Данный перевод с французского языка опубликован по согласованию с Советом Европы и Европейским судом по правам человека и ответственность за его содержание несет только Украинский Хельсинский союз по правам человека.
Полный текст перевода по ссылке: http://www.echr.coe.int/Documents/Research_report_national_security_RUS.pdf
Текст на французском языке по ссылке: http://echr.coe.int/Documents/Research_report_national_security_FRA.pdf
 |
Краткое изложение
Государства признают некоторые – даже широкие – дискреционные полномочия в том, что касается оценки угрозы национальной безопасности и выбора мер для борьбы с ней. Тем не менее, в настоящее время Суд имеет тенденцию требовать от национальных органов, чтобы они убедились в том, что в конкретном деле существование угрозы было разумно обосновано (Яновец и другие против России [БП] [Janowiec et autres c. Russie] [GC], Константин Маркин против России [Konstantin Markin c. Russie]…). Что касается качества закона, Суд, в течение некоторого времени, разработал относительно узкие стандарты (Мейлоун против Соединенного Королевства [Malone c. Royaume-Uni]; Крюслен против Франции [Kruslin c. France]; Хювик против Франции [Huvig c. France]; Копп против Швейцарии [Kopp c. Suisse]; Аманн против Швейцарии [Amann c. Suisse]). Кроме того, Cуд тщательно контролирует как необходимость вмешательства, так и его соразмерность преследуемой легитимной цели, в данном случае интересы национальной безопасности. В делах, связанных с вопросами национальной безопасности, Государства больше не пользуются широкими пределами усмотрения. В некоторых случаях, свобода действий ограничена самой природой статьи 3 (Чахал против Соединенного Королевства [Chahal c. Royaume-Uni]). В других сферах, Суд значительно ограничил свободу Государств, например, что касается статьи 6, когда рассматривался вопрос возможного существования мер, менее наносящих ущерб свободам (Ван Мехелен и другие против Нидерландов [Van Mechelen et autres c. Pays-Bas]), или требование о необходимости независимости судов (Инкал против Турции [Incal c. Turquie]). Суд также ограничил пределы усмотрения в некоторых сферах, таких как право на свободу выражения мнения в армии (Григорьядес против Греции [Grigoriades c. Grèce]; Ферайнигунг демократишер Зольдатен Остеррайхс и Губи против Австрии [Vereinigung Demokratischer Soldaten Österreichs et Gübi c. Autriche]) или частная жизнь военнослужащих (Люстиг-Прин и Бэккет против Соединенного Королевства [Lustig-Prean et Beckett c. Royaume-Uni]; Смит и Грейди против Соединенного Королевства [Smith et Grady c. Royaume-Uni]; Константин Маркин против России [Konstantin Markin c. Russie]), по сравнению с теми, которыми Государства обладали ранее (Хадианастасиу против Греции [Hadjianastassiou c. Grèce]). Говоря более конкретно о делах, касающихся случаев скрытого наблюдения, Суд становится более гибким при определении статуса жертвы. Что касается условия, что вмешательство должно быть «предусмотрено законом», Суд считает, что закон, доступный и предсказуемый, должен быть достаточно детальным. Суд, в частности, настаивает на гарантиях, которые должны регулировать меры наблюдения и хранения информации. Что касается условия необходимости в демократическом обществе, Суд находит баланс между интересом Государства-ответчика защищать национальную безопасность и серьезностью вмешательства в право заявителя на уважение частной жизни, чрезвычайной необходимостью, означающей, что должны существовать адекватные и эффективные гарантии против злоупотреблений, и эффективный контроль, который обычно должен обеспечиваться судебной системой, во всяком случае, в качестве последней инстанции или, по крайней мере, независимыми надзорными органами (Класс и другие против Германии [Klass et autres c. Allemagne]). В случае «разоблачения нарушения» («whistleblower»), связанного со скрытым незаконным наблюдением (Букур и Тома против Румынии [Bucur et Toma c. Roumanie]), Суд постановил, что гражданское общество было прямо затронуто обнародованной информацией, так как теперь каждый мог думать, что он может подвергнуться прослушиванию его телефонных разговоров. Кроме того, что эта информация касалась злоупотреблений демократическими основами Государства, в ней шла речь об очень важных вопросах, вытекающих из политических дебатов, о которых общество имело законное право быть проинформированным. Таким образом, необходимо было установить, превышал ли интерес сохранения конфиденциальности информации, общественный интерес быть осведомленными о незаконных перехватах коммуникаций.
Полный текст перевода по ссылке: http://www.echr.coe.int/Documents/Research_report_national_security_RUS.pdf
Текст на французском языке по ссылке: http://echr.coe.int/Documents/Research_report_national_security_FRA.pdf
