Зміст
10 декабря 2015 года Европейский суд по правам человека вынес решение Тихонов против Украины, признав нарушение статьи 6 §§ 1 и 3 (c) Конвенции и присудив компенсацию в размере 2 400 евро в счет возмещения нематериального вреда. Заявителя представляла в Суде адвокат Елена Ащенко.
Факты
12 февраля 2006 года пожилой мужчина был найден убитым в своём доме в селе Павлыш Кировоградской области. Следователем из районной прокуратуры Онуфриевки было возбуждено уголовное дело. В тот же день районный отдел полиции Онуфриевки (далее – «Отдел Полиции») арестовал заявителя в соответствии со статьёй 263 Кодекса об административных правонарушениях за мелкое хулиганство, которое составляет административное правонарушение в соответствии со статьёй 173 этого Кодекса. По словам заявителя, сотрудники полиции в течение следующих двух дней оказывали на него психологическое давление и применяли физическое насилие с целью получения признания в убийстве. 14 февраля 2006 года следователь из районной прокуратуры Онуфриевки допросил заявителя по подозрению в убийстве. До начала допроса следователь спросил заявителя, желает ли тот воспользоваться услугами адвоката. Заявитель отказался. В ходе допроса заявитель признался в убийстве. 15 февраля 2006 года заявитель участвовал в реконструкции преступления и показал, в присутствии свидетелей, как он совершил убийство. До этого следственного мероприятия заявитель отказался от услуг адвоката. 17 февраля 2006 года районный суд Онуфриевки (далее – «Районный Суд») поместил заявителя под стражу.
24 февраля 2006 года, после запроса о юридической помощи со стороны заявителя, следователь предложил ему адвоката. Заявитель отказался, сказав, что хочет воспользоваться услугами другого адвоката, которого могут предоставить его родственники. В тот же день заявитель отрицал свою вину и утверждал, что он был подвержен психологически и физически жестокому обращению со стороны сотрудников полиции, и что это привело к его признанию. 13 июня 2006 года заявитель вновь был допрошен. Он утверждал, что будет представлять свои интересы без адвоката. Он не признал свою вину и отказался давать дальнейшие показания.
19 июня 2006 года дело было передано в Районный Суд с целью суждения заявителя. 15 августа 2006 года Районный Суд направил дело прокурору Петровского Района для дополнительного расследования. В своём обосновании этого решения суд заявлял, что информация о личности заявителя, в том числе его предыдущей судимости, не была собрана надлежащим образом; следователь проигнорировал просьбу заявителя о предоставлении ему другого адвоката после его отказа от адвоката для юридической помощи; заявителю не сообщили о его праве воспользоваться услугами адвоката при рассмотрении дела после окончания следствия; и заявитель не был в состоянии изучить все материалы дела. 3 октября 2006 года Кировоградский Областной Апелляционный Суд (далее – «Апелляционный Суд») оставил в силе решение Районного Суда от 15 августа 2006 года.
5 декабря 2006 года прокурор Петровского района предоставил заявителю адвоката, а также разрешил матери заявителя действовать в качестве защитника в судебном процессе. Во время допроса 12 декабря 2006 года в присутствии адвоката заявитель отрицал свою вину и отказался отвечать на какие-либо дополнительные вопросы. 20 февраля 2007 года районная прокуратура Онуфриевки отказала в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников полиции в связи с утверждениями заявителя о жестокости полиции в период с 12 до 14 февраля 2006 года. Проведя доследственное расследование, она не нашла никаких доказательств, свидетельствующих о том, что с заявителем плохо обращались сотрудники полиции. 23 февраля 2007 года дополнительное расследование было завершено и дело вновь было передано Районному Суду для судебного разбирательства. Во время судебного разбирательства заявитель, которого представлял адвокат, отрицал обвинения и утверждал, что показания против него были получены в результате жестокого обращения и нарушения его процессуальных прав.
