Волкова и Басова (Volkova and Basova) против Российской Федерации

CASE OF VOLKOVA AND BASOVA v. RUSSIA

Европейский Суд по правам человека

(Первая Секция)

Дело “Волкова и Басова (Volkova and Basova) против Российской Федерации”

(Жалоба N 842/02)

Постановление Суда

Страсбург, 5 июля 2007 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,

Л. Лукаидеса,

Н. Ваич,

А. Ковлера,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С.Э. Йебенса, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 14 июня 2007 г.,

вынес в тот же день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 842/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее – Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) гражданками Российской Федерации Анной Ивановной Волковой и Таисией Тимофеевной Басовой (далее – заявительницы) 3 июля 2001 г.

2. Интересы заявительниц в Европейском Суде представлял И.В. Новиков, адвокат, практикующий в г. Новосибирске. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявительницы утверждали, в частности, что российскими судами были пересмотрены судебные решения в их пользу в результате ненадлежащего применения процедуры пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебных решений.

4. Решением от 17 ноября 2005 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой.

5. Власти Российской Федерации, в отличие от заявительниц, подали дополнительные письменные объяснения (пункт 1 правила 59 Регламента Суда). Палата решила, проведя консультации со сторонами, что не требуется слушание дела по существу (пункт 3 статьи 59 Регламента Суда in fine* (*In fine (лат.) – в конце (прим. переводчика).)), после чего заявительницы представили письменный ответ на объяснения властей Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявительницы родились в 1928 и 1936 годах соответственно и проживают в г. Новосибирске.

7. Заявительницы получают пенсию по старости. Федеральный закон от 21 июля 1997 г. “О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий” (далее – Закон о пенсиях) установил с 1 февраля 1998 г. новый метод исчисления пенсий. Данный метод, основанный на “индивидуальном коэффициенте пенсионера”, устанавливал размер пенсий в зависимости от предыдущей заработной платы пенсионера.

8. Орган, осуществлявший исчисление пенсий заявительниц, Управление Пенсионного фонда Российской Федерации по Железнодорожному району г. Новосибирска (далее – Управление), установил для заявительниц коэффициент в размере 0,525. Заявительницы обжаловали решение управления в Железнодорожный районный суд г. Новосибирска. Они утверждали, что коэффициент должен равняться 0,7.

9. 13 августа 1999 г. районный суд вынес решение в пользу заявительниц, признав, что управление неправильно истолковало Закон о пенсиях. В частности, он указал следующее:

“Позиция [управления]… является необоснованной, поскольку статья 4 [Закона о пенсиях 1997 г.] специально предусматривает, что индивидуальный коэффициент пенсионера… составляет 0,7. [Управление] не имеет оснований произвольно толковать это положение закона или не исполнять его”.

Районный суд решил, что управление обязано произвести перерасчет размера пенсий заявительниц с применением коэффициента 0,7 с 1 февраля 1998 г.

10. Управление обжаловало данное судебное решение. 19 октября 1999 г. Новосибирский областной суд оставил решение в данной части без изменения. Оно вступило в законную силу. Судебное решение не было исполнено.

11. 29 декабря 1999 г. Министерство труда и социального развития Российской Федерации (далее – министерство) утвердило разъяснение “О применении ограничений, установленных Федеральным законом “О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий”” (далее – разъяснение). Разъяснение содержало указания о применении Закона о пенсиях.

12. Спустя некоторое время несколько лиц обратились в Верховный Суд Российской Федерации с жалобами об оспаривании разъяснения. 24 апреля 2000 г. Верховный Суд отказал в удовлетворении жалоб. Он указал, что вопреки доводам жалоб министерство утвердило разъяснения, действуя в пределах своих полномочий, и его толкование Закона о пенсиях было правильным. 25 мая 2000 г. Кассационная коллегия Верховного Суда оставила данное решение без изменения.

13. 30 августа 2000 г. управление подало в районный суд заявление о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам судебного решения, принятого по делу заявительниц.

