Лабита против Италии

CASE OF LABITA v. ITALY

ДЕЛО ЛАБИТА ПРОТИВ ИТАЛИИ

(LABITA v. ITALY)

(Жалоба no. 26772/95)

РЕШЕНИЕ

СТРАСБУРГ

6 апреля 2000 года

По делу Labita v. Italy,

Европейский Суд по Правам Человека, на заседании Большой Палаты, состоящей из следующих судей:

Mr L. Wildhaber, Председателя,

Mrs E. Palm,

Mr A. Pastor Ridruejo,

Mr L. Ferrari Bravo,

Mr G. Bonello,

Mr J. Makarczyk,

Mr P. Kūris,

Mr J.-P. Costa,

Mrs F. Tulkens,

Mrs V. Strážnická,

Mr V. Butkevych,

Mr J. Casadevall,

Mr B. Zupančič,

Mrs H.S. Greve,

Mr A.B. Baka,

Mr R. Maruste,

Mrs S. Botoucharova,

а также г-на P.J. Mahoney, Заместителя Регистратора,

После закрытых обсуждений, проведенных 29 сентября 1999 года и 1 марта 2000 года,

Выносит следующее решение, принятое во время последнего обсуждения 1 марта 2000 года:

Процедура

1. Дело было направлено в Суд в соответствии с правилами, действовавшими до вступления в силу Протокола 1 Конвенции о Защите Прав и Основных Свобод Человека (далее- Конвенции) подготовленного Европейской Комиссией по Правам Человека (далее -Комиссия) 8 марта 1999 года и Правительством Италии (далее- Правительство) 31 марта 1999 года ( Ст. 5 п.4 Протокола 11 и бывшие Ст. 47 и 48 Конвенции).

2. Дело основано на жалобе (no. 26772/95) поданной на рассмотрении Комиссии против Итальянской Республики, в соответствии с бывшей Статьей 25 Конвенции гражданином Италии г-ном Бенедетто Лабита (заявитель) 10 апреля 1994 года. Заявитель утверждает о нарушениях Статей 3, 5, 6 и 8 Конвенции, Статьи 2 Протокола 4 Конвенции и Статьи 3 Протокола 1.

3. Комиссия признала данную жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу 20 октября 1997 года. В своем докладе от 29 октября 1998 года (бывшая Статья 31 Конвенции), она выразила единогласное мнение о том, что по настоящей жалобе имели место нарушения Статей 3, 5 § 3, 5 § 1 и 8 Конвенции и, что не имело место отдельного нарушения Статьи 6 § 3 Конвенции, а также, что имело место нарушение Статьи 2 Протокола 4 (21 голос против 7) и Статьи 3 Протокола 1 (23 голоса против пяти)[1].

4. 31 марта 1999 года коллегия Большой Палаты определила, что рассмотрение дела должно проводиться Большой Палатой (Правило 100 § 1 Правил Суда). Г-н Б. Конфорти, судья, избранный в Италии и принявший участие в рассмотрении Комиссией дела, не принимал участия в заседаниях Большой Палаты по данному делу (Правило 28). Правительство, в соответствии с процедурой, избрало г-на Лю Феррари Браво, судью, представляющего Республику Сан-Марино, занять его место (Статья 27 § 2 Конвенции и Правило 29 § 1).

5. Заявитель и Правительство подали свои ходатайства и комментарии.

6. Слушание дела было проведено в Здании Прав Человека, Страсбург, 29 сентября 1999 года.

Перед судом предстали:

(c) От имени Правительства

(d) Г-н V. Esposito, magistrato, представитель Дипломатической Юридической Службы Министерства Иностранных Дел Сотрудник;

(b) от имени Заявителя

г-н V. Di Graziano, адвокат юридической консультации Trapani, Советник.

7. Президент Суда разрешил адвокату Заявителя использовать итальянский язык (Правило 34 § 3).

8. Суд заслушал обращения г-на Di Graziano и г-на Esposito.

9. Заявитель и Правительство предоставили различные документы по собственной инициативе.

 

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

A. Задержание Заявителя и расследование в его отношении

10. Заявитель был арестован 21 апреля 1992 года в связи с расследованием, проводившемся в отношении 46 человек, по ордеру на арест, выданному районным судом Трапани 18 апреля 1992 года. Его подозревали в том, что он являлся участником организации мафиозного типа в Алкамо, а также в ведении финансовой компании от имени своего зятя, который, как полагали, являлся лидером главной мафиозной группировки в данной части страны (см. 416 bis Уголовного Кодекса Италии признает преступлением членство в мафиозной организации).

Обвинения против Заявителя были основаны, в частности, на показаниях, данных неким Б.Ф., которого также подозревали в членстве в мафиозной организации, но который стал pentito (бывший мафиозо, который решил сотрудничать с властями). Информация, предоставленная Б.Ф., была им получена от Г.Д., который был убит мафией 25 октября 1989 года, и, который, в свою очередь, получил данную информацию от покойной жертва мафии, Ф.М.

11. Заявитель вначале содержался в тюрьме Палермо, где он провел в изоляции 35 дней.

12. В его первом прошении об освобождении под залог было отказано районным судом Трапани 6 мая 1992 года.

 

Районный суд пришел к выводу, что, несмотря на то, что показания, сделанные Б.Ф. по поводу участия Заявителя в Мафии, хотя и не представляли никаких сведений или объективных доказательств о действительной роли Заявителя и его деятельности, они, тем не менее, могут представлять собой достаточные основания для обоснования его задержания, принимая во внимание достоверность и аргументированность других показаний Б.Ф. в отношении других людей или событий, связанных с Мафией (суд применил критерий «полного доверия»– attendibilità complessiva).

 

Суд также указал, что Б.Ф. опознал Заявителя по фотографии и предоставил информацию о том, какую точно роль тот играл в организации мафиозного типа. Он указал, что Заявитель, являвшийся зятем одного из руководителей кланов Мафии в Алкамо, проводил финансовую компанию и, совместно с еще одним человеком, ранее опознанным Б.Ф. как член мафии, являлся совладельцем компании, управлявшей дискотекой.

 

Районный Суд Трапани также пришел к выводу, что содержание Заявителя под стражей являлось необходимым для защиты свидетелей, так как большинство доказательств представляли собой устные показания и был риск того, что они могут быть утрачены из-за давления на свидетелей.

 

13. 20 июля 1992 года Заявитель был переведен вместе с 54 другими подозреваемыми мафиози в тюрьму на острове Пианоза.

 

14. В один из дней он обратился с жалобой в Кассационный Суд на решение от 6 мая 1992 года. Он указал, в частности, что его содержание под стражей основывается только на показаниях Б.Ф., которые не подтверждены вещественными доказательствами. Кроме того, по мнению Заявителя, районный суд отказался признать факт того, что он не был управляющим финансовой компании, и принял в качестве доказательства то, что он был руководителем местных финансов, в пользу версии о том, что был региональным казначеем мафии. В действительности же, он являлся простым сотрудником компании и даже привлекался к дисциплинарной ответственности. Однако Кассационный Суд отказал ему в удовлетворении жалобы 2 октября 1992 года.

 

15. Заявитель подал судье-следователю (giudice per le indagini preliminari), прошение об освобождении под залог, указав, что не имеется достаточных оснований для содержания его под стражей, но в его жалобе было отказано 29 декабря 1992 года.

 

16. Жалоба Заявителя в районный суд Трапани была оставлена без удовлетворения 8 февраля 1993 года на основании ст.275 § 3 Уголовного – Процессуального Кодекса Италии, которая создает презумпцию того, что длительное задержание под стражей подозреваемых в членстве в мафиозных организациях является необходимым, и, что лицо, добивающееся выпуска под залог должно предоставить специфические, конкретные доказательства опровергающие данное презумпцию. Районный суд посчитал, что аргументы Заявителя, такие как длительность его заключения, носили общий характер и уже были отвергнуты ранее.

 

17. По требованию обвинения, судья – следователь районного суда Трапани издал приказ от 8 апреля 1993, в соответствии со ст.305 § 2 УПК о продлении максимального срока содержания под стражей до рассмотрения дела Заявителя в суде.

 

18. В это время, другие pentiti показали во время расследования, что они не знали Заявителя.

 

19. Заявитель обжаловал приказ от 8 апреля 1993 в районный суд на основании того, что оспариваемый приказ являлся ничтожным и не должен был приниматься во внимание при продлении срока предварительного заключения, что его текст не был предварительно предоставлен его адвокату, а также то, что суд указал только общие, а не конкретные основания для его заключения.

 

20. Районный суд Трапани отклонил жалобу Заявителя 22 июня 1993 года. Суд указал, что в закон требует того, что стороны должны быть заслушаны во время состязательного процесса, и что именно это и было сделано по данному делу. В законе не имеется требований о формальном предоставлении документов заблаговременно.

 

В отношении необходимости оспариваемой меры, районный суд указал, что, несмотря на краткость мотивировочной части приказа, там было указано на риск манипуляции доказательств по делу, в частности, в виду особой природы вменяемого преступления (членство в мафиозной организации), а также опасности, представляемой всеми обвиняемыми, которые подозревались в членстве в преступной организации, занимающейся такими серьезными преступлениями, как убийства. Более того, прокуратура предоставила полное объяснение того, почему для расследования было необходимо обратиться за продлением сроков задержания, а именно для проведения сложных банковских и налоговых запросов для выяснения степени того, насколько обвиняемый контролирован данную сферу. Районный суд также отметил, что сущность вменяемого преступления предусматривает мафиозную организацию в целом, и поэтому, всех обвиняемых по делу.

 

21. 28 июня 1993 года Заявитель обратился в Кассационный Суд с жалобой о нарушении права на защиту. Его жалоба была отклонена 18 октября 1993 года.

 

22. 2 октября 1993 года Заявитель предстал перед судом по обвинению в членстве в мафиозной организации. Прокуратура просила приговорить его к 3-летнему тюремному заключению.

 

23. В письме от 12 ноября 1994 года, поданному в регистратуру 9 февраля 1995 года, районный суд Трапани оправдал Заявителя и приказал освободить его из-под стражи, при отсутствии других причин для его нахождения под арестом.

 

Из представленных материалов следует, что дело против Заявителя основывалось только на показаниях Б.Ф., который получил сведения от Г.Д., который, в свою очередь, получил их от Ф.М.. Оба источника информации к указанному периоду времени были мертвы, так что независимое подтверждение показаний Б.Ф. было невозможным. Единственным подтвержденным утверждением было то, что Заявитель работал на рассматривавшуюся финансовую компанию, но не было доказательств того, что он был там менеджером или казначеем. На самом деле, показания других свидетелей и фактические доказательства подтверждали обратное. Районный суд пришел к выводу о том, что вина Заявителя не была установлена.

 

24. Решение было принято около 10 часов вечера. Заявителя, присутствовавшего в районном суде Трапани для вынесения решения, доставили обратно в тюрьму Термини Имерезе, все еще в наручниках, в 12.25 ночи. Его не выпускали до 8-30 утра, так как не было офицера регистратора, присутствие которого было обязательно при освобождении арестантов, находившихся на специальном тюремном режиме.

 

25. Прокуратура обжаловала оправдательный приговор.

 

26. В решении от 14 декабря 1995 года, окончательно вступившего в силу 25 июня 1996 года, апелляционный суд Палермо оставил в силе оправдательный приговор на том основании, что показания Б.Ф. не были подтверждены другими конкретными показаниями и были опровергнуты полученными во время следствия доказательствами.

 

B. Жестокое отношение, которому Заявитель по его словам, подвергался в тюрьме Пианоза

1. Заявление о жестоком обращении

 

27. Заявитель содержался в тюрьме Термини Имерезе до 20 июля 1992 года, когда его перевели в тюрьме Пианоза в соответствии со срочными мерами Итальянского правительства, предпринятыми против мафии после убийства двух старших судей. До этого в тюрьме Пианоза находилось около 100 заключенных, у которых был менее жесткий режим, включавший даже право на работу на острове за пределами тюрьмы. Особо опасные преступники содержались все вместе в крыле «Агриппа». Большое количество надзирателей было переведено в тюрьму Пианоза из других пенитенциарных заведений.

 

Заявитель находился в Пианозе беспрерывно до 29 января 1993 года. После этого его часто переводили в другие места для обеспечения его присутствия на различных стадиях расследования и рассмотрения возбужденного против него дела.

 

28. Медицинские записи сделанные в тюрьме Пианоза при поступлении Заявителя свидетельствуют о том, что при поступлении у него было хорошее здоровье.

 

29. Он утверждает, что подвергался различным видам дурного обращения, о которых указано ниже, преимущественно в период между июлем и сентябрем 1992 года (после чего ситуация стала лучше).

 

(i) Его регулярно шлепали, и он получил повреждение большого пальца правой руки. Ему сжимали яички, пытка, которая по утверждениям Заявителя, систематически применялась по отношению ко всем заключенным.

 

(ii) Однажды Заявителя избили и порвали ему свитер. Он начал протестовать. Через два часа надзиратель приказал ему заткнуться, оскорбил его и ударил, повредив очки и вставной зуб Заявителя.

 

(iii) С ним дурно обращались и в ряде других случаев. Заключенным разрешалось класть в коридор средства для чистки. Иногда надзиратели разливали их, и смешивали с водой, делая пол скользким. Они заставляли заключенных бегать по коридору между двумя шеренгами сотрудников тюрьмы. Тому, кто падал, они наносили удары и избивали дубинками.

