© Перевод Украинского Хельсинского союза по правам человека
Официальное цитирование – Frumkin v. Russia, no. 74568/12, § …, ECHR 2016, 5 January 2016
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО ФРУМКИНА ПРОТИВ РОССИИ
(Заявление № 74568/12)
РЕШЕНИЕ
СТРАСБУРГ
5 января 2016 года
Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в Статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.
По делу Фрумкина против России,
Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:
Luis López Guerra, Председатель,
Helena Jäderblom,
George Nicolaou,
Helen Keller,
Johannes Silvis,
Dmitry Dedov,
Branko Lubarda, судьи,
и Stephen Phillips, Секретарь Секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 8 декабря 2015 года,
провозглашает следующее решение, принятое в этот день:
ПРОЦЕДУРА
1. Данное дело основано на заявлении (№ 74568/12) против Российской Федерации, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Российской Федерации, г-ном Евгением Владимировичем Фрумкиным (далее – “заявитель”), 9 ноября 2012 года.
2. Заявитель был представлен юристами компании EHRAC/Правозащитного центра «Мемориал», неправительственных организаций с офисами в Москве и Лондоне. Российское правительство (далее – «Правительство») представлял г-н Г. Матюшкин, Уполномоченный Российской Федерации при Европейском суде по правам человека.
3. Заявитель жаловался на нарушение его права на свободу мирных собраний, свободу выражения мнений и право на свободу. Он также утверждал, что административные разбирательства в национальных судах не содержали гарантий справедливого судебного разбирательства.
4. 29 августа 2014 года жалоба была коммуницирована Правительством.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Заявитель родился в 1962 году и живет в г. Москва.
6. 6 мая 2012 года заявитель был задержан во время разгона митинга на Болотной площади в Москве. Он удерживался в полицейском участке, по крайней мере, тридцать шесть часов в рамках производства по делам об административном правонарушении, в котором он был признан виновным в неподчинении законным требованиям полиции – правонарушение, закрепленное статьей 19.3 Кодекса об административных правонарушениях – и приговорен к пятнадцати суткам административного ареста. Доводы сторон относительно обстоятельств данного публичного собрания и его разгона изложены в части А, конкретные факты, касающиеся заявителя, изложены в части B ниже.
A. Публичное собрание 6 мая 2012 года
1. Планирование собрания
7. 23 апреля 2012 года пять человек (г-н И. Бакиров, г-н С. Давидис, г-жа Е. Лукьянова, г-жа Н. Митюшкина и г-н С. Удальцов) подали уведомление о проведении демонстрации на имя мэра г. Москвы. Марш, состоящий примерно из 5000 участников, должен был начаться в 16 часов 6 мая 2012 года от Триумфальной площади, после чего следовал митинг на Манежной площади, который должен был закончиться в 20 часов. Цель демонстрации была заявлена следующим образом: «в знак протеста против злоупотреблений и фальсификаций в ходе выборов в Государственную Думу и на пост Президента Российской Федерации, а также с целью потребовать проведения честных выборов, уважения к правам человека, верховенству права и соблюдения международных обязательств Российской Федерации».
8. 26 апреля 2012 года Руководитель Департамента региональной безопасности г. Москвы, г-н А. Майоров сообщил организаторам, что запрашиваемый маршрут не может быть выделен из-за подготовки к параду Победы 9 мая 2012 года. Он предложил, чтобы организаторы провели марш в пределах между улицей Лужники и Фрунзенской набережной.
9. 27 апреля 2012 года организаторы отклонили это предложение и запросили альтернативный маршрут от Калужской площади, вниз по улицам Большая Якиманка и Большая Полянка, затем – митинг на Болотной площади. Марш должен был начаться в 16 часов, и весь митинг должен был завершиться к 19.30 часам. Количество участников было определено в 5 000 человек.
10. 3 мая 2012 года Департамент региональной безопасности г. Москвы одобрил альтернативный маршрут, отметив, что организаторы предоставили детализированный план предлагаемых мероприятий.
11. 3 мая 2012 года Департамент региональной безопасности г. Москвы направил сообщение начальнику Управления внутренних дел г. Москвы, г-ну В. Колокольцеву о том, что другая группа организаторов подала уведомление о проведении иного публичного мероприятия – митинга на Манежной площади – которое власти г. Москвы отклонили. Организаторы мероприятия сообщили о своем намерении провести его вопреки запрету, и находиться на площади в период с 6 по 10 мая 2012 года, будучи в готовности вступить в противостояние с полицией, если это будет необходимо. В связи с этим Управлению внутренних дел было поручено охранять общественный порядок в г. Москве.
12. В 20 часов 4 мая 2012 года Первый заместитель начальника Департамента региональной безопасности г. Москвы, г-н В. Олейник, провел рабочую встречу с организаторами демонстрации на Болотной площади, на которой они обсудили вопросы безопасности. Заместитель начальника Департамента по обеспечению общественного порядка Управления внутренних дел г. Москвы, полковник милиции Д. Дейниченко, также принял участие в заседании. Организаторы заявили на встрече, что явка может значительно превысить ожидаемые 5 000 участников. Они были предупреждены о том, что превышение первоначально заявленного числа участников является неприемлемым. По словам заявителя, в ходе этой встречи организаторы и власти согласились, что, поскольку не было достаточно времени для проведения рекогносцировки на месте, без проведения которой мероприятие было бы перенесено, схема расположения участников и меры по обеспечению безопасности будут идентичны предыдущему публичному мероприятию, которое было организовано той же группой оппозиционных активистов 4 февраля 2012 года. В тот раз марш проходил вдоль улицы Якиманка, продолжился митингом на Болотной площади, а также в маршрут проведения митинга был включен парк на Болотной площади (в некоторых документах названный парком имени Репина) и Болотная набережная.
13. В тот же день заместитель мэра г. Москвы, г-н А. Горбенко, поручил префекту Центрального округа оказывать помощь организаторам в поддержании мер общественного порядка и безопасности во время мероприятия. Он дал приказ Департаменту региональной безопасности г. Москвы о необходимости проинформировать организаторов о том, что их уведомление было принято, и возложил на последний контроль над его выполнением. На другие государственные органы были возложены обязанности по уборке улиц, управление движением транспорта и обеспечения присутствия машин скорой помощи на месте собрания.
14. 5 мая 2012 года Департамент региональной безопасности г. Москвы обратился в Московскую городскую прокуратуру с просьбой выдать предупреждение организаторам о запрете превышения заявленного числа участников и возведения палаток на месте проведения митинга, поскольку подобные намерения якобы были озвучены организаторами на рабочей встрече. Департамент региональной безопасности г. Москвы также сослался на информацию, найденную в Интернете о том, что демонстранты пойдут на Манежную площадь после митинга. В тот же день прокуратура Центрального округа выдала соответствующие предупреждения двум из организаторов – г-ну Давидису и г-ну Удальцову.
15. В тот же день Управление внутренних дел г. Москвы опубликовало на своем сайте официальную информацию о предстоящей демонстрации 6 мая 2012 года, в том числе карту передвижения. На карте был указан маршрут марша, ограничения движения и план прохода к Болотной площади; на карте были указаны места, отведенные для митинга, которые включали в себя парк на Болотной площади. Маршрут митинга был проложен через парк.
16. В тот же день начальник Управления внутренних дел г. Москвы, генерал-майор В. Голованов, одобрил план по охране общественного порядка в Москве 6 мая 2012 года («план обеспечения безопасности»). План обеспечения безопасности на 99 страницах являлся документом для внутреннего использования, его содержание не было раскрыто общественности или организаторам. С учетом предстоящей согласованной демонстрации на Болотной площади и предполагаемых попыток со стороны других оппозиционных групп провести несанкционированные публичные собрания, он предусматривал меры безопасности в центре города Москвы и создавал оперативный штаб для их реализации.
17. Тридцать два высокопоставленных полицейских офицера, в том числе восемь генерал-майоров, два военных командира и один представитель от службы чрезвычайных ситуаций вошли в оперативный штаб. Заместитель начальника Управления внутренних дел г. Москвы, генерал-майор В. Козлов, был назначен руководителем оперативного штаба; начальник Центра специального назначения сил оперативного реагирования Главного управления МВД России по г. Москве генерал-майор В. Хаустов, Заместитель начальника Департамента по обеспечению общественного порядка Управления внутренних дел г. Москвы, полковник милиции Д. Дейниченко были назначены заместителями руководителя оперативного штаба.
18. План обеспечения безопасности включал в себя управление оперативными группами из 8094 сотрудников, в которые входили полицейские и военные, для поддержания порядка в определенных зонах безопасности, и для предотвращения несанкционированных публичных собраний и террористических актов. Основными действующими лицами были представители полицейскими подразделений, которые были ответственны за оцепление и борьбу с беспорядками, в соответствии со структурированным и подробным планом действий для каждого оперативного подразделения. Кроме того, данным планом было предусмотрено участие усиленных полицейских подразделений из 785 полицейских для задержания правонарушителей, сопровождения их в милицейские участки и составление протоколов об административном правонарушении, которые были распределены на оперативные посты по всему центру города. Данные подразделения были проинструктированы, в частности, о необходимости подготовить заготовки для протоколов об административном правонарушении и иметь, по крайней мере, сорок печатных копий таких протоколов на каждом полицейском участке. План обеспечения безопасности также предусматривал создание усиленных полицейских подразделений из 350 полицейских по перехвату и задержанию организаторов и зачинщиков несанкционированных собраний. Каждый отряд должен был быть оснащен полной защитной экипировкой и полицейскими дубинками. Каждое подразделение должно было обеспечить эффективную радиосвязь с другими подразделениями и командованием. Полицейские получили инструкции взять с собой в служебные машины громкоговорители, металлодетекторы, наручники, огнетушители и кусачки.
19. План обеспечения безопасности подробно излагал распределение и размещение полицейских транспортных средств, полицейских автобусов, транспортных средств и оборудования для перехвата и мониторинга, кинологических подразделений, пожарно-спасательного оборудования, машин скорой помощи и вертолета. В нем также были предусмотрены находящееся в резерве подразделение из 1815 полицейских оснащенных противогазами, дымовыми гранатами («Dreif»), взрывчатыми гранатами («Заря-2»), шумовыми гранатами («Факел» и «Факел-С»), 40-миллиметровыми ручными гранатометами (“Гвоздь” 6Г-30) и 43-миллиметровыми ручными гранатометами (ГМ-94); бескамерными пистолетами (ПБ-4СП) с резиновыми 23-миллиметровыми пулями и вышибными патронами, и винтовками (KC-23). Два водомета были в состоянии готовности, в любой момент они были готовы к использованию в отношении ярых правонарушителей.
20. Все подразделения были проинструктированы быть бдительными и тщательно работать над выявлением и устранением угроз безопасности, быть вежливыми и тактичными в поведении по отношению к гражданам, вступать в диалог в рамках закона, не отвечая на провокации. В случае столкновения с несанкционированным собранием, полицейские были проинструктированы проговорить предупреждение через громкоговоритель, задерживать наиболее активных участников и осуществить видеозапись подобных инцидентов. Начальники полиции получили указание внедрить сотрудников в штатском среди митингующих с целью мониторинга угрозы насилия и террористических актов внутри толпы и принять меры, в случае необходимости, для предотвращения и смягчения ущерба и преследования нарушителей.
21. В задачи начальника УВД по Центральному административному округу г. Москвы., генерала-майора полиции В. Паукова, входило, среди прочих задач, подготовка вместе с организаторами текста публичного объявления, которое должно было быть озвучено, если ситуация на митинге ухудшится. Руководитель пресс-службы Управление внутренних дел г. Москвы подполковник внутренней службы Ю. Алексеева была ответственной за коммуникацию с прессой. Руководитель отдела по связям с гражданским обществом Управления внутренних дел г. Москвы полковник внутренней службы В. Бирюков должен был обеспечить “координацию с представителями общественных организаций, а также координацию и информационный обмен с другими службами Управления внутренних дел г. Москвы”.
22. Подразделения получили приказ охранять марш и митинг, принадлежащие к «зоне №8» (Калужская площадь, Болотная площадь и прилегающая территория). Командиром «зоны» был начальник ОМОНа УВД г. Москвы, полковник полиции П. Смирнов, в данное подразделение также вошли девять высокопоставленных сотрудников полиции (полковник полиции П. Сапрыкин, полковник полиции А. Здоренко, подполковник полиции А. Цукерник, полковник полиции А. Кузнецов, полковник полиции В. Ермаков, полковник полиции А. Касаткин, полковник полиции А. Двойнос, капитан полиции Р. Баутдинов и подполковник внутренней службы Д. Быстриков) в качестве его заместителей.
23. Подразделение, ответственное за зону № 8, насчитывало 2400 сотрудников ОМОНа, из которых 1158 дежурили на Болотной площади. Они получили приказ, в частности, наблюдать за демонстрантами, чтобы не допустить разбивания палаток на месте митинга, и препятствовать доступу к Большому Каменному мосту, не допуская демонстрантов на Болотную набережную – место проведения митинга. Прилегающий парк на Болотной площади должен был быть оцеплен, и единственный вход на Болотную набережную – через Малый Каменный мост – должен бы быть оснащен четырнадцатью металлодетекторами, которые должны были быть убраны, когда марш достиг бы места проведения митинга. Исключение было сделано для организаторов и технического персонала, которым был разрешен доступ за сцену после прохождения через два дополнительных металлодетектора. Также были приняты меры для обеспечения доступа прессы.
24. И, наконец, ответственные за зону № 8, в частности, полковники полиции Смирнов и Сапрыкин получили приказ встретиться с организаторами лично в начале мероприятия, чтобы напомнить им об их обязанностях и взять с них подтверждающие подписи. Организаторы должны были обеспечить законное и безопасное проведение мероприятия, и воздерживаться от каких-либо призывов к насильственному изменению конституционного строя и от языка ненависти и пропаганды насилия или войны. Они также обязывались присутствовать на месте до конца собрания и ухода участников. Встреча и подписание памяток об обязанностях организаторов должна была быть запечатлена на видеопленке.
2. Рассредоточение митинга на Болотной площади
25. Около 13.30 часов 6 мая 2012 года организаторам дали доступ к Болотной площади, для того, чтобы установить сцену и звуковое оборудование. Полицейские обыскали транспортные средства, доставляющие оборудование и изъяли три палатки, найденные среди оборудования. Они задержали несколько человек за пронос палаток, и поэтому установка оборудования произошла с задержкой. В течение этого времени связь между организаторами, находящимися на сцене, и теми, кто вел марш, была нерегулярной.
26. В начале марша, полковник полиции А. Махонин встретился с организаторами на Калужской площади, чтобы уточнить все нерешенные организационные вопросы и предоставить организаторам возможность подписать обязательства по обеспечению общественного порядка во время демонстрации. В частности, он просил г-на Удальцова гарантировать, что никакие палатки не будут размещены на Болотной площади, и что участники будут соблюдать ограничения по месту и времени, отведенным для митинга. Организаторы дали свои гарантии по этим вопросам и подписали обязательства.
27. Марш начался в 16.30 часов на Калужской площади. Он был направлен вниз по Якиманке мирно и без эксцессов. Явка превысила ожидания, но нет единого мнения относительно точных цифр. Официальная оценка гласит, что было 8000 участников, в то время как организаторы утверждали, что на марше было около 25 тысяч. Средства массовой информации сообщали различные данные, некоторые из них значительно превышали указанные выше цифры.
28. Около 17 часов марш подошел к Болотной площади. Лидеры обнаружили, что расположение митинга и размещение полицейского оцепления не соответствуют договоренностям. В отличие от 4 февраля 2012 года, парк на Болотной площади был исключен из места проведения митинга, который был ограничен Болотной набережной. Оцепление из ОМОНовцев в полном защитном снаряжении не давало доступа к парку, и оно было выставлено по всему периметру зоны митинга, направляя демонстрацию на Болотную набережную. Внизу на набережной был установлен ряд металлоискателей возле входа на место проведения митинга. К тому времени сцена была возведена на дальнем конце Болотной набережной, перед ней находилось значительное количество людей.
29. Столкнувшись с оцеплением и не получив доступ к парку, лидеры марша – г-н С. Удальцов, г-н А. Навальный, г-н Б. Немцов и г-н И. Яшин – остановились и потребовали, чтобы полиция открыла доступ к парку. По словам протестантов, они опешили от изменения ожидаемого маршрута, и не желали повернуть на Болотную набережную; поэтому они потребовали, чтобы сотрудники полиции, стоящие в оцеплении, переместили границу оцепления назад, для того, чтобы обеспечить достаточное пространство для прохода и сбора протестантов для проведения митинга. Согласно официальной версии, протестующие не были заинтересованы в том, чтобы дойти до места проведения митинга; они остановились, потому что они намеревались разорвать оцепление, чтобы прорваться к Большому Каменному мосту, а затем в Кремль, либо для того, чтобы начать подстрекать толпу к массовым беспорядкам. Обе стороны согласны с тем, что полицейские, находящиеся в оцеплении, не вступали ни в какие дискуссии с лидерами протеста и ни один высокопоставленный чиновник не был делегирован на такие переговоры. Примерно через пятнадцать минут попыток взаимодействовать с полицейскими, находящимися в оцеплении, в 17.16 часов четыре лидера объявили «сидячую забастовку» и сели на землю. Люди, стоящие за ними остановились, некоторые продолжали идти мимо них к сцене. Лидеры сидячей забастовки призвали других демонстрантов последовать их примеру и сесть, но лишь немногие из их окружения так и сделали (от двадцати до пятидесяти человек в общей сложности).
30. Между 17.20 и 17.45 часами два депутата Государственной Думы, г-н Г. Гудков и г-н Д. Гудков, обращались к высокопоставленному полицейскому с тем, чтобы начать вести переговоры о расширении ограниченной зоны, и о том, чтобы перенести линию оцепления за парком, вдоль линий, которые были обговорены с организаторами. В то же время г-н В. Лукин, Уполномоченный по правам человека Российской Федерации, по просьбе полковника полиции Бирюкова, попытался убедить лидеров сидячей забастовки возобновить шествие и направиться на место проведения митинга на Болотной набережной, где была воздвигнута сцена. За это время ни один высокопоставленный сотрудник полиции или муниципальный чиновник не пришел на место сидячей акции протеста, и не состоялось никаких прямых переговоров между властями и руководителями сидячей забастовки.
31. В 17.40 часов один из участников митинга сообщил со сцены, что лидеры призывают демонстрантов поддержать их протест. Некоторые люди, находящиеся возле сцены, возглавили поход назад к Малому Каменному мосту, другие поддержали сидячую акцию протеста или покинули митинг. Площадь перед сценой практически опустела.
32. В 17.43 часов СМИ сообщили, что г-н Удальцов потребовал, чтобы протестантам предоставили эфирное время на главных телеканалах России, поскольку инаугурация президента Путина отменена, и необходимо объявить о новых выборах.
33. В 17.50 часов вечера вокруг сидячей забастовки образовалась толпа, что вызвало некоторую скученность, поэтому лидеры отказались от протеста и пошли к сцене, толпа направилась за ними.
34. В 17.55 часов СМИ сообщили, что полицейские власти расценивают забастовку как провокацию массовых беспорядков и рассматривают возможность уголовного преследования лиц, ответственных за нее.
35. В то же время начался переполох возле полицейского оцепления, в месте, которое освободилось после окончания сидячей акции протеста, оцепление было прорвано в нескольких местах. Толпа в количестве около 100 человек перешла в пустое пространство за оцеплением. Через несколько секунд полицейские восстановили оцепление, которое было подкреплено дополнительными силами ОМОНа. Те, кто оказались за пределами оцепления, блуждали, не зная, что делать дальше. Несколько человек были задержаны, другие были отброшены внутрь оцепления, а некоторые продолжали находиться на улице или идти по направлению к парку. Полицейское оцепление начало вытеснять толпу в запретную зону, ему удалось продвинуться на несколько метров, прижав толпу.
36. В 18.00 полковник полиции Махонин сообщил г-же Митюшкиной, что нужно сделать заявление со сцены, что митинг закончен. Она так и сделала, но, видимо, ее сообщение не было услышано большинством демонстрантов или репортеров СМИ, которые вели репортаж с места проведения митинга. В записи прямого эфира, предоставленной сторонами, не содержится никакого упоминания о ее объявлении
37. В то же время через восстановленное полицейское оцепление из толпы, которая стояла на углу Малого Каменного моста, был запущен коктейль Молотова. Он приземлился за пределами оцепления, однако поджег брюки случайного прохожего. Загорание было быстро потушено полицией.
38. В 18.15 часов в одном из углов Малого Каменного моста представители ОМОНа начали вламываться в демонстрацию, чтобы разделить толпу. Поддерживая жесткий строй, они разделили толпу, задержали несколько человек, перемешали других митингующих и образовали новое оцепление, чтобы разделить толпу на группы. Некоторые протестующие поднимали металлические барьеры, выстраивали их в линию, чтобы противостоять полиции, бросали различные предметы в полицейских, кричали и скандировали «Позор!» и другие лозунги, и всякий раз, когда полиция задерживала кого-то из числа протестующих, они пытались вытащить их обратно. Полицейские применяли боевые приемы и использовали дубинки.
39. В 18.20 часов вечера, г-н Удальцов поднялся на сцену, на противоположном конце площади, чтобы выступить перед участниками митинга. В это время многие люди находились напротив сцены, но, как оказалось, звуковое оборудование было отключено. Г-н Удальцов взял громкоговоритель и прокричал:
“Дорогие друзья! К сожалению, у нас нет надлежащего звука, но мы продолжим наши акции, мы никуда не денемся из-за того, что наши товарищи задержаны, потому что завтра коронация незаконнорожденного президента. Мы должны начать бессрочную акцию протеста. Вы согласны? Мы не будем уходить, пока наши товарищи не будут освобождены, пока инаугурация не будет отменена, и пока нам не дадут эфирного времени на центральных телевизионных каналах. Вы согласны? Мы здесь власть! Дорогие друзья, [если] мы вышли в декабре [2011], а в марте [2012], это не для того, чтобы смириться с украденными выборами, … не для того, чтобы видеть главного жулика и вора на троне. Сегодня у нас нет другого выбора – остаться здесь или оставить в стране жуликов и воров еще на шесть лет. Я считаю, что мы не сдадимся сегодня. Мы не уйдем!”
40. В связи с этим выступлением, в 18.21 часов несколько полицейских задержали г-на Удальцова и увели его. Г-н Навальный попытался подняться на сцену, но он также был задержан на лестнице и уведен. Находясь под полицейским конвоем, он обратился к толпе, выкрикнув лозунг: “Никто не должен уйти!”
41. В 18.25 часов полиция задержала г-на Немцова, который также пытался обратиться к людям со сцены.
42. В то же время, на Малом Каменном мосту полиция продолжала разделять толпу и начала оттеснять некоторые группы людей от места проведения митинга. Через громкоговорители полицейские просили участников выйти через станции метро. Рассредоточение продолжалось в течение, по крайней мере, еще часа, пока место проведения митинга не было полностью очищено от всех митингующих.
