Эррол Джонсон против Ямайки

Соображения Комитета по правам человека в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах (56 сессия)  относительно  сообщения No. 588/1994

2.6. В апелляции защитник автора утверждал, что поскольку судья не дал должных наставлений присяжным относительно заявления автора, то присяжные не рассматривали вопрос о возможности вынесения приговора за совершение неумышленного убийства. По мнению защитника, заявление автора свидетельствовало о том, что, хотя он и присутствовал на месте преступления, он не являлся его соучастником. Апелляционный суд отклонил этот аргумент, постановив, что “сделанное автором заявление опровергает его алиби и доказывает его присутствие на месте преступления”.

2.7. Главные аргументы, на основе которых было подано последующее ходатайство о предоставлении специального разрешения на подачу апелляции в Судебный комитет Тайного совета, являлись следующими:

·         проводивший разбирательство судья допустил фактическую ошибку, отклонив аргумент защиты об “отсутствии в действиях обвиняемого состава преступления”, несмотря на то, что представленные обвинением факты не доказывали, что автор совершил это убийство или являлся его соучастником, т.е. был виновен в совершении умышленного или неумышленного убийства; и

·         напутственное слово судьи относительно характера соучастия было противоречивым, и он не дал присяжным должных наставлений по вопросу о том, какие факты по делу могли бы обусловить вынесение вердикта в связи с совершением неумышленного убийства.

2.8. Адвокат отмечает, что автор не обращался с ходатайством в Верховный (Конституционный) суд Ямайки в отношении подачи жалобы на основании конституционных положений, поскольку такая конституционная жалоба не была бы эффективной с учетом прецедентов в практике Судебного комитета, в частности в деле Д.П.П. против Насраллы[2] и дела Райли и другие против Генерального прокурора Ямайки[3], по которым он постановил, что положения Конституции Ямайки направлены на предупреждение принятия несправедливых законов, а не только, как утверждают податели ходатайств, несправедливого обращения в соответствии с законом. Кроме того, даже если допустить, что теоретически в распоряжении автора имелась возможность подачи конституционной жалобы, на практике он не смог бы воспользоваться этим средством правовой защиты, поскольку он не имеет средств для найма защитника в частном порядке, а при подаче конституционных жалоб бесплатная правовая помощь не обеспечивается. В этой связи можно сослаться на установившуюся практику Комитета.

Жалоба

3.1. Утверждается, что автор в течение более 10 лет содержался в камере смертников, и если после такой длительной отсрочки он будет казнен, то эта казнь будет равнозначна жестокому и унижающему достоинство обращению или наказанию в нарушение положений статьи 7 Пакта. Обосновывая свое утверждение, адвокат ссылается на заключение Судебного комитета Тайного совета по делу Пратт и Морган против Генерального прокурора Ямайки и постановления Верховного суда Зимбабве по одному из рассмотренных недавно дел. Сам факт содержания автора в течение такого длительного периода в камере смертников в ужасных условиях заключения в окружной тюрьме Св. Екатерины, как утверждается, представляет собой нарушение статьи 7.

3.2. Адвокат утверждает, что избиение, которому подвергся его подзащитный в ходе допроса в полиции, представляет собой нарушение статьи 7 и пункта 1 статьи 10 Пакта. Он напоминает, что автор информировал об этом факте своего адвоката, который поднимал этот вопрос в ходе судебного разбирательства, что автор сам повторял свое утверждение под присягой и в заявлении не под присягой в ходе судебного разбирательства, и что его соответчик подтвердил версию автора. Ссылаясь на практику Комитета ^[4], адвокат утверждает, что следователи оказывали на автора физическое и психологическое давление с целью получения признания вины в нарушение пункта 3g статьи 14 Пакта.

3.3. Адвокат далее утверждает, что срок в 51 месяц между судебным разбирательством по делу автора и отклонением его апелляции является нарушением пунктов 3c и 5 статьи 14 Пакта, и ссылается на практику Комитета в этой области^[5]. Он направляет копию письма адвоката автора на Ямайке, который указывает, что имела место длительная задержка при подготовке протокола судебного разбирательства. Из переписки между автором и Советом по правам человека Ямайки также вытекает, что 26 июня 1986 года Совет был проинформирован о том, что апелляция автора еще находится на рассмотрении. 10 июня 1987 года Совет обратился к секретарю Апелляционного суда с просьбой направить ему замечания по фактам данного дела. Такой запрос был вновь направлен в ноябре и декабре 1987 года. 23 февраля 1988 года Совет проинформировал автора о том, что он не в состоянии оказать ему помощь в связи с тем, что Совет по-прежнему не получил протокола судебного разбирательства. В результате задержки с предоставлением автору протокола судебного разбирательства и мотивированного напутственного слова судьи, как утверждается, автору было фактически отказано в осуществлении права на пересмотр его осуждения и приговора вышестоящей судебной инстанцией согласно закону.

3.4. Утверждается также, что отсутствие адекватного напутствия судьей присяжных по вопросу о том, какие факты по делу могли бы позволить вынести вердикт о неумышленном убийстве, является нарушением пункта 1 статьи 14 Пакта.

