Отступление от соблюдения обязательств в чрезвычайных ситуациях

© Перевод Украинского Хельсинского союза по правам человека

Официальный текст (англ.)

Информационная записка – Отступление от соблюдения обязательств в чрезвычайных ситуациях
декабрь 2015 года

Эта информационная записка ни к чему не обязывает Суд и не является исчерпывающей

Отступление от соблюдения обязательств в чрезвычайных ситуациях

 

Статья 15 (Отступление от соблюдения обязательств в чрезвычайных ситуациях) Европейской Конвенции по правам человека ¹ предоставляет правительствам государств-участников, в исключительных обстоятельствах, временное, ограниченное и подлежащее контролю право на отступление от соблюдения их обязательства обеспечивать определенные права и свободы в соответствии с Конвенцией. Использование этого права регулируется следующими процедурными и материальными положениями ²:
– право на отступление может возникать только во время войны или при иных чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации;
– государство может принимать меры в отступление от своих обязательств по Конвенции только в той степени, в какой это строго обусловлено остротой ситуации;
– любые отступления не могут быть несовместимы с другими обязательствами государства в соответствии с международным правом;
– некоторые права по Конвенции не допускают каких-либо отступлений: так, статья 15 § 2 запрещает любые отступления в отношении права на жизнь, за исключением законных актов войны, запрещения пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, запрещения рабства и принудительного труда и правила «наказания только на основании закона»; точно так же, не допускаются никакие отступления от статьи 1 (отмена смертной казни в мирное время) Протокола № 6 к Конвенции, статьи 1 (отмена смертной казни в любых обстоятельствах) Протокола № 13 к Конвенции, и статьи 4 (право не быть судимым или наказанным дважды) Протокола № 7 к Конвенции;
– наконец, на процедурном уровне, государство, воспользовавшееся этим правом на отступление, должно в полной мере информировать об этом Генерального Секретаря Совета Европы.

Факты и цифры

5 июня 2015 года Украина уведомила Генерального Секретаря Совета Европы, что, учитывая чрезвычайную ситуацию в стране, власти Украины решили использовать статью 15 Европейской Конвенции по правам человека для отступления от соблюдения некоторых прав, закрепленных в Конвенции ³.

24 ноября 2015 года власти Франции сообщили Генеральному Секретарю Совета Европы о ряде чрезвычайных мер, принятых государством после масштабных терактов в Париже, которые могут быть связаны с отступлением от соблюдения некоторых прав, гарантированных Европейской Конвенцией по правам человека ⁴.

В прошлом, восемь государств-участников Европейской Конвенции по правам человека – Албания, Армения, Франция, Грузия, Греция, Ирландия, Турция и Великобритания – воспользовались своим правом на отступление ⁵. Четыре из этих государств, а именно Греция, Ирландия, Великобритания и Турция, были вынуждены обосновать принятые меры в свете требований Конвенции (см. ниже).

Основные требования

(1) Право на отступление от соблюдения обязательств может возникать только во время войны или при иных чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации

Отступление Ирландией от своих обязательств в 1957 году, в связи с деятельностью ИРА (Ирландской республиканской армии) и ее диссидентских групп

Lawless v. Ireland (no. 3) (см. также стр. 5 и 9 ниже)
1 июля 1961 года (решение)
Заявитель, который подозревался в том, что он является членом ИРА (Ирландской республиканской армии), утверждал, в частности, что с июля по декабрь 1957 года он содержался в лагере для военнопленных в Ирландии, не будучи доставлен к судье в соответствующее время. Европейский суд по правам человека отметил, что, в общем контексте статьи 15 Конвенции, естественный и обычный смысл слов «иные чрезвычайные обстоятельства, угрожающие жизни нации» достаточно ясен: «исключительная кризисная или чрезвычайная ситуация, которая затрагивает все население и представляет собой угрозу для организованной жизни общества, из которого состоит государство» (параграф 28 решения (право)). Далее, рассмотрев вопрос, подпадают ли под эту концепцию факты и обстоятельства, которые заставили ирландское правительство заявить, 5 июля 1957 года, об отступлении от своих обязательств при реализации особых полномочий в отношении содержания под стражей, Суд признал правоту властей. Ирландское правительство обоснованно пришло к выводу о существовании в тот момент «чрезвычайных обстоятельств, угрожающих жизни нации» на основании ряда факторов, а именно: существования на территории Республики Ирландия тайной армии, занимающейся неконституционной деятельностью и применяющей насилие для достижения своих целей; того факта, что эта армия также действовала за пределами территории государства, таким образом, поставив под серьезную угрозу отношения Ирландской Республики с ее соседом; устойчивого и тревожного роста террористической деятельности, начиная с осени 1956 года и на протяжении первой половины 1957 года. В обстоятельствах данного дела, Суд установил, что ирландское правительство обоснованно утверждало, что в Ирландии имели место чрезвычайные обстоятельства, угрожающие жизни нации, и, таким образом, оно имело право применить положения статьи 15 § 1 Конвенции в целях, для которых были созданы эти положения, и принять меры в отступление от своих обязательств по Конвенции.

Отступление Грецией от своих обязательств во время «диктатуры полковников» в 1967 году

Denmark, Norway, Sweden and the Netherlands v. Greece (“The Greek Case”)
5 ноября 1969 года (доклад Европейской Комиссии по правам человека ⁶)
21 апреля 1967 года революционное (военное) правительство свергло правящий режим в Греции. В следующем месяце новое правительство информировало Генерального Секретаря Совет Европы, в соответствии со статьей 15 Европейской Конвенции по правам человека, что они приостановили осуществление определенных прав, предусмотренных Конституцией Греции. В своем заявлении, правительства Дании, Норвегии, Швеции и Голландии утверждали, что греческое правительство нарушило ряд положений Конвенции, и что оно не показало, что изложенные в статье 15 условия для отступления от обязательств были выполнены. Греция утверждала, что Европейская Комиссия по правам человека не имела компетенции рассматривать ситуацию в соответствии со статьей 15 на том основании, что она не могла контролировать действия, посредством которых революционное правительство удерживалось у власти.
Европейская Комиссия по правам человека признала, что она обладает такой компетенцией, и что в этих обстоятельствах условия для применения статьи 15 Конвенции не были выполнены. Она отметила, в частности, что чрезвычайные обстоятельства, угрожающие жизни нации, на которое сослалась Греция (захват власти военной хунтой), не существуют в реальности. Было установлено, что законодательные меры и административная практика греческого правительства нарушили ряд положений Конвенции, и что эти меры и практика не были оправданы по смыслу статьи 15 Конвенции.

