Кушнир против Украины: решение о ненадлежащей медицинской помощи в следственном изоляторе

© Перевод Харьковской правозащитной группы

Дело поддерживалось Харьковской правозащитной группой

Официальное цитирование – Kushnir v. Ukraine, no. 42184/09, § …, 11 December 2014

Официальный текст (англ.)

ПЯТАЯ СЕКЦИЯ

ДЕЛО КУШНИРА ПРОТИВ УКРАИНЫ

(Заявление № 42184/09)

РЕШЕНИЕ

СТРАСБУРГ

11 декабря 2014

Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в Статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.

По делу Кушнира против Украины,
Европейский Суд по правам человека (Пятая секция), заседая Палатой в составе:
Mark Villiger, Председатель,
Boštjan M.Zupančič,
GannaYudkivska,
Vincent A. De Gaetano,
André Potocki,
Helena Jäderblom,
Aleš Pejchal, судьи,
и Claudia Westerdiek, секретарь секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 18 ноября 2014 года,
Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на заявлении (№ 42184/09) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Украины, г-ном Дмитрием Валентиновичем Кушниром (далее – «заявитель») 2 августа 2009 года.
2. Заявителя представляла г-жа Л. С. Мнушкина, адвокат, практикующий в Киеве. Украинское правительство (далее – «Правительство») представлял его уполномоченный, г-н Назар Кульчицкий.
3. Заявитель утверждал, в частности, что он был незаконно лишен свободы 3 июля 2009 года. Он также жаловался на неудовлетворительные условия содержания под стражей и на отсутствие надлежащей медицинской помощи.
4. 21 мая 2012 года Правительство было уведомлено о данном заявлении.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

5. Заявитель родился в 1983 году. Его настоящее место жительства неизвестно.

A. Уголовное разбирательство в отношении заявителя, предшествующее или одновременное с разбирательством, рассматриваемым в настоящем деле

6. 5 октября 2005 года заявитель был признан виновным в мошенничестве и приговорен к двум годам ограничения свободы.
7. В марте 2007 года против него было возбуждено уголовное дело по подозрению в грабеже, краже и незаконной торговле наркотиками в 2005 и 2007 годах. В рамках этого разбирательства заявитель содержался под стражей в качестве подозреваемого с 8 по 23 марта 2007 года, и с 10 сентября 2007 года по 21 октября 2008 года. В остальной период предварительного следствия он находился под подпиской о невыезде.
8. 21 октября 2009 года Шевченковский районный суд Киева (далее – «Шевченковский суд») признал заявителя виновным и приговорил его к четырем годам лишения свободы; этот срок также частично поглотил приговор от 5 октября 2005 года (см. пункт 6 выше).
9. 9 апреля 2010 года Киевский городской апелляционный суд оставил в силе это решение.
10. Материалы дела не содержат никакой дополнительной информации о вышеупомянутом разбирательстве.

B. Уголовное дело в отношении заявителя, возбужденное в июле 2009 года

11. 3 июля 2009 года г-н Б. обратился в милицию с жалобой, что 22 июня 2009 года заявитель ограбил его, отобрав мобильный телефон (в то время заявитель находился на свободе под подпиской о невыезде – см. пункт 7 выше).
12. 3 июля 2009 года, около 19 часов, заявитель был вызван по телефону в территориальное отделение милиции № 2 Шевченковского района. По его словам, он не мог отказаться от явки в отделение, учитывая его подписку о невыезде, которая также подразумевает обязательство подчиняться любым повесткам от милиции. По прибытии в отделение милиции заявитель был арестован без каких-либо объяснений. Участвовавший в этих событиях сотрудник милиции рассказал, что он «пригласил [заявителя] в отделение милиции по подозрению в совершении уголовного преступления, в соответствии с жалобой [г-на Б.]».
13. По имеющейся информации, заявитель оставался в отделении милиции в течение ночи (см., в частности, пункт 27 ниже). Материалы дела содержат его письменные объяснения, данные сотрудникам милиции 3 июля 2009 года, в отношении событий 22 июня 2009 года. Он признался, что встречался с г-ном Б., но отрицал свою причастность к ограблению.
14. 4 июля 2009 года в отношении заявителя было возбуждено уголовное дело по подозрению в ограблении г-на Б.
15. В тот же день, в 14:15, был составлен милицейский рапорт, согласно которому заявитель был задержан в 14 часов 4 июля 2009 года в помещении отделения милиции по подозрению в совершении преступления. Заявитель подписал протокол, добавив, что ему нечего больше сказать. Он также подписал выдержки из Конституции и законов о предварительном заключении в связи с его процессуальными правами, а также отказ от своего права на получение правовой помощи.
16. 4 июля 2009 года заявитель был допрошен в качестве подозреваемого и не признал себя виновным.
17. 7 июля 2009 года следователь обратился в Шевченковский суд с запросом на ордер о содержании заявителя под стражей до суда, указав, в качестве причин, уголовную судимость заявителя и тяжесть предполагаемого преступления, которое карается лишением свободы на срок до шести лет. Следователь посчитал, что, если заявитель останется на свободе, он может скрыться или помешать следствию.
18. В тот же день, поддержав доводы следователя, Шевченковский суд принял решение о содержании заявителя под стражей в течение двух месяцев.
19. 31 августа 2009 года суд продлил срок предварительного заключения заявителя до трех месяцев, приняв во внимание «объем следственных мероприятий, которые необходимо провести».
20. С 25 августа по 22 сентября 2009 года заявитель находился в Киевском городском центре судебных психиатрических экспертиз с целью выяснения, может ли он быть привлечен к уголовной ответственности.
21. 19 октября 2009 года Шевченковский суд начал рассмотрение дела. Он отклонил ходатайство заявителя о замене меры пресечения в форме содержания под стражей подпиской о невыезде.
22. 26 июля 2010 года суд направил дело на дополнительное досудебное расследование.
23. 14 февраля 2011 года Шевченковский суд провел предварительное слушание. Он оставил в силе меру пресечения в форме содержания под стражей.
24. 6 марта 2012 года суд признал заявителя виновным и приговорил его к шести годам лишения свободы.
25. Суд не был уведомлен о дальнейшем ходе этого национального разбирательства.