3.5. И наконец, адвокат утверждает, что вынесение смертного приговора по завершении судебного разбирательства, в ходе которого были нарушены положения Пакта, представляет собой нарушение пункта 2 статьи 6 Пакта в том случае, если не обеспечивается возможность дальнейшего обжалования этого приговора.

Информация и замечания, представленные государством-участником, и комментарии по ним адвоката

4.1. В своих замечаниях от 13 февраля 1995 года государство-участник не выдвигает возражений против приемлемости этого сообщения и “в целях ускорения рассмотрения и в духе сотрудничества” представляет замечания по существу дела.

4.2. В отношении утверждения о том, что продолжительный срок, проведенный автором в камере смертников, представляет собой нарушение статьи 7 Пакта, государство-участник утверждает, что постановление Судебного комитета Тайного совета от 2 ноября 1993 года по делу Пратт и Морган против Генерального прокурора Ямайки не всегда определяет принимаемые решения по любым другим делам, касающимся случаев содержания узников в камере смертников в течение более пяти лет. Напротив, каждое дело необходимо рассматривать по существу. В обоснование своего аргумента государство-участник ссылается на соображения Комитета по делу Пратта и Моргана, в которых он заявил, что сами по себе задержки в рамках судопроизводства не представляют собой жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение по смыслу статьи 7.

4.3. Государство-участник отмечает, что оно проводит расследование в связи с утверждениями автора о жестоком обращении в ходе допроса и обещает представить свои заключения “незамедлительно по завершении этого расследования”. По состоянию на 16 октября 1995 года результаты этого расследования Комитету представлены не были.

4.4. Что касается срока в 51 месяц между судебным разбирательством по делу автора и отклонением его апелляции, то государство-участник также заявляет о том, что оно проводит расследование с целью выяснения причин такой задержки. На 16 октября 1995 года результаты этого расследования Комитету представлены не были.

4.5. Государство-участник отрицает, что имело место нарушение пункта 1 статьи 14 Пакта в связи с неадекватностью наставлений судьи присяжным и заявляет, что это утверждение касается вопросов оценки фактов и доказательств по делу, которые, согласно практике Комитета, в целом не относятся к сфере его компетенции. Без представления каких-либо аргументов государство-участник также отрицает, что имело место нарушение пункта 2 статьи 6 Пакта.

5.1. В своих замечаниях относительно представления государства-участника адвокат выражает согласие на одновременное рассмотрение вопроса о приемлемости и существа дела. Он подтверждает, что его подзащитный является жертвой нарушения статей 7 и пункта 1 статьи 10 Пакта в связи со сроком, проведенным им в камере смертников. Он утверждает, что постановление Судебного комитета Тайного совета от 2 ноября 1993 года по делу Пратта и Моргана представляет собой соответствующий судебный прецедент.

5.2. С учетом этого адвокат утверждает, что в связи с приведением в исполнение любого приговора по прошествии более пяти лет после осуждения несомненно возник бы вопрос об упомянутых Судебным комитетом “серьезных основаниях”, позволяющих считать, что такая отсрочка являлась бы бесчеловечным и унижающим достоинство обращением и наказанием. Он утверждает, что в соответствии с руководящими положениями, разработанными Судебным комитетом, по прошествии трех с половиной – пяти лет после осуждения на основе оценки обстоятельств каждого дела с учетом продолжительности отсрочки, условий тюремного заключения и возраста и психического состояния заявителя мог бы быть сделан вывод о бесчеловечном или унижающем достоинство обращении. Он также утверждает, что само по себе заключение в камере смертников в течение более пяти лет является жестоким и унижающим достоинство обращением.

Соображения по вопросу о приемлемости и рассмотрение вопросов существа

6.1. До рассмотрения любых жалоб, содержащихся в каком-либо сообщении, Комитет по правам человека должен в соответствии с правилом 87 своих правил процедуры решить, является ли дело приемлемым или неприемлемым согласно Факультативному протоколу к Пакту.

6.2. Комитет удостоверился, как того требуют положения пункта 2a статьи 5 Факультативного протокола, что этот вопрос не рассматривается в соответствии с другой процедурой международного разбирательства или урегулирования.

6.3. Комитет отмечает, что, ввиду отклонения Судебным комитетом Тайного совета в июле 1992 года ходатайства автора о специальном разрешении на подачу апелляции, автор исчерпал внутренние средства правовой защиты по смыслу Факультативного протокола. В этой связи Комитет принимает к сведению, что государство-участник не выдвинуло никаких возражений против приемлемости настоящей жалобы и представило свои комментарии по вопросам существа с целью ускорения процедуры рассмотрения. Комитет напоминает, что в пункте 2 статьи 4 Факультативного протокола предусматривается, что получившее уведомление государство представляет свои письменные замечания по существу сообщения в течение шести месяцев с даты препровождения ему этого сообщения. Комитет повторяет, что в интересах правосудия и если государство-участник этого желает, указанный срок может быть сокращен^[6]. Комитет также отмечает, что на нынешнем этапе адвокат согласен с рассмотрением дела по существу.