14. 7 февраля 2001 г. районный суд рассмотрел заявление управления. Он отметил, что разъяснение было признано законным Верховным Судом, и указал следующее:

“Как видно из [разъяснения], решения Верховного Суда Российской Федерации от 24 апреля 2000 г. и определения Кассационной коллегии Верховного Суда Российской Федерации 25 мая 2000 г., ограничение в размере 0,7, установленное [Законом о пенсиях], … не применяется в качестве [“индивидуального коэффициента пенсионера”].

Наличие толкования [Закона о пенсиях] Министерством труда является существенным для дела обстоятельством.

В соответствии со… статьей 333 [ГПК РСФСР] основанием для пересмотра решений… по вновь открывшимся обстоятельствам является существенное для дела обстоятельство, которое не было и не могло быть известно лицу, требующему такого пересмотра…

Таким образом, имеются основания для пересмотра решения районного суда от 13 августа 1999 г. по вновь открывшимся обстоятельствам”.

Суд отметил, что срок подачи заявления не был пропущен управлением.

15. Определением от 7 февраля 2001 г. районный суд удовлетворил заявление управления согласно статье 337 Гражданского процессуального кодекса и отменил судебное решение от 13 августа 1999 г., оставленное в соответствующей части без изменения 19 октября 1999 г.

16. В результате нового рассмотрения дела районный суд вынес решение от 27 февраля 2001 г., в котором со ссылкой на разъяснение отклонил требования заявительниц в полном объеме. Заявительницы обжаловали данное решение.

17. С 1 мая 2001 г. в результате изменений пенсионного законодательства пенсии заявительниц исчислялись на основе коэффициентов 0,816 и 0,804, соответственно.

18. 21 июня 2001 г. Новосибирский областной суд отклонил жалобу заявительниц и оставил без изменения решение от 27 февраля 2001 г.

II. Национальное законодательство и правоприменительная практика

19. Гражданский процессуальный кодекс 1964 года (далее – ГПК), который действовал на момент событий, предусматривал следующее:

Статья 333. Основания пересмотра

“Решения, определения и постановления, вступившие в законную силу, могут быть пересмотрены по вновь открывшимся обстоятельствам. Основаниями для пересмотра… являются:

1) существенные для дела обстоятельства, которые не были и не могли быть известны заявителю…

4) отмена решения, приговора, определения или постановления суда либо постановления иного органа, послужившего основанием к вынесению данного решения, определения или постановления”.

Статья 334. Подача заявления

“…[Заявление о пересмотре решения, определения или постановления по вновь открывшимся обстоятельствам] может быть подано в течение трех месяцев со дня установления обстоятельств, служащих основанием для пересмотра”.

Статья 337. Определение суда о пересмотре дела

“Суд, рассмотрев заявление о пересмотре решения, определения или постановления по вновь открывшимся обстоятельствам, либо удовлетворяет заявление и отменяет решение, определение или Постановление, либо отказывает в пересмотре.

Определение суда об удовлетворении заявления о пересмотре решения, определения или постановления по вновь открывшимся обстоятельствам обжалованию не подлежит.”

20. 2 февраля 1996 г. Конституционный Суд Российской Федерации принял постановление, касающееся определенных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (далее – УПК). В данном постановлении Конституционный Суд признал статью 384 УПК (“Основания для возобновления [уголовных] дел по вновь открывшимся обстоятельствам”, которая была во многих отношениях схожа со статьей 333 ГПК) не соответствующей Конституции Российской Федерации в части ограничения круга оснований к возобновлению уголовного дела лишь обстоятельствами, “неизвестными суду при постановлении приговора или определения”. В этом постановлении Конституционный Суд предположил, что данное положение УПК препятствовало исправлению судебных ошибок. В постановлении от 3 февраля 1998 г. Конституционный Суд пришел к выводу, что часть 2 статьи 192 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не соответствует Конституции Российской Федерации постольку, поскольку она служит основанием для отказа в пересмотре постановлений Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в тех случаях, когда судебный акт принят в результате судебной ошибки, которая не была или не могла быть выявлена ранее.