3. Отчеты о событиях 6 мая 2012 года и расследования дела о «массовых беспорядках»
43. 6 мая 2012 года полковник полиции Дейниченко составил рапорт, в котором обобщил меры безопасности, примененные в тот день в Москве. В рапорте указывалось, что марш, в котором принимало участие 8000 человек, начался в 16.15 часов и проследовал по маршруту к Болотной площади. В нем перечислялись группы и организаторы, которые принимали участие в марше, количество и цвета их флагов, и количество и содержание их баннеров. В нем также указывалось следующее:
“… в 17.04 организованная колонна… прибыла к [оцеплению] и выразила намерение проследовать прямо на Большой Каменный мост и [пересечь его] по направлению к Боровицкой площади. Полиция… приказала им следовать к Болотной площади, месту проведения митинга. Однако, лидеры во главе колонны – [г-н Удальцов, г-н Немцов и г-н Навальный] – … через громкоговоритель призвали участников марша не двигаться. Вместе с другими 30-ю протестующими они сели на землю. Другая группа из 20 человек, по просьбе [их лидеров], также села на землю. Полиция … несколько раз предупреждала их относительно проведения несанкционированного публичного собрания и потребовала проследовать к месту митинга или уйти. Кроме того, два депутата Государственной Думы Геннадий Гудков и Дмитрий Гудков, Уполномоченный по правам человека Российской Федерации Владимир Лукин, и член Общественной палаты Николай Сванидзе говорили с ними, но сидящие на земле не реагировали, и продолжал скандировать лозунги … С 17.58 до 19.00 люди на Малом Каменном мосту и Болотной набережной предпринимали попытки разорвать оцепление, бросали пустые стеклянные бутылки, фейерверки, куски асфальта и переносные металлические барьеры в сотрудников полиции. С 17 до 18 часов на сцене играла музыка… В 17.20… депутат Вологодской областной Думы призвал участников проследовать к Малому Каменному мосту, чтобы поддержать сидящих на земле … В 18 часов одна из организаторов, госпожа Митюшкина … вышла на сцену и объявила собрание закрытым. В 18.20 вечера г-н Удальцов вышел на сцену и призвал людей принять участие в неопределенной акции протеста.
В 19.00 группа из около 20 лиц, включая г-жу Митюшкину, … попытались установить три одноместных палатки на Болотной набережной.
…
С 18 до 21 часов были приняты необходимые меры для того, чтобы отодвинуть граждан от Малого Каменного моста, Болотной набережной и Болотной улицы, и задержать наиболее активно сопротивляющихся…, в связи с чем 28 сотрудников полиции и военнослужащих [получили ранения] различной степени тяжести, четверо были госпитализированы.
В целом, 656 человек были задержаны в Москве с целью предотвратить общественные беспорядки и несанкционированные демонстрации……
Общее количество войск, развернутых для поддержания общественного порядка и безопасности в Москве, составляла 12759 военнослужащих, в том числе 7609 сотрудников полиции, 100 сотрудников дорожной полиции, 4650 военнослужащих и 400 членов добровольных бригад.
В результате мер, принятых Управлением внутренних дел Москвы, задачи обеспечения безопасности общественного порядка были завершены в полном объеме, никаких чрезвычайных событий не было допущено»
44. В тот же день Следственный комитет Российской Федерации возбудил уголовное дело по факту предполагаемых массовых беспорядков и насильственных действий в отношении полиции (статья 212 ч. 2 и статья 318 ч. 1 1 Уголовного кодекса).
45. 28 мая 2012 года также было начато расследование уголовного преступления в виде организации массовых беспорядков (статья 212 ч. 1 Уголовного кодекса). Два уголовных дела были объединены в тот же день.
46. 22 июня 2012 года Следственный комитет создал группу из двадцати семи следователей и сделал их ответственными за расследование уголовного дела относительно событий 6 мая 2012 года.
47. В неустановленный день два правозащитника подали в Следственный комитет заявление об открытии уголовного дела по факту поведения полиции при тех же событиях; они жаловались, в частности, на подавление законного общественного собрания. Еще одна петиция была подана, а также в неустановленный день, сорока четырьмя правозащитниками и членами НПО, в которой они призывали к обузданию репрессий в отношении лиц, задержанных и привлеченных к ответственности в связи с событиями 6 мая 2012 года и отрицали факт происхождения массовых беспорядков на Болотной площади.
48. 13 августа 2012 года Управление внутренних дел Москвы ответил следующим образом на запрос Следственного комитета о публикации карт собрания от 6 мая 2012 года:
«5 мая 2012 года Управление внутренних дел г. Москвы опубликовало на своем официальном сайте … уведомление «Об охране общественного порядка в Москве во время массовых мероприятий 6 мая». В уведомлении содержалась информация о маршруте, карта ограничения движения и информация о месте общественно-политических событий, наиболее ожидаемое количество участников, меры безопасности и предупреждения в отношении каких-либо противоправных действий во время событий.
Решение о публикации этого уведомления было принято руководителем отдела по связям со средствами массовой информации Управления внутренних дел г. Москвы с целью обеспечения безопасности граждан и представителей средств массовой информации, которые планировали принять участие в мероприятии.
Изображения, содержащиеся в уведомлении, были схематическим и показывали приблизительный маршрут [марша], а также опорное место встречи – «Болотная площадь» – указанное в “Плане по охране общественного порядка в Москве 6 мая 2012 года”.
4 мая 2012 года состоялась рабочая встреча в Московском Департаменте региональной безопасности с участием [организаторов и Управления внутренних дел], где они обсудили вопросы подготовки к проведению марша …, размещение металлических детекторов, установку сцены и другие организационные вопросы.
После встречи … [Управление внутренних дел г. Москвы] подготовило [план безопасности] и карту обеспечения оцепления парка на Болотной площади металлическими барьерами [и] размещения участников собрания на дороге Болотной набережной.
Принимая во внимание, что соглашение о маршруте демонстрации и место проведения встречи было достигнуто на вышеупомянутом рабочем совещании в 9 вечера 4 мая 2012 года [план безопасности], карты безопасности были подготовлены в чрезвычайно сжатые сроки (в течение ночи с 4-го на 5 мая 2012 года и на следующий день 5 мая 2012 года), который должен быть утвержден 5 мая 2012 года старшими должностными лицами Московского Управления внутренних дел.
Управление внутренних дел не обсуждало карты безопасности и [план безопасности] с организаторами. Эти документы не были опубликованы, поскольку они были для внутреннего пользования, показывающее размещение полицейских сил … и устанавливающие их задачи» “.
49. В неустановленный день восемь видных международных НПО создали международную экспертную комиссию для оценки событий на Болотной площади 6 мая 2012 года (“Экспертная комиссия”). Экспертная комиссия состояла из шести международных экспертов, целью которых было обеспечить независимый поиск фактов и правовую оценку обстоятельств, в которых были разогнана демонстрация на Болотной площади. В 2013 году Экспертная комиссия подготовила доклад на 53 страницах, содержащий хронологию и оценку событий 6 мая 2012 года. Источники, используемые для отчета, были определены следующим образом:
«Работа Комиссии была основана на следующих материалах:
– доказательства, представленные в ходе официального расследования, рапорты, доклады и заявления, сделанные соответствующими должностными лицами, а также иная официальная информация по делу;
– информация общественных расследований и наблюдений, собранная правозащитниками, журналистами и другими лицами;
– отчеты наблюдателей и журналистов, свидетельские показания и видеоматериалы….
С целью обеспечения объективности оценок Комиссия составила и направила властям Москвы, руководству полиции Москвы, Следственному Комитету, Уполномоченному по правам человека в РФ, организаторам публичного мероприятия на Болотной площади и общественным наблюдателям ряд вопросов, ответы на которые позволили бы восстановить объективную картину произошедшего и дать обоснованную оценку. К сожалению, Комиссия не получила ответа на поставленные вопросы от властей Москвы, руководства полиции Москвы и Следственного Комитета Российской Федерации. Поэтому анализ основывался на информации, полученной Комиссией из открытых источников, в том числе на материалах, предоставленных организаторами акции, общественными наблюдателями, неправительственными организациями. А также на материалах общественных расследований, и информации, предоставленной адвокатами обвиняемых в связи с событиями на Болотной площади».
50. Что касается способа организации собрания 6 мая 2012 года, Экспертная комиссия отметила следующее:
«…Департамент региональной безопасности Москвы сообщил 4 мая, что мероприятие должно пройти по той же схеме, что и предыдущий митинг 2 февраля 2012 года: сбор участников должен состояться на Калужской площади и начать движение в 16.00 вдоль улиц Большая Якиманка и Большая Полянка в сторону места проведения митинга на Болотной площади. Предполагалось, что митинг должен закончиться в 19.30. Таким образом, уведомление о согласовании было получено организаторами акции только 4 мая 2012 г., то есть за 2 дня до её проведения.
В плане, опубликованном на сайте ГУ МВД России по г. Москве в тот же день, было указано, что вся территория Болотной площади, включая парк, будет отведена для митинга, тогда как Большой Каменный мост будет закрыт для проезда транспорта, но останется открытым для пешеходов. Порядок действий должен был быть таким же, как был определен для двух предыдущих митингов на Болотной площади 10 декабря 2011 года и 4 февраля 2012 года…
Накануне события, вечером 5 мая, полицейские оцепили парк Болотной площади. По словам полковника Юрия Здоренко, который отвечал за безопасность непосредственно на Болотной площади и прилегающих к ней улицах, это было сделано «с целью недопущения развертывания палаточного городка и иных противоправных действий, так как имелась соответствующая оперативная информация». Таким образом, полиция решила, что место проведения митинга должно ограничиваться только Болотной набережной, гораздо меньшей площадью, чем первоначально выделенная для митинга территория…
Однако полиция не сообщила организаторам о принятых изменениях – о них стало известно им только по прибытии на место проведения митинга вечером 6 мая. …
Правительство Москвы не направило организаторам письменного распоряжения о назначении уполномоченного представителя городских властей. Аналогично организаторам акции не было известно ни о каких распоряжениях начальника УВД Москвы В.Колокольцева о назначении уполномоченного представителя органа внутренних дел по координации действий с организаторами и участниками акции как до ее начала, так и во время её проведения.
…
Организаторы запросили как минимум 12 часов для монтирования сцены и звукоусиливающей аппаратуры для митинга (столько времени отводилось на этот процесс при проведении всех предыдущих больших мероприятий). Тем не менее, по словам организаторов, власти дали им для этого в три раза меньше времени, чем требовалось. Более того, в 13.30 полиция не пропускала транспорт со сценическим оборудованием, пока не был проведён обыск. В ходе обыска было обнаружено небольшое количество палаток, и некоторые люди были задержаны. В итоге грузовик со сценическим оборудованием пропустили на Болотную площадь в 14.50, всего за 70 минут до запланированного начала шествия».
51. Что касается обстоятельств, при которых был осуществлен разгон собрания, в докладе Экспертной комиссии значилось следующее:
«Когда шествие достигло Болотной площади, участники обнаружили, что большая часть площади заблокирована полицейским оцеплением, и только узкий участок вдоль набережной оставили открытым для митинга. На Большом Каменном мосту было выставлено тройное оцепление, полностью закрывшее движение в сторону Кремля. Первое оцепление было выставлено рядом со сходом с Малого Каменного моста на Болотную набережную. Эта первая шеренга оцепления была сформирована из первокурсников школ полиции и сотрудников Патрульно-Постовой Службы, которые практически не были экипированы защитными латами. За этой шеренгой стояло ещё два ряда сотрудников ОМОНа, а на расстоянии 10 метров от ОМОНа стоял ряд людей в гражданской одежде с повязкой «дружинник» на левой руке, за дружинниками стояло ещё одно оцепление ОМОНа. Между вторым и третьим оцеплением можно было видеть некоторое количество поливальных машин.
[Доклад содержал две фотографии для сравнения политического кордона 4 4 февраля 2012 года, тонкая линия полицейских без защитных устройств, и 6 мая 2012 года, несколько рядов ОМОНа с полными защитными устройствами, подкрепленные тяжелыми транспортными средствами]
Наличие полицейского оцепления, которое блокировало движение в сторону Кремля, подразумевало, что колонны шествия должны совершить резкий поворот направо в сторону места проведения митинга на Болотной набережной, но в то же время ширина дороги была сужена, так как на ней располагалась передовая линия полиции. Это создало т.н. «бутылочное горлышко» – пробку, которая замедлила движение участников шествия и привела к фактической остановке во время пересечения моста. Более того сразу после Лужкова моста участники шествия вынуждены были пройти через второй ряд рамок металлоискателей. И поскольку их было всего 14 штук, то движение проходило очень медленно.
К 17.15 основная часть шествия остановилась. Группа лидеров, включая Сергея Удальцова, Алексея Навального и Илью Яшина, призвали людей к «сидячей забастовке» прямо на мостовой напротив кинотеатра «Ударник» перед оцеплением, чтобы выразить протест против ограничения движения шествия, требуя открыть для акции всю Болотную площадь, как это было предусмотрено первоначальной согласованной схемой. По разным оценкам от 50 до 200 человек присоединились к сидячей забастовке. Лидеры подчёркивали необходимость сохранять мирный характер протеста, призывали людей к спокойствию и просили не нагнетать обстановку. Участники акции пели песни и скандировали: «Мы не уйдём!» и «Полиция с народом». Лидеры пытались обращаться к людям через мегафоны, но людям, которые находились в удалении от сидячей забастовки, ничего не было слышно, они не видели и не понимали, что происходит. Сидячий протест блокировал дорогу не полностью, но ограничил движение всех, кто подходил к линиям полицейского оцепления, и «бутылочное горлышко» было вызвано скорее самим расположением полицейских кордонов, в результате чего толпа сжималась все плотнее, т.к. новые участники постоянно подходили со стороны Большой Якиманки.
В 17.42 ГУ МВД по Москве заявило: «Организаторы митинга и ряд других граждан отказываются проследовать к согласованному месту проведения митинга (Болотной площади). Они остановились на проезжей части у кинотеатра «Ударник». Некоторые из них сели на землю. Таким образом они блокировали движение колонны. Несмотря на неоднократные предупреждения полиции о необходимости проследовать к месту проведения митинга, они не двигаются, тем самым реально создавая угрозу давки и травмирования людей. На месте работает следственно-оперативная группа по документированию их действий, связанных с призывами к массовым нарушениям общественного порядка, в целях дальнейшего рассмотрения вопроса о возбуждении уголовного дела».
Некоторые участники акции, возможно устав от стояния и ожидания, начали покидать место собрания. Некоторые для этого пытались пройти через полицейское оцепление, но полиция не разрешила им, и люди вынуждены были вернуться через толпу на улицу Большая Полянка, хотя это было практически невозможно.
Полиция через звукоусилители распространяла информацию о месте проведения митинга – Болотной площади, просила не останавливаться на мосту, а проходить туда (при том, что большая часть Болотной площади была перекрыта), и объявляла, что действия участников, задерживающихся на мосту, незаконны. Очевидно, что из-за небольшой мощности оборудования информация достигала лишь первых рядов, а основная масса участников акции её не слышала.
…
С момента возникновения трудностей в продвижении людей с Малого Каменного моста на площадь неоднократно предпринимались попытки переговоров организаторов с полицейскими, чтобы те отодвинули оцепление и пропустили людей на Болотную площадь.
Дмитрий Орешкин (член Совета по правам человека при Президенте) и Геннадий Гудков (депутат Государственной Думы) приблизительно в 17.30 пытались поговорить с полицейским начальством, но не получили ответа. Вскоре после этого участники марша прорвали полицейское оцепление, что послужило началом активного вмешательства со стороны полиции. В 18.20 группа правозащитников говорила с полковником Бирюковым, руководителем пресс-центра ГУ МВД России по г. Москве. Некоторое время спустя, в 19.00, депутат Государственной думы Илья Пономарев пытался остановить взаимное насилие во время столкновений на набережной, обращаясь к офицеру полиции, но не получил положительного ответа.
Многие из тех, кто участвовал в организации мероприятия, заявили, что в течение дня пытались установить контакт с полицией, чтобы позволить собранию пройти в мирной обстановке.
Надежда Митюшкина: «Я безуспешно пыталась найти ответственного от органов внутренних дел, чтобы решить организационные вопросы: мне нужно было понимать, к кому обращаться за помощью, если что случится […]. Только примерно в 18.00-18.30 ко мне подошел сотрудник полиции, которого я знаю по предыдущим митингам в качестве лица, с которым контактировали организаторы как со старшим от полиции. Его я знаю как Сан Саныча, он сказал, что полиция прекратила митинг, и я как заявитель должна объявить это со сцены, что я и сделала». С другими ответственными от полиции и органов исполнительной власти правительства Москвы и органов местного самоуправления заявительница не общалась, так как «не смогла никого найти».
Игорь Бакиров: «Один только раз какой-то сотрудник полиции в форме полковника обратился ко мне, и я ему продемонстрировал документы, подтверждающие мои полномочия организатора. Потом, когда митинг уже перерос в столкновения с полицией, я не видел, к кому можно обратиться и с кем можно взаимодействовать».
Сергей Давидис: «Лично я с сотрудниками полиции, а также с представителями правительства города Москвы и муниципальными органами по поводу выставленных ограждений не общался, так как не встречал их на мероприятии и не располагал временем для обсуждения данного вопроса. Я полагал, что другие организаторы уже общались с указанными представителями власти по данному вопросу, либо должны был общаться». «Разговаривать было не с кем, и не о чем, так как я встречал только сотрудников ОМОНа, которые были агрессивны и явно не склонны к общению».
В 17.55, когда люди пытались пройти через узкий проход между полицейским оцеплением и набережной, чтобы попасть на Болотную площадь, полицейские в цепочке сделали два шага вперед, ещё больше поджимая толпу, что привело к возникновению встречного движения из глубины толпы, люди начали подталкивать стоящих вперед. В нескольких местах полицейская шеренга разорвалась, и несколько десятков человек оказались в пустом пространстве за первой полицейской цепью. Невозможно определить, был ли прорыв результатом сознательных действий некоторых участков толпы, или полицейское оцепление было прорвано просто из-за давления большого количества людей. Среди тех, кто оказался за спинами полиции, были молодые люди, но было немало и пожилых людей, и других граждан, не похожих на радикально настроенных. Люди, оказавшиеся за полицейским оцеплением, не вели себя агрессивно, они скорее пытались двигаться в сторону входа в Болотный парк – изначально предполагаемое место проведения митинга.
Участники собрания по-разному реагировали на прорыв полицейского оцепления. Кто-то пытался вырваться из плотной толпы, кто-то призывал прорвать оцепление, кто-то сдерживал толпу от давления на тех, кто до сих пор продолжал сидячую забастовку. По мере роста давления участники сидячей забастовки вынуждены были встать из-за опасности быть растоптанными. Началась хаотичная давка и паника, так как люди не понимали, что происходит.
Сразу после прорыва оцепления, примерно в 18.00, из толпы была кинута стеклянная бутылка с зажигательной смесью. Она упала за спинами полицейской шеренги … от нее загорелись брюки 74-летнего демонстранта, случайно оставшегося за спинами полиции после прорыва. Полиция с помощью огнетушителя потушила пламя. Это был единственный зафиксированный за весь день инцидент такого рода …
Вскоре после прорыва оцепления власти начали задерживать тех, кто оставался за линией полиции, и препровождать в подогнанные заранее «автозаки». Кроме того полиция выхватывала по одному из первых рядов и задерживала тех демонстрантов, которые не пытались прорваться за линию оцепления. Оцепление в месте основного прорыва было полностью восстановлено примерно за 4 минуты.
…
В 18.10 Сергею Удальцову, Алексею Навальному и Борису Немцову удалось пройти от «Ударника» к сцене у набережной, за ними последовало большое количество людей. Полицейское оцепление заблокировало проход к сцене, но им разрешили пройти. Однако при попытке начать митинг полицейские вмешались. … Удальцов был задержан сотрудниками ОМОНа на сцене, вскоре после него были также задержаны Борис Немцов и Алексей Навальный. К 18.50 организаторы начали демонтировать сцену.
…
Дальнейшие события, происходящие в течение двух часов с 18.00 до 20.00, характеризуются двумя состояниями. Большую часть времени демонстранты и полицейские стояли друг напротив друга, ничего не предпринимая. Это чередовалось с моментами, когда полиция наступала, а толпа отступала, хотя, кажется, у полиции не было какой-либо ясной причины наступать, если не считать желания разделить толпу на более мелкие части. Как бы то ни было, продвижение полиции вперёд послужило причиной увеличения напряжения и спровоцировало некоторых людей на ответное оттеснение полиции. Есть мало оснований полагать, что насилие было инициировано демонстрантами: более вероятно, что их агрессия стала ответом на продвижение полиции. Во время этих чередующихся событий некоторые люди бросали в полицию разные предметы, в то время как полиция свободно применяла дубинки. Среди брошенных из толпы предметов были пластиковые бутылки, обувь и зонтики …
Приблизительно в 18:20 полиция объявила основной части демонстрантов, что митинг закончен, и попросила людей разойтись. В громкоговоритель было объявлено: «Уважаемые граждане, убедительная просьба, не нарушайте общественный порядок! В противном случае к вам будут применены меры физического воздействия согласно действующему законодательству! Расходитесь, не стойте, проходите в метро!». Несмотря на то, что полицейские использовали громкоговоритель, сообщение звучало недостаточно громко и разборчиво, и, судя по всему, только те, кто находился рядом с говорящими, могли услышать призыв разойтись.
Требования полиции были непоследовательны, поскольку в то же самое время группа правозащитников (Владимир Лукин, Дмитрий Орешкин, Виктор Давыдов, Николай Сванидзе и другие) разговаривали с начальником пресс-службы ГУВД Москвы полковником Бирюковым, который сказал им, что люди могут проходить на Болотную площадь, чтобы принять участие в митинге.
…
В 18.30 толпа, стоявшая на углу Малого Каменного моста и набережной, была рассечена пополам. Людей, оказавшихся на Малом Каменном мосту, вытеснили в сторону улицы Большая Полянка. Тогда как тех, кто остался на набережной, отрезали как от Малого, так и от Большого Каменного моста.
Приблизительно в 18.54 полицейская цепь, перегораживающая набережную в районе Лужкова моста, была снята. Люди могли свободно перемещаться вдоль всей Болотной набережной. Примерно 15 минут спустя около 200 полицейских в полной защитной экипировке встали в цепочку у Лужкова моста и начали оттеснять людей в сторону Лаврушинского переулка, который идет от Болотной площади к ст. м. «Третьяковская», одновременно поджимая толпу на Болотной набережной от Лужкова моста в сторону кинотеатра «Ударник». Оставшиеся на набережной люди встали, сцепившись руками, не предпринимая никаких действий. Полиция возобновила наступление, рассекла толпу и начала задерживание демонстрантов.
Примерно в 19.47 полиция образовала проход, по которому люди могли выйти с Болотной.
…
В 19.53, внезапно появившись из-за кустов Болотного сквера, группа ОМОНа рассекла оставшихся на площади демонстрантов. Оказавшиеся на правой стороне люди смогли продвинуться в сторону Малого Каменного моста. Но оставшиеся на другой стороне демонстранты оказались полностью заблокированными между рядами полицейских.