 

(iv) Во время принятия душа его неоднократно подвергали телесному досмотру.

 

(v) Ему долго приходилось ждать возможности посещения доктора и оставаться в наручниках во время медицинских осмотров.

 

(vi) Надзиратели предупредили заключенных о том, что отомстят им, если те расскажут своим адвокатам или другим заключенных о том, как с ними обращаются.

 

(vii) В присутствии надзирателей заключенным полагалось вставать, наклонять головы, смотреть вниз, демонстрировать уважение и оставаться безмолвными.

 

30. И, наконец, Заявитель утверждает, что переводы заключенных из тюрьмы в суды на рассмотрение дела проводились в нечеловеческих условиях: его перевозили в трюме корабля, без воздуха, света или еды, и при плохих санитарно-гигиенических условиях.

 

2. Медицинские справки

 

31. Медицинские записи тюрьмы Пианоза свидетельствуют, что 9 сентября 1992 года Заявитель обращался с жалобой на вставной зуб, после чего тюремный врач направил его к зубному. В апреле 1993 года был направлен еще один запрос о посещении зубного для закрепления шатающегося вставного зуба.

 

32. 10 августа 1993 года медицинская служба тюрьмы Пианоза направила запрос о проведении рентгена и консультации с ортопедом после жалобы Заявителя на боль в коленях. 22 сентября 1993 года, после проведения тестов, ортопед отметил ряд проблем с коленями Заявителя, без указания их точной природы.

 

33. 17 марта 1994 года зубной врач отметил то, что вставной зуб совершенно сломан и должен быть починен.

 

34. Медицинская запись от 24 марта 1995 года отражает повреждение коленного сустава Заявителя, которому 3 апреля 1996 года было проведено сканирование, выявившее два небольших повреждения, ставших результатом травмы верхней внешней части колена.

 

35. Медицинская справка от 20 марта 1996 года содержит ссылку на нарушения психики (астения, растерянность, депрессия) Заявителя, начавшиеся за три года до этого.

 

3. Процедуры, инициированные Заявителем

 

36. 2 октября 1993 года, во время проведения предварительных слушаний перед судьей-следователем, Заявитель и другие заключенные указали на то, что до октября 1992 года страдали от дурного обращения, такого как « пытки, унижения и жестокость» в тюрьме Пианоза. В частности, Заявитель сказал о том, что ему сломали палец и зубы. Несмотря на то, что ситуация улучшилась после октября 1992 года, он жаловался на то, что в целом обращение которому он подвергался и которое было на него наложено на основании, inter alia, секции 41 bis закона № 354 от 1975, было бесчеловечным и эмоционально тяжелым.

 

37. Судья-следователь проинформировал об этом прокуратуру Ливорно, в связи с чем последняя начала официальное расследование (no. 629/93) и 12 ноября 1993 года проинструктировала Портоферрарио carabinieri допросить Заявителя о сущности и сроках дурного обращения, от которого он пострадал, а также получить от него любую информацию, способствующую установлению виновных. Кроме того, была запрошена медицинская карта Заявителя.

 

38. Заявитель был допрошен Портоферрарио carabinieri 5 января 1994 года. Он рассказал о том, что с момента прибытия в Пианозу подвергался «пыткам, актам жестокости и психологическим пыткам» со стороны надзирателей. В частности, они били его в спину руками. Когда он выходил из камеры на физическую разминку, его заставляли бегать вдоль коридора, сделанного скользким именно для этой цели. Надзиратели вставали в шеренгу вдоль коридора и наносили удары ногами, руками и дубинками. Один раз Заявитель начал протестовать в связи с тем, что надзиратели во время нанесения ему удара порвали его свитер. Один из них приказал ему заткнуться, оскорбил его и ударил, повредив его очки и вставной зуб. Заключенных жестоко избивали каждый раз, когда они выходили из камер. При этом Заявитель добавил, что не мог опознать виновных охранников, так как заключенным приходилось склонять головы в их присутствии. Он также сказал о том, что избиения прекратились в октябре 1992 года.

 

39. 7 января 1994 года carabinieri направили протокол допроса и медицинскую карту Заявителя в прокуратуру Ливорно. Они пообещали, что направят список охранников тюрьмы Пианоза позднее.

 

40. 9 марта 1995 года Заявитель был допрошен carabinieri из Трапани по указанию прокуратуры Ливорно. Ему показали фотографии 262 охранников и надзирателей, работавших в тюрьме Пианоза. Заявитель сказал, что не может опознать тех, кто с ним дурно обращался, однако при этом указал, что фотографии были сделаны задолго до рассматриваемого периода времени и являлись всего лишь фотокопиями. Он также добавил, что сможет опознать охранников, если увидит их в лицо.

 

41. 18 марта 1995 года прокуратура Ливорно подала заявление об отложении рассмотрения жалобы в связи с невозможностью опознания виновных (perché ignoti gli autori del reato). Судья-следователь издал соответствующее распоряжение 1 апреля 1995 года.

 

4. Доклад судьи Ливорно ответственного за исполнение наказаний об условиях в тюрьме Пианоза

 

42. Судья Ливорно, ответственный за исполнение наказаний, направил доклад об условиях в тюрьме Пианоза в Министерство Юстиции и другие соответствующие органы власти.

 

43. Доклад был подготовлен после проведения проверки тюрьмы в августе 1992 года, во время которой были отмечены повторяющиеся нарушения прав заключенных и ряд случаев дурного обращения, имевшие место в «Агриппе» и других подразделениях тюрьмы. Например, в докладе отмечалось:

 

(i) ужасность санитарно-гигиенических условий;

 

(ii) переписка заключенных, разрешенная при условии ее цензуры, была полностью запрещена, доставка телеграмм в тюрьму производилась только после значительных задержек;

 

(iii) заключенных заставляли бежать на спортивную площадку и, скорее всего, наносили им удары по ногам;

 

(iv) иногда заключенных избивали и подвергали другим формам дурного обращения (например, одного из заключенных якобы заставили полностью раздеться и делать упражнения на полу (flessioni) перед тем как провести ректальный осмотр тела, который, по мнению судьи, не был необходимым, так как заключенный только что закончил работать в присутствии других охранников. Указанный заключенный, которому наносили удары во время того, как он одевался, обратился к тюремному врачу; в ту ночь трое надзирателей подвергли его избиению в камере);

 

(v) по всей видимости, подобные инциденты имели место и в дальнейшем, несмотря на то, что ситуация улучшилась в последнее время, скорее всего из-за мер, предпринятых против надзирателей.

 

44. После того как в сообщениях прессы были подняты вопросы о том, что заключенных в тюрьме Пианоза подвергают насилию, прокурор Ливорно провел день на острове и проинформировал прессу о том, что им не было установлено фактов подтверждающих данную информацию.

 

45. Далее, 30 июля 1992 года инспекторы тюремной службы Таскани проинформировали Отдел Управления Тюрьмами Министерства Юстиции о том, что из полученной из надежных источников информации следует, что в тюрьме Пианоза имел место ряд серьезных инцидентов дурного обращения с заключенными. В частности, в докладе говорилось об одном инциденте, когда заключенный-инвалид был доставлен в тюрьму на тачке на потеху надзирателям, а также когда одного из заключенных заставляли вставать на колени перед свечой.

 

46. В записке главному частному секретарю Министерства датированной 12 октября 1992 года, Генеральный Директор Отдела Управления Тюрьмами Министерства Юстиции пояснил, что условия, на которые ссылается судья из Ливорно, ответственный за исполнение наказаний, возникли из-за того, что 55 заключенных было срочно переведено в тюрьму Пианоза в ночь с 19 на 20 июля 1992 года. Данный перевод повлек за собой проблемы практического характера, которые в большой степени объясняют отмеченные неудобства. Кроме того, дополнительные проблемы возникли в связи с проведением в тюрьме строительных работ.

 

47. 28 октября 1992 года Генеральный Директор направил заключение группы экспертов, назначенных департаментом главному частному секретарю Министерства и в прокуратуру. На основании информации, полученной после опроса заключенных, эксперты выявили, что заявления о дурном обращении являются совершенно необоснованными, за исключением случая перемещения заключенного-инвалида в тачке, которое произошло из-за нехватки в тюрьме инвалидных кресел.

 

48. После доклада судьи, ответственного за исполнение наказаний, тем не менее, началось проведение проверки, и полученная информация была направлена в прокуратуру Ливорно. Только двое охранников были опознаны; они подозревались в причинении телесных повреждений (Статья 582 Уголовного Кодекса Италии) и злоупотреблении властью в отношении арестованных или задержанных лиц (Статья 608 Уголовного Кодекса Италии).

 

49. Прокуратура добивалась принятия решения об отказе от выдвинутых обвинений, в отношении первого охранника – из-за того, что не было подано жалобы, и второго- из-за временных сроков. Было разрешено подать документы в отношении причинения телесных повреждений, однако другие обвинения были сняты. 20 декабря 1996 года судья- следователь затребовал дополнительную информацию. По всей видимости, его запрос рассматривается до сих пор.

 

50. В примечании от 12 декабря 1996 года, приложенном к комментариям Правительства по делу, рассматриваемому Комиссией, Президент суда, ответственного за исполнение наказаний во Флоренции, указал, что инциденты, имевшие место в тюрьме Пианоза, являлись приказами или имели толерантное отношение находившегося тогда у власти Правительства. Он также посчитал, что заявления заключенных об условиях транспортировки во время перемещений были обоснованными, и что переводы в тюрьму Пианоза проводились при помощи сомнительных и необоснованных методов, истинной целью которых являлось запугивание заключенных. Далее он отметил, что подразделение тюрьмы Пианоза с режимом усиленной охраны было укомплектовано надзирателями из других тюрем, без проведения соответствующего отбора, которым был дан “carte blanche” (полная свобода действий). В результате, по словам Президента суда, управление данного подразделения тюрьмы характеризовалось злоупотреблениями и нарушениями.

 

C. Цензура переписки заключенных

1. Применение части 41 bis Акта об Управлении Тюрьмами

 

51. 20 июля 1992 года Министр Юстиции издал приказ о действии в отношении Заявителя специального тюремного режима, указанного в части 41 bis Законов no. 354 от 1975 до 20 июля 1993 года. Министр посчитал, что данные меры были необходимы, в том числе, по соображениям общественного порядка и безопасности, после усиления агрессивной и безжалостной компании мафии, ответственной за недавние убийства трех судей и восьми полицейских, а также за взрывы автомобилей в крупных городах Италии. Ситуация требовала уничтожения преступных связей между рядом заключенных и их окружением. Данная мера была предпринята в отношении Заявителя в связи с тем, что у него был плохой характер, и он была опасен; это давало основания полагать, что он поддерживал контакты со своим преступным окружением, которые могли быть использованы для инструктажа или налаживания связей с внешним миром, что, в свою очередь, привело бы к нарушению общественного порядка и угрожало бы основам безопасности тюрем. Кроме того, разумным являлось предположение о том, что такие заключенные как Заявитель, займутся вербовкой других заключенных или будут доминировать над ними и унижать их, как это делалось ими в преступных организациях.

 

52. Приказ представлял собой отступление от Акта об Управлении Тюрьмами и налагал следующие ограничения:

 

(i) запрет на пользование телефоном;

 

(ii) запрет на все сборища и корреспонденцию с другими заключенными;

 

(iii) цензура всей исходящей и входящей документации;

 

(iv) запрет на встречи с третьими лицами;

 

(v) ограничения на посещения членами семьи (до одного в месяц);

 

(vi) запрет на получение или отправку денежных средств превышающих определенную сумму;

 

(vii) запрет на получение посылок (кроме содержащих постельное белье) не из тюрьмы;

 

(viii) запрет на организацию культурных, оздоровительных или спортивных мероприятий;

 

(ix) запрет на голосование или участи в выборах представителей заключенных;

 

(x) запрет на участие в кружках творческой деятельности;

 

(xi) запрет на покупку продуктов, требующих готовки;

 

(xii) запрет на проведение более двух часов на открытом воздухе.

 

53. Действие указанных мер было в дальнейшем продлено на дополнительные шесть месяцев до 31 января 1995 года.

 

2. Цензура корреспонденции Заявителя

 

54. 21 апреля 1992 года районный суд Трапани решил, без указания особых оснований, подвергнуть корреспонденцию Заявителя цензорской проверке. Однако, его переписка не проверялась во время его содержания в тюрьме Термизи.

 

55. Приказ о цензуре переписки Заявителя был издан Министром Юстиции 20 июля 1992 года (см. п. 52).

 

56. Цензуре подверглись следующие письма:

 

(i) письмо Заявителя от 21 октября 1992 года жене (доставка данного письма была задержана тюрьмой Пианоза, так как ее администрация, посчитав содержание письма подозрительным, отправила его в начале в судебные органы);

 

(ii) письмо от 7 мая 1993 года направленное Заявителю его первым адвокатом (отмечено цензором тюрьмы Пианоза);

 

(iii) письмо от 29 февраля 1993 года направленное Заявителем своей семье (отмечено цензором тюрьмы Термини);

 

(iv) письмо, направленное Заявителем жене 2 марта 1993 года со справкой (власти тюрьмы Термини Имерезе перехватили это письмо и направили его в Управление Администрации Тюрем Министерства Юстиции с запросом о направлении его Заявителю. В связи с отсутствием ответа, письмо так и не было ему возращено);

 

(v) письмо Заявителя семье, отправленное 7 мая 1993 года (отмечено цензорами тюрьмы Пианоза).

