Тарасов против Украины

© Перевод ВАОО “Украинский Хельсинский союз по правам человека”

Дело поддерживалось Центром стратегической защиты Харьковской правозащитной группы

Официальное цитирование – Tarasov v. Ukraine, no. 17416/03, § …, 31 October 2013

Официальный текст (анг)

 ПЯТАЯ СЕКЦИЯ

ТАРАСОВ ПРОТИВ УКРАИНЫ

(Заявление № 17416/03)

РЕШЕНИЕ

СТРАСБУРГ

31 октября 2013

ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ

31/01/2014

Решение станет окончательным при обстоятельствах, изложенных в статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.

По делу Тарасова против Украины,
Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), на заседании Палаты в составе:
Mark Villiger, председателя ,
Ann Power-Forde,
Ganna Yudkivska,
André Potocki,
Paul Lemmens,
Helena Jäderblom,
Aleš Pejchal, судей
и г-жи Claudia Westerdiek, секретаря секции,
рассмотрев дело в закрытом заседании 8 октября 2013 года,
провозглашает следующее решение, принятое в тот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело основано на заявлении (№ 34725/08) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенции) гражданином Украины, г-ном Алексеем Геннадиевичем Тарасовым (далее – заявитель), 26 февраля 2003 года.
2. Заявителя, которому была предоставлена оплата правовой помощи, представлял г-н А.П. Бущенко, адвокат, практикующий в Харькове. Правительство Украины (далее – Правительство) представлял уполномоченный Министерства юстиции Украины г-н Н. Кульчицкий.
3. Заявитель утверждал, в частности, что он подвергся жестокому обращению со стороны милиции, а также, что его право на подготовку к защите было нарушено.
4. 31 августа 2009 Председатель Пятой секции постановил уведомить о жалобе Правительство.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

5. Заявитель родился в 1965 году и проживает в городе Макеевка, Украина.