Отступление Соединенным Королевством от своих обязательств в начале 1970-х годов, после террористических актов, связанных с ситуацией в Северной Ирландии

Ireland v. the United Kingdom (см. также стр. 6 ниже)
18 января 1978 года (решение)
В целях борьбы с тем, что государство-ответчик назвало «самой продолжительной и самой насильственной террористической кампанией в любой части острова Ирландия», власти Северной Ирландии, с августа 1971 года по декабрь 1975 года, применили ряд внесудебных полномочий в отношении ареста, задержания и интернирования. В течение этого периода правительство Соединенного Королевства направило Генеральному Секретарю Совета Европы шесть уведомлений об отступлении, касающихся этих полномочий. Ирландское правительство утверждало, в частности, что внесудебные меры лишения свободы не являются полностью совместимыми со статьей 15 и нарушают статью 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) Конвенции. Напомнив, что статья 15 Конвенции применима только «во время войны» или при «иных чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации», Суд отметил, что существование таких чрезвычайных обстоятельств непосредственно вытекало из фактов дела.

Brannigan and McBride v. the United Kingdom (см. также стр. 6 и 8 ниже)
26 мая 1993 года (решение)
Это дело касалось недавнего отступления Соединенным Королевством от своих обязательств в отношении Северной Ирландии. Два заявителя, подозреваемые в членстве в ИРА, были арестованы полицией в Северной Ирландии и содержались под стражей в полиции: один в течение шести дней и четырнадцати с половиной часов, а другой – в течение четырех дней, шести часов и двадцати пяти минут. Оба заявителя жаловались на то, что они были лишены возможности незамедлительно предстать перед судьей. Британское правительство просило Суд постановить, что Соединенное Королевство не нарушило статью 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) Конвенции, воспользовавшись, 23 декабря 1988 года, своим правом на отступление от соблюдения обязательств в соответствии со статьей 15 Конвенции. Ссылаясь на свои решения по делам Lawless (no. 3) v. Ireland и Ireland v. the United Kingdom (см. выше), и проведя собственную оценку в свете имеющихся в его распоряжении доказательств в отношении масштабов и последствий террористического насилия в Северной Ирландии и в других районах Великобритании, Суд установил, вне всяких сомнений, что в данном случае действительно существовали чрезвычайные обстоятельства, угрожающие жизни нации.

Отступление турецким правительством от своих обязательств в отношении Юго-Восточной Турции в 1990 году, после столкновений между силами безопасности и членами нелегальной организации РПК (Рабочая партия Курдистана)

Aksoy v. Turkey (см. также, стр. 7, 10 и 12 ниже)
18 декабря 1996 года (решение)
В 1985 году в юго-восточной части Турции начались серьезные столкновения между силами безопасности и членами РПК. В то время, когда Суд рассматривал это дело, в десяти из одиннадцати провинций в этой части Турции было, начиная с 1987 года, введено чрезвычайное положение. Заявитель утверждал, в частности, что его содержание под стражей в 1992 году, по подозрению в пособничестве террористам РПК, было незаконным. Турецкое правительство заявило, что нарушения статьи 5 Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность) не было, с учетом того, что в 1990 году Турция представила уведомление об отступлении в соответствии со статьей 15 Конвенции. Правительство утверждало, в частности, что в юго-восточной части Турции существовали чрезвычайные обстоятельства, угрожающие жизни нации, что не оспаривалось заявителем, хотя он утверждал, что этот вопрос, главным образом, должен рассматриваться органами Конвенции.
В свете всех имеющихся в его распоряжении доказательств Суд установил, что масштабы и конкретные последствия террористической деятельности РПК в юго-восточной части Турции, несомненно, породили в этом регионе чрезвычайные обстоятельства, угрожающие жизни нации. Суд отметил, в частности, что каждое Договаривающееся государство, несущее ответственность за «жизнь [своей] нации», имеет право определять, угрожают ли этой жизни «чрезвычайные обстоятельства», и если да, то как далеко оно может зайти в своих попытках преодолеть эти чрезвычайные обстоятельства. Поскольку национальные власти могут непосредственно и постоянно наблюдать ситуацию и насущные потребности, они, в принципе, имеют больше возможностей, чем международный суд, для принятия решения как о существовании таких чрезвычайных обстоятельств, так и о характере и масштабах отступлений, необходимых для их ликвидации. Соответственно, в этом вопросе национальным властям представляется широкая свобода усмотрения. Тем не менее, государства не пользуются неограниченной свободой усмотрения в этом отношении, и поэтому в функции Суда входит, в частности, рассмотрение вопроса, не вышло ли государство за пределы, «строго обусловленные остротой ситуации». При осуществлении этого европейского надзора, Суд должен надлежащим образом оценить такие факторы, как характер прав, затронутых отступлением, обстоятельства, приведшие к такому отступлению, а также продолжительность чрезвычайных обстоятельств.

Отступление Соединенным Королевством от своих обязательств в 2001 году, после терактов в США 9 сентября 2001 года

A. and Others v. the United Kingdom (no. 3455/05) (см. также стр. 7 ниже)
19 февраля 2009 года (решение Большой Палаты)
После террористических атак 11 сентября 2001 года в Соединенных Штатах Америки, британское правительство сочло, что некоторые иностранные граждане, пребывающие на территории Великобритании, поддерживают сеть исламистских террористических организаций, связанных с Аль-Каидой, и, таким образом, представляют собой угрозу для Соединенного Королевства. Поскольку некоторые из этих иностранных граждан не могли быть депортированы из-за риска подвергнуться жестокому обращению в странах своего происхождения, правительство сочло необходимым ввести расширенные полномочия, разрешающие задержание иностранных граждан, если статс-секретарь считает, что присутствие конкретного лица в Соединенном Королевстве представляет собой риск для национальной безопасности, и имеются разумные подозрения, что это лицо является «международным террористом». Поскольку правительство понимало, что такая схема задержания может не соответствовать требованиям статьи 5 § 1 (право на свободу и безопасность), оно представило уведомление об отступлении в соответствии со статьей 15 Конвенции, в котором излагались положения части 4 Закона о борьбе с терроризмом, преступностью и обеспечении безопасности 2001 года, предусматривающие право задерживать иностранных граждан, «подозреваемых в международном терроризме», которые не могут «в настоящее время» быть высланы из Великобритании. Одиннадцать заявителей, которые жаловались на то, что они содержались под стражей в режиме повышенной безопасности в соответствии с этим законом, утверждали, что в соответствующее время не существовало никаких чрезвычайных обстоятельств, угрожающих жизни нации. Они выдвинули три основных аргумента в поддержку этой позиции: во-первых, чрезвычайные обстоятельства не были ни фактическими (так в оригинале), ни неизбежными; во-вторых, они не носили временный характер; и, в-третьих, ни практика других государств, ни одно из которых не отступило от своих обязательств по Конвенции, ни информированные мнения других национальных и международных органов, не позволяют предположить, что существование чрезвычайных обстоятельств было установлено.
Суд признал, что имели место чрезвычайные обстоятельства, угрожающие жизни нации. статс-секретарь представил национальным судам доказательства существования угрозы серьезных терактов, запланированных против Соединенного Королевства. Дополнительные секретные доказательства были предоставлены SIAC. Все национальные судьи, кроме одного, признали достоверность этой угрозы. Хотя никаких атак Аль-Каиды в Великобритании в то время, когда было сделано отступление, не произошло, Суд не считает, что национальные власти можно винить в том, что они опасались таких атак. Нельзя требовать, чтобы государство дожидалось катастрофы, прежде чем принять меры по борьбе с ней. Национальные власти пользуются широкой свободой усмотрения при оценке угрозы на основании имеющейся в их распоряжении информации. В таких случаях большое значение должно придаваться мнению исполнительной власти и парламента по этому вопросу. Также необходимо принимать во внимание мнение национальных судов, которые имеют больше возможностей для оценки доказательств, касающихся существования чрезвычайных обстоятельств.

