Виктор Домуковский и другие против Грузии

Соображения Комитета по правам человека в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах (девяносто девятая сессия) относительно сообщения №№ 623, 624, 626 и 627/1995

Представлено: Виктор Домуковский, Заза Циклаури, Петр Гельбахиани и Ираклий Доквадзе

Предполагаемые жертвы: Авторы

 Государство-участник: Грузия

Объявлено приемлемым: 5 июля 1996 года (пятьдесят седьмая сессия)

Дата принятия соображений: 6 апреля 1998 года (шестьдесят вторая сессия)

1. Авторами сообщений являются Виктор П. Домуковский, Заза Циклаури, Петр Гельбахиани и Ираклий Доквадзе, трое из которых грузины, а один – русский, находящиеся в тюремном заключении в Грузии, при этом два последних лица приговорены к смертной казни. Они утверждают, что они являются жертвами нарушений Грузией положений статей 7, 9, 10, 12, 14, 15, 19, 21 и 25 Международного пакта о гражданских и политических правах.

         25 июля 1996 года Комитет постановил совокупно рассматривать эти сообщения.

Факты в изложении авторов

2.1 Автором первого сообщения (№ 623/1995) является г-н Домуковский, русский. 5 октября 1993 года г-н Домуковский и 18 других лиц предстали перед судом в Верховном суде Грузии по обвинению в участии в террористических актах с целью ослабления государственной власти и убийства илавы государства г-на Шеварднадзе. 6 марта 1995 года г-н Домуковский был признан виновным и приговорен к 14 годам лишения свободы.

2.2. Он заявляет, что 3 февраля 1993 года правительство Азербайджана, где он искал убежище, отказало Грузии в просьбе о его выдаче и выдаче проходившего с ним по одному делу г-на П Гельбахиани. После этого в апреле 1993 года он был похищен с территории Азербайджана и незаконно арестован. В этой связи он заявляет, что президент Грузии публично похвалил спецслужбы, которые совершили это похищение, за отлично проведенную операцию. Автор заявляет, что после ареста он был избит и содержался под стражей с 6 апреля 1993 года по 27 мая 1993 года, после чего был переведен в одиночную камеру в КГБ, где содержался до августа 1993 года. Он далее утверждает, что его арест был незаконным, поскольку он являлся депутатом Верховного совета Грузии и как таковой обладал иммунитетом.

2.3. 13 августа и 11 декабря 1994 года он был жестоко избит в своей камере, в результате чего получил сотрясение мозга. Не приводя никаких подробностей, он утверждает далее, что его вынудили давать показания против самого себя.

2.4. Автор заявляет, что 13 октября 1993 года в нарушение применимых юридических норм суд отказал ему в просьбе получить копию обвинительного заключения на являющемся для него родным русском языке. Он далее заявляет, что ему не были представлены копии всех связанных с предъявленными ему обвинениями материалов. Кроме того, он утверждает, что судья несколько раз препятствовал его встречам с его юридическими представителями. В этой связи он заявляет, что он был вынужден обращаться к судье за разрешением встретиться со своим адвокатом. Он утверждает, что непредоставление ему беспрепятственного доступа к защитнику является нарушением пункта 3(b) статьи 14.

2.5. Он жалуется на то, что ему не было позволено говорить что-либо в суде, что он беспричинно был удален из зала заседания. Из приложений следует, что автор повернулся спиной к суду в знак протеста против не соответствующего правилам характера ведения заседаний и что суд над ним проходил в его отсутствие и без защитника. В этой связи он заявляет, что судья отстранил трех адвокатов от участия в судебном разбирательстве и что его четвертый адвокат не был допущен судьей на судебное разбирательство. В этих обстоятельствах, по заявлению автора, он не имел возможности вызвать кого бы то ни было из свидетелей или провести перекрестный допрос свидетелей, дававших показания против него.

2.6. Он утверждает, что суды в Грузии не являются независимыми, а действуют в соответствии с указаниями президента Шеварднадзе.

2.7. Он утверждает, что в нарушение положений статьи 19 Пакта его преследуют за то, что он придерживается иных политических взглядов, и за попытку выразить свои взгляды и защиту конституции Грузии, которая была нарушена 22 декабря 1991 года в результате смены политической власти. Он отрицает свою вину в каких бы то ни было насильственных действиях.

2.8. Что касается исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, то г-н Домуковский заявляет, что он безуспешно подавал апелляции Председателю Верховного суда, судье, который вел судебное разбирательство по его делу, Председателю Государственной комиссии по правам человека, министру внутренних дел и Председателю КГБ. Судья якобы сказал ему, что, поскольку судебное разбирательство по его делу не является обычным, следовать закону нет возможности. Заявляется, что решение Верховного суда обжалованию не подлежит.

3.1 Автором второго сообщения (№ 624/1995) является г-н Циклаури, грузин, 1961 года рождения, физик по профессии. Он был арестован 7 августа 1992 года при посещении им своего брата, являвшегося депутатом Верховного совета и префектом района Казбеги до военного переворота 1991-1992 годов. Он утверждает, что он был арестован без ордера на арест. Год спустя ему показали ордер на арест, предъявив ему обвинение в подготовке переворота в июле 1992 года, хранении оружия и взрывчатки, государственной измене и чинении помех следствию. Он отвергает эти обвинения, которые, как он утверждает, подпадают под государственную амнистию от 4 августа 1992 года. Он поясняет, что причина этих обвинений в борьбе сторонников президента Гамсахурдии против режима, который взял власть в декабре 1991 года – январе 1992 года и не стал законным до выборов, состоявшихся в октябре 1992 года.

3.2. Г-н Циклаури утверждает, что на него оказывалось постоянное психологическое, физическое давление, с тем чтобы установить его контакты с бывшим президентом Звиадом Гамсахурдией. В результате такого обращения он получил тяжелые увечья, сотрясение мозга, у него произошла утрата речи и способности двигаться, были сломаны ноги, ребра, он имел открытые кровоточащие раны и ожоги, причиненные кипятком. Он утверждает, что в результате пыток он подписал признание в собственной виновности. Он обосновывает свои утверждения приложенными несколькими заявлениями свидетелей, свидетельствующими о результатах пыток.

3.3. Он утверждает, что суд над ним и лицами, обвиняемыми вместе с ним, был абсолютно несправедливым и нарушившим почти все статьи Уголовного кодекса Грузии. Более конкретно он заявляет, что ему не предоставили копии обвинительного заключения или других документов, касающихся предъявленных ему обвинений. Он далее заявляет, что ему было отказано в том, чтобы в слушании дела участвовал адвокат по его выбору, что ему не было позволено вызвать свидетелей защиты, что ему было запрещено присутствовать на судебном разбирательстве и что в результате он не мог произвести перекрестный допрос свидетелей, показывавших против него, и вести свою защиту. 6 марта 1995 года он был осужден и приговорен к пяти годам лишения свободы.

4.1. Автором сообщения № 626/1995 является г-н Гельбахиани, профессор медицины. Он грузин и родился в Тбилиси в 1962 году.

4.2. Г-н Гельбахиани заявляет, что 6 января 1992 года президент Грузии, избранный 87 процентами населения, был свергнут в результате военного переворота в нарушение положений статьи 25 Пакта. С того времени оппозиция жестоко подавляется. Г-н Гельбахиани утверждает, что в нарушение статьи 19 Пакта он преследовался за свои политические взгляды, высказывавшиеся, в частности, на митингах и собраниях, и что 7 мая 1992 года в нарушение статьи 21 был разогнан митинг врачей, на котором он председательствовал. В этих условиях он предпочел покинуть страну. В этой связи он также ссылается на положения пункта 2 статьи 12 Пакта.