В 20.08 последние группы людей начали медленно покидать набережную по коридору, образованному шеренгами полиции. Кроме того, полиция начала оттеснять людей с Кадашевской набережной на другую сторону Обводного канала. Некоторые люди были задержаны, тогда как другие были оттеснены ОМОНом от улицы Большая Полянка в сторону Лаврушинского переулка.
Между 21.00 и 22.00 более 2 тысяч демонстрантов шли по Большой Ордынке, скандируя лозунги. … ОМОН приступил к задержаниям и ктивному разгону колонны».
52. 20 марта 2013 года Замоскворецкое отделение Следственного комитета отклонило десять индивидуальных жалоб и два официальных запроса, сделанных по этому делу, один г-на Пономарева, депутата Государственной Думы, и еще один г-на А. Бабушкина, председателя Общественного наблюдательного комитета Москвы. Эти жалобы и запросы касались незаконных действий полиции во время разгона митинга 6 мая 2012 года, в том числе чрезмерного применения силы и произвольных задержаний. Следственный комитет опросил одного из десяти человек, подавших жалобы, и четырех полицейских, задействованных в оцеплении вокруг Болотной площади, в том числе командиров полка и роты. Они заявили, в частности, что действовали по приказу для поддержания общественного порядка и безопасности, для выявления и задержания наиболее активных зачинщиков беспорядков; только те, кто сопротивлялся требованиям полиции, были задержаны, и никакая сила не была использована без необходимости. Сотрудники полиции заявили, что, когда полиция была вынуждена вмешаться, они использовали боевые маневры и дубинки, но не слезоточивый газ или другие исключительные средства сдерживания. Командир роты С. пояснил, что он был задействован в секторе, примыкающем к сцене, и что в этом секторе не было никаких инцидентов или волнений; никто не был арестован. В решение перечислялись тринадцать других внутренних расследований, проведенных после подачи индивидуальных жалоб и медицинских заключений; в шести случаях утверждения о злоупотреблениях были признаны необоснованными, и в семи случаях поведение полиции было признано законным. Что касается существа жалобы, Следственный комитет установил следующее:
«… перейдя Малый Каменный мост, лидеры колонны остановилась. Многие участники марша обошли организаторов и направились к сцене на Болотной площади… Когда участники марша заполнили почти всю Болотную набережную, ограниченную полицейским кордоном с одной стороны и сценой с другой, организаторы все еще находились на точке между Малым Каменным мостом, Болотной площадью, [парком] и кинотеатром “Ударник” …
В это время организаторы потребовали, чтобы сотрудники полиции позволили им пройти к Кремлю. Полиция сказала им, что они не позволят никому пройти в Кремль, так как собранию было разрешено проходить на Болотной площади, где была специально создана сцена, и сказала участникам пройти дальше. После этого, организаторы решили созвать сидячую акцию протеста и призвали присутствующих к неповиновению законным требованиям полиции. После этого участники встречи собрались напротив кинотеатра «Ударник», где через некоторое время они пытались разрушить кордон, что [полиции] не удалось предотвратить. Поэтому полиция начала задерживать наиболее активных участников прорыва; они были помещены в полицейский фургон и потом доставлены в полицейские участки в Москве. После того, как противостояние было локализовано, сотрудники полиции слегка разогнали толпу, задержав наиболее активных нарушителей. С самого начала сидячего протеста полиция обратилась к участникам через громкоговорители, чтобы они шли к сцене, а не делали провокаций и не совершали противоправных действий, но эти просьбы не имели никакого эффекта и поэтому [было ясно, что] пролом оцепления был организован. При его подавлении сотрудники полиции действовали координировано и согласовано. Они не применяли силу или специальные средства сдерживания. Однако работа должностных лиц, обвиняемых в задержании нарушителей, предполагала использование силы и специальных средств сдерживания, по мере необходимости, в отношении лиц, оказывающих сопротивление.
В дальнейшем, в районе Малого Каменныого моста и на углу [парка] были некоторые локализованные столкновения… была использована сила и специальные средства сдерживания. Все задержанные на Болотной площади были доставлены в полицейские участки … протоколы об административных нарушениях были затем переданы мировым судьям для рассмотрения по существу.
…
В соответствии со статьей 42 Уголовного кодекса, действия государственного должностного лица, связанные с использованием его служебных полномочий, которые причинили ущерб охраняемым законом интересам, не могут быть квалифицированы как уголовное преступление, если они были совершены по приказу или распоряжению.
…
После того, как организаторы решили созвать сидячую акцию протеста … [они] спровоцировали массовые беспорядки, во время которых участники кидали различные объекты в полицию, тем самым нанося травмы некоторым из них. Из-за такого поворота событий сотрудники милиции задержали лиц, участвующих в массовых беспорядках, с оправданным применением силы, и специальных средств сдерживания против тех, кто сопротивлялся….
С учетом вышеизложенного, в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников полиции … отказано за отсутствием состава преступления».
53. 24 мая 2013 года первое уголовное дело в отношении двенадцати лиц, подозреваемых в участии в массовых беспорядках, было передано в Замоскворецкий районный суд г. Москвы для определения уголовной ответственности (первое «Болотное» дело).
54. 2 декабря 2012 года г-н Навальный дал показания в качестве свидетеля в первом Болотном деле. В частности, он дал следующие показания:
«Политические организаторы и официальные организаторы, мы все имели четкое представление… и офис мэра Москвы подтвердил, что марш будет такой же, как тот, который был 4 февраля 2012 года. Болотная площадь является традиционным местом проведения различных мероприятий оппозиции. Мы все имели четкое понимание того, где будет проходить маршрут, где будет сцена, где будет место сбора. Мы приехали туда в то время для довольно традиционного, обычного события, сценарий которого был хорошо известен всем … за два дня, карты, показывающие, где будут собираться люди и направление марша были опубликованы на официальном [новостном] Веб-сайте РИА Новости, они до сих пор там размещены. Карта была опубликована на сайте [полиции] «Петровка 38» и эта карта до сих пор там размещена. Не только организаторы, но и участники знали, куда они идут … Когда мы приблизились к месту встречи … мы увидели, что карта, показывающая, где будут собираться люди на площади, была существенно изменена. Она существенно отличалась от карты 4 Февраля [2012 года], и, прежде всего, отличалась от документа, который был согласован с офисом мэра Москвы, и опубликован на веб-сайтах РИА Новости и «Петровка 38».. . [на карте] люди должны были собираться на Болотной набережной, а также в парке Болотной площади. … Однако, когда мы пришли, то увидели, что парк на Болотной площади, что составляет около 80 процентов площади, был загражден и оцеплен … так как [оцепление] не соответствовало [карте] колонна остановилась. Организаторы мероприятия и люди, которые пришли, просто ждали, пока этот вопрос должен быть решен, полиция уберет неправильное оцепление, а начальники полиции дадут ответ, почему произошли изменения, почему утвержденное собрание не проводится по сценарию, который был утвержден … Я ранее [организовывал мероприятия] … Кто-то взял карту и изменил место встречи. Это практически никогда не случалось раньше …, чтобы наглядно показать, что мы не собирались никуда двигаться, мы сели на землю … первая линия [полицейского] оцепления состояла из 20-летних призывников, и поскольку тысячи людей напирало на оцепление, оно прорвалось. Оно могло быть только прорвано. Это привело к неконтролируемой ситуации, так как несколько полицейских шли и пытались сказать что-то через мегафоны, нельзя сказать наверняка, что они говорили. Некоторые активисты, проходящие мимо, также говорили через мегафоны, нельзя сказать точно, что они говорили. Ни один представитель власти не присутствовал на этом месте. И невозможно понять, кто командовал этим. Так что все это привело к разрыву полицейского оцепления. Люди начали рассеиваться на местности … Тогда я попытался подойти к сцене, чтобы попробовать рассказать собравшимся о том, что происходит, с помощью усилителей. Я не знал тогда, что полиция уже отрезала усилители.
[Вопрос к свидетелю] Кто-нибудь попытаться провести переговоры с участниками сидячей акции протеста?
– Были сделаны все возможные попытки в данных обстоятельствах… все остановились, поскольку мы все хотели выяснить, где были представители из офиса мэра, где был уполномоченный представитель из Управления внутренних дел. Все [высокопоставленные] были опрошены, но они только разводили руками. Никто не мог понять, что происходит. Депутаты Государственной Думы, которые присутствовали на месте, попытались выступить в качестве переговорщиков… но они сказали, что никто не хотел к ним подходить. Мы могли видеть некоторых полицейских, которые походили на командиров, на расстоянии… но не могли к ним подойти … невозможно было добраться до полицейского командования. Никто бы к нам не подошел. Никто не мог проводиьть переговоры. Несмотря на желание всех сделать это.
… Когда я находился в следственном изоляторе, я подал жалобу на препятствование мирному публичному мероприятию. Эта жалоба была подана в Московское управление внутренних дел. Я изложил аргументы [почему] я считал, что было достаточно доказательств того, что сотрудники Московского Управления внутренних дел намеренно провоцировали панику в толпе, так что [они] могли впоследствии предъявлять претензии по поводу массовых беспорядков …»
55. В тот же день г-н Давидис дал свидетельские показания по первому «Болотному» делу. В частности, он показал следующее:
«Переговоры с [мэрией] были очень трудными в этот раз … Я был организатором большинства событий с 25 декабря 2011 года Всегда можно было уложиться в срок, найти компромисс, [но не в этот раз ]. … Нам было возможно [только] [4 мая 2012 года] получить письменное согласие. В тот же день состоялась рабочая встреча … Как правило, все решается не позднее, чем за пять дней до начала мероприятия. На этот раз уведомление практически состоялось за 24 часа. Мы не могли даже привезти транспортные средства, перевозящие сцену, на площадь до 1 часа дня [6-ого мая 2012 года]. Мы были поставлены в очень суровые условия … мы должны были смонтировать сцену в течение трех часов … На [рабочем совещании] были обсуждены технические вопросы, но для предыдущих событий, которые мы проводили, как вопрос практики, [проводилась разведка на месте: представители организаторов [вместе с] представителями полиции … посещали место, прогуливались по маршруту и определяли, где будут поставлены барьеры, сцена, уборные, так чтобы было понимание события. На этот раз, поскольку [рабочая встреча] состоялось 4 [мая 2012 года], а само событие 6-го [мая 2012 года] на рабочей встрече было уже ясно, что не будет времени для разведки на месте, поэтому по предложению г-на Дейниченко было заявлено, что в организации мероприятия мы будем следовать примеру собрания, состоявшегося 4-го [февраля 2012 года]. Затем был также марш от Калужской площади и встреча на Болотной площади. Единственное, что было отмечено, что на этот раз сцена будет немного ближе к парку Болотной площади, на углу площади, потому что первоначально событие было объявлено на 5000 участников.
У нас было ощущение, что люди были разочарованы, как-то подавлены и что немногие придут. Когда мы поняли, что будет больше людей, я сказал об этом г-ну Олейнику [первому заместителю начальника Департамента региональной безопасности], но он сказал нам, что это неприемлемо. Но было ясно, что мы не могли ничего с этим поделать. Мы предупреждали, что будет значительно больше участников … Когда мы позвонили г-ну Дейниченко на следующий день он сказал [нам], что у него была карта, составленная Управлением внутренних дел, и что г-н Удальцов мог прийти в течение дня посмотреть ее и прояснить любые вопросы. В течение дня он перенес встречу несколько раз, и затем он больше не поднимая трубку. Поэтому, не было возможности посмотреть или обсудить карту.
[Вопрос к свидетелю] обсуждался ли вопрос блокировки парка на рабочем совещании, или позже?
– Нет, конечно, нет. Событие 4 февраля [2012 года] было организовано так, что собрание состоялось на Болотной площади. Болотная площадь – это территория, примыкающая к парку и Болотной набережной. Предполагалось, что люди …. Повернут [как ранее] в сторону парка. Было сказано, что все, кроме расположения сцены, которая будет подвинута на 20 метров, останется таким же, как и в прошлый раз, это было ясно высказано. Мы руководствовались этим.
[Вопрос к свидетелю] С кем было обговорено, что расположение сил безопасности останется таким же, назовите нам имена?
– Это было озвучено на большой рабочей встрече в офисе г-на Олейника и в его присутствии. Поскольку он понимал, что у нас не было времени для проведения разведки на месте, г-н Дейниченко предложил, что все пройдет как в прошлый раз, поскольку мы уже проходили по этому маршруту.
…
… Надежда Митюшкина звонила мне несколько раз и жаловалась на то, что у них были проблемы с установкой оборудования… что они не могли найти никого ответственного. Обычно, в качестве ответственного за событие выступает представитель полиции, отдельно для марша и для митинга. Когда я подошел к месту, выделенному для марша, еще не пройдя металлические детекторы, мне позвонил полковник Махонин, который традиционно отвечал за такого рода события. Мы встретились. Я дал ему письменное обязательство не нарушать закон. … Я сказал ему, что [два представителя персонала] были задержаны [в районе сцены] … он пообещал освободить их…
[Вопрос к свидетелю] Что именно сказал полковник Махонин? Были ли место проведения марша и митинга определены перед камерой?
– Нет, мы это не обсуждали…
… по возвращению [с Малого Каменного моста] процессия остановилась … некоторые люди сели на землю … те, кто садился, оправданно просили расширить место. Я не мог пробиться туда. Я узнал, что оба [депутаты Государственной Думы] проводили переговоры; я думал, что это в некоторой степени поможет разрешить ситуацию … в определенный момент г-жа Митюшкина позвонила мне и сказала, что полиция требует закрыть событие. Я объяснил, что если полиция считает, что были нарушения, они должны дать нам время для того, чтобы исправить эти недостатки, а не прекращать событие сразу. Я позвонил г-ну Удальцову … и сказал, что мы сейчас придем, и не было необходимости ничего прекращать. В действительности, когда я дошел до угла, сидячий протест уже закончился. Организаторы, которе участвовали в сидячем протесте и [другие] люди пытались пройти к сцене …
…
На официальном сайте Московского управления внутренних дел была опубликована карта, на которой было показано, как было согласовано, что как и 4 февраля 2012 года граница [места проведения собрания ] была закреплена до дальнего конца парка, а не до ближнего … все соглашения были нарушены.
[Вопрос к свидетелю] Предупреждало ли Вас Управление внутренних дел во время рабочей встречи 4-го [мая 2012 года] или в начале [марша] о подготовке провокаций, нарушении общественного порядка или установке палаток?
– Нет, не было таких разговоров с полицией….
[Вопрос к свидетелю] Если у кого-то был бейдж, это, в принципе, помогало в разговоре с полицией?
– Нет, не было никакой разницы. Я лично звонил г-ну Дейниченко и просил его принять меры. Не было никакой коммуникации с полицией. Сотрудники полиции не отвечали на звонки. Я не смог найти никого ответственно среди полицейских.
…
[Вопрос к свидетелю] Когда, в соответствии с правилами, … должны быть назначены координационные встречи … со стороны организаторов и [со стороны] мэрии?
– Закон прямо не говорят, [когда] … мы не получили никаких документов от властей Москвы или Управления внутренних дел. У нас не было никакой информации о том, кто несет ответственность.
[Вопрос к свидетелю] Это означает, что вначале или во время события Вы не знали имен ответственных людей?
– Кроме офицера. Ответственного за марш, полковника Махонина….
[Вопрос к свидетелю] Когда возникла чрезвычайная ситуация, кому из начальства Управления внутренних дел Вы пытались позвонить …?
– В то время я уже не пытался никому звонить. Я слышал, [два депутата Государственной Думы] проводили переговоры. Я позвонил г-ну Удальцову, чтобы сказать ему, что собрание хотят прекратить, но он ответил, что они уже идут к сцене, что они закончили сидячий протест.
…
[Вопрос к свидетелю] Почему полиция огласила, что событие было запрещено?
– Я не могу пояснить, почему было принято такое решение. Они сами вмешались в проведение события, и они сами его прекратили …
[Вопрос к свидетелю] Основания для прекращения [события] был сидячий протест?
– Как я понял со слов г-жи Митюшкиной, да.
[Вопрос к свидетелю] Каким способом полиция высказала свое требование? Через громкоговорители?
– Я бы не сказал, что это было какое-то крупномасштабное [объявление]. Это было сделано больше путем применения физической силы. Но некоторые требования были сделаны с помощью мегафонов, не было никаких других средств».
56. 5 декабря 2012 года г-н Немцов дал свидетельские показания по первому Болотному делу. В частности, он сообщил следующее:
“.. Я не был организатором мероприятия, но я был хорошо информирован о том, какие разрешительные процедуры были пройдены. На веб-сайте Московского Управления внутренних дел была размещена карта с указанием местоположения полицейского [оцепления] и точек прохода. Карта была в режиме публичного доступа, и каждый мог увидеть, что парк на Болотной площади должен был быть открыт. Но он оказался закрытым. Более того, мы открыто объявили в Интернете, и средства массовой информации распространили данную информацию, о том, что маршрут будет точно такой же, как был 4 февраля 2012 года… 4 февраля 2012 года был проведен согласованный митинг … вся [Болотная] площадь была открыта, не было никаких кордонов на Большом Каменном мосту. Мы легко повернули по направлению к скверу, не было никаких драк … мы были уверены, что 6 мая 2012 года была бы точно такая же картина … но полиция нас обманула, блокировав Болотную площадь, оставив очень узкий проход для движения демонстрантов. Мы поняли, что будет трудно пройти через это узкое место. Мы остановились, и для того, чтобы показать полиции, что мы не собираемся штурмовать Кремль и [Большой] Каменный мост, мы сели на землю … Г-н Гудков [депутат Госдумы], … предложил стать посредником в переговорах между протестующими и полицией … мы ждали, все было мирно … он предпринял несколько попыток провести переговоры, но это ни к чему не привело. Стало ясно, что … толпа собирается впасть в панику. Мы встали. И началась ужасная драка… Я шел [в направлении сцены] … когда я пришел туда, я увидел странную ситуацию для согласованного митинга. Все микрофоны были выключены, г-н Навальный и г-н Удальцов были задержаны незадолго до меня. Полиция никогда не поступала таким образом на согласованных с ними мероприятиях. Я взял мегафон и обратился к народу. Я говорил недолго. Через несколько минут полиция меня задержала…
[Вопрос к свидетелю] Почему, как вы утверждаете, полиция была особенно агрессивно настроенной?
– Демонстрация прошла всего за один день до инаугурации Путина. Естественно, что полиция получила очень строгие приказы. Естественно, они испытывали паранойю в связи с «Майданом». Тот факт, что они в нарушение наших договоренностей нарушили соглашения и перекрыли площадь, свидетельствует о неких политических директивах. Я был особенно удивлен поведением г-на Горбенко, заместителя мэра, с которым г-н Гудков вел переговоры. Он разумный человек, но тот момент он был как зомби, он не провел бы переговоры с г-ном Гудкова. Это было странно … он не хотел говорить по-человечески …
[Вопрос к свидетелю] Знали ли Вы о намерениях установить палатки, или о прорыве оцепления?
– Нет, тогда.я ничего не знал об этом
…
Мы отрицаем тот факт, что поведение [властей] было согласовано [с организаторами].”
57. 18 декабря 2012 года г-жа Мирза, глава секретариата Уполномоченного по правам человека, дала показания в качестве свидетеля по первому делу по Болотной площади. Она указала, в частности, на следующее:
“… [6 мая 2012 года] я присутствовала в качестве наблюдателя … в отличие от обычных мероприятий, проводимых на Болотной площади, [на этот раз] парк был оцеплен … когда мы прошли металлоискатели … г-н Бирюков позвонил и попросил нас срочно вернуться, потому что … на Малом Каменном мосту … [протестующие] сели на землю … [Уполномоченный по правам человека] пытался убедить этих людей встать и пойти на митинг… в это время [второй] кордон оцепления, который стоял между Большим Каменным мостом и Малым Каменным мостом, по-видимому, начали сминать толпу, поэтому с обеих сторон началась давка … Я пыталась выбраться из переполненного людьми района … показала бейджик, на котором было указано, что я – наблюдатель … но полицейские из оцепления не выслушали меня, похихикали и продолжили сжимать кольцо людей, с их стороны не последовало никакой реакции. Это несколько удивило меня, потому что мы были там по просьбе Управления внутренних дел г. Москвы.
…
Обычно на таких мероприятиях не было такой многоступенчатой охраны. Большой Каменный мост был заблокирован, мы думали, что введено чрезвычайное положение, вопреки первоначальным требованиям… среди протестующих мы видели несколько человек в масках, и мы сообщили об этом полиции, [поскольку] это было необычно. Настроение, как Управления внутренних дел, так и ОМОНа, было также необычным. Начальник Московского управления внутренних дел, г-н Бирюков, сказал мне, к примеру, что он не может ничего предпринять, что он не отвечает за действия полиции и ОМОНа, что ОМОН подчиняется [федеральной] полиции, и это было также необычно для нас. Я разговаривала с заместителем мэра … и видела, как он был расстроен, и его присутствие было также [редким случаем].
…
Как мне позже сказал г-н Бирюков из Управления внутренних дел, [протестующие сели на землю], потому что проход был сужен. Проход действительно был сужен, я могу подтвердить это, я увидела, что, проход был значительно уже, чем обычно, и стояли металлоискатели, которые не должны были быть там.
…
Г-н Бирюков был ответственным за мероприятие от лица Московского Управления внутренних дел – я в этом абсолютно уверена, потому что он всегда отвечает за такого рода мероприятия. Его имя, должностные обязанности и номер его телефона были написаны на наших бейджах, чтобы с ним можно было связаться, в случае возникновения каких-либо вопросов или сомнений. Что касается наличия [представителя мэрии], [я не уверена].
[Вопрос к свидетелю] Вы давали пояснения относительно оцепления. Почему не представлялось возможным, например, переместить его [назад], чтобы предотвратить потасовку?
– Г-н Бирюков очень конструктивно настроенный человек и он знает свою работу, но он не смог объяснить мне, почему он не мог повлиять на ОМОН.
… [заместитель мэра также] сказал мне, что он ничего не мог сделать, это было сказано мне лично. В это время произошел прорыв через оцепление. [Уполномоченный по правам человека] и наши сотрудники, вместе с несколькими другими людьми, вышли наружу через [место прорыва] …
[Вопрос к свидетелю] Получали ли вы какую-либо информацию относительно оцепления? Возможно, вы слышали от сотрудников полиции об официальном закрытии публичного собрания?
… После того, как оцепление уже было прорвано, когда начались задержания, [тогда] они приказывали по мегафону, что мы должны разойтись, что митинг закончен, я слышала это.”
58. 23 декабря 2013 года г-н Н. Сванидзе, член Общественной палаты Российской Федерации дал показания в качестве свидетеля в первом разбирательстве относительно событий на Болотной площади. Он свидетельствовал, в частности, о следующем:
“…[6 мая 2012 года] я присутствовал в качестве наблюдателя … [когда] все направились к узкому проходу на набережной … это привело к затору. Несколько десятков человек сидели на земле, и оцепление передвинулось ближе к ним … Я спросил: «Почему бы им не открыть проход?», Но Виктор Александрович [Бирюков] отвернулся и ничего не ответил, когда один из нас сказал ему, что проход должен был быть открыт. Я понял, что нет никакого смысла говорить с ним, он был не в том настроении.