(2) Государство может принимать меры в отступление от своих обязательств по Конвенции только в той степени, в какой это строго обусловлено конкретными обстоятельствами

Lawless v. Ireland (no. 3) (см. также стр. 2 выше, и стр. 9 ниже)
1 июля 1961 года (решение)
Заявитель утверждал, среди прочего, что, даже если ситуация в Северной Ирландии в 1957 году оправдывала отступление от обязательств по Конвенции, вступившая в силу Часть II Закона о преступлениях против государства (поправки) 1940 года была несоразмерной остроте ситуации. Ирландское правительство утверждало, что меры, принятые в соответствии с частью II Закона 1940 года, были, в существующих условиях, строго обусловлены остротой ситуации в соответствии со статьей 15 § 1 Конвенции. Суд отметил, что ни одна из доступных ирландскому правительству мер по борьбе с деятельностью ИРА и ее автономных групп, включающих применение обычного права или даже создание специальных уголовных судов, не позволила бы справиться с ситуацией, существовавшей в Ирландии в 1957 году, и восстановить мир и порядок. В этих обстоятельствах Суд отметил, что содержание под стражей лиц, подозреваемых в террористической деятельности, без доставки к судье, как это предусмотрено Законом 1940 года, являющееся предметом целого ряда гарантий, направленных на предотвращение злоупотреблений в рамках этой системы административного задержания (например, постоянный надзор со стороны парламента, существование «Комиссии по задержанию» и обещание освободить любого задержанного, давшего обязательство не участвовать в любой незаконной деятельности), можно рассматривать в качестве меры, строго обусловленной остротой ситуации по смыслу статьи 15 Конвенции; другими словами, применения этой меры требовали обстоятельства.
В конкретном деле заявителя, не было никаких свидетельств того, что полномочия, связанные с задержанием, предоставленные ирландскому правительству в соответствии с Законом 1940 года, были направлены против него, либо, по смыслу статьи 18 Конвенции, преследовали иные цели, чем те, для которых они были предусмотрены, или, по смыслу статьи 15, являлись мерами, выходящими за рамки мер, строго обусловленных остротой ситуации на тот момент. Кроме того, ирландское правительство сообщило заявителю, что он будет освобожден, если он даст письменное обязательство «уважать Конституцию и законы Ирландии», не быть членом и не оказывать помощь любым организациям, которые были объявлены незаконными. Он принял это предложение и дал такое обязательство, после чего незамедлительно был освобожден.

Ireland v. the United Kingdom (см. также стр. 3 выше)
8 января 1978 года (решение)
По мнению ирландского правительства, полномочия, применявшиеся в Северной Ирландии с 9 августа 1971 года по март 1975 года, которые позволяли внесудебное лишение свободы, вышли за рамки «мер, строго обусловленных остротой ситуации», в то время как британское правительство утверждало обратное.
Суд отметил, что в этом вопросе статья 15 Конвенции предоставляет государствам широкую свободу усмотрения. Каждое Договаривающееся государство, несущее ответственность за «жизнь [своей] нации», имеет право определять, угрожают ли этой жизни «чрезвычайные обстоятельства», и если да, то как далеко оно может зайти в своих попытках преодолеть эти чрезвычайные обстоятельства. Поскольку национальные власти могут непосредственно и постоянно наблюдать ситуацию и насущные потребности, они, в принципе, имеют больше возможностей, чем международный суд, для принятия решения как о существовании таких чрезвычайных обстоятельств, так и о характере и масштабах отступлений, необходимых для их ликвидации. Соответственно, в этом вопросе национальным властям предоставляется широкая свобода усмотрения. Тем не менее, государства не пользуются неограниченной свободой усмотрения в этом отношении, и поэтому в функции Суда входит, в частности, рассмотрение вопроса, не вышло ли государство за рамки мер, «строго обусловленных остротой ситуации». В данном деле Суд не посчитал установленным, с учетом свободы усмотрения, предоставляемой Договаривающимся государствам, что Соединенное Королевство вышло за рамки мер, «строго обусловленных остротой ситуации», по смыслу статьи 15 § 1 Конвенции.

