Зміст
Источник: ru.sputnik.kg
Европейский суд по правам человека в решении “Ницулеску против Румынии” (Niţulescu v. Romania, no. 16184/06, § …, 22 September 2015) признал нарушение статьи 6 § 1 Конвенции в отношении несправедливости уголовного производства в связи с якобы незаконными записями разговоров заявительницы, используемых в качестве основного доказательства против нее. Суд присудил компенсацию в размере 3 000 евро в счет возмещения нематериального вреда.
Факты
Уголовное расследование в отношении заявителя
24 января 2002 года Р.С.А. обвинила заявителя в использовнии служебного положения в корыстных целях и обратилась с заявлением против неё в полицию. Она утверждала, что заявитель вымогала у неё DEM 1000 взамен на то, что заявитель убедит мэра принять ее на постоянную работу в городском совете.
29 января 2002 года Р.С.А. получила разрешение прокуратуры при Апелляционном суде города Плоешти на запись разговоров между собой и заявителем. Впоследствии, все разговоры, которые были между ней и заявителем в период с 29 января по 2 февраля 2002 года, были записаны. Запись проводилась с использованием двух записывающих устройств, одно принадлежало Р.С.А., а другое – сотруднику полиции.
После того, как Р.С.А. попросила вернуть ей деньги, заявитель и Р.С.А. встретились в кондитерской недалеко от дома заявителя 2 февраля 2002 года. Заявитель утверждала, что она была в сопровождении коллеги, Д.С. По версии Р.С.А., заявитель была одна, а ее саму сопровождали ее муж и брат, которые ждали снаружи кондитерской. Заявитель передала Р.С.А. 400 долларов США (USD) (эквивалент DEM 1000).
4 апреля 2002 года в отношении заявителя было возбуждено уголовное дело по обвинению в использовании служебного положения в корыстных целях.
12 июня 2002 года Р.С.А. была приглашена в прокуратуру при окружном суде города Дымбовица, чтобы дать разъяснения относительно аудиозаписей. После обсуждения расшифровки разговоров она сказала, что у нее болит голова и ушла, пообещав вернуться в тот же день. Однако она не вернулась для продолжения обсуждения с прокурором. Это было упомянуто в протоколе беседы, составленном прокурором.
24 сентября 2002 года отдел Национального Управления по борьбе с коррупцией города Плоешти принял решение о прекращении расследования в отношении заявителя в связи с отсутствием состава преступления.
9 декабря 2002 года главный прокурор решил возобновить расследование уголовного дела в отношении заявителя. Он отметил, что расследование было неполным, и что было несколько аспектов, которые необходимо уточнить в связи с обвинениями в отношении заявителя. Он также инициировал предварительное расследование против мэра города Морени.
27 марта 2003 года Р.С.А. поинтересовалась у главного прокурора о ходе расследования. Она выразила обеспокоенность по поводу целостности расшифровки записей разговоров, отметив, что некоторые части разговоров были стерты.
Материалы дела были представлены заявителю 5 июня 2003 года. Протокол, заверяющий записанные на пленку разговоры, был составлен после этого, 13 июня 2003 года.
20 июня 2003 года, прокуратура представила обвинительное заключение и возбудила уголовное дело против заявителя по обвинению в использовании служебного положения в корыстных целях в нарушение статьи 257 § 1 румынского Уголовного кодекса и статей 1 (а) и 6 Закона № 78/2000. Этим же решением, без объяснения причин, прокурор решил не возбуждать уголовное дело против мэра.
Рассмотрение в суде первой инстанции
Несколько слушаний было проведено в окружном суде города Дымбовица.
Согласно показаниям мэра города Морени, данным в качестве свидетеля в окружном суде 4 ноября 2003 года, Р.С.А. часто записывала свои частные разговоры на работе, на что жаловались многие коллеги. Это было подтверждено другим свидетелем, Г.А.. Она заявила, что поведение Р.С.А. на работе изменилось после того, как она подписала долгосрочный контракт. Так как Г.А. порекомендовала Р.С.А. на должность, другие сотрудники сообщили ей, что Р.С.А. покидала офис в рабочее время. G.A. посоветовала Р.С.А. изменить свое поведение; она отметила, что Р.С.А. также записывала их разговор.
16 декабря 2003 года суд удовлетворил требование заявителя о проведении технической экспертизы содержания аудиозаписей. 4 января 2004 года адвокат заявителя потребовал предоставить ему разрешение на запись разговоров и протокол, составленный, когда Р.С.А. представила записи. Она также подала письменный запрос о проведении экспертной оценки подлинности и целостности записей.