21. Разъяснение Министерства труда и социального развития от 29 декабря 1999 г. о применении ограничений, установленных Законом о пенсиях, было зарегистрировано Министерством юстиции Российской Федерации 31 декабря 1999 г. и вступило в силу в феврале 2000 г., спустя 10 дней после его официального опубликования.

Право

I. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

22. Заявительницы жаловались на пересмотр государством-ответчиком вступившего в законную силу судебного решения, вынесенного в их пользу. Европейский Суд рассмотрит жалобу в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Пункт 1 статьи 6 Конвенции в соответствующей части предусматривает:

“Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях… имеет право на справедливое… разбирательство дела… судом…”.

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции предусматривает:

“Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов”.

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

23. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба не совместима ratione materiae* (*Ratione materiae (лат.) – “ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения”, критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) с положениями Конвенции, поскольку она не касается “гражданских прав и обязанностей” или “имущества” либо, в качестве альтернативы, что отсутствовало нарушениепункта 1 статьи 6 Конвенции или статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с пересмотром дела, касающегося пенсий заявительниц.

(a) Применимость к делу положений пункта 1 статьи 6 Конвенции

24. Власти Российской Федерации подчеркнули, что судебное решение от 13 августа 1999 г. не предусматривало взыскание определенной суммы в пользу заявительниц, а лишь установило, как должны исчисляться пенсии. По их словам, “предметом спора выступало не требование заявительниц о присуждении [им] денежных сумм, но вопрос законности… применения разъяснения”. Власти Российской Федерации утверждали, что данный спор не был гражданским, поскольку “определение порядка исчисления пенсий относится к сфере публичного права”. Они ссылались на Постановление Европейского Суда от 9 декабря 1994 г. по делу “Схаутен и Мелдрюм против Нидерландов” (Schouten and Meldrum v. Netherlands), Series A, N 304, §50), Решение Европейского Суда от 28 октября 1999 г. по делу “Панченко против Латвии” (Pancenko v. Latvia), жалоба N 40772/98, и Решение Европейского Суда от 9 декабря 2004 г. по делу “Кирьянов против Российской Федерации” (Kiryanov v. Russia), жалоба N 42212/02.

(b) Применимость к делу положений статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

25. Власти Российской Федерации не соглашались, что пенсии, присужденные заявительницам на основании судебного решения от 13 августа 1999 г., составляли их “имущество”. Они отметили, что в Постановлении от 18 ноября 2004 г. по делу “Праведная против России” (Pravednaya v. Russia), жалоба N 69529/01* (* Опубликовано в “Бюллетене Европейского Суда по правам человека” N 5/2005.) Европейский Суд рассматривал признанные судом требования такого рода как “имущество” заявительницы. В названном деле Европейский Суд предписал восстановление первоначального судебного решения в пользу заявительницы и выплату пенсии в сумме, установленной этим решением. Однако, по мнению властей Российской Федерации, такой подход создавал противоречие. Если сумма, присужденная судом, являлась “имуществом” пенсионера, на нее не должны влиять последующие увеличения уровня пенсий. Таким образом, в деле “Праведная против Российской Федерации” заявительнице пришлось бы вернуть денежные средства, “излишне” выплаченные ей в связи с последующими изменениями пенсионного законодательства. Они заключили, что для избежания таких ситуаций Европейский Суд не должен рассматривать суммы пенсий, присужденные национальными судами, в качестве “имущества” истцов в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

(c) Существо жалобы

1. Власти Российской Федерации

26. Власти Российской Федерации утверждали, что решение Верховного Суда, которым была подтверждена законность разъяснения, представляло собой вновь открывшееся обстоятельство и позволяло пересмотреть дело в значении статьи 333 ГПК. В этом заключалось основное отличие от упоминавшегося выше дела “Праведная против Российской Федерации”. Власти Российской Федерации пояснили, что признание решения Верховного Суда вновь открывшимся обстоятельством соответствовало позиции Конституционного Суда, сформулированной в постановлениях от 2 февраля 1996 г. и 3 февраля 1998 г. В постановлении от 14 января 1999 г. Конституционный Суд указал, что судебные решения могут пересматриваться, если соответствующие положения закона были признаны неконституционными.

