Дело касается жалобы заявителя на пытки со стороны сотрудников милиции после задержания с целью принуждения его сознаться в убийстве, отсутствия эффективного расследования властями данного факта, а также осуждения к лишению свободы на основании его признательных показаний, полученных в ходе пыток.
Заявитель, Валентин Жизицкий, гражданин Украины, 1971 года рождения. В настоящее время отбывает наказание в виде лишения свободы. Он утверждал, в частности, что его избивали, привязывали к стулу и применяли электрический ток, в том числе к его гениталиям. Заявитель на первом допросе признался в убийстве. 3 мая 2007 года заключение экспертизы указало на то, что у заявителя были синяки, травмы, ушибы, которые могли возникнуть от тупых твердых предметов за день до проведения экспертизы. 4 мая 2007 года во время его допроса в присутствии адвоката, он заявил, что не подвергался жестокому обращению, но 8 мая 2007 года на допросе с другим адвокатом, сказал, что оговорил себя в результате принуждения, и что он не совершал преступление и жаловался на жестокое обращение. 7 мая 2007 года результаты дополнительной судебной экспертизы показали, что у заявителя были травмы, возникшие за 2-4 недели до экспертизы, но было невозможно установить были ли они от электрического тока. Тем не менее, эксперт заявил, что нельзя исключить такую возможность. После его жалобы на жестокое обращение, органы прокуратуры 6 раз отказались возбудить уголовное дело в отношении сотрудников милиции, участвовавших в предполагаемом жестоком обращении. 27 февраля 2008 года заявителя осудили за убийство и приговорили к 13 годам лишения свободы. Судебное решение впоследствии было отменено Верховным судом и дело было направлено на новое рассмотрение. Однако cуд первой инстанции вынес приговор, резолютивная часть которого была идентична приговору от 27 февраля 2008 года. В дальнейшем это решение было поддержано апелляционным и Верховным судом в марте 2011 года.
В обстоятельствах данного дела, Суд счел, что утверждение заявителя о применении электрического тока к нему имеет достаточную доказательную базу. Суд отметил, что в соответствии с его прецедентным правом, применение к человеку электрического тока является особенно серьезной формой бесчеловечного обращения, способна спровоцировать сильную боль и жестокие страдания и, следовательно, подлежит рассмотрению как пытки, даже если это не приводит к какому-либо длительному ущербу для здоровья (см. Polonskiy v. Russia, no. 30033/05, § 124, 19 March 2009; Buzilov v. Moldova, no. 28653/05, § 32, 23 June 2009; and Nechiporuk and Yonkalo v. Ukraine, §§ 157 and 159). Более того, это показывает то, что применение силы в отношении заявителя в данном случае была направлено на его унижение, заставляло его подчиняться и признаться в совершении тяжкого преступления. Таким образом, Суд пришел к выводу, что заявитель страдал от жестокого обращения в достаточной степени, чтобы оно могло рассматриваться как пытки. Соответственно, была нарушена статья 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте.
Суд также указал, что национальные власти, не предприняли каких-либо значительных усилий для установления происхождения телесных повреждений на гениталиях заявителя, полученных во время его содержания под стражей. Кроме того, заявителю не присваивали статуса потерпевшего и никогда не допрашивали как такого. Суд уже устанавливал, что нежелание со стороны властей оперативно и тщательного расследовать жалобы касательно жестокого обращения подозреваемых в уголовных преступлениях, представляет собой системную проблему в свете статьи 46 Конвенции (см. Kaverzin v. Ukraine, no. 23893/03, §§ 173-180, 15 May 2012). Суд счел, что обстоятельства настоящего дела показывают вышеупомянутую проблему еще раз. Следовательно, была нарушена статья 3 Конвенции и в ее процессуальном аспекте.
В соответствии с прецедентным правом Суда, признание показаний, полученных под пытками, в качестве доказательств в целях установления соответствующих фактов в уголовном судопроизводстве, отображает несправедливость судебного разбирательства в целом, независимо от значимости доказательств и было ли их использование решающим в осуждении подсудимого (см. Gäfgen v. Germany [GC], no. 22978/05, § 166, ECHR 2010). В данном деле Суд установил, что первоначальные признания заявителя были получены путем жестокого обращения с ним равного пыткам в значении статьи 3 Конвенции. Он также отметил, что национальные суды приняли эти признания в качестве доказательств по делу. В свете принципов упомянутого прецедентного права, Суд счел, что это умаляет саму суть права заявителя не свидетельствовать против себя, независимо от веса оспариваемого признания в доказательной базе для его осуждения, и независимо от того, что он признался несколько раз во время следствия. Данное соображение является достаточным для Суда, чтобы признать нарушение статьи 6 § 1 Конвенции.
Заявитель также жаловался на осуждение его за преступление, которого он не совершал, на нарушение его права на презумпцию невиновности, на то, что у него не было достаточно времени или возможностей для подготовки своей защиты, и что уголовное производство против него было чрезмерно длительным. Однако Суд отклонил эту часть жалобы как явно необоснованную в свете статьи 35 §§ 3 (a) и 4 Конвенции.