C. Заявленное жестокое обращение с заявителем со стороны сотрудников милиции 3 июля 2009 года и расследование этого жестокого обращения

26. Заявитель утверждал, что после ареста 3 июля 2009 года он был «жестоко избит» сотрудниками милиции. Заявитель не представил никаких фактических подробностей в отношении заявленного жестокого обращения или каких-либо травм.
27. По утверждению заявителя, утром 4 июля 2009 года его матери позвонил по телефону человек, который содержался в том же отделении милиции и был освобожден в то утро. Заявитель попросил этого человека передать матери, что он находится в этом отделении, подвергается допросам и жестокому обращению со стороны милиции.
28. Как утверждает заявитель, его мать обратилась в отделение милиции, чтобы проверить эту информацию, но ей сказали, что ее сына там нет. Поэтому она подала в милицию и органы прокуратуры заявление о его исчезновении.
29. По утверждению Правительства, 4 июля 2009 года милиция уведомила мать заявителя о его аресте и пригласила ее приехать, чтобы забрать его вещи, что она и сделала. Она также подписала квитанцию о получении вещей.
30. 8 июля 2009 года заявитель был доставлен в Киевский следственный изолятор (СИЗО). Медицинское обследование, проведенное в тот же день, не выявило у заявителя никаких телесных повреждений; он также не говорил врачам, что подвергался жестокому обращению. Его единственная жалоба касалась боли в эпигастральной области (см. также пункт 51 ниже).
31. 13 июля 2009 года мать заявителя обратилась в милицию и прокуратуру с жалобой на жестокое обращение с ее сыном в отделении милиции. Она также заявила, что заявитель страдает рядом инфекционных заболеваний и, следовательно, не может находиться под стражей.
32. 25 июля 2009 года заявитель перенес операцию по поводу острого аппендицита и перитонита.
33. 28 июля и 2 августа 2009 года мать заявителя обратилась в органы прокуратуры с жалобой, что необходимость в операции была прямым следствием жестокого обращения с заявителем 3 июля 2009 года.
34. 5 августа 2009 года следственный отдел Городского управления милиции Киева завершил внутреннее расследование дела. Как отмечалось в отчете о расследовании, 4 июля 2009 года мать заявителя подписала документ, подтверждающий, что она забрала вещи своего сына из отделения милиции. Таким образом, ей было известно о его аресте. Кроме того, не было никаких доказательств того, что к заявителю применялись какие-либо меры принуждения. Соответственно, было установлено, что его утверждения о жестоком обращении не имеют оснований.
35. 16 августа 2009 года врачи СИЗО, действуя по поручению органов прокуратуры, осмотрели заявителя не предмет наличия каких-либо следов заявленного жестокого обращения. Никаких признаков такого обращения выявлено не было.
36. 21 августа 2009 года Шевченковская районная прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела в отношении утверждений заявителя о жестоком обращении по причине их необоснованности, так как не было никаких доказательств противоправного поведения по отношению к нему со стороны сотрудников милиции.
37. 27 августа, 5 и 21 октября и 2 ноября 2009 года прокурор направил письма матери заявителя, информируя ее о вышеупомянутом решении. По словам заявителя, его мать не получила ни одного из этих писем.

D. Физические условия содержания заявителя под стражей в СИЗО

38. Заявитель содержался в СИЗО с 8 июля 2009 года по 2 июля 2012 года.
39. Не указав, в каких камерах он содержался и как долго, заявитель утверждал, что камеры были сильно переполненными, плохо проветриваемыми и сырыми.
40. Согласно информации, представленной Правительством, заявитель содержался в следующих камерах:
 камера № 341, площадью 13,2 кв. м (6-местная);
 камера № 14, площадью 31,6 кв. м (24-местная);
 камера № 101, площадью 60,9 кв. м (38-местная);
 камера № 260, площадью 21 кв. м (2-местная);
 камера № 277, площадью 29,9 кв. м (5-местная);
 камера № 270, площадью 27,6 кв. м (4-местная);
 камера № 273, площадью 24,6 кв. м (4-местная);
 камера № 33, площадью 51,8 кв. м (8-местная);
 камера № 85, площадью 20,8 кв. м (10-местная);
 камера № 331, площадью 12,7 кв. м (6-местная);
 камера № 18, площадью 9,1 кв. м (4-местная);
 камера № 142, площадью 9,4 кв. м (3-местная);
 камера № 74, площадью 9,5 кв. м (4-местная); и
 камера № 274, площадью 20,0 кв. м (4-местная).
41. По утверждению Правительства, условия в этих камерах были адекватными, и они были оснащены необходимой мебелью и оборудованием. Окна и система вентиляции обеспечивали циркуляцию свежего воздуха; уровень естественного и искусственного освещения также был удовлетворительным.
42. 23 мая 2011 года начальник СИЗО сообщил прокурору Киевской городской прокуратуры, осуществляющему надзор за соблюдением законности в местах лишения свободы, что в период с 1 февраля по 1 апреля 2011 года заявителя переводили из камеры в камеру пять раз. Не частности, 1 февраля 2011 года он был помещен в камеру № 33, 23 февраля 2011 года – в камеру № 101, 5 марта 2011 года – снова в камеру № 101 (видимо, после пребывания в санчасти), 11 марта 2011 года – в камеру № 260, и 1 апреля 2011 года – в камеру № 33. Начальник СИЗО объяснил эти переводы тем, что заявитель часто находился в санчасти СИЗО по причине его плохого состояния здоровья.

E. Принудительные меры, применявшиеся к заявителю в СИЗО

43. Заявителя четыре раза помещали в карцер за хранение запрещенных предметов (в трех случаях – за хранение мобильного телефона, и в одном случае – за хранение денег): 14 июля 2010 года, 22 октября 2011 года, 12 декабря 2011 года и 29 февраля 2012 года. Обычно он проводил в карцере один день, за исключением 14 июля 2010 года, когда он был помещен в карцер на два дня. Каждый раз врач-специалист СИЗО подтверждал, что данная мера была совместима с состоянием здоровья заявителя.
44. 14 июля 2011 года мать заявителя обратилась в Генеральную прокуратуру с жалобой, что 8 июля 2011 года представители администрации СИЗО дали заявителю рвотное средство, чтобы выяснить, присутствуют ли в его теле наркотики. Она утверждала, что эта мера была неоправданной, унизительной и опасной.
45. 17 августа 2011 года Управление Государственного Департамента Украины по вопросам исполнения наказаний в Киеве и Киевской области сообщило органам прокуратуры, в ответ на жалобы матери заявителя, что заявитель находится под пристальным вниманием врачей-специалистов в связи с целым рядом заболеваний, и что многочисленные медицинские обследования не выявили у него никаких телесных повреждений. Кроме того, заявитель ни разу не жаловался представителям власти или врачам на жестокое обращение во время его содержания под стражей. Он также дал письменный отказ от каких-либо комментариев по поводу жалоб его матери.
46. 25 октября 2011 года адвокат заявителя пожаловалась начальнику СИЗО, что ее клиент был необоснованно заключен под стражу, и что 13 и 19 октября 2011 года он был избит людьми в масках.
47. 9 ноября 2011 года начальник санчасти СИЗО ответил, что утверждения заявителя являются необоснованными, и что сам он не предъявлял никаких жалоб.