27. Власти Российской Федерации, кроме того, утверждали, что разъяснение было утверждено после вступления в силу первоначального судебного решения, в связи с чем управление не могло ссылаться на него при обжаловании. Это является другим отличием от дела “Праведная против России”, в котором разъяснение было утверждено в период разбирательства. Таким образом, подача заявления о пересмотре дела представляла собой не “замаскированное обжалование”, а добросовестную попытку исправить судебную ошибку.

28. Власти Российской Федерации отметили, что пересмотр решения по делу был законным и соответствовал предусмотренной законом процедуре, заявление было подано в течение установленного трехмесячного срока.

29. Власти Российской Федерации заключили, что новое рассмотрение дела не нарушило принцип правовой определенности, гарантированный пунктом 1 статьи 6 Конвенции, и не являлось вмешательством в право собственности заявительниц, гарантированное статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

2. Заявительницы

30. Заявительницы оспорили доводы властей Российской Федерации. Они указали, что разъяснение не существовало на момент рассмотрения их дела судом и вынесения решения от 13 августа 1999 г. Таким образом, ни разъяснение, ни последующее решение Верховного Суда, которое касалось законности разъяснения, не могут рассматриваться в качестве вновь открывшихся обстоятельств в значении статьи 333 ГПК. Разъяснение не имело обратной силы и не могло применяться к ситуациям, возникшим до его утверждения. Кроме того, управление пропустило срок подачи заявления о пересмотре: оно обратилось в суд спустя более чем семь месяцев после утверждения разъяснения, хотя процессуальный закон предусматривает срок в три месяца. Вследствие этого решение по делу заявительниц было пересмотрено в нарушение национального права. Ссылка властей Российской Федерации на постановление Конституционного Суда от 14 января 1999 г. несостоятельна, поскольку Закон о пенсиях не признавался неконституционным.

31. Заявительницы, кроме того, отметили, что Европейским Судом было ясно установлено, что статья 6 Конвенции применима к судебным разбирательствам, касающимся права на государственную пенсию. Они привели ряд постановлений и решений Европейского Суда, включая Постановление Европейского Суда от 26 ноября 1992 г. по делу “Франческо Ломбардо против Италии” (Francesco Lombardo v. Italy), Series A, N 249-B, Постановление Европейского Суда от 6 октября 2005 г. по делу “Андросов против Российской Федерации” (Androsov v. Russia), жалоба N 63973/00* (*Опубликовано в “Бюллетене Европейского Суда по правам человека” N 12/2006.), Решение Европейского Суда от 1 апреля 2004 г. по делу “Васильев против Российской Федерации” (Vasilyev v. Russia), жалоба N 66543/01* (*Опубликовано в “Бюллетене Европейского Суда по правам человека” N 8/2006.), и Решение Европейского Суда от 25 сентября 2003 г. по делу “Праведная против Российской Федерации” (Pravednaya v. Russia), жалоба N 69529/01). Они указали, что в деле “Праведная против Российской Федерации” спор касался применения определенного пенсионного закона в деле заявительницы, а не общей системы исчисления пенсий.

B. Мнение Европейского Суда

1. Применимость к делу положений пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

32. Европейский Суд отмечает, что спор об увеличении пенсии по старости заявительниц носил имущественный характер и, несомненно, касался гражданского права в значении пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 24 июня 1993 г. по делу “Шулер-Цграгген против Швейцарии” (Schuler-Zgraggen v. Switzerland), Series A, N 263, p. 17, §46; Постановление Европейского Суда от 24 августа 1993 г. по делу “Масса против Италии” (Massa v. Italy), Series A, N 265-B, p. 20, §26; Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу “Зюсманн против Германии” (Sussmann v. Germany), Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, p. 1170, §42; и, из последних примеров, Постановление Европейского Суда от 12 июня 2001 г. по делу “Тричкович против Словении” (Trickovic v. Slovenia), жалоба N 39914/98, §40).