Brannigan and McBride v. the United Kingdom (см. также стр. 3 выше, и стр. 8 ниже)
26 мая 1993 года (решение)
Уведомление об отступлении в данном деле было всесторонне рассмотрено в решении Brogan and Others v. the United Kingdom от 29 ноября 1988 года (см. стр. 11 ниже), в котором было установлено, что британское правительство нарушило статью 5 § 3 (право на свободу и личную неприкосновенность/право на судебное разбирательство в течение разумного срока или освобождение до суда) Конвенции, поскольку заявители не были доставлены к судье. Суд должен был рассмотреть отступление в свете этого факта, в частности, не забывая, что оспариваемые полномочия производить арест и задержание существуют с 1974 года.
Суд отметил, что центральным вопросом в данном деле было не существование полномочий задерживать подозреваемых в терроризме на срок до семи дней, а осуществление этих полномочий без судебного вмешательства.
Что касается того, было ли отступление адекватной реакцией на чрезвычайную ситуацию, поскольку возможность длительного содержания под стражей без судебного контроля и отступление от 23 декабря 1988 года были четко связаны с существованием чрезвычайных обстоятельств, Суд не усмотрел никаких оснований для того, чтобы прийти к выводу, что отступление не было такой адекватной реакцией. Что касается того, было ли отступление преждевременным, Суд счел, что правомерность отступления не может быть поставлена под вопрос по той единственной причине, что правительство решило проанализировать вопрос, возможно ли в будущем обеспечить большее соответствие обязательствам по Конвенции. Действительно, такой процесс непрерывного анализа не только соответствует статье 15 § 3, которая требует постоянного пересмотра необходимости принятия чрезвычайных мер, но также подразумевается самим понятием соразмерности. Что касается того, было ли оправдано отсутствие судебного контроля над содержанием под стражей, Суд заявил, в частности, что Суд не должен подменять своим мнением относительно того, какие меры для борьбы с чрезвычайной ситуацией будут наиболее правильными или целесообразными в соответствующее время, мнение правительства, которое несет прямую ответственность за соблюдение баланса между принятием эффективных мер по борьбе с терроризмом, с одной стороны, и уважением прав личности, с другой стороны. В контексте Северной Ирландии, где судебные органы являются малочисленными и уязвимыми для террористических атак, правительство придает большое значение вопросам общественного доверия к независимости судебной власти. В свете этих соображений нельзя утверждать, что в сложившихся обстоятельствах правительство превысило пределы своего усмотрения при принятии решения против судебного контроля.
Наконец, что касается гарантий против злоупотреблений, Суд считает, что такие гарантии действительно существуют, и обеспечивают эффективную защиту от неправомерного поведения и содержания под стражей связи без связи с внешним миром. В дополнение к основным гарантиям, соблюдение соответствующего законодательства находилось под постоянным независимым контролем, и до 1989 года это законодательство регулярно обновлялось.
В данном деле, с учетом характера террористической угрозы в Северной Ирландии, ограниченной сферы действия отступления и причин, выдвинутых в его поддержку, а также существования основных гарантий против жестокого обращения, Суд счел, что британское правительство не превысило пределы усмотрения, установив, что отступление было строго обусловлено остротой ситуации.

Aksoy v. Turkey (см. также стр. 4 выше, и стр. 10 и 12 ниже)
18 декабря 1996 года (решение)
В данном деле заявитель содержался под стражей как минимум четырнадцать дней без возможности предстать перед судьей или другим судебным должностным лицом. Турецкое правительство пыталось оправдать эту меру конкретными требованиями полицейского расследования в обширном регионе, который находился под властью террористической организации, пользующейся внешней поддержкой. Не представив никаких подробных аргументов против отступления турецкого правительства в целом, заявитель, со своей стороны, поставил под сомнение необходимость, в юго-восточной части Турции, содержать подозреваемых под стражей в течение четырнадцати дней или более без судебного надзора. По его мнению, судьи в этой части Турции ничем бы не рисковали, если бы они могли и должны были пересматривать законность содержания под стражей через более короткие промежутки времени.
В отношении продолжительности содержания под стражей без судебного контроля, Суд отметил, что правительство Турции не представило Суду каких-либо подробных причин, почему борьба с терроризмом в Юго-Восточной Турции сделала неосуществимым судебное вмешательство. Хотя Суд согласился, что при расследовании террористических преступлений власти, несомненно, сталкиваются с серьезными проблемами, он не мог признать, что содержание подозреваемого в течение четырнадцати дней без судебного вмешательства было необходимым. Этот период был исключительно долгим, и в течение этого периода заявитель не только был жертвой произвольного вмешательства в его право на свободу, но также рисковал подвергнуться пыткам. Что касается гарантий, предусмотренных турецкой правовой системой, Суд принял во внимание безусловно серьезную проблему терроризма на юго-востоке Турции и трудности, с которыми сталкиваются государство при принятии эффективных мер для борьбы с терроризмом. Тем не менее, Суд не уверен, что чрезвычайность обстоятельств требовала содержания заявителя под стражей по подозрению в участии в террористических преступлениях в течение четырнадцати дней или более в полной изоляции, без доступа к судье или другим судебным должностным лицам.

См. также, в частности, Demir and Others v. Turkey, решение от 23 сентября 1998 года; Nuray Sen v. Turkey, решение от 17 июня 2003 года; Bilen v. Turkey, решение от 21 февраля 2006 года.

A. and Others v. the United Kingdom (no. 3455/05) (см. также стр. 4 выше)
19 февраля 2009 года (решение Большой Палаты)
16 декабря 2004 года Палата лордов, действовавшая в качестве последней инстанции, приняла решение по иску заявителей, которые оспаривали в национальных судах фундаментальную законность уведомления об отступлении в соответствии со статьей 15 Конвенции, представленного в ноябре 2001 года. Палата лордов постановила, что существовали чрезвычайные обстоятельства, угрожающие жизни нации, но обжалуемая система задержания не решала угрозу безопасности рационально, и поэтому являлась несоразмерной. Было установлено, в частности, что имелись доказательства того, что граждане Соединенного Королевства также были членами террористических организаций, связанных с Аль-Каидой, и что обжалуемая система задержания подразумевала неоправданную дискриминацию иностранных граждан. Поэтому Палата лордов заявила о несовместимости, в соответствии с Законом о правах человека, и отменила решение об отступлении от обязательств. Часть 4 обжалуемого Закона о борьбе с терроризмом, преступностью и обеспечении безопасности 2001 года, однако, оставался в силе, пока он не был отменен парламентом в марте 2005 года. Как только заявители, которые все еще находились в заключении, были освобождены, они стали субъектами приказов о надзоре в соответствии с Законом о предупреждении терроризма 2005 года.
Суд установил, в частности, что выбор правительством и парламентом иммиграционной меры для решения вопросов безопасности (реальная и непосредственная угроза терактов после 11 сентября 2001 года) привел к неспособности адекватно решить проблему, поскольку несоразмерные и дискриминационные меры в форме бессрочного содержания под стражей применялись к одной группе подозреваемых в терроризме. Угроза исходила как от британских граждан, так и от иностранных граждан, и не было никакой значительной разницы между потенциально неблагоприятным воздействием содержания под стражей без предъявления обвинений на граждан или на неграждан. Таким образом, Суд признал, что была нарушена статья 5 § 1, поскольку меры, принятые в рамках отступления, были несоразмерными и проводили неоправданное дискриминационное различие между гражданами и негражданами.

