Райлян против Российской Федерации

CASE OF RAYLYAN v. RUSSIA

 

Европейский Суд по правам человека

(Первая Секция)

Дело “Райлян (Raylyan) против Российской Федерации”

(Жалоба N 22000/03)

Постановление Суда

Страсбург, 15 февраля 2007 г.

Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Л. Лукаидеса, Председателя Палаты,

А. Ковлера,

Э. Штейнер,

Х. Гаджиева,

Д. Шпильманна,

С.Е. Йебенса,

Дж. Малинверни, судей,

а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 25 января 2007 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 22000/03 поданной 21 мая 2003 г. против властей Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее – Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) гражданином России Валентином Валентиновичем Райляном (далее – заявитель).

2. Власти Российской Федерации были представлены в Европейском Суде Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель жаловался на вмешательство в его право на свободное владение своим имуществом и право на уважение частной и семейной жизни.

4. 2 декабря 2005 г. Европейский Суд сообщил властям России о первой жалобе. На основании положений пункта 3 статьи 29 Конвенции он принял решение рассмотреть жалобу по существу одновременно с рассмотрением вопроса о ее приемлемости.

Факты

Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1964 году и проживает в Майкопе, Республика Адыгея.

6. Заявитель занимается предпринимательской деятельностью. В 1996 году он купил лесопильный завод с намерением использовать его по назначению.

7. В марте 1998 г. местные власти дали указание прекратить работу лесопильного завода, так как он был расположен поблизости от очистных сооружений сточных вод и мог стать угрозой для водопровода и канализации города.

8. Заявитель обратился в суд с иском против муниципального жилищно-коммунального хозяйства города Майкопа и муниципального унитарного предприятия “Водоканал”, в котором он просил снять запрет на эксплуатацию лесопильного завода и возместить ему ущерб.

9. 17 декабря 1999 г. Майкопский городской суд Республики Адыгея обязал муниципальное унитарное предприятие “Водоканал” не чинить препятствий производственной деятельности заявителя. Решение не было обжаловано и вступило в законную силу.

10. Однако оно не было исполнено. Вместо этого муниципальное унитарное предприятие “Водоканал” перекрыло подъездной путь к лесопильному заводу и отключило электричество.

11. Исполнительный лист заявителю не выдавался до 28 апреля 2002 г., до вынесения решения по другому делу, в котором третье лицо пыталось оспорить его право на лесопильный завод.

12. 14 мая 2002 г. было возбуждено исполнительное производство.

13. Три месяца спустя пристав приостановил исполнительное производство и обратился за разъяснением решения суда от 17 декабря 1999 г.

14. 29 октября 2002 г. Майкопский городской суд разъяснил, что решение от 17 декабря 1999 г. должно исполняться в точном соответствии с его формулировкой.

15. 8 января 2003 г. пристав вынес постановление о прекращении исполнительного производства. Однако подъездной путь оставался перекрытым, и электричество оставалось отключенным.

16. Заявитель обжаловал постановление о прекращении исполнительного производства.

17. 21 февраля 2003 г. Майкопский городской суд отменил это постановление.

18. 25 марта 2003 Верховный суд Республики Адыгея оставил вышеуказанное решение без изменения.

19. 13 января 2006 г. исполнительное производство было возобновлено.

20. 18 января 2006 г. директор муниципального унитарного предприятия “Водоканал” выдал заявителю и назначенным им лицам разрешения на доступ на лесопильный завод.

21. 19 января 2006 г. был восстановлен свободный доступ на лесопильный завод и были устранены препятствия, мешающие заявителю его использовать. Его пригласили забрать разрешения, но он этого не сделал. Когда приставы отправились к заявителю домой, чтобы вручить ему бумаги, касающиеся исполнения решения, они не смогли его найти, вместо этого их встретил отец заявителя, который отказался посмотреть бумаги и объяснил, что заявитель переехал в другой город.

22. 26 января 2006 г. исполнительное производство было прекращено. Заявитель это решение не обжаловал.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

23. Заявитель жаловался на нарушение его права на свободное владение своим имуществом из-за длительного неисполнения властями вынесенного в его пользу решения. Европейский Суд, в соответствии со своей установившейся практикой по аналогичным делам (см. Постановление Европейского Суда по делу “Бурдов против России” (Burdov v. Russia), N 59498/00, ECHR 2002-III), считает, что эта жалоба подлежит рассмотрению на основании пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Применимые части этих положений гласят:

Пункт 1 статьи 6 Конвенции

“Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях_ имеет право на справедливое_ разбирательство дела в разумный срок_ судом…”.