33. Европейский Суд напоминает, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции не гарантирует как таковое право на пенсию по старости или на какое-либо социальное пособие в конкретной сумме (см., например, Решение Европейского Суда от 15 марта 2001 г. по делу “Аунола против Финляндии” (Aunola v. Finland), жалоба N 30517/96). Однако “требование” – даже касающееся пенсии – может представлять собой “имущество” в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, если оно достаточно обосновано, чтобы имелась возможность его принудительного исполнения (см. Постановление Европейского Суда от 9 декабря 1994 г. по делу “Греческие нефтеперерабатывающие заводы “Стран” против Греции” (Stran Greek Refineries v. Greece), Series A, N 301, §59). Решение Железнодорожного районного суда г. Новосибирска от 13 августа 1999 г., вступившее в силу после рассмотрения кассационной жалобы Новосибирским областным судом 19 октября 1999 г., предоставило заявительницам подлежащее принудительному исполнению требование в отношении получения увеличенной пенсии на основе коэффициента 0,7.

34. Европейский Суд отмечает, что возражения и доводы, выдвинутые властями Российской Федерации, уже были отклонены в Постановлении Европейского Суда от 18 января 2007 г. по делу “Булгакова против Российской Федерации” (Bulgakova v. Russia), жалоба N 69524/01, §§27-32* (*Опубликовано в “Бюллетене Европейского Суда по правам человека” N 10/2007.)), и не усматривает оснований для отступления в данном деле от ранее сделанных выводов.

35. Соответственно, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле спор заявительниц касался гражданского права в значении статьи 6 Конвенции, и что заявительницы обладали “имуществом” в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

2. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции

36. Европейский Суд напоминает, что право на справедливое разбирательство дела судом, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, должно пониматься в свете преамбулы к Конвенции, которая в соответствующей части провозглашает верховенство права частью общего наследия государств-участников. Одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который, среди прочего, требует, чтобы в случаях вынесения судами окончательного решения по делу это решение не ставилось бы под сомнение (см. Постановление Европейского Суда от 28 октября 1999 г. по делу “Брумэреску против Румынии” (Brumarescu v. Romania), Reports of Judgments and Decisions 1999-VII, §61). Этот принцип предполагает, что ни одна из сторон не имеет права требовать пересмотра вступившего в законную силу и обязательного судебного решения исключительно с целью повторного рассмотрения дела и вынесения нового решения. Пересмотр вышестоящими судами дела не должен использоваться в качестве “замаскированного обжалования”, а сама возможность существования двух точек зрения по одному вопросу не может служить основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданы, только если это необходимо в силу существенных и неодолимых обстоятельств (см. Постановление Европейского Суда по делу “Рябых против Российской Федерации” (Ryabykh v. Russia), жалоба N 52854/99, ECHR 2003-X, §52* (*Опубликовано в “Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2003 год”.)).

37. Европейский Суд исследовал отмену вступившего в законную силу судебного решения по вновь открывшимся обстоятельствам в упомянутом выше Постановлении по схожему делу “Праведная против Российской Федерации”, указав:

“27. Процедура отмены окончательного судебного решения предполагает, что имеются доказательства, которые ранее не были объективно доступными и которые могут привести к иному результату судебного разбирательства. Лицо, желающее отмены судебного решения, должно доказать, что оно не имело возможности представить доказательство до окончания судебного разбирательства и что такое доказательство имеет значение для разрешения дела. Такая процедура была закреплена в статье 333 ГПК РСФСР и схожа с подобными процедурами, существующими в других правовых системах многих стран – членов Совета Европы.

28. Данная процедура сама по себе не противоречит принципу правовой определенности в той мере, в какой она используется для исправления судебных ошибок”.