7. В этой связи Комитет постановляет, что данное сообщение является приемлемым, и приступает без дальнейших отсрочек к рассмотрению существа утверждений автора с учетом всей информации, представленной ему сторонами, в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Факультативного протокола.

8.1. Комитету прежде всего надлежит установить, является ли продолжительный срок содержания автора в камере смертников с декабря 1983 года, т.е. более 11 лет, нарушением статьи 7 и пункта 1 статьи 10 Пакта. Адвокат заявляет о нарушении этих статей, лишь ссылаясь на продолжительность заключения г-на Джонсона в камере смертников в окружной тюрьме Св. Екатерины. Хотя срок содержания в камере смертников, превышающий 11 лет, несомненно вызывает серьезную обеспокоенность, согласно практике Комитета содержание под стражей в течение определенного периода времени не представляет собой нарушение статьи 7 и пункта 1 статьи 10 Пакта при отсутствии некоторых дополнительных исключительных обстоятельств. Комитет осознает, что его практика вызывает противоречивые толкования и желает подробно разъяснить свою позицию.

8.2. В этой связи необходимо установить, может ли сам по себе срок содержания осужденного лица в камере смертников являться нарушением государством-участником предусмотренных в статьях 7 и 10 обязательств не применять жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание и обращаться со всеми лицами гуманно. При выяснении этого вопроса необходимо принимать во внимание следующие факторы:

a)       Пакт не запрещает смертную казнь, хотя он предусматривает строгие ограничения в отношении ее применения. Поскольку содержание под стражей в камере смертников является необходимым следствием вынесения смертного приговора, то такое содержание, каким бы жестоким, унижающим достоинство или бесчеловечным оно не представлялось, само по себе не может рассматриваться как нарушение статей 7 и 10 Пакта.

b)       Хотя Пакт не запрещает смертную казнь, точка зрения Комитета, которая отражена во втором Факультативном протоколе к Пакту, заключается в том, что формулировки статьи 6, “касающиеся отмены смертной казни, являются веским указанием на желательность отмены” ^[7] . Сокращение числа случаев применения смертной казни может таким образом рассматриваться в качестве одной из целей Пакта.

c)       Положения Пакта необходимо толковать с учетом объекта и целей Пакта (статья 31 Венской конвенции о праве международных договоров). Поскольку одной из этих целей является содействие сокращению числа случаев применения смертной казни, по возможности следует избегать такого толкования положений Пакта, которое может побудить государства-участники, сохранившие смертную казнь, к приведению смертного приговора в исполнение.

8.3. С учетом этих факторов необходимо рассмотреть последствия утверждения о том, что сам по себе срок содержания в камере смертников представляет собой нарушение статей 7 и 10. Первое и наиболее серьезное последствие заключается в том, что если государство-участник приводит в исполнение вынесенный осужденному смертный приговор после того, как он провел определенное время в камере смертников, то это не будет являться нарушением его обязательств по Пакту, а если государство-участник не применяет эту меру наказания, то оно нарушит положения Пакта. Приводящее к такому выводу толкование положений Пакта не может соответствовать объекту и целям Пакта. Вышеуказанного последствия невозможно избежать путем отказа от установления определенного срока содержания в камере смертников, по истечении которого такое содержание будет равнозначно жестокому и бесчеловечному наказанию. Точное определение срока, несомненно, усугубляет эту проблему и устанавливает для государства-участника четкие временные рамки для казни того или иного лица, с тем чтобы не допускать нарушений своих обязательств по Пакту. Вместе с тем указанное последствие является результатом не установления максимально допустимого срока содержания в камере смертников, а превращения временного фактора per se в определяющий. Если максимально допустимый срок не ограничивается, то это будет побуждать государства-участники, стремящиеся не допускать превышения установленного срока, обращаться к принятым Комитетом решениям по рассмотренным ранее делам, с тем чтобы установить, какой срок содержания в камере смертников Комитет ранее признавал допустимым.

8.4. Второе последствие превращения временного фактора per se в решающий, т.е. в фактор, позволяющий рассматривать содержание в камере смертников как нарушение Пакта, заключается в том, что для государств-участников, сохранивших смертную казнь, он означает, что им следует приводить в исполнение смертный приговор как можно скорее после его вынесения. Это идет вразрез с идеями, которые Комитет хотел бы донести до государств-участников. Заключение в камере смертников, каким бы тяжелым оно не являлось, предпочтительнее смерти. Кроме того, практика показывает, что задержки в приведении в исполнение смертного приговора могут быть вызваны несколькими факторами, ответственность за многие из которых может быть возложена на государство-участника. В отдельных случаях, когда рассматривается вопрос о применении смертной казни в целом, вводится мораторий на приведение в исполнение смертных приговоров. В других случаях исполнительные органы государства откладывают приведение в исполнение смертных приговоров, несмотря на то, что с учетом политической обстановки отмена смертной казни является нецелесообразной. Комитет хотел бы избежать практики, ослабляющей влияние факторов, которые могут весьма эффективно привести к фактическому сокращению числа казненных узников. Следует подчеркнуть, что, принимая точку зрения, согласно которой длительный срок содержания в камере смертников сам по себе не может рассматриваться на основании положений Пакта в качестве жестокого и бесчеловечного обращения или наказания, Комитет не желает создавать впечатление, что содержание осужденных узников в камере смертников в течение многих лет является приемлемым обращением с ними. Оно таковым не является. Однако жестокость такого явления, как содержание в камере смертников, прежде всего и в основном является следствием допустимости в соответствии с Пактом применения смертной казни. Такая ситуация приводит к нежелательным последствиям.

