Момуссо и Уошингтон против Франции

Момуссо и Уошингтон против Франции.pdf

Момуссо и Уошингтон против Франции 
[Maumousseau and Washington v. France] (N 39388/05)

Постановление от 6 декабря 2007 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительницами по делу выступают Софи Момуссо, гражданка Франции, проживающая в этой стране, и ее дочь Шарлотта Уошингтон, гражданка Франции и США, которая проживает со своим отцом в США. Жалоба касается возвращения четырехлетней Шарлотты в США по предписанию французских судов, принятому на основе Гаагской конвенции и решения американского суда, установившего опеку отца над девочкой. Ребенок, чье постоянное место жительства находилось в США, был привезен своей матерью во Францию в марте 2003 г. на время отпуска. Затем последняя решила не возвращаться в США, оставив дочь у себя.
В мае 2000 г. г-жа Момуссо вышла замуж за Дейвида Уошингтона, гражданина США. В августе 2000 г. у них родилась дочь Шарлотта. Позднее в их браке наступил сложный период. В марте 2003 г. г-жа Момуссо с согласия мужа увезла Шарлотту на время отпуска во Францию к своим родителям. В конечном счете она отказалась возвращаться с дочерью в США вопреки неоднократным требованиям мужа. В сентябре 2003 г. американский суд передал временную опеку над Шарлоттой ее отцу, с которым она должна была постоянно проживать, и обязал г-жу Момуссо немедленно вернуть ребенка. Отец Шарлотты затем обратился в центральную инспекцию США, которая на основании Гаагской конвенции “О гражданско-правовых аспектах международного похищения детей” 1980 года потребовала от французской центральной инспекции обеспечить возвращение Шарлотты в США.
Поскольку г-жа Момуссо отказалась вернуть ребенка отцу, французская прокуратура начала разбирательство против нее. Французский суд, рассматривавший дело в первой инстанции, признал неприемлемым возвращение Шарлотты в США в связи с наличием серьезной угрозы “создания для нее нетерпимой обстановки” в значении Гаагской конвенции 1980 года. Тем временем американский суд назначил отца единоличным опекуном ребенка, приказ возвратить которого был принят им ранее. В ходе апелляционного производства в мае 2004 г. французский суд предписал немедленное возвращение Шарлотты на постоянное проживание в США, поскольку не было доказано, что ей угрожала серьезная физическая или психологическая опасность и помещение в нетерпимую обстановку. Кассационный суд в июне 2005 г., изменив свою сложившуюся практику, оставил в силе это решение.
В июле 2004 г. г-же Момуссо было сообщено, что воспрепятствование возвращению дочери будет представлять собой преступление, но она продолжала отказываться исполнить решение о возвращении Шарлотты в США. В конце сентября 2004 г. прокурор в сопровождении четырех полицейских посетил детский сад, где находилась Шарлотта, в целях исполнения решения о ее возвращении. Г-жа Момуссо, ее родители, персонал сада и несколько местных жителей оказали физическое сопротивление полиции, образовав защитный барьер вокруг ребенка. Столкнувшись с сопротивлением, в ходе которого стороны нанесли друг другу удары и оскорбления, прокурор временно приостановил исполнение решения.
По обращению г-жи Момуссо суд по делам несовершеннолетних поместил девочку под опеку, предоставив обоим родителям право доступа к ней, затем апелляционный суд предписал возвращение Шарлоты отцу в соответствии с решениями американских судов и постановлением, принятым в мае 2004 г. на основе Гаагской конвенции. На следующий день, 4 декабря 2004 г., Шарлотта выехала с французской территории в США.
В феврале 2006 г. американский суд удовлетворил ходатайство отца Шарлотты об ограничении права доступа г-жи Момуссо к ребенку, которое она могла осуществлять только под наблюдением, после передачи своего паспорта и внесения залога в размере 25 000 долларов США. В апреле 2007 г. французский суд расторг брак родителей Шарлотты и постановил, что она должна проживать с матерью, предоставив отцу право доступа к ребенку.
В своей жалобе г-жа Момуссо утверждает, что возвращение ее дочери в США противоречило интересам ребенка и создало для нее нетерпимую обстановку с учетом ее возраста. Кроме того, по ее мнению, вторжение полиции в детский сад, где находилась Шарлотта, будет иметь серьезные психологические последствия для ее дочери. Наконец, она жалуется на нарушение права на доступ к суду, наделенному полномочиями в полном объеме, поскольку кассационный и апелляционный суды допускали, что судья, рассмотревший заявление о возврате ребенка на основании Гаагской конвенции, не был обязан оценивать ситуацию во всей полноте, чтобы определить, соответствовало ли возвращение “наивысшим интересам” ребенка. В частности, она ссылается на статью 8 и пункт 1 статьи 6 Конвенции.