 

57. 15 сентября 1993 года в результате решения Конституционного Суда (№349 от 28 июля 1993 – см. п. 102 ниже), Министерство Юстиции отменило меры в отношении цензуры переписки, введенные в соответствии с приказом о действии части 41 bis.

 

58. Тем не менее, переписка Заявителя продолжала оставаться объектом цензуры по решению районного суда Трапани от 21 апреля 1992 года.

 

59. 21 февраля 1994 года районный суд Трапани отозвал данное решение, однако переписка Заявителя продолжала проверяться, несмотря на это.

 

60. 10 июня 1994 года Заявитель был возвращен на обычный тюремный режим, что также подразумевало прекращение цензуры его переписки. Однако, по крайней мере, еще одно письмо (направленное Заявителем жене 28 июля 1994 года) было, тем не менее, подвергнуто проверке властями тюрьмы Пианоза.

 

61. 13 августа 1994 года по запросу властей тюрьмы Пианоза, Президентом Отдела по Рассмотрению Уголовных Дел районного суда Трапани был издан указ о возобновлении цензуры переписки Заявителя. Следующие письма подверглись цензуре:

 

(i) письмо Заявителю от второго адвоката от 24 августа 1994 (отметка тюрьмы Пианоза);

 

(ii) письма, направленные Заявителю женой от 18, 21 и 30 августа 1994 года с двумя фотографиями детей Заявителя (на каждой из них отметка тюрьмы Пианоза);

 

(iii) письмо Заявителя семье от 31 августа 1994 года (отметка тюрьмы Пианоза);

 

(iv) письмо Заявителю от его детей от 1 сентября 1994 года (отметка тюрьмы Пианоза);

 

(v) письмо внучки Заявителя от 16 октября 1994 (отметка неразборчива);

 

(vi) письма жены Заявителю от 18 и 20 октября 1994 года (отметка тюрьмы Термини Имерезе);

 

(vii) письмо родственника Заявителя от 20 октября 1994 года (отметка тюрьмы Термини Имерезе);

 

(viii) письмо Заявителю от внучки, без даты (отметка тюрьмы Пианоза);

 

62. Что касается двух писем Заявителю от его адвоката, от 7 мая 1993 и 24 августа 1994, власти тюрьмы Пианоза сказали, что не могут посчитать их корреспонденцией с официальным адвокатом заключенного в значении ст. 35 временных положений нового Уголовно-Процессуального Кодекса Италии, см. п. 97 ниже).

 

D. Превентивные меры в отношении Заявителя

63. В ответ на обращение прокуратуры Трапани от 9 сентября 1992 года районный суд Трапани издал указание от 10 мая 1993 года о наложении превентивных мер по отношению к Заявителю, который должен был находиться под специальным наблюдением полиции и жить в Алькамо в течение 3-х лет. Суд пришел к выводу о том, что Заявитель является опасным на основании конкретных доказательств: в его отношении проводиться расследование серьезного преступления, он находится в под стражей до рассмотрения дела судом и, что, наряду с другими подозреваемыми мафиозо, у него были финансовые вложения в компании, управляющей дискотекой, где встречались члены мафии.

 

От Заявителя требовалось, среди прочего:

 

(iii) не оставлять дом без предупреждения властей, ответственных за надзор за ним

 

(iv) вести честную жизнь и не вызывать подозрений

 

(v) не ступать в контакты с лицами, имеющими уголовное прошлое или теми, по отношению к которым применялись превентивные меры или меры безопасности

 

(vi) возвращаться домой не позднее 8 часов вечера и не выходить из дома до 6 часов утра, кроме явной крайней необходимости и при этом всегда информировать надзирающие органы

 

(vii) не хранить и не носить оружие

 

(viii) не ходить в бары и не посещать места общественных встреч

 

(ix) всегда иметь при себе карточку с изложением его точных обязанностей в соответствии с превентивными мерами и копию приказа суда

 

(x) Являться в соответствующее подразделение полиции по воскресеньям с 9 утра по 12 дня.

 

64. Однако, районный суд пришел к выводу, что из доказательств, имеющихся в деле, нельзя сделать вывод о том, что та компания действительно использовалась для отмывания денег от незаконных видов деятельности мафии. Суд принял решение об отмене процедур, связанных с долей Заявителя в компании и частью его недвижимого имущества.

 

65. Заявитель подал апелляцию, которая была отклонена 7 декабря 1993 года.

 

Апелляционный суд отметил, во- первых, что презумпция возникшая в соответствии с законом 575 от 15 мая 1965 о том, что учитывая опасность членов мафии, в целях наложения превентивных мер, их членство в организации может устанавливаться на основании предположений, в то время как полные доказательства необходимы для обеспечения вынесения обвинительного приговора. В рассматриваемом деле, против Заявителя имелись косвенные доказательства, такие как решения о заключении его под стражу до суда и решение о рассмотрении его дела в суде. Более того, Б.Ф. ясно указал, что Заявитель был как членом, так и казначеем организации мафиозного типа. Так же имелись другие факторы, такие как деловые отношения Заявителя с другими мафиози. Контакты Заявителя с мафией подтверждались также фактом того, что он женился на сестре босса мафии и стал, таким образом, членом мафиозного клана, что, несомненно, привело бы к просьбам о помощи со стороны данной криминальной организации.

 

66. Заявитель подан апелляцию в Кассационный суд, однако она была отклонена решением от 3 октября 1994 года на основании того, что опасность лица базируется на любом факте, который суд посчитает разумным. Районный суд Трапани и Палермский апелляционный суд пришли к выводу о возможной принадлежности Заявителя к клану мафии Алкамо на основании того, что он находился под стражей до рассмотрения его дела судом. В Кассационный суд не подавалась жалоба на решении суда и апелляционных инстанций в отношении фактов.

 

67. В это время 22 мая 1993 года Префект Трапани приказал Заявителю сдать его паспорт. Данное решение не могло быть выполнено, так как Заявитель сказал, что потерял паспорт. Префект приказал Заявителю предъявить национальное удостоверение личности, для того, чтобы в нем могли поставить штамп «не годен для выезда за границу».

 

68. 1 июня 1993 года Префект Трапани приказал конфисковать водительское удостоверение Заявителя.

 

69. Превентивные меры были приостановлены до конца судебного рассмотрения дела и применялись также и после 19 ноября 1994, после оправдания Заявителя районным судом Трапани.

 

70. 13 февраля 1996 года Заявителю было отказано в разрешении выехать из Алкамо вместе с женой и одним из сыновей в больницу в Палермо, где им надо было пройти медицинское обследование, на том основании, что данное обследование не было связано с серьезным заболеванием.

 

71. В это время 8 января 1996 года, Заявитель обратился в районный суд Трапани с запросом о снятии превентивных мер в связи с тем, что он был окончательно оправдан судом (решение суда от 14 декабря 1995 года), и что ему невозможно найти работу.

 

72. 11 июня 1996 года районный суд отклонил его обращение. При этом он сослался на судебную практику Кассационного суда, в соответствии с которой обстоятельства, установленные судом в силу недостаточной доказанности обвинения, могут, в сочетании с другими доказательствами, представлять собой серьезные доказательства и могут доказывать, что лицо, оправданное судом, является все еще опасным. Такова ситуация по данному делу, заявил суд Трапани. Суд посчитал, что показания Б.Ф. продемонстрировали то, что, Заявитель связан с мафиозным кланом Алкамо, что доказывается тем, что его зять является главой клана. В отношении того, что Заявитель не может найти работу, суд пришел к выводу о том, что данный факт не связан с превентивными мерами, так как Заявитель мог обратиться за разрешением на работу в любое время, и получил бы его, если бы его работа способствовала соблюдению обязанностей связанных с превентивными мерами.

 

73. 7 октября 1996 года удостоверение личности Заявителя было ему возращено с отметкой «недействительно для выезда за границу».

 

74. Заявитель обратился с дальнейшим запросом (точная дата не известна) в районный суд Трапани о снятии с него превентивных мер, вновь указав, что его окончательно оправдали, и, подчеркивая, что он всегда соблюдал превентивные меры.

 

75. 21 октября 1997 года районный суд Трапани отклонил обращение Заявителя, указав, что дело о превентивных мерах является отдельным и не связано с уголовным делом, так что оправдательный приговор не имеет автоматического эффекта на действующие превентивные меры. В любом случае, Заявитель не продемонстрировал явных изменений в своем образе жизни или то, что он искренне раскаялся.

 

76. Действие превентивных мер в отношении Заявителя было прекращено 18 ноября 1997 года.

 

E. Лишение гражданских прав

77. В результате наложения мер специального наблюдения на Заявителя, Муниципальный Комитет Алкамо по Выборам принял решение 10 января 1995 года вычеркнуть имя Заявителя из избирательных списков на основании прекращения его прав в соответствии со ст. 32 Президентского Указа № 223 от 20 марта 1967 года.

 

78. Заявитель подал жалобу в Избирательную Комиссию, в которой указал, что в решении от 10 января 1995 года не указаны причины для принятия такого решения, а также то, что решение о наложении превентивных мер было принято до вынесения оправдательного приговора суда.

 

В решении от 27 февраля 1995 года, врученного Заявителю 7 марта 1995 года, правление отклонило жалобу на том основании, что Заявитель был лишен гражданских прав действием закона (его гражданские права были приостановлены в связи с наложением мер специального надзора), а не решением комитета. Заявитель не подавал апелляции на данное решение.

 

79. 19 ноября 1997 года, вслед за истечением срока действия превентивных мер, Заявитель обратился с заявлением о восстановлении его имени в избирательных списках.

 

80. 28 ноября 1997 года Региональный Комитет по Выборам проинформировал мэра Алкамо о том, что Заявителю было разрешено участвовать в проводимых административных выборах, назначенных на 30 ноября 1997 года.

 

81. 29 ноября 1997 года мэр проинформировал Заявителя о решении комитета.

 

82. 11 декабря 1997 года Муниципальный Комитет по Выборам внес имя Заявителя в списки избирательные списки Алкамо.

 

F. Компенсация за «несправедливое» заключение

83. 4 февраля 1997 года Заявитель обратился в апелляционный суд Палермо за компенсацией в соответствии со ст.314 и 315 Уголовно-Процессуального Кодекса за нахождение в заключении с 21 апреля 1992 года до 12 ноября 1994 года, которое в связи с оправданием Заявителя, было «несправедливым».

 

84. Апелляционный суд согласился с его требованием в решении от 20 января 1998 года, которое было передано в отдел регистрации 23 января 1998 года. Принимая во внимание длительность и, особенно, жесткие условия его заключения, а также вред, причиненный его репутации и семье (членам которой приходилось совершать дальние поездки для его посещений), суд присудил ему компенсацию в 64, 000, 000 итальянских лир.

 

II. НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА

 

A. Законодательство в отношении длительности содержания под стражей до суда

85. Первая часть ст. 273 Уголовно-Процессуального Кодекса Италии (УПК) устанавливает, что “никто не должен содержаться под стражей до суда, кроме как при наличии серьезных доказательств вины».

 

86. Статья 274 УПК предусматривает далее, что содержание под стражей до суда может применяться в случаях:

 

“(a) если заключение под стражу является специальным и неизбежным требованиям расследования обстоятельств дела в отношении явной и серьезной угрозы для предоставления или достоверности доказательств; (b) если обвиняемый скрылся или имеется реальная опасность того, что он скроется, а также, если в случае вынесения обвинительного приговора данное лицо будет приговорено к более чем 2 годам заключения; и (c) учитывая особую сущность и обстоятельства преступления и принимая во внимание характер подозреваемого или обвиняемого в связи с его поведением, действиями или уголовным прошлым, и если имеется реальный риск того, что он совершит серьезное преступление с применением оружия или других средств против физического лица или конституционного порядка, или преступление, связанное с организованной преступностью или совершит новое преступление аналогичного характера, в котором он подозревается или обвиняется…»

 

87. По ст. 275 § 3 УПК, в соответствии с изменениями, внесенными указом № 152 от 1991 (ставшим законом № 203 от 1991) и законодательным указом № 292 от 1991 (ставшим законом № 356 от 1991) существует потенциально опровержимая презумпция необходимости в отношении таких преступлений, как членство в организации мафиозного типа.

 

88. Статья 303 УПК устанавливает максимальный период заключения под стражу до суда, варьирующийся в зависимости от стадии процесса. Для преступления, изложенного в ст. 416 bis Уголовного Кодекса (УК), сроки, применяемые во время расследования дела первой инстанцией, составляют один год с начала предварительного заключения до получения указания о рассмотрении дела в суде и один год с момента начала рассмотрения дела судом до вынесения приговора судом первой инстанции. Если решение о рассмотрении дела не было принято, и обвиняемый не приговорен в соответствующий период времени судом первой инстанции, то, в зависимости от дела, предварительное заключени считается законным и обвиняемый может быть отпущен.

 

89. Однако, часть 2 Ст. 304 УПК предусматривает, что для определенного вида преступлений, в том числе для предусмотренных ст. 416 bis УК, период указанный в ст.303 может быть продлен во время рассмотрения дела в суде первой инстанции или апелляционной, если дело представляет особую сложность. Статья 304 предусматривает, что длительность заключения до суда не должна ни при каких обстоятельствах, превышать две трети максимального срока за вменяемое преступление или приговора суда первой инстанции.