…
[Вопрос к свидетелю] Предпринимал ли [Уполномоченный по правам человека] или кто-либо другой попытки провести переговоры о расширении прохода?
– Мы ничего не могли сделать. Мы просили об этом, [г-жа Мирза] просила об этом, и я думаю, что [Уполномоченный по правам человека] сделал то же самое, но ничего не вышло. Проход не был расширен.
…
[Вопрос к свидетелю] Были ли какие-либо призывы начать двигаться в сторону Кремля?
…
[Вопрос к свидетелю] Во время Вашего пребывания на мероприятии, знали ли Вы о том, что территория, на которой проводился митинг, была согласована с государственными органами ?
– Да, я был убежден, что [это] Болотная площадь и парк Болотной площади. ”
59. В тот же день г-н Васильев, штатный сотрудник офиса Уполномоченного по правам человека, дал показания в качестве свидетеля в рамках первого разбирательства относительно событий на Болотной площади. Он свидетельствовал, в частности, о следующем:
“…[6 мая 2012 года] я присутствовал в качестве наблюдателя … в тот день мы собрались в пресс-центре Управления внутренних дел, нам были выданы карты, инструкции, как себя вести, список общественных наблюдателей. ..
… Уполномоченный по правам человека спросил [протестантов, которые сидели на земле], почему они не идут дальше на место проведения митинга. Я не услышал ответа, они встали и направились дальше, после этого образовался затор … [Уполномоченный по правам человека] начал искать сотрудника, ответственного за оцепление. Там был [главный сотрудник пресс-службы] г-н Бирюков, [Уполномоченный по правам человека] сказал ему: «сдвиньте оцепление назад так, чтобы люди могли пройти», [но] г-н Бирюков сказал ему, что это находится за пределами его полномочий. [Уполномоченный по правам человека] спросил, в чьих это полномочих, тот ответил: «Я не знаю». В этот момент полиция начала разделять толпу …”
60. 21 Февраля 2014 года Замоскворецкий районный суд г. Москвы вынес решение в первом разбирательстве относительно событий на Болотной площади. Восемь лиц были признаны виновными в участии в массовых беспорядках и насильственных действиях в отношении сотрудников полиции во время публичного собрания 6 мая 2012 года. Они были приговорены к тюремному заключению на срок между двумя с половиной и четырьмя годами, один из них был освобожден условно-досрочно. К трем обвиняемым была применена амнистия в соответствии с Законом об амнистии, и относительно четвертого материалы дела были выделены в отдельное производство.
61. 22 мая 2014 года Замоскворецкий отдел Следственного комитета отклонил пять жалоб от лиц, которые получили травмы 6 мая 2012 года, предположительно в связи с превышением полномочий и применением силы со стороны полиции. Жалобы первоначально входили в материалы уголовного дела о массовых беспорядках, но впоследствии были выделены в отдельное производство. Во время следствия по делу касательно массовых беспорядков, было проведено сопоставление показаний тех, кто подал вышеуказанные жалобы (в качестве обвиняемых в рамках уголовного дела) и сотрудников полиции, обвиняемых в применении насилия к митингующим (в качестве потерпевших в рамках уголовного дела). Соответствующая часть решения была изложена в следующей редакции:
“В акции по подавлению попытки прорыва полицейского оцепления, сотрудники полиции действовали скоординированно и консолидированно, без применения физической силы или специальных средств сдерживания; однако работа полицейских, являющихся обвиняемыми, состоит в применении физической силы и специальных средств сдерживания, по мере необходимости [сдерживания] тех, кто сопротивляется.
После того, как толпа протестующих успокоилась и немного поредела, сотрудники полиции начали сужать оцепление, [и], принуждая граждан придвинуться к сцене. В то же время многие участники митинга, которые не хотели туда идти, начали возвращаться по улице Большая Якиманка г. Москвы. Полиция также сопровождала их.
Позже, в районе Малого Каменного моста и на углу парка [на Болотной площади] начались стычки между провокаторами, лицами, призывающими к неповиновению сотрудникам полиции и лицами, совершающими такое неповиновение. Во время задержания указанных лиц со стороны полиции была применена сила из-за их сопротивления, и в ряде случаев, также были применены специальные средства сдерживания для задержания наиболее активных зачинщиков.
…
Из-за такого поворота событий сотрудники полиции оправданно применили физическую силу для задержания участников массовых беспорядков, и специальные средства сдерживания – по отношению к тем из них, кто пытался сопротивляться.”
62. 20 июня 2014 года Московский городской суд оставил в силе решение от 21 февраля 2014 года, незначительно уменьшив сроки тюремного заключения двух обвиняемых.
63. 24 июля 2014 года Московский городской суд признал г-на Удальцова и г-на Развозжаева виновными в организации массовых беспорядков 6 мая 2012 года. Решение содержало следующие выводы:
“Свидетель Дейниченко дал показания о том, что 4 мая 2012 года он принял участие в рабочей встрече в Департаменте региональной безопасности г. Москвы… по итогам совещания был составлен проект плана безопасности, и все необходимые договоренности были согласованы с организаторами относительно порядка проведения митинга и марша, движения колонны, установки сцены, доступа к месту митинга, барьеры и выходы со сцены; [организаторы] дали свое согласие. Вопрос об использовании парка на Болотной площади не поднимался, поскольку заявленное количество участников составило 5000, в то время как на открытом пространстве площади и набережной могло вместиться более 20 000 человек, и [организаторы] были извещены об этом заранее. С организаторами также обсуждалось, как будет выставлено оцепление от Малого Каменного моста к парку на Болотной площади, таким образом, организаторы знали об оцеплении заранее. Размещение оцепления было прописано в [плане безопасности]. Этот документ был предназначен для внутреннего использования, и доступ к нему имела только полиция; расположение сил могло быть изменено в случае чрезвычайной ситуации по решению оперативного штаба. Организаторы не настаивали на пристствии на месте проведения митинга заранее; такие визиты проводятся по инициативе организаторов, которые не были привлечены, потому что они знали маршрут … и место проведения митинга … [Свидетель Дейниченко] знал, что в начале марша организаторы мероприятия, в том числе г-н Удальцов, обсуждали между собой, что они не собираются поворачивать к месту проведения собрания, а хотят остановиться и попытаться прорвать оцепление, чтобы попасть на Большой Каменный мост…
…
Свидетель Н. Шарапов показал, что г-ну Удальцову был известен маршрут марша, и он не поднимал вопрос об открытии доступа к парку Болотной площади. Кроме того, парк является природным заповедником с узкими улочками … парк был до этого открыт [для проведения публичных мероприятий], только в исключительных случаях, только раз, 4 февраля 2012 года, но тогда это была зима, шел снег и заявленное количество участников значительно превысило 5000 человек. Такое исключение не было сделано 6 мая 2012 года.
… В соответствии с заявлением Департамента безопасности города Москвы, … место встречи на Болотной набережной могло вместить 26,660 человек …
…
Тот факт, что карта маршрута собрания или схема размещения полиции не была разработана на рабочей встрече 4 мая 2012 года, что эти вопросы не были четко обсуждены, … что организаторам мероприятия, которые присутствовали на этой встрече, не были показаны никакие карты, был подтвержден самими организаторами.
…Суд приходит к выводу, что ни одна официальная карта не была согласована с организаторами и, по мнению суда, [опубликованная карта] была основана на интервью г-на Удальцова, которое он дал журналистам …
Поэтому карта, представленная стороной защиты, не носит официального характера, ее происхождение неизвестно и, следовательно, она не может быть признана в качестве доказательства, и данная карта не отражает действительный путь демонстрации и размещения полицейских сил.
… Свидетель г-н Махонин … показал, что 5 мая 2012 года он получил [план безопасности] … Перед началом марша он лично встретился с организаторами событий г-жой Митюшкиной, г-ном Удальцовым [и] г-ном Давидисом, и в присутствии прессы и с использованием видеозаписи объяснил им порядок проведения митинга и марша, предостерег от нарушения общественного порядка во время проведения мероприятия; и сообщил о необходимости лично информировать его о возможных провокациях, позвонив по номеру телефона, который был известен организаторам. Он спросил у г на Удальцова о том, намереваются ли они идти к Кремлю, и начать массовые беспорядки, потому что полиция получила информацию об этом из секретных источников; г-н Удальцов заверил его, что не будет никаких нарушений общественного порядка, и они не намереваются двигаться в сторону Кремля … Он (г-н Махонин) прибыл на Болотную площадь уже после того, как начались массовые беспорядки… После начала массовых беспорядков он пытался дозвониться г-ну Удальцову по телефону, но тот не ответил. Г-н Удальцов не перезвонил ему … Другие организаторы мероприятия не просили его о том, чтобы сместить оцепление. Учитывая сложившиеся обстоятельства, г-жа Митюшкина, по просьбе свидетеля, объявила об окончании митинга, и полиция открыла дополнительные выходы для тех, кто хотел уйти. В дополнение к этому, полиция повторяла через громкоговоритель объявление об окончании митинга …
… Свидетель г-н Здоренко … показал, что … на основании полученной информации [из тайных источников] о возможной установке палаточного городка, около 21 часов 5 мая 2012 года он прибыл на Болотную площадь и организовал обыск в рамках определенной территории, в которую вошел и парк. Парк был оцеплен и охранялся …, в случае необходимости, по решению оперативного штаба, место, выделенное для митинга, могло быть существенно расширено за счет парка [на Болотной площади]. Тем не менее, в этом не было никакой необходимости, поскольку не более 2500-3000 человек были на Болотной площади … [другие были остановлены] на Малом Каменном мосту.
…
Свидетель г-н А. Жарков показал, что … во время установки сцены он видел незнакомого мужчину, который прятал четыре палатки в мусорных баках.
…
Свидетель М. Волондина показала, что … перед началом марша полиция из секретных источников узнала информацию о том, что организаторы мероприятия намереваются окружить Кремль с целью недопущения инаугурации президента России.
Свидетель М. Зубарев показал, что … он осуществлял [официально] видеосъемку … того, как сотрудник полиции г-н Махонин … разъяснял приказ … и предупреждал организаторов … и просил -на Удальцова, чтобы тот сообщал ему о любых возможных провокациях. Г-н Удальцов заявил, что они будут действовать законно и попросил полицию не допустить участие нежелательных лиц в данном публичном собрании…
Свидетель Ю. Ванюхин показал, что 6 мая 2012 года … около 18 часов г-н Удальцов на пути к сцене говорил близстоящим людяи, что они собирались поставить палаточный лагерь …
… Свидетель г-жа Мирза сообщила, что … полицейский Бирюков просил ее и [Уполномоченного по правам человека], пройти к Малому Каменному мосту, где некоторые из протестующих, в том числе г-н Немцов и г-н Удальцов, не повернули направо по направлению к сцене, а пошли прямо к оцеплению, где они начали сидячий протест под предлогом того, что доступ в парк на Болотной площади был закрыт … Когда [Уполномоченный по правам человека] разговаривал с участниками сидячего протеста, они хранили молчание, ничего не отвечали, и не вставали.
Свидетель г-н Бабушкин показал, что … когда начались первые столкновения между протестующими и полицией, последняя объявила через громкоговоритель, что митинг отменен, и попросила граждан покинуть место проведения митинга.
Свидетель г-н Пономарев показал, что … полицейское оцепление располагалось по иной схеме, нежели [оцепление] аналогичного марша 4 февраля 2012 года… он предложил г-ну Удальцову надавить на оцепление таким образом, чтобы полиция отступила на несколько шагов и расширила проход к Болотной площади, и тот ответил, что он сможет скоординировать процесс только когда они приблизятся к линии оцепления … он знал, что г-н Г. Гудков вел переговоры с полицией о перемещении линии оцепления, которая теперь была подкреплена ОМОНом.
… Свидетели г-н Яшин и г-н Немцов показали, что … в ходе совещания руководящего комитета вопрос о палаточном городке во время публичного собрания не обсуждался … в то время как [г-н Г. Гудков] и [Г-н Д. Гудков] вели переговоры с полицией … образовалась толпа [и] вдруг полиция начала двигаться вперед, протестующие стали сопротивляться и прорвали оцепление…
Свидетель г-н Г. Гудков [депутат Государственной Думы] дал показания о том, что … по просьбе организаторов, которые поведали ему, что они никуда не пойдут и будут оставаться на месте до тех пор, сидя полиция не сдвинет оцепление назад и откроет доступ к парку на Болотной площади, он принял участие в переговорах с полицией по этому вопросу. Он достиг соглашения с сотрудниками Управления внутренних дел г. Москвы, что оцепление будет отведено назад, но организаторы, которые подали уведомление о проведении [мероприятия] должны были подписать необходимые документы. Однако те, кто призывали к сидячей забастовке, в том числе г-н Удальцов, отказались [подняться], для того, чтобы перейти в помещение Управления внутренних дел г. Москвы для подписания необходимых документов, хотя он (г-н Гудков) предложил им несколько раз сделать это …
… Свидетель г-н Д. Гудков [депутат Государственной Думы] показал, что … вместе с г-ном Г. Гудковым он вел переговоры с полицией … было достигнуто соглашение о том, что оцепление на Малом Каменном мосту будет перенесено назад, и доступ к парку будет открыт, но в этот момент какие-то молодые люди из числа протестантов, одетые в толстовки, стали первыми толкать граждан на полицейских, стоящих в оцеплении, провоцируя их на [такие же] ответные действия, после прорыва линии оцепления [полицейские] начали задерживать людей, завязались массовые беспорядки.
…
… Суд [отклоняет] свидетельские показания о том, что это полиция начала надвигаться на протестующих, которые мирно сидели на земле и тем самым спровоцировала прорыв линии оцепления … [и приходит к выводу], что это протестующие, а не полиция … начали напирать на линию оцепления, в результате чего в толпе началась паника, что в итоге привело к прорыву оцепления и следствием чего стали массовые беспорядки.
…
Суд принимает во внимание показания г-на Давидиса, о том, что … около 18 часов г-жа Митюшкина, которая отвечала за сцену, сообщила ему требовании полиции, чтобы она, как организатор мероприятия, объявила, что митинг закончен. Он передал эту информацию г-ну Удальцову по телефону, [и он] ответил, что они поднялись и пошли по направлению к сцене … он знал, что 6 мая 2012 года [несколько] граждан принесли несколько палаток на Болотную площадь, но г-н Удальцов не сообщил ему о необходимости поставить палатки во время публичного мероприятия.
…
Суд принимает во внимание показания г-на Бакирова …, одного из [формальных] организаторов мероприятия … что никто не сообщил ему о необходимости поставить палатки во время публичного мероприятия.
…
[Суд исследовал в рамках судебного заседания] видеозапись … разговора г-на Махонина и г-на Удальцова, во время которого последний заверил г-на Махонина, что они будут проводить собрание в соответствии с согласованным планом, он не будет призывать людей оставаться на Болотной площади и в случае возникновения проблем, он будет поддерживать контакт с полицией.
…
… … [суд исследовал в рамках судебного заседания другую видеозапись], на которой запечатлено, как г-н Махонин и г-н Удальцов обсуждают достигнутые договоренности. Г-н Махонин показал г-н Удальцову, где будут размещены металлоискатели, после этого они договорились встретиться в 3 часа дня … и обменялись телефонными номерами…
…
По мнению [экспертных показаний г-жи Н. и г-жи М.], границы Болотной площади в Москве ограничиваются Водоотводным каналом, улицей Серафимовича, Софийской набережной и Фалеевским проходом, и [парк] образует часть Болотной площади. Во время публичных мероприятий на Болотной площади парк всегда оцепляется, и не используется для прохода граждан.
Эти показания полностью подтверждаются ответом главы Якиманского районного муниципалитета г. Москвы от 27 июля 2012 года и картой с указанием границ Болотной площади.
…
[Суд пришел к выводу], что место сидячей забастовки… находилось вне места проведения митинга, одобренного московскими властями для публичного мероприятия …
…
Организация массовых беспорядков может принимать форму подстрекательства и контроля над действиями толпы, подталкивая ее действовать противозаконными средствами, выдвигая различные ультиматумы представителям органов власти. Эта деятельность может принимать различные формы, в частности, подготовка и планирование таких действий, отбор групп людей для провокаций и подогревания массовых беспорядков, подстрекательство к совершению таких беспорядков, путем подачи петиций и генерирования слоганов, выкрикивания лозунгов и обращений к толпе, способных наэлектризовать атмосферу и повлиять на нарастание психологического напряжения, влияние на точку зрения людей путем распространения листовок, с помощью средств массовой информации, встреч и различные формы агитации, разработка плана массовой активности с учетом настроений людей, накопленных обид, направляя толпу непосредственно на совершение массовых беспорядков.
… … Это преступление считается совершенным, как только по крайней мере, одно из действий, перечисленных в статье 212 ч. 1 Уголовного кодекса было осуществлено…
… преступление, состоящее в организации массовых беспорядков, считается совершенным, когда оно было подготовлено, и не важно, наступили ли общественно опасные последствия.
…
Суд не нашел оснований для того, чтобы подвергнуть рассмотрению вопрос о закрытии доступа к парку на Болотной площади и размещение направляющего полицейского оцепления у подножия Малого Каменного моста как провокацию … так как оцепление находилось там только для указания направления движения и оно не препятствовало доступу к месту проведения митинга на Болотной площади.
… укрепление оцепления … было необходимо в тех обстоятельствах … чтобы предотвратить его прорыв … но полицейское [оцепление] не двигалось в сторону протестующих.
Поэтому полностью доказано, что массовые беспорядки были организованы г-ном Удальцовым [и другими] … и привели к дестабилизации общественного порядка и мира в общественном месте во время проведения публичного мероприятия, поставило большое количество людей в опасность, в том числе тех, кто пришел, чтобы исполнить свое конституционное право собираться в рамках мирных шествий и собраний, привело к значительной психологической напряженности в районе Болотной площади в Москве, сопровождаясь при этом применением насилия в адрес полиции … и уничтожением имущества …”
64. Московский городской суд приговорил г-на Удальцова и г-на Развозжаева к четырем с половиной годам лишения свободы. 18 марта 2015 года Верховный суд Российской Федерации оставил в силе решение от 24 июля 2014 года с изменениями и дополнениями.
65. 18 августа 2014 года Замоскворецкий районный суд г. Москвы рассмотрел еще одно «Болотное» дело. Четыре человека были признаны виновными в участии в массовых беспорядках и в совершении насильственных действий в отношении сотрудников полиции во время демонстрации 6 мая 2012 года, они получили тюремные сроки от двух с половиной до трех с половиной лет лишения свободы; один из них был освобожден условно-досрочно. Это решение было оставлено в силе Московским городским судом 27 ноября 2014 года.
B. Задержание заявителя, заключение под стражу и привлечение к ответственности за совершение административного правонарушения
66. 6 мая 2012 года заявитель прибыл на Болотную площадь около 18 часов, чтобы принять участие в митинге. Он стоял перед сценой на Болотной набережной, в пределах района, обозначенного в качестве места проведения митинга.
67. По словам заявителя, в период с 18 до 19 часов собрание вокруг него имело мирный характер, хотя и была ярко выраженая суматоха. Он утверждал, что он не слышал никакого заявления о прекращении митинга; он услышал приказы полиции о том, что всем необходимо разойтись, озвученные с помощью мегафона, но в общей сутолоке он не мог не уйти тотчас, и оставался в пределах согласованного с властями места проведения митинга, до 19 часов, когда он был безосновательно задержан полицией, которая разогнала демонстрацию. Заявитель отрицал, что ему были сделаны какие-либо предупреждения или приказы до того, как он был задержан. Полицейские задержали его и посадили в служебную машину, где он ждал в течение часа, прежде чем он его увезли с Болотной площади в райотдел. По мнению заявителя, во время его задержания движения транспорта не было; оно продолжало быть приостановлено.
68. Правительство утверждало, что заявитель был задержан в 20.30 часов на Болотной площади, поскольку он мешал движению транспорта и проигнорировал приказ полиции о том, что ему нужно отойти.
69. В 21.30 часов заявитель был доставлен в Красносельский райотдел г. Москвы. В полицейском участке дежурный офицер составил протокол об административном правонарушении на основании рапорта сотрудника милиции Ю., который предположительно и задержал заявителя. Рапорт Ю. содержал следующее утверждение:
«Я [Ю.] сообщаю, что 6 мая 2012 года в 21.30 часов, на Болотной площади, д. 5/16 вместе с лейтенантом полиции [А.] я арестовал г-на Фрумкина».
70. Остальная часть рапорта являла собой напечатанный шаблонный текст печатный шаблон:
“… действуя в группе лиц, принимая участие в санкционированном митинге, вышел на дорогу и, таким образом перегородил движение. [Он] не реагировал на многочисленные требования полиции освободить дорогу …, тем самым совершил неповиновение законному требованию полицейских, которые выполняли свой служебный долг по поддержанию общественного порядка и обеспечению безопасности. Тем самым он совершил административное правонарушение в соответствии со статьей 19.3 § 1 Кодекса об административных правонарушениях “.
71. Протокол об административном правонарушении содержал идентичный текст, но в нем было указано, что заявитель был задержан в 20.30 часов. Заявителю было предъявлено обвинение в создании помех для движения транспорта и неподчинении законным требованиям работников полиции, то есть в совершнеии правонарушения, предусмотренного статьей 19.3 Кодекса об административных правонарушениях. Его административное задержание основывалось на статье 27.3 Кодекса об административных правонарушениях (протокол об административном задержании). Строка, в которой указывались «причины» задержания осталась незаполненной.
72. В 14 часов 7 мая 2012 года заявитель был доставлен в суд, но его дело не было рассмотрено по сути. После того, как он провел день в фургоне для доставки задержанных без еды и питья, в 22.55 часа он был доставлен обратно в камеру в Красносельсский райотдел г. Москвы. Было составлено новое постановление об административном задержании заявителя, в котором указывалось, что он был задержан «с целью составления административного материала».
73. В 8 часов утра 8 мая 2012 года заявитель предстал перед мировым судьей округа № 100 Якиманского района, который рассмотрел обвинение по сути. Заявитель просил, чтобы дело было отложено на том основании, что он был не готов к судебному слушанию после задержания; он также просил, чтобы слушание было открыто для общественности, и что два сотрудника полиции должны иметь процессуальный статус свидетелей и быть допрошены. Эти ходатайства были отклонены в целях ускорения разбирательства. Еще одно ходатайство о вызове в суд нескольких свидетелей было частично удовлетворено. Были допрошены три свидетеля защиты.
74. На основе рапорта полицейского Ю. суд установил, что в 20.30 часов 6 мая 2012 года заявитель шел вдоль дороги на Болотной площади и мешал движению транспорта, и что он не подчинился законным требованиям полиции уйти с места проведения митинга. Мировой судья не принял в качестве доказательств показания двух свидетелей о том, что полиция не оглашала заявителю какие-либо приказы или предупреждения перед тем, как его арестовала. Заявитель был признан виновным в неповиновении законным требованиям полиции, и был наказан в соответствии со статьей 19.3 Кодекса об административных правонарушениях к административному аресту на пятнадцать суток.