F. Состояние здоровья заявителя и медицинская помощь в заключении

48. В 2004 году у заявителя впервые был диагностирован туберкулез.
49. В мае 2007 года анализ заявителя на ВИЧ показал положительный результат. В ноябре 2007 года его состояние оценивалось как 3-я клиническая стадия ВИЧ и СПИДа. Он был поставлен на учет в Центре СПИДа по месту жительства.
50. Заявитель также страдает хроническим вирусным гепатитом B и C.
51. 8 июля 2009 года, по прибытии в СИЗО, заявитель прошел медицинское обследование и рентгенографию, которое показало остаточные изменения в легких после туберкулеза. Его рост и вес были зарегистрированы как 180 см и 74 кг соответственно. Заявитель жаловался на боли в эпигастральной области. Он также сообщил, врачам о своем заболевании вирусным гепатитом В и С, и о ВИЧ-позитивном статусе (см. также пункт 30 выше).
52. 15 июля 2009 года заявитель был осмотрен двумя фтизиатрами, которые подтвердили наличие остаточных изменений после туберкулеза в правом легком и рекомендовали продолжать медицинское наблюдение.
53. 25 июля 2009 года заявитель был переведен из СИЗО в больницу скорой помощи, где ему была сделана операция в связи с острым аппендицитом и перитонитом. Материалы дела не содержат никакой информации о том, каковы были причины этой чрезвычайной ситуации. Заявитель также не представил никаких фактических данных в этой связи, помимо неопределенного утверждения, в ответ на замечания Правительства, что эта чрезвычайная ситуация была результатом жестокого обращения с ним (см. пункт 99 ниже).
54. Согласно информации, представленной Правительством, с 30 июля по 6 ноября 2009 года заявитель находился на стационарном послеоперационном лечении в санчасти СИЗО. Заявитель оспорил эту информацию как неправдивую, ссылаясь на то, что с 25 августа по 22 сентября 2009 года он проходил судебно-медицинскую экспертизу в Киевской городской психиатрической больнице (см. также пункт 20 выше). Материалы дела содержат выписку из медицинской карты заявителя, хранящейся в СИЗО, в соответствии с которой он находился на стационарном лечении в санчасти СИЗО с 30 июля по 25 августа 2009 года.
55. 9 октября 2009 года заявитель прошел рентгенографию. После обнаружения координационной тени в правом легком, заявителю была рекомендована консультация специалиста.
56. 16 октября 2009 года заявитель был осмотрен фтизиатром, который диагностировал у него очаговый туберкулез верхней доли правого легкого на неустановленной стадии развития. Врач прописал пробную схему химиотерапии, включающую изониазид, пиразинамид, рифампицин и этамбутол.
57. 13 ноября 2009 года заявитель вновь прошел рентгенографию грудной клетки, которая показала очаговый туберкулез верхней доли правого легкого в стадии консолидации. Рентгенолог рекомендовал заявителю консультацию фтизиатра.
58. 17 ноября 2009 года заявителю было предложено пройти еще одну рентгенографию, но он отказался.
59. 23 и 25 ноября, а также 9 декабря 2009 года, заявитель, по его собственной просьбе, был осмотрен стоматологом. Врач диагностировал хронический множественный сложный кариес, связанный с плохой гигиеной полости рта, а также кандидоз языка. Стоматолог прописал заявителю ряд лекарств, мазей и витаминов и удалил сгнившие корни зубов.
60. 9 декабря 2009 года заявитель был осмотрен врачом-инфекционистом и сдал анализ на CD4 . Анализ показал 618 клеток/куб.мм.
61. 1 апреля 2010 года заявитель прошел рентгенографию, результаты которой были такими же, как и 13 ноября 2009 года.
62. 6 июня 2010 года заявитель снова прошел рентгенографию, которая не выявила никаких патологических признаков.
63. 29 ноября 2010 года заявителю была назначена еще одна рентгенография, но он не смог пройти ее по причине плохого самочувствия.
64. 23 декабря 2010 года, при невыясненных обстоятельствах, врач-рентгенолог рекомендовал заявителю консультацию фтизиатра.
65. 18 марта 2011 года заявитель снова прошел рентгенографию. У него была диагностирована пневмония, вызванная туберкулезом, остаточные изменения после туберкулеза в виде очаговых уплотнений в нижней доле левого легкого, и бронхит. Рентгенолог рекомендовал заявителю консультацию фтизиатра.
66. Хотя медицинская карта заявителя свидетельствует о том, что с 11 по 30 марта 2011 года он проходил стационарное лечение по поводу пневмонии в санчасти СИЗО, 15 августа 2012 года Государственный Департамент по вопросам исполнения наказаний сообщил уполномоченному Правительства, который собирал информацию для подготовки замечаний для представления в Суд, что эта информация «оказалась неподтвержденной».
67. 24 марта 2011 года заявитель вновь прошел анализ на CD4. Результат был 898 клеток/куб.мм.
68. 11 апреля 2011 года был проведен еще один такой анализ, который показал уровень CD4 836 клеток/куб. мм.
69. 21 апреля 2011 года заявитель прошел еще одну рентгенографию, которая показала координационные консолидации после туберкулеза в нижней доле правого легкого. Заявителю была рекомендована консультация фтизиатра.
70. После жалобы матери заявителя в отношении непредоставления ее сыну антиретровирусной терапии, 26 апреля 2011 года администрация СИЗО сообщила ей, что заявитель проходит лечение от туберкулеза, и что для решения вопроса об антиретровирусной терапии ему необходима консультация врача-инфекциониста.
71. 29 апреля 2011 года заявитель был осмотрен фтизиатром, который пришел к заключению, что у заявителя нет туберкулеза в активной фазе, и что его общее состояние здоровья является удовлетворительным.
72. 16 августа 2011 года рентгенограмма заявителя показала инфильтративный туберкулез верхней доли левого легкого в фазе распада.
73. 21 августа 2011 года заявитель был осмотрен фтизиатром, который прописал ему сезонную профилактическую терапию для предотвращения рецидивов, включающую два антибактериальных препарата (этамбутол и рифампицин), в течение девяноста дней, начиная 10 октября 2011 года, а также специальную диету. По словам заявителя, эти предписания не были выполнены.
74. 8 ноября 2011 года заявитель жаловался на умеренную общую слабость и тяжесть в правом подреберье, и был еще раз осмотрен фтизиатром. В результате, в его девяностодневную профилактическую терапию были внесены незначительные изменения.
75. 22 ноября 2011 года заявителя снова осмотрел фтизиатр, который не отметил никакой динамики. Врач рекомендовал продолжить лечение и сделать повторный анализ на CD4. Был ли сделан этот анализ, неизвестно.
76. 6 января 2012 года заявитель прошел рентгенографию, которая показала инфильтративный туберкулез верхней доли левого легкого в фазе распада.
77. В тот же день заявитель был осмотрен двумя фтизиатрами, которые диагностировали рецидив туберкулеза. Они рекомендовали провести тест на восприимчивость к лекарствам и прописали заявителю изониазид, рифампицин и этамбутол.
78. 14 мая 2012 года заявителю была сделана рентгенография грудной клетки. Исследование выявило ограниченный фиброз в правом легком и подозрение на кольцеобразную тень в левом легком. Заявителю был поставлен диагноз инфильтративный туберкулез верхних долей обоих легких.
79. 25 мая 2012 года он был осмотрен фтизиатром, который рекомендовал продолжать лечение, назначенное 6 января 2012 года.
80. 5 июля 2012 года заявитель был переведен для отбытия наказания в Жовтневскую исправительную колонию № 17 в Харьковской области, где был специализированный туберкулезный госпиталь.
81. По словам заявителя, за время своего пребывания в СИЗО он похудел с 87 до 52 кг. Ранее он указал свой рост, как 188 см. Запись в его медицинской карте в Жовтневской колонии, сделанная при его прибытии, гласит, что его рост – 180 см, а вес – 74 кг (см. также пункт 51 выше).
82. В неустановленный день после перевода заявителя в Жовтневскую колонию (до 28 сентября 2012 года – см. пункт 84 ниже), был проведен тест на его восприимчивость к лекарствам. Тест показал, что заявитель заражен штаммами туберкулеза, устойчивыми к двум препаратам первой линии, которыми его лечили ранее.
83. 7 сентября 2012 года заявитель был осмотрен врачом-инфекционистом, который диагностировал у него хронический персистирующий гепатит в стадии ремиссии.
84. 28 сентября 2012 года заявитель был осмотрен главой отделения фтизиатрии и пульмонологии Харьковской медицинской академии последипломного образования, который прописал ему индивидуальную схему химиотерапии с учетом его устойчивости к некоторым лекарственным препаратам.
85. 30 сентября 2012 года заявитель прошел анализ на CD4. Его результат был 469 клеток/куб. мм.
86. 5 октября 2012 года заявителя осмотрел врач-инфекционист из Харьковского областного центра СПИДа, который диагностировал у него туберкулез, орофарингеальный кандидоз и хронический вирусный гепатит.
87. Кроме того, 5 октября 2012 года заявитель был осмотрен фтизиатром из Харьковской медицинской академии, который отметил позитивные изменения в состоянии его здоровья, и рекомендовал продолжать лечение.
88. Согласно выписке из медицинской карты заявителя, выданной администрацией Жовтневской колонии, заявитель был освобожден из-под стражи 26 октября 2012 года по состоянию здоровья. Ему было рекомендовано зарегистрироваться в местном центре СПИДа и продолжить лечение от туберкулеза по месту проживания.
89. Ни одна из сторон не представила Суду никаких подробностей в отношении обстоятельств и причин освобождения заявителя. Заявитель сообщил, в общем, что он «был переведен на лечение по месту жительства, так как его лечение [в местах лишения свободы] не увенчалось успехом».