4 февраля 2004 года Национальный институт судебных экспертиз, которому было поручено подготовить заключение, обратился к суду с просьбой предоставить все техническое оборудование, которое использовалось для записи аудиокассет.
30 марта 2003 года Р.С.А. представила письменные замечания, в которых она проинформировала суд, что 12 июня 2002 года она отказалась подтвердить, что расшифровки записей разговоров, представленные прокурором, соответствуют сделанных ею записям.
11 мая 2004 года суд наложил на Р.С.А. штраф, так как она отказалась предоставить суду оригинальные записи и оборудование, которое использовалось для записи разговоров с заявителем.
Так как Р.С.А. отказалась присутствовать на судебных слушаниях или представить оригинальные аудиозаписи, окружной суд вынес два предписания о доставке Р.С.А. в суд.
Решением суда от 2 июля 2004 года, окружной суд города Дымбовица оправдал заявителя на основании отсутствия необходимых элементов преступления, в котором подозревалась заявитель.
Окружной суд постановил, что версия событий Р.С.А. подтверждалась лишь показаниями ее мужа и брата, а также записанными разговорами, подлинность и целостность которых не могла быть установлена экспертом, главным образом потому, что Р.С.А. отказалась предоставить эксперту техническое оборудование для аудиозаписи. Кроме того, заявления Р.С.А. содержали много противоречий. В этом отношении окружной суд заявил:
«… несмотря на заявление Р.С.А. о том, что деньги были переданы заявителю перед конкурсом, который должен был состояться 6 февраля 2001 года, во время разбирательства в суде она заявила, что это произошло позже, после конкурса. Она изменила свое предыдущее заявление только тогда, когда прокурор, присутствовавший на слушании, усомнился в логике таких действий…
В заключение, упомянутые выше заявления не подтверждены фактами или обстоятельствами, вытекающими из всех доказательств, представленных по делу, и не могут быть подтверждены аудиозаписями разговоров, так как они не были сделаны в соответствии с положениями статьи 911 или Уголовно-процессуального кодекса (действовавшего до 1 января 2004 года, в соответствии с Законом 281/2003) …
Несмотря на вышеупомянутые правовые положения, в материалах дела имеются три доклада, датированные 13 июня 2003 года, где упоминается только то, что разговоры между Р.С.А. и ответчиком были утверждены под номером 502 29 января 2002 года (хотя в расшифровке на страницах 75-78 материалов дела упоминается предыдущий день, а именно 22 января 2002 года), и после того как аудиозаписи были прослушаны, было подтверждено, что их содержание отражено в расшифровках.
Кроме того, в соответствии с письмом Департамента полиции города Дымбовица от 8 апреля 2004 года, а также показаниями Р.С.А. и свидетеля Б.М., запись разговоров была сделана с помощью устройств, принадлежащих Р.С.А., которая предоставила, для уголовного расследования, записи, сделанные до того, как она выдвинула свои обвинения, а значит, прежде чем она получила разрешение прокурора.
Несмотря на то, что, по просьбе ответчика, была назначена судебная экспертиза для установления содержания аудиозаписей… ее результаты не могли быть представлены суду по причине отсутствия оборудования (микрофон и диктофон), которое использовалось для аудиозаписи. Департамент полиции города Дымбовица указал в вышеупомянутом письме, что записывающее устройство, принадлежащее сотруднику полиции, было потеряно, а второе находилось у Р.С.А., но она отказалась его вернуть.
Апелляционное судебное рассмотрение
Прокуратура обжаловала судебное решение, вынесенное окружным судом города Дымбовица. В решении было указано, что вина заявителя подтверждается заявлениями истца, Р.С.А., а также аудиозаписями разговоров между Р.С.А. и заявителем.
14 октября 2004 года Апелляционный суд города Плоешти распорядился о проведении технической экспертизы достоверности аудиозаписей. Во время слушания 7 марта 2005 года, суд отменил данное распоряжение на том основании, что «Р.С.А. больше не владеет оригиналами аудиозаписей».