75. 11 мая 2012 года Замоскворецкий районный суд г. Москвы рассмотрел жалобу, поданную заявителем. По ходатайству заявителя суд допросил г-жу С. в качестве свидетеля. Она показала, что в 19.46 часов 6 мая 2012 года она искала своего сына, когда она увидела, заявителя в полицейском фургоне и заговорила с ним. Она также показала, что в 21.03 часов она была на Болотной площади; место уже полностью было оцеплено, но движение не было возобновлено. Суд отклонил довод заявителя о том, что рапорт полицейского и постановление о привлечении его к ответственности противоречили дргу другу в отношении времени его задержания и подтвердил, что правильная интерпретация этих документов следующая: заявитель был задержан в 20:30 часов и арестован в полицейском участке в 21.30 часов. Суд отклонил видеозапись, представленную заявителем на том основании, что он не содержит дату и время инцидента, но обнаружил, что вина заявителя была подтверждена другими доказательствами. Он оставил в силе решение суда первой инстанции.
76. 11 января 2013 года заместитель председателя Московского городского суда рассмотрел административное дело заявителя в порядке надзорного производства и оставил в силе вышеуказанные судебные решения.
II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
77. Федеральный закон от 19 июня 2004 г. N 54-ФЗ О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях предустатревает, на время событий, следующее:
«Статья 7. Уведомление о проведении публичного мероприятия»
Уведомление о проведении публичного мероприятия (за исключением собрания и пикетирования, проводимого одним участником) подается его организатором в письменной форме в орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления в срок не ранее 15 и не позднее 10 дней до дня проведения публичного мероприятия. …
Статья 8. Места проведения публичного мероприятия
Публичное мероприятие может проводиться в любых пригодных для целей данного мероприятия местах в случае, если его проведение не создает угрозы обрушения зданий и сооружений или иной угрозы безопасности участников данного публичного мероприятия. …
Статья 12. Обязанности органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления
1. Орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления после получения уведомления о проведении публичного мероприятия обязан:…
(3) в зависимости от формы публичного мероприятия и количества его участников назначить своего уполномоченного представителя в целях оказания организатору публичного мероприятия содействия в проведении данного публичного мероприятия в соответствии с требованиями настоящего Федерального закона. Назначение уполномоченного представителя оформляется письменным распоряжением, которое заблаговременно направляется организатору публичного мероприятия;
4) довести до сведения организатора публичного мероприятия информацию об установленной норме предельной заполняемости территории (помещения) в месте проведения публичного мероприятия;
5) обеспечить в пределах своей компетенции совместно с организатором публичного мероприятия и уполномоченным представителем органа внутренних дел общественный порядок и безопасность граждан при проведении публичного мероприятия, а также оказание им при необходимости неотложной медицинской помощи;…
2. В случае, если информация, содержащаяся в тексте уведомления о проведении публичного мероприятия, и иные данные дают основания предположить, что цели запланированного публичного мероприятия и формы его проведения не соответствуют положениям Конституции Российской Федерации и (или) нарушают запреты, предусмотренные законодательством Российской Федерации об административных правонарушениях или уголовным законодательством Российской Федерации, орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления незамедлительно доводит до сведения организатора публичного мероприятия письменное мотивированное предупреждение о том, что организатор, а также иные участники публичного мероприятия в случае установленияя несоответствия и (или) нарушения при проведении такого мероприятия могут быть привлечены к ответственности в установленном порядке.
Статья 13. Права и обязанности уполномоченного представителя органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления
1. Уполномоченный представитель органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления имеет право:
1) требовать от организатора публичного мероприятия соблюдения порядка его организации и проведения;
2) принимать решение о приостановлении или прекращении публичного мероприятия в порядке и по основаниям, предусмотренным настоящим Федеральным законом.
2. Уполномоченный представитель органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления обязан:
1) присутствовать на публичном мероприятии;
2) оказывать организатору публичного мероприятия содействие в его проведении;
3) обеспечивать совместно с организатором публичного мероприятия и уполномоченным представителем органа внутренних дел общественный порядок и безопасность граждан, а также соблюдение законности при его проведении.
Статья 14. Права и обязанности уполномоченного представителя органа внутренних дел
1. По предложению органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления начальник органа внутренних дел, в обслуживании которого находится территория (помещение), на которой (в котором) планируется проведение публичного мероприятия, обязан назначить уполномоченного представителя органа внутренних дел в целях оказания организатору публичного мероприятия содействия в обеспечении общественного порядка и безопасности граждан. Назначение указанного представителя оформляется распоряжением начальника органа внутренних дел.
2. Уполномоченный представитель органа внутренних дел имеет право:
1) требовать от организатора публичного мероприятия объявления о прекращении допуска граждан на публичное мероприятие и самостоятельно прекратить допуск граждан на него в случае нарушения предельной нормы заполняемости территории (помещения);
2) требовать от организатора и участников публичного мероприятия соблюдения порядка его организации и проведения;
3) по просьбе организатора публичного мероприятия удалять с места его проведения граждан, не выполняющих законных требований организатора публичного мероприятия.
3. Уполномоченный представитель органа внутренних дел обязан:
1) оказывать содействие в проведении публичного мероприятия в пределах своей компетенции;
2) обеспечивать совместно с организатором публичного мероприятия и уполномоченным представителем органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления общественный порядок и безопасность граждан, а также соблюдение законности при его проведении.
Статья 15. Основания и порядок приостановления публичного мероприятия
1. Если во время проведения публичного мероприятия по вине его участников произошло нарушение правопорядка, не влекущее угрозы для жизни и здоровья его участников, уполномоченный представитель органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления вправе потребовать от организатора публичного мероприятия самостоятельно или совместно с уполномоченным представителем органа внутренних дел устранить данное нарушение.
2. В случае невыполнения требования об устранении нарушения, указанного в части 1 настоящей статьи, уполномоченный представитель органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления вправе приостановить публичное мероприятие на время, установленное им для устранения нарушения. При устранении нарушения публичное мероприятие по согласованию между его организатором и соответствующим уполномоченным представителем может быть продолжено.
3. Если нарушение не было устранено по истечении времени, установленного уполномоченным представителем органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления, то публичное мероприятие прекращается в порядке, предусмотренном статьей 17 настоящего Федерального закона.
Статья 16. Основания прекращения публичного мероприятия
Основаниями прекращения публичного мероприятия являются:
1) создание реальной угрозы для жизни и здоровья граждан, а также для имущества физических и юридических лиц;
2) совершение участниками публичного мероприятия противоправных действий и умышленное нарушение организатором публичного мероприятия требований настоящего Федерального закона, касающихся порядка проведения публичного мероприятия.
Статья 17. Порядок прекращения публичного мероприятия
1. В случае принятия решения о прекращении публичного мероприятия уполномоченный представитель органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления:
1) дает указание организатору публичного мероприятия прекратить публичное мероприятие, обосновав причину его прекращения, и в течение 24 часов оформляет данное указание письменно с вручением организатору публичного мероприятия;
2) устанавливает время для выполнения указания о прекращении публичного мероприятия;
3) в случае невыполнения организатором публичного мероприятия указания о его прекращении обращается непосредственно к участникам публичного мероприятия и устанавливает дополнительное время для выполнения указания о прекращении публичного мероприятия.
2. В случае невыполнения указания о прекращении публичного мероприятия сотрудники милиции принимают необходимые меры по прекращению публичного мероприятия, действуя при этом в соответствии с законодательством Российской Федерации.
3. Порядок прекращения публичного мероприятия, предусмотренный частью 1 настоящей статьи, не применяется в случае возникновения массовых беспорядков, погромов, поджогов и в других случаях, требующих экстренных действий. В этих случаях прекращение публичного мероприятия осуществляется в соответствии с законодательством Российской Федерации.
78. Уголовный кодекс Российской Федерации предусматривает следующее
Статья 212. Массовые беспорядки
«1. Организация массовых беспорядков, сопровождавшихся насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением оружия, взрывных устройств, взрывчатых, отравляющих либо иных веществ и предметов, представляющих опасность для окружающих, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти, а равно подготовка лица для организации таких массовых беспорядков или участия в них наказываются лишением свободы на срок от четырех до десяти лет.
2. Участие в массовых беспорядках, предусмотренных частью первой настоящей статьи, наказывается лишением свободы на срок от трех до восьми лет.
3. Призывы к массовым беспорядкам, предусмотренным частью первой настоящей статьи, или к участию в них, а равно призывы к насилию над гражданами, наказываются ограничением свободы на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до двух лет, либо лишением свободы на тот же срок».
Статья 318. Применение насилия в отношении представителя власти
«1. Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей, наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до пяти лет».
79. Соответствующие положения Кодекса об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 года, звучат следующим образом:
Статья 19.3. Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции …
«Неповиновение законному распоряжению или требованию сотрудника полиции … в связи с исполнением ими обязанностей по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, а равно воспрепятствование исполнению ими служебных обязанностей – влечет наложение административного штрафа в размере от пятисот до одной тысячи рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток».
Статья 20.2. Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования
«1. Нарушение организатором публичного мероприятия установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования, влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от десяти тысяч до двадцати минимальных заработных плат.
2. Нарушение установленного порядка проведения публичных собраний, митингов, демонстраций, шествий или пикетов, влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от тысячи до двух тысяч рублей для организаторов, и от пятиста до тысячи рублей для участников».
Статья 27.2. Доставление
«1. Доставление, то есть принудительное препровождение физического лица, в целях составления протокола об административном правонарушении при невозможности его составления на месте выявления административного правонарушения, если составление протокола является обязательным, осуществляется:
(1) полицией …
…
2. Доставление должно быть осуществлено в возможно короткий срок.
3. О доставлении составляется протокол либо делается соответствующая запись в протоколе об административном правонарушении или в протоколе об административном задержании. Копия протокола о доставлении вручается доставленному лицу по его просьбе».
Статья 27.3 Административное задержание
“1. Административное задержание, то есть кратковременное ограничение свободы физического лица, может быть применено в исключительных случаях, если это необходимо для обеспечения правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении, исполнения постановления по делу об административном правонарушении…
…
3. По просьбе задержанного лица о месте его нахождения в кратчайший срок уведомляются родственники, администрация по месту его работы (учебы), а также защитник.
…
5. Задержанном лицу разъясняются его права и обязанности, предусмотренные этим Кодексом, о чем делается соответствующая запись в протоколе об административном задержании.”
Статья 27.4. Протокол об административном задержании
«1. Об административном задержании составляется протокол…
2. … Копия протокола об административном задержании вручается задержанному лицу по его просьбе…»
Статья 27.5. Сроки административного задержания
«1. Срок административного задержания не должен превышать три часа, за исключением случаев, предусмотренных частями 2 и 3 настоящей статьи.
2. Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, посягающем на установленный режим Государственной границы Российской Федерации … может быть подвергнуто административному задержанию на срок не более 48 часов.
3. Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, влекущем в качестве одной из мер административного наказания административный арест, может быть подвергнуто административному задержанию на срок не более 48 часов».
4. Срок административного задержания лица исчисляется с момента доставления в соответствии со статьей 27.2 настоящего Кодекса, а лица, находящегося в состоянии опьянения, со времени его вытрезвления».
III. ПРИМЕНИМЫЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
80. Руководящие принципы по свободе мирных собраний, принятые Венецианской комиссией на 83-й Пленарной сессии (Венеция, 4 июня 2010 года) предусматривают следующее:
«Раздел 4 – руководящие принципы по свободе мирных собраний»
1. Свобода мирных собраний
…
Защите подлежат только мирные собрания.
Собрание следует определять как мирное, если его организаторы имеют мирные намерения и собрания имеет ненасильственный характер. Термин «мирное» следует распространить на такое поведение, которое может раздражать или обижать других лиц, и даже на такое поведение, которое временно препятствует, затрудняет или создает помехи действиям третьих лиц…
5. Применение законодательство о свободе мирных собраний
5.1 Предварительное планирование мероприятия совместно с сотрудниками правоохранительных органов.
Там, где это возможно, и особенно в случае собраний с большим числом участников или собраний по вопросам, вызывающим разногласия в обществе, рекомендуется, чтобы до проведения мероприятия организатор обсудил с правоохранительными органами меры обеспечения общественной безопасности, которые должны быть подготовлены до мероприятия. Обсуждаться могут такие вопросы, как, например, расположение сотрудников полиции, функции распорядителей на собрании, а также характер действий полиции по поддержанию порядка….
5.3 Подход к охране порядка во время собраний с позиций прав человека.
Действия по охране порядка при проведении собраний должны соответствовать принципам прав человека – законности, необходимости, пропорциональности и недискриминации, – и в ходе этих действий должны соблюдаться соответсвующие нормы в области прав человека. В частности, у государства имеется позитивная обязанность принимать необходимые разумные меры, позволяющие проводить мирные собрания без опасений, что их участники могут подвергнуться физическому насилию. Органы охраны правопорядка должны также защищать участников мирного собрания от любого лица или группы лиц (в том числе от агентов-провокаторов и участников собрания, несогласного с данным собранием), которые пытаются каким-либо способом сорвать данное собрание или затруднить его проведение.
5.4 Использование переговоров и/или посредничества для разрешения споров.
Если в ходе собрания возникает конфронтация или иного рода спор, то переговоры или использование посредничества для ведения диалога может оказаться хорошим средством для достижения приемлемого решения. Такого рода диалог, хотя и не всегда заканчивающийся успехом, может быть превентивным средством, помогающим избежать эскалации конфликта, введения произвольных или ненужных ограничений либо использования силы.
…
Раздел Б – Пояснительная записка
15. … В целях данных «Руководящих принципов» термин «собрание» означает намеренное и временное присутствие группы лиц в общественном месте с целью выражения общих интересов …
…
18. Вопрос о том, с какого момента собрание уже не может рассматриваться как временное присутствие (тем самым выходя за пределы той степени толерантности, которая в качестве презумпции должна предоставляться органами власти всем мирным собраниям), должен решаться в каждом конкретном случае исходя из обстоятельств. Тем не менее, критерий, установленный Европейским судом по правам человека, заключается в том, что участникам собрания должны быть предоставлены достаточные возможности для выражения своих взглядов. В тех случаях, когда собрание не приводит к неудобствам для других лиц или приводит лишь к незначительным неудобствам, органы власти должны пропорционально происходящему использовать менее строгий критерий для понятия «временное» (см. ниже параграфы 39-45, относящиеся к понятию «пропорциональности»). Ниже приводятся выдержки из законов, которые подчеркивают, что термин «временное» не должен исключать возведение с целью протеста палаточных городков или других временных конструкций..
…
«Мирные» и «немирные» собрания
25. Мирные собрания. Лишь мирные собрания подлежат защите в рамках права на свободу собраний. …
26. Термин «мирное» следует распространить и на поведение, которое может раздражать или оскорблять лиц, не согласных с поддерживаемыми данным собранием идеями или заявлениями, и даже на поведение, которое направлено на намеренное воспрепятствование или создание помех действиям третьих лиц. Например, собрание, связанное исключительно с пассивным сопротивлением, следует признать «мирным»
…
28. Если собрание удовлетворяет указанному основному критерию мирного характера собраний, это приводит к возникновению позитивных обязательств государственных органов власти, связанным с правом на свободу мирных собраний … Следует отметить, что собрания, которые прошли эту первоначальную проверку (и, таким образом, при отсутствии доказательств в пользу противного, заслуживают защиты) все же могут быть законным образом ограничены…
…
Законность
38. Для большей определенности любые ограничения, наложенные на собрание до его проведения, следует оформлять в виде официального документа и направлять этот документ организаторам собрания в разумные сроки (см. пункт 135). Помимо этого, соответствующие органы обязаны обеспечить, чтобы любые ограничения, налагаемые во время собрания, находились в полном соответствии с законом и не противоречили сложившейся судебной практике. Наконец, после проведения собрания не допускается применение каких-либо не предусмотренных законом санкций и наказаний.
…
Ограничения в отношении содержанию
95. Является ли некоторое поведение намеренным подстрекательством к насилию – это неизбежный вопрос, который должен быть рассмотрен применительно к конкретным обстоятельствам … Некоторые трудности возникают в том случае, когда высказываемое послание касается противоправных действий или когда оно может быть истолковано как подстрекающее других к совершению ненасильственных, но противоправных действий. … Выражение поддержки противоправным действиям во многих случаях можно отличить от нарушения общественного порядка и поэтому к нему не следует применять ограничения, основанные на необходимости охраны общественного порядка. Критерием вновь должно быть наличие неизбежной угрозы насилия …
96. … использование (языка ненависти) высказываний участниками собрания само по себе не обязательно является оправданием разгона данного мероприятия, и органы правопорядка совершивших данные действия (в процессе проведения мероприятия или после его окончания).
…
Ограничения, налагаемые в ходе собрания.
108. Роль сотрудников полиции или других правоохранительных органов во время собрания зачастую сводится к обеспечению выполнения каких-либо предварительных ограничений, введенных в форме письменного решения уполномоченного органа. Сотрудники правоохранительных органов не должны вводить никаких дополнительных ограничений, если только эти ограничения не являются абсолютно необходимыми в свете явно изменившихся обстоятельств. Однако в некоторых случаях ситуация в месте проведения собрания может обостриться (например, участники могут перейти к насильственным действия или подстрекать к ним), и властям, возможно, потребуется принять дополнительные меры для обеспечения достаточной защиты других значимых интересов. Как и в случае с предварительными ограничениями, для применения которых необходимо продемонстрировать наличие достаточных оснований, их введение в ходе собрания также требует строгого обоснования. Простыми подозрениями здесь не обойтись – причины ограничений обязательно должны быть адекватными. В таких обстоятельствах будет целесообразным, чтобы другие органы власти (например, бюро уполномоченного по правам человека) были наделены надзорными функциями в отношении действий полиции, а сотрудники правоохранительных органов были подотчетны какому-либо независимому органу. Помимо этого, как отмечено в пунктах 37 и 91, чрезмерно широкие дискреционные полномочия, предоставленные правоохранительным органам, могут привести к нарушению принципа законности, так как создают условия для возможного произвола. Задержание участников собрания во время его проведения (на основании совершения ими административных, уголовных или иных правонарушений) должны иметь очень веское обоснование с учетом права на свободу и безопасность личности и того факта, что оно может быть осуществлено и после окончания собрания. Задержание следует использовать только в наиболее трудных ситуациях, когда неприменение этой меры может привести к совершению серьезного уголовного преступления.
…
Процесс принятия решений и проверка их обоснованности
132. Административный орган … должен проводить честную и объективную оценку всей имеющейся информации, чтобы определить, сумеют ли организаторы и участники заявленного собрания обеспечить его мирное проведение, а также выяснить, не приведет ли данное мероприятие к ущемлению прав и свобод других лиц, которые в нем участия не принимают. В процессе принятия таких решений может оказаться необходимым организовать встречу с организаторами собрания и с другими заинтересованными сторонами.
133. Административный орган должен также обеспечить, чтобы любые вопросы, вызывающие обеспокоенность в связи с проведением собрания, были доведены до сведения его организаторов, а им, в свою очередь, следует предоставить возможность на них ответить. Это особенно важно в случае, если возникшие вопросы будут затем использованы для введения ограничений на данное собрание. Предоставление такой информации организаторам дает им возможность отреагировать на обозначенны проблемы, снижая тем самым риск возникновения беспорядков и помогая построить отношения между организаторами и властями на основе сотрудничества, а не конфронтации.
134. Организаторы собрания, соответствующие уполномоченные органы, сотрудники полиции и другие стороны, чьи права могут быть затронуты в ходе проведения собрания, должны предпринять все возможные усилия для достижения взаимоприемлемого соглашения о времени, месте и порядке проведения собрания. Однако, если такое соглашение оказывается невозможным и никакого очевидного решения не возникает, переговоры или привлечение посредника может помочь своевременно прийти к соглашению. Подлинный диалог между заинтересованными сторонами зачастую может привести к более удовлетворительному для каждого из участников результату, чем формальное обращение к закону. Лица или организации, не связанные ни с государством, ни с организатором, обычно наилучшим образом способствуют переговорам или выполняют функции посредников. Присутствие юридических представителей сторон также может оказать помощь и способствовать обмену мнениями между организаторами собрания и органами охраны правопорядка. Обычно такой диалог оказывается самым успешным средством для установления доверия между сторонами, если он был начат при первой же возможности. Хотя переговоры не всегда приводят к успеху, тем не менее, они выполняют профилактическую функцию и помогают избежать эскалации конфликта или введения произвольных или ненужных ограничений.
135. О любых ограничениях, наложенных на собрание, следует незамедлительно сообщить в письменной форме его организаторам с кратким объяснением причины каждого ограничения (такое объяснение должно соответствовать допустимым основаниям, закрепленным в законодательстве о правах человека, а также их толкованию соответствующими судебными органами). Бремя доказывания лежит на административном органе, который обязан продемонстрировать, что наложенные ограничения являются в данных обстоятельствах обоснованными. Сообщение о таких решениях следует направлять организаторам в разумные сроки – то есть, с достаточным запасом времени до даты предлагаемого мероприятия, с тем, чтобы это решение можно было оспорить в независимом органе по рассмотрению споров или в суде до указанной в уведомлении даты проведения собрания.
136. Административный орган должен обнародовать свои решения таким образом, чтобы
обществу был обеспечен доступ к достоверной информации о событиях общественной жизни. Это может быть сделано, например, при помощи публикации данных решений на специальном веб-сайте.
…
6. Охрана порядка во время публичных собраний
…
147. Правительства обязаны обеспечить, чтобы сотрудники правоохранительных органов прошли соответствующую подготовку в области поддержания порядка во время публичных собраний. Необходимо, чтобы в ходе такой подготовки они приобретали навыки, помогающие предупредить эскалацию насилия и свести конфликт к минимуму, а также навыки «мягкого воздействия» путем проведения переговоров и использования услуг посредников. …
…
149. Правоохранительные органы должны эффективно взаимодействовать с организаторами собраний. Сотрудники правоохранительных органов должны стараться понятным языком информировать собравшихся с тем, чтобы снизить риск потенциального конфликта. Помимо этого, необходимо иметь специальный контактный центр в правоохранительных органах, в который участники акции могут обратиться до начала или в ходе мероприятия. Информация о таком контактном центре должна быть хорошо известна общественности …
150. Операция по охране порядка должна проходить без «сюрпризов». Сотрудники правоохранительных органов должны предоставить собравшимся людям время для индивидуальной реакции на сложившуюся ситуацию, в том числе на любые адресованные им предупреждения и указания …
…
157. Использование посредничества или переговоров для снижения напряженности во время собрания. Если в ходе собрания возникает противостояние или спор, то в качестве средства для достижения приемлемого решения могут быть использованы переговоры или помощь посредников. …
…
159. Сотрудники правоохранительных органов должны проводить различие между участниками, чьи действия носят мирный характер, и участниками, настроенными на насильственные действия. Ни единичные проявления насилия, ни насильственные действия некоторых участников в ходе собрания не являются сами по себе достаточным основанием для автоматического наложения ограничений намирных участников собрания …Поэтому во время задержания участников или разгона собрания (что является крайней мерой) сотрудникам правоохранительных органов не следует относиться к толпе людей как к однородной массе.