4.3. Он заявляет, что имел разрешение от президента Азербайджана и министра внутренних дел на проживание в Баку, столице Азербайджана. 6 апреля 1993 года 30 хорошо вооруженных людей похитили его и г-на Домуковского и доставили их в Тбилиси, где их подвергли физическим и моральным пыткам, с тем чтобы выбить из них показания. Он заявляет, что он провел два месяца в камере, в которой заключенные могут содержаться лишь в течение трех дней.

4.4. В то время как дело находилось на рассмотрении Верховного суда, г-н Шеварднадзе якобы высказывался в газетах и по телевидению, игнорируя принцип презумпции невиновности, называя подзащитных “убийцами” и “требуя вынесения смертного приговора”, в нарушение пункта 2 статьи 14 Пакта.

4.5. Автор также утверждает о наличии грубых нарушений уголовно-процессуального кодекса, поскольку лишь определенным лицам было разрешено присутствовать на суде. Эти лица были перечислены в специальном списке, подписанном судьей. Заявляется, что это представляет собой нарушение положений пункта 1 статьи 14 Пакта.

4.6. Г-н Гельбахиани утверждает, что ему было отказано в справедливом разбирательстве. Несколько из проходивших с ним по этому делу подзащитных не имели адвокатов и им не было разрешено изучить дело на своем родном языке, что препятствовало их защите. Автор заявляет, что он не имел возможности заранее ознакомиться с материалами судебного разбирательства. Кроме того, судья назначил для его защиты того адвоката, которому он уже дал отвод.

4.7. Судебное разбирательство в Верховном суде несколько раз останавливалось без объективных на то причин и продолжалось с 5 октября 1993 года по 6 марта 1995 года.

4.8. На одном из этапов он был удален из зала судебного заседания, и впоследствии суд проходил в его отсутствие. Основные свидетели не были допрошены в суде, и против него было выставлено лишь очень небольшое количество свидетелей. Он утверждает, что в течение всего процесса допроса на него оказывалось моральное и физическое давление, с тем чтобы вынудить его заявить о своей виновности и “сознаться”.

4.9. 6 марта 1995 года он был приговорен к смертной казни. Он утверждает, что он приговорен к смертной казни в нарушение положений статьи 15 Пакта, поскольку действовавшая на момент инцидента, за который он был осужден, Конституция запрещала применение наказания в виде смертной казни.

5.1. Автором сообщения № 627/1995 является гражданин Грузии г-н Доквадзе, который родился в Тбилиси в 1961 году.

5.2. Г-н Доквадзе заявляет, что он был арестован 3 сентября 1992 года и подвергся жестоким пыткам в нарушение положений статьи 7 Пакта. Во время следствия его принудили признать свою вину под угрозой убийства его двух малолетних дочерей. Автор заявляет, что он отказался от этого признания на суде.

5.3. Как и проходящие по одному делу с ним некоторые подзащитные, г-н Доквадзе был удален из зала заседания и впоследствии на заседаниях отсутствовал. Он утверждает, что, как и проходившим совместно с ним по делу подзащитным, ему было отказано в справедливом разбирательстве беспристрастным и компетентным судом.

5.4. 6 марта 1995 года он был приговорен к смертной казни.

Жалоба

6. Авторы утверждают, что как их арест, так и содержание их под стражей носили произвольный и противоречащий различным положениям статьи 9 Пакта характер. Они жалуются, что подвергались пыткам и жестокому обращению в нарушение статей 7 и 10 Пакта. Далее они утверждают, что государство-участник нарушило положения статей 19, 21 и 25 в отношении них, поскольку им не давали вести политическую деятельность и преследовали их за их политические взгляды. Что касается возбужденных против них уголовных разбирательств, то они утверждают, что суд не был беспристрастным и были нарушены принцип презумпции невиновности и гарантии справедливого разбирательства. Что касается двух приговоров, предусматривающих смертную казнь, то они предположительно влекут за собой нарушение принципа nulla poena sine lege в нарушение статьи 15 Пакта, а следовательно и положений статьи 6 Пакта.

Информация государства-участника и комментарии авторов

7.1 Сообщения г-на Домуковского и г-на Циклаури были препровождены государству-участнику в соответствии с правилом 91 правил процедуры 2 марта 1995 года с просьбой к государству-участнику представить замечания относительно приемлемости сообщений. В то же время Комитет просил государство-участника в соответствии с правилом 86 отложить приведение в исполнение любых смертных приговоров до того времени, когда Комитет сможет рассмотреть эти дела. Сообщения г-на Гельбахиани и г-на Доквадзе были препровождены в соответствии с правилами 86 и 91 правил процедуры 10 марта 1995 года.

7.2. Хотя государство-участника просили представить его замечания относительно приемлемости, оно 10 марта 1996 года представило лишь информацию относительно того, что 6 марта 1996 года 17 подзащитных по уголовному делу № 7493010 получили различные приговоры, включая двух подзащитных, а именно Петра Гельбахиани и Ираклия Доквадзе, которые были приговорены к смертной казни. Был также представлен перечень осужденных и вынесенных им приговоров. Что касается приговоров к смертной казни в целом, то государство-участник указало, что они могут быть обжалованы в Верховном суде и что приведение в исполнение приговоров к смертной казни отложено до рассмотрения вопроса о помиловании Комиссией по помилованию.

7.3. В письме от 23 марта 1995 года г-н Циклаури информировал Комитет, что он был приговорен к пяти годам лишения свободы с отбыванием срока наказания в колонии строгого режима и что его имущество было конфисковано. Он утверждал, что его пытали, что он невиновен, что в ходе судебного разбирательства неоднократно нарушался принцип презумпции невиновности, что он не присутствовал на суде, за исключением последнего дня, когда зачитывался вердикт, что ему было отказано в праве на защитника по собственному выбору, что он не имел возможности давать показания в свою пользу, что ему было отказано в праве на допрос свидетелей. Письмо г-на Циклаури вместе с сопроводительными документами, подтверждающими его утверждение, было направлено государству-участнику 11 мая 1995 года, однако, несмотря на посланное 30 октября 1995 года напоминание, никаких замечаний от государства-участника получено не было.

7.4. В письмах от 17 марта 1995 года д-р Петр Гельбахиани и Ираклий Доквадзе вновь заявили о своей невиновности и просили Комитет вмешаться. Письма были препровождены государству- участнику 16 мая 1995 года. Никакого ответа от государства-участника получено не было.

Решение Комитета о приемлемости

8.1. На своей пятьдесят седьмой сессии Комитет рассмотрел вопрос о приемлемости сообщения. Он установил, как того требует пункт 2(a) статьи 5 Факультативного протокола, что тот же вопрос не находится на рассмотрении в соответствии с иной процедурой международного расследования или урегулирования.

8.2. Комитет с озабоченностью отметил отсутствие сотрудничества со стороны государства- участника, несмотря на напоминания, направленные ему. На основе имеющейся у него информации Комитет определил, что ничто не препятствует рассмотрению им сообщения в соответствии с пунктом 2(b) статьи 5 Факультативного протокола.

8.3. На основе имеющихся у него материалов Комитет отметил, что для целей решения о приемлемости авторы в достаточной степени обосновали свои утверждения о нарушениях Пакта государством-участником, в частности, статей 7, 9, 10, 14, 15, 19, 21 и 25, которые следует рассмотреть по существу.