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции

“Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов.”

A. Приемлемость жалобы

24. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Кроме того, он отмечает, что она не является неприемлемой ни по каким иным основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

25. В своих замечаниях власти России сообщили Европейскому Суду, что с 18 на 19 января 2006 г. решение от 17 декабря 1999 г. было исполнено, и что 26 января 2006 г. служба судебных приставов прекратила исполнительное производство. Власти России признали, что решение не было исполнено своевременно, поскольку исполнение длилось шесть лет и один месяц после того, как решение вступило в законную силу и стало исполнимым. Однако они утверждали, что заявитель внес свой вклад в длительность исполнительного производства. В частности, он не представлял службе судебных приставов исполнительный лист до 28 апреля 2002, то есть два года и четыре месяца после вступления решения от 17 декабря 1999 г. в законную силу. Кроме того, власти России признавали, что задержка с 14 мая 2002 г., когда было возбуждено исполнительное производство, по 8 января 2003 г., когда оно было прекращено, имела место по вине национальных властей. Тем не менее последующая задержка, начавшаяся 25 марта 2003 г., когда российский суд последней инстанции отменил постановление о прекращении исполнительного производства от 8 января 2003 г., и продолжавшаяся до исполнения решения в январе 2006 г., снова имела место по вине заявителя, поскольку он повторно не обратился за выдачей исполнительного листа, необходимого для возобновления исполнения. В результате после 25 марта 2003 г. исполнение решения от 17 декабря 1999 г. стало возможным лишь из-за добровольного обращения службы судебных приставов в суд за исполнительным листом, дающим ей возможность исполнить решение. Вследствие этого власти России сделали вывод о том, что вмешательство в права заявителя, гарантированные статьей 6 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, имело место относительно периода с 14 мая 2002 г. по 8 января 2003 г. Однако 7 месяцев и 25 дней не являлись столь долгим периодом, чтобы считаться нарушением вышеуказанных положений (см. Решение Европейского Суда по делу “Пресняков против России” (Presnyakov v. Russia), N 41145/02, 10 ноября 2005 г.; и Решение Европейского Суда по делу “Колотков против России”* (*Опубликовано в “Бюллетене Европейского Суда по правам человека” N 9/2006.) (Kolotkov v. Russia), N 41146/02, 9 марта 2006 г.).

26. Заявитель утверждал, что его нельзя винить за непредставление исполнительного листа в службу судебных приставов до 28 апреля 2002 г., по-скольку до этой даты ему не было выдано никакого предписания, так как все стороны ожидали результата отдельного судебного процесса, в котором третье лицо пыталось оспорить его право на лесопильный завод. Кроме того, он утверждал, что после постановления о прекращении исполнительного производства, вынесенного приставом 8 января 2003 г., он не должен был обращаться за новым исполнительным листом. Наконец, он выразил свое недовольство задержками в исполнении решения, говоря, что к тому времени, когда решение, в конечном счете, было исполнено, его собственность была разграблена и пришла в негодность.

Пункт 1 статьи 6 Конвенции

27. Европейский Суд вновь напоминает, что пункт 1 статьи 6 Конвенции закрепляет за каждым право обращаться в суд в случае любого спора о его гражданских правах и обязанностях; таким образом, она заключает в себе “право на суд”, одним из аспектов которого является право на доступ к правосудию, представляющее собой право возбуждать исковое производство в судах по вопросам гражданско-правового характера. Однако такое право было бы иллюзорным, если бы правовая система государства – участника европейской Конвенции допускала, чтобы судебное решение, вступившее в законную силу и обязательное к исполнению, оставалось бы недействующим в отношении одной стороны в ущерб ее интересам. Немыслимо, что пункт 1 статьи 6 Конвенции, детально описывая процессуальные гарантии сторон – справедливое, публичное и проводимое в разумный срок разбирательство – не предусматривал бы защиты процесса исполнения судебных решений; толкование статьи 6 Конвенции исключительно в рамках обеспечения лишь права на обращение в суд и порядка судебного разбирательства вероятней всего привело бы к ситуациям, несовместимым с принципом верховенства права, который государства – участники европейской Конвенции обязались соблюдать, подписав Конвенцию. Исполнение судебного решения, принятого любым судом, должно, таким образом, рассматриваться как составляющая “судебного разбирательства” по смыслу статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу “Бурдов против России”, жалоба N 59498/00, § 34, ECHR 2002-III; и Постановление Европейского Суда по делу “Хорнсби против Греции” (Hornsby v. Greece) от 19 марта 1997 г., Reports 1997-II, р. 510, § 40).

28. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что власти России не оспаривали ответственность государства за обязанность муниципальной компании на основании решения, вынесенного в пользу заявителя (см., для сравнения, Решение Европейского Суда по делу “Герасимова против России”* (*Опубликовано в “Бюллетене Европейского Суда по правам человека” N 2/2006.) (Gerasimova v. Russia) от 16 сентября 2004 г., жалоба N 24669/02). Также стороны не оспаривали и того, что в настоящее время решение, вынесенное в пользу заявителя, исполнено. Европейский Суд, однако, отмечает, что исполнение решения от 17 декабря 1999 г. длилось более шести лет. И до 19 января 2006 г. оно не было исполнено.

29. В этой связи Европейский Суд повторяет, что задержка исполнения судебного решения при определенных обстоятельствах может быть оправдана. Однако задержка не может быть такой, что нарушала бы саму суть права, гарантируемого пунктом 1 статьи 6 Конвенции (см. вышеупомянутое Постановление Европейского Суда по делу “Бурдов против России”, § 35; Постановление Европейского Суда по делу “Андросов против России” (Androsov v. Russia), жалоба N 63973/00, § 52, 6 октября 2005 г.; и Постановление Европейского Суда по делу “Гиззатова против России”* (*Опубликовано в “Бюллетене Европейского Суда по правам человека” N 7/2005.) (Gizzatova v. Russia), жалоба N 5124/03, § 20, 13 января 2005 г.).

30. Таким образом, задачей Европейского Суда будет установить, была ли задержка исполнения решения, вынесенного в пользу заявителя, оправдана при определенных обстоятельствах настоящего дела.

31. Европейский Суд отмечает, что разумность задержки исполнительного производства будет зависеть от различных факторов, таких как сложность исполнительного производства, поведение заявителя и соответствующих властей, сумма и характер судебного присуждения (см., по аналогии, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу “Фридлендер против Франции” (Frydlender v. France), жалоба N 30979/96, §43, ECHR 2000-VII; см. также Решение Европейского Суда по делу “Грищенко против России” (Grishchenko v. Russia), жалоба N 75907/01, 8 июля 2004 г.; и Постановление Европейского Суда по делу “Горохов и Русяев против России”* (*Опубликовано в “Бюллетене Европейского Суда по правам человека” N 9/2006.) (Gorokhov and Rusyayev v. Russia), жалоба N 38305/02, 17 марта 2005 г., § 31).

32. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что решением от 17 декабря 1999 г. Майкопский городской суд обязал муниципальное унитарное предприятие “Водоканал” не чинить препятствий работе лесопильного завода, принадлежащего заявителю. Соответствующая мера исполнительного характера повлекла бы за собой открытие подъездного пути к лесопильному заводу и восстановление электроснабжения производства. Следовательно, исполнение решения не было бы особенно сложным.

33. Что касается поведения сторон, Европейский Суд отмечает, что органы государственной власти знали об иске заявителя, и что как только решение, вынесенное в пользу заявителя, вступило в законную силу, на них легла обязанность его исполнить. Правда, что заявитель обратился за возбуждением исполнительного производства после задержки (см. § 11, выше). Однако заявитель не может считаться за это ответственным, поскольку суд в любом случае не выдал бы ему исполнительный лист до 28 апреля 2002 г. Как только заявитель получил исполнительный лист, он представил его в службу судебных приставов. Относительно утверждения властей России о том, что заявитель повторно не обратился за выдачей исполнительного листа после отмены постановления о прекращении исполнительного производства от 8 января 2003 г., в действительности национальное законодательство не требовало, чтобы заявитель предпринимал какие-либо действия, поскольку возобновление исполнительного производства являлось обязанность пристава. В любом случае, как выяснилось из материалов, представленных в Европейский Суд, единственной причиной неисполнения являлось нежелание властей действовать в соответствии с решением суда (см. § 10, выше). Поэтому то, участвовала ли служба судебных приставов в исполнительном производстве или нет, не меняло ситуации. Кроме того, от лица, получившего исполнимое решение против государства в результате успешного судебного процесса, нельзя требовать обращения к исполнительному производству для его исполнения (см. Постановление Европейского Суда по делу “Метаксас против Греции” (Metaxas v. Greece), жалоба N 8415/02, §19, 27 мая 2004 г.; вышеуказанное Постановление Европейского Суда по делу “Горохов и Русяев против России”, § 33; Постановление Европейского Суда по делу “Кольцов против России”* (*Опубликовано в “Бюллетене Европейского Суда по правам человека” N 9/2005.) (Koltsov v. Russia), жалоба N 41304/02, § 16, 24 февраля 2005 г.; и Постановление Европейского Суда по делу “Петрушко против России”* (*Опубликовано в “Бюллетене Европейского Суда по правам человека” N 9/2005.) (Petrushko v. Russia), жалоба N 36494/02, § 18, 24 февраля 2005 г.). Поэтому Европейский Суд приходит к выводу, что весь период с 27 декабря 1999 г., когда решение от 17 декабря 1999 г. вступило в законную силу и стало исполнимым, по 19 января 2006 г., когда муниципальное унитарное предприятие “Водоканал” окончательно устранило препятствия, мешавшие заявителю эксплуатировать его лесопильный завод, должен считаться задержкой исполнения, за которую несут ответственность органы государственной власти.