(3) Отступление не должно противоречить другим обязательствам в соответствии с международным правом

Brannigan and McBride v. the United Kingdom (см. также стр. 3 и 6 выше)
26 мая 1993 года (решение)
Впервые в Суде заявители утверждали, что важным условием правомерности отступления в соответствии со статьей 4 Международного пакта о гражданских и политических правах Организации Объединенных Наций 1966 года, стороной которого является Великобритания, является «официальное провозглашение» чрезвычайного положения. Поскольку такого провозглашения не было, отступление противоречило другим обязательствам Соединенного Королевства в соответствии с международным правом. По их мнению, это требование подразумевает официальное провозглашение, и не просто заявление в парламенте. Суд отметил, что заявление министра внутренних дел в Палате общин 22 декабря 1988 года, которое носило официальный характер и представляло собой публичное оглашение намерений правительства в отношении отступления, соответствовало понятию официального провозглашения. В этом заявлении статс-секретарь подробно изложил причины, лежащие в основе решения правительства прибегнуть к отступлению, и заявил, что были приняты меры для представления уведомления об отступлении в рамках статьи 15 Европейской Конвенции и статьи 4 Международного пакта о гражданских и политических правах. Таким образом, Суд признал мнение заявителей по этому вопросу необоснованным, и постановил, что нарушения статьи 5 § 3 (право на свободу и личную неприкосновенность) Конвенции не было.

Процедурные требования

На процедурном уровне, в контексте статьи 15 § 3 Европейской Конвенции по правам человека, государство, осуществляющее право на отступление, обязано уведомить об этом Генерального Секретаря Совета Европы. Такое уведомление должно содержать сведения о принятых мерах, причинах, оправдывающих принятие этих мер, и дате прекращения их применения.

Неприменимость статьи 15 Конвенции в отсутствие официального и публичного уведомления об отступлении

Cyprus v. Turkey
4 октября 1983 года (доклад Европейской Комиссии по правам человека ⁷)
Этот дело касалось ситуации, сложившейся на Северном Кипре в связи с ведением военных действий в этом регионе со стороны Турции в июле и августе 1974 года. Кипрское правительство утверждало, что Турция продолжает занимать 40% территории Республики Кипр, и заявило о нарушении Турцией ряда положений Конвенции.
Комиссия подтвердила выводы, которые она сделала в предыдущем деле Cyprus v. Turkey, а именно, что, в отсутствие официального и публичного уведомления Турции об отступлении, она не могла применить статью 15 Конвенции к мерам, принятым Турцией в отношении лиц или имущества в северной части Кипра. Возразив, что статья 15 в данном деле неприменима, Комиссия высказала мнение, что Турция нарушила статью 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) и статью 8 (право на уважение частной и семейной жизни) Конвенции, в совокупности со статьей 1 (защита собственности) Протокола № 1 к Конвенции.

Информация о принятых мерах и причинах

Greece v. the United Kingdom
26 сентября 1958 года (доклад Европейской Комиссии по правам человека ⁸)
В 1955-1957 годах на острове Кипр, который в то время был британской колонией, наблюдалась напряженная ситуация, связанная, в частности, с акциями протеста, требующими независимости, и ухудшением отношений между греческой общиной и турецким меньшинством. В этом контексте, в 1955 году британское правительство приняло меры в отступление от своих обязательств в соответствии со статьей 15 Конвенции. Они уведомили об отступлении Генерального Секретаря Совета Европы в октябре 1955 года, но не представили никакой информации об этих мерах, или о причинах их принятия. Правительство Греции, которое подало жалобу на нарушение Конвенции со стороны британского правительства и кипрских административных органов, за действия которых британское правительство несло ответственность, в частности, утверждало, что меры, принятые в отступление, не соответствовали процессуальным требованиям статьи 15 § 3 Конвенции.
Комиссия отметила, что государство должно уведомлять о принятых мерах без излишних задержек, и предоставлять достаточную информацию для того, чтобы другие Высокие Договаривающиеся Стороны могли оценить характер и степень отступления, в рамках которого эти меры были приняты. В данном случае, трехмесячный период между принятием мер в рамках отступления и уведомлением был слишком долгим, и не может быть оправдан административными задержками, вызванными предполагаемой чрезвычайной ситуацией. Кроме того, вербальное уведомление со стороны британского правительства не сопровождалось письменным описанием мер, принятых в отступление от обязательств по Конвенции. Однако, признав, что статья 15 § 3 Конвенции не содержит четких указаний в отношении информации, которая должна содержаться в уведомлении, и что рассматриваемое уведомление было первым, поданным в рамках этого положения, Комиссия пришла к выводу, что она не может прийти к выводу, что в данном случае была нарушена статья 15 § 3. Комиссия, однако, добавила, что для удовлетворительной работы Конвенции очень важно, чтобы информация, представленная Высокой Договаривающейся Стороной, содержала письменное описание мер, принятых в соответствии со статьей 15.

Lawless v. Ireland (no. 3) (см. также стр. 2 и 5 выше)
1 июля 1961 года (решение)
20 июля 1957 года правительство Ирландии направило письмо на имя Генерального секретаря Совета Европы, информируя его о вступлении в силу 8 июля 1957 года Части II Закона о преступлениях против государства (поправок) 1940 года, и о том, что «… применение [закона], предоставляющего особые полномочия производить арест и задержание, [может] включать любые отступления от обязательств, налагаемых Конвенцией…» Заявитель оспаривал право ирландского правительства ссылаться на письмо от 20 июля в качестве законного уведомления об отступлении, утверждая, в частности, что оно не соответствует строгим требованиям статьи 15 § 3 Конвенции.
Суд постановил, что ирландское правительство выполнило свои обязательства в соответствии со статьей 15 § 3 Конвенции. Он отметил, что к письму от 20 июля 1957 года были приложены копии Части II Закона 1940 года и Прокламации от 5 июля (опубликованной 8 июля), в соответствии с которой она вступила в силу. В письме также пояснялось, что были приняты соответствующие меры с целью «предотвращения совершения преступлений против общественного спокойствия и порядка, а также предотвращения поддержки любых военизированных или вооруженных формирований, кроме тех, которые разрешены Конституцией». Таким образом, правительство Ирландии представило Генеральному Секретарю достаточную информацию о принятых мерах и причинах их принятия. Кроме того, ирландское правительство довело эту информацию до сведения Генерального Секретаря всего через двенадцать дней после вступления в силу мер в отступление от их обязательств по Конвенции, и поэтому уведомление было подано без промедления. Наконец, Конвенция не содержит никаких специальных указаний о том, что Договаривающееся государство должно обнародовать на своей территории уведомление об отступлении, представленное Генеральному Секретарю Совета Европы.