8.5. И наконец, утверждение о том, что длительный срок содержания в камере смертников сам по себе не является нарушением статей 7 и 10 Пакта, не означает, что другие обстоятельства, связанные с таким содержанием, не могут превратить его в жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение или наказание. Практика Комитета показывает, что, когда подтверждаются тяжелые условия такого содержания под стражей, оно может представлять собой нарушение положений Пакта. При рассмотрении дел в будущем этом подход следует сохранять.

8.6. В данном деле ни автор, ни его адвокат не указали никаких исключительных обстоятельств, помимо срока содержания под стражей в камере смертников, которые означали бы, что содержание под стражей г-на Джонсона представляет собой нарушение статей 7 и 10. Поэтому Комитет не устанавливает никакого нарушения этих положений.

8.7. В отношении жалобы на основании статьи 7 и пункта 3g статьи 14 Пакта относительно того, что полицейские подвергли автора избиению во время допроса с целью вынудить его признать себя виновным, Комитет повторяет, что формулировка пункта 3g статьи 14, согласно которой никто не может “быть принуждаемым к даче показаний против самого себя или признанию себя виновным”, должна пониматься как отсутствие любого прямого или косвенного физического и психологического давления со стороны сотрудников следственных органов на обвиняемого в целях добиться признания вины^[8]. Хотя утверждение автора не было опровергнуто государством-участником, которое обещало провести расследование по факту жалобы, но не представило Комитету свои выводы, Комитет отмечает, что данное утверждение автора было оспорено обвинением в ходе судебного разбирательства и противоречит его заявлению о признании своей вины, которое было принято судьей. Комитет напоминает, что он обязан рассматривать утверждения о нарушении положений Пакта с учетом всех письменных данных, представленных ему сторонами (пункт 1 статьи 5 Факультативного протокола); в данном деле эти материалы включают протокол судебного разбирательства. Последний свидетельствует о том, что данное утверждение автора было тщательно рассмотрено судом в ходе допроса, что этому вопросу посвящено 28 страниц протокола судебного разбирательства и что после тщательного изучения доказательств заявление автора было впоследствии принято судьей; аналогичным образом присяжные заключили, что заявление было сделано без принуждения, тем самым подтвердив решение судьи о том, что автор не подвергался жестокому обращению. В деле не имеется никаких элементов, позволяющих Комитету поставить под сомнение решение судьи и присяжных. Следует также отметить, что в апелляции адвокат автора признал добровольный характер заявления г-на Джонсона и использовал его с целью добиться изменения квалификации выдвинутого против его подзащитного обвинения с умышленного убийства на неумышленное убийство. С учетом вышеизложенного Комитет считает, что положения статьи 7 и пункта 3g статьи 14 нарушены не были.

8.8. Автор заявляет о нарушении пунктов 3с и 5 статьи 14 Пакта в связи с тем, что срок в 51 месяц между его осуждением и отклонением его апелляции был необоснованно длительным. Государство- участник обещало провести расследование относительно причин этой задержки, однако не представило Комитету свои заключения. В частности, оно не представило никакой информации, свидетельствующей о том, что эта задержка произошла по вине автора или его защитника. Вместе с тем адвокат автора представил информацию, свидетельствующую о том, что автор принимал активные меры с целью обжалования и что ответственность за задержку в рассмотрении этой апелляции должна быть возложена на государство-участника. Комитет считает, что задержка в четыре года и три месяца слушания апелляции по делу о преступлении, караемом смертной казнью, при отсутствии исключительных обстоятельств, является необоснованно длительной и несовместимой с пунктом 3с статьи 14 Пакта. Никаких исключительных обстоятельств, которые оправдали бы такую задержку, в данном деле установлено не было. Следовательно, положения пунктов 3с и 5 статьи 14 были нарушены, поскольку несвоевременное представление автору протокола судебного разбирательства не позволило оперативно рассмотреть его апелляционную жалобу.

8.9. Комитет повторяет, что вынесение смертного приговора по окончании судебного разбирательства, в ходе которого положения Пакта не соблюдались, при отсутствии возможности обжалования путем подачи апелляции, представляет собой нарушение статьи 6 Пакта. Как отметил Комитет в своем Замечании общего порядка № 6 (16), положение, предусматривающее, что смертный приговор может быть вынесен только в соответствии с законом, который не противоречит положениям Пакта, означает, что “предусмотренные в нем гарантии процедурного характера должны соблюдаться…”. Поскольку в рассматриваемом деле при вынесении окончательного приговора к смертной казни судом не были соблюдены предусмотренные статьей 14 требования относительно справедливого судебного разбирательства, надлежит сделать вывод о том, что право, закрепленное статьей 6 Пакта, было нарушено.