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

90. Соответствующие положения, касающиеся лечения туберкулеза и ВИЧ-инфекции в местах лишения свободы, цитируются Судом в решении по делу Logvinenko v. Ukraine (no. 13448/07, §§ 38-48, 14 October 2010).

III. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

91. Доклад правительству Украины о визите в Украину Европейского Комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) 9-21 сентября 2009 года (CPT/Inf (2011) 29) гласит:
«C. Учреждения, подчиненные Государственному Департаменту по вопросам исполнения наказаний
1. Предварительные замечания
74. […] Делегация отметила для себя, что переполненность была особенно острой в Киеве СИЗО, где площадь была около 1 м ² на одного заключенного в определенных камерах, с заключенными, которые делили кровати или спали на полу […]
2. Пытки и другие формы жестокого обращения
77. […]в Киевском СИЗО, были признаки того, что в некоторых случаях, использование “спецсредств”, возможно, было непропорциональным и было неправильно употреблено, как форма наказания. Кроме того, в последнем учреждении, делегация услышала утверждения, что заключенные были избиты во время обыска камеры.
КПП рекомендует, чтобы руководство Киевского СИЗО […] продолжало четко и понятно разъяснять обслуживающему персоналу, что жестокое обращение с заключенными является неприемлемым и будет рассмотрено со всей строгостью.
5. Условия содержания основной массы осужденных
a. места предварительного содержания (СИЗО)
i) СИЗО в Киеве
100. СИЗО в Киеве состоит из комплекса зданий в одном из центральных районов Киева. Некоторые из зданий были построены около 140 лет назад.
При официальной вместимости 2950 мест, 8 сентября 2009 года в этом заведении содержались 3440 заключенных, в том числе 217 женщин и 69 несовершеннолетних. Подавляющее большинство заключенных были под стражей.
101. Подавляющее большинство камер, в которых содержались заключенные-мужчины, были серьезно переполнены (например, 52 заключенных в камере площадью около 50 м ² и содержащей 40 коек, 32 заключенных в камере площадью 33 м ² и содержащей 20 коек). В некоторых камерах, число заключенных превысило число койко-мест, и заключенные по очереди спали на доступных кроватях или на полу. Камеры были укомплектованы двухъярусными кроватями, оставляя мало места для любой другой мебели. В некоторых камерах были телевизоры, принадлежавшие содержащимся.
Из-за человеческой массы, вентиляция практически не существовала, и камеры были очень жаркими и душными. Уровень гигиены был также крайне неудовлетворительным: в некоторых камерах делегация увидела тараканов, и заключенные также утверждали наличие мышей и крыс. Санитарные узлы внутри камер (разделенный туалет и раковина), были, как правило, в дряхлом состоянии и были явно не достаточными для количества заключенных, которые содержались в больших камерах.
Негативные последствия ужасных условий, описанных выше, усугублялись тем фактом, что некоторые заключенные провели длительные периоды времени в СИЗО. По мнению КПП, сочетание негативных факторов, к которым подвергались большое количество заключенных в Киевском СИЗО (переполненность камер, ужасные материальные условия и уровень гигиены, и практически отсутствие программ деятельности), легко может быть описано как бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.
b. персонал, помещения и лекарства
125. Медицинская служба Киевского СИЗО имела комплектацию сотрудников 31,5 мест (все из которых были заполнены). Персонал, который работал полный рабочий день, включал главного врача, три врача общей практики, легочного специалиста, психиатра, рентгенолога, дерматовенеролога, 2 зубных врача, 7 фельдшеров и 5 медсестер. Кроме того, 10 специалистов-посетителей проводили регулярные операции (3 часа в неделю). Фельдшеры присутствовали 24-часа в сутки. По словам главного врача, было необходимо больше специалистов в области инфекционных заболеваний, учитывая большое число заключенных, страдающих такими заболеваниями.
Учитывая увеличение количества содержащихся в Киевском СИЗО, вышеупомянутых кадровых ресурсов в сфере здравоохранения явно недостаточно, чтобы обеспечить надлежащий уход около 3400 заключенных. Несмотря на усилия персонала и их добрую волю, нехватка кадров имела отрицательное влияние на качество медицинской помощи. Не удивительно, что делегация слышала много жалоб на значительные задержки в доступе к врачу.
Что касается объектов медсанчасти, некоторые камеры были отремонтированы и предоставляли надлежащие условия. Однако, другие камеры были в ожидании ремонта.
КПП рекомендует украинским властям принять срочные меры в Киевском СИЗО для того, чтобы:
– значительно укрепить медицинский персонал дополнительными фельдшерами и / или медсестрами;
– нанять дополнительных врачей, в частности, специалистов по инфекционным заболеваниям;
– отремонтировать остальную часть камер в медицинской части».
92. Соответствующие выдержки из Рекомендаций Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) по лечению туберкулеза (1997) можно найти в решении по делу Vasyukov v. Russia (no. 2974/05, § 50, 5 April 2011).
93. Соответствующие материалы ВОЗ в отношении иммунологической оценки пациентов и применения антиретровирусной терапии приведены в решении по делу E.A. v. Russia, no. 44187/04, §§ 30-35, 23 May 2013.