A. Уголовное производство в отношении заявителя

6. 13 января 2000 года заявитель был задержан сотрудниками Макеевского отделения милиции и доставлен в отделение, где содержался под стражей до 25 января 2000 года. По словам заявителя, в течение вышеуказанного срока он не имел доступа к адвокату и был вынужден признаться в совершении различных преступлений. Заявитель утверждал, что во время допроса он неоднократно подвергался побоям со стороны сотрудников милиции, которые, также, душили его и применяли электрошок к его гениталиям. По утверждению Правительства, заявителю были зачитаны его права, в частности, процессуальное право на юридическое представительство, а также право на отказ от самообвинения, после чего он подписал отказ от юридического представительства. Он был допрошен по поводу кражи автомобиля и признал вину. Также он признался в соучастии в ограблении.
7. 14 января 2000 года заявитель был доставлен в больницу на машине скорой помощи, и медицинское заключение (датировано 14 января 2000 года) подтвердило наличие травм брюшной полости и ушибов в поясничной области, полученных в ходе предполагаемого избиения сотрудниками милиции (см. пункт 37 ниже).
8. 15 января 2000 года следователь возбудил уголовное дело в отношении заявителя за кражу из гаража, кражу цветных металлов и попытку ограбления.
9. 16 января 2000 года заявителю было предъявлено обвинение в краже автомобиля. По утверждению Правительства, заявителю были зачитаны его права, в частности, процессуальное право на юридическое представительство, а также право на отказ от самообвинения, после чего он подписал отказ от юридического представительства. Заявитель был допрошен по поводу кражи автомобиля и отрицал свою вину. Он пояснил, что, фактически, автомобиль украл другой человек и заявил, что ранее признал вину под давлением со стороны сотрудников милиции.
10. В тот же день заявитель участвовал в воспроизведении обстоятельств и обстановки событий на месте преступления. Эксперт и двое понятых также принимали участие в следственном действии.
11. Правительство утверждало, что 17 января 2000 года заявителю повторно зачитали право на юридическое представительство, а также право на отказ от самообвинения, после чего он подписал отказ от юридического представительства. Впоследствии заявитель был допрошен и признался в краже из гаража, краже цветных металлов и ограблении. Он снова принял участие в воспроизведении обстоятельств и обстановки событий в присутствии двух понятых.
12. 18 января 2000 года заявитель был дополнительно обвинен в краже из гаража, краже цветных металлов и грабеже.
13. 19 января 2000 года, в версии Правительства заявителю повторно разъяснили право на юридическое представительство, а также право на отказ от самообвинения. Заявитель отказался от своего права на юридическое представительство. Затем заявитель был допрошен и признал себя виновным по обвинениям, предъявленным от 18 января 2000 года. Он также принял участие в воспроизведении обстоятельств и обстановки событий в присутствии двух понятых. В тот же день в отношении заявителя было возбуждено еще одно уголовное дело за кражу имущества.
14. 25 января 2000 года заявитель был переведен в СИЗО (см. пункт 38 ниже).
15. 29 февраля 2000 года следователь провел очную ставку между заявителем и его соучастником, Д. Заявитель отрицал свою вину, в то время как Д. утверждал, что заявитель являлся инициатором всех преступлений. Заявитель отказался подписать протокол этого следственного действия. После предъявления обвинений по всем пунктам заявитель отказался от дачи показаний.
16. 2 марта 2000 года заявитель ходатайствовал допустить к его защите адвоката М. Он был допрошен в присутствии адвоката и отрицал свою вину. В частности, заявитель утверждал, что кражи были совершены его знакомыми, о чем он ничего не знал и, хотя он приобрел некоторые товары у своих знакомых, он не знал, что товары были краденными. Что касается грабежа, заявитель отрицал свою причастность к нему и утверждал, что оказался во дворе жертвы случайно. Затем заявитель изучил материалы дела с участием своего адвоката, М.
17. 13 марта 2000 года матерью заявителя был нанят адвокат И. для представления заявителя в суде.
18. Судебный процесс по делу заявителя начался 17 марта 2000 года. Во время слушаний заявитель утверждал, что его признание было добыто под давлением, в частности, что он подвергся избиению и жестокому обращению со стороны сотрудников милиции, которые заставили его признаться. Он ходатайствовал о допросе свидетелей, которые могли бы подтвердить его заявление о жестоком обращении. В частности, 2 июня 2000 года заявитель ходатайствовал о допросе свидетелей, г-жи У.Г. и г-жи У.А., которые якобы слышали крики заявителя, когда его подвергали жестокому обращению в отделении. Ходатайство было удовлетворено, и состоялся допрос вышеупомянутых свидетелей, которые подтвердили, что слышали крики заявителя и видели его после побоев. Кроме того, 8 июня 2000 года заявитель ходатайствовал, чтобы суд вызвал и опросил врача, который работал в скорой помощи, когда заявитель был доставлен в больницу 14 января 2000 года («врач скорой помощи», см. пункт 37 ниже). Ходатайство было отклонено. Суд назначил судебно-медицинскую экспертизу заявителя на том основании, что такая экспертиза не проводилась в ходе досудебного расследования.
19. В августе 2010 заявитель не был доставлен в суд, так как страдал от почечной колики. Судья поручил начальнику медицинской части СИЗО, в котором находился заявитель, осмотреть его и сообщить суду, в состоянии ли заявитель принимать участие в судебных слушаниях.
20. Между 10 и 26 сентября 2000 года Европейский Комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) посетил места заключения, в том числе СИЗО, в котором содержался заявитель. По словам заявителя, он встречался с экспертами ЕКПП, что было отражено в их отчете (см. пункт 54 ниже).
21. В сентябре 2000 года администрация СИЗО сообщила суду, что состояние здоровья заявителя было удовлетворительным, что он получил амбулаторное лечение и может присутствовать в суде и участвовать в судебных заседаниях.
22. Тем не менее, в октябре 2000 года начальник медицинской части СИЗО, без подробностей, уведомил суд о том, что состояние здоровья заявителя было плохим, ему рекомендовался постельный режим и, следовательно, он не мог присутствовать в суде и участвовать в заседаниях.
23. 31 октября 2001 суд первой инстанции запросил у администрации СИЗО информацию о состоянии здоровья заявителя и возможности его участвовать в судебном разбирательстве. В документах, предоставленных медицинской частью СИЗО значилось, что заявитель мог участвовать в судебных слушаньях, и рекомендовалось доставлять его в суд на носилках, и потому судья постановил администрации СИЗО обеспечить доставку заявителя в суд на носилках для завершения рассмотрения его уголовного дела.
24. По утверждению Правительства, в октябре 2001 заявитель попросил суд обеспечить его доставку в суд для возобновления судебного разбирательства.
25. 9 ноября 2001 адвокат Н. взял на себя защиту заявителя, вместо адвоката И., который умер.
26. 5 декабря 2001 судья попросил главного врача станции скорой помощи организовать транспортировку заявителя в суд на машине скорой помощи, под наблюдением врача. По утверждениям медицинской части СИЗО, заявитель был в состоянии присутствовать на заседаниях, но рекомендовалось доставить его туда на носилках. Согласно медицинским показаниям, заявитель страдал от неврологических болей в нижнем отделе позвоночника и не мог ни стоять, ни сидеть.
27. 21 декабря 2001 года заявитель был доставлен в суд на машине скорой помощи. В зал суда он был доставлен на носилках. Врач присутствовал на протяжении всего слушания. Интересы заявителя представлял адвокат Н. По словам заявителя, он чувствовал себя плохо, несколько раз терял сознание. По утверждениям Правительства, состояние здоровья заявителя было удовлетворительным. Оно заявило, в то же день суд завершил судебное следствие и начал выслушивать заключительные доводы сторон, в том числе, непосредственно заявителя. Согласно протоколу судебного заседания, заявитель принял участие в заключительных выступлениях перед судом и согласился с завершением следствия. В конце слушания заявителю предоставили последнее слово. После его отказа воспользоваться этой возможность, заявителя осмотрел врач, который подтвердил, что кровяное давление заявителя нормальное, несмотря на то, что заявитель жаловался, что чувствует себя плохо. Врач пришел к выводу, что состояние здоровья заявителя удовлетворительное и он может говорить. На повторное предложение выступить с последним словом заявитель не ответил. Правительство также отметило, что суд не допросил ни одно свидетеля на этом заседании, а также, что ни заявитель, ни его адвокат не ходатайствовали об отсрочке слушания, поскольку заявителя не может участвовать в слушании по состоянию здоровья.
28. В тот же день суд постановил обеспечить доставку заявителя в суд на машине скорой помощи 25 декабря 2001 года.
29. 25 декабря 2001 года Горняцкий районный суд г. Макеевка признал заявителя и несколько других лиц виновными в краже и грабеже. Суд постановил, что 14 мая 1999 года, заявитель, М. и еще один человек украли автомобиль г-на С. К тому же, 30 октября 1999 года заявитель и его соучастники М., Ст. и Мо. украли металлолом из гаража г-на Г.; 17 и 20 декабря 1999 года заявитель, М. и Мо. украли металлолом и другое имущество принадлежавшее г-дам Р. и Н. и, наконец 22 декабря 1999 года заявитель и Д. совершили попытку ограбления г-на и г-жи Р. Суд отмечает, что заявитель не признал свою вину. Суд посчитал, что, помимо предыдущих признаний заявителя, имелись показания подсудимых, потерпевших, некоторые из которых были очевидцами, и других свидетелей по делу, а также вещественные доказательства, в том числе часть украденного имущества, найденного в доме матери заявителя и его сожительницы, которые являлись достаточными доказательствами для признания заявителя виновным. Суд также отклонил жалобу заявителя о жестоком обращении, ссылаясь на материалы следствия и медицинские заключения и отметил, что показания г-жи У.Г. и г-жи У.А. о том, что они слышали крики заявителя в отделении милиции, не будут приняты во внимание, так как показания не были подкреплены другими материалами дела и, с учетом характера их отношений с заявителем (сожительница заявителя и ее мать). Заявитель был приговорен к пяти годам лишения свободы.
30. 27 декабря 2001 года заявителю выдали копию решения суда.
31. 2 и 7 января 2002 года заявитель подал апелляцию на решение от 25 декабря 2001 года.
32. 23 января 2002 года суд первой инстанции оставил апелляционные жалобы заявителя без движения из-за несоблюдения процессуальных формальностей. Он отметил, в частности, что в своих жалобах заявитель не указал решение, которое он обжалует, а также не определил и не обосновал свои утверждения о незаконности решения. Заявителю дали семь дней, чтобы привести его жалобы в соответствие с процессуальными требованиями.
33. 7 февраля 2002 года заявитель подал очередную апелляцию, которая также была оставлена без движения судом первой инстанции 22 февраля 2002 года на том основании, что новая формулировка апелляции являлась лишь дополнением исходной апелляции, а не исправленной ее версией. Учитывая плохое состояние здоровья заявителя, суд продлил ему срока, в течение которого он мог представить на повторное рассмотрение свои жалобы в соответствии с формальными требованиями. Заявитель подавал еще пять дополнительных версий апелляции, но безуспешно.
34. 13 мая 2002 года заявитель подал кассационную жалобу в Верховный Суд. В своем обращении он жаловался на то, что подвергался пыткам, на отсутствие доступа к адвокату и подделку следователями документов в материалах дела. Он также жаловался, что его сокамерники, которые были свидетелями жестокого с ним обращения, не были допрошены, что решение было вынесено в его отсутствие, поскольку его адвокат убедил его отказаться присутствия на последнем заседании по его делу. По той же причине он был лишен возможности привести аргументы в суде и выступить с заключительными доводами.
35. 29 октября 2002 коллегия из трех судей Верховного Суда рассмотрела кассационную жалобу заявителя и пришла к выводу, что решение суда первой инстанции было обоснованным. Коллегия также постановила, что не было никаких процессуальных нарушений, и утверждения заявителя о жестоком обращении были должным образом проверены и отклонены как необоснованные.

