности, Alver v. Estonia, no. 64812/01, 8 November 2005).
105. Серьезная нехватка пространства в тюремной камере является крайне важным аспектом при рассмотрении вопроса, были ли оспариваемые условия содержания «унижающими достоинство» с точки зрения статьи 3 (см. Karalevicius v. Lithuania, no. 53254/99, § 36, 7 April 2005). В деле Ananyev and Others, упомянутом выше, Суд изложил соответствующие стандарты для принятия решения, была ли нарушена статья 3 Конвенции в связи с недостатком личного пространства. В частности, Суд должен учитывать следующие три элемента: (а) каждый задержанный должен иметь индивидуальное спальное место в камере; (б) на каждого задержанного должно приходиться как минимум 3 квадратных метра жилой площади; и (с) общая площадь камеры должна быть такой, чтобы задержанные могли свободно перемещаться между предметами мебели. Отсутствие любого из вышеперечисленных элементов дает серьезные основания полагать, что условия содержания под стражей представляли собой унижающее достоинство обращение в нарушение статьи 3 (см. Ananyev and Others, упомянутое выше, § 148; см. также Olszewski v. Poland, no. 21880/03, § 98, 2 April 2013).
106. Если тюремная камера имеет большую площадь – от трех до четырех квадратных метров на одного заключенного, нарушение статьи 3 будет признано только при наличии других неудовлетворительных физических условий содержания под стражей, связанных, в частности, с возможностью прогулок на свежем воздухе, доступом к естественному свету, наличием вентиляции, адекватностью отопления помещений, конфиденциальностью пользования санузлом, и соблюдением элементарных санитарно-гигиенических требований (см. Ananyev and Others, упомянутое выше, § 149; Jirsak v. the Czech Republic, no. 8968/08, §§ 64-73, 5 April 2012; Culev v. Moldova, no. 60179/09, §§ 35-39, 17 April 2012; Longin v. Croatia, no. 49268/10, §§ 59-61, 6 November 2012; Torreggiani and Others v. Italy, nos. 43517/09 и др., § 69, 8 January 2013; и Barilo v. Ukraine, no. 9607/06, §§ 80-83, 16 May 2013).
107. В настоящем деле, Суд отмечает, что в течение всего периода содержания под стражей заявитель содержался в камерах, где ему было предоставлено около четырех квадратных метров личного пространства. Соответственно, он не содержался в условиях сильной переполненности, которая могла бы вызвать страдания, несовместимые со статьей 3 Конвенции. У него было индивидуальное спальное место, и он никогда не утверждал, что закрепленные предметы мебели в камерах, такие как столы, кровати и туалет, мешали ему свободно передвигаться по камере (для сравнения см. Vladimir Belyayev v. Russia, no. 9967/06, § 34, 17 October 2013; и, напротив, Yevgeniy Alekseyenko v. Russia, no. 41833/04, § 87, 27 January 2011, и Manulin v. Russia, no. 26676/06, § 46, 11 April 2013).
108. Кроме того, Суд отмечает, что туалеты в камерах были отделены от жилого помещения, хотя перегородка и не доставала до потолка. Кроме того, в каждой камере был беспрепятственный доступ к естественному свету. Окна не были оснащены металлическими ставнями или другими приспособлениями, препятствующими проникновению в камеру естественного света. В некоторых камерах имелись открываемые форточки для проветривания. Камеры были дополнительно оборудованы искусственным освещением и вентиляцией. Заявителю была разрешена ежедневная часовая прогулка. В камерах была холодная вода, и один раз в неделю задержанные могли принимать душ.
109. Принимая во внимание совокупное воздействие этих условий, Суд не считает, что условия содержания заявителя достигли порога жестокости, требуемого для того, чтобы обращение было признано бесчеловечным или унижающим достоинство по смыслу статьи 3 Конвенции (см. Fetisov and Others v. Russia, nos. 43710/07 etc., §§ 137-38, 17 January 2012, для сравнения см. Vladimir Belyayev, упомянутое выше, § 36).
110. В отношении медицинской помощи, Правительство упомянуло о четырех случаях, когда заявитель обращался за медицинской помощью и был осмотрен врачом, включая одну консультацию офтальмолога. Стороны не представили никаких подробностей в отношении заболеваний или лечения заявителя.
111. Принимая во внимание имеющуюся в его распоряжении информацию, Суд не может установить, что заявитель имел проблемы со здоровьем, которые требовали от властей принятия каких-либо мер, выходящих за рамки консультаций, которые он получил. Кроме того, нет никаких сведений о жалобах заявителя или его адвоката на отсутствие медицинской помощи. Суд отмечает, в частности, что такие жалобы не были представлены членам общественной комиссии по мониторингу мест содержания под стражей, которые встречались с заявителем 7 октября 2013 года и 20 октября 2013 года.
112. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд считает, что жалобы заявителя в соответствии со статьей 3 должны быть отклонены в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.
V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
113. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд решает, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Компенсация вреда
114. В качестве компенсации нематериального вреда г-н Ковязин потребовал выплатить ему 100 000 евро, г-н Савелов – 56 000 евро и г-н Гущин – 50 000 евро.
115. Правительство оспорило эти требования как чрезмерные и не соответствующие решениям, вынесенным Судом в аналогичных делах. Правительство считает, что в случае признания Судом нарушения, это признание будет представлять собой достаточную справедливую компенсацию для заявителей.
116. Суд отмечает, что он установил нарушение статьи 5 § 3 в отношении всех заявителей, а также нарушение статьи 5 § 4 в отношении второго заявителя (г-на Савелова). Нельзя отрицать, что заявители испытали стресс, разочарование и беспокойство в связи с этими нарушениями. Тем не менее, Суд принимает доводы Правительства о том, что конкретные требуемые суммы компенсации представляются чрезмерными. Принимая решение на справедливой основе, Суд присуждает г-ну Ковязину и г-ну Гущину по 2 000 евро, а г-ну Савелову – 3 000 евро.
B. Компенсация затрат и расходов
117. Заявители не предъявили никаких требований в отношении затрат и расходов. Соответственно, Суд не принимает никакого решения в этой связи.
C. Пеня
118. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Решает объединить жалобы;
2. Объявляет жалобы в соответствии со статьей 5 §§ 1, 3 и 4 Конвенции приемлемыми, а оставшуюся часть жалоб неприемлемыми;
3. Постановляет, что была нарушена статья 5 § 3 Конвенции в отношении всех заявителей;
4. Постановляет, что была нарушена статья 5 § 4 Конвенции в отношении второго заявителя (г-на Савелова);
5. Постановляет:
(a) государство-ответчик должно выплатить заявителям, в течение трех месяцев с даты, когда это решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы в качестве компенсации нематериального вреда, в переводе в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:
(i) EUR 3000 (три тысячи евро) г-ну Савелову, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму;
(ii) по EUR 2000 (две тысячи евро) г-ну Ковязину и г-ну Гущину, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму;
(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;
6. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя относительно компенсации.
Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 17 сентября 2015 года в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда
Андре Вампах Андрас Сайо
Заместитель секретаря Председатель
