Зміст
14 января 2016 года Европейский суд по правам человека вынес решение “Родзевилло против Украины” (№ 38771/05), признав нарушение статьи 3, статьи 8 и статьи 13 Конвенции, присудив компенсацию в размере 10 000 евро в счет возмещения нематериального вреда и 800 евро в счет возмещения затрат и расходов. Заявителя представлял в Суде адвокат Андрей Кристенко.
Факты
Условия содержания заявителя под стражей
1. СИЗО № 3 (октябрь 2003 г. – апрель 2007 г.)
(В октябре 2003 г. заявитель был взят под стражу в ожидании суда и помещен в Днепропетровский следственный изолятор (СИЗО) № 3, где пребывал в заключении до апреля 2007 г.
По словам заявителя, условия его заключения в СИЗО № 3 были несовместимы с человеческим достоинством. В частности, некоторое время ему приходилось делить камеру на десять коек с девятнадцатью заключенными. Тем не менее, большую часть его пребывания в СИЗО № 3 он делил камеру на две койки с одним заключенным. Заявитель проводил большую часть дня в камере площадью 1,9 х 3,7 м. Камера находилась в подвале, куда почти не поступал дневной свет и свежий воздух, электрический свет был тусклым, отсутствовала вентиляция. Камера была лишена элементарной мебели и приспособлений, таких как шкаф, зеркало или мусорное ведро. Туалет находился всего в 1,2 м от обеденного стола и не был отделен от жилого помещения. Он испускал запах экскрементов и регулярно протекал. Помещение кишело крысами, дезинфекций не проводилось. Задержанные имели ограниченный доступ к информации из внешнего мира. Их единственным источником новостей было радио, которое охранники включали на ограниченный срок по будням, а по выходным не включали вовсе. Еда была скудной и в основном состояла из пшеничной каши и хлеба. Многочисленные просьбы заявителя оказать ему медицинскую помощь в связи с последствиями черепно-мозговой травмы, которую он получил в 2001 г., и повышенным артериальным давлением игнорировались или отклонялись. Просьба заявителя о переводе в одиночную камеру в связи с его неустойчивым психическим состоянием также была отклонена.
Заявитель представил Суду копии активной переписки, которую он и его мать вели с имеющими отношение к обвинению и другими органами власти во время пребывания заявителя в СИЗО № 3 касательно условий содержания заявителя под стражей. В ответ власти утверждали, что нарушений закона в отношении заявителя не происходило. По словам заявителя, некоторые органы власти и вовсе проигнорировали его письма.
2. Ладыжинская колония № 39 (май 2007 г. – июнь 2010 г.)
В мае 2007 г. заявитель был переведен в Ладыжинскую колонию № 39 («Ладыжинская колония») для отбывания наказания, где, согласно материалам дела, пребывает до настоящего времени. Данная жалоба относится к периоду пребывания заявителя в Ладыжинской колонии с мая 2007 г. по июнь 2010 г.
Перед тем, как о деле было поставлено в известность государство-ответчик, заявитель жаловался, что ему было фактически отказано в медицинской помощи в Ладыжинской колонии. Так как правила колонии разрешали заключенным лежать на кровати только с 22.00 до 06.00, заявителю приходилось днем лежать на полу, когда он плохо себя чувствовал. Из-за этого у него появились проблемы с почками, лечения он не получил.
В переписке с Судом после уведомления Правительства о деле 25 ноября 2009 г. заявитель также поставил Суд в известность о других обстоятельствах его содержания в Ладыжинской колонии, которые, по его словам, нарушали его права. Эти обстоятельства включают заявленную небрежность администрации в отношении ремонта и очистки душевых помещений и выведения крыс, в отношении ремонта в камере заявителя и его перевода на второй этаж, несмотря на то, что его родители внесли пожертвования на ремонтные работы в колонии; заявленные случаи избиения заключенных охранниками и указания со стороны администрации заключенным носить летом шерстяные шапки и принимать неестественные позы при передвижении по территории колонии или когда охранники отпирают двери их камер. Все показания заявителя были переданы представителям государства-ответчика.