B. Заявленное жестокое обращение и соответствующее расследование

36. По словам заявителя, с 13 по 25 января 2000 года он находился в изоляторе временного содержания, где был неоднократно жестоко избит сотрудниками милиции, которые вынудили его сознаться в краже и грабеже. Во время его задержания, сотрудники милиции применили слезоточивый газ. Потом его, связанного, пинали, били кулаками и палкой. Он был доставлен в отделение милиции, где сотрудники милиции надели на него пластиковый пакет и затем противогаз, вызывая удушье. Его постоянно избивали. После сотрудники милиции прикрепили электрические провода к его пенису и правой руке и пытали его электрическим током.
37. 14 января 2000 года заявителю была вызвана скорая помощь, так как он был слаб и страдал от болей в поясничной области, а также, нижней части грудной клетки. Врач скорой помощи осмотрел заявителя, который пояснил, что он упал с лестницы 13 января и был арестован сотрудниками милиции позже в тот же день. Заявитель был доставлен в больницу для более детального обследования. В медицинском отчете того же дня врачи указали травму брюшной полости и ушиб поясничной области.
38. 25 января 2000 года заявитель был переведен в СИЗО. По его словам, дежурный врач увидел его травмы, но не записал их после того, как с ним поговорил сотрудник милиции. Записаны были лишь некоторые из его травм, но сотрудники милиции предупредили заявителя, о том, что он должен сказать врачу, что эти травмы он нанес себе сам. Заявитель утверждал, что ему не давали возможности остаться наедине с врачом, который его осматривал.
39. 14 марта 2000 года заявитель написал письмо в правозащитную НПО с жалобами на жестокое обращение со стороны милиции.
40. 25 мая 2000 года Макеевская городская прокуратура допросила врачей и сотрудников милиции и отказала в возбуждении уголовного дела о предполагаемом жестоком обращении, учитывая, что нельзя было установить вне разумного сомнения жестокое обращение сотрудников милиции к заявителю. В отказе также указывалось, что, по данным милиции, заявитель притворялся больным, так как планировал сбежать и поэтому хотел быть доставлен в больницу, чтобы облегчить себе побег. По словам врача скорой помощи, который осмотрел заявителя 14 января 2000 года, заявитель жаловался на боли в разных частях тела и объяснил врачу, что упал 13 января 2000 года до его задержания сотрудниками милиции. Врач записал травму брюшной полости и многочисленные ушибы, в основном в области поясницы. После, он порекомендовал заявителю проконсультироваться у хирурга и уролога.
41. 8 июня 2000 года суд первой инстанции назначил судебно-медицинскую экспертизу заявителя с целью изучения его утверждений о жестоком обращении. Экспертиза была проведена в период с 12 июля по 2 августа 2000 года. Согласно выводам экспертизы, никаких травм на лице и волосистой части головы обнаружено не было. На передней части шеи была розовато-фиолетовая отметина размером 2 х 1 см (по словам заявителя это было родимое пятно). На правом запястье была светло-коричневая отметина размером 1×0.5 см. На передних частях обоих предплечий были шрамы, 4 слева и 9 справа, размером от 3×0.2 см до 8×0.2 см. Заявитель жаловался на болезненность с обеих сторон поясничной области и в копчике. При обследовании этой части была выявлена бледно-коричневая кожа площадью 15×10 см. При дальнейшей экспертизе было обнаружено несколько шрамов: круглый шрам диаметром 2,3 см на задней части правого бедра, несколько шрамов размером 2.2×0.2 см на левой ягодице и шрам размерами 1×0.6 см на правом колене. На расстоянии от 1 до 1,5 см от головки члена была обнаружена пунктирная линия беловатой кожи размерами 0.1×2 см. Никаких других повреждений или следов обнаружено не было. Эксперт пришел к выводу, что коричневые следы на запястьях заявителя, в поясничной области и копчике могут быть признаками заживших синяков от травм, которые могли быть нанесены 13 января 2000 года при обстоятельствах, описанных заявителем. Что касается шрамов, эксперт сделал вывод, что им было несколько лет, но точное время их образования не может быть установлено.
42. 2 августа 2000 года Донецкая областная прокуратура отменила решение от 25 мая 2000 года и назначила дальнейшее расследование, отметив, что рассмотрение жалобы заявителя было неполным.
43. В августе 2000 года прокурор допросил сотрудников милиции, врачей, сокамерников заявителя и ряд других лиц. В частности, был дополнительно допрошен врач скорой помощи, который видел заявителя 14 января 2000 года. Некоторые из сокамерников заявителя подтвердили, что заявитель рассказал им о том, что подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции, но не сообщал подробностей; другие свидетельствовали, что заявитель не говорил о том, что был избит.
44. 7 сентября 2000 года Макеевская прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела за отсутствием доказательств преступления. В отказе отмечалось, что не было никаких доказательств того, что заявитель подвергся жестокому обращению, а также, что доказательства сокамерников заявителя о жестоком обращении с заявителем были противоречивыми и не могли служить достаточным основанием для заключения о том, что заявитель подвергался жестокому обращению.
45. В ноябре 2000 года по просьбе адвоката заявителя, суд назначил судебно-медицинскую экспертизу заявителя. С 22 ноября 2000 до 18 мая 2001 года заявитель проходил серию медицинских обследований. Эксперты отметили, что заявитель имел многочисленные шрамы, некоторым из которых было более десяти лет. Эксперты также отметили коричневые пятна на правом запястье и половом члене, которые, как заявитель утверждал, являлись признаками электрошока, применяемого к нему 13 января 2000 года. Эксперты также пришли к выводу, что не было никакой связи между травмами, полученными заявителем в январе 2000 года и его последующими проблемами со здоровьем.
46. В августе 2003 года заявителю была выдана копия решения от 7 сентября 2000 года, и он обжаловал его в суде.
47. 6 ноября 2003 года Центрально-городской районный суд Макеевки отменил решение от 7 сентября 2000 года и направил дело на дополнительное расследование. Суд отметил, что в деле не хватало заявления заявителя об обстоятельствах предполагаемого жестокого обращения или информации о состоянии его здоровья по прибытии его в СИЗО и тюрьму, в которой он содержался. Кроме того, не были допрошены сокамерники заявителя из СИЗО, а в материалах дела отсутствовала информация о том, когда и как были нанесены травмы заявителя. Наконец, не были полностью выполнены указания вышестоящего прокурора.
48. 20 мая 2005 года прокурором снова были допрошены сокамерники заявителя.
49. 15 июня 2005 года прокурор отказал в возбуждении уголовного дела ввиду отсутствия состава преступления. Сотрудники милиции отрицали факт какого-либо жестокого обращения с заявителем. Сокамерники заявителя дали противоречивые показания относительно того, жаловался ли заявитель на жестокое обращение, и были ли у него какие-либо травмы на тот момент. Также отмечалось, что информацию о состоянии здоровья заявителя по прибытии в СИЗО была недоступна, так как соответствующая документация была уничтожена после истечения срока для ее хранения. Кроме того, не сохранилось никаких записей о том, кто находился в одной камере с заявителем в СИЗО и, следовательно, их личности не могут быть установлены. Прокурор пришел к выводу, что не было никаких доказательств того, что заявитель подвергался жестокому обращению или перенес какие-либо травмы в то время. Заявитель не оспаривал это решение.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

A. Конституция Украины

50. Статья 63 Конституции гласит следующее:
“Лицо не несет ответственности за отказ давать показания или объяснения в отношении себя, членов семьи или близких родственников, круг которых определяется законом.
Подозреваемый, обвиняемый или подсудимый имеет право на защиту…”

B. Другое соответствующее национальное законодательство

51. Другое соответствующее национальное законодательство приводится в случаях Яременко против Украины (№ 32092/02, §§ 45 до 49, 12 июня 2008 года) и Каверзин против Украины (№ 23893/03, § 45, 15 мая 2012 года).

III. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОКУМЕНТЫ

Доклад правительству Украины по итогам визита в Украину осуществляется Европейским комитетом по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) от 10 до 26 сентября 2000 года.
52. По словам заявителя, следующая часть доклада касается его.
“19.
… Человек, который был арестован сотрудниками милиции из Отдела по борьбе с организованной преступностью в городе Макеевка, Донецкой области, 13 января 2000 года, утверждал, что он был избит при аресте в присутствии его жены и ребенка. Он также утверждал, что в ходе его допроса, его избивали кулаками и дубинками, обвязали пояс вокруг его ног и шеи, надевали на голову полиэтиленовый пакет и противогаз (последний был заполнен аммиаком). Он якобы был прикован к столу и ему надели провода на половой член и правое запястье; несколько раз к нему применяли электрический ток.
По прибытии в СИЗО № 5, фельдшер не регистрировал никаких травм. Кроме того, жалоба заключенного о жестоком обращении, по-видимому, не была рассмотрена в прокуратуре. Тем не менее, в дальнейшем в судебном порядке, он был осмотрен врачами из Донецкого областного бюро судебно-медицинской экспертизы с 12 июля по 2 августа 2000 года (то есть через шесть месяцев после предполагаемого жестокого обращения). Были записаны следующие травмы: “на шее было 2 розово-фиолетовых отметины площадью по 1 см; на спине 15 по 10 см светло-коричневых отметин соответствующих повреждениям кожи; следы четырех травм кожи на плече ; беловато-красноватые следы на задней части бедра, которые могли быть старыми травмами кожи; 2.5х2 см следы травм на ягодице; на тыльной стороне правого запястья был 1х0,5 см коричневый пигментированный линейный шрам; на левой стороне пениса виден беловатый шрам”. Экспертиза заключила, что травмы получены примерно шестью месяцами ранее, и соответствуют утверждениям, сделанными человеком. При осмотре членами медицинской делегации, отметины на запястье и шрам на половом члене соответствовали утверждениям о пытках электрическим током, и были еще видны “.

ПРАВО

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

53. Заявитель жаловался на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции, и то, что его утверждения об этом не были должным образом расследованы. Он сослался на статью 3 Конвенции, которая гласит следующее:
“Никто не должен подвергаться пыткам и бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию”.

A. Приемлемость

1. Возражения Правительства

54. Правительство считает, что жалобы заявителя по статье 3 Конвенции должны быть отклонены из-за неисчерпания национальных средств правовой защиты. Они утверждали, что во время суда над ним заявителя выбрал неподходящее средство, обжалуя отказ прокурора в возбуждении уголовного дела в отношении его утверждения о жестоком обращении. Они утверждали, что он должен был обжаловать такой отказ в отдельном производстве, конкретно направленном на это, в соответствии со статьей 236-1 Уголовно-процессуального кодекса. В качестве альтернативы, отметив, что заявитель, в конце концов, использовал вышеуказанное средство в соответствии со статьей 236-1, они считали, что он уже не мог считаться жертвой предполагаемого нарушения статьи 3, так как не оспаривал второй отказ прокурора в возбуждении уголовного дела в отношении его жалобы, что, следовательно, нужно считать согласием с отказом.
55. Заявитель сослался на практику украинских судов, которые постановляли, что расследование предполагаемого жестокого обращения должно проходить в рамках уголовного дела заявившего (см. Nechiporuk and Yonkalo v. Ukraine, no. 42310/04, § 95, 21 April 2011). Кроме того, заявитель утверждал, что ему не сообщили о решении от 15 июня 2005 года и он узнал об этом только из замечаний Правительства. Таким образом, он не мог бы обжаловать это решение.
56. Суд отмечает, что в данном случае заявитель несколько раз успешно оспорил прекращение уголовного дела, и, таким образом, можно сказать, принял достаточные меры на национальном уровне, прежде чем обратится с жалобой в Суд о ходе уголовного расследования касательно его утверждений о жестоком обращении. В любом случае, Суд ранее установил в отношении Украины, что процедура обжалования в вышестоящую прокуратуру и в суды оказалась не способной обеспечить надлежащее возмещение по жалобам на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции и неэффективное расследование (см. Kaverzin v. Ukraine, cited above, § 97).
57. Таким образом, Суд отклоняет вышеупомянутые возражения Правительства.

2. В общем, касательно приемлемости

58. Суд отмечает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной в значении статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Кроме того, он отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

B. По существу

1. Предполагаемое жестокое обращение со стороны сотрудников милиции

59. Заявитель утверждал, что имеется достаточно доказательств тому, что он подвергся жестокому обращению со стороны милиции и национальные органы власти не представили каких-либо правдоподобных объяснений относительно происхождения травм.
60. Правительство не сделало ни одного замечания по существу, считая эту жалобу заявителя неприемлемой (см. пункт 54 выше).
61. Как Суд многократно заявлял, статья 3 закрепляет одну из наиболее фундаментальных ценностей демократического общества. Даже в самых сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция запрещает в любом виде пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание (см. Selmouni v. France [GC], no. 25803/94, § 95, ECHR 1999 V, и Assenov and Others v. Bulgaria, 28 October 1998, § 93, Reports of Judgments and Decisions 1998 VIII).
62. Оценивая доказательства суд обычно применяет стандарт убеждения «вне разумного сомнения» (см. Ireland v. the United Kingdom, 18 January 1978, § 161, Series A no. 25). Однако такое убеждение может следовать из совокупности достаточно сильных, ясных и согласованных выводов или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см. Salman v. Turkey [GC], no. 21986/93, § 100, ECHR 2000 VII).
63. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Суд отмечает, что заявитель получил ряд травм, происхождение которых не было должным образом установлено. Он отмечает, что национальный суд в своем решении от 6 ноября 2003 года признал, что происхождение и время причинения этих повреждений никогда не были должным образом исследованы (см. пункт 47 выше). Кроме того, Суд отмечает, что Правительство не оспаривало доводы заявителя о том, что соответствующая часть отчета КПП упомянутого выше (см. пункт 52 выше) касалась его, и что отчет поддерживает утверждения заявителя о жестоком обращении, в частности, описания, которые согласуются с его заявлением о применении к нему электрического тока сотрудниками милиции, вынуждавшими его признаться. Наконец, в материалах дела не указано, что национальные власти должным образом рассмотрели возможные причинно-следственные связи между предполагаемым жестоким обращением и недееспособностью заявителя, возникшей пока тот был в заключении, что привело к необходимости приносить его в суд на носилках.
64. В этих обстоятельствах и учитывая обязательство на государства предоставить правдоподобное объяснение травм полученных лицом, находящимся под контролем милиции, Суд приходит к выводу, что правительство не доказало убедительно обстоятельства, при которых заявитель получил травмы.
65. В свете вышесказанного, необходимо учитывать, что заявитель получил травмы в результате жестокого обращения и, с учетом серьезного характера этих травм, такое обращение можно классифицировать как пытки, за которые Правительство должно нести ответственность по Конвенции (см., mutatis mutandis, Selmouni v. France [GC], cited above, §§ 102-105). Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции по данному пункту.