9. Комитет по правам человека, действуя на основании пункта 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что факты, которыми он располагает, свидетельствуют о нарушении пунктов 3с и 5 статьи 14 и соответственно статьи 6 Пакта.

10. В соответствии с пунктом 3a статьи 2 Пакта автор имеет право на эффективное средство правовой защиты. Принимая во внимание смягчение 16 марта 1995 года вынесенного автору смертного приговора, Комитет считает целесообразным принятие какой-либо дополнительной меры снисхождения. Государство-участник обязано обеспечить, чтобы подобные нарушения не имели место в будущем.

11. Учитывая, что, став участником Факультативного протокола, государство – участник Пакта признало компетенцию Комитета определять факты нарушения положений Пакта и что, согласно статье 2 Пакта, государство-участник обязуется обеспечивать всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам права, признаваемые в Пакте, а также эффективное и гарантированное средство правовой защиты в том случае, если какое-либо нарушение установлено, Комитет обращается к государству-участнику с просьбой предоставить в течение 90 дней информацию о мерах, принятых в связи с настоящими соображениями Комитета.

ДОБАВЛЕНИЕ I

Особое мнение г-жи Кристин Шане в соответствии с пунктом 3 правила 94 правил процедуры Комитета в отношении решения Комитета по сообщению № 588/1994, Эррол Джонсон против Ямайки

Развитие правовой практики Комитета большинством его членов в связи с настоящим сообщением побуждает меня не только подтвердить точку зрения, которую я высказала в связи с делом Барретта и Сатклиффа (№ 270 и 271/1988) в моем особом мнении, но и пояснить ее более подробным образом.

Соображения, принятые относительно настоящего дела, привели Комитет, который желает быть последовательным, к выводу о том, что само по себе содержание в камере смертников не является нарушением статьи 7 Пакта; другими словами, оно не представляет собой жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение независимо от срока ожидания приведения в исполнение приговора, который может составлять 15-20 лет или более.

Если исключить возможность полного пересмотра практики Комитета, то можно говорить об отсутствии каких-либо оснований для принятия Комитетом иного решения относительно неограниченного срока ожидания или ожидания в течение нескольких лет.

Факторы, приведенные в обоснование этой точки зрения, являются следующими:

·         Пакт не запрещает смертную казнь;

·         если Пакт не запрещает смертную казнь, то приведение в исполнение смертного приговора не может запрещаться;

·         до приведения в исполнение смертного приговора должно пройти какое-то время, что отвечает интересам осужденного лица, которому должна быть обеспечена возможность для исчерпания соответствующих средств правовой защиты;

·         установление Комитетом ограничения в отношении этого срока создавало бы угрозу поспешного приведения в исполнение смертного приговора. Комитет даже заявляет, что содержание в камере смертников предпочтительнее смерти.

Вместе с тем Комитет, сознавая опасность максималистского применения государствами такого подхода, признает, что содержание лиц в камере смертников в течение нескольких лет представляет собой неадекватное обращение с ними.

 

Эта точка зрения является весьма спорной по следующим причинам:

·         Пакт действительно не запрещает смертную казнь;

·         из этого логично вытекает, что приведение в исполнение смертного приговора также не запрещается и что существование камеры смертников, а следовательно и содержание в ней в течение определенного периода до приведения в исполнение приговора в этом смысле является неизбежным.

С другой стороны, нельзя оспаривать вывод о том, что отсутствие временного ограничения может представлять собой жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, заявляя, что ожидание смерти предпочтительнее самой смерти и что любое противоречащее этой точке зрения действие Комитета поощряло бы применение государством поспешных казней.

Такие основания можно считать чрезмерно субъективными по двум причинам. При анализе поведения человека встречаются случаи, когда какое-либо лицо, например, страдающее от неизлечимого заболевания, предпочитает покончить с собой, чем ожидать неминуемого фатального исхода, тем самым отдавая предпочтение немедленной смерти, а не психологической пытке ожидания неминуемой смерти.

Что касается позиции, которую Комитет не желает доводить до сведения государств, чтобы подобное ограничение срока не приводило к поспешным казням, то она в равной мере является результатом субъективного анализа, на основании которого Комитет прогнозирует предполагаемую реакцию государств.

Я считаю, что нам следует вернуться к исходным соображениям гуманности и вновь вести дискуссию лишь на основе правовых рамок самого Пакта.

Не имеет смысла пытаться установить, что предпочтительнее в данном случае. Разумеется, само ожидание смертной казни представляет собой психологическую пытку. Однако является ли это нарушением статьи 7 Пакта? Является ли само по себе содержание в камере смертников жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство обращением?

Некоторые авторы считают, что оно таковым является. Вместе с тем этот аргумент вступает в противоречие с тем, что смертная казнь не запрещена Пактом, хотя отсутствие упоминания об этом в Пакте может привести к толкованиям, которые исключаются пунктом 1 статьи 2 Европейской конвенции о правах человека, в котором ясно предусматривается, что смертная казнь является допустимым отступлением от права на жизнь. Этому аргументу противоречит само существование Факультативного протокола.