Отсутствие средств правовой защиты в отношении жалобы касательно условий содержания заявителя под стражей в СИЗО № 3
Далее заявитель жаловался на основании статьи 13 Конвенции, что не имел эффективных средств правовой защиты в отношении его жалоб в соответствии со статьей 3 Конвенции касательно условий его пребывания под стражей и заявленного избиения охранниками СИЗО № 3 24 августа 2006 г.
Просьбы о переводе в исправительное учреждение, расположенное ближе к родному городу заявителя
С осени 2005 г. заявитель подавал многочисленные ходатайства (в частности, 3 и 11 ноября 2005 г., 28 февраля, 14 марта, 6 и 26 июля, 5 октября, 27 ноября, 11, 21 и 25 декабря 2006 г. и 10 января 2007 г.) в Государственный Департамент Украины по вопросам исполнения наказаний (далее – «Тюремный департамент») и многие другие учреждения с просьбой о переводе в исправительное учреждение, которое находилось бы ближе к Симферополю (Крым), родному городу заявителя, чтобы облегчить посещения для его родителей и несовершеннолетнего сына. В частности, заявитель отметил, что его родители – пенсионеры (его мать родилась в 1940 г., отчим в 1925 г.) и не могут путешествовать на дальние расстояния по финансовым причинам и из-за проблем со здоровьем (его отчим инвалид, у матери гипертония и другие болезни, она также ухаживает за его отчимом). Мать заявителя также неоднократно посылала письма с той же просьбой в Тюремный департамент и другие учреждения.
Тюремный департамент неоднократно (в частности, 28 октября 2005 г., 28 июля и 18 октября 2006 г. и 7 февраля, 13 марта и 12 апреля 2007 г.) отвечал заявителю и его матери обещаниями принять во внимание их просьбы, если в подходящем исправительном учреждении освободится место.
В других случаях (в частности, 13 декабря 2005 г. и 31 января, 19 августа и 6 декабря 2006 г.) Тюремный департамент сообщил им, что удовлетворить их просьбы невозможно, так как в Крыму нет исправительных учреждений для содержания приговоренных к пожизненному заключению.
25 июля 2007 г., после перевода в мае 2007 г. в Ладыжинскую колонию, заявитель пожаловался Уполномоченному по правам человека, что Тюремный департамент перевел его в это исправительное учреждение, проигнорировав его желание сохранить контакт с семьей. В частности, заявитель отметил, что Ладыжинская колония находится в селе Губник, лишенном железнодорожного сообщения и расположенном в 1000 километров от дома его родителей в Симферополе. Требовались две поездки на поезде, затем либо дорогое такси, либо редко ходящий автобус, чтобы добраться от дома его родителей до Губника. Поездка занимала 24 часа в одну сторону, что было невозможно для его отчима-инвалида и очень тяжело для больной матери, не считая высоких денежных расходов. Заявитель также отметил, что, насколько ему известно, Колония № 55 в Вольнянске Запорожской области, куда можно напрямую добраться поездом из Симферополя, способна содержать приговоренных к пожизненному заключению, и обратился с просьбой к Уполномоченному по правам человека рассмотреть возможность его перевода в это учреждение.
29 августа 2007 г. Тюремный департамент, куда аппаратом Уполномоченного по правам человека была переадресована просьба заявителя, ответил, что не может удовлетворить просьбу, так как согласно законодательству, заключенный должен, как правило, отбыть весь срок в одном учреждении, если только особые обстоятельства не помешают ему там оставаться.
Заявитель и его мать в период с 2007 г. по 2015 г. неоднократно просили Тюремный департамент пересмотреть решение касательно места содержания заявителя в свете их личной ситуации и взаимного желания сохранить контакт посредством регулярных визитов. Все эти просьбы были отклонены, ссылаясь либо на вышеупомянутое правило и отсутствие «особых обстоятельств», которые помешали бы заявителю оставаться в Ладыжинской колонии (а именно: 5 октября и 8 ноября 2007 г., 23 января, 14 февраля, 30 октября 2008 г., 23 июня 2009 г. и 6 апреля 2010 г.), либо на нехватку места в других учреждениях (а именно: 29 марта, 3 июня и 14 июля 2010 г.).