9. В связи с этим 5 июля 1996 года Комитет по правам человека постановил, что это сообщение является приемлемым. Он просил государство-участника в соответствии с правилом 86 правил процедуры не приводить в исполнение смертный приговор в отношении г-на Доквадзе и г-на Гельбахиани, пока их сообщение рассматривается Комитетом.

Представление государства-участника относительно обоснованности сообщения и комментарии авторов

10.1 В представлении от 21 февраля 1997 года государство-участник сообщает свои замечания по существу сообщения.

Дело г-на Виктора П. Домуковского

10.2. Что касается г-на Домуковского, то государство-участник поясняет, что он был приговорен к 14 годам лишения свободы за бандитизм, подготовку террористических актов и подрывные действия в целях ослабления Республики Грузия.

10.3. Государство-участник заявляет, что г-н Домуковский и г-н Гельбахиани были на законных основаниях задержаны в Азербайджане в силу соглашения между соответствующими министерствами Грузии и Азербайджана, которое предусматривает розыск и задержание подозреваемых, скрывающихся в одном из этих государств. Они были задержаны 6 апреля 1993 года на основании ордера на арест, выданного государственным прокурором 30 сентября 1992 года.

10.4. Государство-участник отрицает, что г-н Домуковский пользовался депутатским иммунитетом во время своего ареста. Оно объясняет, что в момент задержания действовал вновь избранный парламент и как член бывшего Верховного совета он уже не пользовался иммунитетом.

10.5. Государство-участник заявляет, что утверждения г-на Домуковского о физическом насилии и психическом понуждении в ходе предварительного следствия не нашли подтверждения в ходе судебного расследования. Суд пришел к этому заключению ввиду того, что ни обвиняемый, ни его защитник в присутствии которого он допрашивался, никак не упомянули о таком насилии. Кроме того, материалы по делу, собранные следственной бригадой, также содержали протоколы, в которых г-н Домуковский отрицал ответственность за целый ряд инцидентов. Суд сделал вывод о том, что этого не произошло бы, если бы следствие проводилось несправедливо.

10.6. Что касается инцидента, происшедшего 13 августа 1995 года, то государство-участник заявляет, что после поступления в суд 15 августа заявления от г-на Домуковского медицинской службе в следственном изоляторе было дано указание обследовать его. Он был обследован 17 августа. Согласно протоколу осмотра, по утверждению государства-участника, на его теле не было никаких признаков повреждений и состояние его здоровья было сочтено удовлетворительным. Подтверждений его избиению найдено не было. Никакой копии протокола представлено не было.

10.7. Что касается непредставления судом г-ну Домуковскому текста обвинительного заключения на русском языке, то государство-участник поясняет, что суд установил, что г-н Домуковский отлично владеет грузинским языком. В этой связи заявляется, что он давал показания на грузинском языке в ходе предварительного следствия и не обратился с просьбой о предоставлении переводчика. По заявлению государства-участника, г-н Домуковский читал показания на грузинском языке и расписывался в их правильности, составлял свои собственные заявления на грузинском языке и указал в документах, что грузинский язык является его родным. В свете вышеуказанного суд счел выдвижение им требования о предоставлении ему текста обвинительного заключения на русском языке как тактику проволочек.

10.8. Государство-участник заявляет, что после предварительного следствия г-н Домуковский и его защитник ознакомились со всем собранным материалом. Ни в одном из своих заявлений они не просили предоставить им доступ к дополнительным материалам и не утверждали, что материал был представлен им не в полном объеме. До начала судебного разбирательства г-н Домуковский просил предоставить ему возможность еще раз ознакомиться с материалами. Суд удовлетворил эту просьбу. Заявляется, что г-н Домуковский изучал материалы по своему делу с 13 октября 1993 года по 6 января 1994 года.

10.9. Государство-участник заявляет, что г-н Домуковский и обвиняемые, проходившие с ним по одному делу, имели неограниченное право на защиту на протяжении всего предварительного следствия и судебного расследования. Им была предоставлена возможность выбрать своего собственного защитника. В этих целях суд вызвал членов семей подзащитных и дал им возможность неоднократно встретиться с подзащитными, с тем чтобы определить тех адвокатов, которых они хотят пригласить.

10.10. Государство-участник заявляет, что одной из целей подзащитных являлась задержка рассмотрения этого дела и срыв работы суда. Оно поясняет, что после того, как защитник Домуковского отказался от ведения дела, ему и его семье было предоставлено предусмотренное законом время для того, чтобы подыскать нового адвоката. Поскольку до истечения срока они никого не назначили, суд назначил адвоката, которому было отведено полтора месяца для ознакомления с делом. В течение этого периода разбирательства были приостановлены. Когда суд возобновился, Домуковский отказался от услуг этого адвоката без основательных, по заявлению государства- участника, на то причин и угрожал ему. Тогда защитник отказался от ведения дела, после чего суд постановил, что он злоупотребил своим правом на защиту, и слушание дела было завершено без присутствия защитника Домуковского.

10.11. Государство-участник поясняет, что г-н Домуковский и другие обвиняемые регулярно нарушали порядок ведения заседаний в течение слушаний в суде, демонстрируя неуважение к суду, игнорируя указания председательствующего и создавая помехи нормальной работе суда. Государство-участник заявляет, что они поворачивались спиной к суду, оказывали сопротивление военной охране, убегали из зала заседаний суда в свои камеры и свистели. В одном случае г-н Домуковский перепрыгнул через барьер в зал суда и схватился за автомат охранника. Государство-участник делает вывод о том, что это послужило достаточной причиной для того, чтобы суд продолжал рассмотрение дела в отсутствие подзащитных, как это разрешено статьей 262 Уголовно-процессуального кодекса Грузии. Государство-участник указывает, что суд разрешил подзащитным вернуться по истечении определенного периода времени, однако они продолжали нарушать процедуры, после чего они вновь были удалены.

10.12. Государство-участник отвергает предположение г-на Домуковского о том, что суды в Грузии не являются независимыми, и заявляет, что они подчиняются только закону. Оно далее отвергает его утверждения о том, что он был осужден за свои политические взгляды, и подчеркивает, что он был осужден за совершение уголовных преступлений.

10.13. Государство-участник поясняет, что серьезные уголовные дела, по которым могут выноситься смертные приговоры, согласно законодательству Грузии, рассматриваются Верховным судом. Вынесенные Верховным судом приговоры не подлежат обжалованию в кассационном порядке, однако закон предусматривает судебный пересмотр в порядке надзора. После пересмотра в порядке надзора приговор и мера наказания г-на Домуковского и проходящих с ним по одному делу подзащитных были сочтены правомерными и законными.

11.1. В своих комментариях относительно представления государства-участника защитник г-на Домуковского заявляет, что он обращался с запросом в министерство внутренних дел Азербайджана с просьбой найти какие-либо следы санкции на производство ареста и задержания г-на Домуковского и г-на Гельбахиани. Он прикладывает ответ министерства от 7 июля 1995 года, в котором начальник департамента уголовных преследований заявляет, что ему не известно об этом деле. Защитник утверждает, что если бы г-н Домуковский и г-н Гельбахиани были арестованы действительно на основе двустороннего соглашения между Азербайджаном и Грузией, то было бы логичным, чтобы министерство Азербайджана располагало документами относительно этого мероприятия. В отсутствие таких документов защитник утверждает, что г-н Домуковский и г-н Гельбахиани были арестованы в нарушение положений статьи 9 Пакта.