164. Охрана порядка во время мирных собраний, перерастающих в немирные. Собрания могут превратиться из мирных в немирные и тем самым лишиться права на защиту, предусмотренного законодательством о правах человека . Поэтому такое собрание может быть прекращено с использованием соразмерных действий. Однако применение насилия небольшой группой участников собрания (и их подстрекательские высказывания) автоматически не превращает мирное во всех иных отношениях собрание в немирное, и поэтому любое вмешательство должно быть направлено на нейтрализацию конкретных участников, а не на разгон всего собрания.
165. Разгон собраний. Правоохранительным органам не следует прибегать к разгону собраний, если они проходят мирно. Разгон собрания должен быть самой крайней мерой,
и органы власти обязаны учитывать возможные последствия, руководствуясь международными стандартами. Такие правила не обязательно включать в законодательство,
однако их следует оформить в виде инструкций для национальной полиции, а в законодательстве следует предусмотреть требование о разработке таких инструкций. В этих инструкциях должны быть указаны обстоятельства, которые требуют разгона собраний, а также лица, уполномоченные отдавать приказ о разгоне собрания (например, офицеры полиции не ниже определенного звания)…
166. Разгон собрания следует проводить лишь в том случае, если сотрудники правоохрани-
тельных органов приняли все разумные меры для содействия собранию и для защиты его от нанесения ему вреда (включая, например, усмирение враждебно настроенных зрителей, угрожающих применением насилия), а также если существует прямая угроза насильственных действий …
167. Разгон собрания не следует применять в тех случаях, когда имеют место насильствен-
ные действия со стороны небольшой группы участников собрания. В такой ситуации следует принять меры в отношении этих конкретных лиц. Аналогичным образом, если на собрание, которое в целом проходит мирно, проникают агенты-провокаторы, то вместо досрочного прекращения или разгона собрания или объявления его незаконным, органам власти следует принять соответствующие меры для удаления таких агентов-провокаторов. …
168. Если разгон собрания представляется необходимым, любое вмешательство со сторо-
ны полиции следует предварить ясным, четким и громким предупреждением в адрес организаторов и участников собрания. Участникам следует дать достаточно времени на то, чтобы они могли добровольно разойтись. Дальнейшее вмешательство полиции возможно только в том случае, если участники не расходятся.»
ПРАВО
I. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 11 КОНВЕНЦИИ
81. Заявитель утверждал, что было нарушено его право на свободу мирных собраний. В частности, он жаловался на применение спорных мер безопасности на месте проведения собрания на Болотной площади, на раннее прекращение собрания, на его задержание, в результате которого он был осужден за совершение административного правонарушения. Он ссылался на статью 11 Конвенции, которая звучит следующим образом:
“1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.
2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов Государства».
A. Приемлемость
82. Суд отмечает, что эта жалоба не является, в противном случае, явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции, и не является неприемлемой на каких-либо других основаниях. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.
B. Существо дела
1. Доводы сторон
(a) Правительство
83. Правительство утверждало, что власти действовали законно и разумно при подготовке общественного собрания от 6 мая 2012 года, во время мероприятия и при оценке необходимости и средств его разгона в тот момент, когда оно перестанет быть мирным. Они отметили, что власти Москвы и организаторы мероприятия выработали условия публичного собрания во время обмена письмами и лично на рабочей встрече 4 мая 2012 года. Тем не менее, полиция подозревала протестующих в том, что они были намерены действовать в нарушение условий соглашения, и 5 мая 2012 года прокуратура вынесла организаторам предупреждение на этот счет. В то же время, полиция разработала детальный план безопасности, предусматривающий необходимые меры безопасности (см. параграф 16 и следующие выше).
84. Правительство также утверждало, что беспорядки на Болотной площади произошли, когда некоторые из организаторов и участников отказались следовать согласованному плану и попытались выйти за пределы согласованной области. Они игнорировали указания полиции отойти к назначенному месту на Болотной набережной, даже если это было возможно, и садились на землю, вызывая драки и беспорядки. По словам Правительства, два депутата Государственной Думы, Уполномоченный по правам человека Российской Федерации и член Общественной палаты Российской Федерации поддержали требования полиции и пытались убедить протестующих следовать по маршруту, что было безрезультатно. Затем, в 18 часов один из организаторов, действуя по просьбе полиции, объявил о досрочном закрытии собрания; с 17.58 до 19.00 некоторые из протестующих попытались сломать полицейское оцепление и бросали различные предметы в полицейских. С 18 часов до 21 часов полиция постепенно вынудила демонстрантов покинуть место собрания и задержала тех, кто оказывал самое активное сопротивление. Правительство считает, что вмешательство полиции было оправдано, так как собрание перестало быть “мирным” по смыслу статьи 11 Конвенции. При разгоне демонстрантов, полиция не прибегала к использованию чрезмерной силы: были использованы только полицейские дубинки; действия были направлены только на наиболее агрессивных нарушителей; ни слезоточивый газ, ни дымовые шашки не были пущены в ход.
85. Кроме того, правительство подтвердило, что оспариваемые обстоятельства были предметом крупномасштабного внутреннего расследования, которое привело к судебному преследованию и привлечения к уголовной ответственности организаторов массовых беспорядков (см. параграф 63 выше), а также тех, кто совершил насильственные действия против полиции (см. параграфы 53-60 и 65 выше). Кроме того, правительство ссылалось на два решения об отказе в возбуждении уголовного дела по факту предполагаемой жестокости полиции (см. параграфы 52 и 61 выше). Они считали, что в целом установление фактов и их оценка национальными следственными и судебными органами было тщательными и правильными.
86. Что касается конкретных обстоятельств дела, правительство утверждает, что заявитель понес наказание за неподчинение приказам полиции покинуть место публичного собрания после окончания санкционированного собрания. Они утверждали, что он был азадержан в 20.30 и доставлен в полицейский участок, где содержался в ожидании административного производства и впоследствии был осужден за невыполнение законного требования сотрудника полиции, что составило правонарушение, предусмотренное статьей 19.3 Кодекса об административных правонарушениях.
87. Правительство возражало, что обвинения, выдвинутые против заявителя, вытекали из конкретного акта неповиновения, совершенного после разгона митинга, и в любом случае после истечения разрешенного временного интервала, а не из его несогласия с решением о преждевременном прекращении собрания. Оно считало, что не было никакого вмешательства в осуществление права заявителя на свободу мирных собраний, и что в любом случае примененное к нему наказание, задержание на срок в пятнадцать суток, не было несоразмерным, потому что ранее он был осужден за аналогичное правонарушение.
88. Правительство пришло к выводу, что как общие меры, принятые по отношению к собранию в целом, так и отдельные меры, принятые в отношении заявителя лично, было оправданными в соответствии со статьей 11 § 2 Конвенции. Они считали, что меры соответствовали национальному законодательству и были необходимы “для предотвращения беспорядков или преступлений” и «в целях защиты прав и свобод других лиц», и оставались строго пропорциональными.
(b) Заявитель
89. Заявитель утверждал, что ему помешали принять участие в санкционированном общественном собрании. Во-первых, он настаивал на том, что принятые тяжелые меры контроля толпы вызвали напряженность в отношениях между протестантами и полицией, результатом чего стали некоторые изолированные противостояния, которые использовались в качестве предлога для прекращения собрания и его разгона. Во-вторых, он утверждал, что прекращение собрания не было четко объявлено, и что из-за всеобщей неразберихи, он остался на месте проведения митинга до своего задержания. Он также оспаривал факт совершения вменяемого ему акта неповиновения.
90. Что касается общих мер, заявитель впервые указал, что ограничения, установленные в плане обеспечения безопасности полиции, были направлены не на обеспечение мирного проведения собрания, а на его ограничение и подавление. Во-вторых, он утверждал, что власти в одностороннем порядке изменили первоначальное место встречи без информирования организаторов или общественности. Он считал, что ограничение площади не имело другой цели, кроме как предотвращения гипотезы о том, что в парке могли быть установлены палатки. Вместо того, чтобы служить для предотвращения массовых беспорядков, что ограничение создало вход к месту проведения собрания в виде горлышка бутылки, что вызвало напряженность и привело к спонтанным сидячим протестам небольшого количества участников, включая организаторов. Кроме того, поскольку напряжение возросло, власти не смогли пообщаться с организаторами и содействовать мирному сотрудничеству.
91. Кроме того, заявитель утверждал, что власти не смогли эффективно информировать протестантов о прекращении собрания и приказе о разгоне. Он не знал о решении, об окончании собрания и это не было очевидным для него, так как он не видел каких-либо столкновений. Он отметил, что согласно внутреннему законодательству полиция была обязана вначале приостановить собрание и дать организаторам время для исправления каких-либо нарушений, прежде чем они могли бы остановить его. В любом случае, он отрицал тот факт, что собрание перестало быть мирным, несмотря на многочисленные случаи столкновения с полицией. Отсутствовали какие-либо столкновения внутри санкционированного периметра перед сценой. В целом, он считал, что реакция со стороны полиции были несогласованной и непропорциональной, и что она имела эффект эскалации конфронтации, а не ее уменьшения. Огромное количество полицейских и чрезмерные средства контроля толпы, развернутые на месте собрании, должны были позволить властям обеспечить мирное продолжение собрания, но вместо этого власти решили его прекратить. В поддержку своих доводов заявитель ссылается на экспертное заключение (см. параграф 49 и следующие выше).
92. Что касается его собственного задержания, заявитель утверждал, что он был мирным участником санкционированного общественного собрания. Он настаивал, что он был задержан в 19.00, еще в течении времени, отведенного для санкционированного собрания, вопреки утверждениям правительства, поскольку полиция занималась зачисткой сцены митинга после его преждевременного закрытия; перед его задержанием полиция не вынесла заявителю предупреждение или приказ, против которых он мог бы высказать неповиновение; он не препятствовал движению транспорта, поскольку оно по-прежнему было приостановлено для целей проведения собрания, и не совершал каких-либо нежелательных действий. Он считал, что он был задержан только за его присутствие на месте митинга для того, чтобы отбить у него и других желание участия в митингах оппозиции. Он также жаловался на то, что национальные суды не принимали во внимание его аргументы и оправдательные доказательства и применили самое суровое наказание из возможных. В целом, он оспаривал свое задержание и последующее осуждение как незаконные, такие, которые не преследовали законной цели и не являлись необходимыми в демократическом обществе, и таким образом, примененные в нарушение статьи 11 Конвенции.
2. Оценка Суда
(a) Общие принципы
93. Право на свободу собраний, одна из основ демократического общества, подлежит ряду исключений, которые должны быть истолкованы узко и необходимость каких-либо ограничений должна быть убедительно установлена. При рассмотрении вопроса о том, можно ли признать ограничения прав и свобод, гарантированных Конвенцией “необходимыми в демократическом обществе”, Договаривающиеся государства пользуются определенной, но не неограниченной свободой усмотрения (см. Barraco v .France, № 31684/05, § 42, 5 марта 2009 года). В любом случае, за Европейским Судом остается право вынести окончательное заключение по вопросу того, соответствует ли данное ограничение положениям Конвенции, и это должно быть сделано путем оценки обстоятельств отдельного дела (см. Osmani and Others v. the former Yugoslav Republic of Macedonia (dec.), № 50841/99, 11 октября 2001 года, и Galstyan v. Armenia, № 26986/03, § 114, 15 ноября 2007 года).
94. Когда Суд осуществляет свое изучение, его задача состоит не в том, чтобы заменить решение соответствующих национальных властей своим собственным мнением, а в рассмотрении решений, которые они принимали, на предмет соответствия статьи 11. Это не означает, что он должен ограничиться констатацией того, пользовалось ли государство своей свободой усмотрения разумно, тщательно и добросовестно; он должен рассмотреть обжалуемое вмешательство в свете обстоятельств дела в целом и определить, после того, как было установлено, что оно преследовало “законную цель”, отражало ли оно “насущную общественную необходимость” и, в частности, было ли оно соразмерным для этой цели, и были ли причины, приведенные национальными властями для его оправдания, “существенными и достаточными” (см. Coster v. The United Kingdom [GC], № 24876/94, § 104, 18 января 2001года; Achouguian v. Armenia, № 33268/03, § 89, 17 июля 2008года; S. И Marper v. the United Kingdom [GC], №№30562/04и30566/04, § 101, ECHR 2008; Barraco, процитирован овыше, § 42; и Kasparov and Others v. Russia, № 21613/07, § 86, 30 октября 2013 года). При осуществлении таких действий, Суд должен убедиться, что национальные органы власти применили стандарты, соответствующие принципам, заложенным в статье 11 Конвенциии, более того, что они основывали свои решения на приемлемой оценке соответствующих фактов (см. Rai and Evans (dec.), №№ 26258/07 и 26255/07, 17 ноября 2009 года; и Gün and Others v. Turkey, № 8029/07, § 75, 18 июня 2013 года; см. также Gerger v. Turkey [GC], № 24919/94, § 46, 8 июля 1999; и United Communist Party of Turkey and Others v. Turkey, 30 января 1998 года, § 47, Reports of Judgments and Decisions 1998-I).
95. Защита мнений и свободы их выражений, закрепленная в статье 10, является одной из целей свободы собраний, предусмотренных статьей 11. Должен быть достигнут баланс между законными целями, перечисленными в статье 11 § § 2 Конвенции, и правом выражать мнения в словесной форме, при помощи жестов, и даже молчаливо, лицами, которые собираются на улицах или в других общественных местах (см. Ezelin v. France, 26 апреля 1991года, §§ 37 и 52, SeriesA№ 202; Barraco, процитировано выше, § 27; Fáberv. Hungary, № 40721/08, § 41, 24 июля 2012; и Taranenkov. Russia, № 19554/05, § 65, 15мая 2014 года).
96. Государства-участники должны воздерживаться от применения неоправданных непрямых ограничений права на свободу мирных собраний. Кроме этого, должны иметь место позитивные обязательства по обеспечению эффективного осуществления этого права (см. Oya Ataman v.Turkey, № 74552/01, § 36,ECHR 2006 XIII).На государство возложена обязанность принять разумные и необходимые меры относительно мирных демонстраций с целью обеспечить их мирное прохождение и безопасность всех граждан. Несмотря на то, что они не могут абсолютно это гарантировать, государства обладают широким усмотрением в выборе средств, которые будут применяться. В этом отношении, обязанности, которые возлагаются на них статьей 11 Конвенции, касаются необходимости применения мер, а не достижения определенных результатов (см. Giuliani and Gaggio v. Italy[GC], № 23458/02, § 251, ECHR 2011 (извлечения); см. также Plattform “Ärztefür das Leben” v. Austria, 21 июня1988 года, § 34, SeriesA№ 139; Oya Ataman, процитировано выше, § 35; и Protopapa v. Turkey, №16084/90, § 108, 24 февраля 2009). На государства возложена, в частности, обязанность принять соответствующие профилактические меры безопасности для того, чтобы гарантировать нормальное проведение публичного мероприятия, такие как обеспечение присутствия служб первой помощи на месте демонстраций и регулирование дорожного движения таким образом, чтобы свести к минимуму его нарушения (см.OyaAtaman, процитировано выше, § 39, и Kudrevičius and Othersv. Lithuania [GC], № 37553/05, §§ 158-60, 15 октября 2015 года).
97. Для органов государственной власти также важно высказать определенную степень толерантности по отношению к мирным собраниям, даже противоправным, если свобода собраний, гарантируемая статьей 11 Конвенции, не может быть лишена своего содержания (см. там же, §§ 37 и 39). Пределы толерантности по отношению к ожидаемым нерегулярным собраниям зависят от конкретных обстоятельств, в том числе, продолжительности и степени общественного возмущения, вызванных ими, и от того, была ли предоставлена ее участникам достаточная возможность высказать свои взгляды (см. Cisse v. France, № 51346/99, §§ 51-52, ECHR 2002 III; Éva Molnár v. Hungary, № 10346/05, §§ 42-43, 7 октября 2008 года; Navalnyy and Yashinv. Russia, № 76204/11, §§ 63 64, 4 декабря 2014 года; и Kudrevičius, процитировано выше, §§ 155-17 и 176-77).
98. С другой стороны, если протестующие совершают акты насилия, вмешательство в право на свободу собраний, в принципе, оправдано для предотвращения беспорядков или преступлений и для защиты прав и свобод других лиц (см. Giuliani and Gaggio, процитировано выше, § 251). Гарантии статьи 11 Конвенции не распространяется на собрания, где организаторы и участники имеют насильственные намерения, подстрекают к насилию или иным образом отрицают основы «демократического общества» (см. Stankov and the United Macedonian Organization Ilinden v. Bulgaria, №№ 29221/95 и 29225/95, § 77, ECHR 2001-IX; the United Macedonian Organization Ilinden and Ivanov v. Bulgaria, № 44079/98, § 99, 20 октября 2005 года; Sergey Kuznetsov v. Russia, № 10877/04, § 45, 23 октября 2008 года; Alekseyev v. Russia, №№ 4916/07, 25924/08 и 14599/09, § 80, 21 октября 2010 года; Fáber, процитировано выше, § 37, 24 июля 2012года; и Gün and Others, процитировано выше, § 70). Бремя доказывания насильственных намерений организаторов демонстрации лежит на органах власти (см. Christian Democratic People’s Party v. Moldova (№ 2), № 25196/04, § 23, 2 февраля 2010 года).
99. В любом случае, человек не перестает пользоваться правом на свободу мирных собраний в результате вспышки насилия или других наказуемых деяний, совершенных другими лицами в ходе демонстрации, если данное лицо остается мирным в его или ее собственных намерениях или поведении (см. Ezelin, процитировано выше, § 53; Ziliberberg v.Moldova(dec.), № 61821/00, 4 мая 2004 года; иPrimov and Others v. Russia, № 17391/06, § 155, 12 июня 2014 года). Даже если существует реальная опасность, что публичная демонстрация вызовет беспорядок и в результате событий, находящихся вне контроля тех, кто ее организует, такая демонстрация как таковая не выходит за рамки действия статьи 11 § 1 Конвенции, но любое ограничение, возложенное на такое собрание должно соответствовать положениям параграфа 2 этой статьи (см. Schwabe and M.G. v.Germany, №№ 8080/08 и 8577/08, § 92, ECHR 2011).
(b) Применение данных принципов в настоящем деле
100. Заявитель жаловался на нарушение его права на свободу мирных собраний, ссылаясь на меры, принятые в отношении собрания в целом и конкретные меры, принятые против него лично. Он утверждал, что средства контроля толпы, применяемые полицией на Болотной площади, в действительности стали причиной противостояния между протестующими и полицией, и что полиция затем использовала этот инцидент как предлог для досрочного прекращения собрания и его разгона. Более того, он утверждал, что власти намеревались с самого начала подавить митинг с целью подавить желание проводить уличные протесты высказывать политическое инакомыслие. Он утверждал, что его собственноое задержание на месте проведения митинга, его предварительное заключение, и последующее осуждение за совершение административного правонарушения, были произвольными и ненужными.
101. Суд отмечает, что, хотя первая часть утверждений заявителя касается несколько общей ситуации, ясно, что эти общие события непосредственно повлияли на индивидуальное состояние дел заявителя и его права, гарантированные статьей 11 Конвенции. Он прибыл на место публичного мероприятия с намерением принять участие в собрании; однако, это стало невозможным, поскольку встреча была прервана и затем отменена, а основные ораторы были задержаны. Эта часть жалобы отличается от жалобы на страдания заявителя, понесенные им в результате последующего ареста и содержания под стражей, также поданную в соответствии со статьей 11 Конвенции. Таким образом, Суд выделил два аспекта жалобы заявителя, и он будет рассматривать каждый из них в отдельности.
(i) Обязательство обеспечить мирное прохождение собрания
102. Суд отмечает, что применение мер безопасности в ходе публичного собрания составляет, с одной стороны, ограничение на осуществление права на свободу собраний, но, с другой стороны, оно также является частью «позитивных обязательств органов власти по обеспечению мирного проведения собрания и безопасности всех граждан» (см. прецедентную практику, процитированную в парграфе 96 выше). Он начнет свой анализ с вопроса о том, применили ли органы власти все разумные меры для обеспечения того, чтобы митинг на Болотной площади был проведен мирно. Суд отмечает, что стороны сходятся во мнениях относительно существенных обстоятельств противостояния между руководителями собрания и полицией на Малом Каменном мосту, за которым последовали насильственные столкновения, прекращение собрания и его разгон. Они также сошлись во мнениях относительно временного ограничения и последовательности событий, впоследствии установленных национальными судами, однако имеются различия в их восприятии, причинно-следственных связях и правовой интерпретации. В частности, мнения расходятся относительно того, было ли изменено санкционированное место проведения собрания, а также в том, вызвало ли поведение властей столкновения, или, по крайней мере, усугубило их, а также о том, оправдывал ли масштаб беспорядков прекращение мероприятия и его разгон.
103. Согласно официальной версии, 6 мая 2012 года на Болотной площади были массовые беспорядки. Правительство утверждало, что в тот же день лидеры собрания намеревались провести марш за пределами обозначенного района, чтобы создать протестный палаточный городок, и, возможно, провести несанкционированное собрание возле Кремля. Когда они были оттеснены от полицейского оцепления, организаторы призвали проводить сидячие протесты, и поощряли нападения на полицейский кордон. В этих обстоятельствах у полиции не было иного выбора, кроме как прекратить собрание, которое безвозратно потеряло статус мирного, и сдерживать активных правонарушителей.
104. Лидеры собрания, наоборот, обвиняли органы власти в том, что демонстрация была ограничена таким образом, что противостояние стало бы неизбежным и так, что мирное собрание могло быть изображено как агрессивная толпа, заслуживающая решительного разгона. Они отрицали, что их первоначальным намерением было выйти за пределы обозначенного района собрания; наоборот, сидячий протест был реакцией на одностороннее изменение властями места проведения собрания. Протестующие сидели на земле в попытке вести переговоры относительно прохода через парк на Болотной площади, который, по их мнению, был частью согласованного места проведения собрания, но власти не показали готовность вести переговоры или даже общаться с ними. С этой точки зрения, последующее нарушение оцепления и противостояние были следствием неконтактного поведения властей. В любом случае, заявитель утверждал, что, несмотря на некоторые изолированные случаи агрессии, собрание в целом оставалось мирным, и не было никаких причин для его прекращения или разгона.
105. Из материалов дела, представленных в этом случае, ясно видно, что охрана общественного порядка 6 мая 2012 года была сложной операцией по обеспечению безопасности. Суд отмечает, в частности, что план безопасности предусматривал сложный комплекс мер, которые должны были быть приняты во всем городе Москве в тот же день, из которых значительная часть была посвящена общественному собранию на Болотной площади (см. параграф 16 и следующие выше). Беспрецедентные масштабы присутствия полиции и оборудования, задействованы для этого события, были отмечены в сообщениях СМИ, упомянутых сторонами, экспертной комиссией и свидетелями в уголовном процессе (см. параграфы 51 и 57 выше).
