| Дата: | 19.11.2015 |
| Країна: | Россия |
| Судовий орган: | Европейский суд по правам человека |
| Номер справи: | 46998/08 |
| Коротко: | Нарушение статьи 6 §§ 1, 3 (c) Конвенции: право на справедливый суд |
Зміст
© Перевод Украинского Хельсинского союза по правам человека
Официальное цитирование – Mikhaylova v. Russia, no. 46998/08, § …, 19 November 2015
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО МИХАЙЛОВОЙ ПРОТИВ РОССИИ
(Заявление № 46998/08)
РЕШЕНИЕ
СТРАСБУРГ
19 ноября 2015 года
Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в
Статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.
По делу Михайловой против России,
Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
András Sajó, Председатель,
Elisabeth Steiner,
Khanlar Hajiyev,
Paulo Pinto de Albuquerque,
Linos-Alexandre Sicilianos,
Erik Møse,
Dmitry Dedov, судьи,
и Søren Nielsen, Секретарь Секции,
рассмотрев дело в закрытом заседании 20 октября 2015,
провозглашает следующее решение, принятое в этот день:
ПРОЦЕДУРА
1. Данное дело основано на заявлении (№ 46998/08) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданкой России, г-жой Валентиной Николаевной Михайловой (далее – «заявитель»), 10 сентября 2008 года.
2. Заявителя представлял г-н А. Бурков, адвокат, практикующий в Екатеринбурге. Российское Правительство (далее – «Правительство») представлял г-н Г. Матюшкин, представитель Российской Федерации в Европейском суде по правам человека.
3. Заявитель жаловалась в соответствии со статьей 6 Конвенции, что она не могла и не воспользовалась бесплатной правовой помощью в административном производстве, открытом против нее.
4. 8 октября 2012 года Правительство было уведомлено о данном заявлении.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Заявитель родилась в 1949 году и проживает в Санкт-Петербурге.
6. 25 ноября 2007 года заявитель принимала участие в марше.
7. Затем заявителя доставили в отделение милиции и обвинили в неповиновении распоряжению милиции о роспуске марша, так как он считался несанкционированным публичным мероприятием. Заявитель была подозреваемой в правонарушении в соответствии со статьей 19.3 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации (далее – «КоАП»), которая карает за неповиновение законному распоряжению государственного должностного лица. Сотрудники милиции также считали, что заявитель совершила административное правонарушение, в соответствии со статьей 20.2 КоАП, из-за ее участия в общественном сборе, о котором органы исполнительной власти не были уведомлены предварительно, в соответствии с требованиями Федерального закона «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» 2004 года (далее – «Закон о публичных собраниях»).
8. В тот же день мировой судья 201 района получил протокол об административном правонарушении. Заявителя уведомили о ее процессуальных правах в соответствии со статьей 25.1 КоАП.
9. Заявитель подала ходатайство об отсрочке в отношении обоих случаев, так как ей требовалось время, чтобы нанять адвоката. Судья предоставил отсрочку до 28 ноября 2007 года.
10. 27 ноября 2007 года заявитель ходатайствовала о новой отсрочке, ссылаясь на время, необходимое для изучения материалов дела. Судья отложил рассмотрение дела до 5 декабря 2007 года.
11. 28 ноября 2007 года, ссылаясь на судебную практику Суда, в соответствии со статьей 6 Конвенции, заявитель ходатайствовала о предоставлении ей бесплатной правовой помощи в этих производствах.
12. 5 декабря 2007 года судья снова отложил рассмотрение дела, так как заявитель просила вызвать свидетелей.
13. Судебным приказом от 19 декабря 2007 года судья отклонил запрос на получение бесплатной правовой помощи как изложено ниже:
«Рассмотрев протокол об административном правонарушении и другие документы в материалах дела, я отклонил запрос, поскольку КоАП не содержит положения относительно предоставления правовой помощи подсудимому. [Заявитель] была проинформирована о своих правах в соответствии со статьей 25.1 КоАП и, таким образом, должна принять собственное решение о том, хочет ли она нанять адвоката, учитывая ее финансовое положение …»
14. Решением от 19 декабря 2007 года заявитель была признана виновной в совершении административного правонарушения в соответствии со статьей 19.3 КоАП и подвергнута административному штрафу в размере 500 рублей.
15. В тот же день, тот же судья признал заявителя виновной в нарушении требований Закона о публичных собраниях, что является административным правонарушением в соответствии со статьей 20.2 КоАП. Заявитель была подвергнута административному штрафу в размере 500 рублей.
16. Заявитель обжаловала оба постановления и подала запрос о получении бесплатной правовой помощи для апелляционного производства.
17. 19 февраля 2008 года Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга разрешил ей вызвать свидетелей, но отклонил ее запрос о бесплатной правовой помощи, как изложено ниже:
«[Заявитель] подала запрос о получении бесплатной правовой помощи, утверждая, что она является пенсионером и не располагает достаточными средствами, чтобы нанять адвоката; она не владеет никакими знаниями в области юриспруденции.
Рассмотрев запрос, суд не может удовлетворить его, поскольку КоАП не содержит правила относительно предоставления правовой помощи подсудимому. [Заявитель] была проинформирована о своих правах в соответствии со статьей 25.1 КоАП и, таким образом, должна принять собственное решение о том, хочет ли она нанять адвоката, учитывая ее финансовое положение …»
18. 11 марта 2008 года районный суд удовлетворил ходатайство заявителя о приобщении видеозаписи в качестве доказательства. Обновленный запрос заявителя о получении бесплатной правовой помощи был снова отклонен.
19. 17 марта 2008 года районный суд оставил в силе постановление мирового судьи. Апелляционный суд также заявил следующее:
«Нарушений права [заявителя] на защиту суд не усматривает, так как права лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, [заявителю] были разъяснены … Каких-либо сведений о том, что мировым судьей чинились препятствия для реализации [заявителем] своих прав, суду не представлено.»
20. Заявитель потребовала дальнейшего пересмотра вышеуказанных судебных решений. 16 и 19 июня 2008 года заместитель Председателя Санкт-Петербургского городского суда вновь рассмотрел материалы дела и оставил в силе судебные решения.
21. Заявитель потребовала пересмотра в Верховном суде Российской Федерации. 31 июля и 25 сентября 2008 года заместитель председателя этого суда отклонил ее требования, заявив следующее:
«Действующее законодательство не содержит положений о предоставлении бесплатной правовой помощи.»
22. Наконец, заявитель подала конституционную жалобу в отношении недоступности бесплатной правовой помощи в соответствии с КоАП. Решением № 236-О от 5 февраля 2015 года Конституционный Суд России признал ее жалобу неприемлемой и сделал следующие выводы:
«Конституция Российской Федерации … устанавливает, что каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи, а в случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно …
Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях также позволяет лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении … прибегнуть к юридической помощи защитника … При этом данное лицо может выбрать защитника из числа как адвокатов, так и иных лиц, что расширяет его возможности в поиске и приглашении защитника по сравнению с подозреваемым и обвиняемым в уголовном процессе …
В отличие от уголовного судопроизводства, по делам об административных правонарушениях физические лица освобождены от каких бы то ни было издержек … Таким образом, в случае отказа в привлечении лица к административной ответственности либо удовлетворения его жалобы на постановление о привлечении к административной ответственности расходы на оплату юридической помощи могут быть возмещены.
Признавая необходимость повышенного уровня защиты прав и свобод граждан в сфере правоотношений, связанных с публичной, в том числе административной ответственностью, Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно указывал, что законодательные механизмы, действующие в этой сфере, должны соответствовать … общим принципам права, критериям справедливости, соразмерности и правовой безопасности; вместе с тем, конституционными требованиями справедливости и соразмерности предопределяется дифференциация … в зависимости от тяжести содеянного, размера и характера причиненного ущерба, степени вины правонарушителя и иных существенных обстоятельств …
Классификация преступлений как административных или уголовных влечет за собой соответствующие нормативные наказания и множество соответствующих процессуальных норм … В отличие от уголовного судопроизводства, которое включает досудебное производство, установленный Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях порядок разрешения дел об административных правонарушениях ориентирован преимущественно на внесудебную процессуальную форму. Она имеет упрощенно-ускоренный характер, обычно не предполагает проведения административного расследования. Таким образом, такие производства более приспособлены для самостоятельной защиты заинтересованным лицом и одновременно менее финансово обременительны в отношении правовой помощи адвоката или иных лиц.