Aksoy v. Turkey (см. также стр. 4 и 7 выше, и стр. 12 ниже)
18 декабря 1996 года (решение)
6 августа 1990 года турецкое правительство направило Генеральному Секретарю Совета Европы письмо, информируя его, среди прочего, что в Юго-Восточной Анатолии существует угроза национальной безопасности Турции, и что оно приняло, 10 мая 1990 года, два постановления, имеющих силу закона (№№ 424 и 425) в отношении области, в которой объявлено чрезвычайное положение, что может привести к отступлению от обязательств, закрепленных в определенных положениях Конвенции. Во втором письме от 3 января 1991 года турецкое правительство информировало Генерального Секретаря о принятии Постановления № 430, ограничивающего полномочия, ранее предоставленные губернатору региона, в котором объявлено чрезвычайное положение, в соответствии с Постановлениями №№ 424 и 425.
Ни одна из сторон в Суде не оспаривала, что уведомление Республики Турция об отступлении соответствует формальным требованиям статьи 15 § 3, а именно обязательству представить Генеральному секретарю Совета Европы полную информацию о мерах, которые были приняты в отступление от Конвенции, и причинах принятия этих мер. Суд подтвердил, что он компетентен рассматривать этот вопрос по собственной инициативе, в частности, вопрос, содержало ли уведомление Турции об отступлении достаточную информацию о мерах, которые позволяли содержание заявителю под стражей в течение, по крайней мере, четырнадцати дней без судебного надзора, чтобы удовлетворять требованиям статьи 15 § 3. Однако, с учетом своего вывода, что оспариваемая мера не была строго обусловлена остротой ситуации (см. выше), Суд не счел необходимым выносить решение по этому вопросу.

Sakik and Others v. Turkey
26 ноября 1997 года (решение)
Данное дело касалось ареста и содержания под стражей в полиции шести членов турецкого Национального собрания, дело которых было рассмотрено судом национальной безопасности. Турецкое правительство утверждало, что, воспользовавшись в данном деле своим правом на отступление в соответствии со статьей 15 Конвенции, Турция не нарушила статью 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) Конвенции. Заявители считали, со своей стороны, что обжалуемое отступление не распространялось на примененные к ним меры. Суд отметил, что Постановления №№ 424, 425 и 430, которые упоминались в уведомлении об отступлении от 6 августа 1990 года и письме от 3 января 1991 года, касались, согласно краткому изложению их содержания, только региона, где было провозглашено чрезвычайное положение, и который, в соответствии с уведомлением об отступлении, не включал в себя Анкару. Тем не менее, арест и содержание заявителей под стражей произошли именно в Анкаре по решению прокурора при суде национальной безопасности Анкары, а затем по решению судей этого суда. По мнению турецкого правительства, это не было препятствием для применения мер в отступление, и эти меры были всего лишь продолжением террористической кампании, проводящейся на территории области в юго-восточной части Турции, где было объявлено чрезвычайное положение. В данном деле Суд установил, что, если территориальная сфера действия отступления будет распространяться на территории, явно не указанные в уведомлении об отступлении, это будет противоречить целям и задачам статьи 15 Конвенции.
Таким образом, обжалуемое отступление является неприменимым ratione loci к фактам данного дела, и нет никакой необходимости рассматривать вопрос, удовлетворяет ли оно требованиям статьи 15.

См. также, в частности, Abdulsamet Yaman v. Turkey, решение от 2 ноября 2004 года; Yurttas v. Turkey, решение от 27 мая 2004 года.

Информация о дате прекращения применения мер в отступление

Brogan and Others v. the United Kingdom
29 ноября 1988 года
Четверо заявителей, подозреваемых в совершении террористических актов, были арестованы полицией в Северной Ирландии в сентябре и октябре 1984 года и, после допросов, длившихся от четырех дней и шести часов до шести дней и шестнадцати с половиной часов, были освобождены без предъявления обвинений и без доставки к судье. Правительство Соединенного Королевства сослалось на существование в Северной Ирландии крайне сложной ситуации, включая угрозу, исходящую от террористических организаций.
Суд, в частности, отметил, что 22 августа 1984 года британское правительство проинформировало Генерального Секретаря Совета Европы, что они отзывают уведомление об отступлении, представленное в соответствии со статьей 15 Конвенции со ссылкой на чрезвычайные обстоятельства в Северной Ирландии. Следовательно, в данном деле не было никаких оснований рассматривать вопрос о допустимости, в соответствии со статьей 15, отступления Соединенного Королевства от обязательств по Конвенции в связи с террористическими действиями в Северной Ирландии. К делу следует подходить, основываясь на идее, что все статьи Конвенции, на которые ссылаются заявители, остаются полностью применимыми. Это, однако, не исключает необходимости надлежащего рассмотрения обстоятельств дела. Суд был призван оценить важность данного дела в свете статьи 5, и установить, были ли в обстоятельствах данного дела должным образом соблюдены все содержащиеся в этой статье нормы и статья в целом в свете ее предмета и общих целей. Суд установил, что была нарушена статья 5 § 3 Конвенции, и заявил, что срок в четыре дня и шесть часов, или даже больше, никак не может считаться соответствующим требованию незамедлительности.

Права, которые не могут быть предметом отступления, или нематериальные права

Статья 2 (право на жизнь) Конвенции

Mc Cann and Others v. the United Kingdom
27 сентября 1995 года (решение)
Три члена Временной ИРА, подозреваемых в том, что у них было устройство дистанционного управления для детонирования бомбы, были застрелены солдатами Специальных Воздушных Сил на улице в Гибралтаре. Заявители, наследники погибших, утверждали, что использование смертоносной силы представителями службы безопасности представляло собой нарушение статьи 2 Конвенции. Суд установил нарушение статьи 2 в связи с тем, что операция могла быть проведена без необходимости убивать подозреваемых. Суд указал, в частности, что статья 2 «… не только защищает право на жизнь, но [также] [устанавливает] обстоятельства, при которых лишение жизни [может] быть оправдано», и что поэтому она «считается одним из наиболее фундаментальных положений Конвенции… которое, в мирное время, не допускает отступлений на основании статьи 15» (см. параграф 147 решения).
См. также, в частности, Makaratzis v. Greece, решение Большой Палаты от 20 декабря 2004 года, § 56; Isayeva v. Russia and Isayeva and Others v. Russia, решения от 24 февраля 2005 года; Giuliani and Gaggio v. Italy, решение Большой Палаты от 24 марта 2011 года, § 174.