Поэтому я считаю, что само по себе содержание в камере смертников в ожидании казни не может рассматриваться в качестве жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Однако следует исходить из того, что продолжительность присущей такому ожиданию психологической пытки, которая не является нарушением статьи 7 Пакта, должна быть сведена государством к минимуму, необходимому для исчерпания средств правовой защиты.

Таким образом государство обязано обеспечивать наличие средств правовой защиты и устанавливать разумные сроки для их исчерпания и рассмотрения, допускать применение смертной казни лишь по исчерпании последнего средства правовой зашиты; так, согласно системе, действовавшей во Франции до принятия Закона от 9 октября 1981 года об отмене смертной казни, осужденному сообщалось об отклонении его прошения о помиловании одновременно с объявлением о приведении в исполнение смертного приговора непосредственно перед самой казнью.

Это нельзя рассматривать в качестве некой формулы, поскольку, по моему мнению, нельзя считать естественным механизм, с помощью которого государство может преднамеренно и хладнокровно лишить жизни человека, который не питает никаких иллюзий в отношении своей участи. Вместе с тем, поскольку Пакт не запрещает смертную казнь, то не может запрещаться и вынесение смертного приговора, однако Комитету по правам человека надлежит обеспечивать, чтобы положения Пакта в целом не нарушались в связи с приведением такого приговора в исполнение.

Разумеется, каждое дело следует рассматривать по существу: необходимо принимать во внимание физические и психологические аспекты обращения с заключенным, его возраст и состояние здоровья с целью оценки действий государства применительно к положениям статей 7 и 10 Пакта. Аналогичным образом судебная процедура и имеющиеся средства правовой защиты должны отвечать требованиям статьи 14 Пакта. И наконец, в данном конкретном случае законодательство и действия государства, а также действия заключенного являются теми элементами, на основании которых устанавливается, является ли разумным срок между вынесением приговора и приведением его в исполнение.

Таковы пределы субъективности Комитета при выполнении им своих контрольных функций, предусмотренных Пактом и Факультативным протоколом, исключая такие факторы, как предпочтение, которое заключенный предположительно отдает смерти или ее ожиданию, или опасение возможного неверного толкования государством мнения, изложенного в решениях Комитета.

ДОБАВЛЕНИЕ II

Особое мнение г-на Прафуллачандра Натварлала Бхагвати, г-на Марко Тулио Бруни Челли, г-на Фаусто Покара и г-на Хулио Прадо Вальехо в соответствии с пунктом 3 правила 94 правил процедуры Комитета в отношении решения Комитета по сообщению № 588/1994, Эррол Джонсон

против Ямайки

Развитие практики Комитета в связи с рассмотрением настоящего сообщения побуждает нас выразить мнение, расходящееся с точкой зрения большинства членов Комитета. В связи с рассмотрением некоторых дел Комитет постановил, что сам по себе длительный срок содержания в камере смертников не представляет собой нарушение статьи 7 Пакта, и мы соглашались с этими решениями с учетом особых обстоятельств каждого представленного на рассмотрение сообщения.

Однако соображения, принятые Комитетом в данном случае, свидетельствуют о недостаточной гибкости, что не позволит ему в дальнейшем рассматривать обстоятельства каждого дела с целью установления в каждом конкретном случае, является ли длительный срок содержания в камере смертников жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство обращением по смыслу статьи 7 Пакта. Необходимость проведения оценки каждого конкретного случая побуждает нас не согласиться с точкой зрения большинства членов Комитета и поддержать мнение других членов Комитета, которые не сочли возможным согласиться с позицией большинства, в частности особое мнение, выраженное г-жой Кристин Шане.

ДОБАВЛЕНИЕ III

Особое мнение г-на Франсиско Хосе Агилара Урбины в соответствии с пунктом 3 правила 94 правил процедуры Комитета в отношении решения Комитета по сообщению № 588/1994, Эррол Джонсон против Ямайки

Мнение большинства по настоящему сообщению вынуждает меня высказать свое особое мнение. Из предыдущих решений Комитета следует, что практика содержания заключенного в камере смертника сама по себе не является нарушением статьи 7 Пакта. Комитет неоднократно обращал внимание на то, что положение приговоренного к смерти как таковое нельзя квалифицировать в качестве жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. В ряде случаев я разделял эту позицию, высказывая при этом оговорку, – которую я хотел бы вновь высказать в представляемом мною особом мнении, – что считаю сам по себе смертный приговор бесчеловечным, жестоким и унижающим достоинство наказанием.

Я полагаю, что Комитет совершает ошибку, неукоснительно следуя своим предыдущим решениям, не пытаясь при этом выяснить, проанализировать и оценить конкретные обстоятельства представленного на рассмотрение дела. Стремление Комитета действовать при рассмотрении настоящего сообщения в русле своих предыдущих решений заставило его сделать вывод о том, что длительность пребывания заключенного в положении смертника ни в коем случае не может противоречить статье 7 Пакта.

По всей видимости, мнение большинства базировалось на предположении о том, что лишь полный отказ от своей прежней позиции мог бы позволить Комитету принять решение, согласно которому чрезмерно продолжительное пребывание в положении смертника может повлечь за собой нарушение вышеупомянутой нормы. В своих рассуждениях большинство исходило из следующих предпосылок:

1.       Международный пакт о гражданских и политических правах не запрещает смертную казнь, хотя и жестко ограничивает возможность ее применения.