Следовательно, федеральный законодатель не может быть лишен возможности использовать дифференцированный подход к определению конкретных процессуальных механизмов, гарантирующих обеспечение права на защиту, в зависимости от отраслевой принадлежности правонарушений, строгости установленных за них наказаний, процедурных особенностей производства по соответствующим делам и других оправданных и обоснованных критериев …
Исходя из вышеизложенного, а так же из прецедентной практики Европейского Суда по правам человека, позитивные обязательства государства по обеспечению граждан квалифицированной юридической помощью за счет бюджетных средств, будучи обусловленными прежде всего необходимостью юридической поддержки социально уязвимых групп населения … приобретают особое значение в уголовном процессе вследствие значимости тех последствий, которые могут для них наступить как в ходе производства по уголовному делу, так и по его завершении …
Вопрос же о необходимости предоставления привлекаемому к административной ответственности лицу права на получение бесплатной юридической помощи может приобретать конституционное значение в тех 11 случаях, когда обусловленная привлечением к такой ответственности степень реального вторжения в конституционные права и свободы данного лица сопоставима с мерами уголовно-правового воздействия. …
Нарушение своих конституционных прав заявитель связывает главным образом с тем, что статья 25.5 КоАП, ввиду ее пробельности, позволила мировому судье и суду общей юрисдикции отказать ей в праве пользоваться услугами назначенного защитника бесплатно, несмотря на то, что она рисковала быть подвергнутой административному аресту на срок до пятнадцати суток. …
Лишь за одно из вмененных заявительнице правонарушений теоретически мог быть избран в рамках альтернативной санкции административный арест на срок до пятнадцати суток… практически заявительнице был назначен административный штраф – пятьсот рублей, что в пять раз меньше установленного минимального размера штрафа как уголовного наказания
В свете вышеизложенного и других факторов (административный арест устанавливается лишь за отдельные виды административных правонарушений, назначается только в исключительных случаях, и не может назначаться определенным законом категориям лиц, а также принимая во внимание то обстоятельство, что из представленных заявительницей материалов не усматривается применение к ней административного задержания на срок не более сорока восьми часов) нет веских оснований считать, что при привлечении заявителя к административной ответственности она реально была поставлена в положение, характерное для обвиняемых в уголовном судопроизводстве, и ей действительно угрожала опасность подвергнуться сопоставимым с мерами уголовно-правового воздействия наказаниям.
Следовательно, изложенные в жалобе заявительницы доводы о нарушении ее конституционных прав отказом в предоставлении ей права 14 пользоваться услугами назначенного защитника бесплатно носят – с учетом фактических обстоятельств данного дела (в том числе наложенного на нее наказания) – абстрактный, по сути, характер….
Таким образом, статья 25.5 КоАП Российской Федерации не может расцениваться как нарушающая права заявителя в ее конкретном деле … потому ее жалоба, как не отвечающая критерию допустимости … не может быть принята … к рассмотрению.
Это, однако, не препятствует федеральному законодателю конкретизировать условия обеспечения юридической помощью лиц, в отношении которых ведется производство по делу об административном правонарушении, в том числе посредством определения для отдельных категорий административных дел критериев необходимости предоставления привлекаемому к административной ответственности лицу бесплатной юридической помощи …»
II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА
A. Право на юридическую помощь
23. Статья 48 Конституции Российской Федерации предусматривает, что каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. В случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно.
24. Закон о бесплатной юридической помощи (Федеральный закон Российской Федерации от 21 ноября 2011 года № 324-ФЗ) предусматривает, что правовая помощь должна предоставляться бесплатно в ситуациях, предусмотренных Законом и иными федеральными или региональными уставами (статья 2 Закона).
B. Производство об административном правонарушении
25. Статья 1.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (КоАП) предусматривает, что обвиняемый считается невиновным, пока его вина не будет доказана в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, и установлена вступившим в законную силу постановлением судьи, органа или должностного лица, рассмотревших дело.
26. В соответствии с КоАП, штраф является мерой ответственности за совершение административного правонарушения и применяется в целях предупреждения совершения новых правонарушений, как самим правонарушителем, так и другими лицами (статья 3.1 КоАП).
27. В рассматриваемый период, преступление в соответствии со статьей 19.3 § 1 КоАП (в соответствии с главой 19, касающейся преступлений, посягающих на работу органов государственной власти) касалось неповиновения законному распоряжению или требованию сотрудника милиции или воспрепятствования исполнению ним служебных обязанностей. Это преступление наказывалось штрафом в размере до 1000 рублей или административным арестом до пятнадцати суток.
28. В рассматриваемый период, статья 20.2 § 2 КоАП (в соответствии с главой 20, касающейся преступлений, посягающих на общественный порядок и общественную безопасность) назначала наказание в виде штрафа до 1000 рублей за нарушение «установленного порядка» относительно публичных собраний, в частности, в соответствии с Законом о публичных собраниях 2004 года (см. параграф 36 ниже). В 2012 году в статью 20.2 КоАП были внесены поправки, которые назначали за подобное преступление штраф в размере до 20000 рублей или исправительные работы, которые были введены вышеупомянутыми поправками. Более крупные штрафы, исправительные работы и административный арест были введены и для других преступлений, предусмотренных статьей 20.2, связанных с организацией и участием в общественных собраниях, которые не соответствуют требованиям Закона о публичных собраниях.
29. Неуплата административного штрафа в срок влечет наложение административного штрафа либо административный арест на срок до пятнадцати суток (статья 20.25 КоАП). Статья 20.25 определяет отдельное административное правонарушение. Дело по этой статье должно быть возбуждено и рассматриваться судом без задержки (Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 7 марта 2007 года, пункт 11).
30. Статья 3.9 КоАП предусматривает, что административный арест устанавливается и назначается лишь в исключительных случаях за отдельные виды административных правонарушений и не может применяться к беременным женщинам, женщинам, имеющим детей в возрасте до четырнадцати лет, военнослужащим и некоторым другим категориям.
31. Статья 25.1 КоАП предусматривает, что лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, вправе ознакомиться со всеми материалами дела, представлять доказательства и пользоваться юридической помощью.
32. Статья 25.5 КоАП предусматривает, что лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, может получить юридическую помощь от своего защитника (адвоката или иного лица). Защитник, допущенный к участию в производстве по делу, вправе знакомиться со всеми материалами дела, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы.
33. Статья 28.1 КоАП предусматривает, что производство по делу об административном правонарушении открывается уполномоченным должностным лицом, которое, среду прочего, может являться сотрудником милиции или прокурором.
34. Несмотря на обязательность указания в протоколе об административном правонарушении конкретной статьи КоАП предусматривающей административную ответственность за совершенное лицом правонарушение, право окончательной юридической квалификации относится к полномочиям судьи. Если при рассмотрении дела будет установлено, что протокол об административном правонарушении содержит неправильную квалификацию совершенного правонарушения, судья может переквалифицировать действия (бездействие) лица на другую статью, предусматривающую состав правонарушения, имеющий единый родовой объект посягательства, при условии, что это не ухудшает положения лица, в отношении которого возбуждено дело (параграф 20 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2005 года № 5).
35. В случае, если протокол об административном правонарушении содержит неправильную квалификацию совершенного правонарушения, суд вправе принять решение о привлечении к административной ответственности в соответствии с надлежащей квалификацией. При этом, указанное в протоколе событие правонарушения и представленные доказательства, должны быть достаточными для определения иной квалификации противоправного деяния (параграф 8 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 02 июня 2004 года № 10)
C. Закон о публичных собраниях
36. В соответствии со статьями 5 и 7 Закона о публичных собраниях 2004 года, действовавшего в рассматриваемый период, организатор публичного мероприятия (за исключением мероприятий с участием одного человека) должен был уведомить компетентный орган о мероприятии не менее чем за 10 дней. Организатор должен был указать цель мероприятия, его форму, место и маршрут, а также дату, время и приблизительное количество участников.
37. Компетентный орган должен был довести до сведения организатора обоснованное предложение об изменении места и/или времени проведения мероприятия. Организатор был обязан уведомить компетентный орган о принятии или непринятии им предложенного места и/или времени.
38. Мероприятие не может состояться, если организатор мероприятия и компетентный орган не согласовали альтернативное предложение (статья 5 § 5).
39. Основаниями прекращения публичного мероприятия являются (i) создание реальной угрозы для жизни и здоровья граждан, а также для имущества физических и юридических лиц; (ii) совершение участниками публичного мероприятия противоправных действий и умышленное нарушение организатором публичного мероприятия требований настоящего Закона, касающихся порядка проведения публичного мероприятия (статья 16). В случае принятия такого решения, уполномоченный представитель органа власти дает указание организатору публичного мероприятия прекратить публичное мероприятие. Представитель должен объяснить организатору причину прекращения мероприятия и установить время для выполнения данного указания. В случае невыполнения организатором указания, уполномоченный представитель обращается непосредственно к участникам публичного мероприятия. В случае невыполнения указания о прекращении публичного мероприятия сотрудники милиции принимают необходимые меры по прекращению публичного мероприятия (статья 17).