 

90. Часть 2 статьи 305 УПК предусматривает: “ во время предварительного следствия прокурор может просить продления срока предварительного заключения, если он заканчивается, при наличии серьезной необходимости применения предупредительных мер, которые при серьезных расследованиях, делают абсолютно необходимым продление сроков предварительного заключения…” Далее данная норма предусматривает, что такое продление может быть предоставлено только один раз и, что в любом случае, сроки, предусмотренные с ст. 303 не могут быть превышены более чем в половину.

 

91. В отношении процедуры освобождения, 29 марта 1996 года Министерство Юстиции проинформировало все пенитенциарные учреждения о необходимости проведения административных услуг и в ночное время для обеспечения не только выпуска заключенных, но и принятия арестованных подозреваемых или добровольно сдавшихся, а также о необходимости оказания в больнице скорой медицинской помощи для заключенных.

 

B. Компенсация за «несправедливое» заключение

92. Статья 314 УПК предусматривает, что любой, оправданный приговором, вступившим в силу, за не доказанностью совершения преступления, или не совершения преступления данным лицом, или отсутствия события преступления и состава преступления, имеет право на компенсацию за любой период времени, проведенный в заключении до суда, если содержание под стражей не явилось следствием, в том числе, введения в заблуждение или вины самого лица.

 

93. Иск о компенсации должен быть подан в течение восемнадцати месяцев с момента вступления приговора суда в силу. Максимальная компенсация составляет 100 млн. итальянских лир.

 

С. Нормы о цензуре переписки

94. Часть 18 закона № 354 от 26 июля 1975, с изменениями, внесенными частью 2 закона № 1 от 12 января 1977, предусматривает, что полномочия по наложению цензуры на переписку заключенного предоставлены судье, рассматривающему дело – судье –следователю или судье, рассматривающему дело по существу до принятия решения первой инстанцией. После этого данные полномочия принадлежат судье, ответственному за исполнения наказаний. Судья может отдать указание о цензуре переписки в мотивированном решении. Данные нормы, однако, не указывают, при каких обстоятельствах такое решение может быть принято.

 

95. На практике, цензура предусматривает перехват всей корреспонденции заключенного и чтение ее или судьей, отдавшим указание, или управляющим тюрьмой или назначенным для этого сотрудником тюрьмы; переписка отмечается штампом для демонстрации того, что подверглась проверке (см. также ст. 36 указа о введении в силу закона №354 – указ Президента №431 от 29 апреля 1976 года). Цензура не представляет собой удаление слов или предложений, однако судья может отдать указание о не доставлении одного или более писем, о чем заключенный должен быть незамедлительно проинформирован. Указанная мера может быть также временно наложена управляющим тюрьмой, который должен поставить об этом в известность судью.

 

96. Статья 103 запрещает любую форму перехвата корреспонденции между заключенным и его адвокатом или ее цензуры, если переписка может быть установлена как переписка такого рода, и если у судьи не имеются веские основания полагать, что указанная переписка представляет собой существенное нарушение.

 

97. Аналогичным образом, по Статье 35 временных положений о новом УПК, правила цензуры переписки заключенного, предусмотренные законом №354 и Президентским указом №431, не применяются к переписке между заключенным и его адвокатом. Однако для указанного вида переписки, во избежании цензуры, необходимо указание имени, как обвиняемого, так и его адвоката, факта того, что адвокат действует в качестве адвоката указанного лица и слов «переписка в целях судебного рассмотрения дела» (“corrispondenza par ragioni di giustizia”), подписанная отправителем, обязанным также сослаться на расследование, к которому имеет отношение данное письмо. Если письмо отправляется адвокатом, его подпись должна быть сертифицирована главой коллегии адвокатов или его представителем.

 

98. В связи с тем, что цензура переписки является административным актом и не влияет на личные свободы заключенного, кассационное обжалование цензуры не предусмотрено (Кассационный суд, решения № 3141 от 14 февраля 1990 и № 4687 от 4 февраля 1992).

 

99. Часть 35 Акта об Управлении Тюрьмами (закон № 354 от 26 июля 1975) предусматривает, что заключенные могут направлять запросы или жалобы в запечатанных конвертах в следующие органы власти:

 

(i) управляющему тюрьмой, тюремным инспекторам, генеральному директору пенитенциарных заведений и министру юстиции

 

(ii) судье, ответственному за исполнение наказаний;

 

(iii) судебным властям или представителям системы здравоохранения проверяющим тюрьму

 

(iv) президенту регионального совета;

 

(v) президенту Республики

 

D. Эффект части 41 bis закона № 354 от 1975 о цензуре переписки

100. Частью 41 bis Акта об Управлении Тюрьмами (АУТ), измененного законом №356 от 7 августа 192 года, министр юстиции имеет полномочия по приостановлению действия обычного тюремного режима, предусмотренного законом №354 от 1975 года, в целом или в части, если таковой не соответствует стандарту обеспечения общественного порядка и безопасности. При этом министр должен указать причины для такой меры, которые должны быть рассмотрены судом. Данные меры применяются только в случае предъявления обвинения или вынесения приговора по одному из преступлений, предусмотренных частью 4 bis положения. В данную категорию преступлений входит связь с деятельностью мафии. В соответствии с законом №446 от 28 ноября 1999 года данные положения оставались в силе до 31 декабря 2000 года.

 

101. Часть 41 bis не предусматривает списка налагаемых ограничений, которые должны быть определены министром юстиции. После своего первоначального вступления в действие, часть 41 bis предусматривала наложение цензуры переписки заключенного министром юстиции.

 

102. В своих решениях №349 и №410, вынесенных в 1993 года, Конституционный Суд Италии, рассматривая соответствие системы принципу не вмешательства в законодательную деятельность, постановил, что часть 41 bis соответствует Конституции. Однако, при этом он указал, что по требованию Статьи 15 Конституции, обоснованное решение суда необходимо для наложения цензуры переписки. Министр юстиции, соответственно, не имел полномочий для наложения цензуры на переписку заключенных.

 

E. Нормы о превентивных мерах в отдельных случаях

103. Полномочия по наложению превентивных мер были впервые предусмотрены законом № 1423 от 27 декабря 1956. Указанные меры были направлены на предупреждение лицами, считавшимися «угрозой обществу» совершения преступлений. В настоящее время закон предусматривает три категории лиц, представляющих угрозу обществу: (a) любой, который на основании фактических доказательств может считаться закоренелым преступником; (b) любой, кто на основании образа жизни и на основании фактических обстоятельств, должен считаться, регулярно получающим доход от преступной деятельности и (c) любой, кто на основании образа жизни и на основании фактических обстоятельств совершил преступление, связанное с причинением нравственных или физических страданий малолетним или представляет собой угрозу обществу, безопасности или общественному порядку.

 

104. Часть 3 закона №1423/56 предусматривает, что лица, представляющие опасность для общества, могут быть, при необходимости, помещены под надзор полиции. Такая мера, при необходимости может быть сопряжена с требованием не проживать в определенных городах или районах или, при особой опасности лица, с обязательством проживать только в определенном муниципалитете (obbligo di soggiorno).

 

105. Правомочия для вынесения таких указаний принадлежат только судам, расположенным в региональных центрах. Заслушав прокуратуру и обвиняемого, имеющего право на адвоката и подачу ходатайств, коллегия суда после проведения заседания, выносит обоснованное решение. Обе стороны могут подать апелляцию в течение 10 дней. Подача апелляции не приостанавливает действие превентивных мер. Дальнейшая апелляция подается на решение апелляционного суда в кассационный суд.

 

106. При наложении превентивной меры суд обязан указать ее длительность, от одного до пяти лет, и указать условия, которое надзираемое лицо обязано соблюдать.

 

107. В соответствии с законом № 575 от 31 мая 1965, измененного в 1982 году, превентивные меры, предусматривающие специальный надзор, обязательное место проживания или исключение могут налагаться против лица, в отношении которого имеются доказательства (indiziati) о принадлежности к мафиозной организации.

 

108. Закон № 327 от 3 августа 1988 предусматривает, что лицо может быть обязано проживать в городе, в котором оно фактически проживает или имеет адрес постоянного места жительства.

 

109. И, наконец, в случае начала судебного процесса, закон № 55 от 19 марта 1990 года предусматривает полномочия судов по приостановлению процесса применения превентивных мер до завершения судом рассмотрения дела.

 

F. Нормы о лишении гражданских прав

110. Статья 2 указа президента №223 от 20 марта 1967 года предусматривает, что, между прочим, лица на которые судом или административным решением наложены превентивные меры, должны быть лишены гражданских прав.

 

111. Статья 32 § 1 (3) этого указа предусматривает, что в таких случаях префект (questore) имеющий полномочия по применению данной меры, должен известить муниципалитет по месту проживания лица о любом решении, связанным с лишением гражданских прав. Муниципальный избирательный комитет обязан вычеркнуть имя лица из избирательных списков, и сделать это даже за пределами периода его обычного обновления.

 

ПРИМЕНЯЕМОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

 

I. Заявленные нарушения статьи 3 конвенции

 

112. Заявитель жалуется, что во время первых месяцев своего нахождения в тюрьме Пианоза он подвергся обращению, нарушающему Статью 3 Конвенции, которая предусматривает:

 

“Никто не может быть подвергнут ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.”

 

A. Заявления о дурном обращении в тюрьме Пианоза

113. Правительство признало то, что ситуация в тюрьме Пианоза летом и осенью 1992 года была очень сложной, в частности, в связи с царившей там чрезвычайно напряженной обстановкой.

 

114. Первоначально Правительство подтвердило перед Комиссией: «Данные прискорбные деяния были совершены определенными охранниками по собственной инициативе и не могут считаться частью общей политики администрации. Такое предосудительное поведение, непредвиденное и нежелательное, представляет собой уголовное преступление и не является ответственностью Государства, которое в свою очередь, отреагировала через судебные органы власти для восстановления правопорядка, нарушенного указанными действиями».

 

115. Однако, во время проведения заседания Суда по делу, Правительство предоставило предварительное заявление, что при отсутствии любого убедительного медицинского доказательства, уровень жестокости, требуемый для нарушения Статьи 3 Конвенции, не может считаться достигнутым в данном деле.

 

116. В любом случае, Правительство не согласилось с выводом Комиссии о том, что Государство не отреагировало на акты насилия, совершенные его агентами. Правительство утверждало, что факт проведения расследования по установлению виновных в дурном обращении охранников, хотя оно и было безуспешным, не представляет собой нарушения Статьи 3, так как судебная практика в указанной сфере не может толковаться как не соблюдение Государством своего обязательства по Статье 3, если расследование не привело к вынесению приговора виновным. Данный вопрос состоит в том, являлось ли проведенное расследование надлежащим, и являются ли власти виновными в ошибках и упущениях. По данному делу, власти, проводившие расследование продемонстрировали готовность раскрыть данные преступления и не пожалеть сил для установления виновных. Наоборот, именно Заявитель несет ответственность за не успешность расследования, так как он не потребовал проведения медицинского осмотра незамедлительно после применения к нему дурного обращения. Более того, факт того, что Заявитель является единственным свидетелем, представляющим прямые доказательства, который не смог опознать охранников из предъявленных ему фотографий, привело к тому, что все последующие действия следствия в данном направлении были ли бесполезными.

 

117. Заявитель сказал о том, что в частности между июлем и сентябрем 1992 года его подвергали многочисленным актам насилия, унижения, уничижения, угрозам и другим формам пыток, как физического, так и нравственного характера (см. п. 29 выше). Его шлепали и наносили ему удары, он получил повреждения пальцев рук, колен и яичек. Его подвергали телесным осмотрам в душе и оставляли в наручниках во время медицинских осмотров. Его протесты были бесполезными и даже опасными. Один раз, после того, как его одежда была порвана охранниками, он протестовал, и один из охранников ему пригрозил, оскорбил и ударил несколько раз. В результате, его очки и вставной зуб были повреждены, и в соответствии с его медицинской картой, ему было отказано в получении разрешения на их починку. Нарушения психики, от которых он страдал с момента помещения в Пианозу, подтверждены медицинской справкой от 20 апреля 1996 года.

 

118. Заявитель утверждал, что Правительство того периода было, несомненно, в курсе происходившего в Пианозе и имело к этому толерантное отношение. При этом он сослался на записку судьи Ливорно, ответственного за исполнение наказаний, о том, что методы, использовавшиеся в Пианозе, предназначались для запугивания заключенных. Более того, факт того, что его заявление не было надлежащим образом рассмотрено на том основании, что нарушители не могут быть установлены, означает то, что Правительство того периода поддерживало незаконные действия и виновно в поощрении событий в Пианозе.

 

119. Судом неоднократно указывалось, что Статья 3 обеспечивает одну из основополагающих ценностей демократического общества. Даже при самых сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция категорически запрещает пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение и наказание. В отличие от большинства основных положений Конвенции и Протоколов №1 и 4, Статья 3 не предусматривает исключений и отступлений, предусмотренных Статьей 15 § 2 даже в случае угрозы жизни нации (см. Selmouni v. France [GC], no. 25803/94, § 95, ECHR 1999‑V, and the Assenov and Others v. Bulgaria judgment of 28 October 1998, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, p. 3288, § 93). Конвенция категорически запрещает пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от поведения жертвы (см. Chahal v. the United Kingdom judgment of 15 November 1996, Reports 1996-V, p. 1855, § 79). Сущность преступления, предположительно совершенного Заявителем, таким образом, не имеет отношения к обращению с ним, в целях Статьи 3.