11.2. Защитник высказывает мнение о том, что арест г-на Домуковского был произведен в нарушение его депутатского иммунитета. Он отрицает, что выборы, состоявшиеся 11 октября 1992 года, были свободными и демократическими. Он далее заявляет, что, даже если принять, что выборы были законными, ордер на арест г-на Домуковского был выдан до проведения выборов 30 сентября 1992 года и что в этих обстоятельствах выдача ордера без согласия Верховного совета на снятие им его иммунитета была незаконной. Защитник утверждает, что таким образом арест г-на Домуковского произведен в нарушение положений статьи 25 Пакта.

11.3. Что касается избиений и психологического давления, которым были подвергнуты г-н Домуковский и другие обвиняемые, то защитник утверждает, что каких-либо письменных заявлений сделать не представлялось возможным, поскольку это не было бы позволено; поскольку эти заявления должны были бы быть адресованы должностным лицам, причастным к этим избиениям, и поскольку обвиняемые тревожились за свои семьи и пытались защитить их своим молчанием. Защитник заявляет, что г-н Домуковский содержался под стражей в предварительном заключении с 7 апреля по 28 мая 1993 года, в то время как по закону он должен был содержаться под стражей в предварительном заключении только в течение трех дней. Он был полностью изолирован и не мог встретиться со своим адвокатом. Лишь после того, как 25 мая он начал голодовку, его перевели 28 мая 1993 года в следственный изолятор тюрьмы КГБ. На него постоянно оказывалось психологическое и физическое давление, и ему угрожали задержанием его семьи. В конечном итоге он согласился признать себя виновным по делу Кварели, если получит доказательства того, что члены его семьи живы и невредимы. Далее защитник утверждает, что давней уловкой, применяемой для того, чтобы сделать протоколы допросов более убедительными, является понуждение обвиняемого к отрицанию некоторых обвинений.

11.4. Что касается инцидента, происшедшего 13 августа 1995 года, то защитник утверждает, что многие из присутствовавших 15 августа в суде лиц видели, что г-н Домуковский был избит. По словам защитника, один из журналистов сделал видеозапись, однако днем позже заявил, что он не располагает ею. Далее защитник заявляет, что судья первоначально не желал давать указание о проведении медицинского осмотра и что лишь благодаря супруге г-на Домуковского, которая в это время действовала в качестве его защитника, медицинский осмотр в конце-концов был проведен 15 августа 1995 года. По словам защитника, осмотр показал наличие кровоподтеков на локте и правом плече, и, как представляется, ему должен был быть прописан 10-дневный постельный режим по причине сотрясения мозга. Тем не менее, по словам защитника, последнее не было упомянуто в протоколе медицинского осмотра.

11.5. Защитник указывает, что государство-участник не расследовало второй инцидент, происшедший 11 декабря 1994 года. Защитник ссылается на инцидент (дата которого неясна), когда судья беседовал с врачами до и после их осмотра г-на Домуковского и когда они сняли кардиограмму с, по всей видимости, плохо прикрепленным левым электродом. По утверждению защитника, они установили наличие остаточных признаков болезни Бабинского. Защитник вновь заявляет, что обвиняемые не имели никакой возможности протестовать, однако попытки к этому они, тем не менее предпринимали.

11.6. Защитник заявляет, что он располагает справками, которые свидетельствуют о том, что г-н Домуковский закончил курс обучения в Тбилисском университете на русском языке и что он проводил исследовательскую работу в Академии наук Грузии также на русском языке. Он указывает, что в протоколах допроса от 12 апреля 1993 года указывается, что ему было объяснено его право давать показания на своем родном языке и пользоваться услугами переводчика. После этого его заставили подписать заявление, в котором он указал, что хорошо говорит на грузинском языке и нуждается в переводчике. По словам защитника, проводившие допрос лица были так рады тому, что он указал, что хорошо говорит на грузинском языке, что не заметили, что он не написал “не” в отношении потребности в переводчике. В этой связи защитник также указывает, что г-н Домуковский всегда пытался расписываться как на грузинском, так и на русском языках в знак протеста. Защитник заявляет, что адвокат Домуковского на этапе предварительного следствия был грузином по национальности и, таким образом, у него не было затруднений в чтении дела.

11.7. Что касается доступа к материалам дела, то защитник объясняет, что в начале Домуковский точно не знал, что его будут судить вместе с 18 другими лицами, и, кроме того, судебное разбирательство по делу Кварели еще не было закончено. Защитник поясняет, что Домуковскому также предъявили обвинение по делу Кварели и что все обвиняемые по этому делу отказались от своих показаний, сделанных в ходе предварительных слушаний. По словам защитника, заявления обвиняемых, сделанные в ходе публичного заседания суда, не были представлены Домуковскому или его адвокату. Защитник подтверждает, что начиная с 13 октября г-ну Домуковскому были известны материалы, однако он указывает, что в период между 18 и 25 ноября он объявил голодовку, с тем чтобы получить доступ к материалам по основному делу.

11.8. Что касается доступа к его юридическим представителям, то защитник заявляет, что это его право было жестко ограничено, когда он содержался сначала под стражей в камере предварительного заключения, а затем в тюрьме КГБ, и что в течение этого периода его защитник мог посещать его лишь в присутствии прокурора.

11.9. Защитник отрицает, что г-н Домуковский срывал ход судебных заседаний, однако заявляет, что он участвовал в пассивном протесте, выразившемся в том, что он повернулся спиной к судье. Защитник утверждает, что у него не было иного способа продемонстрировать свое несогласие с судом, поскольку судья не принимал никаких заявлений. Защитник объясняет, что г-н Домуковский перепрыгнул через барьер, будучи спровоцирован вульгарными словами судьи. Кроме того, в тот раз он не был удален из зала заседаний. Защитник заявляет, что судья не по своей собственной воле позволил обвиняемому вернуться в зал заседаний суда, а что он был вынужден сделать это ввиду 64-дневной голодовки, продолжавшейся с 13 января по 17 марта 1994 года. Адвокат заявляет, что г-н Домуковский до сих пор страдает от последствий голодовки для его здоровья.

11.10. 13 сентября 1994 года г-н Домуковский был еще раз удален с судебного разбирательства, когда он поставил под вопрос факт отстранения от дела его адвоката. В этой связи защитник объясняет, что судья находился под влиянием политического положения в стране и что он вначале отсрочил суд по политическим соображениям. По утверждению защитника, отсрочка судебного процесса никогда не может отвечать интересам обвиняемого.

11.11. Указывается, что по не зависящим от него причинам г-н Домуковский оказался 6 июня 1994 года без адвоката. Ему было дано 10 дней для подыскания нового адвоката, однако уже спустя восемь дней судья сам назначил ему адвоката. Когда он спросил Домуковского, одобряет ли он его выбор, то тот ответил, что он не может ничего сказать, поскольку не знает этого человека. Защитник отвергает утверждение государства-участника о том, что Домуковский согласился с назначением этого адвоката. Указывается, что адвокат посетил Домуковского лишь дважды и что оба раза он был пьян. 15 августа г-н Домуковский информировал судью, что он не может согласиться с назначением этого человека в качестве своего адвоката, если тот не будет посещать его чаще, чтобы познакомиться с делом. Поскольку адвокат не посещал его, г-н Домуковский отозвал свое согласие. Защитник заявляет, что 12 сентября 1994 года судья неправомерно отстранил жену Домуковского от выполнения обязанностей его юридического представителя, поскольку она потребовала проведения медицинского осмотра. 13 сентября 1994 года г-на Домуковского лишили возможности присутствовать на слушании. 19 сентября Домуковский назначил нового защитника, который следил за ходом разбирательства с самого начала в качестве представителя одного из других обвиняемых. Тем не менее судья отказался утвердить его назначение и 24 сентября 1994 года постановил, что Домуковский останется без защитника.