III. ДРУГИЕ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МАТЕРИАЛЫ
40. Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2014 год содержит следующий раздел о производствах в соответствии с КоАП:
«До сих пор не созданы законодательные гарантии состязательности сторон при рассмотрении дел об административных правонарушениях.
Конституция Российской Федерации устанавливает принципы состязательности и равноправия сторон как основу судопроизводства, не делая при этом исключений, что означает безусловную необходимость наличия состязательности, в том числе при рассмотрении дел об административных правонарушениях.
Состязательность предполагает, что возбуждение преследования, формулирование обвинения и его поддержание перед судом обеспечивается указанными в законе органами и должностными лицами. Между тем, согласно КоАП Российской Федерации, в судебном заседании по делам об административных правонарушениях отсутствует должностное лицо, каким-либо образом уполномоченное поддерживать и доказывать предъявленное нарушителю обвинение в совершении административного правонарушения. Участие прокурора в деле не является обязательным.
Как правило, участниками судебного процесса являются судья, привлекаемое к административной ответственности лицо и его защитник. Фактически сторона защиты противостоит не обвинению, а самому суду, что не исключает появления у судьи некоторых de facto функций стороны обвинения.
Подавляющее большинство дел об административных правонарушениях включает в себя в качестве доказательств рапорты лиц, выявивших административное нарушение, которые фактически являются инициаторами преследования, обвинителями по делу, их письменные объяснения, составленные ими протоколы, а также их показания в суде. Таким образом, совокупность доказательств является копированием одних и тех же сведений, сообщаемых одним и тем же лицом – инициатором привлечения гражданина к административной ответственности.
При сложившейся судебной практике обвинительные свидетельские показания должностного лица расцениваются как более достоверные, чем доказательства невиновности, предоставленные лицом, в отношении которого составлен протокол…
Между тем протокол об административном правонарушении носит характер акта, обвиняющего лицо в совершении административного правонарушения, а следовательно, является мнением одной из сторон, правомерность которого необходимо установить в судебном заседании. Использование в качестве доказательств документов, носящих характер обвинения лица в совершении административного правонарушения и содержащих самостоятельную оценку доказательств, нарушает право на справедливое судебное разбирательство на основе состязательности и равенства сторон, поскольку в этом случае мнение одной из сторон рассматривается в качестве доказательства по делу.
Оценка же показаний со стороны защиты не расценивается в качестве самостоятельного доказательства. Если лицо, в отношении которого ведется производство по делу, не может представить объективных доказательств своей невиновности, его объяснения и показания допрошенных по его инициативе свидетелей, как правило, признаются судом недостоверными.
Указанные пробелы в законодательстве становятся причиной необъективного рассмотрения дел об административных правонарушениях …
Содержание поступающих к Уполномоченному жалоб подтверждает наличие системной проблемы, требующей дополнительного правового регулирования. По мнению Уполномоченного, субъектом доказывания правонарушения должно являться должностное лицо, наделенное функцией поддержания обвинения, но никак не сотрудник того или иного органа исполнительной власти, составивший протокол об административном правонарушении.
Судья должен определять предмет доказывания, оказывать содействие в сборе доказательств и давать оценку представленным сторонами доказательствам. Только при соблюдении этих условий можно рассчитывать на непредвзятость суда при рассмотрении данной категории дел …»
ПРАВО
I. ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
41. Заявитель жаловалась в соответствии со статьей 6 Конвенции, что она не могла и не воспользовалась бесплатной юридической помощью в производстве по делу об административном правонарушении в отношении нее.
42. Статья 6 Конвенции гласит в соответствующей части следующее:
«1. Каждый … при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела …
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:
(b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;
(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия; … »
A. Аргументы сторон
1. Аргументы Правительства
43. Правительство утверждало, что заявитель не понесла значительного ущерба в отношении наложенных на нее ничтожных штрафов, кроме того, не было никаких доказательств, что эта сумма отрицательно повлияла на ее положение. В данной жалобе ни разу не поднимался вопрос относительно соблюдения прав человека, вопрос о применении статьи 6 в делах об административных правонарушениях рассматривался в судебной практике Суда. Наконец, вопрос о правовой помощи был должным образом рассмотрен национальными судами.
44. Правительство также утверждало, что гражданский аспект статьи 6 Конвенции был неприменим в отношении соответствующих национальных производств об административных правонарушениях. Уголовный аспект статьи 6 также был неприменим, так как российское законодательство не предусматривало предоставления бесплатной правовой помощи в производствах об административных правонарушениях. Тем не менее, заявитель могла нанять адвоката для производств, которые, в любом случае, были довольно простыми. Заявитель была уведомлена о ее процессуальных правах и воспользовалась ими в ходе разбирательства, в частности, путем представления аргументов. Предоставление бесплатной юридической помощи не считалось необходимым ввиду обстоятельств дела, суммы штрафа, наложенного на заявителя, и простотой процедуры, которая могла быть полностью понятна непрофессионалу. В действительности, аргументы заявителя в национальных судах указывают на то, что она хорошо разбирается в национальном законодательстве.
2. Аргументы заявителя
45. Что касается существенного ущерба, заявитель утверждала, что, на то время, штрафы по двум делам составили 25% от ее пенсии, что являлось достаточно существенной суммой, чтобы значительно повлиять на нее. Эти штрафы также имели негативное воздействие в отношении осуществления свободы выражения мнений и собраний в контексте оппозиционного митинга. В любом случае, данная жалоба поднимает новые и важные вопросы, касающиеся толкования и применения статьи 6 Конвенции в отношении жалоб, касающихся России, в частности, где ответчик не сталкивается с лишением свободы. Законодательное исключение бесплатной правовой помощи в делах об административном правонарушении раскрыло структурный дефицит во внутренней правовой системе, который отразился и может отразиться на других лицах, находящихся в том же положении, что и заявитель, особенно, вследствие двадцатикратного увеличения в 2012 году уровня нормативных штрафов за соответствующие преступления (см. параграф 28 выше). Таким образом, настоящее дело касается разъяснения степени обязательств России в соответствии со статьей 6 Конвенции.
46. Заявитель утверждала, что уголовный аспект статьи 6 применим к обоим национальным производствам, в отношении, как правило, обязательного характера соответствующих положений КоАП, которые не были предназначены для применения только к определенной группе людей. Производства были возбуждены органами государственной власти. После осуждения заявителя за административные правонарушения, суд присудил обязательные штрафные санкции, которые несли карательный и запретительный характер. Процессуальные гарантии, такие, как презумпция невиновности, свидетельствуют о «преступном» характере процесса. В любом случает, штраф, наложенный на заявителя, который, в случае неуплаты, мог повлечь тюремное заключение, был достаточно серьезным наказанием, чтобы считаться уголовным по природе.
47. Заявитель также утверждала, что, в соответствии с судебной практикой Суда, в интересах правосудия обвиняемый по уголовному делу, который хочет юридического представительства, должен иметь к нему доступ; нельзя считать, что лицо имеет надлежащую возможность защитить себя лишь потому, что ему было позволено присутствовать и говорить на слушаниях. Хотя заявитель подала письменные и устные заявления в судах и провела перекрестный допрос свидетелей, ее возраст и отсутствие правовой подготовки говорили в пользу предоставления ей правовой помощи для обеспечения адекватной защиты, которая сфокусировалась бы на таких юридически важных моментах, как нарушение ее свободы выражения мнений и свободы собраний.
B. Оценка Суда
1. Предварительные замечания
48. Остается неясным, были ли производства по двум обвинениям (статьи 19.3 и 20.2 КоАП) одним и тем же производством или же они были отдельными группами производств, рассмотрение которых происходило тот же день и в этом же суде. Очевидно, что отдельные решения, вынесенные по двум обвинениям и обусловленные множеством фактов относительно одного и того же события, имели различные соответствующие правовые элементы. Суд будет исходить из предположения, что были отдельные группы производств по делу. Таким образом, Суд должен будет определить вопрос о бесплатной правовой помощи в отношении каждой группы производств.
2. Приемлемость
(a) Статья 35 § 3 (b) Конвенции
49. Правительство считает, что заявитель не понесла никакого «значительного ущерба» (см., среди прочих, Giuran v. Romania, № 24360/04, §§ 21-23, ECHR 2011 (извлечения), и Van Velden v. the Netherlands, № 30666/08, §§ 37-39, 19 июля 2011 года). Суд признает, что штрафы, наложенные на заявителя, были небольшими. Суд отмечает, что настоящее дело поднимает вопросы, касающиеся применимости статьи 6 Конвенции в отношении процедуры, предусмотренной Российским КоАП, а также отсутствия какого-либо положения о праве на получение бесплатной юридической помощи в соответствии с КоАП. Обе проблемы возникают в ряде аналогичных рассматриваемых Судом жалоб в отношении России. Принимая во внимание характер проблем, поднятых в настоящем деле, которое возможно касается важных принципиальных вопросов, а также пределов ограничений, Суд не считает целесообразным отклонить данную жалобу, ссылаясь на статью 35 § 3 (b) Конвенции (см. Berladir and Others v. Russia, № 34202/06, § 34, 10 июля 2012 года, а также параграф 40 выше).