 

120. Суд хотел бы указать, что дурное обращение, чтобы подпасть по действие Статьи 3, должно достичь минимального уровня жестокости. Оценка данного уровня относительна: она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и нравственные последствия, и, в ряде случаев, пол, возраст и состояние здоровья жертвы. В отношении лица, лишенного свободы, применение физической силы, без строгой на то необходимости, вызванной его поведением, унижает человеческое достоинство и в принципе является нарушением права, предусмотренного Статьей 3 (см. the Tekin v. Turkey judgment of 9 June 1998, Reports 1998-IV, pp. 1517-18, §§ 52 and 53, and the Assenov and Others judgment cited above, p. 3288, § 94).

 

Судом было установлено, что «бесчеловечным» является обращение, которое, среди прочего, было обдуманным, применялось на протяжении нескольких часов и причинило или телесные или сильные физические или нравственные страдания, а также «унижающим человеческое достоинство» в связи с тем, что вызвало у жертвы чувство страха, страдания и чувство неполноценности, вызывающее унижение или самоуничижение жертвы. Для того, чтобы наказание или обращение соответствовало критериям «бесчеловечности» или «унижения человеческого достоинства», страдания и унижения связанные с ними, должны выходить за пределы неизбежных элементов страданий или унижения, связанных с правомерным обращением или наказанием. Вопрос состоит в том, было ли обращение нацелено на унижение или уничижение жертвы (см. например, V. v. the United Kingdom [GC], no. 24888/94, § 71, ECHR 1999-IX, and the Raninen v. Finland judgment of 16 December 1997, Reports 1997-VIII, pp. 2821-22, § 55), однако отсутствие такой цели не дает оснований для окончательного вывода об отсутствии нарушения Статьи 3.

 

121. Заявления о дурном обращении должны подкрепляться соответствующими доказательствами (см., в том числе, the Klaas v. Germany judgment of 22 September 1993, Series A no. 269, pp. 17-18, § 30).

 

Для оценки доказательств Суд принял стандарт доказывания «все разумного сомнения», однако при это добавляет, что такое доказательство должно вытекать из достаточно обоснованных, четких и взаимно подтверждающих заключений или аналогичных неопровержимых презумпций фактов (см. Ireland v. the United Kingdom judgment of 18 January 1978, Series A no. 25, pp. 64-65, § 161 in fine).

 

122. В данном деле, дурное обращение о котором заявляет Заявитель, с одной стороны, состояло их шлепков, ударов, сжатия яичек и нанесения ударов дубинкой, и с другой стороны, из оскорблений, необоснованных телесных обысков, актов унижения (таких как нахождение в наручниках во время медицинских осмотров), запугиваний и угроз.

 

123. Суд в первую очередь хотел бы обратить внимание на то, что Правительство утверждает, что не имеется медицинских доказательств того, что заявленное обращение достигло необходимого уровня жестокости. Несмотря на то, что данный довод не приводился на более ранних стадиях рассмотрения этого дела, Суд обязан, тем не менее, рассмотреть его в силу важности и серьезности установления нарушения Статьи 3 Конвенции.

 

124. Суд отмечает, что, по словам Правительства, Заявитель не предоставил убедительных доказательств в поддержку заявлений о дурном обращении или не представил подробного описания обращения, которому его якобы подвергли охранники в тюрьме Пианоза в период с июля по сентябрь 1992 года. Заявитель ограничился только описанием ситуации, которая по его словам, была широко распространена в Пианозе в указанное время, со ссылкой на служебную записку Президента суда, ответственного за исполнение наказаний, от 12 декабря 1992 года (см. п.50 выше). На самом деле, единственным конкретным доказательством представленным Заявителем в данном отношении является медицинский регистр тюрьмы Пианоза (см. п.п. 31-33 выше), медицинская запись от 24 марта 1995 года и результаты сканирования коленей Заявителя от 3 апреля 1996 года (см. п.34 выше), а также справка о состоянии его психического здоровья от 20 марта 1996 года (см.п.35), которые являются недостаточными для подтверждения. Таким образом, не имеется данных в медицинском регистре указывающих на то, что проблемы Заявителя со вставным зубом были вызваны ударами охранника. Так же не имеется доказательств того, что повреждения коленей стали следствием дурного обращения, особенно в свете того, что он не обращался по данному поводу к врачу вплоть до 10 августа 1993 года (указывая при этом, что дурное обращение значительно сократилось или даже прекратилось к концу сентября 1992 года). Более того, справка, отражающая то, что он страдал от психических расстройств датирована 3, 5 годами после рассматриваемого периода времени и не указывает на связь между данными периодами времени (просто указывает на то, что нарушения психики начались за три года до этого, иначе говоря, инциденты на которые жаловались, к тому времени уже прекратились).

 

125. Суд признает то, что заключенным может быть сложно получить доказательства дурного обращения в ними со стороны охраны. В связи с этим, Суд отмечает, что Заявитель утверждает, что охранники в Пианозе оказывали давление на заключенных путем угроз отмщения в случае обнародования их действий. Однако Суд отмечает, что Заявитель не упомянул о том, что ему было отказано в разрешении посетить врача. Кроме того, Заявитель через своего адвоката несколько раз подавал прошения, в том числе об освобождении (см. п. 14, 15, 19 и 21 выше); данные обращения были сделаны вскоре после сентября 1992 года, т.е. незадолго после прекращения или сокращения случаев дурного обращения. Однако Заявитель не жаловался о дурном обращении с ним вплоть до предварительного слушания 2 октября 1993 года (см. п. 36 выше). Он не предоставил объяснений такой длительной задержке.

 

126. Суд рассмотрел записку Президента суда ответственного за исполнение наказаний от 12 декабря 1996 года, которая была предоставлена в Комиссию Правительством (см. п. 50 выше). Принимая во внимание всю серьезность изложенных в ней фактов, Суд, тем не менее, не может не обратить внимания на то, что записка представляет собой общую оценку и не основана на конкретных и проверяемых фактах. Таким образом, Суд не может посчитать ее имеющим решающее значение доказательством.

 

127. При данных обстоятельствах Суд считает, что предоставленные ему материалы в отношении заявлений Заявителя о том, что он подвергался дурному физическому и психическому обращению в тюрьме Пианоза, не представляют собой достаточных доказательств для того, чтобы сделать такой вывод.

 

128. Суд также не считает, что установленные условия содержания в тюрьме Пианоза в рассматриваемое время, описанные в докладе судьи Ливорно от 5 сентября 1992 года (см. п.п. 42-43 выше) являются достаточными доказательствами, так как доклад не содержит доказательств, имеющих прямое отношение к позиции Заявителя и сущность описываемых в нем нарушений сокращена до менее тревожных масштабов в связи с последующим расследованием властей (см. п.п. 44-46 выше).

 

129. В заключение, в связи с тем, что представленные доказательства не дают возможности Суду признать вне всяких разумных сомнений то, что Заявитель подвергался обращению, достигшему достаточного уровня жестокости, для того, чтобы подпасть под действие Статьи 3, Суд считает, что не имеется достаточных доказательств для вывода о нарушении Статьи 3 Конвенции в отношении заявленного дурного обращения.

 

B. Сущность проведенного расследования

130. Суд принимает во внимание то, что при совместном рассмотрении обращений Заявителя к судье- следователю Трапани от 2 октября 1993 года и его обращения к carabinieri 5 января 1994 года, они дают разумные основания подозревать, что Заявитель подвергался ненадлежащему обращению в тюрьме Пианоза.

 

При этом не следует забывать о том, что условия содержания в Пианозе были в центре внимания средств массовой информации в указанный период времени (см. п. 44 выше) и, что другие заключенные жаловались об обращении, подобном тому, о котором заявляет Заявитель (см. п. 36 и п. 43 выше), подтверждая, таким образом, обоснованность его заявлений.

 

131. Суд приходит к выводу о том, что если лицо делает обоснованные заявления о том, что пострадало от нарушений Статьи 3 во время нахождения в руках полиции или других агентов Государства, данная норма, читаемая в сочетании со Статьей 1 Конвенции об общих обязательствах Государств « по обеспечению каждому в пределах юрисдикции прав и свобод, предусмотренных Конвенцией», требует проведения эффективного официального расследования. Так же как и при проведении расследования по Статье 2, такое расследование должно быть способно привести к установлению и наказанию виновных (см. в этой связи the McCann and Others v. the United Kingdom judgment of 27 September 1995, Series A no. 324, p. 49, § 161; the Kaya v. Turkey judgment of 19 February 1998, Reports 1998-I, p. 324, § 86; and the Yaşa v. Turkey judgment of 2 September 1998, Reports 1998-VI, p. 2438, § 98). В противном случае, общий запрет на пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, был бы, несмотря на его фундаментальную важность (см. п. 119 выше), неэффективным на практике и дал бы возможность в некоторых случаях агентам государства злоупотреблять правами тех, кто находится под их контролем, потенциально безнаказанно (см. the Assenov and Others judgment cited above, p. 3290, § 102).

 

132. Суд отмечает, что после того, как судья-следователь проинформировал соответствующую прокуратуру о жалобах на дурное обращение, сделанных Заявителем во время предварительного слушания, власти Государства провели ряд расследований данных заявлений (см. п.37-41 выше). Однако, данные расследования не были достаточно тщательными и эффективными для упомянутых выше требований Статьи 3.

 

133. Суд отмечает, что начало расследования прокуратуры Ливорно было медленным: после допроса Заявителя carabinieri 5 января 1994 года, прошло 14 месяцев до того, как ему дали возможность опознать ответственных. Единственным действием, предпринятым в данном отношении, как следует из материалов дела, было получение фотокопий (не самих снимков) охранников, работавших в Пианозе. Все это время Заявитель содержался в тюрьме Пианоза.

 

134. Суд считает особо примечательным то, что, несмотря на повторное заявление Заявителя 9 марта 1995 года о том, что он смог бы опознать охранников в лицо, ничего не было сделано для того, чтобы предоставить ему такую возможность, и всего через 9 дней прокуратура подала прошение и получила разрешение на прекращение расследования не по причинам отсутствия оснований для заявленных требований, а по причинам того, что ответственные лица не могут быть установлены.

 

135. Бездействие итальянских властей является заслуживающим большего сожаления в связи с тем, что жалоба Заявителя не была единственной. Спорная практика обращения с заключенными охранников Пианозы подверглась публичному и энергичному осуждению со стороны властей Государства (см. п. 42-45 выше).

 

136. При данных обстоятельствах, принимая во внимание отсутствие тщательного и эффективного расследования обоснованных заявлений Заявителя о том, что он подвергался дурному обращению со стороны охранников тюрьмы Пианоза, Суд приходит к выводу о том, что имеет место нарушение Статьи 3 Конвенции.

 

C. Заявления о бесчеловечных и унижающих достоинство переводах из Пианозы

137. Заявитель также утверждает, что условия, при которых осуществлялись его переводы из Пианозы в другие тюрьмы были бесчеловечными и унижающими достоинство.

 

138. Суд отмечает, что Заявитель, тем не менее, не предоставил детальной информации о том, сколько раз он был переведен из Пианозы или о точных датах и условиях таких переводов. Он также не жаловался об условиях переводов соответствующим властям. Так же как и Комиссия, Суд считает, что не имеется достаточных доказательств для выводов о нарушении в данном отношении положений Статьи 3 Конвенции.

 

II. Заявленные нарушения статьи 5 § 3 конвенции

 

139. Заявитель жалуется на длительность заключения до суда и на то, что имело место нарушение Статьи 5 § 3 Конвенции, предусматривающей:

 

«Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом “с” пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд».

 

140. Правительство оспаривало данное утверждение, в то время как Комиссия согласилась с ним.

 

A. Утрата статуса жертвы

141. Правительство утверждает, что в связи с тем, что апелляционный Суд Палермо присудил Заявителю компенсацию за время проведенное им в предварительном заключении, Государство-Ответчик признало, по крайней мере, в сущности, нарушение, и предоставило компенсацию за нарушение Статьи 5 § 3 Конвенции. Соответственно, Заявитель более не может заявлять о том, что является жертвой такого нарушения.

 

142. В деле Amuur v. France (judgment of 25 June 1996, Reports 1996-III, p. 846, § 36) and in Dalban v. Romania ([GC], no. 28114/95, § 44, ECHR 1999-VI), Суд пришел к выводу о том, что «решение или меры в пользу заявителя в принципе не достаточны для того, чтобы лишить его статуса «жертвы», кроме случаев, когда национальные власти признали, прямо или по существу факт нарушения, после чего предоставили компенсацию за нарушение Конвенции».

 

143. По данному делу, несмотря на то, что апелляционный суд Палермо в своем решении от 20 января 1998 года, переданном в отдел регистрации 23 января 1998 года, признал требования Заявителя о компенсации за несправедливое задержание, он обосновал свое решение по ст. 314 § 1 УПК, предусматривающей право на компенсацию «любому, оправданному приговором суда, вступившим в силу» (см. п. 92 выше). Задержание и содержание под стражей считается «несправедливым» в результате последовавшего оправдания, и компенсация по ст.314 § 1 не представляет собой установление того, что заключение не соответствовало требованиям Статьи 5 Конвенции. Несмотря на то, что длительность заключения Заявителя была принята во внимание при исчислении суммы компенсации, в решении суда не признается, прямо или косвенно, то, что оно было слишком длительным.