2. Предполагаемый отказ в проведении эффективного расследования

66. Заявитель отметил, что национальный суд признал неудовлетворительное качество расследования своим решением от 6 ноября 2003 года (см. пункт 47 выше). Он также утверждал, что решение прокурора от 15 июня 2005 года полностью повторяло решение от 7 сентября 2000 года, воспроизводя даже грамматические ошибки этого ранее принятого решения, что также продемонстрировало некачественное расследование.
67. Правительство не сделало ни одного замечания по существу, считая эту жалобу заявителя неприемлемой (см. пункт 54 выше).
68. Суд повторяет, что, когда человек делает обоснованные заявления о том, что он перенес обращение, нарушающее статью 3, находясь в руках милиции или других представителей государства, это положение, в совокупности с общей обязанностью государства по статье 1 Конвенции “обеспечивать каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в… [этой] Конвенции”, косвенно требует проведения эффективного официального расследования. Как и в случае расследования по статье 2, такое расследование должно быть способным привести к установлению и наказанию виновных. В противном случае, общий правовой запрет пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания будет, несмотря на его фундаментальную важность, неэффективным на практике, в некоторых случаях для представителей государства станет возможным злоупотреблять правами тех, кто находится под их контролем, фактически оставаясь безнаказанными (см., среди прочего, Labita v. Italy [GC], no. 26772/95, § 131, ECHR 2000 IV).
69. Расследование серьезных заявлений о жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки, чтобы выяснить, что произошло, и не должны полагаться на поспешные или необоснованные выводы в качестве основы для своих решений или для прекращения расследования (см. Assenov and Others, cited above, §§ 103 et seq.). Они должны принять все разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, в том числе, в частности, свидетельства очевидцев и судебно-медицинские экспертизы (см. Tanrıkulu v. Turkey [GC], no. 23763/94, §§ 104 et seq., ECHR 1999-IV, and Gül v. Turkey, no. 22676/93, § 89, 14 December 2000). Любой недостаток расследования, который подрывает его способность установить причину травм или личности виновных может привести к нарушению этого стандарта.
70. С учетом обстоятельств настоящего дела, Суд отмечает, что первоначальное расследование жалоб заявителя было неполным и что этот недостаток был признан национальными органами власти. Из постановления от 6 ноября 2003 года видно, что в течение разумного срока после того, как заявитель подал свою жалобу на жестокое обращение, не были приняты важные шаги, такие как установление времени и способа нанесения телесных повреждений заявителя, документирование о его состоянии здоровья после ареста и допрос его и его сокамерников. Кроме того, по истечении определенного времени, некоторые меры вовсе не могли осуществляться, учитывая, что некоторые документы были уже уничтожены, а другая информация была просто недоступна, и это не позволило властям допросить некоторых свидетелей и устранить другие начальные недостатки расследования на более позднем этапе (см. пункт 49 выше).
71. В свете серьезных недостатков, упомянутых выше, Суд считает, что национальные власти не выполнили свое обязательство эффективно расследовать жалобы заявителя о жестоком обращении. Соответственно, имело место также нарушение статьи 3 Конвенции на этом основании.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ

72. Заявитель жаловался, в соответствии со статьей 6 §§ 1 и 3 Конвенции, что его обвинение было основано в значительной степени на признании вины, полученном от него под давлением и в отсутствие адвоката. Он также утверждал, что был вынужден предстать перед судом первой инстанции, несмотря на плохое состояние здоровья и что не были вызваны важные свидетели, которые могли бы подтвердить, что он подвергся жестокому обращению. Он сослался на статью 6 §§1 и 3 (b), (c) и (d) Конвенции, которая предусматривает в соответствующих частях:
“1. Каждый… при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое … разбирательство … судом …
…
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:
…
(b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;
(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;
(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него;…”
73. Поскольку положения статьи 6 §3, упомянутые выше, должны рассматриватся как отдельный аспект права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного статьей 6 § 1, Суд будет рассматривать жалобы о нарушении этих двух положений в совокупности (см., among many other authorities, Van Mechelen and Others v. the Netherlands, 23 April 1997, § 49, Reports 1997-III).

A. Приемлемость

74. Суд отмечает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3(а) Конвенции. Кроме того, суд отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

B. По существу

1. Право не свидетельствовать против самого себя

(a) Доводы сторон

75. Заявитель утверждал, что его признания сыграли решающую роль в его осуждении, так как суд первой инстанции опирался в основном на показания, которые он дал между 13 и 19 января 2000 года. Остальные доказательства не были бы достаточным основанием для его обвинения без признаний. Он утверждал, что суд не мог бы решить, что он действовал с преступным умыслом, без его признаний. В качестве примера он сослался на эпизод, который суд классифицировал как кражу из гаража, хотя владелец гаража засвидетельствовал, что заявитель купил у него металлолом и поэтому действовал в соответствии с предыдущей договоренности между ними.
76. Заявитель также утверждал, что он подвергся пыткам со стороны сотрудников милиции, которые заставили его признаться, и даже когда его перестали пытать, остался психологический и физиологический эффект того, что пытки продолжаются без их фактического применения, особенно, учитывая, что ему постоянно угрожали пытками, если он действовал вопреки интересам милиции. Он считал, что последствия пыток и угроз дальнейшего жестокого обращения должны быть приняты во внимание при оценке характера и степени принуждения, использованного для получения признательных показаний. Он также отметил, что у него не было надлежащей возможности оспорить приемлемость доказательств, полученных путем принуждения, и его жалобы на применение пыток и принудительных признаний не были должным образом изучены. Он далее отметил, что, оценивая его утверждения о принуждении, национальный суд переложил на него бремя доказывания предполагаемого жестокого обращения, потребовав, что бы он доказал вне разумного сомнения, что он подвергся жестокому обращению. В этих условиях, он был не в состоянии эффективно оспорить подлинность доказательств и противодействовать их использованию. Он также утверждал, что следственные протоколы, составленные между 13 и 19 января 2000 года, не были подписаны его настоящей подписью, но даже если предположить, что он подписал их иначе, чем обычно, то это также говорит о его нежелании подписывать протокол. Он пришел к выводу, что в обстоятельствах данного дела, использование его признаний для его осуждения нарушило его право на справедливое судебное разбирательство.
77. Правительство отметило, что гарантия не свидетельствовать против себя была предусмотрена статьей 63 Конституции. Право подозреваемого в совершении преступления хранить молчание дополнительно гарантируется статьями 43 и 43-1 Уголовно-процессуального кодекса. Они утверждали, что, перед каждым допросом 13, 16, 17 и 19 января 2000 года следователь объяснял положения статьи 63 Конституции, упомянутые выше заявителю, который был в курсе своего права хранить молчание и сделал свои признания на добровольной основе. Они также отметили, что 29 февраля 2000 года заявитель использовал его право хранить молчание и отказался давать показания.
78. Правительство также отметило, что утверждение заявителя о том, что его вынудили признаться, было необоснованным, и это было установлено в национальных судах. Более того, никто из соучастников заявителя не жаловался, что был избит и вынужден признаться. Кроме того, в ходе судебного разбирательства трое соучастников заявителя признали свою вину в полном объеме или частично.
79. Правительство также отметило, что добровольный характер признаний заявителя также подтверждало его письменное согласие на участие в реконструкции событий, которая имела место 16, 17 и 19 января 2000 года и которая была также записана на видео.
80. Правительство также утверждало, что признания заявителя не сыграли решающую роль в его осуждении. Национальные суды оценили совокупность доказательств в полном объеме, и каждое обвинение заявителя была подтверждено показаниями свидетелей, потерпевших и других подсудимых, а так же вещественными доказательствами. Они пришли к выводу, что суд первой инстанции рассмотрел все обстоятельства дела всесторонне, провел оценку всей совокупности доказательств, основывая свои выводы на доказательствах, полученных в соответствии с уголовно-процессуальными нормами, и провел оценку доказательств по собственному усмотрению. Вышестоящий суд не нашел оснований для отмены этого решения.
81. В своих дальнейших замечаниях они также отметили, что заявитель не мог утверждать, что не знал о праве хранить молчание, учитывая, что он воспользовался этим один раз – еще до того, как у него был представитель – и с учетом предыдущего опыта его четырех судимостей.