ПРАВО

I. ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

94. Заявитель жаловался, в соответствии со статьей 3 Конвенции, что он был избит сотрудниками милиции после его ареста 3 июля 2009 года. Ссылаясь на статью 13 Конвенции, он также жаловался, что власти не провели эффективное внутреннее расследование в этом отношении. Заявитель также жаловался на нарушение статьи 3 в связи с тем, что физические условия его содержания под стражей в СИЗО были ужасными, что он несколько раз был необоснованно помещен в карцер, и что у нему применялись другие принудительные меры. Он также жаловался, со ссылкой на статью 2 Конвенции, что в местах лишения свободы ему не была предоставлена надлежащая медицинская помощь.
95. Суд считает целесообразным рассмотреть все вышеизложенные жалобы в соответствии со статьей 3 Конвенции, которая гласит:
«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

A. Приемлемость

1. Заявленное жестокое обращение с заявителем 3 июля 2009 года и эффективность последующего расследования

96. Правительство утверждало, что эта жалоба является явно необоснованной. Они обратили внимание Суда на расплывчатость жалобы и отсутствие каких-либо документальных или иных доказательств в ее поддержку.
97. Они также отметили, что заявитель прошел полное медицинское обследование по прибытии в СИЗО 8 июля 2009 года, которое не выявило у него никаких телесных повреждений. Правительство утверждало, что, поскольку с предполагаемого избиения заявителя прошло лишь четыре дня, его следы не могли к тому времени исчезнуть. Правительство также отметило, что заявитель не жаловался на жестокое обращение ни врачам СИЗО, ни другим врачам, которые его обследовали.
98. Наконец, Правительство отметило, что заявитель не обжаловал решение органов прокуратуры, которые отклонили его утверждения.
99. Заявитель оспорил эти аргументы, не представив, однако, никаких фактических деталей относительно предполагаемого жестокого обращения. По его словам, тот факт, что 25 июля 2009 года ему понадобилась срочная операция по поводу острого аппендицита и перитонита, является достаточным доказательством жестокого обращения с ним со стороны милиции.
100. По его мнению, власти не предприняли никаких значимых усилий для расследования его жалобы.
101. В отношении решения прокуратуры Шевченковского района от 21 августа 2009 года об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении его жалоб, заявитель утверждал, что он не знал об этом решении.
102. Суд повторяет, что заявители должны представить, как минимум, подробный отчет об обжалуемых фактах и, насколько это возможно, информацию в поддержку своих жалоб (см. Visloguzov v. Ukraine, no. 32362/02, § 45, 20 May 2010, и Gavula v. Ukraine, no. 52652/07, § 58, 16 May 2013).
103. Суд отмечает, что жалоба заявителя на жестокое обращение в данном деле сводится к общим утверждениям, что он был избит. Он не представил никакой фактической информации относительно обстоятельств или способов предполагаемого избиения. Кроме того, он даже не упомянул, не говоря уже о подробностях, какие телесные повреждения он при этом получил.
104. Суд также отмечает, что, хотя заявитель был осмотрен различными врачами в рамках стандартной процедуры его приема в СИЗО, а также позднее в связи с его проблемами со здоровьем, он ни разу не упоминал о получении каких-либо телесных повреждений во время нахождения под стражей в милиции.
105. Кроме того, вопреки аргументам заявителя, в отсутствие соответствующего медицинского освидетельствования Суд не может усмотреть связь между предполагаемым жестоким обращением с ним 3 июля 2009 года и острым аппендицитом и перитонитом, диагностированными 25 июля 2009 года (см. пункты 32 и 53 выше).
106. При таких обстоятельствах, Суд считает, что заявитель не обосновал свою жалобу, что он подвергся жестокому обращению со стороны представителей государства 3 июля 2009 года (см. Birutis and Others v. Lithuania (dec.), nos. 47698/99 and 48115/99, 7 November 2000).
107. Суд отмечает, что утверждения заявителя на национальном уровне также были общими и расплывчатыми. Поэтому они не могут рассматриваться как обоснованная жалоба на серьезное жестокое обращение, порождающая процедурное обязательство по статье 3 Конвенции в отношении соответствующего государства провести ее эффективное расследование (см. Gavula, упомянутое выше, § 61, и Igars v. Latvia (dec.), no. 11682/03, § 72, 5 February 2013).
108. Таким образом, Суд отклоняет жалобы заявителя на жестокое обращение со стороны милиции и неэффективное расследование как явно необоснованные в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.

2. Принудительные меры, применявшиеся к заявителю во время его содержания под стражей в СИЗО

109. Суд отмечает, что жалоба заявителя касается следующих вопросов: якобы противоправное и необоснованное помещение его в карцер; утверждение, что ему было насильственно введено рвотное средство; и заявление о его избиении неизвестными лицами в масках.
110. В отношении первого из упомянутых вопросов, Правительство утверждало, что помещение заявителя в карцер было законной мерой, учитывая установленные факты нарушения им тюремных правил. В отношении двух последних затронутых вопросов, Правительство утверждало, что жалобы заявителя в этой связи являются слишком расплывчатыми и недостаточно подтверждены фактическими подробностями и доказательствами.
111. Заявитель не представил каких-либо замечаний в ответ на замечания Правительства.
112. Суд отмечает, что заявитель не оспаривает, что он нарушил правила внутреннего тюремного распорядка. Суд также учитывает одобрение медиками его помещения в карцер (см. пункт 43 выше). Кроме того, Суд принимает во внимание краткость пребывания заявителя в карцере (один день в трех случаях и два дня в одном случае – там же).
113. Что касается утверждений заявителя о том, что ему было введено рвотное средство, и что он был избит неустановленными лицами в масках, в отсутствие каких-либо дополнительных материалов, представленных заявителем, а также любой информации или документов в материалах дела, которые могли бы пролить свет на эти вопросы, Суд считает эти обвинения слишком расплывчатыми, чтобы рассматривать их как обоснованные жалобы в соответствии со статьей 3 Конвенции. Суд также отмечает, что, хотя заявитель находился под постоянным медицинским наблюдением, в том числе и со стороны гражданских врачей, он никогда не обсуждал эти жалобы ни с одним из этих врачей.
114. В целом, Суд считает, что эта жалоба является явно необоснованной в отношении всех трех затронутых в ней вопросов, и отклоняет ее в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.

3. Физические условия содержания под стражей и медицинская помощь в СИЗО

115. Суд отмечает, что эти жалобы не являются явно необоснованными по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Кроме того, Суд отмечает, что они не являются неприемлемыми по другим основаниям. Поэтому они должны быть признаны приемлемыми.