15 марта 2005 года Апелляционный суд города Плоешти отклонил жалобу на том основании, что заявитель не может быть осужден на основании записей, полученных с нарушением закона. Суд отметил, что прокурор не проследил за соблюдением правовых положений, касающихся проверки подлинности аудиозаписей, и установил, что процедура записи телефонных разговоров не была соблюдена. В отношении заявлений Р.С.А., Апелляционный суд пришел к такому же выводу, как и суд первой инстанции. Он постановил, что большинство заявлений Р.С.А. были противоречивыми и подтверждались только показаниями ее мужа и брата. Тем не менее, утверждения заявителя, что она получила деньги от Р.С.А. в качестве займа, подтверждались показаниями их четырех коллег. Двое из них заявили, что они были свидетелями того, как Р.С.А. угрожала заявителю тем, что она заявит, что деньги, данные в долг, на самом деле были взяткой.
Кассицонное судопроизводство в Верховном суде кассации и юстиции
14 октября 2005 года Верховный суд кассации и юстиции удовлетворил кассационную жалобу, поданную прокурором. Суд отменил решения первых двух национальных судов и признал заявителя виновным в использовании служебного положения в корыстных целях, приговорив ее к двум годам лишения свободы условно, с испытательным сроком. Не заслушав непосредственно заявителя, Р.С.А. или каких-либо свидетелей, суд пришел к выводу, что заявления Р.С.А. не были противоречивыми, и что, на самом деле, утверждения заявителя подтверждались только показаниями одного свидетеля, C.M., коллеги заявителя и одного из лиц, которые также преследовали Р.С.А.
Решение, главным образом, основывалось на заявлениях Р.С.А., показаниях мужа и брата Р.С.А., а также аудиозаписях разговоров между Р.С.А. и заявителем.
Оценка Суда
Суд напоминает о том, что его обязанностью, в соответствии со статьей 19 Конвенции, является обеспечение соблюдения обязательств, принятых государствами-участниками Конвенции. В частности, в юрисдикцию Суда не входит рассмотрение ошибок факта и права, предположительно допущенных национальным судом, если только они не привели к нарушению прав и свобод, защищаемых Конвенцией. Хотя статья 6 Конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, она не устанавливает каких-либо правил допустимости доказательств как таковых; этот вопрос, в первую очередь, регулируется национальным законодательством (см. Brualla Gómez de la Torre v. Spain, 19 December 1997, § 31, Reports of Judgments and Decisions 1997-VIII, и García Ruiz v. Spain [GC], no. 30544/96, § 28, ECHR 1999-I).
Поэтому в функции Суда не входит определение того, могут ли определенные виды доказательств, например, незаконно полученные доказательства, считаться приемлемыми. В конкретных обстоятельствах настоящего дела Судом было установлено, что тот факт, что национальные суды использовали в качестве единственного доказательства расшифровки незаконно полученных записей телефонных разговоров, не противоречит требованиям справедливости, закрепленным в статье 6 Конвенции (см., в частности, Khan v. the United Kingdom, no. 35394/97, § 34, ECHR 2000-V, и P.G. and J.H. v. the United Kingdom, no. 44787/98, § 76, ECHR 2001-IX).
В настоящем деле следует решить вопрос, было ли разбирательство в целом, и, в частности, способ получения доказательств, справедливым (см. Al-Khawaja and Tahery v. the United Kingdom [GC], nos. 26766/05 and 22228/06, § 144, ECHR 2011).
При оценке справедливости судебного разбирательства в целом, нужно обратить внимание на то, было ли соблюдено право на защиту. Необходимо изучить вопрос, имел ли заявитель возможность оспорить подлинность доказательств и выступить против их использования. Кроме того, следует обратить внимание на качество доказательств, в частности, не вызывают ли обстоятельства, в которых были получены доказательства, сомнений в их надежности и точности (см. Bykov v. Russia [GC], no. 4378/02, § 90, 10 March 2009).
В первую очередь, Суд отмечает, что заявитель был оправдан первыми двумя судами по причине отсутствия убедительных доказательств, подтверждающих ее виновность. Тем не менее, на основании этой же фактической базы она была впоследствии осуждена Верховным судом кассации и юстиции.
В делах Popa and Tănăsescu (no. 19946/04, § 48, 10 April 2012), и Găitănaru (§ 30), Суд имел возможность изучить объем полномочий Верховного суда при рассмотрении жалоб, поданных в кассационном порядке, аналогичных жалобам в настоящем деле, а именно поданным после того, как решение по первой жалобе было принято судами низшей инстанции. Было установлено, что разбирательство в Верховном суде регулировалось теми же правилами, что и предварительное судебное рассмотрение, в котором суд обязан изучить как факты дела, так и вопросы права. Верховный суд может оставить в силе оправдательный приговор в отношении заявителя, либо осудить его после проведения тщательной оценки вопроса о виновности или невиновности. Если обстоятельства дела требуют заслушивания показаний, Верховный суд может передать дело в суд низшей инстанции в соответствии с положениями Уголовно-процессуального кодекса, действовавшего в то время.