21 июня 2007 года Районный Суд признал заявителя виновным в убийстве и приговорил его к девяти годам лишения свободы. Суд основывал свои выводы на устных и документальных доказательствах, а также заключениях экспертов. Суд опирался, в частности, на изначальные признательные показания заявителя, отмечая, что они согласовывались с другими доказательствами в материалах дела. Суд счёл, что последующее отрицание заявителем его показаний и отрицание вины были попыткой избежать наказания. Районный суд также отклонил утверждения заявителя о жестоком обращении как необоснованные. Он учёл доследственное расследование, проведенное прокуратурой Онуфриевки, которое не раскрыло доказательств каких-либо преступных действий со стороны полиции. Суд также допросил следователя и свидетелей, которые принимали участие в реконструкции преступления, которые также отрицали эти утверждения. Он также изучил видеозаписи признательных показаний заявителя и не обнаружил никаких признаков жестокого обращения. В тот же день Районный Суд вынес отдельное постановление, обращающее внимание прокурора Кировоградской области на процессуальные нарушения, совершённые сотрудниками правоохранительных органов во время досудебного расследования по делу заявителя. Суд заявил, в частности, что арест заявителя и его содержание под стражей с 12 до 14 февраля 2006 года за предполагаемое административное правонарушение не были законными, отметив, что административное дело не было рассмотрено компетентным органом. Это постановление не было обжаловано.
Заявитель подал апелляцию на обвинительный приговор. Он утверждал, среди прочего, что его права на защиту были нарушены на начальной стадии расследования, и что его признательные показания были получены в результате жестокого обращения. 15 января 2008 года Апелляционный суд Кировоградской области оставил в силе решение от 21 июня 2007 года, отметив, что вина заявителя была тщательно установлена с помощью различных доказательств в материалах дела, в том числе изначальных признательных показаний заявителя. Он отклонил, как безосновательные, утверждения заявителя о жестоком обращении и нарушении его процессуальных прав. Суд также постановил, что процессуальные недостатки, выявленные судом первой инстанции, не повлияли на его выводы по существу уголовного дела. Заявитель подал кассационную жалобу, повторяя аргументы, которые он приводил в Апелляционном Суде. 7 октября 2008 года Верховный Суд отклонил кассационную жалобу заявителя, как необоснованную, и оставил в силе решения судов низших инстанций.
Оценка Суда
Суд напоминает, что статья 6 Конвенции не мешает человеку добровольно отказаться от права на юридическую помощь. Однако, в соответствии с Конвенцией, отказ от этого права должен быть установлен в недвусмысленной форме, при наличии минимальных гарантий, соразмерных его важности (см. Dvorski v. Croatia [GC], no. 25703/11, § 100, 20 October 2015).
Суд не принимал отказы, которые были подписаны задержанными в сомнительных обстоятельствах (см. Balitskiy v. Ukraine, no. 12793/03, § 39, 3 November 2011), в том числе в обстоятельствах произвольного заключения под стражу в полиции (см. Omelchenko v. Ukraine, no. 34592/06, §§ 47-49, 17 July 2014). Он неоднократно осуждал практику административного ареста человека со скрытым мотивом, а именно, для обеспечения его доступности для допроса в качестве подозреваемого по уголовному делу (там же, § 49). В этой связи уместно подчеркнуть, что продление изначального периода задержания на искусственных основаниях с помощью административного ареста лишает человека оперативного судебного рассмотрения такого задержания, и противоречит принципам правовой определённости и защиты от произвольного лишения свободы (см. Oleksiy Mykhaylovych Zakharkin v. Ukraine, no. 1727/04, §§ 84-91, 24 June 2010). К тому же, право на незамедлительное судебное рассмотрение приказа о задержании является важной гарантией против жестокого обращения с человеком, который был взят под стражу (см. Aksoy v. Turkey, 18 December 1996, § 76, Reports of Judgments and Decisions 1996‑VI, и Aquilina v. Malta [GC], no. 25642/94, § 49, ECHR 1999-III).