(b) Оценка Суда

82. Что касается использования доказательств, полученных при нарушении права хранить молчание и гарантии не свидетельствовать против себя, Суд повторяет, что эти права являются общепризнанными международными стандартами, которые лежат в основе понятия справедливого судебного разбирательства по смыслу статьи 6. Их обоснование состоит, в частности, в защите обвиняемого от неправомерного принуждения со стороны властей, тем самым способствуя избеганию судебных ошибок и выполнению целей статьи 6. Право не свидетельствовать против себя, в частности, предполагает, что сторона обвинения по уголовному делу стремится доказать свою правоту в отношении обвиняемого, не прибегая к доказательствам, полученным методами принуждения или угнетения вопреки воле обвиняемого (см. Шабельник против Украины, № 16404/03, § 55, 19 февраля 2009 года, с дальнейшими ссылками).
83. Кроме того, использование показаний, полученных в результате пыток или других видов жестокого обращения, нарушающих статью 3, в качестве доказательств, устанавливающих соответствующие факты в уголовном процессе, делают разбирательство в целом несправедливым. Этот вывод применяется независимо от доказательной силы заявлений и независимо от того, является ли их использование решающим в обеспечении осуждения подсудимого (см. Гафген против Германии [GC], №. 22978/05, § 166, ЕСПЧ 2010, с дальнейшими ссылками).
84. С учетом обстоятельств настоящего дела, Суд считает, что он не может сказать, что заявитель был осужден исключительно или главным образом на основе самообличающих показаний. Действительно, суд первой инстанции принял во внимание отрицание заявителем какой-либо причастности к преступной деятельности, в которой он был обвинен, и четко указал, в отношении каждого обвинения, что, несмотря на отрицание заявителем своей вины, кроме его предыдущих признаний, его вина подтверждена другими доказательствами, в том числе, показаниями соучастников, потерпевших и других свидетелей. Однако, учитывая выводы относительно пыток заявителя со стороны милиции (см. пункт 65 выше) и нарушение его права на защиту (см. пункт 95 ниже), Суд считает, что упущение национальных судов открыто признать неприемлемыми признания заявителя (поскольку они упоминались в приговоре), опорочило доказательства в уголовном судопроизводстве в целом и превратило судебное разбирательство в несправедливое (см., a contrario и mutatis mutandis, Шалимов против Украины, № 20808/02, § 62, 4 март 2010 г.).
Из этого следует, что имело место нарушение статьи 6 § 1 Конвенции в отношении привилегии заявителя не свидетельствовать против себя.

2. Право на достаточное время и возможности для подготовки своей защиты

(a) Доводы сторон

85. Заявитель жаловался, что суд первой инстанции не предоставил ему достаточно времени на подготовку своей защиты.
86. Правительство утверждало, что адвокат И., который представлял заявителя в период с марта 2000 года по октябрь 2002 года, никогда не обращался к властям за доступом к материалам дела. Они отметили, что после завершения досудебного следствия заявитель и его адвокат изучили материалы дела в марте 2000 года. Кроме того, в ходе судебного разбирательства по ходатайству заявителя ему дали возможность изучить материалы дела вместе со своим адвокатом в ноябре 2000 года и феврале 2002 года.
87. Заявитель не ответил на аргументы со стороны Правительства.

(b) Оценка Суда

88. Суд напоминает, что Статья 6 § 3 (b) гарантирует обвиняемому «достаточное время и возможности для подготовки своей защиты» и, следовательно, предполагает, что понятие защиты от его имени может содержать все, что является «необходимым» для подготовки к основному слушанию. Обвиняемый должен иметь возможность надлежащим образом организовать свою защиту, без ограничения возможности предоставить все соответствующие аргументы защиты в суде первой инстанции, и таким образом повлиять на исход судебного разбирательства (см. Кан против Австрии, №. 9300./81, отчет Комиссии от 12 июля 1984, Серия А, 96, § 53; Коннолли против Соединенного Королевства (решение), № 27245/95, 26 июня 1996 года;.., и Майзит против России, № 63378 / 00, § 78, 20 января 2005 года). Кроме того, права, полагающиеся всем, кому предъявлено обвинение в совершении уголовного преступления, должны включать возможность ознакомиться с целью подготовки своей защиты с результатами расследования, проведенного в течение всего разбирательства (см. С.Г.П. против Нидерландов, (решение), № . 29835/96, 15 января 1997 года, и Фуше против Франции, 18 марта 1997 года, § § 26-38, отчеты 1997-II). Вопрос о достаточности времени и возможностей, предоставляемых обвиняемому, должен оцениваться в свете обстоятельств каждого конкретного случая.
89. В данном случае, утверждения заявителя по данному пункту имели весьма общий характер. Заявитель не оспаривал факты, упомянутые Правительством, и не объяснил, почему он считает возможности, предоставленные ему в судебном разбирательстве, недостаточными. Он также не представил никаких примеров поведения национальных властей, которые можно было бы считать ограничением его права на достаточное время и возможности для подготовки своей защиты. По мнению Суда, заявитель не смог обосновать свои жалобы по статье 6 § 3 (b) Конвенции.
Отсюда следует, что не было нарушения статьи 6 § 3(б) Конвенции, что касалось права заявителя на достаточное время и возможности для подготовки своей защиты.

3. Право на юридическое представительство

a) Доводы сторон

90. Заявитель утверждал, что отказ от адвоката не был им подписан, и поэтому не должен быть принят во внимание. Кроме того, отказ был составлен в соответствии на заранее подготовленном стандартном бланке, что свидетельствует, что требование такого отказа было обычной практикой в этом отделении милиции. Кроме того, в отказе не было указано никаких оснований отказа, что было нарушением закона. Заявитель утверждал, что право на юридическое представительство было гарантировано в соответствии с законом не только тогда, когда оно было обязательным, но и когда подозреваемый хотел защиты адвоката. По его словам, Правительство не доказало, что, будучи задержанным, он имел практическую возможность выбрать адвоката или связаться с кем-то, кто помог бы ему найти его. Таким образом, нельзя считать, что он однозначно и добровольно отказался от своего права на помощь адвоката.
91. Правительство отметило, что заявитель не попал в категорию подозреваемых, для которых юридическое представительство являлось обязательным. Таким образом, участие адвоката в ходе допроса заявителя зависело от его желания. Они утверждали, что до каждого из допросов, состоявшихся 13, 16, 17, 19 и 29 января 2000 года заявителю объясняли его право на юридическое представительство, но он отказывался от этого права.

(b) Оценка суда

92. Суд повторяет, что, хотя и не абсолютное, право каждого обвиняемого в совершении уголовного преступления, получить эффективную помощь адвоката, назначенного официально в случае необходимости, является одной из фундаментальных свойств справедливого судебного разбирательства (см. Кромбах против Франции, упомянутое выше, § 89). Право на защиту, в принципе, может быть необратимо ущемлено, когда признания, сделанные во время допросов в милиции без доступа к адвокату, используются для вынесения обвинительного приговора (см. Сальдуз против Турции [GC], упомянутое выше, § 55).
93. Суд также напоминает, что отказ от права, гарантированного Конвенцией – в той мере, в которой это допустимо – не должен противоречить какому-либо важному общественному интересу, должен быть установлен в недвусмысленной форме, и должен сопровождаться минимальными гарантиями, сопоставимыми с важностью отказа (см. Sejdovic v. Italy [GC], no. 56581/00, § 86, ECHR 2006 II).
94. В данном случае, заявитель отказался от своего права на юридическое представительство на начальных этапах расследования. Однако те отказы были даны заявителем в обстоятельствах, которые вызывают серьезные сомнения относительно их добровольности. Помимо утверждений заявителя о том, что он был вынужден подписать те отказы (см., a contrario, Trymbach v. Ukraine, no. 44385/02, § 65, 12 January 2012), Суд также принимает во внимание доводы заявителя о жестоком обращении и неспособности государственных органов дать правдоподобное объяснение происхождению травм заявителя, полученных в заключении, что Суд посчитал достаточным доказательством ответственности Правительства за нарушение статьи 3 Конвенции. Таким образом, Суд приходит к выводу, отказ заявителя от права на юридическое представительство на начальных этапах расследования не был подтвержден однозначным образом как того требует статья 6 §3.