2.       Пребывание в “камере смертников” является необходимым следствием вынесения смертного приговора, и каким бы жестоким, унижающим достоинство и бесчеловечным оно ни казалось, эта процедура сама по себе не может рассматриваться в качестве нарушения статей 7 и 10 Пакта.

3.       Хотя Пакт не запрещает смертную казнь, его формулировки четко указывают на желательность отмены смертной казни.

4.       Положения Пакта надлежит толковать в свете объекта и целей этого документа, которые призваны, в частности, содействовать сокращению случаев применения смертной казни, избегая при этом толкований, способных побудить государство к применению этой меры наказания.

С учетом этих соображений большинство членов Комитета по правам человека сформулировали ряд выводов, которые, по их мнению, позволяют им констатировать отсутствие какого бы то ни было нарушения статей 7 и 10 Пакта со стороны государства, являющегося объектом сообщения:

1.  Государство-участник,   приводящее в исполнение смертный приговор в отношении осужденного лица, которое ожидало этого в течение определенного времени, не нарушает положений Пакта, тогда как государство, не приводящее в исполнение такой приговор, нарушает эти положения.

Из вышеизложенного следует,   что о проблеме длительности содержания под стражей в камере смертников можно говорить лишь в том случае,   если будет определен строго конкретный срок,  несоблюдение которого влечет за собой нарушение Пакта.

2.       Использование фактора времени в качестве определяющего признака нарушения Пакта может быть истолковано государствами-участниками как призыв к скорейшему приведению в исполнение смертного приговора после его вынесения.

3.       Соображение о том, что продолжительное пребывание в камере смертников само по себе не является нарушением статей 7 и 10 Пакта, не исключает возможности того, что другие обстоятельства, связанные с таким заключением, могут придать ему характер жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство наказания.

Полностью принимая некоторые аргументы, изложенные большинством членов Комитета, я могу согласиться лишь с последним из сформулированных ими выводов и полагаю, что мнение большинства можно оспорить:

1.       Я согласен с тем, что Пакт не запрещает смертную казнь, хотя и жестко ограничивает возможность ее применения.

2.       Я также согласен с тем, что по причине отсутствия запрета на применение смертной казни государства-участники, все еще предусматривающие этот вид наказания в системе своих уголовных санкций, не могут быть лишены права ее применять при условии соблюдения установленных Пактом жестких ограничений и что существование “камеры смертников”, где осужденный находится с момента вынесения смертного приговора до момента приведения его в исполнение, является в этой связи неизбежным.

3.       Я также считаю, что положения Пакта недвусмысленно указывают на желательность отмены смертной казни.

4.       В любом случае, нельзя отрицать непреложность того, что положения Пакта следует толковать в свете объекта и целей данного договора. Однако, соглашаясь с тем, что к числу определенных в Пакте целей и задач относится, в частности, сокращение числа случаев применения смертной казни, я тем не менее полагаю, что данная задача со всей определенностью вытекает из более широкой задачи, заключающейся в сокращении числа категорий преступлений, за которые предусмотрено вынесение смертных приговоров и, в конечном счете, в отмене смертной казни.

В настоящем случае, равно как и в случае со многими другими сообщениями по Ямайке, представленными за последнее десятилетие, не остается ничего другого, как с сожалением отметить, что отказ государства-участника соблюдать в течение последних 10 лет свое обязательство по представлению докладов в Комитет по правам человека в соответствии со статьей 40 Пакта лишает Комитет возможности вынести в рамках процедуры рассмотрения докладов решение по вопросу о применении смертной казни на Ямайке. Ямайка должна была представить свой второй периодический доклад 1 августа 1986 года и 3 августа 1991 года. Иными словами, в течение 15 лет Комитет не имеет возможности рассмотреть вопрос о том, соответствуют ли принципы применения смертной казни на Ямайке предусмотренным Пактом жестким ограничениям.

Вместе с тем я не могу согласиться с изложенным в этой связи мнением большинства, которое считает предпочтительным пребывание осужденного в камере смертников независимо от продолжительности такой процедуры. В любом случае аргументы большинства носят субъективный характер и не являются следствием объективного анализа договорных норм.

Во главу угла в данном случае ставится базовое предположение, согласно которому ожидание смертной казни предпочтительнее приведения в исполнение смертного приговора. Тем не менее этот аргумент нельзя считать обоснованным, поскольку, как я уже отмечал выше, сообщения данной категории можно рассматривать лишь в свете сопутствующих обстоятельств; иными словами, решения по таким сообщениям следует принимать лишь с учетом конкретных обстоятельств каждого дела.

Кроме того, доводы большинства носят сугубо субъективный характер, поскольку строятся на анализе образа действий человека, отражающем чувства членов Комитета, что не дает оснований для безоговорочного применения его результатов. Так, например, не было бы ничего удивительного в том, если бы приговоренное к смерти лицо, страдающее каким-либо неизлечимым или прогрессирующим заболеванием, предпочло бы казнь ее ожиданию в камере смертников, равно как нет ничего странного в том, что некоторые люди совершают убийства именно с той целью, чтобы их подвергли затем смертной казни; для таких людей каждый день пребывания в камере смертников превращается в настоящую пытку.