107. Суд отмечает, что хотя статья 11 Конвенции не гарантирует право устанавливать палаточный лагерь в месте по своему выбору, такие временные установки могут при определенных обстоятельствах представлять собой форму политического выражения, ограничение, которых должно соответствовать требованиям статьи 10 § 2 Конвенции (см. примеры других форм выражения взглядов в деле Steel и Others v. the United Kingdom, 23 сентября 1998 года, § 92, Reports 1998 VII; Drieman and Others v. Norway (dec), № 33678/96, 4 мая 2000 года; и Taranenko, упомянутое выше, §§ 70-71). Он напоминает, что в любом случае в этом контексте статью 10 Конвенции следует рассматривать как lex generals по отношению к статье 11, а статью 11 как lex specialis, и жалоба в соответствии со статьей 11 должна в этих обстоятельствах рассматриваться в свете статьи 10 (см. Ezelin, упомянутое выше, §§ 35 и 37). Суд примет это во внимание во время рассмотрения вопроса о пропорциональности средств, примененных в ответ на угрозу в виде наличия скрытой повестки мероприятия (см. параграф 139 ниже).
108. Прежде чем принять решение о роли необъявленных целей, будь то организаторов или «властей», Суд прокомментирует формальные причины для принятых решений во время организации собрания. На первый взгляд, решение о закрытии парка для проведения митинга не является само по себе враждебным или тайным по отношению к организаторам, учитывая, что ограниченная территория имела достаточную площадь для проведения собрания, даже с существенным отрывом в превышение ожидаемого числа участников. Согласно сообщению Московского областного департамента по вопросам безопасности (см. параграф 63 выше), максимальная вместимость Болотной набережной составляет около 26 000 человек. Поэтому место было достаточно большим не только для первоначально заявленных 5000 участников, или официально зарегистрированной явке в 8000, но даже для ретроспективной оценки организаторов в 25 000. Тем не менее, организаторы оспаривали не только отсутствие доступа к парку, но, прежде всего, факт уведомления в последнюю минуту об изменении места проведения собрания, что якобы привело к недопониманию и нарушению собрания.
109. Организаторы, муниципальные власти и полиция обсудили расположение места проведения собрания во время рабочей встречи от 4 мая 2012 года. Организаторы утверждали, что на рабочем совещании было ясно согласовано повторить 6 мая 2012 года маршрут и формат собрания, состоявшегося 4 февраля 2012 года. Их свидетельства на этот счет не были ни подтверждены, ни опровержены со стороны должностных лиц, которые присутствовали на рабочей встрече. Во время перекрестного допроса, г-н Денисенко и г-н Шарапов заявили, что включение парка в территорию проведения митинга не было предложено и не обсуждалось. Если предположить, что последнее было правдой и никакого ясно выраженного согласия в отношении парка не было достигнуто, Суд, тем не менее, считает, что со стороны организаторов не было неразумным воспринимать его включенным по умолчанию. Во-первых, официальная граница Болотной площади включает парк, как это было подтверждено экспертами Н. и М., а также главой муниципалитета Якиманского района города Москвы. Во-вторых, парк был включен как место проведения мероприятия в предыдущем случае, этот факт признан в официальных источниках, в частности свидетелем г-ном Шараповым (см. показания всех вышеупомянутых свидетелей, указанных в параграфе 63 выше).
110. Общепризнанно, что на рабочей встрече не была предоставлена ни одна карта, и что из-за временных ограничений не была произведена разведка на месте. После рабочей встречи полиция разработала план обеспечения безопасности, и начертила свою собственную карту, в которую парк не был включен. Остается неясным, основывалась ли эта карта на их восприятии обсужденного на рабочей встрече, или же они приняли решение исключить парк позднее, принимая во внимание ожидаемое число участников и потенциальные проблемы общественного порядка. В любом случае, как план обеспечения безопасности, так и карты, используемые полицейскими, оставались внутренними документами полиции и не были предоставлены организаторам (см. ответ Московского управления внутренних дел Следственному комитету, параграф 48 выше, и решение Московского городского суда по делу и г-на Удальцова и г-на Развозжаева в параграфе 63 выше).
111. В то же время, другая карта места проведения собрания, которая включала парк, была опубликована на официальном сайте полиции. Происхождение карты могло быть неофициальным, как это было установлено Московским городским судом, но даже если она была основана на информации, предоставленной организаторами, а не полученной вследствие работы полиции, ее публикация пресс-службой полиции подразумевает какое-то официальное утверждение (см. параграфы 48 и 63 выше). Более того, тот факт, что карта была в свободном доступе, по крайней мере, за двадцать четыре часа до времени проведения собрания, позволил должностным лицам, ответственным за безопасность встречи, определить любые ошибки и информировать организаторов и общественность соответствующим образом. Учитывая высокий приоритет, приписываемый организации этого мероприятия, и тщательность, с которой силы безопасности исследовали каждый кусочек информации о протестной деятельности, маловероятно, что опубликованная карта неосторожно ускользнула от их внимания.
112. С учетом вышеизложенного, Суд пришел к выводу, что существовало, по крайней мере, молчаливое, если не выраженное, соглашение о том, что парк на Болотной площади будет являться частью места проведения собрания 6 мая 2012 года.
113. Оставляя за собой это заключение, Суд переходит к следующему оспариваемому вопросу: значимость сидячего протеста на Малом Каменном мосту. Суд рассмотрит причины его возникновения, степень, в которой он помешал поведению собрания, и поведение властей в этой ситуации.
114. Суд отмечает, что в ходе внутреннего разбирательства было дано два противоречивых объяснений относительно сидячего протеста. Лидеры собрания и участники утверждали, что это была реакция на неожиданное изменение места проведения собрания и попытка вести переговоры о проходе через парк. Это основание, в принципе, согласуется с выводом Суда о том, что размещение полицейского оцепления отличалось от ожидаемого организаторами собрания (см. параграф 112 выше).
115. Тем не менее, некоторые сотрудники полиции утверждали, что лидеры сидячего протеста потребовали доступ к Большому Каменному мосту в сторону Кремля, ультиматум, который не мог быть удовлетворен (см. рапорт г-на Дейниченко от 6 мая 2012 года, параграф 43 выше, и его показания, параграф 63 выше, и решение Следственного комитета от 20 марта 2013 года, параграф 52 выше). Невозможно установить, была ли такая просьба на самом деле, потому что отсутствовали другие свидетели, кроме сотрудников полиции, которые могли это слышать. С другой стороны, ряд свидетелей, не связанных с конфликтующими сторонами, подтвердили, что лидеры сидячего протеста потребовали, чтобы полиция переместила оцепление назад для того, чтобы обеспечить доступ к парку. Независимые наблюдатели из офиса Уполномоченного по правам человека, которые принимали участие в переговорах, пояснили, что протестующие, столкнувшись с проблемой слишком узкого прохода, потребовали, чтобы он был расширен. Кроме того, они обратились к полицейскому чиновнику, полковника Бирюкова, которому представитель Уполномоченного передал эту просьбу (см. показания г-жи Мирзы и г-на Васильева, параграфы 57 и 59 выше). Кроме того, наблюдатель от Общественной палаты Российской Федерации дала показания о том, что не было выдвинуто никакое требование об открытии доступа к Кремлю (см. показания г-на Сванидзе, параграф 58 выше). Аналогичные показания были даны двумя депутатами Государственной Думы, г-ном Г. Гудковым и г-ном Д. Гудковым, которые также пытались стать посредниками в конфликте; они уточнили, что лидеры сидячего протеста настаивали на перемещении полицейского оцепления и попросили доступ к парку.
116. На основании этих доказательств Суд приходит к выводу, что лидеры сидячего протеста выразили требование о том, чтобы парк был открыт для проведения собрания, и что они донесли это требование до полиции.
117. Что касается характера сидячего протеста и степени волнений, которые он вызвал, Суд отмечает следующее. Как видно из видеозаписей, предоставленных сторонами, и это подтверждается показаниями свидетелей, сидячий протест сузил проход к Болотной площади даже в большей степени, и что это вызвало некоторое замешательство и нетерпение среди демонстрантов, стремящихся добраться до места проведения собрания. Тем не менее, те же источники дали понять, что на земле сидели только от двадцати до пятидесяти человек, сидячий протест оставался локализованным и оставил достаточно места для тех, кто хотел пройти. Нет никаких сомнений в том, что протест оставался мирным. Однако, он требовал вмешательства властей – и те, кто принимал в нем участие, открыто призвали к нему, так как оцепление не могло быть перемещено без согласия властей и соответствующих распоряжений. В связи с этим возникает вопрос о том, приняли ли органы власти на данном этапе все необходимые меры, чтобы сохранить мирный характер собрания.
118. Получив запрос о перемещении оцепления назад, полицейское командование должно было принять или отклонить его, или искать компромиссное решение. В полномочия Суда не входит определение того, какой маневр был наиболее подходящим вариантом для полицейского оцепления в данных обстоятельствах. Тот факт, что полиция проявила осторожность относительно возможного использования парка как площадки для палаточного лагеря, или их нежелание разрешить протестующим проследовать в направлении Кремля, или оба эти обстоятельства, не могли бы оправдать отказ разрешить доступ к парку, учитывая, что в любом случае, собрание имело достаточно места для встречи. Кардинально важным является то, что независимо от того, какой курс действий полицейские выбрали бы как наиболее правильный, они должны были взаимодействовать с лидерами сидячего протеста, чтобы сообщить о своей позиции открыто, четко и быстро.
119. Противостояние возле оцепления длилось от сорока пяти до пятидесяти минут, в течение значительного периода времени. Примерно с 17 до 17.15 часов организаторы обращались к сотрудникам полиции, образующим оцепление, но оказалось, что среди них не было старших полицейских, обладающих компетенцией для обсуждения этих вопросов; скорее всего, эти старшие офицеры наблюдали за собранием с некоторого расстояния за пределами оцепления. Посредники были вовлечены около 17.15 часов и переговоры продолжались, по крайней мере, до 17.45 часов. Полиция решила сначала связаться с руководителями протеста через посредника, Уполномоченного по правам человека, который должен был сказать им встать и идти к сцене. Он передал сообщение и передал ответное требование от протестующих к полиции об открытии прохода в парк. Пока неясно, ответила ли полиция на требование протестующих после первичного обмена требованиями, если да, то удалось ли Уполномоченному передать данный ответ. Тем не менее, в то же время два депутата Государственной Думы, г-н Г. Гудков и г-н Д. Гудков, участвовали в одновременных переговорах и, как утверждается, была достигнута договоренность о том, что оцепление в принципе может быть перемещено.
120. Оказывается, что у посредников были некоторые высокопоставленные собеседники со стороны полиции. Уполномоченный по правам человека разговаривал с полковником Бирюковым. В соответствии с планом безопасности, на 6 мая 2012 года он был ответственен за “сотрудничество с представителями общественных организаций и также за совместную координацию и информационный поток с другими службами Московского управление внутренних дел” (см. параграф 21 выше). Тем не менее, полковник Бирюков сказал Уполномоченному, что решение о полицейском оцеплении находилось за пределами его полномочий (см. показания г-жи Мирзы и г-на Васильева, параграфы 57 и 59 выше). Депутаты, г-н Г. Гудков и г-н Д. Гудков, по-видимому, говорили с г-ном Горбенко, заместителем мэра; не были установлены личности полицейских, с которым они также говорили, но они утверждали, что достигли результата, отличного от результата Уполномоченного по правам человека.
121. Документы, имеющиеся в материалах дела, не раскрывают личность должностного лица, принявшего решение в отношении оцепления, или то, что решение на самом деле было. В соответствии с планом обеспечения безопасности, соответствующий сегмент оцепления принадлежал к «зоне № 8» под командованием полковника полиции Смирнова с девятью силовиками в роли его заместителей (перечислены в параграфе 22 выше). Тем не менее, не ясно, были ли у него полномочия на ведение переговоров с организаторами собрания или изменение положения оцепления, предусмотренного в плане обеспечения безопасности. Полковник полиции Дейниченко был ответственным за общее командование операцией безопасности; 4 мая 2012 года он принял участие в рабочей встрече, и 6 мая 2012 года после собрания он составил отчет об осуществлении плана по обеспечению безопасности. Тем не менее, нет никакой информации о том, участвовал ли он в переговорах с лидерами сидячего протеста, и дал ли он какие либо указания относительно оцепления.
122. Суд отмечает, что другое должностное лицо, полковник Махонин, играл активную роль в управлении событием. Перед маршем он встретился с организаторами собрания для заключительного брифинга, дал им инструкции и заставил их подписать формальное обязательство в отношении какого-либо нарушения общественного порядка. Он также сообщил организаторам, что он являлся их контактным лицом в случае возникновения чрезвычайной ситуации и проинструктировал их насчет обращения к нему в случае возникновения каких-либо нерешенных вопросов по общественному порядку.
123. Неизвестно, пытался ли г-н Удальцов вызвать полковника Махонина во время противостояния. Кроме того, Суд не в состоянии проверить показания г-на Давидиса о том, что он пытался дозвониться до г-на Дейниченко. Национальные суды не выносили никаких решений по этому поводу, и никакие относящиеся к делу доказательства не были представлены Суду. В любом случае, старшие сотрудники полиции имели достаточную возможность связаться с организаторами по телефону и лично подойти к участникам сидячего протеста, для этого им нужно было пройти несколько метров. Г-н Махонин, со своей стороны, показал, что он не пытался позвонить г-ну Удальцову, пока тот не прибыл на Болотную площадь “после того, как массовые беспорядки уже начались” (см. параграф 63 выше). Принимая во внимание, что первый инцидент произошел через несколько минут после того, как сидячий протест закончился, это означает, что он не звонил г-ну Удальцову во время сидячего протеста и не находился на Болотной площади, пока он продолжался. В 18 часов он появился в районе сцены, где проинструктировал г-жу Митюшкину о том, что собрание должно закончиться (см. параграф 131 и следующие ниже).
124. Следует отметить, что официальная функция г-на Махонина по отношению к собранию на Болотной площади не был указана. Его имя не значится в плане безопасности среди сотен указанных сотрудников полиции, лично ответственных за различные задачи, в том числе, проверку урн, поимку преступников, запись видео и связям с прессой. Он также не был членом оперативного штаба. В соответствии с планом безопасности, обязанность лично встретиться с организаторами до начала марша, чтобы кратко проинформировать их и подписать обязательства была возложена на полковников Смирнова и Сапрыкина (см. параграф 22 выше), хотя на практике ее выполнял полковник Махонин.
125. Кроме того, странным является то, что в плане безопасности не был назначен офицер для связи с организаторами собрания, хотя были специально выделенные сотрудники для поддержания связи с организациями гражданского общества и с прессой (см. параграф 21 выше). Так случилось, что полковник Махонин осуществлял некоторые оперативные функции по отношению к организаторам собрания, но не зная пределы его мандата, невозможно сказать, имел ли он право принять решение о маневре с оцеплением и вести переговоры с лидерами сидячего протеста.
126. Суд установил выше, что лидеры марша были захвачены врасплох из-за существенного ограничения пространства для встречи, так как полицейское оцепление на Малом Каменном мосту исключило значительную часть места, которое было изначально согласовано. Столкнувшись с этой ситуацией, вместо того чтобы перейти к месту, имеющемуся перед сценой, они начали сидячий протест, который усугубил затор (см. параграф 114 и 117 выше). По мнению Суда, споры по поводу размещения полицейского оцепления, могли быть разумно разрешены, если бы компетентные должностные лица были готовы выйти вперед, чтобы пообщаться с организаторами собрания и обсудить вопрос с ними оцепления. Их участие могло бы смягчить напряженность, вызванную неожиданным изменением площади и места проведения собрания, и могло бы помочь избежать противостояния и, как следствие, недовольства со стороны митингующих (см. параграфы 114 и 117 выше).
127. Заключения Суда в предыдущих параграфах приводят к выводам о том, что полицейские власти не предоставили надежного канала связи с организаторами перед собранием. Это упущение поразительно, учитывая общую тщательность подготовки безопасности для предполагаемых актов неповиновения со стороны лидеров собрания. Кроме того, власти не отреагировали на события в режиме реального времени в конструктивном ключе. В первые пятнадцать минут после прибытия марша на Малый Каменный мост, ни один чиновник не выказывал никакого интереса разговаривать с лидерами марша, показывая признаки растерянности перед оцеплением полиции. В конце концов, когда начался сидячий протест, они послали Уполномоченного по правам человека с посланием к лидерам протеста, о том, чтобы те поднялись и двигались дальше, что не предоставило никакого ответа на проблемы протестующих. Несмотря на то, поняли ли изначально сотрудники полиции, которые стояли в оцеплении, в чем состояли требования лидеров сидячего протеста, ничто не мешало им определить проблему и дать ясный ответ.
128. В свете вышеизложенного, Суд приходит к выводу, что в данном случае власти не предприняли достаточных усилий для общения с организаторами собрания с целью разрядить напряжение, вызванное путаницей относительно места проведения собрания. Неосуществление простых и очевидных шагов при появлении первых признаков конфликта позволило ему разгореться, что привело к нарушению ранее мирного собрания.
129. Суд ранее ссылался на Руководящие принципы Венецианской комиссии по свободе мирных собраний, которые рекомендуют, проведение переговоров или медиации в случае, если конфликт или другой спор возникает в ходе собрания, с целью избегания нагнетания конфликта (см. руководство 5.4, параграф 80 выше). Он считает, однако, что нет необходимости определять этот стандарт на предмет его отношения к Руководящим принципам. Суд считает, что в любом случае органы власти в данном деле не соблюдали даже минимальные требования к их обязанности поддерживать связь с лидерами собрания, которое является существенной частью их позитивного обязательства по обеспечению мирного проведения собрания, чтобы предотвратить беспорядки и обеспечить безопасность всех граждан, участвующих в нем.
130. Органы власти не выполнили свои позитивные обязательства в отношении проведения собрания на Болотной площади. Соответственно, была нарушена статья 11 Конвенции в этом отношении.
(ii) Прекращение собрания, задержание, содержание под стражей и осуждение заявителя
131. По окончанию переговоров расположение полицейского оцепления оставалось неизменным; он был только дополнен ОМОНом. Последующие события развивались одновременно на двух противоположных сторонах Болотной площади. В 17 часов образовался затор на Малом Каменном мосту, в связи с чем протестующие прекратили сидячий протест и направились к сцене. В 17.55 вечера напор толпы вызвал первый разрыв оцепления, но оно был быстро восстановлено без использования силы, и на протяжении нескольких последующих минут протестующие из толпы начали бросать разные предметы в полицейское оцепление, включая коктейли Молотова. В то же время, на другом конце Болотной площади г-жа Митюшкина, действуя по инструкции полковника Махонина, огласила со сцены об окончании собрания. На протяжении дальнейших пятнадцати минут возникли столкновения между протестующими и полицией на Малом Каменном мосту, пока в 18.15 полиция не начала прибегать к открытым действиям для того, чтобы разогнать толпу.
132. Правительство не указало, вынес ли полковник Махонин решение о прекращении собрания или же он выполнял чьи-то приказы. Также остается неясным, что именно привело к такому решению. Хотя некоторые свидетели предположили, что оно было вызвано сидячим протестом. Тот факт, что в 17:55 вечера власти угрожали лидерам собрания применением уголовных санкций, также подтверждает эту гипотезу (см. параграф 34 выше). Очевидно, что, в любом случае, когда в 18 часов было сделано объявление, толпа усилилась, началась давка и толчея, а также возникли изолированные инциденты незначительной агрессии на Малом Каменном мосту, однако не было никакой широко распространенной агрессии или интенсивных стычек.
133. Не похоже на то, что собрание было временно приостановлено, прежде чем было окончательно остановлено, как этого требует раздел 15.3 Закона о публичных мероприятиях. Согласно утверждению органов власти, на этой стадии оправданным было огласить об экстренном прекращении согласно Разделу 17.3, которая сокращает процедуру прекращения в случае массовых беспорядков. Суд считает, что несмотря на то, была ли соблюдена национальная квалификация «массовых беспорядков», напряжение все еще было локализировано на Малом Каменном мосту, в то время, когда остальная часть места проведения оставалась спокойной. Органы власти не показали, что прежде чем гласить о прекращении собрания, они постарались отделить неспокойный участок и решить проблему там, также как и обеспечить продолжение собрания в секторе возле сцены, где обстановка оставалась спокойной. Поэтому, Суд остается неубежденным в том, что прекращение собрания на Болотной площади было неизбежным.
134. Однако, даже предположив, что решение о прекращении собрания было вынесено в связи с реальным и неминуемым риском того, что насилие распространится и усилится, и что органы власти действовали в рамках свободы усмотрения, которая позволяется в данных обстоятельствах, такое решение могло быть исполнено в разный способ с использованием различных средств. Принимая во внимание разнообразие обстоятельств ситуаций отдельных протестующих, в частности, степень их участия или неучастия в столкновениях, и широкий спектр возникших последствий, невозможно дать общую оценку поведению полиции по разгону собрания на Болотной площади. Для этой цели Суд удержится от анализа способа разгона протестующих, применяемого полицией на Малом Каменном мосту, поскольку он выходит за рамки дела заявителя. Суд изучит действия, которые применялись по отношению к заявителю лично, и при этом он примет во внимание ситуацию в рамках его непосредственной видимости, что являет собой пространство перед сценой внутри обусловленного места собрания на Болотной набережной.
135. Из показаний сторон, подкрепленных видео и документальными доказательствами, видно, что пространство внутри периметра оцепления на месте проведения собрания на Болотной набережной оставалось мирным все время, несмотря на беспорядки, которые происходили вне периметра, на Малом Каменном мосту. Как представляется, во время проведения сидячего протеста обсуждаемое место было почти пустым, и когда лидеры сидячего протеста приняли решение о его прекращении, некоторые люди последовали за ними к сцене, несмотря на то, что многие к тому времени покинули собрание.
136. После задержания г-на Удальцова, г-на Навального и г-на Немцова на сцене, значительной количество людей продолжало скапливаться в этом месте. Полиция обратилась к ним через мегафоны, приказывая очистить место, но многие отказывались уходить и «держались за руки с целью мирного сопротивления» (см. параграф 51 выше). Учитывая доброкачественный характер их протестов, полиция не применяла силу против этих протестующих в той же степени, как они это делали на Малом Каменном мосту. По большей части, полиция постоянно прижимала их по направлению к выходу и выборочно задерживала некоторых людей.
137. Суд ссылается на принципы, повторенные в параграфе 99 выше, которые расширяют защиту статьи 11 на мирных участников собрания, запятнанного отдельными актами насилия, совершаемых другими участниками. В данном случае, Суд считает, что заявитель находился в пределах периметра оцепления в месте проведения собрания, и что его поведение оставалось, судя по всему, строго мирным. Кроме того, из каких-либо представлений не выплывает даже то, что он был среди тех, кто проявлял “пассивное сопротивление”.