11.12. Защитник утверждает, что президент Шеварднадзе оказал воздействие на суды в газетном интервью, данном 29 ноября, в ходе которого он заявил, что обвиняемые совершили акты терроризма. Кроме того, указывается, что судья отдал приказ составить перечень всех лиц, посещающих судебное разбирательство. По словам защитника, о политическом характере этого суда свидетельствует и само решение по этому делу, в котором говорится, что представители прежней власти и враги нынешней власти организовали вооруженные отряды для совершения преступлений против государства. Защитник утверждает, что для осуждения Домуковского за бандитизм не было достаточных улик.

11.13. Что касается пересмотра в порядке судебного надзора, то защитник, как представляется, дает понять, что г-н Домуковский все еще не получил ответа на свое ходатайство о пересмотре Верховным судом.

Дело г-на Зазы С. Циклаури

12.1. Государство-участник разъясняет, что г-н Циклаури был осужден за незаконное ношение огнестрельного оружия и хранение взрывчатки. Он был приговорен к пяти годам лишения свободы.

12.2. Государство-участник заявляет, что ордер на арест Циклаури был выдан 1 августа 1993 года и что он был арестован 7 августа 1993 года. По утверждению государства-участника, на него не распространяется объявленная Государственным советом амнистия, поскольку она применяется лишь к тем лицам, которые участвовали в нападении на здание, в котором размещается радио и телевидение Грузии, в Тбилиси 24 июня 1992 года и захвате его.

12.3. Государство-участник заявляет, что суд отклонил утверждение Циклаури о том, что он подвергался физическому и психологическому принуждению в ходе предварительного следствия, поскольку ни Циклаури, ни его адвокат не упомянули об этом в ходе следствия. Допросы проводились в присутствии адвоката, и Циклаури писал свои признания собственноручно и подписал протоколы допросов как адекватные. Кроме того, государство-участник заявляет, что в течение срока содержания Циклаури под стражей его посещали представители международных организаций, которым он не утверждал, что он был подвергнут какому бы то ни было давлению. Кроме того, прокурором было возбуждено уголовное дело в связи с телесными повреждениями Циклаури, и было проведено полное расследование. Однако это дело пришлось закрыть за недостатком улик. По утверждению государства-участника, было установлено, что он выпрыгнул из машины, в которой его перевозили.

12.4. Государство-участник заявляет, что г-ну Циклаури была выдана копия обвинительного заключения в соответствии с законом. После окончания предварительного следствия Циклаури и другие обвиняемые вместе со своими адвокатами ознакомились с материалами. Государство- участник отмечает, что в представленных заявлениях не упоминалась необходимость ознакомления с дополнительным материалом. Перед судом Циклаури обратился с просьбой ознакомиться с материалами дела, и суд согласился и предоставил доступ с 13 октября 1993 года по 6 января 1994 года к материалам и протоколам, имевшимся на то время. Судебные разбирательства были приостановлены на этот период.

12.5. Государство-участник утверждает, что Циклаури пользовался неограниченным правом на защиту в течение всего предварительного следствия и судебного расследования. Ему была предоставлена возможность выбрать своего собственного адвоката. Г-н Циклаури предпочел, чтобы с 21 сентября 1992 года и далее его защищал Т. Нижарадзе. 6 января 1994 года он обратился с просьбой о том, чтобы в качестве дополнительного защитника была допущена его супруга Н. Нацвлишвили и чтобы ей было позволено ознакомиться с материалами дела. Суд, посчитав это умышленной попыткой затянуть судебное разбирательство, отказал в этой просьбе, и судебное разбирательство продолжалось с участием Нижарадзе в качестве защитника.

12.6. Что касается утверждения Циклаури о том, что судебное разбирательство проходило в его отсутствие, то государство-участник ссылается на свои разъяснения по делу г-на Домуковского (см. пункт 10.11).

13.1 В своих комментариях относительно представления государства-участника г-н Циклаури заявляет, что 7 августа 1992 года его отвезли с квартиры его матери в КГБ для “беседы”. Его семья не была информирована о его местонахождении. 17 августа 1992 года глава КГБ г-н Батиашвили выступил по национальному телевидению и объявил о своей отставке по причине плохого обращения с Циклаури.

13.2. Г-н Циклаури утверждает, что он увидел ордер на свой арест лишь год спустя после ареста, когда подходило к концу предварительное следствие и ему вручили материалы его дела. Он утверждает, что такая информация в датированном 1 августа 1992 года ордере, как дата рождения, адрес и гражданское состояние, не совпадала с реальным положением дел. Он далее заявляет, что в качестве оснований в ордере указывались активное участие в подготовке военного переворота 24 июня 1992 года и хранение оружия и взрывчатки. Он заявляет, что, судя по материалам в его деле, официальные обвинения против него датируются 20 августа 1992 года и не соответствуют тем, которые упомянуты в ордере.

13.3. Он утверждает, что преступления, в которых он был обвинен и осведомленность о которых он отрицает, подпадали под амнистию, объявленную 3 августа 1992 года, которая, по его словам, гласила: “… № 10. Исходя из высших интересов единства и согласия, лица, которые принимали участие в акциях, направленных против властей Республики Грузии, с 6 января текущего года, освобождаются от уголовных обвинений, если они не совершили серьезных преступлений против мирного населения… № 12. Участники авантюрной попытки переворота 24 июля 1992 года освобождаются от обвинений в преступлениях, совершенных ими против страны и народа”. Таким образом, г-н Циклаури подтверждает, что предъявленные ему обвинения подпадали под амнистию.

13.4. Г-н Циклаури отрицает, что полученные им телесные повреждения были вызваны тем, что он выпал из машины. Он заявляет, что расследование причин телесных повреждений проводилось теми же лицами, которые вели следствие по уголовным обвинениям, предъявленным ему. Он отрицает, что он когда бы то ни было пытался совершить побег, выпрыгнув из машины, и заявляет о лживости утверждения о том, что он обжег треть своего тела, пролив на себя горячий чай, который он пил. Он заявляет далее, что это можно было бы легко установить, если бы было проведено судебное слушание этого дела.

13.5. Г-н Циклаури далее заявляет, что, за исключением признаний, полученных в результате пытки, во всех показаниях, данных в присутствии его адвоката, отрицается вина во вменяемых ему преступлениях. Он заявляет, что суд ни разу не позаботился о том, чтобы проверить, действительно ли показания в ходе предварительного следствия давались им самим. Он далее поясняет, что по той причине, что ему не было позволено присутствовать на судебных слушаниях, он не имел возможности давать показания, допрашивать свидетелей и представлять доказательства своей невиновности.