 

144. Суд приходит к выводу о том, что, несмотря на выплату суммы в качестве компенсации за время предварительного заключения, Заявитель может все еще считаться «жертвой» в значении Статьи 34 Конвенции о нарушении Статьи 5 § 3.

 

B. Существо жалобы

1. Период, принимаемый во внимание

 

145. Стороны и Комиссия пришли к согласию о том, что период, принимаемый во внимание, начался 21 апреля 1992 года, когда Заявитель был взят под стражу.

 

146. Что касается конца периода, то Заявители и Комиссия ссылаются на дату освобождения Заявителя (13 ноября 1994 года- см. п. 24 выше). Правительство же, считает, что указанный период завершился 12 ноября 1994 года, когда было вынесено решение суда первой инстанции (см. п. 23 выше).

 

147. Суд приходит к выводу о том, что концом периода, на который имеется ссылка в Статье 5 § 3 является «день вынесения решения судом, даже если это суд первой инстанции» (см. the Wemhoff v. Germany judgment of 27 June 1968, Series A no. 7, pp. 23-24, § 9). Таким образом, заключение Заявителя до суда в значении Статьи 5 § 3 Конвенции заканчивается 12 ноября 1994 года.

 

148. Период, принимаемый во внимание, длился, таким образом, почти 2 года и семь месяцев.

 

2. Разумность сроков заключения

 

(a) Доводы участников процесса

 

149. Заявитель утверждает, что длительность его предварительного заключения не может считаться обоснованной в значении Статьи 5 § 3 Конвенции.

 

Не было серьезных доказательств его вины, так как обвинения базировались на лживых заявлениях одного pentito, и не было риска дальнейших преступлений. Заявителю не повезло в том, что его обвинили в причастности к мафии именно тогда, когда итальянские власти решили продемонстрировать усилия, предпринимаемые ими для прекращения деятельности данной организации. Таким образом, у него не было перспектив освобождения, несмотря на отсутствие криминального прошлого.

 

150. Правительство признало то, что заключение Заявителя до суда было длительным. Однако оно утверждает то, что оно было оправданным и виду весомых доказательств против него. Правительство утверждает, в частности, что в случае, как в настоящем деле, относящемся к преступлениям связанным с мафией, власти были обязаны провести исключительно жесткое и тщательное расследование посредством «максимального рассмотрения дела», что неизбежно привело к очень длительным и сложным расследованиям и рассмотрениям дела в суде.

 

151. Комиссия посчитала, что чем дольше велось расследование, тем все более необходимым для властей было получение конкретных и специфических доказательств того, что Заявитель представляет собой риск сокрытия от правосудия, совершения нового преступления или оказания влияния на доказательства. Презумпция, возникшая из ст. 273 УПК сама по себе не оправдывает такой длительности заключения Заявителя.

 

Более того, Комиссия посчитала, что процедуры, связанные с рассматриваемым делом, не были проведены в соответствии с требованиями Статьи 5 § 3 об ускорении рассмотрения дела. Несмотря на то, что доказательства против Заявителя были очень слабыми, Правительство решило, в общем, что необходимо проведение сложных банковских и финансовых расследований, без указания какие именно шаги должны были быть и были фактически предприняты.

 

(b) Оценка Суда

 

(i) Принципы, установленные судебной практикой Суда

 

152. В соответствии с судебной практикой Суда, вопрос о разумности срока заключения не может оцениваться абстрактно (in abstracto). Разумность нахождения обвиняемого под стражей должна определяться в каждом случае в зависимости от особенностей дела. Продолжительное заключение под стражу может быть оправданным, если присутствуют специфические индикаторы насущности общественного интереса, который, несмотря на презумпцию невиновности, превалирует над уважением к индивидуальной свободе (см. среди прочего, the W. v. Switzerland judgment of 26 January 1993, Series A no. 254-A, p. 15, § 30).

 

Первым для национальных органов судебной власти является обязательство по обеспечению того, что предварительное заключение обвиняемого не превышает разумные сроки. Для этого они обязаны рассмотреть все факты за и против наличия подлинного общественного интереса, принимая в должное внимание презумпцию невиновности, не применение правила об уважении индивидуальной свободы и изложить все эти факторы в решении, отказывающем заявителю в освобождении. Именно на основании указанных доводов для принятия решения и фактов, упомянутых Заявителем в своих жалобах, Суд призван решить имеет ли место нарушение Статьи 5 § 3 Конвенции.

 

153. Настойчивость разумного подозрения в том, что арестованный совершил преступление, является (важнейшим) условием sine qua non для законности длящегося заключения, однако по прошествии времени, недостаточным. В таких случаях Суд должен установить, были ли предоставлены судебными властями основания для продолжения лишения свободы. Там, где такие основания были «относящимися к делу» и «достаточными», Суд обязан также выяснить продемонстрировали национальные власти «особую прилежность» в проведении расследования и рассмотрения дела (см. Contrada v. Italy judgment of 24 August 1998, Reports 1998-V, p. 2185, § 54, and the I.A. v. France judgment of 23 September 1998, Reports 1998-VII, pp. 2978-79, § 102).

 

(ii) Применение указанных принципов в рассматриваемом деле

 

154. Суд отмечает, что соответствующие власти рассматривали вопрос продления нахождения Заявителя под стражей три раза: 6 мая 1992, 29 декабря 1992 и 8 февраля 1993. Кроме того, 22 июня 1993 года они рассматривали вопрос о продлении максимального срока нахождения под стражей до суда (см. п.14-20 выше).

 

Отказываясь освободить Заявителя, власти сослались одновременно на наличие серьезных доказательств его вины, опасность давления на свидетелей и риск утраты вещественных доказательств. Они также сослались на презумпцию, предусмотренную Статьей 275 § 3 УПК (см. п. 87 выше).

 

Принимая решение о продлении срока предварительного заключения, они сослались на риск утраты доказательств, факт опасности обвиняемого, сложность дела и необходимость расследования, в том числе и на проведение сложнейших банковских проверок.

 

(α) Оставались ли разумными основания для подозрения Заявителя

 

155. В отношении «разумного подозрения» Суд считает, что факт не предъявления обвинения Заявителю и не рассмотрение его дела в суде, не означает того, что его предварительное заключение не соответствовало Статье 5 § 1 (c). Наличие такой цели должно быть рассмотрено отдельно от ее достижения, и под-параграф (c) Статьи 5 § 1 не предусматривает того, что полиция должна получить достаточные доказательства для предъявления обвинения, как во время ареста, так и во время нахождения заявителя под стражей (см. the Erdagöz v. Turkey judgment of 22 October 1997, Reports 1997-VI, p. 2314, § 51, and the Brogan and Others v. the United Kingdom judgment of 29 November 1988, Series A no. 145-B, pp. 29-30, § 53).

 

Однако, для наличия фактора разумного подозрения должны существовать факты или информация, удовлетворяющие объективного наблюдателя в том, что лицо может совершить преступление (см. the Erdagöz judgment cited above, p. 2314, § 51 in fine, and the Fox, Campbell and Hartley v. the United Kingdom judgment of 30 August 1990, Series A no. 182, pp. 16-17, § 32).

 

156. В данном деле, подозрения против Заявителя были из одного источника, pentito, указавшего в 1992 году, что он от кого-то узнал о том, что Заявитель был казначеем организации мафиозного типа (см. п. 10 выше). В соответствии с властями, в мае 1992 года данные утверждения представляли собой достаточные доказательства для содержания Заявителя под стражей, принимая во внимание общую достоверность и правдивость показаний pentito (см. выше п. 12).

 

157. Суду известно о том, что сотрудничество pentiti является очень важным инструментом в борьбе итальянских властей против мафии. Однако, использование их показаний приводит к сложным проблемам, так как по своей природе данные показания открыты для манипуляции и могут быть даны в целях получения преимуществ, предусмотренных итальянскими законами для pentiti или в целях личной мести. Таким образом, нельзя не принимать во внимание то, что в силу двойственной сущности некоторых из таких показаний, имеется риск того, что обвиняемый может быть арестован на основании непроверенных обвинений не обязательно не заинтересованного лица.(см. Contrada v. Italy, application no. 27143/95, Commission decision of 14 January 1997, Decisions and Reports 88-B, p. 112).

 

158. По указанным причинам, как признано национальными судам, показания pentiti должны подтверждаться другими доказательствами. Более того, они должны подтверждаться объективными доказательствами.

 

159. Это, по мнению Суда, является особенно важным, когда принимается решение о продлении срока содержания по стражей до суда. В то время как подозреваемый может обоснованно арестован в начале расследования на основании показаний pentiti, такие показания обязательно становятся менее значимыми с течением времени, особенно при отсутствии дальнейших доказательств во время проведения расследования.

 

160. По данному делу Суд отмечает, что районный суд Трапани и апелляционный суд Палермо подтвердили в своих оправдательных приговорах то, что не было доказательств, подтверждающих показания Б.Ф. Наоборот, главный, и не прямой, источник информации умер в 1989 года и получил указанную информацию, в свою очередь, от другого лица, убитого до того, как его допросили. Более того, показания Б.Ф. уже опровергались другими pentiti, которые говорили о том, что не узнают Заявителя (см. п.18).

 

161. При данных обстоятельствах, необходимы были чрезвычайно веские основания для длительного предварительного заключения Заявителя (2 года и 7 месяцев), для того, чтобы обосновать требования, предусмотренные Статьей 5 § 3.

 

(β) «Другие причины» для длительного заключения

 

162. Национальные суды сослались на риск возможного давления на свидетелей, утраты доказательств, опасность обвиняемого, сложность дела и требований о проведении расследования. Они сослались на презумпции, предусмотренные Статьей 275 § 3 УПК (см. п. 87 выше).

 

163. Суд отмечает, что основания для соответствующих решений были разумными, по крайней мере, в начале, хотя и носили общий характер. Власти сослались на заключенных в целом и только абстрактно упомянули сущность вменяемого преступления. Они не указали на какие либо факторы, демонстрирующие то, что риски, на которые они ссылаются, существуют и не установили то, что Заявитель, который ранее не привлекался к уголовной ответственности и чья роль в организации мафиозного типа была предположительно незначительной (прокурор просил 3-х годичного срока наказания по данному делу), представлял собой опасность. Не был принят во внимание факт того, что обвинения против Заявителя базировались на доказательстве, которое с течением времени, стало слабее, а не сильнее.

 

164. Суд, соответственно, считает, что основания указанные в оспариваемых решениях, не являются достаточными для обоснования предварительного заключения Заявителя на протяжении 2 лет и 7 месяцев.

 

165. Следовательно, рассматриваемое предварительное заключение нарушило Статью 5 § 3 Конвенции.

 

III. Заявленные нарушения статьи 5 § 1 конвенции

 

166. Заявитель утверждает, что после своего оправдания его незаконно содержали под стражей на протяжении 12 часов.

 

167. Статья 5 § 1 Конвенции устанавливает:

 

1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче.

168. Заявитель утверждает, что его должны были освободить незамедлительно после вынесения оправдательного приговора. Могла быть проведена проверка еще до судебного заседания о наличии других оснований для его задержания, в случае вынесения оправдательного приговора. Оставшиеся административные формальности могли быть выполнены после его освобождения.

 

169. Правительство указало на то, что несмотря на то, что заключенный считается «свободным» после того, как оправдательный приговор объявлен во время заседания, он не может быть фактически освобожден до совершения определенных административных формальностей, первая и важнейшая из которых- проверка наличия других оснований для его задержания. Так как данная проверка должна была быть проведена тюремными властями по указаниям прокуратуры, заключенного, до его освобождения, надо было доставить назад в тюрьму. По данному делу Заявитель должен был быть доставлен из Трапани, где рассматривалось дело, в Термини Имерезе, находившейся приблизительно в 120 км.

 

В отношении отсрочки освобождения из-за отсутствия сотрудника-регистратора, министр юстиции признал в служебной записке Комиссии от 31 января 1997 года, что она была необоснованной. Более того, министр пояснил, что с марта 1996 года были подготовлены инструкции управляющим пенитенциарными заведениями о том, что заключенные могут освобождаться в любое время, в том числе ночью.

 

170. Суд считает, что список исключений, предусмотренных для права на свободу обеспеченному Статьей 5 § 1, является исчерпывающим и имеет узкое толкование, в соответствии с целью данной нормы по обеспечению того, что никто не может быть произвольно лишен свободы (см. в том числе the Giulia Manzoni v. Italy judgment of 1 July 1997, Reports 1997-IV, p. 1191, § 25, and the Quinn v. France judgment of 22 March 1995, Series A no. 311, pp. 17-18, § 42).

 

171. В то время как правдой является то, что в целях Статьи 5 § 1 (c) заключение должно быть обосновано «в день вынесения обвинения» (см. п. 147), и что, следовательно, заключение после вынесения оправдательного приговора не соответствует данной норме, «некоторые отсрочки в исполнении решения об освобождении заключенного часто неизбежны, хотя и должны сводиться к минимуму» (см. Giulia Manzoni judgment cited above, p. 1191, § 25 in fine).

 

172. Суд отмечает, однако, что по данному делу отсрочка в освобождении Заявителя была только частично связана с необходимостью выполнения соответствующих административных формальностей. Дополнительная отсрочка в освобождении Заявителя с 12.25 ночи до утра 13 ноября 1993 года была вызвана отсутствием регистратора. Только после того как тот вернулся, появилась возможность проверки оснований для дальнейшего заключение Заявителя и проведение административных формальностей, связанных с его освобождением (см. п. 24 выше).