Вопросы права

По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции, что касается обоснованности решения о возврате Шарлотты в США. Основной вопрос, который стоит перед Европейским Судом, заключается в том, обеспечили ли французские суды, предписывая возвращение Шарлотты в США, справедливое равновесие интересов, конкурирующих в деле, включая интересы ребенка, каждого из родителей и общества.
Европейский Суд не может согласиться с доводами матери ребенка, которая утверждает, что суд, который рассматривал требование о возвращении ребенка на основании Гаагской конвенции, не полностью исследовал обстоятельства дела и, следовательно, не действовал в “наивысших интересах” ребенка.
Европейский Суд не считает, что толкование национальными судами пункта “b” статьи 13 Гаагской конвенции не могло соответствовать представлению о “наивысших интересах ребенка”, отраженному в Нью-Йоркской конвенции “О правах ребенка”. С этой точки зрения он признает желательным неизменное и последовательное толкование концепции “наивысших интересов”, независимо от задействованных международных соглашений.
Французские суды учли “наивысший интерес” Шарлотты, которым была признана ее немедленная реинтеграция в среду, которая была для нее привычной. Они тщательно исследовали семейную ситуацию в целом, изучили ряд различных факторов, провели сбалансированную и обоснованную оценку соответствующих интересов всех лиц и постоянно стремились определить наилучшее решение для ребенка.
Более того, отсутствуют причины, чтобы заключить, что процесс принятия решений во французских судах, предписавших возвращение Шарлотты в США, был несправедливым или не позволил заявительницам эффективно отстаивать свои права. С точки зрения Европейского Суда, отказ национальных судов заслушать ребенка в возрасте четырех лет в данном деле не составляет нарушения статьи 8 Конвенции.
По поводу соблюдения требований статьи 8 Конвенции, что касается условий исполнения решения о возвращении ребенка (вторжение полиции в детский сад). После принятия решения о возвращении ребенка место нахождения Шарлотты не было известно, поскольку мать спрятала ее, чтобы избежать исполнения решения. Это показывает полное отсутствие сотрудничества с французскими властями со стороны г-жи Момуссо. Вторжение полиции в детский сад, где находилась Шарлотта, таким образом, было результатом продолжающегося отказа ее матери добровольно передать ребенка отцу вопреки приказу суда, вступившему в силу более шести месяцев назад. Хотя вмешательство полиции является не самым подходящим решением в подобной ситуации и могло иметь травмирующие последствия, оно осуществлялось под руководством и в присутствии прокурора, профессионального должностного лица правоохранительной сферы, наделенного значительными полномочиями в части принятия решений, под чьим началом находились сопровождавшие его полицейские. При этом, столкнувшись с сопротивлением людей, которые встали на сторону заявительниц в конфликте, власти не стали продолжать попытки забрать ребенка.

Постановление

По делу требования статьи 8 Конвенции нарушены не были (вынесено пятью голосами “за” и двумя – “против”).
По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Французские власти были обязаны обеспечить содействие в возвращении Шарлотты в США, учитывая предмет и цели Гаагской конвенции, если отсутствовали объективные причины считать, что ребенок и, возможно, его мать могли стать там жертвами “явного отказа в правосудии”. Риск невозможности въехать на территорию США для представления своих интересов по делу, на который ссылается г-жа Момуссо, носил предположительный характер. Она могла обратиться в компетентный американский суд, как ей было специально предложено, и американский суд, который предоставил отцу единоличную опеку над ребенком и предписал его возвращение, оставил возможность изменить решение по требованию любой из сторон. Таким образом, в момент принятия решения о возвращении ребенка, его исполнения или отклонения Кассационным судом жалобы французские суды не имели оснований предположить, что ребенок или его мать могли быть жертвами “явного отказа в правосудии”. Что касается ситуации после возвращения ребенка, то французская центральная инспекция в значении Гаагской конвенции проявляла неизменную готовность обращаться к ситуации заявительниц в соответствии со своими обязательствами по данной конвенции.
Французская центральная инспекция предприняла попытку выступить посредником в урегулировании ситуации с отцом ребенка, которая оказалась безуспешной, при этом она продолжала переговоры со своими американскими коллегами в интересах г-жи Момуссо.

Постановление

По делу требования пункта 1 статьи 6 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).