5. Кроме того, я не разделяю позицию, согласно которой решение о том, что чрезмерно продолжительное время, проведенное Эрролом Джонсоном в камере смертников, представляет собой нарушение Пакта, будет воспринято как обращенный к государствам-участникам “призыв” к скорейшему приведению в исполнение приговора в отношении приговоренных к смерти. Такая позиция также представляет собой субъективное мнение большинства и отражает эмоции членов Комитета, не являясь при этом результатом юридического анализа. Кроме того, такое суждение создает дополнительную проблему, обусловленную необходимостью определения a priori допустимых форм поведения государств-участников.

В этой связи я хотел бы также с сожалением отметить, что действия государства-участника не дают Комитету возможности оценить занимаемую им позицию по вопросу применения смертной казни. Более того, это обстоятельство относится к числу факторов, заставляющих меня не согласиться с мнением большинства:

a)       я считаю невозможным предсказать будущий образ действий государства, которое неоднократно отказывалось выполнять свои обязательства по статье 40 (представление периодических докладов), поскольку Комитет лишен возможности обсудить этот конкретный вопрос с компетентными органами этого государства;

b)       в конечном итоге принятое решение нельзя не расценивать как поощрение государства, которое по меньшей мере в течение десяти лет отказывалось соблюдать свои договорные обязательства, поскольку именно в его пользу были истолкованы сомнения в отношении действий, подлежащих прояснению в соответствии с процедурой, предусмотренной в статье 40.

Комитет не компетентен решать, какие действия были бы предпочтительными в ситуации, аналогичной той, которая описывается в настоящем сообщении. Равным образом Комитету не следует переводить рассмотрение данного сообщения в сугубо гипотетическую плоскость, с тем чтобы побудить абстрактных государственных чиновников к каким-либо конкретным действиям. В основе любого мнения должны лежать конкретные условия заключения г-на Джонсона.

Кроме того, любое решение по настоящему сообщению должно иметь под собой исключительно юридическую основу. Для большинства людей ожидание неминуемой смерти, несомненно, является пыткой; большинство приговоренных к смертной казни находится в аналогичной ситуации. Независимо от того, что, согласно моим философским убеждениям, наказание в виде смертной казни и соответственно его последствия (вынесение смертного приговора и ожидание приведения его в исполнение) представляют собой бесчеловечное, жестокое и унижающее достоинство наказание, я должен решить для себя следующий вопрос: указывают ли эти факты и, как это имеет место в настоящем случае, факт пребывания в камере смертников на нарушение Пакта.

В процессе обоснования любого суждения нельзя не учитывать того, что Пакт не запрещает смертную казнь. В силу этого нельзя утверждать, что феномен пребывания в камере смертников сам по себе относится к категории жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Равным образом не может быть запрещено приведение смертного приговора в исполнение.

Тем не менее все государства-участники обязаны свести к минимуму последствия психологической пытки, связанной с ожиданием казни. Иными словами, государство должно обеспечить сведение к необходимому минимуму тех страданий, которые выпадают на долю лиц, ожидающих приведения смертного приговора в исполнение.

В этой связи необходимо обеспечить соблюдение следующих гарантий:

a)       Юридические процедуры, устанавливающие вину осужденного к смерти, должны отвечать всем требованиям, предусмотренным в статье 14 Пакта.

b)       Обвиняемый должен иметь право на надлежащее использование любых необходимых средств правовой защиты до тех пор, пока его вина не будет неоспоримо доказана.

c)       Необходимо установить разумные предельные сроки исчерпания этих средств правовой защиты и их рассмотрения независимыми судами.

d)       Смертная казнь может быть приведена в исполнение лишь после того, как будет исчерпано последнее средство правовой защиты и смертный приговор приобретет силу окончательного и не подлежащего обжалованию решения.

e)       Обращение с осужденным, ожидающим смертной казни, должно в любом случае носить гуманный характер и исключать, в частности, неоправданные страдания, обусловленные фактом ожидания смерти.

Комитет по правам человека обязан обеспечить, чтобы положения Международного пакта о гражданских и политических правах не нарушались вследствие исполнения приговора. В этой связи я подчеркиваю, что Комитет должен изучать обстоятельства каждого конкретного дела. Для того чтобы определить, соответствует ли образ действия государственных властей положениям статей 7 и 10 Пакта, Комитету надлежит дать определение физическим и психологическим условиям содержания под стражей осужденного лица.

В этой связи Комитет должен установить, позволяют ли законы и практика государства, а также поведение и условия содержания осужденного, вынести решение по вопросу о том, является ли разумным срок, истекший с момента вынесения смертного приговора до момента его приведения в исполнение, и не влечет ли это за собой нарушение положений Пакта. Именно в этих рамках и должен действовать Комитет в процессе вынесения решения относительно соблюдения или нарушения норм Международного пакта о гражданских и политических правах.