(b) Применимость ratione materiae в соответствии со статьей 6 Конвенции
50. Во-первых, не утверждается, и Суд не считает необходимым, ввиду приведенных ниже выводов, принимать решение о применимости статьи 6 Конвенции в ее гражданском аспекте к рассматриваемым национальным производствам.
51. Что касается вопроса о том, было ли предъявлено заявителю обвинение в «уголовном преступлении» в этих производствах, Суд повторяет, что это автономное понятие, и что оно должно толковаться в соответствии с тремя критериями, изложенными в его судебной практике, а именно, правовой квалификацией нарушения с точки зрения национального законодательства, самой природой правонарушения и природой и тяжестью потенциального наказания (см., как недавнее полномочие, Allen v. the United Kingdom [GC], № 25424/09, § 95, ECHR 2013; Escoubet v. Belgium [GC], № 26780/95, § 32, ECHR 1999 VII; и Engel and Others v. the Netherlands, 8 июня 1976 года, §§ 82 и 83, Series A № 22).
52. Конвенция не противопоставляется государствам при выполнении их задачи по защите интересов общественности, таких как создание или поддержание различие между разными категориями преступлений для целей своего внутреннего законодательства и проведения разграничения, но правовая характеристика производства как неуголовного, в соответствии с национальным законодательством, не может быть единственным критерием релевантности для установления факта существования «уголовного обвинения» для целей статьи 6 Конвенции (см. Öztürk v. Germany, 21 февраля 1984 года, § 49, Series A № 73, и, позднее, Ezeh and Connors v. the United Kingdom [GC], №№. 39665/98 и 40086/98, § 83, ECHR 2003 X).
53. Путем исключения определенных форм поведения из категории уголовных преступлений, в соответствии с национальным законодательством, законодатель сможет служить интересам лица, а также требованиям надлежащего осуществления правосудия, в частности, в связи с тем, что судебные органы настоящим будут освобождены от задачи судебного преследования и наказания многочисленных второстепенных правонарушений, например, относительно правил дорожного движения (см Öztürk, упомянутое выше, § 49). Конвенция не возражает против действий в направлении «декриминализации», происходящих – в крайне разнообразных формах – в государствах членах Совета Европы (см. там же). Если бы Договаривающиеся Государства могли по своему усмотрению, классифицируя правонарушение как дисциплинарное вместо уголовного, исключать действие основных положений статей 6 и 7, это могло бы привести к результатам, несовместимым с целями и задачами Конвенции (см. там же и Ezeh and Connors [GC], упомянутые выше, § 83).
54. Кроме того, несмотря на установленную судебную практику Суда относительно второго и третьего критериев (сама природа правонарушения, характера и серьезности потенциального наказания) как альтернативных и не обязательно применяющихся кумулятивно, не исключается применение кумулятивного подхода в случаях, когда обособленный анализ каждого критерия не позволяет достичь ясного заключения относительно существования уголовного обвинения (см. Ezeh and Connors [GC], упомянутое выше, § 86).
55. Наконец, Суд повторяет, что понятие «уголовное обвинение» в тексте статьи 6 Конвенции должно толковаться в свете общих принципов, касающихся соответствующих слов «уголовное преступление» и «наказание» в статье 7 Конвенции, и «уголовный порядок» и «уголовно-процессуальные нормы» в статье 4 Протокола № 7 (см. Sergey Zolotukhin v. Russia [GC], № 14939/03, § 52, ECHR 2009).
56. В частности, что касается «наказания» по смыслу статьи 7 Конвенции, то соответствующие факторы могут включать природу, цель и суровость рассматриваемой меры, ее характеристику с точки зрения национального законодательства, и порядок, связанный с принятием и осуществлением этой меры (см. Welch v. the United Kingdom, 9 февраля 1995 года, §§ 28 и 33, Series A № 307 A). Цель предупреждения согласуется с целью наказания и может рассматриваться как составной элемент самого понятия наказания (см. там же, § 30). Суровость данной меры сама по себе не является решающим фактором, поскольку многие превентивные меры, не имеющие уголовно-правового характера, могут оказывать значительное воздействие на лицо, к которому они применяются (см. там же, § 32).
(i) Привлечение к ответственности по статье 20.2 КоАП(α) Классификация разбирательства согласно национальному законодательству и его сущность
57. Согласно российскому законодательству нарушение установленного порядка организации либо проведения публичных мероприятий может представлять собой «административное правонарушение», предусмотренное КоАП. Суд ранее исследовал сферу деяний, определяемых в некоторых правовых системах как «административные», и обнаружил, что таковые охватывают некоторые правонарушения, которые являются по своей сущности уголовными, но слишком незначительными, чтобы регулироваться уголовными правом и процессом (см. Palaoro v. Austria, 23 октября 1995 года, §§ 33-35, Series A № 329 B). В таких случаях классификация, согласно национальному законодательству, не является определяющей для целей статьи 6 Конвенции, и большее значение имеет сама сущность рассматриваемого правонарушения (см. Campbell and Fell v. the United Kingdom, 28 июня 1984 года, § 71, Series A № 80; Weber v. Switzerland, 22 мая 1990 года, § 32, Series A № 177; и Menesheva v. Russia, № 59261/00, §§ 96-98, ECHR 2006 III).
58. В этих обстоятельствах сущность правонарушения определяется в обвинении, которое указано в протоколе об административном правонарушении, составленном должностным лицом несудебного органа власти и направленном судье. Именно этот документ определял, что было поставлено на карту, в то время как судья, призванный вынести постановление, лишь имел ограниченные полномочия по переквалификации обвинения (см. параграфы 34-35 выше, и см. Engel and Others, упомянутое выше, § 83). Заявителю было предъявлено обвинение в соответствии с частью 2 статьи 20.2 КоАП (см. параграф 28 выше).
59. Что касается сущности этого правонарушения, то ч. 2 статьи 20.2 КоАП предусматривала наказание за участие в публичном мероприятии, которое нарушало «установленный порядок», в том числе требование о необходимости предварительного уведомления властей, что предусмотрено, в частности, Законом о публичных собраниях 2004 года. Статья 20.2 КоАП касается правонарушений, посягающих на общественный порядок и общественную безопасность, и была разработана в целях наказания за нарушение норм, касающихся публичных мероприятий, и предупреждения совершения такого рода правонарушений. Производство по делу об административном правонарушении было возбуждено должностным лицом (см. параграф 33 выше). Нормы права, примененные к заявительнице, адресованы всем, а не группе людей, обладающих особым статусом (см., напротив, Müller-Hartburg v. Austria, № 47195/06, §§ 44-45, 19 февраля 2013 года). Действительно, Суд ранее пришел к выводу, что данное правонарушение носит общий характер (см. Kasparov and Others v. Russia,№ 21613/07, § 42, 3 октября 2013).
60. Наконец, Суд отмечает, что отдельные процедурные гарантии, предусмотренные КоАП, такие как презумпция невиновности (см. параграф 25 выше), свидетельствуют об «уголовной» природе разбирательства.
(β) Оценка наказания
61. Суд сказал бы, что соответствующим наказанием в данном случае следовало бы считать то, которое «грозило» или «могло быть назначено» (см. Ezeh and Connors [GC], упомянутое выше, § 120). Оно определяется по верхней границе максимального наказания, предусмотренного нормой права, применимой к правонарушению. Наказание, которое фактически было назначено, имеет значение с точки зрения оценки, однако не может преуменьшить значимость того, что изначально было поставлено на карту (там же.; см. для сравнения постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 5 февраля 2015 года, упомянутое в параграфе 22 выше).
62. Что касается сущности и суровости наказания, то Суд отмечает, что, в отличие от правонарушения, предусмотренного статьей 19.3 КоАП, в результате признания виновной в совершении правонарушения, предусмотренного статьей 20.2 КоАП, заявительница могла быть подвергнута лишь штрафу. Его максимальный размер, предусмотренный законом, составлял 1000 рублей (ил 28 евро в рассматриваемый период), в то время как заявительница была подвергнута штрафу в размере 500 рублей (что эквивалентно 14 евро). Кроме того, никем не утверждалось и Суд не считает, что это наказание влекло за собой иные лишения, ограничения или дальнейшие финансовые или иные связанные с этим потери (см. для сравнения Grande Stevens and Others v. Italy, №№ 18640/10, 18647/10, 18663/10, 18668/10 и 18698/10, §§ 97-98, 4 марта 2014 года).