38. В деле “Праведная против Российской Федерации” разъяснение Министерства труда было утверждено в промежутке между принятием решения суда первой инстанции и кассационного определения. Соответствующее управление пенсионного фонда не могло ссылаться на разъяснения при обжаловании, но оно сделало это позднее, в заявлении о пересмотре “по вновь открывшимся обстоятельствам” решения, на тот момент уже вступившего в законную силу. Европейский Суд признал заявление управления “замаскированной жалобой” и постановил, что в результате его удовлетворения суд нарушил принцип правовой определенности и право заявительницы на “доступ к правосудию” (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу “Праведная против Российской Федерации”, §§29-34).

39. Настоящее дело отличается от дела “Праведная против Российской Федерации” тем, что разъяснение было утверждено Министерством труда после принятия судом кассационной инстанции определения, которым решение суда первой инстанции было в соответствующей части оставлено без изменения. Задача Европейского Суда заключается в том, чтобы установить, была ли отмена судебного решения в обстоятельствах настоящего дела совместима со статьей 6Конвенции. Для этого он исследует мотивы отмены решения, приведенные Железнодорожным районным судом (см. §14настоящего Постановления).

40. Железнодорожный районный суд решил, что толкование Закона о пенсиях Министерством труда, признанное законным Верховным Судом, являлось “вновь открывшимся обстоятельством”. В результате районный суд определил, что заявление управления должно быть удовлетворено, а судебное решение подлежит отмене.

41. Европейский Суд прежде всего отмечает, что разъяснение и решение Верховного Суда, которым была признана его законность, не существовали во время рассмотрения дела заявительниц. Они были приняты после того, как решение в соответствующей части было оставлено без изменения судом кассационной инстанции. По мнению Европейского Суда, указанное разъяснение и решение являлись новыми правовыми актами, а не вновь открывшимися обстоятельствами, как счел районный суд (см. статью 333 ГПК, §19 настоящего Постановления).

42. Далее, решение от 13 августа 1999 г. было результатом судебного толкования и применения Закона о пенсиях к делу заявительниц. Как следует из решения от 7 февраля 2001 г., тот факт, что толкование Министерством данного закона, приведенное в разъяснении, подзаконном акте, настолько отличалось от выводов суда, что могло привести к иному исходу спора, был признан районным судом достаточным основанием для отмены решения и пересмотра дела. Европейский Суд не находит это основание само по себе достаточным для возобновления дела при наличии вступившего в силу и обязательного судебного решения.

43. Европейский Суд отмечает довод властей Российской Федерации, согласно которому возобновление дела было необходимо для исправления судебной ошибки. Однако, кроме ссылки на толкование закона министерством как основание для возобновления дела, решение районного суда не содержит указаний относительно того, почему его первоначальные выводы должны быть признаны “судебной ошибкой”, способной оправдать возобновление дела.

44. Европейский Суд находит, что удовлетворение национальными властями заявления управления о пересмотре дела заявительниц и отмена вступившего в законную силу судебного решения от 13 августа 1999 г., оставленного в соответствующей части без изменения 19 октября 1999 г., нарушили принцип правовой определенности и право заявительниц “на доступ к правосудию”, предусмотренное пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

45. Таким образом, имело место нарушение данной статьи Конвенции.

3. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

46. Европейский Суд отмечает, что “имущество” в данном деле представляло собой требование заявительниц в отношении пенсии на основании коэффициента 0,7 с 1 февраля 1998 г. в соответствии с решением Железнодорожного районного суда г. Новосибирска от 13 августа 1999 г., оставленным в соответствующей части без изменения 19 октября 1999 г.

47. Районный суд не определил дату, до которой должен применяться данный метод исчисления пенсии. Вынося решение, он применил нормы пенсионного законодательства, действующего на тот момент. Эти нормы, однако, “могут изменяться, и судебное решение не может рассматриваться как гарантия против таких изменений в будущем” (см. Постановление Европейского Суда от 13 апреля 2006 г. по делу “Сухобоков против Российской Федерации” (Sukhobokov v. Russia), жалоба N 75470/01, §26* (*Опубликовано в “Бюллетене Европейского Суда по правам человека” N 3/2007.)). Поэтому Европейский Суд отмечает, что в результате таких изменений коэффициент для исчисления пенсий заявительниц изменился на 0,816 и 0,804, соответственно, с 1 мая 2001 г.