Возвращаясь к допросу 14 февраля 2006 года, Суд отмечает, что заявитель отказался от своего права на адвоката, после того, как провёл два дня под стражей в полиции за предполагаемое административное правонарушение. Позже суды установили, что его задержание было незаконным, указывая, что дело в отношении предполагаемого административного правонарушения не было рассмотрено каким-либо компетентным органом. В самом деле, Суду не были предоставлены какие-либо доказательства, показывающие, что содержание заявителя под стражей в тот период имело какие-либо правовые основания. В отношении обстоятельств, в которых заявитель, предположительно, совершил акт незначительного хулиганства, не было предоставлено каких-либо фактов или подробностей, делающих необходимым его административный арест в период между убийством и арестом заявителя в качестве подозреваемого по делу об убийстве. Принимая во внимание своё прецедентное право по этому вопросу в отношении Украины, Суд считает, что настоящее дело является ещё одним примером часто встречающейся проблемы использования административного задержания в произвольном порядке для обеспечения доступности подозреваемого для допроса без соблюдения должного законного процесса. Суд напоминает, что он уже настоятельно призывал Украину к осуществлению конкретных реформ с целью прекращения этой практики (см. Balitskiy, §§ 51, 53 и 54, 3 November 2011).
51. В делах Balitskiy и Omelchenko (оба приведены выше) Суд имел дело с подобными жалобами в обстоятельствах, когда следователи некорректно помещали дела в менее серьёзную категорию преступлений, в результате чего подозреваемые были не в курсе всех последствий отказа от их права на юридическую помощь. Эти дополнительные соображения не применяются в данном деле. Тем не менее, Суд принимает во внимание тот факт, что отказ в данном случае был сделан заявителем в то время, когда он был произвольно задержан властями, таким образом лишая его возможности получить оперативное судебное рассмотрение его содержания под стражей и подвергая его риску незаконного давления и принуждения. В действительности, Суду не были предоставлены какие-либо подробности, показывающие, что происходило с заявителем в течение двухдневного периода его произвольного содержания под стражей в полиции. Кроме того, нет ничего, что позволяло бы предположить, что в тот период заявитель был в состоянии общаться с адвокатом, который мог бы объяснить ему особенности его процессуального статуса. Похоже, что власти намеренно держали заявителя в состоянии неопределённости, прежде чем решили выяснить свои пожелания относительно вопроса о его юридическом представительстве. Принимая во внимание такие сомнительные обстоятельства и уязвимое положения заявителя в то время, Суд не может сделать вывод, что заявитель отказался от своего права на адвоката в обстоятельствах, в которых имелись минимальные гарантии, соразмерные важности такого отказа. Поэтому он отклоняет утверждения Правительства о том, что отказ был допустимым в целях Конвенции.
Остаётся вопрос, может ли отсутствие адвоката быть оправдано исключительными обстоятельствами в деле. Однако, Суд не усматривает убедительных причин, которые могут оправдать отсутствие адвоката в течение указанного периода. Следовательно, отсутствие юридической помощи в это время несовместимо с положениями Конвенции.
Кроме того, в то время, как не существует доказательств того, что заявитель был подвержен жестокому обращению, обстоятельства дела свидетельствуют о том, что отсутствие правовой помощи на начальном этапе расследования нарушило его право хранить молчание и не свидетельствовать против себя. В частности, несколько дней спустя заявитель отказался от своих показаний против себя, и утверждал о своей невиновности во всех последующих разбирательствах. Однако суды проявили доверие к изначальным признательным показаниям заявителя, которые были сделаны в сомнительных обстоятельствах, без адвоката. Опираясь на эти показания, суды признали заявителя виновным без надлежащего рассмотрения его утверждений о нарушении его процессуальных прав в соответствующий момент времени.
Приведенные выше соображения являются достаточными для того, чтобы Суд пришёл к выводу, что была нарушена статья 6 §§ 1 и 3 (c) Конвенции.