63. Заявительница утверждала, однако, что согласно КоАП, неуплата штрафа в предусмотренный срок могла влечь административный арест на срок до пятнадцати суток. Однако следует отметить, что статья 20.25 предусматривает ответственность за совершение отдельного административного правонарушения (см. параграфы 29 выше). Производство по делу в соответствии с положениями этой статьи должно быть открыто отдельно и передано на рассмотрение судье. Таким образом, что касается ссылки на потенциальное наказание, нельзя сказать, что административный штраф, о котором идет речь, мог быть заменен лишением свободы в случае его неуплаты (см., для сравнения, Escoubet [GC], упомянутое выше, § 38; Alenka Pečnik v. Slovenia, № 44901/05, §§ 32-34, 27 сентября 2012 года; Ravnsborg v. Sweden, 23 марта 1994 года, § 35, Series A № 283 B; Garyfallou AEBE v. Greece, 24 сентября 1997 года, § 34, Reports of Judgments and Decisions 1997 V; Weber, упомянутое выше, §§ 22 и 34, andи Inocencio v. Portugal (реш.), № 43862/98, 11 января 2001 года).
64. Однако, по мнению Суда, в действительности имеет значение тот факт, что штраф был призван не возместить причиненный вред, а по своей природе, служил наказанию и предупреждению, что также является особенностью уголовных санкций (см. Kasparov and Others, cited above, § 43; Nemtsov v. Russia, № 1774/11, § 83, 31 июля 2014 года; Jussila v. Finland [GC], № 73053/01, § 38, ECHR 2006 XIV; и, напротив, Escoubet [GC], § 37, и Müller-Hartburg, §§ 47-48, упомянутые выше). И действительно, КоАП предусматривает, что наказание является мерой ответственности за совершение административного правонарушения и применяется в целях предупреждения совершения новых правонарушений, как самим правонарушителем, так и другими лицами (см. параграф 26 выше).
65. Хотя приведенных выше соображений, касающихся основной сущности разбирательства и карательной природы наказания, достаточно для Суда, чтобы прийти к выводу о применимости статьи 6 Конвенции в ее уголовном аспекте, Суд добавит следующее, чтобы завершить анализ.
66. Из принципиальных соображений при определении того, что составляет «уголовную» сферу, Суд придает особое значение лишению свободы в любой форме (см. Ziliberberg v. Moldova,№ 61821/00, § 34, 1 февраля 2005 года). Приходя к выводу о применимости статьи 6 Конвенции в уголовной части, Суд в решении по делу Kasparov and Others (упомянутое выше), в дополнение к приведенным выше соображениям отметил, что заявители были задержаны и провели в отделе милиции примерно два часа (§ 44 решения). По тому делу Суд отметил, что заявители подверглись административному задержанию на основании статьи 27.3 КоАП, т.е. мере с более значительными уголовными коннотациями, чем доставление физического лица в отдел милиции, предусмотренное статьей 27.2 КоАП (см. там же).
67. Не располагая копиями протокола об административном задержании или доставлении, но отмечая признание Правительством того, что заявитель была «задержана», Суд будет исходить из предположения, что заявитель подверглась мере, предусмотренной статьей 27.3 КоАП в отношении обоих правонарушений, за которые она была привлечена к ответственности.
68. Наконец, Суд повторяет, что концепция «уголовного обвинения» по смыслу статьи 6 § 1 Конвенции является автономной, а это означает, в частности, что в силу своего предмета некоторые виды разбирательств могут выходить за рамки этой статьи (см. для сравнения национальные решения, касающиеся «въезда, пребывания и депортации иностранцев»: Maaouia v. France [GC], № 39652/98, § 40, ECHR 2000 X, и Muminov v. Russia, № 42502/06, § 126, 11 декабря 2008 года, также в отношении дела по КоАП). Однако в рассматриваемом случае Суд не видит причин сомневаться в применимости статьи 6 Конвенции.
69. В силу вышеизложенного, Суд убежден, что производство, в рамках которого заявительница была привлечена к ответственности по статье 20.2 КоАП, может быть охарактеризовано как «уголовное» по смыслу статьи 6 Конвенции.
(ii) Обвинение по статье 19.3 КоАП
70. По мнению Суда, большинство соображений в вышеизложенных параграфах, также применяются mutatis mutandis в отношении обвинения по статье 19.3 КоАП.
71. Тем более, административный арест, предусмотренный законом в качестве наказания, является веским аргументом в пользу классификации соответствующего производства в соответствии с уголовным аспектом статьи 6 Конвенции (см. Menesheva, упомянутое выше, § 97, и Malofeyeva v. Russia, № 36673/04, § 100, 30 мая 2013 года).
72. Суд отмечает, что статья 19.3 КоАП предусматривала наказание в виде штрафа в размере 1000 рублей и/или административного ареста на срок до пятнадцати суток. Как Суд многократно подтверждал, что, когда в обществе, придерживающемся принципа верховенства права, наказание, которое может быть и фактически назначено заявителю, предполагает лишение свободы, существует презумпция того, что предъявленное заявителю обвинение является «уголовным», и эта презумпция может быть опровергнута только в исключительных случаях и лишь когда лишение свободы не может быть расценено как «явно негативное», учитывая характер, длительность и способ исполнения (см. Engel and Others, § 82, и Ezeh and Connors [GC], § 126, упомянутые выше).
73. В настоящем деле Суд не усматривает никаких исключительных обстоятельств такого рода (см. Sergey Zolotukhin [GC], упомянутое выше, § 56, также в отношении установленного законом лишения свободы на срок до пятнадцати суток за совершение административного правонарушения; см. напротив, Engel and Others, упомянутое выше, § 85, в котором Суд счел, что предусмотренное законом наказание в виде содержания под стражей в течение двух суток в контексте воинской службы было слишком непродолжительным, чтобы относиться к «уголовному» праву по смыслу статьи 6 Конвенции).
74. Ввиду вышеизложенных соображений Суд делает вывод, что уголовный аспект статьи 6 применим к делу по статье 19.3 КоАП.
(c) Вывод в отношении приемлемости дела
75. Суд считает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 §3 (а) Конвенции. Она также не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.
3. Существо дела
(a) Общие принципы
76. Суд повторяет, что права, изложенные в статье 6 § 3 (с) Конвенции, являются элементами концепции права на справедливый суд в уголовном процессе, содержащейся в статье 6 § 1 (см. Imbrioscia v. Switzerland, 24 ноября 1993 года, § 37, Series A № 275).
77. Суд далее подтвердил, что, хотя и не абсолютное, право каждого обвиняемого в совершении уголовного преступления пользоваться защитой адвоката, назначенного официально, если это необходимо, является одним из основных признаков справедливого судебного разбирательства (см. Poitrimol v. France, 23 ноября 1993 года, § 34, Series A № 277 A, и Demebukov v. Bulgaria, № 68020/01, § 50, 28 февраля 2008 года).
78. Право на бесплатную юридическую помощь по смыслу статьи 6 § 3 (с) Конвенции, обусловлена двумя требованиями. Во-первых, заявитель должен не располагать достаточными средствами для оплаты юридической помощи. Во-вторых, предоставление юридической помощи должны требовать «интересами правосудия».
79. Суд принимает во внимание несколько факторов, чтобы определить, требуют ли интересы правосудия, чтобы правовая помощь предоставлялась в ходе внутреннего разбирательства. Этот факт следует оценивать путем ссылки на факты дела в целом, принимая во внимание, в частности, тяжесть преступления, суровость возможного приговора, сложность дела и личную ситуацию заявителя (см. Quaranta v. Switzerland, 24 мая 1991 год, §§ 32-36, Series A № 205; Zdravko Stanev v. Bulgaria, № 32238/04, § 38, 6 ноября 2012 года); и Guney v. Sweden (реш.), № 40768/06, 17 июня 2008 года).
80. К примеру, в отношении юридической помощи в апелляционном производстве по уголовным делам, Суд принял во внимание три фактора: (a) широкие полномочия апелляционных судов; (b) серьезность обвинений, предъявленных заявителям; и (c) тяжесть приговора, которому они подверглись – Суд счел, что интересы правосудия требовали, чтобы для осуществления права на справедливое слушание, заявители должны были получить правовую помощь/представительство в кассационном производстве (см. Krylov v. Russia, № 36697/03, § 45, 14 марта 2013 года, с дальнейшими ссылками).
81. Хотя требования справедливого разбирательства являются строгими в отношении основного ядра уголовного права, гарантии аспекта статьи 6 применяемого к уголовному праву не обязательно применимы со всей строгостью к другим категориям дел, подпадающим под эту статью и которые не приводят к значительной стигматизации. Таким образом, Суд признал, что устное слушание может и не требоваться во всех делах в уголовной сфере (см. Jussila [GC], упомянутое выше, § 43).