 

173. При указанных обстоятельствах, продолжавшееся заключение Заявителя после возвращения в тюрьму Термини Имерезе не представляло собой первый шаг по выполнению приказа о его освобождении, и следовательно, не подпадало под под-параграф 1 (c), или любой другой под-параграф Статьи 5.

 

174. Таким образом, в данном отношении имеет место нарушение Статьи 5 § 1 Конвенции.

 

IV. заявленные нарушения статьи 8 конвенции

 

175. Заявитель жалуется, что власти тюрьмы Пианоза подвергли цензуре его переписку с семьей и адвокатом.

 

Статья 8 Конвенции предусматривает:

 

1. Каждый имеет право на уважение его …корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.

176. Комиссия единогласно выразила мнение о том, что в данном деле Статья 8 Конвенции была нарушена, так как вмешательство в право Заявителя на уважение корреспонденции не было « предусмотрено законом». Она указала, что соответствующее законодательство, а именно часть 18 закона № 354 от 1975, не содержащая правил о длительности цензуры корреспонденции заключенного или оснований для ее цензуры, не поясняет с достаточной ясностью степень усмотрения соответствующих властей в данной области, и не инструктирует о том, каким образом она должна применяться. Комиссия сослалась на решения Суда в делах Calogero Diana и Domenichini, также о цензуре корреспонденции (см. Calogero Diana v. Italy judgment of 15 November 1996, Reports 1996-V, pp. 1775-76, §§ 29-33, and the Domenichini v. Italy judgment of 15 November 1996, Reports 1996-V, pp. 1799-800, §§ 29-33).

 

177. В свете решений Суда по делам Calogero Diana and Domenichini, Правительство не оспаривало выводов Комиссии. Оно пояснило, что министр юстиции подал законопроект в Сенат 23 июля 1999 года об изменениях соответствующих положений и приведение их в соответствие с упомянутыми решениями Суда.

 

178. Суд согласен с Правительством и Комиссией в том, что имело место «вмешательство властей» в право Заявителя на уважение его корреспонденции, гарантированное п. 1 Статьи 8.

 

179. Такое вмешательство противоречит Статье 8, если оно не « предусмотрено законом», преследует одну или более законные цели, изложенные в 2.2, и более того, является «необходимым в демократическом обществе» (см. решения по делам Silver and Others v. the United Kingdom, 25 March 1983, Series A no. 61, p. 32, § 84; Campbell v. the United Kingdom, 25 March 1992, Series A no. 233, p. 16, § 34; Calogero Diana cited above, p. 1775, § 28; Domenichini cited above, p. 1799, § 28; and Petra v. Romania, 23 September 1998, Reports 1998-VII, p. 2853, § 36).

 

A. “Предусмотрено законом”

 

1. Периоды времени с 21 апреля 1992 до 20 июля 1992, 15 сентября 1993 до 21 февраля 1994 и 13 августа 1994 до 13 ноября 1994

 

180. Цензура корреспонденции Заявителя в указанные периоды времени была наложена решениями районного суда Трапани и основывалась на части 18 закона №354 от 1975 года (см. п.54 и п. 58 выше). Однако Суд не видит причин не согласиться с мнением Комиссии, что несмотря на данные нормы, цензура корреспонденции Заявителя не соответствовала Статье 8 Конвенции.

 

2. Период с 20 июля 1992 до 15 сентября 1993

 

181. В указанный период времени цензура была наложена приказом министра юстиции, в соответствии с 41 bis закона №. 354 от 1975 (см. п. 55-56 выше).

 

182. Суд отмечает, что Конституционный Суд Италии, ссылаясь на Статью 15 Конституции, пришел к выводу о том, что министр юстиции не имел полномочий по наложению мер в отношении корреспонденции заключенных и таким образом, действовал (за пределами) ultra vires итальянских законов (см. п. 102 выше). Цензура переписки Заявителя в данный период была, таким образом, незаконной по национальному праву и не была «предусмотрена законом» в значении Статьи 8 Конвенции.

 

3. Период с 21 февраля 1994 до 10 июня 1994

 

183. В данный период не было законных оснований для цензуры корреспонденции Заявителя (см. п.59 выше).

 

4. Вывод

 

184. Различные меры, на которые жалуется Заявитель в связи с цензурой его корреспонденции не были «предусмотрены законом» ни в один из промежутков времени в значении Статьи 8 Конвенции. Таким образом, имеет место нарушение данной Статьи.

 

B. Цель и необходимость вмешательства

185. В свете изложенного вывода, Суд не считает необходимым рассмотрение данного дела на соответствие другим требованиям п.2 Статьи 8 Конвенции.

 

V. Заявленные нарушения статьи 6 § 3 конвенции

 

186. Заявитель жалуется на нарушение его права на защиту в связи с тем, что его корреспонденция с адвокатов была подвернута цензуре. Он ссылается на Статью 6 Конвенции, которая предусматривает в соответствующей части:

 

«3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:…

b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;….»

187. Суд считает, что в свете выводов в отношении Статьи 8 Конвенции, данная жалоба поглощена предыдущей жалобой.

 

188. Более того, в любом случае, Суд отмечает, что Заявитель не указал, каким именно образом на его защита отразилась цензура его переписки с адвокатом; более того, в результате рассмотрения дела он был оправдан.

 

VI. Заявленные нарушения статьи 2 Протокола 4 КОНВЕНЦИИ

 

189. Заявитель утверждает, что факт того, что он был помещен под специальный надзор полиции, несмотря на вынесение оправдательного приговора, представляет собой нарушение Статьи 2 Протокола 4 Конвенции, предусматривающей:

 

“1. Каждый, кто на законных основаниях находится на территории какого-либо Государства, имеет в пределах этой территории право на свободу передвижения и свободу выбора местожительства.

2. Каждый свободен покидать любую страну, включая свою собственную.

3. Пользование этими правами не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности или общественного спокойствия, для поддержания общественного порядка, предотвращения преступлений, охраны здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц.

4. Права, признанные в пункте 1, могут также, в определенных районах, подлежать ограничениям, вводимым в соответствии с законом и обоснованным общественными интересами в демократическом обществе”.

190. Правительство подчеркивает важность превентивных мер по делам о подозреваемых членах мафии. Оно добавляет, что факт оправдания Заявителя не влияет на законность наложенных на него превентивных мер. По итальянским законам, уголовное наказание и превентивные меры довольно значительно отличаются. Первое представляет собой ответ на незаконное деяние и его последствия, второе- превенцию таких деяний. Другими словами, наказание налагается после совершения преступления, в то время как превентивные меры направлены на предотвращение риска будущих преступлений. На самом деле, Суд принял это во внимание в решении по делу Raimondo (см. the Raimondo v. Italy judgment of 22 February 1994, Series A no. 281-A, p. 19, § 39).

 

По данному делу, несмотря на то, что Заявитель был оправдан, (Правительство подчеркивает в данном отношении, что выражение «с некоторым сомнением» не должно полностью не приниматься во внимание) имелись серьезные доказательства его вины, которые обосновали его взятие под стражу и данные доказательства не оспаривались во время рассмотрения дела в суде.

 

191. Заявитель утверждает, что после его оправдания на основании того, что «он не совершил преступления», он не должен был более подвергаться обращению как с членом мафии, так как «серьезные доказательства» против него, наоборот, были опровергнуты во время рассмотрения дела

 

192. Комиссия посчитала, что основания, на которые сослались итальянские суды, в частности, факт того, что у Заявителя были семейный связи с мафией, не являются достаточными.

 

193. Суд отмечает, что Заявитель на протяжении трех лет (с 19 ноября 1994 до 18 ноября 1997 – см. п. 69 и 76 выше) был подвергнут серьезным ограничениям на свободу передвижения, которые, несомненно, повлекли нарушение его прав, гарантированных Статьей 2 Протокола 4 (см. Guzzardi v. Italy judgment of 6 November 1980, Series A no. 39, p. 33, § 92, and the Raimondo judgment cited above, p. 19, § 39).

 

194. Указанные меры были основаны на законах № 1423/56, 575/65, 327/88 и 55/90 (см. п.п. 103-09 выше), и были, таким образом, “предусмотрены законом» в значении п.3 Статьи 2. Они явно преследовали предусмотренную законом цель: « поддержание общественного порядка» и « предотвращение преступления» (см. Raimondo judgment, ibid.).

 

195. Однако, для достижения законных целей данные меры должны были быть «необходимыми в демократическом обществе».

 

В этой связи Суд считает, что для превентивных мер является законным, включая специальный надзор за лицами, подозреваемыми в членстве в мафии, даже до вынесения обвинительного приговора суда, так как они нацелены на предотвращение совершения преступлений. Более того, оправдательный приговор не обязательно лишает такие меры необходимого обоснования, так как конкретные доказательства, полученные во время рассмотрения дела, хотя и недостаточные для обеспечения обвинительного приговора, могут, тем не менее, обосновать разумные опасения в том, что лицо может совершить преступления в будущем.

 

196. В данном деле, решение о специальном надзоре за Заявителем было принято 10 мая 1993 года в то время, когда имелись доказательства того, что он был членом мафии. Однако они действовали вплоть до 19 ноября 1994 года, в том числе после того как он был оправдан районным судом Трапани (см. п. 63 и п.69 выше).

 

Суд рассмотрел основания, на которые ссылаются итальянские суды при отказе снятия мер после оправдания Заявителя, а именно показания Б.Ф. о том, что у Заявителя были контакты с мафиозным кланом, что доказывалось фактом того, что его умерший зять был главой основного клана мафии (решение районного суда Трапани от 11 июня 1996 года- см. п.72 выше) и факт того, что «Заявитель не продемонстрировал настоящие изменения в образе жизни, или искреннего раскаяния» (решение районного суда Трапани от 21 октября 1997 года – см. п. 75 выше).

 

Суд не видит как факт того, что жена Заявителя была сестрой умершего босса мафии, может обосновать применение таких жестких мер против Заявителя при отсутствии каких-либо других конкретных доказательств демонстрирующих риск того, что он может совершить преступление. Что касается изменения образа жизни и раскаяния, Суд принимает во внимание то, что Заявитель, не имеющий криминального прошлого, был оправдан, и с него были сняты обвинения в членстве в мафии в связи с не получением конкретных доказательств подтверждающих выдвинутые обвинения во время расследования и рассмотрения дела в суде.

 

197. Учитывая серьезность угрозы, которую представляет собой мафия, Суд приходит к выводу о том, что ограничения Заявителя на свободу передвижения не могут считаться «необходимыми в демократическом обществе».

 

Таким образом, имеет место нарушение Статьи 2 Протокола 4 Конвенции.

 

VII. Заявленные нарушения статьи 3 Протокола 1 КОНВЕНЦИИ

 

198. Заявитель утверждает, что, несмотря на вынесение в отношении него оправдательного приговора, он был лишен гражданских прав в нарушение положений Статьи 3 Протокола 1, предусматривающей:

 

«Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются проводить с разумной периодичностью свободные выборы путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечивали бы свободное волеизъявление народа при выборе органов законодательной власти” .

 

199. Правительство утверждает, что меры были направлены на предотвращение влияния мафии на выборные органы власти. В виду серьезного риска того, что лица, принадлежащие к мафии, могут применить свое право на голосование в пользу других членов мафии, временное лишение Заявителя его гражданских прав не было непропорциональным.

 

200. Комиссия, с другой стороны, нашла данную меру непропорциональной, в частности, в виду того факта, что Заявитель был оправдан и опасности того, что он был бы впоследствии отчужден от общества.

 

201. Суд отмечает то, что Статья 3 Протокола четко указывает на «свободные выборы» с «разумной периодичностью» «путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечивали бы свободное волеизъявление народа», которые являются субъективными правами избирать и быть избранным. Несмотря на то, что данные права важны, они не являются абсолютными. В связи с тем, что Статья 3 признает их без установления в четкой форме, и даже не определяя их, имеется возможность для их ограниченной интерпретации (см. Mathieu‑Mohin and Clerfayt v. Belgium judgment of 2 March 1987, Series A no. 113, p. 23, § 52). В своих внутренних правовых системах Государства-Участники Конвенции сделали право избирать и быть избранным объектом условий, которые в принципе не запрещены Статьей 3. У Государств имеются довольно широкие основания для действия по своему усмотрению, но именно Суду, как последней инстанции, представляется решение того были ли соблюдены требования Протокола №1. Он должен выяснить для себя то, что условия не ограничивают рассматриваемые права до такой степени, что они подрывают их сущность и лишают их эффективности, что они наложены в целях предусмотренных законом и что применяемые средства не являются непропорциональным (см. Gitonas and Others v. Greece judgment of 1 July 1997, Reports 1997‑IV, pp. 1233-34, § 39, and Matthews v. the United Kingdom [GC], no. 24833/94, § 63, ECHR 1999-I).

 

202. Суд отмечает, что лица, в отношении которых установлен специальный полицейский надзор, автоматически вычеркиваются из списков избирателей, и утрачивают гражданские права, так как представляют собой «опасность для общества», или, как в данном деле, подозреваются в принадлежности к мафии (см. п. 107 и 110 выше). Правительство указало на то, что существует риск того, что лица «принадлежащие к мафии» могут использовать свои права в пользу других членов мафии.