13.6. Он далее оспаривает замечание государства-участника о том, что он никогда не заявлял представителям международных организаций, что его подвергают пыткам. Он заявляет, что он делал заявления в суде, а также представителям организации “Хьюман райтс уотч/Хельсинки” и Британской хельсинкской правозащитной группы. Он далее ссылается на доклад о пытках в Грузии и заявление Батиашвили по национальному телевидению от 17 августа 1992 года, а также газетную статью от 27 августа 1992 года и интервью с Британской правозащитной хельсинкской группой. Г-н Циклаури также ссылается на свое заявление медицинскому эксперту от 18 августа 1992 года, которое, судя по всему, отражено в материалах дела и в котором говорится, что он был жестоко избит неизвестными 7 августа 1992 года. Он далее ссылается на письмо КГБ в прокуратуру, в котором КГБ заявляет, что основанием для заявления Батиашвили, сделанного 17 августа, явилась встреча в тот же день с Циклаури в камере предварительного заключения, когда Циклаури утверждал, что он был избит, после этого подвергнут пыткам неизвестными, ошпарившими его кипятком. Кроме того, он ссылается на показания, данные в ходе слушаний в суде Гедеваном Гельбахиани, Гелой Мечедилишвили и Гией Хахвиашвили, которые все свидетельствуют о том, что он был подвергнут пыткам.

13.7. Г-н Циклаури заявляет, что после выступления руководителя КГБ по телевидению была образована Специальная комиссия для расследования. Он заявляет, что состояние его здоровья вызывает серьезные опасения и что у него имеются множественные переломы и им частично утрачена речь. Он добавляет, что его не переводили в тюремную больницу до тех пор, пока он не подписал фиктивные показания. После этого в ходе одного из обычных допросов в присутствии его адвоката он отказался от заявлений, данных под пыткой.

13.8. Г-н Циклаури утверждает, что он не имел доступа ко всем материалам по своему делу.

13.9. Г-н Циклаури заявляет, что он был оставлен без адвоката сразу после своего задержания и что лишь в октябре 1992 года ему удалось нанять адвоката. 22 марта 1994 года он обратился в суд с просьбой позволить своей супруге Нино Нацвлишвили стать его юридическим представителем на слушании. Эта просьба была отклонена судом, поскольку ей понадобилось бы дополнительное время, чтобы ознакомиться с материалами дела, что привело бы к задержке судебного разбирательства. Когда Циклаури заявил, что никакого дополнительного времени не требуется, суд все же отказался удовлетворить его требование. 4 апреля 1994 года адвокат Нижарадзе, которому суд заявил, чтобы он продолжал защиту г-на Циклаури, обратился с просьбой освободить его от обязанности защищать Циклаури, поскольку соглашение между ним и подзащитным было расторгнуто. Отказ суда, по утверждению автора, явился нарушением закона, и адвокат заявил суду, что он не может защищать его против его воли. Тогда судья письменно обратился в коллегию адвокатов, информировав ее о том, что тот отказался выполнить постановление суда вести защиту Циклаури. Впоследствии он был исключен из коллегии, в результате чего он более не может практиковать в качестве адвоката. 8 июля 1994 года суд назначил нового адвоката г-на Г. Капанадзе, которому для ознакомления с материалами было отведено время сроком до 29 июля. Хотя он и не отказался от этого назначения, адвокат публично заявлял о недоверии Циклаури к нему и о том, что в результате этого он фактически был оставлен без защиты. Он дал ясно понять, что он не отказывается вести дело из боязни увольнения. 9 февраля 1995 года адвокат заявил в суде, что обвиняемый не хочет иметь его в качестве своего адвоката, что он не поддерживает контактов с ним и что он имеет право сам выбирать своего защитника и отказаться от услуг адвоката даже на этом этапе разбирательства. Он заявил, что решение суда отказать ему в адвокате по собственному выбору нарушает его права.

13.10. В этой связи г-н Циклаури заявляет, что именно сам суд задерживал судебное разбирательство, в то время как подзащитные требовали своевременного проведения судебного процесса. По его утверждению, судья не рассмотрел ни одного из законных требований подзащитных, создавал стрессовые ситуации и открыто нарушал закон. Судья якобы заявил, что закон писался для нормальных судебных слушаний, а не для тех, которые являются ненормальными. Утверждается, что суды в Грузии не являются независимыми, а подчинены правительству. В этой связи делается ссылка на заявления председателя Верховного суда Грузии.

13.11. Г-н Циклаури заявляет, что он ни разу не нарушал ни одного из постановлений суда в течение судебного разбирательства и что не было причин удалять его из зала заседаний. Он заявляет, что судья не хотел его присутствия, поскольку он не желал удовлетворять его законные требования. Он заявляет, что инцидент, в ходе которого они все повернулись спиной к судье, случился, когда судья принял решение удалить одного из подзащитных из зала заседаний суда, поскольку тот просил оказания специальной помощи ввиду расстройства слуха, вызванного пытками. Все подзащитные были тогда удалены судьей. По истечении трех месяцев им опять позволили следить за ходом слушания в суде, однако судья продолжал отказывать в законных просьбах подзащитных. Г-н Циклаури заявляет, что он после этого был удален с заседания суда за “циничную улыбку”. Ему не позволили вернуться, а поэтому он был лишен возможности защищать себя.

Дело г-на Петра Г. Гельбахиани

14.1. Государство-участник заявляет, что г-н Гельбахиани был осужден за бандитизм, подготовку террористических актов, подготовку подрывных актов в целях ослабления Республики Грузии и за умышленное убийство нескольких человек и покушение на убийство при отягчающих обстоятельствах. Он был приговорен к смертной казни. 25 июля 1997 года его приговор был заменен 20 годами лишения свободы.

14.2. Государство-участник отвергает утверждение Гельбахиани о том, что он был осужден за свои политические взгляды, и подчеркивает, что он был осужден за совершение уголовных преступлений.

14.3. Государство-участник вновь заявляет, что г-н Гельбахиани и г-н Домуковский были арестованы в Азербайджане по заключенному между Грузией и Азербайджаном соглашению. Ордер на арест г-на Гельбахиани был выдан государственным прокурором 30 сентября 1992 года. Он был арестован 6 апреля 1993 года.

14.4. По заявлению государства-участника, утверждение о том, что на г-на Гельбахиани на предварительном следствии оказывалось психологическое и физическое давление, не нашло своего подтверждения.

14.5. В рамках пересмотра в порядке надзора было установлено, что в ходе предварительного следствия или судебного расследования не было допущено никаких нарушений процедуры.

14.6. Государство-участник поясняет, что судебное разбирательство проходило в открытом заседании и что вход в зал заседаний и посещение заседаний ограничивались лишь тогда, когда не было достаточно места для всех, кто желал присутствовать.

14.7. Государство-участник заявляет, что г-ну Гельбахиани была представлена копия текста обвинительного заключения в полном соответствии с законом. После окончания предварительного следствия он и другие обвиняемые вместе со своими адвокатами ознакомились с материалами дела. Государство-участник отмечает, что в представленных заявлениях не упоминалась необходимость ознакомиться с дополнительным материалом. Перед судом Гельбахиани обратился с просьбой посмотреть материалы дела, и суд дал согласие и предоставил ему доступ к материалам и протоколам, которые имелись на то время, с 13 октября 1993 года по 6 января 1994 года. Судебное разбирательство на этот период было приостановлено.

14.8. Государство-участник заявляет, что г-н Гельбахиани пользовался неограниченным правом на защиту в течение всего периода предварительного следствия и судебного расследования. Ему была предоставлена возможность выбрать своего собственного защитника. В этих целях суд дал ему возможность встретиться с членами его семьи, с тем чтобы определить адвокатов, которых он хотел пригласить. Г-н Гельбахиани предпочел, чтобы с 24 сентября 1993 года и далее его защищал И. Константиниди. Этот адвокат защищал его и в ходе предварительного следствия. 16 февраля 1994 года Константиниди обратился в суд с просьбой об освобождении его от ведения дела, однако суд отказал в этом, сочтя, что это заявление являлось попыткой затянуть разбирательство.