82. Суд постановил, что, когда на карту поставлено лишение свободы, интересы правосудия, в принципе, требуют юридического представительства, и если ответчик не может оплатить его сам, должны быть доступны государственные средства (см. Benham v. the United Kingdom, 10 июня 1996 года, § 61, Доклады о постановлениях и решениях 1996 III, где заявитель столкнулся с трехмесячным сроком лишения свободы). Однако Конвенция не устанавливает какого-либо конкретного порога продолжительности такого лишения свободы. Кроме того, вышеизложенное не означает, что государственные средства не должны быть доступны, когда нет угрозы лишения свободы (см., например, Barsom and Varli v. Sweden (реш.), №№ 40766/06 и 40831/06, 4 января 2008 года).
83. Статья 6 § 3 (с) не определяет порядок, в котором это право должно осуществляться. Таким образом, она оставляет Договаривающимся Государствам возможность выбора средств, гарантирующих его защиту внутри их судебных систем, а задачей Суда является лишь установление того, согласуется ли метод, который они выбрали с требованиями справедливого суда (см. Sakhnovskiy v. Russia [GC], № 21272/03, § 95, 2 ноября 2010 года).
84. Наконец, Суд считает уместным отметить для сравнения, что даже вне сферы уголовного права статья 6 § 1 может обязывать государство обеспечивать помощь адвоката, когда доказано, что такая помощь необходима для эффективного доступа к правосудию (см. Steel and Morris v. the United Kingdom, № 68416/01, § 61, ECHR 2005 II).
(b) Применение принципов к настоящему делу
85. В первую очередь Суд отмечает, что претензии заявительницы касаются недоступности бесплатной юридической помощи при разбирательстве в судах первой и второй инстанций. Таким образом, настоящее дело не касается вопроса о помощи защитника после задержания (см. A.V. v. Ukraine, no. 65032/09, § 59, 29 января 2015 года), или для целей надзорного производства.
86. Суд также отмечает, что рассматриваемая им жалоба заявителя возникает из-за якобы неудовлетворительного состояния внутреннего законодательства. В связи с этим Суд повторяет, что в делах, инициированных индивидуальными жалобами, его задачей не является абстрактное рассмотрение применимого законодательства или оспариваемой практики. Вместо этого он должен ограничиться, без потери из вида, насколько это возможно, общего контекста, рассмотрением вопросов, затронутых находящимся в его производстве делом. Следовательно, задача Суда здесь заключается не в том, чтобы рассмотреть абстрактно вопрос о соответствии Конвенции названных выше разбирательств, а в том, чтобы определить, каков конкретный результат вмешательства в конвенционные права при обстоятельствах данного дела (см., как недавнее полномочие Nejdet Şahin and Perihan Şahin v. Turkey [GC], № 13279/05, §§ 68-70, 20 октября 2011 года).
87. Следует отметить, что в соответствующее время статья 25.5 КоАП предусматривала, что лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, может воспользоваться юридической помощью своего защитника (адвоката или иного лица). Правительство признало, что ни сам Кодекс, ни судебная практика в то время не толковали это положение как предусматривающее право при необходимости получить бесплатную юридическую помощь, при соответствующих условиях. Суд проанализирует настоящее дело, воспользовавшись подробной аргументацией Конституционного Суда РФ, сформулированной им недавно по результатам рассмотрения жалобы заявителя.
88. Что касается вопроса о достаточности средств для оплаты юридической помощи (см. параграф 78 выше), то, учитывая, что основаниями для жалобы заявителя является состояния внутреннего законодательства, а не его применение к конкретной ситуации, то ясно, что «проверка материального положения» не была и не могла быть применена на национальном уровне. Со своей стороны, принимая во внимание имеющуюся в его распоряжении информацию, Суд готов предположить, что заявительница удовлетворяла этому критерию.
85. Таким образом, Суду остается установить, требовали ли «интересы правосудия» предоставления заявителю бесплатной юридической помощи в производстве по делу о двух административных правонарушениях, за которые она была привлечена к ответственности.
(i) Привлечение к ответственности по статье 19.3 КоАП
90. Следует отметить, что заявителю грозило наказание в виде ареста на срок до 15 суток. В связи с этим Суд не упускает из виду, что в соответствии с требованиями российского законодательства, административный арест назначается лишь в «исключительных случаях» (см. параграф 30 выше). Однако решение об этом должно быть принято национальным судьей по каждому конкретному делу, и, следовательно, данное обстоятельство само по себе не может учитываться при установлении того, должна ли была помощь защитника предоставляться заявителю бесплатно, чтобы соответствовать требованиям статьи 6. Представляется, что заявительница не относилась к тем категориям лиц, к которым административный арест не мог применяться в качестве возможного наказания. Таким образом, Суд считает, что для заявительницы многое было поставлено на карту (см., для сравнения, Mato Jara v. Spain (реш.), № 43550/08, 4 мая 2000 года).
91. Что касается других факторов (таких как тяжесть соответствующего правонарушения и конкретного обвинения, предъявленного заявительнице, а также сложность дела), то Суд отмечает, что по одному из эпизодов она обвинялась в неповиновении требованию сотрудника милиции. Вероятно, надлежащее рассмотрение этого обвинения требовало, среди прочего, установления законности требования сотрудника милиции (с конкретными ссылками на положения других нормативных актов, таких как Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» и Закон РФ «О милиции»), или подготовки юридического заключения о реализации свободы выражения мнения обвиняемым (см., для сравнения, Nemtsov, упомянутое выше, §§ 76-77 и § 93; Malofeyeva, упомянутое выше, §§ 117 118; Navalnyy and Yashin v. Russia, № 76204/11, § 73, 4 декабря 2014 года; и Makhmudov v. Russia, № 35082/04, § 83, 26 июля 2007 года). Хотя Суд признает, что аргументы заявителя, представленные в национальных судах, не были лишены оснований, это невозможно было разумно предположить заранее, поскольку решался вопрос о бесплатной юридической помощи. В любом случае, наличие или отсутствие у заявителя достаточных познаний в области права не было и не могло быть релевантным фактором при решении вопроса о любой возможности отказать ей по закону в праве на бесплатную юридическую помощь. Что касается возможного значения индивидуальной ситуации заявителя, то Суд в первую очередь отмечает, что она была пенсионеркой и не имела юридической или иной соответствующей подготовки.
92. Как бы то ни было, суровости наказания достаточно для Суда, чтобы прийти к выводу, что услуги защитника должны были предоставляться заявителю бесплатно, поскольку того требовали «интересы правосудия».
93. Представляется, что Конституционный Суд РФ аналогичным образом заявил, что федеральный законодатель вправе устанавливать условия реализации права на получение бесплатной юридической помощи, не допуская при этом искажения существа данного права; что это право может приобретать «конституционное значение» в тех случаях, когда степень вторжения в конституционные права или свободы, обусловленная привлечением к административной ответственности, сопоставима с мерами уголовно-правового воздействия (см. параграф 22 выше).
94. Со своей стороны, Суд повторяет, что статья 6 § 3 (с) оставляет Договаривающимся Государствам возможность выбора средств, гарантирующих его защиту внутри их судебных систем, а задачей Суда является лишь установление того, согласуется ли метод, который они выбрали с требованиями справедливого суда (см. Sakhnovskiy [GC], упомянутое выше, § 95). Однако заявитель не могла воспользоваться услугами защитника во время слушания, равно как не получила помощи ни в какой иной форме, например, юридической консультации, правовой помощи/представительства в суде или с целью составления апелляционной жалобы, или комбинации вышеперечисленного (см. для сравнения Benham, упомянутое выше, § 63). Наконец, не возникает вопроса о том, было ли отсутствие правовой помощи компенсировано при рассмотрении дела в суде второй инстанции или на последующих стадиях разбирательства, принимая во внимание предметный охват пересмотра и практические механизмы (см. для сравнения Toeva v. Bulgaria (реш.), № 53329/99, 9 сентября 2004 года, и Khrabrova v. Russia, № 18498/04, § 52, 2 октября 2012 года). Фактически на этих стадиях разбирательства бесплатные услуги защитника также не были доступны
95. Вышеизложенного достаточно для Суда, чтобы прийти к выводу, что была нарушена статья 6 §§ 1 и 3 (c) Конвенции.
(ii) Привлечение к ответственности по статье 20.2 КоАП
96. Что касается суровости предусмотренного законом наказания, то Суд отмечает, что в соответствующее время единственным предусмотренным законом наказанием являлся штраф в размере до 1000 рублей (или 28 евро), размер которого был относительно небольшим даже по национальным меркам.