48. Европейский Суд отмечает, что интерес заявительниц в отношении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции состоял в потере права на получение пенсии, основанной на коэффициенте 0,7, между 1 февраля 1998 г. и 1 августа 2000 г. в отношении первой заявительницы и между 1 февраля 1998 г. и 1 мая 2001 г. в отношении второй заявительницы в противоположность исчисленным и фактически выплаченным пенсиям. Однако Европейский Суд далее отмечает, что до завершения этих периодов 1 августа 2000 г. и 1 мая 2001 г. разъяснение устранило неопределенность Закона о пенсиях, в результате чего спор заявительниц по поводу коэффициента был разрешен на уровне нормативного акта в пользу управления. Европейский Суд полагает, что требование заявительниц – и “имущество” в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции – было обеспечено судебным решением до вступления в силу в феврале 2000 г. разъяснения, несомненно повлекшего изменение законодательной основы по спору заявительниц.

49. В результате принятия Железнодорожным районным судом определения от 7 февраля 2001 г., которым было удовлетворено заявление о пересмотре дела, заявительницы были лишены задним числом, что касается периода с февраля 1998 г. до февраля 2000 г., права получения пенсии в сумме, первоначально определенной судом, или, иными словами, имущества в значении второго предложения первого абзаца статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Лишение имущества в свете данного правила может быть оправдано лишь если доказано, что оно осуществляется, в частности, “в интересах общества” и “на условиях, предусмотренных законом” (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу “Праведная против Российской Федерации”, §§39-40).

50. Предполагая, что обеспечение единообразного применения Закона о пенсиях осуществлялось в интересах общества, соответствие пересмотра дела заявительниц требованию “законности” вызывает сомнения (см. §41 настоящего Постановления). Даже предположив, что толкование судами национального процессуального закона не было произвольным (см. доводы властей Российской Федерации в отношении постановлений Конституционного Суда и соответствующего российского законодательства в §§26 и 20 настоящего Постановления), необходимо установить, было ли вмешательство властей соразмерно преследуемой правомерной цели.

51. В этой связи Европейский Суд напоминает свой вывод по делу “Праведная против Российской Федерации”, согласно которому “возможный интерес государства в обеспечении единообразного применения пенсионного законодательства не должен приводить к ретроспективному перерасчету ранее присужденной суммы” (упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу “Праведная против Российской Федерации”, §41). Учитывая, что пересмотр дела привел к отклонению в полном объеме требований заявительниц, удовлетворенных первоначальным решением, Европейский Суд не усматривает оснований для отступления в данном деле от ранее сделанного вывода.

52. На основании изложенного Европейский Суд приходит к выводу, что, лишив заявительниц права получения пенсий в сумме, предусмотренной вступившим в силу судебным решением, государство нарушило справедливое равновесие между интересами, которые рассматривались в настоящем деле.

53. Таким образом, имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

54. Статья 41 Конвенции предусматривает:

“Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне”.

A. Ущерб

1. Материальный ущерб

55. В качестве компенсации причиненного материального ущерба г-жа Волкова требовала 713 евро шесть центов, а г-жа Басова – 723 евро 69 центов. Эти суммы представляли недоплату пенсий между 1 февраля 1998 г. и 1 августа 2000 г. по делу г-жи Волковой и между 1 февраля 1998 г. и 1 мая 2001 г. по делу г-жи Басовой, а также соответствующие инфляционные потери. Разница в суммах пенсии была основана на “индивидуальном коэффициенте пенсионера” в размере 0,7 и коэффициенте, связанном с местом жительства заявительниц.

56. Власти Российской Федерации утверждали, что справедливая компенсация не должна присуждаться заявительницам, поскольку отсутствовали нарушения их прав согласно Конвенции. В качестве альтернативы установление факта нарушения Конвенции само по себе будет являться достаточной справедливой компенсацией. Что касается требования в отношении компенсации морального вреда, оно должно быть отклонено, поскольку заявительницы имели возможность требовать нового рассмотрения дела, что было бы наиболее приемлемой формой возмещения в данном деле. Власти Российской Федерации далее указали, что в отношении периода с февраля 1998 г. по декабрь 2001 г. разница между пенсиями, исчисленными с коэффициентом 0,7, и фактически выплаченными пенсиями составит 4 787 рублей 83 копейки в отношении г-жи Волковой и 2 247 рублей 74 копейки в отношении г-жи Басовой.