Статья 3 (запрещение пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство наказания или обращения) Конвенции

Aksoy v. Turkey (см. также стр. 4, 7 и 10 выше)
18 декабря 1996 года (решение)
В ноябре 1992 года заявитель был арестован и доставлен в полицейский участок по подозрению в пособничестве РПК. Он жаловался на различные формы жестокого обращения: завязывание ему глаз во время допросов; подвешивание за руки, связанные за спиной («палестинское подвешивание»); удары электрическим током, усугубляемые поливанием его водой; и, наконец, избиение, пощечины и словесные оскорбления.
Суд установил, что была нарушена статья 3 Конвенции; обращение с заявителем носило настолько серьезный и жестокий характер, что оно не может квалифицироваться иначе, чем пытки. Суд заявил, в частности, следующее: «Статья 3, как неоднократно отмечал Суд, закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократического общества. Даже в самых сложных ситуациях, таких как борьба c организованным терроризмом и преступность, Конвенция в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. В отличие от большинства основных положений Конвенции… статья 3 не предусматривает никаких исключений и не допускает никаких отступлений в соответствии со статьей 15, даже в случае существования чрезвычайных обстоятельств, угрожающих жизни нации…» (см. параграф 62 решения).

См. также, в частности, Ireland v. the United Kingdom, решение от 18 января 1978 года, § 163; Soering v. the United Kingdom, решение от 7 июля 1989 года, § 88; Chahal v. the United Kingdom, решение от 15 ноября 1996 года, § 79; Saadi v. Italy, решение Большой Палаты от 28 февраля 2008 года, § 127; El-Masri v. “The former Yugoslav Republic of Macedonia“, решение Большой Палаты от 13 декабря 2012 года, § 195; Al Nashiri v. Poland, решение от 24 июля 2014 года, § 507.

Ocalan v. Turkey (no. 2)
18 марта 2014 (решение)
Заявитель, основатель незаконной организации РПК, жаловался, в частности, на неприводимый характер его приговора к пожизненному заключению, а также на условия его содержания под стражей (в частности, социальную изоляцию и ограничение связей с членами его семьи и адвокатами, будь по телефону или при личных посещениях) в тюрьме на острове Имрали.
Суд установил, что была нарушена статья 3 Конвенции, поскольку условия содержания под стражей заявителя до 17 ноября 2009 года представляли собой бесчеловечное обращение, однако после этой даты нарушения статьи 3 не было. Суд заявил, в частности, следующее: «Статья 3 Конвенции закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократического общества. Даже в самых сложных ситуациях, таких как борьба с организованным терроризмом и преступностью, Конвенция в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от поведения заинтересованного лица… В современном мире государства сталкиваются с серьезными трудностями при защите своего населения от террористического насилия. Однако, в отличие от большинства основных положений Конвенции…, статья 3 не предусматривает никаких исключений и не допускает никаких отступлений в соответствии со статьей 15 § 2, даже в случае существования чрезвычайных обстоятельств, угрожающих жизни нации» (см. параграфы 97-98 решения).

Статья 4 § 1 (запрещение рабства и принудительного труда) Конвенции

Rantsev v. Cyprus and Russia
7 января 2010 года (решение)
Заявитель был отцом молодой женщины, которая умерла на Кипре, куда она поехала работать в марте 2001 года. Он утверждал, что кипрская полиция не сделала все возможное для того, чтобы защитить его дочь от торговли людьми, когда она была еще жива, или для того, чтобы наказать виновных после ее смерти. Кроме того, он жаловался, что российские власти не провели расследования предполагаемой торговли его дочерью и последующей ее смерти, и не приняли надлежащие меры, чтобы защитить ее от торговли людьми.
Суд установил, что Кипр не выполнил свои позитивные обязательства в соответствии со статьей 4 Конвенции, а также что имело место нарушение данной статьи со стороны России в связи с неспособностью властей расследовать вопрос, как и где была нанята дочь заявителя, и, в частности, принять меры по выявлению тех, кто участвовал в ее найме, или установлению использованных методов найма. Суд, в частности, отметил: «… наряду со статьями 2 и 3, статья 4 Конвенции закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократических обществ, входящих в Совет Европы… В отличие от большинства основных положений Конвенции, статья 4 не предусматривает никаких исключений и не допускает никаких отступлений в соответствии со статьей 15 § 2, даже в случае существования чрезвычайных обстоятельств, угрожающих жизни нации» (параграф 283 решения).

См. также, в частности, Siliadin v. France, решение от 26 июля 2005 года, § 112; C.N. v. the United Kingdom (no. 4239/08), решение от 13 ноября 2012 года, § 65; Stummer v. Austria, решение Большой Палаты от 7 июля 2011 года, § 116.

Статья 7 (наказание только на основании закона) Конвенции

Del Rio Prada v. Spain
21 октября 2013 года (решение Большой Палаты)
Дело касалось отсрочки окончательного освобождения лица, осужденного за террористические преступления, на основании нового подхода – судебной практики, известной как «доктрина Пэрота» – принятого Верховным Судом после того как заявителю был вынесен приговор. Заявитель жаловалась, в частности, что изменения в прецедентном праве Верховного Суда в отношении освобождения от отбывания наказания были применены к ней задним числом, после того как ей был вынесен приговор, продлив, таким образом, срок ее содержания под стражей почти на девять лет. Суд установил, что была нарушена статья 7 Конвенции, поскольку заявитель отбыла тюремное заключение более продолжительное, чем было предусмотрено законами Испании на момент вынесения ей приговора. Суд отметил, в частности, следующее: «Гарантии, закрепленные в статье 7, являющиеся существенным элементом верховенства права, играют существенную роль в системе защиты по Конвенции, что подчеркивается тем фактом, что оно не позволяет никаких отступлений в соответствии со статьей 15, даже во время войны или при иных чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации» (параграф 77 решения).

См. также, в частности, Ecer and Zeyrek v. Turkey, решение от 27 февраля 2001 года, § 29; Kafkaris v. Cyprus, решение Большой Палаты от 12 февраля 2008 года, § 137; M. v. Germany (no. 19359/04), решение от 17 декабря 2009 года, § 117.

Статья 4 (право не быть судимым или наказанным дважды) Протокола № 7 к Конвенции

Статья 4 § 3 Протокола № 7 гласит: «Отступления от выполнения настоящей статьи на основании положений статьи 15 Конвенции не допускаются».

Протокол № 6 к Конвенции об отмене смертной казни и Протокол № 13 об отмене смертной казни в любых обстоятельствах

Al-Saadoon and Mufdhi v. the United Kingdom
2 марта 2010 года (решение)
Заявители, два иракских гражданина, мусульмане-сунниты, были обвинены в причастности к убийству двух британских солдат вскоре после вторжения в Ирак в 2003 году. Они жаловались, что их передача британскими властями властям Ирака подвергла их реальной опасности смертной казни через повешение.
Суд постановил, что была нарушена статья 3 Конвенции, и что нет никакой необходимости рассматривать вопрос, была ли нарушена статья 2 Конвенции или статья 1 Протокола № 13. В отношении последней статьи, Суд заявил: «Что касается тех государств, которые [несут] обязательства в соответствии со статьей 1 Протокола № 13, предусмотренное этой статьей право не быть подвергнутым смертной казни не допускает никаких отступлений, применимо в любых обстоятельствах, и считается, наряду с правами, предусмотренными статьями 2 и 3, основополагающим правом, закрепляющим одну из фундаментальных ценностей демократических обществ, входящих в Совет Европы» (параграф 118 решения).

