Дело касается жалобы заявителя в отношении материальных условий его содержания под стражей в следственном изоляторе Киева и на ненадлежащую медицинскую помощь. Он также утверждал, что в ожидании судебных заседаний он содержался в маленьком и плохо проветриваемом помещении, а во время самих заседаний – в металлической клетке.
Заявитель, г-н Юрий Витальевич Луценко, 1964 года рождения, является гражданином Украины. Заявитель был министром внутренних дел. Он занимал этот пост с 2005 по 2006 годы и с 18 декабря 2007 года по 11 марта 2010 года. С 27 августа 2014 года он возглавлял партию «Блок Петра Порошенко». 2 ноября 2010 года Генеральная прокуратура возбудила уголовное дело в отношении заявителя и другого лица, г-на П., по подозрению в злоупотреблении служебным положением согласно части 3 статьи 191 Уголовного кодекса.
Что касается уголовного дела против заявителя, 5 ноября 2010 года заявителю было предъявлено официальное обвинение. В тот же день он дал подписку о невыезде. 11 декабря 2010 года Генеральная прокуратура возбудила в отношении заявителя еще одно уголовное дело за превышение служебных полномочий в соответствии с частью 3 статьи 365 Уголовного кодекса, на основании того, что он организовал получение его водителем, г-ном П., однокомнатной квартиры. Оба уголовных дела были объединены. 13 декабря 2010 года прокуратура завершила расследование по делу и предъявила заявителю официальное обвинение в совершении обоих преступлений, переквалифицировав его действия, указанные в первом обвинении, в соответствии с частью 5 статьи 191 Уголовного кодекса (присвоение, растрата имущества или завладение им путем злоупотребления служебным положением).
26 декабря 2010 года заявитель был задержан и помещен в следственный изолятор Службы безопасности Украины. 28 декабря 2010 года заявитель был переведен в Киевский следственный изолятор № 13. 17 мая 2011 года Государственная прокуратура передала уголовное дело заявителя в Печерский районный суд города Киева, который 27 февраля 2012 года приговорил заявителя к четырем годам лишения свободы. 31 августа 2012 года заявитель был переведен в колонию в городе Мена Черниговской области для отбывания тюремного заключения.
До задержания у заявителя был диагностирован сахарный диабет 2-го типа, хронический гастрит и панкреатит. По словам заявителя, тюремные врачи не обратили внимания на его хронические заболевания, которые были упомянуты в медицинском заключении, представленном в Печерский районный суд города Киева, и о которых он неоднократно сообщал устно.
При поступлении в СИЗО заявитель был помещен в камеру № 158, площадью 8,58 квадратных метров. Он делил камеру с одним или двумя другими заключенными. По его словам, в камере была плохая вентиляция и не хватало средств личной гигиены. На стенах были следы плесени. Кроме того, не было доступа к питьевой воде. За исключением периода с 28 апреля по 8 мая 2011 года, вместе с ним в камере находились еще двое заключенных. По данным Правительства, в камере имелась надлежащая вентиляция и достаточное естественное освещение. Заявитель имел возможность совершать ежедневные прогулки на свежем воздухе, за исключением дней, когда проводились длительные судебные заседания. Ему было разрешено получать питьевую воду от родственников, а также принимать душ один или два раза в неделю.
Суд не упускает из вида тот факт, что, несмотря на имеющуюся информацию о сложном состоянии здоровья заявителя, государственные власти не обеспечили его быстрый перевод в больницу для проведения дополнительного медицинского обследования, рекомендованного врачами 28 мая 2011 года. В этой связи Суд отмечает, что, хотя судья дал согласие на помещение заявителя в больницу 14 июня 2011 года, он был доставлен в больницу только 15 июля 2011 года. Однако, принимая во внимание характер медицинского обследования, Суд не считает, что бездействие государственных властей достигло порога статьи 3 Конвенции (Kupczak v. Poland, №2627/09). Следовательно, не была нарушена статья 3 Конвенции.
Также Суд принимает во внимание, что дело в отношении заявителя получило широкую огласку. Таким образом, заявителя за решеткой видели не только зрители, посещавшие судебные заседания, но и в гораздо более широкий круг людей, которые следили за делом в национальных и международных средствах массовой информации. Хотя, в отличие от упомянутых выше дел, на заявителе не было наручников, Суд считает, что в конкретных обстоятельствах и учитывая совокупное влияние, меры безопасности в зале суда были чрезмерными и могли разумно восприниматься заявителем и общественностью как унизительные. Следовательно, была нарушена статьи 3 Конвенции, в связи с тем, что обращение с заявителем было унизительным по смыслу этого положения.