B. Существо дела

1. Физические условия содержания заявителя в СИЗО

116. В своей жалобе заявитель утверждал, что камеры, в которых он содержался, были сильно переполненными, плохо проветриваемыми и сырыми (см. пункт 39 выше).
117. Правительство утверждало, что жалоба заявителя недостаточно конкретна, и условия его содержания под стражей были адекватными (см. пункт 41 выше).
118. Заявитель не представил никаких дополнительных замечаний в ответ на замечания Правительства.
119. Суд повторяет, что в соответствии со статьей 3 Конвенции, государство должно гарантировать, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, совместимых с уважением к человеческому достоинству, и чтобы способ и метод исполнения этой меры не подвергали его страданиям или трудностям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страданий, присущий лишению свободы (см. Kudła v. Poland [GC], no. 30210/96, § 94, ECHR 2000-XI).
120. В данном деле Суд принимает довод Правительства, что заявитель не представил подробное описание условий его содержания под стражей. Действительно, он не представил никакой информации ни о камерах, в которых он содержался, ни о сроках его содержания под стражей там, ни о жизненном пространстве на одного задержанного.
121. Тем не менее, Суд считает, что основную жалобу заявителя – в отношении переполненности Киевского СИЗО – по-прежнему можно рассматривать как достаточно обоснованную в текущих обстоятельствах.
122. Согласно данным, представленным Правительством, заявитель содержался в четырнадцати различных камерах, где жилая площадь на одного заключенного колебалась от 1 до 10 кв. м. В частности, эта площадь составляла немногим более 1 кв. м в двух камерах, около 5 кв. м в пяти камерах, около 6 кв. м в трех камерах, почти 7 кв. м в одной камере, и около 10 кв. м еще в одной камере (см. пункт 40 выше). Правительство не указало продолжительность содержания заявителя в камерах с большей жилой площадью на одного заключенного. С другой стороны, представляется, что в некоторые периоды заявителю предоставлялось лишь около 1 кв. м личного пространства, что является абсолютно неприемлемым даже для здорового задержанного, не говоря уже о человеке, страдающем туберкулезом и рядом других серьезных заболеваний, как в случае заявителя.
123. Кроме того, Суд отмечает, что жалоба заявителя в отношении физических условий его содержания под стражей в Киевском СИЗО относится к периоду с июля 2009 года по июль 2012 года. Суд также отмечает, что он уже признал нарушение статьи 3 Конвенции в деле Gavula (упомянутом выше, §§ 69-75), в котором заявитель поднял аналогичную жалобу на переполненность, касающуюся его содержания под стражей в Киевском СИЗО, в частности, с июля 2009 года по август 2010 года.
124. Кроме того, Суд отмечает, что переполненность и плохая вентиляция в СИЗО в 2009 году были признаны в докладе КПП (см. пункт 91 выше).
125. Суд считает, что этого достаточно, чтобы сделать вывод, что физические условия содержания заявителя под стражей в СИЗО приравниваются к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, противоречащему требованиям статьи 3 Конвенции. Таким образом, имело место нарушение этой статьи.

2. Медицинская помощь, предоставленная заявителю в СИЗО

(a) Аргументы сторон

126. Заявитель утверждал, что ему не была предоставлена надлежащая медицинская помощь во время его содержания под стражей в СИЗО.
127. Он жаловался, в частности, что после операции 25 июля 2009 года он слишком рано был выписан из больницы, и что ему не было предоставлено послеоперационное лечение в санчасти СИЗО.
128. Заявитель также обвинил власти в рецидиве туберкулеза и его безрезультатном лечении. Он утверждал, что он не получал регулярного и надлежащего внимания в связи с этим заболеванием, и что на самом деле он не прошел сезонное (осенью и весной) профилактическое лечение, несмотря на то, что оно было официально ему рекомендовано. Заявитель утверждал, что он был освобожден с невылеченным туберкулезом.
129. Заявитель также жаловался, что ему не была предоставлена антиретровирусная терапия в связи с ВИЧ-инфекцией.
130. Наконец, он утверждал, что ему не была оказана стоматологическая помощь, и что ко времени своего освобождения он потерял несколько зубов.
131. Правительство обратило внимание Суда на тот факт, что заявитель заболел туберкулезом и ВИЧ до периода его содержания под стражей, рассматриваемого в настоящем деле. Они отметили, что любые возможные негативные события вполне могли быть естественным результатом этого состояния, учитывая его довольно долгую историю. Правительство утверждало, что, в любом случае, во время содержания заявителя под стражей в СИЗО никакого существенного ухудшения его здоровья отмечено не было.
132. Что касается непредоставления антиретровирусной терапии, Правительство утверждало, что в случае заявителя для такой терапии не было показаний. Они отметили, что лечение туберкулеза было приоритетным с медицинской точки зрения, и что состояние его иммунной системы регулярно контролировалось.
133. Правительство также утверждало, что заявителю была оказана необходимая стоматологическая помощь, а также предоставлено необходимое лечение после операции 25 июля 2009 года.