(с) Конвенции

95. Кроме того, Суд отмечает, что после допроса в милиции, без адвоката, заявитель признался в совершении ряда преступлений и не имел адвоката почти три месяца после начала расследования, хотя в течение этого периода были совершены важные следственные действия. Однако, как Суд ранее подчеркнул во многих случаях, справедливое разбирательство требует, чтобы обвиняемый мог получить весь спектр услуг, специально связанных с правовой помощью. В связи с этим, адвокат должен быть в состоянии обеспечить, без ограничений, фундаментальные аспекты такой защиты человека: обсуждение дела, организацию защиты, сбор благоприятных для обвиняемого доказательств, подготовку к допросу, поддержку нуждающегося обвиняемого и проверку условий содержания под стражей. Таким образом, права заявителя на защиту были нарушены в самом начале судебного разбирательства, а национальные суды не отреагировали должным образом на это процессуальное нарушение.
Из этого следует, что имело место нарушение статьи 6 §§ 1 и 3 (c) Конвенции в отношении права заявителя на юридическое представительство.

4. Эффективное участие в судебном процессе

(a) Доводы сторон

96. Заявитель считал, что его состояние здоровья не позволило ему эффективно участвовать в судебном заседании 21 декабря 2001 года и лишило его возможности подготовить свои доводы для суда и выступить с последним словом.
97. Правительство отметило, что национальные власти уделили должное внимание здоровью заявителя. Они утверждали, что, по словам медицинского персонала СИЗО, заявитель был в состоянии присутствовать в суде и принимать участие в судебных слушаниях, если его приносили туда на носилках, соответственно была обеспечена его доставка в суд. В ходе слушаний заявителя сопровождал врач и адвокат, и он не просил переноса слушания в связи с состоянием здоровья. Они также отметили, что до заключительной стадии дебатов заявитель в полной мере участвовал в судебном процессе. Он отказался выступать с последним словом, объяснив врачу, что чувствует себя плохо. После осмотра заявителя, врач сообщил суду, что состояние его здоровья удовлетворительно и он может говорить. Заявитель, однако, отказался от возможности выступить с последним словом. Они отметили, что судебное разбирательство было приостановлено до получения медицинского заключения о том, что заявитель может присутствовать в суде и принимать участие в слушаниях. Кроме того, на рассматриваемом заседании суд изучал материалы дела и завершил судебное следствие по этому делу. В ходе этого заседания судом не был допрошен никто из свидетелей и не были рассмотрены никакие новые доказательства. Таким образом, защите не требовалось допросить свидетелей или выразить свое мнение о приемлемости доказательств. Правительство пришло к выводу, что состояние здоровья заявителя не повлияло на его способность принимать участие в судебном заседании, состоявшемся 21 декабря 2001 года.

(b) Оценка суда

98. Суд повторяет, что, в принципе, право обвиняемого по статье 6 на эффективное участие в разбирательстве включает право не только присутствовать, но и слышать и следить за ходом заседаний. Присущее самому понятию состязательного процесса, это право может быть также выведено из права обвиняемого «защищать себя», упомянутого, в частности, в статье 6 § (3). “Эффективное участие” в этом контексте предполагает, что обвиняемый понимает в целом характер разбирательства и что оно значит для него, в том числе, какое наказание может быть наложено. Он также должен иметь возможность объяснить своим адвокатам свою версию событий, указать на какие-либо заявления, с которыми он не согласен и информировать их о любых фактах, которые должны быть выдвинуты в его защиту. Обстоятельства дела могут потребовать от Договаривающихся Сторон принимать положительные меры для того, чтобы обвиняемый смог эффективно участвовать в судебных заседаниях (см. G. v. France, no. 27244/09, § 52, 23 February 2012, with further references).
99. Суд отмечает, что в обстоятельствах настоящего дела государственные органы были хорошо осведомлены о проблемах со здоровьем заявителя, и эти соображения вынудили национальный суд отложить разбирательство по делу заявителя на период с августа 2000 года по декабрь 2001 года. Эти факты вынудили суд подойти серьезно к ситуации заявителя и принять разумные меры, чтобы определить, мог ли он эффективно участвовать в судебном разбирательстве (см. Pylnev v. Russia (dec.), no. 3038/03, 9 February 2010).
100. Принимая во внимание материалы, имеющиеся в его распоряжении, Суд отмечает, что национальные власти приняли во внимание проблемы со здоровьем заявителя и его способность предстать перед судом, возобновив производство по делу, когда было установлено, что состояние здоровья заявителя позволяет это сделать, и что будут приняты необходимые меры для обеспечения явки заявителя в суд (см. пункты 23, 26 и 27 выше). Следует также отметить, что по данным Правительства, в октябре 2001 года заявитель сам попросился присутствовать в суде (см. пункт 24 выше), и не отрицал этот факт в своих заявлениях. Однако Суд не убежден, что меры, принятые национальными властями, могли обеспечить эффективное участие заявителя в судебном заседании 21 декабря 2001 года. Из имеющихся материалов выясняется, что заявитель не мог ходить или сидеть и что он был привезен и оставался на носилках в течении всего судебного процесса. Это, с учетом конкретных обстоятельств дела, было достаточно серьезным поводом сомневаться в эффективности его участия в суде. Суд отмечает, в частности, что заявитель не мог выступить с последним словом в связи с проблемами со здоровьем (см. пункт 27). Кроме того, причиной его плохого состояния здоровья были неврологические боли в поясничной области, которая была установлена основным местом ушибов после жестокого обращения с ним со стороны милиции. Учитывая взаимосвязь между локализацией боли и местами синяков, Суд считает, что состояние здоровья заявителя может быть, по крайней мере, частично, связано с пытками в милиции, и что состояние его здоровья было несовместимо с принципом равенства сторон, и нанесло серьезный ущерб его праву защищать себя лично.
101. Из этого следует, что имело место нарушение статьи 6 §§ 1 и 3 (с) Конвенции в отношении способности заявителя на эффективное участие в заседании 21 декабря 2001 года.

5. Допрос свидетелей

(a) Доводы сторон

102. Заявитель утверждал, что национальные суды отказались вызвать свидетелей, которые могли бы подтвердить, что он подвергался жестокому обращению со стороны милиции. Он также жаловался на то, что суды не приняли во внимание показания свидетелей У.А. и У.Г., ссылаясь на природу их отношений с заявителем.
103. Правительство утверждало, что в ходе судебного разбирательства заявитель и его адвокат ходатайствовали о вызове трех свидетелей, и суд первой инстанции разрешил вызвать двух из них: У.А. и У.Г. В то же время, Суд отклонил ходатайство о вызове врача скорой помощи со стороны защиты, в качестве свидетеля, так как в тот день суд уже направил заявителя на судебно-медицинскую экспертизу. После того, как медицинская экспертиза была закончена, ни заявитель, ни его адвокат не просили суд вызвать каких-либо других свидетелей, и согласились, что судебное расследование по делу может быть завершено. Таким образом, правительство считает доводы заявителя в этой части необоснованными. Они отметили, что не был вызван только один свидетель, врач скорой помощи, и заявитель не объяснил в своей кассационной жалобе и в своей жалобе в суд то, каким образом показания указанного свидетеля помогли бы национальным судам установить невиновность заявителя. Они пришли к выводу, что право заявителя, гарантируемое статьей 6 § 3 (d), в данном случае не был нарушено.