57. Европейский Суд признает необходимым присудить заявительницам в связи с нарушением статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции суммы, которые они бы получили, если бы уменьшению их пенсий в результате пересмотра дела не была придана обратная сила (см., mutatis mutandis* (*Mutatis mutandis (лат.) – с соответствующими изменениями (прим. переводчика).), Постановление Европейского Суда от 13 октября 2005 г. по делу “Васильев против Российской Федерации” (Vasilyev v. Russia), жалоба N 66543/01, §47). Европейский Суд отмечает, что суммы, рассчитанные заявительницами, основаны на официальных справках, подтверждающих фактически выплаченные пенсии и уровень инфляции. Однако суммы, присужденные Европейским Судом, не должны включать коэффициент, связанный с местом жительства заявительниц, так как данное требование не было обеспечено решением суда от 13 августа 1999 г., подтвержденным 19 октября 1999 г., поскольку было отклонено судом второй инстанции (обстоятельства дела см. в Решении Европейского Суда по вопросу приемлемости по делу “Волкова и Басова против Российской Федерации” (Volkova and Basova v. Russia) от 17 ноября 2005 г.). Также не должны приниматься во внимание все периоды, указанные заявительницами. Период, соответствующий нарушению статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, указан в §48настоящего Постановления. С учетом данных корректировок Европейский Суд присуждает 321 евро г-же Волковой и 186 евро г-же Басовой в качестве компенсации причиненного материального ущерба.

58. Кроме того, каждая заявительница требовала 5 000 евро в качестве компенсации причиненного морального вреда. Они утверждали, что пенсия была их единственным средством к существованию. Из-за недоплаты пенсий они не могли приобретать основные продукты питания или медикаменты, что причиняло им психологические страдания. Кроме того, они указали, что во время судебного разбирательства неверно толковались факты, их право на справедливое судебное разбирательство было нарушено, и они подвергались унижению.

59. Власти Российской Федерации утверждали, что требование было “полностью необоснованным, недоказанным и чрезмерным”.

60. Европейский Суд полагает, что заявительницам был причинен моральный вред в результате установленных нарушений, который не может быть компенсирован одним фактом признания нарушения Европейским Судом. Осуществляя оценку на основе принципа справедливости согласно статье 41 Конвенции, Европейский Суд присуждает каждой заявительнице 2 000 евро.

B. Судебные расходы и издержки

61. Г-жа Басова требовала 31 евро 36 центов в качестве компенсации почтовых расходов, понесенных в связи с ее обращением в Европейский Суд, а также 11 евро 84 цента, уплаченных в целях получения официальных сведений об уровне инфляции для подготовки требования в части компенсации материального ущерба.

62. Власти Российской Федерации признали данное требование.

63. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек лишь в той мере, насколько было доказано, что они были понесены действительно и по необходимости и были разумными по размеру. Учитывая имеющуюся в его распоряжении информацию, Европейский Суд присуждает г-же Басовой 43 евро 20 центов в качестве компенсации судебных расходов и издержек.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

64. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

3) постановил:

(a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительницам следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 21 евро (триста двадцать один евро) г-же Волковой и 186 евро (сто восемьдесят шесть евро) г-же Басовой в качестве компенсации материального ущерба;

(ii) 2 000 евро (две тысячи евро) каждой заявительнице в качестве компенсации морального вреда;

(iii) 43 евро 20 центов (сорок три евро двадцать центов) г-же Басовой в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(iv) выплатить любые налоги, подлежащие начислению на указанные выше суммы;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявительниц о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 5 июля 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен	Христос Розакис

Секретарь Секции Суда	Председатель Палаты Суда