(b) Оценка Суда

134. Суд неоднократно подчеркивал, что охрана здоровья задержанных должна быть обеспечена надлежащим образом (см. Kudła, упомянутое выше, § 94). Отсутствие надлежащей медицинской помощи может составить обращение, противоречащее статье 3 Конвенции (см. İlhan v. Turkey [GC], no. 22277/93, § 87, ECHR 2000-VII, и Sarban v. Moldova, no. 3456/05, § 90, 4 October 2005).
135. Суд также постановил в своем прецедентном праве, что тот факт, что задержанный был осмотрен врачом и ему было прописано определенное лечение, не может автоматически вести к выводу, что оказанная медицинская помощь была адекватной (см. Hummatov v. Azerbaijan, nos. 9852/03 and 13413/04, § 116, 29 November 2007). Власти должны обеспечить всеобъемлющее наблюдение за состоянием здоровья задержанного и его лечением во время пребывания под стражей (см, например, Khudobin v. Russia, no. 59696/00, § 83, 26 October 2006), своевременные и правильные диагноз и лечение (см. Hummatov, упомянутое выше, § 115, и Melnik v. Ukraine, no. 72286/01, §§ 104-106, 28 March 2006), и, если этого требует медицинское состояние заключенного, регулярный и систематический контроль и всестороннюю терапию, направленную, по мере возможности, на излечение заболеваний задержанного или предотвращение их обострения, а не на устранение симптомов (см. Hummatov, упомянутое выше, §§ 109 и 114; Sarban, упомянутое выше, § 79; и Popo v. Russia, no. 26853/04, § 211, 13 July 2006). Власти должны также показать, что были созданы все необходимые условия для назначенного лечения (см. Hummatov, упомянутое выше, § 116, и Holomiov v. Moldova, no. 30649/05, § 117, 7 November 2006). В то же время Суд отмечает, что при оценке адекватности лечения следует руководствоваться проверкой на должное старание, так как обязательство государства предоставить лечение тяжело больному задержанному является обязательством действия, а не обязательством результата (см. Goginashvili v. Georgia, no. 47729/08, § 71, 4 October 2011).
136. В целом, Суд позволяет себе достаточную степень гибкости при определении уровня необходимой медицинской помощи, и принимает решения на индивидуальной основе в каждом конкретном деле. Этот стандарт должен быть «совместимым с человеческим достоинством» задержанного, но также необходимо принимать во внимание «практические требования тюремного заключения» (см. Aleksanyan v. Russia, no. 46468/06, § 140, 22 December 2008).
137. Обращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, прежде всего, что жалоба заявителя ограничивается периодом его содержания под стражей в СИЗО. Что касается медицинской помощи в Жовтневской колонии, в которую заявитель был переведен 5 июля 2012 года и из которой он был освобожден 26 октября 2012 по состоянию здоровья, Суд отмечает, что заявитель не представил никаких аргументов по этому поводу, кроме общего утверждения, что его лечение было безрезультатным (пункт 89).
138. Не вызывает сомнений, что заявитель имел ряд серьезных заболеваний, таких как ВИЧ, а также туберкулез и вирусный гепатит, и что он сообщил властям об этих заболеваниях в самом начале своего содержания под стражей (пункт 51 выше). Соответственно, его состояние требовало особого медицинского внимания.
139. Что касается непредоставления заявителю антиретровирусной терапии, Суд считает, что национальные власти приняли достаточные меры для установления серьезности его иммунодефицита посредством проведения регулярных анализов на клетки CD4 (см. пункты 60, 67, 68 и 85 выше). Принимая во внимание результаты вышеупомянутых анализов на CD4, медики не сочли нужным прибегать к антиретровирусной терапии в случае заявителя. Учитывая, что их подход оказался созвучным с рекомендациями ВОЗ (см. ссылку в пункте 93 выше), Суд не имеет никаких оснований сомневаться в их выводах (сравните с E.A. v. Russia, no. 44187/04, § 63, 23 May 2013).
140. Суд также не усматривает каких-либо серьезных недостатков в связи с лечением заявителя после операции 25 июля 2009 года или оказанной ему стоматологической помощи.
141. Этот вывод, однако, не распространяется на лечение заявителя в связи с туберкулезной инфекцией.
142. Суд отмечал неадекватность медицинской помощи и защиты от туберкулеза в украинских учреждениях содержания под стражей в ряде дел против Украины (см., например, Yakovenko v. Ukraine, no. 15825/06, §§ 97-102, 25 October 2007; Pokhlebin v. Ukraine, no. 35581/06, §§ 63-68, 20 May 2010; и Kondratyev v. Ukraine, no. 5203/09, § 72, 15 December 2011). В деле Kondratyev (упомянутом выше, § 72), Суд, кроме того, заявил, что, хотя в последнее время сообщалось о ряде усовершенствований, касающихся лечения туберкулеза в украинских исправительных учреждениях, Суд вынужден отметить ряд проблем, связанных с множественной лекарственной устойчивостью туберкулеза в местах лишения свободы, и тот факт, что Украина все еще занимает одно из первых мест в Европе по уровню заболеваемости туберкулезом.
143. В настоящем деле Суд принимает во внимание, что заявитель заразился туберкулезом до начала рассматриваемого периода его содержания под стражей. Суд, однако, отмечает, что заявитель перенес рецидив болезни, находясь в заключении. Как Суд отмечал ранее в своем прецедентном праве, отсутствие или неадекватность лечения туберкулеза, особенно когда инфицирование или рецидив произошли во время содержания под стражей, безусловно, вызывает озабоченность. Таким образом, Суд обязан оценить качество медицинских услуг, предоставленных заявителю в конкретном случае (см. Pakhomov v. Russia, no. 44917/08, § 65, 30 September 2010).
144. Что касается прогрессирования заболевания заявителя, Суд не убежден, что диагнозы были поставлены правильно и своевременно. В этой связи Суд отмечает, что изначально у заявителя был очаговый туберкулез только правого легкого. Затем врачи признали его выздоровление. Позднее оказалось, что его левое легкое также затронуто. Потом диагноз опять касался только изменений после туберкулеза в правом легком. Затем заявитель был признан здоровым. Тем не менее, всего через несколько месяцев ему был поставлен диагноз инфильтративный туберкулез левого легкого. Наконец, у него был диагностирован рецидив туберкулеза обоих легких (см., в частности, пункты 56, 62, 65, 69, 71, 72 и 78 выше).
145. Суд также отмечает, что, хотя фтизиатры неоднократно осматривали заявителя и назначали ему лечение, нет никаких доказательств, что лечение ему действительно предоставлялось. Нет никаких доказательств того, что заявителю была обеспечена специальная диета, необходимая для его здоровья (сравните с Vasyukov v. Russia, no. 2974/05, §§ 70-71, 5 April 2011). Представляется также, что как минимум четыре рекомендации рентгенолога о том, что заявитель нуждается в консультации фтизиатра, остались без внимания (см. пункты 57, 61, 64 и 65 выше).
146. Далее Суд отмечает, что, согласно информации, содержащейся в материалах дела, тест на восприимчивость к лекарствам был рекомендован заявителю только 6 января 2012 года и был сделан 5 июля 2012 года, в то время как заявитель содержался под стражей с июля 2009 года, и рецидив его туберкулеза был выявлен уже в октябре 2009 года (см. пункты 55, 77 и 82 выше). Тест показал устойчивость туберкулеза заявителя к двум препаратам, которые входили в схему его лечения (если, конечно, он вообще лечился). Если бы этот тест был проведен на начальном этапе диагностического процесса в соответствии с рекомендациями ВОЗ (см. пункт 92 выше), это помогло бы выбрать подходящую схему лечения, которая могла быть эффективной в конкретном случае заявителя (см. и сравните с Pakhomov, упомянутым выше, § 67, и Reshetnyak v. Russia, no. 56027/10, § 86, 8 January 2013).
147. Суд также отмечает, что, хотя украинские власти признали, что содержащаяся в медицинской карте заявителя информация о полученном лечении от пневмонии, вызванной туберкулезом, является неточной, они не смогли представить никаких фактических данных относительно того, что лечение было действительно предоставлено (см. пункт 66 выше).
148. В деле Logvinenko v. Ukraine (упомянутом выше, § 74) Суд отметил, что, согласно соответствующим внутренним положениям в Украине, при лечении туберкулеза особое значение придается специальной гигиене и физическим упражнениям. Так же, как и в настоящем деле (см. там же), нет никаких оснований предполагать, что для заявителя был разработан какой-либо комплекс гигиенических мер или физических упражнений. Упомянутый выше вывод Суда о том, что заявитель провел три года в СИЗО, в переполненных камерах с плохими гигиеническими условиями (пункты 123-125 выше), четко указывает на обратное.
149. В свете всего сказанного, Суд считает, что заявителю не была предоставлена надлежащая медицинская помощь по поводу туберкулеза во время его содержания под стражей в СИЗО.
150. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в этом отношении.

II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ

151. Заявитель жаловался, в соответствии со статьей 5 Конвенции, на неправомерность его ареста и продолжительность его досудебного содержания под стражей, а также на отсутствие надлежащего судебного рассмотрения. Он сослался на статью 5 §§ 1, 3 и 4 Конвенции, которая, в частности, гласит:
Статья 5
«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
…
(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;
…
3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом «с» пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство …
4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным».