14.9. В этой связи государств-участник указывает, что судебное разбирательство продолжалось один год и пять месяцев, однако суд рассматривал это дело лишь в течение шести месяцев. В остальное время рассмотрение задерживалось из-за необоснованных заявлений, поступавших от подзащитных.

14.10. Что касается утверждения Гельбахиани о том, что суд проводился в его отсутствие, то государство-участник ссылается на свои разъяснения по делу г-на Домуковского (см. пункт 10.11).

14.11. Что касается законности смертного приговора, то государство-участник разъясняет, что в Декларации Верховного совета Республики Грузии от 21 февраля 1992 года признается примат Конституции Демократической Грузии от 21 февраля 1921 года и устанавливается процедура ее осуществления с должным учетом нынешних условий. В соответствии с пунктом 1 Указа, принятого Государственным советом 24 февраля 1992 года, существовавшее на то время законодательство должно было применяться в Республике Грузии до приведения текущего законодательства в соответствие с принципами грузинской Конституции. Кроме того, 11 июня 1992 года Государственный совет принял указ, разъясняющий, что существующее законодательство, включая установленную в уголовном кодексе систему наказаний, которая предусматривает смертную казнь, действует на территории Республики Грузии. Государство-участник в связи с этим утверждает, что утверждение Гельбахиани о том, что смертный приговор был вынесен ему в нарушение Конституции, действовавшей в то время, не имеет под собой оснований.

15.1. В своих комментариях г-н Гельбахиани разъясняет, что он покинул Грузию из-за своих политических взглядов и получил разрешение на проживание в Азербайджане. 6 апреля 1993 года 30 вооруженных лиц окружили его дом и похитили его и г-на Домуковского. Он заявляет, что ему не был предъявлен ордер на арест и он был перевезен в Грузию незаконно.

15.2. Он утверждает, что его избили после ареста и у него до сих пор есть шрамы на лице. Во время допроса на него оказывалось психологическое давление, и допрашивавшие лица угрожали членам его семьи. Он заявляет, что его содержали под стражей в камере предварительного заключения в течение двух месяцев, в то время как по закону максимальный срок такого содержания – три дня.

15.3. Он заявляет, что в ходе суда над ним нарушались принципы должной процедуры, и рядовым гражданам не разрешали присутствовать на судебном разбирательстве. Он далее заявляет, что был нарушен принцип презумпции невиновности, поскольку президент Республики назвал обвиняемых убийцами и потребовал смертной казни.

15.4. Он далее вновь заявляет, что ему было отказано в доступе к документам по так называемому делу Кварели, которое первоначально рассматривалось вместе с его делом, но затем было выделено в отдельное дело.

15.5. 28 января 1994 года г-н Гельбахиани решил расторгнуть договор со своим адвокатом из-за испорченных рабочих отношений с судом. Договор был расторгнут 28 января 1994 года. Тем не менее суд не удовлетворил эту просьбу и 16 февраля 1994 года назначил вновь того же самого адвоката. Когда адвокат заявил протест, коллегия адвокатов подтвердила решение суда 21 февраля 1994 года. Г-н Гельбахиани утверждает, что, поскольку его защиту вел адвокат, которого он отстранил до этого, ему было отказано в свободном выборе защитника и он фактически был оставлен без адвоката.

15.6. По утверждению г-на Гельбахиани, 25 февраля 1992 года была восстановлена Конституция 1921 года, в соответствии с которой упразднялась смертная казнь. Такая правовая ситуация сохранялась до 17 июня 1992 года. Поскольку инцидент, за который он был осужден, имел место 14 июня 1992 года, по закону высшая мера наказания не могла быть применена по его делу.

Дело г-на Ираклия Доквадзе

16.1. Государство-участник разъясняет, что г-н Доквадзе был осужден за бандитизм, подготовку террористических актов, подготовку подрывных актов в целях ослабления Республики Грузии и за умышленное убийство нескольких человек и покушение на убийство при отягчающих обстоятельствах. Он был приговорен к смертной казни. 25 июля 1997 года его приговор был заменен 20 годами лишения свободы.

16.2. Государство-участник заявляет, что утверждение г-на Доквадзе о том, что он давал показания под физическим и психологическим принуждением, не нашло подтверждения в ходе судебного расследования этого дела. Государство-участник разъясняет, что на всем протяжении предварительного следствия г-н Доквадзе ни разу не упоминал о том, что он подвергался пыткам или психологическому давлению, хотя он неоднократно встречался наедине со своим адвокатом и, таким образом, имел возможность апеллировать к властям или к международным правозащитным организациям, с представителями которых он также встречался. Государство-участник заявляет, что 8 сентября 1992 года с ним состоялось интервью, транслировавшееся по телевидению, и он признал свои преступления. Далее в ходе предварительного следствия он допрашивался в присутствии адвоката и собственноручно написал свое признание, читал протоколы допросов, добавлял замечания и подписывал показания как точные. На этом основании суд пришел к выводу о том, что утверждение о применении к нему насилия не подтверждается фактами.

16.3. Что касается утверждения о том, что судебное разбирательство проводилось в его отсутствие, то государство-участник ссылается на свои разъяснения по делу г-на Домуковского (см. пункт 10.11).

17. От г-на Доквадзе не было получено никаких комментариев, несмотря на то, что 20 ноября 1997 года ему было направлено напоминание.

Вопросы и процедуры на рассмотрении Комитета

18.1. Комитет по правам человека рассмотрел настоящее сообщение в свете всей информации, представленной ему сторонами, как это предусмотрено в пункте 1 статьи 5 Факультативного протокола.

18.2. Что касается утверждения г-на Домуковского и г-на Гельбахиани о том, что они были незаконно арестованы, когда они проживали в Азербайджане, то Комитет отмечает, что государство- участник заявило, что они были арестованы после того, как с властями Азербайджана было заключено соглашение о сотрудничестве в уголовных вопросах. Государство-участник не представило конкретной информации об этом соглашении и не дало разъяснений относительно того, каким образом это соглашение было применено в данном случае. Вместе с тем защитник г-на Домуковского представил письмо от министерства внутренних дел Азербайджана, в котором говорится, что ему не было известно о какой бы то ни было просьбе относительно их ареста. В отсутствие более обстоятельного разъяснения от государства-участника относительно юридического основания для их ареста в Азербайджане Комитет считает, что следует придать должный вес подробным утверждениям авторов, и находит, что их арест являлся незаконным в нарушение пункта 1 статьи 9 Пакта.

18.3. В данных обстоятельствах Комитету нет нужды рассматривать вопрос о том, был ли арест г-на Домуковского также незаконным и ввиду наличия у него, как он утверждает, депутатского иммунитета и был ли он произведен в нарушение статьи 25 Пакта.

18.4. Г-н Циклаури утверждал, что он был арестован незаконно в августе 1992 года без ордера на арест и что ордер на арест был показан ему лишь после того, как он в течение года содержался под стражей. Государство-участник отвергает это утверждение, заявляя, что он был арестован в августе 1993 года, однако оно не касается вопроса об этом утверждении в деталях и не приводит никаких документальных данных. В отсутствие информации государства-участника относительно того, когда г-ну Циклаури был предъявлен ордер на арест и когда в первый раз ему формально были предъявлены обвинения, и в отсутствие ответа на утверждение автора о том, что он содержался под стражей целый год, прежде чем был выдан ордер на арест, Комитет считает, что надлежащий вес необходимо придать утверждению автора. Вследствие этого Комитет находит, что по делу г-на Циклаури были нарушены положения пункта 2 статьи 9.