В марте 2011 г. заявитель подал иск в Винницкий окружной административный суд с целью обязать Государственную пенитенциарную службу (преемника Государственного департамента Украины по вопросам исполнения наказаний) (в дальнейшем также «Тюремный департамент») перевести его в учреждение ближе к дому его родителей – в частности, в Вольнянск – повторяя предыдущие аргументы насчет трудностей, которые представляют для его родителей поездки в Ладыжинскую колонию. Он также отметил, что за время его пребывания в Ладыжинской колонии его мать смогла посетить его только три раза (18 сентября 2007 г., 25 июня 2008 г. и 18 июня 2009 г.), тогда как по закону заявитель имел право на два четырехчасовых визита в год (до января 2010 г.), а теперь (с января 2010 г.) – на четыре таких визита в год. Один из вышеупомянутых визитов длился всего два часа вместо четырех, так как матери заявителя надо было успеть на автобус.
В мае 2011 г. суд отклонил иск заявителя. В частности, суд отметил, что, согласно законодательству, если осужденный не подлежит переводу в учреждение с более мягким режимом (что к заявителю не относится), перевод в учреждение со сходным режимом возможен только в случае «особых обстоятельств», которые помешали бы его нахождению в текущем учреждении. Удаленность исправительного учреждения от места жительства родителей заключенного не является «особым обстоятельством».
27 сентября 2011 г. Винницкий апелляционный суд отклонил апелляцию заявителя против вышеуказанного решения суда и поддержал обоснование суда первой инстанции.
16 апреля 2014 г. скончался отчим заявителя. По словам заявителя, его 75-летняя мать, которая не может ходить без трости, на сегодняшний день не способна на 1000-километровые поездки в общественном транспорте, чтобы его проведывать.
Оценка Суда
Условия содержания заявителя под стражей
Суд отмечает, что ни одна из сторон не отрицает, что большую часть срока, проведенного заявителем в СИЗО № 3 (около трех с половиной лет), он содержался в подвальной камере с другим заключенным, площадью примерно семь квадратных метров. Следовательно, на одного заключенного приходилось около 3,5 м личного пространства (включая место, занимаемое мебелью и инвентарем), что меньше минимального стандарта, рекомендованного для Украины Европейским комитетом по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (см. выше дело Давыдов и Другие, § 107). В свете судебных прецедентов, (см. дела Иглин против Украины, № 39908/05, § 52, 12 января 2012 г. и Горбатенко против Украины, § 139), Суд считает, что недостаток личного пространства, отведенного заявителю, который проводил в камере почти все свое время, сам по себе вызывает вопросы в соответствии со статьей 3 Конвенции.
Суд также отмечает, что заявление Правительства об удовлетворительности вентиляции, освещения, питания, санитарных условий и медицинской помощи отражает результаты проверки, проведенной в 2010 г., тогда как период, на который жалуется заявитель, закончился в 2007 г. Как бы то ни было, показания Правительства не подкреплены доказательствами и носят слишком общий характер. Они не содержат прямых ответов на конкретные и последовательные утверждения заявителя об обратном.
Суд также отмечает, что он уже фиксировал нарушения статьи 3 в отношении подобных жалоб касательно условий содержания под стражей в СИЗО № 3 в делах Иглина и Горбатенко (оба приведены выше, см. §§ 51-56 и 139-143 соответственно), где заявители пребывали там примерно в то же время, что и заявитель в данном деле. Суд считает, что выводы, к которым он пришел в этих делах, могут быть использованы и в данном деле. Суд заключил, что условия содержания заявителя под стражей в СИЗО № 3 были бесчеловечны и унизительны.
Таким образом, была нарушена статья 3 Конвенции.