97. Суд также отмечает, что дело касается события, юридические элементы которого, включая элементы состава правонарушения, были относительно простыми. В то же время Суд отмечает, что рассмотрение этого обвинения требовало определения и оценки относимых норм права и деяний, наказуемых статьей 20.2 КоАП РФ, посредством обращения к иным нормативным актам, таким как Закон о публичных собраниях (см. параграфы 28 и 36 выше), и, в конечном счете, к юридическим соображениям относительно реализации обвиняемым свободы собраний и/или свободы выражения мнения (см., для сравнения, Kasparov and Others, § 90, и Berladir and Others, § 61, упомянутые выше). Вероятно, при решении этой задачи можно было столкнуться с определенными сложностями, в случаях, когда заявитель не имела необходимых правовых познаний или подготовки.
98. В частности, значение имели вопросы о соблюдении требования о предварительном уведомлении, предусмотренного Законом о публичных собраниях при проведении публичного мероприятия (см. параграф 36 выше), и о том, принимало ли обвиняемое лицо участие в демонстрации. Также следует отметить, что в таких случаях КоАП не требовал участия прокурора при рассмотрении дела судьей, который предъявлял бы обвинение лицу, в отношении которого ведется производство (см. Malofeyeva, упомянутое выше, § 116). Хотя до передачи судье материалы по делу собирались сотрудниками милиции, представляется, что обвинение ответчику, и предъявлял, и рассматривал судья (там же).
99. В настоящем деле Суд придает большое значение тому факту, что разбирательство в отношении заявителя непосредственно касалось реализации ею основных свобод, гарантированных статьями 10 и 11 Конвенции. Таким образом, нет оснований полагать, что для заявителя слишком мало было поставлено на карту.
100. Также стоит отметить, что заявительница не могла воспользоваться услугами защитника при рассмотрении дела судьей, равно как не получила помощи ни в какой иной форме, например, юридической консультации, правовой помощи/представительства в суде или с целью составления апелляционной жалобы, или комбинации вышеперечисленного.
101. Наконец, Суд считает, что в целях соответствия статье 6 Конвенции предпочтительно, чтобы соответствующие фактические и правовые элементы (такие как проверка материального положения и наличие «интересов правосудия») были в первую очередь рассмотрены на национальном уровне при разрешении вопроса о бесплатной юридической помощи, особенно когда, как по настоящему делу, в рамках соответствующего разбирательства на карту поставлены основные права и свободы, гарантированные Конвенцией. Однако ввиду состояния национального законодательства эти вопросы не были рассмотрены на национальном уровне (см. также выводы Суда в параграфе 94 выше).
102. Поэтому, рассмотрев все обстоятельства, несмотря на небольшой размер предусмотренного законом штрафа, Суд приходит к вводу, что в конкретных обстоятельствах данного дела «интересы правосудия» требовали доступности бесплатных услуг защитника. Таким образом, была нарушена статья 6 §§ 1 и 3 (c) Конвенции.
II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОВЕНЦИИ
103. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.»
A. Компенсация вреда
104. Заявитель потребовала, 28 евро в качестве компенсации материального вреда и 10 000 евро в качестве компенсации нематериального вреда.
105. Правительство оспорило требования как необоснованные.
106. Суд не усматривает причинной связи между процессуальным нарушением и материальным вредом (сумма штрафа); поэтому отклоняет это требование. С другой стороны, принимая во внимание нарушение статьи 6 Конвенции в делах об административном нарушении, Суд присуждает заявителю 1500 евро в качестве компенсации нематериального вреда, плюс любой налог, которым она может облагаться.
B. Компенсация затрат и расходов
107. Заявитель также потребовал 128 евро в качестве компенсации затрат и расходов, понесенных ею в Суде.
108. Правительство оспорило это требование.
109. В соответствии с прецедентным правом Суда, заявитель имеет право на компенсацию всех расходов и издержек только в той мере, как это было показано, что они действительно и обязательно были понесены и являются разумными по размеру. Принимая во внимание документы в своем распоряжении и критерии выше, Суд удовлетворяет требования, плюс любой налог, который может быть наложен на эту сумму.
C. Пеня
110. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО,
1. Объявляет жалобу приемлемой;
2. Постановляет, что была нарушена статья 6 §§ 1, 3 (c) Конвенции в отношении производства по статье 19.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях;
3. Постановляет, что была нарушена статья 6 §§ 1, 3 (c) Конвенции в отношении производства по статье 20.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях;
4. Постановляет,
(a) что государство-ответчик должно выплатить первому заявителю в течение трех месяцев с даты, когда это решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции следующие суммы, переведенные в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:
(i) 1500 евро (одна тысяча пятьсот евро), плюс любой налог, который может быть начислен на эту сумму, в качестве компенсации нематериального вреда;
(ii) 128 евро (сто двадцать восемь евро с добавлением любых налогов, которые могут быть взысканы с заявителя, в качестве компенсации затрат и расходов;
(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в период с добавлением трех процентных пунктов;
5. Отклоняет остальные требования заявителя о справедливой компенсации.
Составлено на английском языке и объявлено в письменном виде 19 ноября 2015 года, в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.
Søren Nielsen András Sajó
Секретарь Председатель
В соответствии со статьей 45 § 2 Конвенции и правилом 74 § 2 Регламента Суда, к данному решению прилагается совместное отдельное совпадающее мнение судьи Пинто де Альбукерке и судьи Дедова.
A.S.
S.N.
СОВМЕСТНОЕ ОТДЕЛЬНОЕ СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ПИНТО ДЕ АЛЬБУКЕРКЕ И СУДЬИ ДЕДОВА
1. Я поддерживаю выводы большинства о нарушения статьи 6 §§ 1 и 3 (с) Европейской конвенции о правах человека (Конвенция). Но обоснования, представленные большинством, не совсем убедительны. Более того, большинство не смогли увидеть всю полноту картины неспособности российской правовой системы разрешить проблему, поднятую заявителем в настоящем деле. Данное дело дало Европейскому суду по правам человека (далее – «Суд») превосходную возможность предоставить российским властям столь необходимые рекомендации об общих мерах, которые следует принять во избежание подобных ситуаций, ввиду недостаточных усилиях, прилагаемых Конституционным Судом Российской Федерации для решения этой системной проблемы. Целью моего мнения является оказание помощи российским властям в определении и реализации решения этой проблемы, совместимого с правами человека – которое большинство предпочитают опускать.
2. Заявителя обвинили в двух различных правонарушениях: неповиновение законному распоряжению государственного должностного лица, как это предусмотрено в статье 19.3 Кодекса об административных правонарушениях (далее – «КоАП»), и участие в общественном собрании, уведомление о котором не было заранее подано, как это предусмотрено в статье 20.2 КоАП. Поскольку оба обвинения против заявителя возникли в результате одного и того же события, я изучу вопрос о том, требовали ли интересы правосудия чтобы заявитель имела возможность получить бесплатную юридическую помощь в настоящем деле, взятом в целом. Формалистический подход к фактам, разделяющий два инкриминируемых правонарушения, будет препятствовать надлежащему рассмотрению существа дела.
Отсутствие бесплатной правовой помощи в производствах об административных правонарушениях
3. Наиболее важным рассматриваемым критерием при принятии решения о предоставлении бесплатной правовой помощи ответчику в уголовном или административном производстве является строгость наказания . Правительство ссылалось на критерий наказания, которое применялось фактически («С точки зрения судебной практики Суда, сумма штрафов, наложенных на заявителя была незначительной») . Этот критерий, очевидно, не применяется при определении того, требуют ли интересы правосудия, чтобы обвиняемому предоставлялась бесплатная юридическая помощь, по той простой причине, что при назначении адвоката, фактическая мера пресечения еще неизвестна. Подходящим критерием, очевидно, является наказание, абстрактно применимое к правонарушению. В случае нескольких правонарушений, инкриминируемых ответчику, в результате одного и того же перечня фактов, при принятии решения о необходимости бесплатной юридической помощи, следует рассматривать самое суровое из применимых наказаний.
4. В настоящем деле заявителю грозило наказание в виде административного ареста на срок до пятнадцати суток в отношении обвинения по статье 19.3 КоАП РФ. Юридической возможности того, что в качестве альтернативы штрафу, указанному в статье 19.3 КоАП может быть назначен арест достаточно, чтобы вызвать необходимость правовой помощи, если необходимо, бесплатной. Более того, заявитель также обвинялась в другом, менее серьезном, правонарушении. Согласно статье 20.2 КоАП, в рассматриваемый период единственным установленным законом наказанием был штраф в размере до 1000 рублей (28 евро), что в 2007 году составляло 25% месячной пенсии заявителя . Хотя в рамках российского законодательства административный арест применялся только в «исключительных случаях» (см. параграф 30 решения), заявитель не входит в исключенную категорию лиц, к которым такой арест не может применяться как установленное законом наказание. В данном контексте, решающим фактором при рассмотрении того, должна ли правовая помощь быть доступна бесплатно, чтобы соответствовать требованиям статьи 6 Конвенции, является тот факт, что неуплата штрафа в срок влечет за собой, в соответствии со статьей 20.25 КоАП, предусмотренное законом лишение свободы на срок до пятнадцати суток. Таким образом, тот факт, что статья 20.25 сама по себе предусматривает ответственность за отдельное административное правонарушение, которое порождает отдельное судебное дело, является полностью неуместным.