Международные вооруженные конфликты и отсутствие официального отступления в соответствии со статьей 15 Конвенции

Hassan v. the United Kingdom
16 сентября 2014 года (Большая Палата)
Это дело касалось захвата иракского гражданина – брата заявителя – британскими вооруженными силами, и его содержания под стражей в лагере Букка в юго-восточном Ираке во время военных действий в 2003 году. Заявитель утверждал, в частности, что арест и содержание под стражей его брата были произвольными и незаконными, и не сопровождались необходимыми процессуальными гарантиями. Соединенное Королевство не представило официальное уведомление в соответствии со статьей 15 Конвенции, которое позволило бы ему отступить от своих обязательств по статье 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) Конвенции в связи с военными действиями в Ираке. Вместо этого, правительство, в своих представлениях, просило Суд аннулировать обязательства Соединенного Королевства в соответствии со статьей 5, или каким-либо другим способом интерпретировать их в свете полномочий содержания под стражей, доступных в соответствии с международным гуманитарным правом.
Суд отметил, в частности, что практика Договаривающихся государств не позволяет отступать от своих обязательств по статье 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) Европейской Конвенции по правам человека с целью содержания под стражей лиц на основании третьей и четвертой Женевских конвенций ⁹ во время международных вооруженных конфликтов. Эта идея отражена в практике государств в отношении Международного пакта о гражданских и политических правах. В свете, в частности, этих соображений, Суд принял довод правительства Соединенного Королевства о том, что отсутствие официального уведомления об отступлении в соответствии со статьей 15 не мешает Суду рассмотреть контекст и положения международного гуманитарного права в отношении интерпретации и применения статьи 5 в данном деле. Тем не менее, в соответствии с прецедентным правом Международного Суда, Европейский Суд счел, что даже в обстоятельствах международного вооруженного конфликта, гарантии, предусмотренные Европейской Конвенцией по правам человека, остаются применимыми, хотя и интерпретируются в контексте положений международного гуманитарного права. По причине сосуществования гарантий, предусмотренных международным гуманитарным правом и Европейской Конвенцией во время вооруженного конфликта, основания для разрешенного лишения свободы, изложенные в статье 5, должны быть согласованы, насколько это возможно, с содержанием под стражей военнопленных и гражданских лиц, представляющих опасность для безопасности согласно третьей и четвертой Женевским конвенциям. Суд принял во внимание тот факт, что интернирование в мирное время не подпадает под схему лишения свободы, предусмотренную статьей 5 Конвенции, без осуществления права на отступление в соответствии со статьей 15. Статья 5 может интерпретироваться как разрешающая осуществлять такие широкие полномочия только в случаях международного вооруженного конфликта, когда содержание под стражей военнопленных и гражданских лиц, представляющих собой угрозу для безопасности, предусмотрено международным гуманитарным правом.
В обстоятельствах данного дела, Суд установил, что задержание и содержание под стражей брата заявителя соответствовали полномочиям, предоставленным Соединенному Королевству в соответствии с третьей и четвертой Женевскими конвенциями, и не были произвольными. Поэтому Суд постановил, что нарушения статьи 5 §§ 1, 2, 3 или 4 Европейской Конвенции по правам человека не было.

Тексты и документы

См., в частности:
– «Национальная безопасность и прецедентное право Европейского Суда по правам человека», доклад, подготовленный научно-исследовательским отделом Суда, 2013 года (доступен только на французском языке)
– «Терроризм и Европейская Конвенция по правам человека», бюллетень, подготовленный пресс-отделом Суда, последнее обновление: ноябрь 2015 года.

_________________________________________

¹ Статья 15 (отступление от соблюдения обязательств в чрезвычайных ситуациях) Европейской Конвенции по правам человека гласит:

«1. В случае войны или при иных чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации, любая из Высоких Договаривающихся Сторон может принимать меры в отступление от ее обязательств по настоящей Конвенции только в той степени, в какой это обусловлено чрезвычайностью обстоятельств, при условии, что такие меры не противоречат другим ее обязательствам по международному праву.

2.  Это положение не может служить основанием для какого бы то ни было отступления от положений статьи 2 [право на жизнь], за исключением случаев гибели людей в результате правомерных военных действий, или от положений статей 3 [запрещение пыток и жестокого и унижающего достоинство обращения или наказания], 4 (пункт 1) [запрещение рабства и принудительного труда] и 7 [наказание исключительно на основании закона].

3.  Любая из Высоких Договаривающихся Сторон, использующая это право отступления, исчерпывающим образом информирует Генерального секретаря Совета Европы о введенных ею мерах и о причинах их принятия. Она также ставит в известность Генерального секретаря Совета Европы о дате прекращения действия таких мер и возобновлении осуществления положений Конвенции в полном объеме».

² [1] См., в частности, Lawless v. Ireland (no. 3), решение от 1 июля 1961 года, [право] § 22: «…Правительство любой Высокой Договаривающейся Стороны имеет право, в случае войны или при иных чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации, принять меры в отступление от своих обязательств по Конвенции, кроме тех, которые перечислены в пункте 2 статьи 15, при условии, что такие меры строго обусловлены остротой ситуации, а также не противоречат другим обязательствам в соответствии с международным правом …»

³ См. пресс-релиз, опубликованный на веб-сайте Генерального секретаря 10 июня 2015 года.

⁴ См. пресс-релиз, опубликованный на веб-сайте Генерального секретаря 25 ноября 2015 года.

⁵ Подробную информацию о контексте этих отступлений см. на веб-сайте Бюро договоров Совета Европы.

⁶ Наряду с Европейским Судом по правам человека и Комитетом Министров Совета Европы, Европейская Комиссия по правам человека, которая заседала в Страсбурге с июля 1954 года по октябрь 1999 года, осуществляла надзор за соблюдением Договаривающимися государствами своих обязательств по Европейской Конвенции о правах человека. Комиссия прекратила свое существование 1 ноября 1998 года, когда она была заменена Судом на постоянной основе.

⁷ См. сноску 6 выше.

⁸ См. сноску 6 выше.

⁹ Существуют четыре Женевские конвенции от 12 августа 1949 года, третья из которых – Женевская конвенция об обращении с военнопленными, а четвертая – Женевская конвенция о защите гражданского населения во время войны.

Контакты для прессы:
Тел.: +33 (0)3 90 21 42 08