В настоящем деле, Верховный суд должен был произвести всестороннюю оценку виновности или невиновности заявителя в отношении выдвинутых против нее обвинений. При осуждении заявителя, Суд опирался на показания истца, Р.С.А., мужа и брата Р.С.А., а также расшифровки записанных разговоров, несмотря на то, что заявитель последовательно оспаривала правомерность записей и утверждала, что муж и брат Р.С.А. ни разу не присутствовали при разговорах. Кроме того, Верховный суд отменил решения двух судов низшей инстанции, без заслушивания показаний заявителя и свидетелей.
Соответствующие положения румынского национального законодательства, касающиеся прослушивания телефонных разговоров, были рассмотрены Судом в контексте статьи 8 Конвенции в деле Dumitru Popescu v. Romania (no. 2), (no. 71525/01, §§ 72-81, 26 April 2007). Румынские законы, действовавшие в то время, разрешали запись частных бесед в случае, если существуют серьезные основания полагать, что было совершено преступление. В этом деле Суд признал, что записи разговоров не хватало надлежащего контроля, либо предварительного разрешения или последующей проверки независимым и беспристрастным судом, а также гарантий, защищающих целостность и полноту записей. В настоящем деле, разрешение на запись было предоставлено прокурором, без последующего рассмотрения независимым судом.
Что касается румынских прокуроров, Суд уже установил в делах Vasilescu v. Romania (22 May 1998, §§ 40-41, Reports 1998-III) и Pantea v. Romania (no. 33343/96, §§ 238-239, ECHR 2003-VI (выдержки)), что они не отвечают требованиям независимости от исполнительной власти.
Суд далее отмечает, что заявитель жаловалась в национальные суды на то, что записи частных разговоров между ней и Р.С.А. были получены незаконно. Кроме того, она утверждала, что записи, которые использовались в качестве основного доказательства против нее, не были аутентичными, а также были неполными – в них недоставало важных частей.
Оба суда низшей инстанции сочли необходимым провести техническую экспертизу записей и отдали соответствующее распоряжение. Несмотря на важность записей для оценки доказательств, подлинность аудиозаписей не могла быть установлена национальными судами, поскольку оригинальные записи, имевшиеся в распоряжении Р.С.А., не были представлены суду, равно как и техническое оборудование, использованное для записи. Поэтому техническая экспертиза записей не могла быть проведена.
Несмотря на то, что подлинность и целостность записей не могла быть установлена экспертом, Верховный суд кассации и юстиции основывал свое решение на расшифровках записей, подкрепленных показаниями Р.С.А., а также ее мужа и брата. Кроме того, целостность расшифровок оспаривалась даже самой Р.С.А..
Что касается заявлений Р.С.А., Суд отмечает, что, несмотря на то, что национальные суды первых двух инстанций сочли ее заявления противоречивыми, Верховный суд кассации и юстиции основывал свое решение на ее заявлениях без непосредственного их заслушивания. Суд также отмечает, что Р.С.А. не сотрудничала со следственными органами. Так как она отказалась представить оригиналы аудиозаписей и устройство, используемое ею для записи разговоров, она была оштрафована судом первой инстанции. Она также отказалась присутствовать на слушаниях в том же суде; в этой связи было принято два приказа о ее доставке в суд, а когда она была приглашена прокурором для подтверждения достоверности расшифровок, она удалилась без представления запрошенных разъяснений.
Что касается заявлений мужа и брата Р.С.А., Суд отмечает, что, как признала Р.С.А., они ни разу не присутствовали ни при одном из разговоров между заявителем и Р.С.А. 2 февраля 2002 года, когда, по их утверждению, они сопровождали Р.С.А. в кафе, они, на самом деле, ожидали ее снаружи. Кроме того, Верховный суд кассации и юстиции не допросил ни свидетелей, ни заявителя, основывая свое решение на письменных показаниях.
Принимая во внимание вышеуказанные выводы, Суд приходит к заключению, что производство по делу заявителя в целом не отвечало требованиям справедливого судебного разбирательства.
Следовательно, была нарушена статья 6 § 1 Конвенции.