(b) Оценка суда

104. Суд повторяет, что право вызывать свидетелей не является абсолютным и может быть ограничено в интересах надлежащего отправления правосудия. Статья 6 § 3 (d) не требует допроса каждого свидетеля в пользу обвиняемого; ее основной целью, как указано словами “на тех же условиях”, является равенство сторон в этом вопросе (см. Vidal v. Belgium, 25 March 1992, § 33, Series A no. 235-B). Заявитель, который утверждает о нарушении его права на вызов и допрос свидетеля защиты, должен показать, что допрос этого человека был необходим для установления истины, и что отказ вызвать этого свидетеля нанес ущерб его праву на защиту (см. Guilloury v. France, no. 62236/00, § 55, 22 June 2006). Хотя оценка представленных доказательств, а также релевантности доказательств, которые обвиняемые стремятся представить, обычно является задачей национальных судов , могут быть исключительные остоятельства, которые побудят Суд прийти к выводу, что отказ допросить человека как свидетеля был несовместим со статьей 6 (см. Bricmont v. Belgium, 7 July 1989, § 89, Series A no. 158, and Destrehem v. France, no. 56651/00, § 41, 18 May 2004).
105. Суд отмечает, что в данном случае заявитель упомянул нескольких свидетелей, которые не были допрошены по поводу его утверждений о жестоком обращении. По его словам, показания тех свидетелей имели большое значение для установления обстоятельств, при которых он получил телесные повреждения на начальных этапах расследования, и Суд признал эти жалобы заявителя по статье 3 Конвенции обоснованными (см. пункт 70 выше). Это свидетельство, возможно, могло также пролить свет на то, вынудили ли заявителя признаться, но значение его для исхода уголовного дела в отношении заявителя зависело от того, в какой степени национальные суды опирались на признания заявителя для его осуждения. Как Суд уже упоминал выше, признание заявителя не играло решающей роли в обвинении. Заявлению заявителя о невиновности было уделено должное внимание судом первой инстанции, который основывал свои выводы на широком спектре доказательств (см. пункт 29 выше). Кроме того, жалоба заявителя не подтверждалась полностью материалами дела. Кроме того, заявитель стремился вызвать троих свидетелей, двое из которых были допрошены судом первой инстанции, а третий, врач скорой помощи, не был вызван, потому что суд решил направить заявителя на комплексное медицинское обследование. Таким образом, заявитель не смог продемонстрировать, что суд не допросил какого-либо свидетеля, чьи показания повлияли бы на справедливость судебного разбирательства против него.
Отсюда следует, что не было нарушения статьи 6 §§ 1 и 3 (d) Конвенции.

III. ДРУГИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

106. Заявитель жаловался, на основании статьи 5 §§ 1, 3, 4 и 5 Конвенции, что его предварительное заключение было незаконным. Он также жаловался на нарушение статьи 1 Протокола № 1 Конвенции, что его личные вещи были украдены сотрудниками милиции; на основании статьи 3 Протокола № 1, что он был вынужден проголосовать за кандидата, указанного тюремной администрацией; и на основании статьи 2 Протокола № 7, что его кассационная жалоба была не рассмотрена в то время, когда он подал жалобу.
107. Суд считает, что доводы заявителя и материалы дела не содержат признаков нарушения вышеуказанных положений. Следовательно, данная часть жалобы является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии со статьей 35 § § 3 (а) и 4 Конвенции.

IV. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИ

108. Статья 41 Конвенции гласит:
“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне”.

A. Ущерб

109. Заявитель требовал 100 000 евро в качестве возмещения нематериального вреда.
110. Правительство посчитало это требование чрезмерным и необоснованным.
111. Суд, на справедливой основе присуждает заявителю 27 000 евро в качестве возмещения нематериального вреда.

B. Издержки и расходы

112. Заявитель также потребовал 3 864 евро в счет возмещения затрат и расходов, понесенных в связи с разбирательством в Суде.
113. Правительство отметило, что заявитель получил компенсацию от Суда по схеме бесплатной правовой помощи, и предложило Суду не давать заявителю никаких дальнейших компенсаций на этом основании.
114. Согласно практике Суда, заявитель имеет право на возмещение его затрат и расходов настолько, насколько будет доказано, что они были понесены на самом деле и были необходимы и разумны по количеству. В данном случае, принимая во внимание все документы и упомянутые выше критерии, Суд присуждает заявленную сумму в полном объеме, из которой вычитаются 850 евро – сумма, которую заявитель уже получил на возмещение правовой помощи.

C. Пеня

115. Суд считает разумным, чтобы пеня основывалась на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Объявляет жалобы на нарушение статей 3 и 6 Конвенции приемлемыми, а остальную часть жалобы неприемлемой;

2. Постановляет, что была нарушена статья 3 Конвенции в ее материальном аспекте;

3. Постановляет, что была нарушена статья статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте;

4. Постановляет, что была нарушена статья 6 §§ 1 Конвенции в отношении привилегий заявителя не свидетельствовать против себя;

5. Постановляет, что не было нарушения статьи 6 § 3 (b) Конвенции в отношении права заявителя на достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

6. Постановляет, что была нарушена статья 6 § § 1 и 3 (с) Конвенции в отношении права заявителя на юридическое представительство;

7. Постановляет, что была нарушена статья 6 § § 1 и 3 (с) Конвенции в отношении способности заявителя эффективно участвовать в заседании 21 декабря 2001 года;

8. Постановляет, что не было нарушения статьи 6 § § 1 и 3 (d) Конвенции;

9. Постановляет
(a) что государство-ответчик должно выплатить заявителю в течение трех месяцев с даты, когда решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы, переведенные на украинскую валюту по курсу, действующему на дату выплаты:
(i) 27 000 евро (двадцать семь тысяч евро) с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации нематериального вреда;
(ii) 3 014 евро (три тысячи четырнадцать евро) с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве возмещения затрат и расходов;
(b) что по истечении вышеупомянутых трех месяцев и до выплаты на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов

10. Отклоняет остальные требования заявителя о справедливой компенсации.

Составлено на английском языке и объявлено в письменном виде 31 октября 2013 года, соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.
Claudia Westerdiek Mark Villiger
Секретарь сессии Председатель сессии

В соответствии со статьей 45 § 2 Конвенции и правилом 74 § 2 Регламента Суда, к настоящему решению прилагается совпадающее особое мнение судьи Lemmens.

M.V.
C.W.

СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ LEMMENS

Это тот случай, который связан с применением пыток милицией, и отказ со стороны следственных органов, серьезно воспринять жалобу заявителя о жестоком обращении. Во время судебного разбирательства по делу заявителя имел место целый ряд процессуальных нарушений, отчасти, в результате жестокого обращения на начальном этапе разбирательства. Дело содержит ряд примеров того, как милиция и судебные власти не должны выполнять свои обязанности.

Я голосовал вместе с моими коллегами по всем пунктам. К моему сожалению, однако, я чувствую себя обязанным отметить свое несогласие с одним пунктом в решении. Пункт 100 гласит следующее:

«Кроме того, причиной его плохого состояния здоровья были неврологические боли в поясничной области, которая была установлена основным местом ушибов после жестокого обращения с ним со стороны милиции. Учитывая взаимосвязь между локализацией боли и местами синяков, Суд считает, что состояние здоровья заявителя может быть, по крайней мере, частично, связано с пытками в милиции, и что состояние его здоровья было несовместимо с принципом равенства сторон, и нанесло серьезный ущерб его праву защищать себя лично».
Я не думаю, что Суд способен дать заключение о том, что могло привести к ситуации, в которой оказался заявитель на заседании в Горняцком районном суде Макеевки 21 декабря 2010 года спустя два года после жестокого с ним обращения сотрудников Макеевского отделения милиции. Конечно, заманчиво увидеть причинно-следственную связь между этими двумя событиями. Тем не менее, Суду было бы лучше, при отсутствии четкого подтверждения медицинским заключением, не высказывать предположений о такой возможной связи.