Просьбы о переводе в исправительное учреждение, расположенное ближе к родному городу заявителя
Суд отмечает, что Конвенция не дает заключенным права выбирать место отбывания наказания, и тот факт, что заключенных могут разлучить с семьей и поместить на определенном расстоянии от них, является неизбежным следствием лишения свободы (см. дело Оспина Варгас против Италии (dec.), (№ 40750/98, 6 April 2000 г.). Однако немыслимо, чтобы заключенные теряли все гарантируемые статьей 8 права только из-за их статуса лиц, приговоренных к лишению свободы (см. дело Ходорковский и Лебедев против России, № 11082/06 и № 13772/05, § 836, 25 июля 2013 г.). Обязанность со стороны тюремной администрации помогать заключенному поддерживать связь с ближайшими родственниками является неотъемлемым элементом права заключенного на уважение личной и семейной жизни (см. дело Мессина против Италии (№ 2), № 25498/94, § 61, ECHR 2000-X). Содержание личности в исправительном учреждении, настолько удаленном от семьи заключенного, что визиты становятся затруднены или невозможны, представляет собой несоразмерное вмешательство в личную и семейную жизнь (см. дело Винтмана (§§ 78 и 103-104). Несмотря на то, что Суд признает право внутренних властей на широкие полномочия в отношении выполнения приговоров, распределение заключенных не должно оставаться исключительно в ведении административных властей. Желание заключенных не терять контакт с семьей, поддерживать социальные связи должно быть принято во внимание (см. дело Ходорковский и Лебедев, §§ 836 838 и 850).
Обращаясь к материалам данного дела, Суд готов признать, что предотвращение переполнения тюрем и необходимость осуществления персонализированной и последовательной программы реабилитации являются «допустимым» обоснованием размещения заявителя в Ладыжинской колонии и неоднократных отказов перевести заявителя в другое исправительное учреждение в соответствии со статьей 8 § 2 Конвенции. В частности, это имеет целью предотвращение «беспорядков и преступлений» и защиту «прав и свобод» других лиц. В свете недавно обнаружившихся в деле Винтмана сведений (см. Выше §§ 88-93), Суд также готов признать, что рассматриваемое вмешательство было законным.
В то же время, в попытке установить, было ли вмешательство также «необходимо в демократическом обществе» в соответствии со статьей 8 § 2 Конвенции, Суд на основании имеющихся в распоряжении материалов отмечает, что власти приняли формалистический и ограничительный подход к толкованию и применению соответствующего законодательства. Не похоже, что власти как следует рассмотрели аргументы заявителя и его матери касательно их личных обстоятельств, включая проблемы со здоровьем и финансовые трудности, препятствующие возможности родителей заявителя посещать его в Ладыжинской колонии. Суд отмечает, что вышеуказанные обстоятельства, побудившие заявителя подать жалобу в соответствии со статьей 8 Конвенции в данном деле, весьма схожи с обстоятельствами, послужившими основанием для признания нарушения данного положения в вышеупомянутом деле Винтмана (см. выше §§ 100-104). Суд считает, что юридический анализ соответствующих фактов в деле Винтмана также может быть полезен в рассматриваемом деле.
Соответственно, Суд постановляет, что вмешательство в семейную жизнь заявителя в данном деле, на основании закона, истолкованного и примененного властями, не было «необходимо» в демократическом обществе в соответствии со статьей 8 Конвенции.
Таким образом, была нарушена статья 8 Конвенции.
Отсутствие средств правовой защиты в отношении жалобы касательно условий содержания заявителя под стражей в СИЗО № 3
Ссылаясь на судебные прецеденты (см. дело Мельника, §§ 113-116, Уханя, §§ 91-92 и Иглина, § 77) и обстоятельства данного дела, Суд считает, что Правительство не доказало, что заявитель располагал эффективными средствами правовой защиты в отношении его жалоб – средствами, которые могли бы либо предотвратить или положить конец нарушениям, либо помочь заявителю добиться соответствующей компенсации.
Следовательно, Суд постановил, что была нарушена статья 13 Конвенции по причине отсутствия эффективных и доступных средств правовой защиты в отношении жалоб заявителя на условия его содержания под стражей в СИЗО № 3 в рамках внутреннего законодательства.