A. Приемлемость

1. Правомерность ареста заявителя (статья 5 § 1)

152. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

2. Продолжительность досудебного содержания под стражей и судебное рассмотрение его правомерности (статья 5 §§ 3 и 4)

153. Суд отмечает, что заявитель находился в предварительном заключении по смыслу статьи 5 § 1 (с) Конвенции с 3 июля 2009 года по 6 марта 2012 года (см. пункты 12 и 24 выше).
154. Суд учитывает, однако, что параллельно против заявителя велось уголовное производство, в результате которого, 21 октября 2009 года, он был признан виновным и приговорен к четырем годам лишения свободы (см. пункты 6-9 выше). Учитывая, что его предварительное заключение в рамках вышеупомянутого производства длилось меньше года (см. пункт 7 выше), ему оставалось отбыть около трех лет лишения свободы, считая с даты приговора. Соответственно, он должен был быть освобожден в октябре 2012 года.
155. С учетом того, что заявитель не представил никаких аргументов, Суд считает установленным, что приговор от 21 октября 2009 года стал окончательным и подлежал исполнению.
156. Следовательно, содержание заявителя под стражей после этой даты было основано на подпункте (a) статьи 5 § 1 (в рамках вышеупомянутого производства) и подпункте (с) этого положения (в рамках уголовного дела, открытого 3 июля 2009 года). Учитывая, что заявитель не подал жалобу по поводу его содержания под стражей в результате решения суда от 21 октября 2009 года, Суд считает, что оно отвечало требованиям статьи 5 § 1 (а) Конвенции.
157. Как Суд постановил в делах Borisenko v. Ukraine (no. 25725/02, § 44, 12 January 2012) и Ustyantsev v. Ukraine (no. 3299/05, § 82, 12 January 2012), статья 5 § 3 Конвенции не применяется к ситуациям, составляющим «законное заключение под стражу после осуждения компетентным судом» по смыслу статьи 5 § 1 (а) Конвенции. Суд не считает необходимым требовать, чтобы власти обосновали содержание заявителя под стражей в соответствии со статьей 5 §§ 1 (с) и 3 Конвенции, когда такое содержание под стражей было оправдано в соответствии со статьей 5 § 1 (а). Суд также постановил, что любой запрос об освобождении в таких случаях ограничивается чисто гипотетическим вопросом о том, может ли человек быть освобожден, если он уже не находится в местах лишения свободы. Поэтому, даже если дальнейшее содержание под стражей заявителя по смыслу статьи 5 § 1 (с) перестает быть обоснованным, это не означает, что содержание под стражей в соответствии со статьей 5 § 1 (a) автоматически перестает быть законным и обоснованным.
158. Соответственно, период, который следует принимать во внимание в данном деле в соответствии со статьей 5 § 3, длился с 3 июля по 29 октября 2009 года, и не может считаться чрезмерно длительным.
159. В свете вышеизложенных соображений, Суд также считает, что статья 5 § 4 Конвенции была неприменима к ситуации заявителя после его «законного заключения под стражу после осуждения компетентным судом» в рамках другого производства, поскольку здесь для него не существовало никакой перспективы освобождения.
160. Жалоба заявителя на отсутствие надлежащего судебного рассмотрения правомерности его досудебного содержания под стражей в рамках уголовного дела, возбужденного против него 4 июля 2009 года, перестала иметь значение, когда он был осужден в параллельном производстве 29 октября 2009 года. Что касается более раннего периода его содержания под стражей, Суд не усматривает каких-либо серьезных недостатков в судебном рассмотрении его законности.
161. Поэтому Суд отклоняет жалобы заявителя в соответствии со статьей 5 §§ 3 и 4 как явно необоснованные по смыслу статьи 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции

B. Существо дела

162. Заявитель утверждал, что он был арестован 3 июля 2009 года незаконным и произвольным образом.
163. Правительство заявило, что заявитель на самом деле был арестован 4 июля 2009 года с целью доставки его к судье по подозрению в совершении преступления.
164. Суд повторяет, что перечень исключений, касающихся права на свободу, гарантированного статьей 5 § 1, является исчерпывающим, и только узкое толкование этих исключений соответствует цели данного положения, а именно обеспечению того, чтобы никто не был произвольно лишен свободы (см., в частности, Giulia Manzoni v. Italy, 1 July 1997, § 25, Reports of Judgments and Decisions 1997 IV; и Austin and Others v. the United Kingdom [GC], nos. 39692/09, 40713/09 and 41008/09, § 60, ECHR 2012).
165. В этой связи, Суд отмечает, что отсутствие записи о заключении под стражу должно само по себе считаться серьезным нарушением, так как Суд уверен, что неоформленное содержание под стражей лица является полным отрицанием принципиально важных гарантий, содержащихся в статье 5 Конвенции, и свидетельствует о серьезном нарушении этого положения. Отсутствие регистрации таких деталей, как дата, время и место задержания, имя задержанного, причины задержания и имя лица, осуществившего задержание, должно рассматриваться как несовместимое с требованием законности и самой целью статьи 5 Конвенции (см. Fedotov v. Russia, no. 5140/02, § 78, 25 October 2005).
166. В настоящем деле из имеющихся данных следует, что заявитель был арестован вскоре после 19 часов 3 июля 2009 года (см. пункт 12 выше). Затем, поздно вечером, он был допрошен милицией (см. пункт 13 выше). Тем не менее, его арест был зарегистрирован только в 14 часов 4 июля 2009 года после возбуждения против него уголовного дела (см. пункты 14 и 15 выше).
167. Таким образом, Суд приходит к выводу, что заявитель был арестован 3 июля 2009 года в отсутствие какого-либо решения в этом отношении, и содержался под стражей без должного оформления до следующего дня (сравните с Gavula, упомянутым выше, §§ 79-90).
168. Следовательно, Суд считает, что была нарушена статья 5 § 1 Конвенции.

III. ДРУГИЕ ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

169. Заявитель также жаловался, в соответствии со статьей 6 Конвенции, что уголовное дело против него, возбужденное 4 июля 2009 года, было сфабриковано, и что он не имел доступа к адвокату на начальных этапах расследования.
170. В отсутствие какой-либо информации о дальнейшем ходе обжалуемого разбирательства после осуждения заявителя судом первой инстанции 6 марта 2012 года (пункты 24 и 25 выше), Суд отклоняет эту жалобу по причине неисчерпания внутренних средств правовой защиты, согласно статье 35 §§ 1 и 4 Конвенции.

IV. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

171. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд решает, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

172. Адвокат заявителя, хотя она и получила от Суда письмо, в котором ей предлагалось представить любые требования о компенсации от имени заявителя, и в котором содержались подробные объяснения по поводу формулировки таких требований, не представила никаких требований. Поэтому Суд не присуждает никакой суммы в этом отношении.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Объявляет жалобы заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции по поводу физических условий его содержания под стражей и неоказания ему надлежащей медицинской помощи в Киевском СИЗО, а также его жалобы в соответствии со статьей 5 § 1 по поводу его ареста 3 июля 2009 года и содержания под стражей до 4 июля 2009 года, приемлемыми, а оставшуюся часть жалобы неприемлемой;

2. Постановляет, что была нарушена статья 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в Киевском СИЗО

3. Постановляет, что была нарушена статья 3 Конвенции в связи с неоказанием заявителю надлежащей медицинской помощи в Киевском СИЗО;

4. Постановляет, что статья 5 § 1 Конвенции не была нарушена в связи с арестом заявителя 3 июля 2009 года и его содержанием под стражей до 4 июля 2009 года.

Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 11 декабря 2014 года в соответствии с Правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда

Клаудиа Вестердийк                                                                                                          Марк Виллиджер
Секретарь                                                                                                                             Председатель