18.5. Что касается утверждения г-на Циклаури о том, что выдвинутые против него обвинения подпадали под указ об амнистии от 3 августа 1992 года, то Комитет считает, что информация, которой он располагает, не дает ему возможности сделать какие бы то ни было выводы в этом отношении, и находит, что утверждение автора не подтверждено.

18.6. Каждый из авторов утверждал, что он подвергался пыткам и жестокому обращению, включая жестокие избиения и физическое и психологическое давление, следствием чего явились в случае Домуковского – сотрясение мозга, в случае Циклаури – сотрясение мозга, переломы, телесные повреждения и ожог, в случае Гельбахиани – шрамы, а в случае Доквадзе применялись как пытки, так и угрозы по отношению к членам его семьи. Государство-участник отвергло утверждение о том, что имели место пытки, и заявило, что судебное расследование установило, что эти утверждения неосновательны. Вместе с тем оно не указало, каким образом суд проводил расследование этих утверждений, и не представило копии протоколов медицинских осмотров в этой связи. В частности, что касается утверждения, сделанного г-ном Циклаури, то государство-участник не остановилось подробно на этом утверждении, просто сославшись на расследование, которое якобы показано, что он выпрыгнул на ходу из автомобиля и что он пролил на себя горячий чай. Комитету не было представлено никакой копии протокола расследования, и г-н Циклаури оспорил результаты расследования, которое, по его словам, было произведено полицейскими без слушания в суде. В этих обстоятельствах Комитет считает, что находящиеся в его распоряжении факты показывают, что авторы подвергались пыткам и жестокому и бесчеловечному обращению в нарушение статьи 7 и пункта 1 статьи 10 Пакта.

18.7. Комитет принял к сведению утверждение г-на Домуковского о том, что он не получил копии обвинительного заключения на русском языке и что ему было отказано в услугах переводчика, в то время как он русский, а не грузин. Государство-участник заявило, что суд счел, что автор обладает отличным знанием грузинского языка. Кроме того, автор, как указывалось, делал свои заявления на грузинском языке. Защитник автора заявил, что тот проходил курс обучения и проводил исследовательскую работу на русском языке, однако не продемонстрировал, что тот не обладает достаточным знанием грузинского языка. В этих обстоятельствах Комитет находит, что имеющаяся в его распоряжении информация не показывает, что было нарушено право г-на Домуковского, вытекающее из положений пункта 3(f) статьи 14, на бесплатную помощь переводчика, если он не может говорить на используемом в суде языке или понимать его.

18.8. Что касается вопроса о доступе авторов ко всем материалам в ходе суда над ними, то Комитет отмечает, что имеющаяся у него информация не позволяет сделать однозначный вывод. Комитет находит, что утверждение авторов не является обоснованным.

18.9. Комитет отмечает неоспоримость того факта, что авторов вынудили отсутствовать в течение длительных периодов времени на судебном разбирательстве и что г-н Домуковский не имел представительства в течение части разбирательства, в то время как и г-н Циклаури, и г-н Гельбахиани были представлены адвокатами, от услуг которых они отказались, и им не позволили проводить свою собственную защиту или быть представленными адвокатами по их собственному выбору. Комитет подтверждает, что на судебном разбирательстве, в результате которого может быть вынесен приговор к смертной казни, что и являлось той ситуацией, в которой находился каждый автор, право на защиту имеет неотъемлемый характер и должно соблюдаться в каждом случае и без исключения. Отсюда вытекает право на присутствие на судебном разбирательстве по собственному делу и на защиту защитником, выбранным по собственному усмотрению, и не быть принужденным давать согласие на защиту защитником ex-officio^[1]. В данном случае государство-участник не продемонстрировало, что оно приняло все разумные меры по обеспечению непрерывного присутствия авторов на судебном разбирательстве, несмотря на их предположительно нарушавшее порядок поведение. Не обеспечило государство-участник и того, чтобы каждого из авторов постоянно защищал адвокат, выбранный по их собственному усмотрению. Соответственно, Комитет приходит к выводу о том, что факты по данному делу указывают на наличие нарушения положений пункта 3(d) статьи 14 в отношении каждого автора.

18.10. Г-н Гельбахиани утверждает, что вынесение ему и г-ну Доквадзе смертного приговора незаконно, поскольку действовавшая на время совершения преступлений Конституция не допускает меры наказания в виде смертной казни. Государство-участник утверждает, что по указу Государственного совета эта часть конституции была неприменима и что наказание в виде смертной казни сохранялось. Комитет выражает свою обеспокоенность тем, что основные права, закрепленные в Конституции, были бы отменены указом Государственного совета. Тем не менее ввиду отсутствия у него точной информации и ввиду замены вынесенного авторам приговора к смертной казни Комитету нет необходимости рассматривать вопрос о том, было ли вынесение приговора к смертной казни в данном случае действительно незаконным по причинам, приведенным авторами. Вместе с тем Комитет напоминает, что вынесение приговора к смертной казни по завершении судебного разбирательства, в ходе которого положения Пакта не были соблюдены, представляет собой при отсутствии возможности дальнейшего обжалования приговора нарушение положений статьи 6 Пакта.

8.11. Комитет отмечает, что, как следует из имеющейся у него информации, авторы не могли обжаловать решение об их виновности и приговор, однако закон предусматривает только пересмотр в порядке судебного надзора, который, судя по всему, производится без слушания и лишь по вопросам, касающимся соблюдения законности. Комитет считает, что такой пересмотр не отвечает полностью требованиям пункта 5 статьи 14 Пакта относительно полной оценки фактических данных по делу и проведения судебного разбирательства, а следовательно имело место нарушение этого положения в отношении каждого автора.

18.12. Комитет находит, что утверждения авторов о том, что им было отказано в публичном судебном разбирательстве, что в их случае был нарушен принцип презумпции невиновности, что суды не были беспристрастными, и что их преследовали в нарушение их права на свободу взглядов и выражения своего мнения, и что была нарушена их свобода ассоциации, не были обоснованы.

19. Комитет по правам человека, действуя на основании пункта 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что находящиеся в его распоряжении факты указывают на наличие нарушения положений статьи 7, пункта 1 статьи 10 и пунктов 3(d) и 5 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах в отношении каждого автора, а также нарушения положений пункта 1 статьи 9 в отношении г-на Домуковского и г-на Гельбахиани и положений пункта 2 статьи 9 в отношении г-на Циклаури.

20. Комитет считает, что на основании пункта 3(a) статьи 2 Пакта авторы имеют право на эффективное средство правовой защиты, включая их освобождение. Государство-участник несет обязательство по обеспечению недопущения в будущем подобных нарушений.

21. Учитывая, что, став государством – участником Факультативного протокола, государство- участник признало компетенцию Комитета устанавливать наличие или отсутствие нарушения Пакта и что, согласно статье 2 Пакта, государство-участник обязуется обеспечивать всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам права, признаваемые в Пакте, и обеспечить эффективное и применимое средство правовой защиты в случае установления факта нарушения, Комитет желает получить от государства-участника в 90-дневный срок информацию о мерах, принятых по осуществлению соображений Комитета.