 

203. Суд не сомневается в том, что временное приостановление избирательных прав лиц, против которых имеются доказательства причастности к мафии, преследует законную цель. Вместе с этим, суд отмечает, что, несмотря на это, специальные меры полицейского надзора против Заявителя были в данном деле, наложены во время рассмотрения дела, но не применялись до окончания процесса, до оправдания Заявителя на том основании, что «он не совершил преступления». Суд не разделяет точку зрения Правительства о том, что серьезные доказательства вины Заявителя не были опровергнуты во время суда. Такое утверждение противоречит тону решения районного суда Трапани (см. п.23 выше) и апелляционного суда Палермо (см. п.26 выше). Когда имя Заявителя было вычеркнуто из избирательных списков, не имелось конкретных доказательств обосновывающих «подозрение» о принадлежности Заявителя к мафии (см. , mutatis mutandis, п. 196 выше).

 

Принимая во внимание данные обстоятельства, Суд не может признать рассматриваемые меры пропорциональными.

 

Таким образом, Статья 3 Протокола 1 нарушена.

 

VIII. Требования ПО СТАТЬЕ 41 КОНВЕНЦИИ

 

204. Статья 41 Конвенции предусматривает:

 

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

 

A. Ущерб

205. Заявитель требует 2, 000, 000, 000 итальянских лир (лир) за причиненный ему физический и нравственный ущерб. Он также требует 1 000, 000, 000 в качестве компенсации материального ущерба, причиненного в результате конфискации некоторой части его недвижимости и закрытия дискотеки во время рассмотрения дела до 1995 года и конфискации его пакета акций в компании.

 

206. Правительство утверждает, что не имеется причинно-следственной связи между заявленным материальным ущербом и заявленными нарушениями, подчеркнув, что Заявитель не жаловался ранее в Суд и Комиссию на конфискацию недвижимости и акций. Что касается длительности заключения, то Правительство утверждает, что Заявитель уже получил достаточную компенсацию от национальных судов.

 

207. В отношении конфискации принадлежащей Заявителю земли и пакета акций, Суд принимает доводы Правительства о том, что не прослеживается причинно-следственной связи между суммами заявленного материального ущерба и нарушениями, установленными по данному делу. Он также должен принять во внимание факт того, что Заявитель уже получил компенсацию от национальных судов за ущерб, который он мог понести в связи со своим предварительным заключением.

 

Суд, тем не мене, считает, что, принимая во внимание серьезность и количество нарушений установленных по данному делу, Заявитель должен получить компенсацию за понесенный моральный ущерб. Принимая решение на основании справедливости, как предусмотрено Статьей 41 Конвенции, Суд решает присудить Заявителю 75, 000, 000 лир.

 

B. Расходы

208. И, наконец, Заявитель просит возмещения понесенных им расходов в связи с представлением его дела перед Комиссией и Судом, не указав при этом сумму.

 

209. Правительство оставило данный вопрос на усмотрение Суда.

 

210. Принимая во внимание то, что Заявитель, которому была оказана юридическая помощь при обращении в Комиссию, не указал количественную величину своего требования о возмещении расходов и не предоставил никаких отметок об оплате услуг, Суд отклоняет данное требование (см. Calogero Diana judgment cited above, p. 1778, § 47, and the Papageorgiou v. Greece judgment of 22 October 1997, Reports 1997-VI, p. 2293, § 60). Однако, учитывая то, что Заявитель все же должен был понести расходы, связанные с рассмотрением дела в Суде, Суд считает разумным компенсировать ему по данной категории 6, 000, 000 лир.

 

C. Проценты

211. В соответствии с известной Суду информацией, государственная процентная ставка, применяемая в Италии на день принятия данного решения составляет 2.5%.

 

НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО, СУД

 

1. Решает девятью голосами против восьми, что в данном деле не было нарушения Статьи 3 Конвенции в отношении заявлений Заявителя о дурном обращении в тюрьме Пианоза

 

3. Решает единогласно, что Статья 3 Конвенции была нарушена в отношении не проведении эффективного официального расследования нарушений

 

3. Решает единогласно, что Статья 3 Конвенции была нарушена в отношении условий перевода из тюрьмы Пианоза

 

4. Решает единогласно, что Заявитель может считать себя «жертвой» в целях Статьи 34 Конвенции в отношении длительности его предварительного заключения

 

5. Решает единогласно, что Статья 5 § 3 Конвенции была нарушена в отношении длительности предварительного заключения

 

6. Решает единогласно, что Статья 5 § 1 Конвенции была нарушена в отношении предварительного заключения Заявителя после 12.25 ночи 13 ноября 1994 года

 

7. Решает единогласно, что Статья 8 Конвенции была нарушена в отношении цензуры корреспонденции Заявителя

 

8. Решает единогласно, что нет необходимости в рассмотрении вопроса цензуры корреспонденции Заявителя с его адвокатом по Статье 6 § 3 Конвенции

 

9. Решает единогласно, что Статья 2 Протокола 4 Конвенции была нарушена в отношении наложения на Заявителя превентивных мер

 

10. Решает единогласно, что Статья 3 Протокола 1 Конвенции была нарушена в отношении лишения Заявителя гражданских прав

 

11. Решает единогласно, что

 

(a) Государство-Ответчик обязано выплатить Заявителю, в течение трех месяцев, 75, 000, 000 (семьдесят пять миллионов лир) за понесенный моральный ущерб и 6, 000, 000 (шесть миллионов лир) за расходы, связанные с рассмотрением данного дела в Суде;

 

(b) процентная ставка в 2.5% будет начисляться по истечении вышеуказанного 3-масячного срока до выплаты надлежащей суммы

 

12. Отклоняет единогласно оставшуюся часть требований о справедливой компенсации.

 

Решение вынесено на английском и французском языках, и представлено во время публичного слушания в Здании Прав Человека, Страсбург, 6 апреля 2000 года.

 

Paul Mahoney Luzius Wildhaber

Заместитель Регистратора Президент

 

 

 

В соответствии со Статьей 45 § 2 Конвенции и Правилом 74 § 2 Правил Суда, общее частично особое мнение судей Mr Pastor Ridruejo, Mr Bonello, Mr Makarczyk, Mrs Tulkens, Mrs Strážnická, Mr Butkevych, Mr Casadevall и Mr Zupančič прилагается к данному решению.

 

L.W.

P.J.M.

 

 

ОБЩЕЕ ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ PASTOR RIDRUEJO, BONELLO, MAKARCZYK, TULKENS, STRÁŽNICKÁ, BUTKEVYCH, CASADEVALL AND ZUPANČIČ

 

(ПЕРЕВОД)

 

Большинство Суда пришло к выводу о том, что не имело место нарушение Статьи 3 Конвенции в отношении заявлений Заявителя о дурном обращении в тюрьме Пианоза. Мы сожалеем, что не можем разделить данное мнение.

 

1. Большинство Суда посчитало, что Заявитель не доказал «вне всяких разумных сомнений» то, что он подвергался дурному обращению в тюрьме Пианоза. В то время как мы согласны с большинством о том, что материалы представленные Заявителем являются только доказательствами, носящими предположительный характер, мы, тем не менее, принимаем во внимание возможные трудности заключенного, подвергшегося дурному обращению со стороны охранников, и потенциальный риск, связанный с обнародованием такого обращения. И в самом деле, Заявитель указал, что охранники Пианозы проинструктировали заключенных не говорить о том, как с ними обращаются, как среди них самих, так и с их адвокатами, угрожая их наказать, если они это сделают (см. р.29 in fine решения). Заявитель указал, что, по крайней мере, один раз он был за это наказан (см. п. 29 решения). В контексте, каков описан судьей Ливорно, ответственным за исполнением наказаний, в его докладе от 5 сентября 1992 года (см.п. 42 решения), понятно то, что заключенные не стали бы рисковать и обращаться к врачу сразу же после дурного обращения, так как доктор может быть связан с администрацией тюрьмы.

 

Мы, соответственно, считаем, что стандарт, использованный при оценке доказательств по данному делу, является неадекватным, возможно, нелогичным и даже не работающим, так как в связи с отсутствием эффективного расследования, Заявитель не имел возможности получить доказательства, и власти даже не смогли установить надзирателей, ответственных за заявленное дурное обращение. Если Государства теперь могут надеяться на то, что Суд , в делах подобных данному, не станет рассматривать заявления о дурном обращении в связи с недостаточностью доказательств, они будут заинтересованы в не проведении расследования таких заявлений, лишая, таким образом, заявителей, доказательств «вне разумного сомнения». Даже если мы считаем, что в некоторых случаях, процедурный подход является полезным и необходимым, при рассмотрении ситуаций такого типа, это создает возможность для Государства ограничить его ответственность установлением нарушений только процедурных обязательств, что, конечно, является менее серьезным, нежели нарушение в связи с дурным обращением. Кроме того, мы считаем, что, то, что привело Суд к решению о процедурных нарушениях Статьи 3 (см. п.п. 130-135 решения) является само по себе достаточно ясным и очевидным для обоснования нарушений материального аспекта.

 

Мы считаем, что ряд или даже все события рассматриваемой проблемы могут быть известны только властям, так как если жертва находится в тюрьме, возникают серьезные основания полагать, что ранения и применение дурного обращения имели место в тюрьме во время заключения. В таких случаях, можно даже считать, что бремя доказывания и предоставления удовлетворительных и убедительных объяснений лежит на властях. В любом случае, стандарт доказывания для заявителей должен быть ниже, если несмотря на соответствующий запрос, власти не провели эффективного расследования и не предоставили его результаты в Суд.

 

И, наконец, необходимо помнить, что стандарт доказывания «вне всяких разумных сомнений» является, в ряде правовых систем, элементом уголовного судопроизводства. Однако, данный Суд не рассматривает вопросы вины или невиновности или наказания ответственных за нарушение, его задача состоит в защите жертвы и обеспечении компенсации ущерба, причиненного Государством-Ответчиком. Тест, метод и стандарт доказывания в отношении ответственности по Конвенции являются отличными от тех, что применяются в различных национальных системах в отношении вопросов уголовной ответственности (см. Ribitsch v. Austria judgment of 4 December 1995, Series A no. 336, Opinion of the Commission, p. 37, § 110).

 

2. Более того, не все виды обращения, о которых заявители жалуются в Суд, оставляют после себя физические или нравственные последствия, выявляемые при медицинском осмотре. Наличие следов не обязательно при нанесении оскорблений, угроз или унижения, при оставлении в наручниках во время медицинского осмотра или при вынужденной пробежке по скользкому коридору до спортивной площадки в то время как подвергаешься оскорблениям со стороны охранников. Такое обращение, тем не менее, должно нести ответственность за нарушение психики индивида, и, соответственно, может подпадать под действие Статьи 3 Конвенции.

 

Жалобы Заявителя о психологическом дурном обращении, которому он подвергался, подтверждаются другими доказательствами о ситуации в тюрьме Пианоза в целом. Таким образом, доклад судьи Ливорно, ответственного за исполнение наказаний (п.42 решения), составленный в период нахождения Заявителя в Пианозе, признал преступность практики «бега к спортивной площадке» и отразил климат насилия. Последовавшее расследование привело к привлечению к ответственности двух охранников, хотя не было получено достаточно доказательств для привлечения их к уголовной ответственности (см. п.49 решения). Более того, в своей записке от 12 октября 1992 года Генеральный Директор Отдела Управления Тюрьмами Министерства Юстиции (см. п. 46 решения) не отрицал того, что заключенные были жертвами эпизодов насилия в тюрьме Пианоза, однако, связал данную ситуацию с проблемами «логистики» порожденными одновременным и не спланированным переводом большого числа заключенных и последующей необходимости в начале строительных работ. Кроме того, в своей записке от 12 декабря 1996 года (см. п. 50 решения), Президент суда, ответственного за исполнение наказаний, пояснил, что «злоупотребления и нарушения» выявленные в Пианоза стали результатом того, что охранники были переведены из других тюрем, и им была дана полная свобода действий.

 

3. Мы также придаем особую значимость факту того, что перед Комиссией, Правительство признало дурное обращение с Заявителем и не оспаривало ни одно из его утверждений о поведении охранников тюрьмы. Более того, в своих комментариях по делу, Правительство само описало поведение как «ужасное». Действительно, в большинстве своем, именно на основании признания Правительством этих фактов, Комиссия пришла в своем докладе к выводу о нарушении Статьи 3 (см. п.120 доклада Комиссии). И само Правительство не отрицало перед Судом того, что Заявитель был подвергнут дурному обращению. Они только лишь оспаривали то, что обращение не достигло уровня жестокости, требуемого для нарушения Статьи 3.

 

В свете изложенного, мы считаем, что перед Судом были достаточно обоснованные, точные и взаимно подтверждающие доказательства, для того, чтобы признать то, что Заявитель был подвергнут дурному обращению, на которое он жаловался.

 

Мы также считаем, что обращение, в связи с его отталкивающей сущностью и длительностью, носило такой характер, который причинил Заявителю страх, тревогу и чувство неполноценности, ведущие к унижению и самоуничижению, и что такие нравственные страдания не являются неизбежными последствиями тюремного заключения.

 

Следовательно, мы считаем, что обращение, на которое жаловался Заявитель, повлекло унижение и самоуничижение, достигающие уровня жестокости, предусмотренного концепцией «бесчеловечного и унижающего достоинство обращения» в значении, предусмотренном Статьей 3, что влечет за собой ответственность Государства.