5. В свете статьи 6 Конвенции, правовая помощь необходима как основная процедурная гарантия для подсудимых, когда им предъявлены обвинения, влекущие, прямо или косвенно, лишение свободы . Для целей обеспечения надлежащей стратегии защиты, на природу гарантии совершенно не влияет тот факт, влечет ли преступление лишение свободы, прямо или косвенно. Всякое различие между тюрьмой как альтернативным наказанием и тюрьмой как субсидиарной ответственностью, с точки зрения необходимых процедурных гарантий в справедливого уголовного судопроизводства, будет совершенно искусственным. Таким образом, если тюремное заключение сроком до пятнадцати суток применяется как альтернатива штрафу (как в деле по статье 19.3 КоАП) либо как субсидиарная ответственность в случае неуплаты штрафа (как в деле по статье 20.2, в сочетании со статьей 20.25) , очевидно, необходимо обеспечить подсудимому основные процессуальные гарантии юридической помощи. В случаях, когда ответчик не располагает средствами для оплаты юридической помощи, она должна оплачиваться государством.
6. Это не означает, что я не придаю большого значения тому факту, на которое ссылается большинство – что дела в отношении заявителя напрямую связаны с осуществлением ее основных свобод, защищаемых в соответствии со статьями 10 и 11 Конвенции. Что же касается обвинения по статья 19.3 КоАП, хочу отметить, что заявитель столкнулась с обвинением по одному эпизоду, касающемуся ее сопротивления распоряжения сотрудника милиции. Можно утверждать, что надлежащее определение этого обвинения может потребовать, в частности, установления законности того требования сотрудника милиции, с конкретной ссылкой на другой нормативный акт, такой как Закон о публичных собраниях и Закон о полиции, или, чтоб юридическое заключение было составлено с точки зрения осуществления ответчиком ее свободы собраний и свободы выражения мнения . То же самое относится к обвинению по статье 20.2 КоАП. В конечном счете, оба обвинения относятся к реализации ответчиком ее свободы собраний и/или свободы выражения мнения и, следовательно, могут осуществляться с некоторыми сложностями . На данном этапе также следует принять во внимание тот факт, что заявитель была пенсионером и не имела юридической подготовки или знаний . В итоге, деликатная природа предмета обвинений, и относительная сложность дела, как в фактах, так и в правовых аспектах, являются факторами, имеющими значение для определения необходимости бесплатной юридической помощи, но они лишь укрепили и усилили выводы, сделанные на основании оценки тяжести потенциального наказания.
7. Кроме того, не следует забывать, что, хотя до передачи в суд сотрудники милиции ответственны за составление протокола об административном правонарушении, обвинение в отношении ответчика было представлено и рассмотрено судьей. В процедуре, где судья, также, выполняет роль прокурора, представляя обвинения ответчику, и последнему некому оказать помощь в виде юридической консультации, процессуальное положение лица особенно несовершенно . Другими словами, правосудие это театр одного актера, риск ошибки значительно выше. В такой ситуации, правовая помощь является императивом справедливости. Следовательно, она должна представляться бесплатно при условии, что ответчик не располагает финансовыми средствами, чтобы оплатить услуги адвоката. Еще раз, это лишь один дополнительный фактор, который усиливает вышеупомянутое заключение о необходимости предоставления бесплатной юридической помощи в рамках производства об административном правонарушении.
8. Наконец, не возникает вопрос о том, будут ли апелляция или дальнейшее производство, учитывая их сферу рассмотрения и практические механизмы, средством защиты права на правовую помощь . На самом деле, бесплатная юридическая помощь не была доступна и в апелляционном производстве. В действительности, ни мировой судья, ни окружной суд не рассмотрели аргументы заявителя в отношении конвенции, поскольку суды постановили, что предоставление бесплатной правовой помощи просто не предусмотрено национальным законодательством. Конституционный Суд России заявил, что право на бесплатную юридическую помощь имеет «конституционное значение» в ситуации, когда степень вторжения в конституционные права и свободы, путем привлечения к ответственности в соответствии с КоАП, становится сопоставима с мерами, предусмотренными уголовным правом (см. параграф 22 решения). К сожалению, Конституционный Суд России еще не подготовил все необходимые выводы в отношении необходимости защиты беззащитных обвиняемых в производствах по КоАП, которые обвиняются в совершении преступлений, наказуемых прямо или косвенно, лишением свободы, чему данное дело является хорошим примером. Изложенных соображений достаточно, чтобы сделать вывод, что была нарушена статья 6 §§ 1 и 3 (с) Конвенции.
Общие средства правовой защиты для урегулирования системных ошибок в производствах по КоАП
9. В соответствии со статьей 46 Конвенции, Договаривающиеся Стороны обязались соблюдать окончательные решения Суда по любому делу, в котором они являются сторонами, а выполнение осуществляется под наблюдением Комитета министров. Отсюда следует, в частности, что решение, в котором Суд находит нарушение Конвенции или Протоколов к ней, налагает на государство-ответчика правовое обязательство не только выплатить заинтересованным присужденные суммы путем справедливой компенсации, но и выбрать под надзором Комитета министров, общие, и/или если необходимо, индивидуальные меры, которые будут приняты в их внутренней правовой системе, чтобы положить конец нарушению, установленному судом, и возместить последствия, насколько это возможно.
Суд ранее рассматривал жалобы, относящиеся к производствам об административном правонарушении в соответствии с российским законодательством и устанавливал нарушения статьи 6 Конвенции, в частности, относящиеся к требованиям справедливости . Настоящее дело раскрывает нарушение в соответствии со статьей 6 Конвенции в отношении состояние законодательства и судебной практики, касающейся права на юридическую помощь в делах об административных правонарушениях. Следует также отметить, что на рассмотрении Суда находится ряд аналогичных жалоб, поднимающих аналогичные вопросы. Проще говоря, дело заявителя доказывает наличие структурного дефицита, который может повлиять на других людей, находящихся в аналогичном положении.
10. В данном контексте, Суд должен указать тип индивидуальных и/или общих мер, которые могут быть приняты для того, чтобы положить конец установленной им ситуации . Целью Суда является способствование быстрому и эффективному подавлению сбоя в национальной системе защиты прав человека и, по этой причине, он должен считать, что общие меры на национальном уровне, несомненно, требуют исполнении данного решения . Таким образом, государство-ответчик должно, с помощью соответствующих и своевременных мер со стороны законодательных и/или судебных органов, обеспечить в рамках национальной правовой системы механизм, который позволит людям получить юридическую помощь в делах по КоАП всякий раз, когда человек не имеет достаточных средств для оплаты услуг, чего и требуют интересы правосудия, и, в частности, когда лишение свободы применяется как основное или альтернативное наказание или же как субсидиарная ответственность.
Индивидуальные средства правовой защиты в отношении обвинений заявителя
11. Суд неоднократно повторял, что если заявитель осужден, несмотря на потенциальное нарушение его прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, он должен быть как можно скорее поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы требования этого положения не были нарушены, и что наиболее целесообразной формой возмещения было бы в принципе новое рассмотрение дела или возобновление производства по нему, при наличии такого требования .
12. В отличие от статьи 413 УПК РФ, КоАП прямо не предусматривает возможности возобновления дела при установлении Судом нарушения Конвенции. Тем не менее, вопрос о том, является ли возобновление национальных производств целесообразным и практическим, чтобы устранить нарушение установленное Судом и исправить негативные последствия этого нарушения, не входит в усмотрение государства-ответчика. Иными словами, государство-ответчик должно использовать все законные пути, доступные в национальной правовой системе, чтобы подавить негативные последствия осуждения и приговора, которые нарушают Конвенцию и, если такое подавление не возможно в рамках существующей правовой базы, оно должно ввести правовой механизм для возобновления с этой целью производства по делу.
Заключение
13. Предусмотренного законом наказания в виде лишения свободы на срок до пятнадцати суток, которое непосредственно применялось к обвинению по статье 19.3 КоАП, и косвенно применялось к обвинению по статье 20.2 КоАП, достаточно, чтобы сделать вывод, что заявителю, которая являлась пенсионером без юридического образования, должна была быть предоставлена бесплатная юридическая помощь, поскольку то требовали «интересы правосудия». Этот вывод подкрепляется относительной сложностью предмета дела и тем фактом, что судья также выполнял функции прокурора. В целях устранения нарушения статьи 6 §§ 1 и 3 (с) Конвенции и обеспечения полного соблюдения обязательств, вытекающих из статьи 46 Конвенции, государство-ответчик должно применить средства правовой защиты, как отдельного, так и общего характера, как это подчеркивалось выше.