34. Относительно того, что в настоящем деле было для заявителя поставлено на карту, Европейский Суд отмечает, что более чем шестилетнее неисполнение приказа Майкопского городского суда привело к существенному подрыву бизнеса заявителя.

35. Учитывая вышеизложенные соображения, Европейский Суд приходит к выводу, что длительность исполнительного производства по делу заявителя была явно чрезмерной. Поэтому Европейский Суд признает, что решение от 17 декабря 1999 г. не было исполнено в “разумный срок”.

Следовательно, нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции имело место.

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции

36. Европейский Суд вновь напоминает, что “требование” может пониматься как “собственность” по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в случае, если в достаточной мере установлено, что оно может быть юридически реализовано (см. вышеуказанное Постановление по делу “Бурдов против России”, § 40; и Постановление Европейского Суда по делу “Нефтеперерабатывающие заводы Стран и Стратис Андреадис против Греции” (Stran Greek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece) от 9 декабря 1994 г., Series A, N 301-B, р. 84, § 59). Решение от 17 декабря 1999 г. дало заявителю исполнимое требование. Решение вступило в законную силу, поскольку на него не была подана кассационная жалоба, и было возбуждено исполнительное производство. Следовательно, невозможность для заявителя получить исполнение решения в течение значительного периода времени являлась вмешательством в его право на свободное владение своим имуществом, гарантированное первым предложением первого абзаца статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

37. Поскольку Европейский Суд не нашел никакого оправдания для такого вмешательства (см. § 33, выше), он приходит к выводу, что, следовательно, нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции имело место.

II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

38. Кроме того, заявитель жаловался на нарушение его права, гарантированного статьей 8 Конвенции. Статья 8 Конвенции гласит:

“1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.”

39. Европейский Суд отмечает, что заявитель не уточнил свое утверждение на основании вышеуказанного положения и не обосновал его. Следовательно, эта жалоба является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

 

III. Применение статьи 41 Конвенции

40. Статья 41 Конвенции предусматривает:

“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.”

A. Ущерб

41. Заявитель требовал выплаты 20 000 000 российских рублей (примерно 600 000 евро) в возмещение материального и морального вреда.

42. Власти России утверждали, что эти требования чрезмерны и необоснованны, и считали, что символическая сумма в 100 евро будет справедливой компенсацией за моральный вред, понесенный заявителем.

43. Заявитель не представил документальных доказательств понесенных убытков. Поэтому Европейский Суд отклоняет это требование. С другой стороны, он соглашается, что заявитель перенес страдания и разочарование из-за чрезмерной задержки исполнительного производства. Европейский Суд, проводя оценку на справедливой основе, присуждает ему 3 000 евро в качестве возмещения морального вреда, а также сумму любых налогов, подлежащих начислению на нее.

B. Судебные расходы и издержки

44. Заявитель не требовал возмещения расходов и издержек, понесенных в России и в Европейском Суде. Соответственно, Европейский Суд ничего не присуждает по этому пункту.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

45. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной процентной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу на основании пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции приемлемой, и остальную часть жалобы – неприемлемой;

2) постановил, что нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции имело место;

3) постановил, что нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции имело место;

4) постановил:

(a) что власти России в течение трех месяцев со дня вступления данного постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции должны выплатить в пользу заявителя 3 000 евро (три тысячи евро), переведенные в российские рубли по курсу, применимому на день урегулирования, в качестве возмещения морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму;

(b) что с даты истечения вышеуказанного срока и до момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в размере предельной годовой ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента;

5) отклонил остальную часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 15 февраля 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Лукис Лукаидес

Секретарь Секции Суда Председатель Палаты Суда