138. Сторонами оспаривается факт того, был ли заявитель задержан до или вскоре после временного интервала, первоначально санкционированного для собрания, и Суд будет рассматривать этот спор в контексте статьи 6 Конвенции (см. параграф 163 и следующие ниже). Для целей его анализа по статье 11, достаточно отметить, что даже если заявитель вышел за временные рамки, меры, принятые после окончания собрания, как правило, подпадают под действие статьи 11 Конвенции до тех пор, пока существует связь между осуществлением свободы мирных собраний со стороны заявителя и мерами, принятыми против него (см. Ezelin, упомянутое выше, § 41, и Navalnyy и Yashin, упомянутое выше, § 52). Соответственно, в обстоятельствах данного дела, даже после того, как собрание было официально прекращено, гарантии статьи 11 по-прежнему применяются в отношении заявителя, несмотря на столкновения на Малом Каменном мосту. Отсюда следует, что любые меры, принимаемые против него в данной ситуации должны были применяться в соответствии с законом, преследовать законную цель и быть необходимыми в демократическом обществе по смыслу статьи 11 § 2 Конвенции.
139. Суд принимает во внимание признание органов власти о том, что совокупность мер безопасности, в частности, подавление сопротивления лиц, обвиняемых в преступлениях, совершенных 6 мая на Болотной площади, было мотивировано «страхом Майдана»: повышенная безопасность была специально направлена на предотвращение установления незаконного палаточного лагеря. В то же время, Суд отмечает, и правительство настаивает на данной точке зрения, что заявитель был задержан и наказан не за нарушение правил проведения общественных собраний. Даже если его присутствие на месте проведения собрания после его прекращения должно рассматриваться как проявление его возражения против досрочного прекращения собрания, это не является правонарушением, в совершении которого ему было предъявлено обвинение. Согласно решений национальных судов и утверждений правительства, он был задержан, содержался под стражей и осужден к лишению свободы сроком на пятнадцать дней, потому что он препятствовал движению транспорта и не подчинился законным приказам полиции прекратить это делать.
140. В этом контексте, строгость мер, применяемых в отношении заявителя, полностью лишена каких-либо оснований. Он не был обвинен в насильственных действиях, или даже “пассивном сопротивлении” в знак протеста против прекращения собрания. Его мотивы для ходьбы по дороге и создания неудобств для дорожного движения, остались необъясненными национальными судами; объяснение заявителя о том, что не было никакого движения и что он просто не мог достаточно быстро покинуть место в общей суматохе, не были оспорены или исключены. Поэтому, даже если предположить, что задержание заявителя, предварительное заключение и административное наказание были осуществлены в соответствии с внутренним законодательством и преследовали одну из законных целей, перечисленных в статье 11 § 2 Конвенции – предположительно, обеспечение общественной безопасности – меры, принятые против него, были явно несоразмерными преследуемой цели. Не было никакой “насущной общественной необходимости” для того, чтобы задерживать заявителя и доставить его в полицейский участок. Более того, не было никакой необходимости приговорить его к тюремному сроку, хоть и такому короткому.
141. Следует подчеркнуть, кроме того, что задержание, содержание под стражей и последующее административное осуждение заявителя могли, так или иначе, оказать влияние и отбить у него и других желание участия в митингах протеста или даже от активного участия в оппозиционной политике. Несомненно, эти меры также имели серьезный потенциал для сдерживания других сторонников оппозиции и широкой общественности от посещения демонстраций и, в более общем плане, от участия в открытых политических дебатах. Охлаждающий эффект этих санкций дополнительно усиливается большим числом задержаний,
142. Соответственно, здесь была нарушена статья 11 Конвенции в части задержания, предварительно заключения и осуждения заявителя.
II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ
143. Заявитель также жалуется на то, что его задержание и содержание под стражей в ожидании административных процедур были произвольными и незаконными. Статья 5 § 1 Конвенции звучит следующим образом:
«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
(a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;
(b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;
(с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;
(d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;
(e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;
(f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче.”
A. Приемлемость
144. Суд отмечает, что эта жалоба не является, в противном случае, явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции, и не является неприемлемой на каких-либо других основаниях. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.
B. Существо дела
1. Доводы сторон
(a) Правительство
145. Правительство заявляло, что после того, как санкционированное публичное собрание было прекращено, заявитель оствался на Болотной площади; он шел по дороге, мешая движению транспорта, и отказывался выполнить приказы полиции и прекратить делать это. По версии правительства, заявитель был доставлен в отделение полиции, где ему были предьявлены обвинения в совершении административного правонарушения, предусмотренного статьей 19.3 Кодекса об административных правонарушениях. Правительство утверждало, что правовыми основаниями для задержания была статья 27.2 Кодекса об административных нарушениях, которая предоставляет полиции полномочия доставлять людей в отделение полиции с целью составления протокола об административном правонарушении. Правительство указывало, что заявитель находился под стражей в полиции с момента своего задержания в 21.30 вечера 6 мая 2012 года до 8 утра 8 мая 2012 года. Они пояснили, что время содержания заявителей под стражей должно исчисляться с 21.30 6 мая 2012 года, времени, когда он был доставлен в Красносельского райотдел, и настаивали, что период его содержания под стражей не превысил установленный законом срок в сорок восемь часов. В связи с этии, правительство считает, что лишение заявителя свободы соответствовало национальному законодательству, и что были соблюдены все ормальные процедуры, такие как выдача специального постановления на задержание.
(b) Заявитель
146. Заявитель оспаривал утверждения правительства и указал, что не было необходимости, как задерживаьт его, так и содержать под стражей в отделении полиции после того, как был составлен протокол об административном правонарушении. Более того, не было правовых оснований для содержания его под стражей в ожидании слушанья мировым судьей.
2. Оценка Суда
147. Суд повторяет, что выражение «законный» и «в соответствии с процедурой, предусмотренной законом» в статье 5 § 1 Конвенции по существу отсылают к национальному государству закон, и закрепляет обязательство соблюдать его материально-правовые и процессуальные нормы. Тем не менее, «законность» содержания под стражей в соответствии с национальным законодательством не всегда является решающим элементом. Суд должен также быть удовлетворен тем, что содержание под стражей в течение рассматриваемого периода было совместимо с целью статьи 5 § 1 Конвенции, которая состоит в защите лиц от произвольного лишения свободы. Кроме того, перечень исключений из права на свободу, гарантированного статье 5 § 1 Конвенции, является исчерпывающим, и только узкое толкование этих исключений соответствует цели данного положения, а именно, обеспечении того, чтобы никто не был лишен свободы произвольно (см. Giulia Manzoni v. Italy, 1 июля 1997 года, § 25, Reports 1997 IV).
148. Суд отметил выше, что заявитель был задержан за хождение по дороге, которое мешало движению транспорта, хотя остается неясным, делал ли он это в течение или после периода, когда движение было приостановлено, и было ли на самом деле какое-либо движение транспорта (см. параграф 140 выше; см. также параграф 164 ниже). Оказывается, что полиция задержала заявителя в процессе разгона демонстрантов, оставшихся на Болотной площади, после досрочного прекращения собрания, поскольку заявитель еще не успел покинуть место собрания. Даже если предыдущие беспорядки на Малом Каменном мосту могут объяснить, если не оправдать, их рвение в преследовании мирных демонстрантов, остающихся на месте, и принимая во внимание, что ситуация могла не позволить составить соответствующие документы на месте, нет никаких объяснений, не говоря уже об оправданиях, для последующего содержания заявителя под стражей в отделении полиции.
149. Стороны не оспаривали, что с момента его задержания, не позднее 20.30 часов 6 мая 2012 года до его доставления в суд в 8 часов утра 8 мая 2012 года заявитель был лишен свободы по смыслу статьи 5 § 1 Конвенции. Правительство утверждало что, задержание и содержание под стражей заявителя осуществлялись с целью доставить его к компетентному судебному органу по подозрению в совершении административного правонарушения и, таким образом, подпадает под действие § 1 (с) статьи 5 Конвенции. Суд отмечает, что продолжительность административного задержания не должна по общему правилу превышать трех часов, что является отображением того периода времени, который закон рассматривает как разумный и достаточный для составления протокола об административном правонарушении. После того как рапорт об административном правонарушении был составлен в 21.30 часов, цель сопровождения заявителя в Красносельский райотдел была выполнена и он мог быть освобожден.
150. Однако, заявитель не был освобожден в тот день и был официально заключен под стражу, для того, чтобы обеспечить его присутствие на слушаниях перед мировым судьей. Правительство утверждало, что срок содержания заявителя под стражей оставался в пределах срока в сорок восемь часов, предусмотренного статьей 27.5 ч. 3 Кодекса об административных правонарушениях. Тем не менее, ни правительство, ни какие-либо другие государственные органы, не предоставили никакого обоснования в соответствии с требованиями статьи 27.3 настоящего Кодекса, а именно, что это был “исключительный случай”, или что это было “необходимо для скорейшего и надлежащего рассмотрения предполагаемого административного правонарушения”. При отсутствии каких-либо явных причин, приведенных органами власти, в оправдание отказа освободить заявителя, Суд считает, что задержание до суда на срок в тридцать шесть часов было необоснованным и произвольным.
151. С учетом вышеизложенного, Суд приходит к выводу о нарушении права заявителя на свободу по причине отсутствия причин и законных оснований для оставления его под стражей до слушания его дела мировым судьей.
152. Соответственно, здесь была нарушена статья 5 § 1 Конвенции.
III. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
153. Заявитель жаловался на нарушение его права на справедливое и публичное судебное разбирательство во время рассмотрения административного дела. Он ссылался на статью 6 §§ 1 и 3 (b), (c) и (d) Конвенции, которая закрепляет следующее:
“1. Каждый … при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела …судом …
…
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:
(b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;
(с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;
(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него;..”
A. Приемлемость
154. Суд повторяет, что для того, чтобы определить, подпадает ли правонарушение под определение «уголовного» для целей статьи 6 Конвенции, необходимо выяснить, находится ли определение даного правонарушения в разделе уголовного права национальной правовой системы государства-ответчика; должен должны учитываться “сам характер правонарушения” и степень тяжести возможного наказания, (см. Menesheva v. Russia, № 59261/00, § 95, ECHR 2006 III). Лишение свободы, применяемой как наказание за совершенное правонарушение, принадлежит, по общему правилу, к уголовной сфере, если только по своей природе, длительности и способу применения оно не несет тяжелых последствий (см. Engel and Others v. the Netherlands, 8 June 1976, §§ 82-83, Series A № 22, и Ezeh and Connors v. the United Kingdom [GC], №№ 39665/98 и 40086/98, §§ 69-130, ECHR 2003-X).
155. В настоящем деле правительство отрицало, что статья 6 могла применяться по отношению к оспариваемой процедуре. Однако, в данном деле заявитель был приговорен за совершение правонарушения, наказанием за которое являлось содержание под стражей, цель санкции была карательной. Более того, в результате осуждения он отбыл наказание в виде пятнадцати суток лишения свободы. Ранее Суд установил, что правонарушение, закрепленное в пункте 19.3 Кодекса об административных правонарушениях, должно быть классифицировано как «уголовное» для целей Конвенции, учитывая тяжесть наказания и его явно карательную цель (см. Malofeyeva v. Russia, № 36673/04, §§ 99-101, 30 мая 2013 года; Nemtsov v. Russia, № 1774/11, § 83, 31 июля 2014 года; и Navalnyy and Yashin, упомянутое выше, § 78). Суд не видит оснований для того, чтобы прийти к другому заключению в настоящем деле, и считает, что процедуры по делу должны быть рассмотрены согласно уголовного аспекта статьи 6.
156. Суд также отмечает, что эта жалоба не является, в противном случае, явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции, и не является неприемлемой на каких-либо других основаниях. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.
B. Существо дела
1. Доводы сторон
(a) Правительство
157. Правительство утверждало, что разбирательство в административном деле заявителя соответствовало статье 6 Конвенции. Они утверждали, что заявитель получил справедливую возможность изложить свои доводы, добиться присутствия трех свидетелей в его пользу и представить другие доказательства. Заявителю была предоставлена возможность подать письменные запросы, и он воспользовался этим правом. Правительство признало, что ни сотрудники полиции, которые задержали заявителя и составили рапорт, ни офицер, который составил протокол об административном правонарушении, не были вызваны в суд. Тем не менее, они указали на то, что эти должностные лица могли быть вызваны в судебное заседание, если бы возникли сомнения или вопросы.
(b) Заявитель
158. Заявитель утверждал, он был лишен права на справедливое судебное разбирательство во время рассмотрения выдвинутого против него обвинения. Он жаловался на то, что суд отказался принять видеозаписи его задержания в качестве доказательства, вызвать и допросить сотрудников полиции в качестве свидетелей. Кроме того, суд не соблюдал равенство сторон в части того, что он отверг показания всех свидетелей защиты, придавая большее значение письменному рапорту полиции и протоколу об административном правонарушении. Кроме того, заявитель жаловался, что слушание не было открыто для общественности, что его право на защиту было нарушено и что слушание не было приостановлено после его просьбы разрешить подготовиться к нему. Он утверждал, что, после тридцати шести часов задержания и доставки из полицейского участка в суд, он не был готов к участию в слушанье от 8 мая 2012 года и эффективному осуществлению своей защиты.
2. Оценка Суда
(a) Общие принципы
159. Хотя вопрос допустимости доказательств, в первую очередь, регулируется нормами внутреннего законодательства, задачей Суда является установить, было ли разбирательство, рассматриваемые в целом, справедливыми в соответствии с требованиями статьи 6 § 1 (см. Delta v. France, 19 December 1990, § 35, Series A № 191, и Vidal v. Belgium, 22 апреля 1992 года, § 33, Series A № 235 B). В контексте принятия доказательств, Суд потребовал, что заявителю должна быть “предоставлена разумная возможность представить свое дело в условиях, которые не ставят его в невыгодное положение по отношению к его оппоненту” (см. Bulut v. Austria, 22 февраля 1996 года, § 47, Reports 1996 II, и Kasparov and Others, процитировано выше, §§ 58-65).
160. Суд ранее постановил, что в тех случаях, когда осуждение заявителя было основано главным образом на предположении о его присутствии в определенном месте в определенное время, принцип равенства сторон и, более широко, право на справедливое судебное разбирательство, означает, что заявителю должна быть предоставлена разумная возможность эффективно оспорить это предположение (см. Popov v. Russia, № 26853/04, § 183, 13 июля 2006 года, и Polyakov v. Russia, № 77018/01, §§ 34-37, 29 января 2009 года).
161. Гарантиями статьи 6 § 3 (d) являются конкретные аспекты права на справедливое судебное разбирательство, указанного в § 1 настоящего положения, которые должны быть приняты во внимание при любой оценке справедливости судебного разбирательства. Кроме того, основная задача Суда в соответствии с параграфом 1 статьи 6 Конвенции, заключается в оценке общей справедливости уголовного судопроизводства (см. Taxquet v. Belgium [GC], № 926/05, § 84, ECHR 2010, с последующими ссылками). Статья 6 § 3 (d) Конвенции закрепляет принцип, согласно которому, прежде чем обвиняемый может быть признан виновным, все улики против него, как правило, должны быть изучены в его присутствии на публичных слушаниях с учетом принципа состязательности. Исключения из этого принципа возможны, но не должны нарушать право на защиты, которое, как правило, требует, чтобы обвиняемому была предоставлена адекватная и надлежащая возможность вызвать и допросить свидетеля, дающего показания против него, либо когда этот свидетель делает свои показания, либо на более поздней стадии разбирательства (см. Lucà v. Italy, № 33354/96, § 39, ECHR 2001 II, и Solakov v. “the former Yugoslav Republic of Macedonia”, № 47023/99, § 57, ECHR 2001 X).
162. Из указанного выше принципа вытекает, что должны существовать веские основания для неявки свидетеля. Кроме того, когда осуждение основано исключительно или в решающей степени на показаниях, сделанных человеком, которого обвиняемый не имел возможности допросить или присутствовать при его допросе, будь то в ходе следствия или на суде, право на защиту может быть ограничено до такой степени, которая несовместима с гарантиями, предусмотренными статьей 6 § 1 Конвенции (см. Al-Khawaja и Tahery v. the United Kingdom [GC], №№ 26766/05 и 22228/06, § 118-19, ECHR 2011, и Schatschaschwili v. Germany [GC], № 9154/10, § 107 et seq., 15 декабря 2015).
(b) Применение данных принципов в настоящем деле
163. Суд отмечает, что осуждение заявителя за административное правонарушение в форме неподчинения законным приказам полиции было основано на следующих письменных документах: (I) полицейский рапорт, составленный двумя офицерами, Ю. и А., приказам которых заявитель якобы не подчинился и которые его задержали; пояснительная записка Ю., воспроизводящая содержание полицейского рапорта; (III) протокол об административном правонарушении, который был составлен в полицейском участке дежурным офицером на основе вышеупомянутого полицейского рапорта, который повторял его слово в слово; (IV) постановление о доставке; и (V) постановление о содержании под стражей от 6 мая 2012 года. Европейский Суд отмечает, что полицейский рапорт был составлен с использованием шаблонов и не содержит индивидуализированной информации, кроме имени заявителя, имен и званий задерживающих его офицеров и времени и места проведения задержания. В рапорте указывается, что заявитель был задержан в 21.30 часов за препятствование движению транспорту, в то время как в протоколе об административном правонарушении указано, что он был задержан в 20.30.
164. Заявитель оспаривал обвинения и утверждал, что он был задержан в период временного интервала, санкционированного для проведения собрания, там не было никакого движения, которому он мог бы чинить препятствия. Три очевидца подтвердили его показания; один из них не был ранее знаком с заявителем, и у него не было никакой личной заинтересованности в результатах административного разбирательства против заявителя. Кроме того, заявитель представил видеозапись, которую суд отклонил. И, наконец, суд отказался вызвать и допросить двоих сотрудников полиции в качестве свидетелей, хотя не было никаких препятствий для этого, и заявитель не получил какой-либо другой возможности допросить их.
165. Отсюда следует, что единственное доказательство против заявителя не было проверено в ходе судебного разбирательства. Суды основывали их решения исключительно на стандартизированных документах, представленных полицией, и отказались принять дополнительные доказательства или вызвать сотрудников полиции. Суд считает, поскольку велся спор по поводу основных фактов, лежащих в основе обвинения, где единственные доказательства против заявителя были предоставлены сотрудниками полиции, которые играли активную роль в обжалуемых событиях, национальные суды должны были исчерпать все разумные возможности по тщательной проверке их инкриминирующих показаний (см. Kasparov и Others, упомянутое выше, § 64).
166. Кроме того, суды ограничили сферу административного дела до предполагаемого неповиновения заявителя, упустив вопрос о рассмотрении «законности» приказов полиции (см. Nemtsov, процитировано выше, § 93; Navalnyy and Yashin, процитировано выше, § 84; cf. Makhmudov v. Russia, № 35082/04, § 82, 26 июля 2007 года). Таким образом, они наказали заявителя за действия, защищаемые Конвенцией, не требуя от полиции оправдать вмешательство в право заявителя на свободу собраний, которое включало разумную возможность разойтись, когда такой приказ был дан. Такой отказ противоречит основным принципам уголовного права, а именно, что все сомнения должны толковаться в пользу обвиняемого (см., mutatis mutиis, Barberà, Messegué и Jabardo v. Spain, 6 December 1988, § 77, Series A № 146; Lavents v. Latvia, № 58442/00, § 125, 28 ноября 2002 года; Melich и Beck v. the Czech Republic, № 35450/04, § 49, 24 июля 2008 года; и Nemtsov, процитировано выше, § 92). Последние принципы применимы к административной ответственности заявителя, которая подпадает под уголовный аспект статьи 6 Конвенции.
167. Изложенные соображения являются достаточными для того, чтобы Суд пришел к выводу о том, что административные процедуры в отношении заявителя, взятые в целом, были проведены в нарушение его права на справедливое судебное разбирательство.
168. В свете этих заключений, Суд не считает необходимым рассматривать другие жалобы заявителя по статье 6 §§ 1 и 3 (d) Конвенции.
IV. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 18 КОНВЕНЦИИ
169. Наконец, заявитель жаловался, что меры безопасности, принимаемые в контексте общественного собрания, его задержание, заключение под стражу и административные обвинения против него преследовали цель вмешательства в его право на свободу собраний и свобода и выражения, и были применены с политическими целями. Он жаловался на нарушение статьи 18 Конвенции, которая гласит:
«Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены»
.170. В своих замечаниях в рамках этой части стороны подтвердили свои аргументы в отношении предполагаемого вмешательства в право на свободу собраний, причины лишения заявителей свободы и гарантий справедливого судебного разбирательства в административном производстве
171. Суд отмечает, что эта жалоба не является, в противном случае, явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой на каких-либо других основаниях. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.
172. Суд уже установил, что заявитель был задержан, заключен под стражу и осужден за совершение административного правонарушения произвольно и что это имело эффект предотвращения и отбивания у него и других желания участия в акциях протеста и активного участия в оппозиционной политике (см. параграф 141 выше).
173. В свете вышесказанного, Суд не находит необходимым рассматривать вопрос о том, была ли здесь нарушена статья 18 Конвенции.
V. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНЕ СТАТЬИ 3 И 13 КОНВЕНЦИИ
174. Кроме того, заявитель жаловался на ужасные условия его содержания под стражей в Красносельском райотделе и отсутствие эффективных внутренних средств правовой защиты в отношении этой жалобы. Он ссылался на статьи 3 и 13 Конвенции, которые предусматривают следующее:
Статья 3 (запрет на применение пыток)
«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию»
Статья 13 (право на эффективное средство защиты)
«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качеств»
175. Правительство оспорило эту часть жалобы как поданную вне срока. Они указали на то, что предварительное заключение заявителя в Красносельский райотдел закончилось 8 мая 2012 года, и не было никаких внутренних разбирательств по этому вопросу. Его заявление в суд было подано 9 ноября 2012 года, то есть более чем через шесть месяцев после окончания срока задержания в условиях, на которые он жаловался.
176. Статья 35 § 1 Конвенции позволяет Суду рассматривать материалы, только если заявление подано в течение шести месяцев со дня принятия окончательного решения в процессе исчерпания внутренних средств правовой защиты. В случае если у заявителя нет доступа к эффективным средствам правовой защиты, срок начинается с даты совершения действия или вынесения решения, которые обжалуются, или со дня, когда заявителю стало известно о таких действиях или об их эффекте. В случаях, касающихся длящейся ситуации, шестимесячный период начинается с прекращения этой ситуации (см. Ananyev and Others v. Russia, №№ 42525/07 и 60800/08, § 72, 10 января 2012 года, с дальнейшими ссылками).
177. Поскольку правовая система России не предоставляет эффективного средства правовой защиты в отношении жалоб на условия предварительного заключения, условия транспортировки между следственными изоляторами и зданием суда и содержания под стражей в здании суда (см. Ananyev and Others, процитировано выше, § 119; Romanova v. Russia, № 23215/02, § 84, 11 октября 2011 года; и Denisenko and Bogdanchikov v. Russia, № 3811/02, § 104, 12 февраля 2009 года), шестимесячный срок должен отсчитываться со дня окончания обжалуемой ситуации.
178. Суд отмечает, что предварительное заключение заявителя закончилась 8 мая 2012 года. После его осуждения в тот день, он был помещен в другой изолятор, что закончило действие обжалуемой ситуации. Он подал свою жалобу в соответствии со статьями 3 и 13 Конвенции 9 ноября 2012 года. Поэтому, она была подана вне срока и должна быть отклонена в соответствии со статьей 35 §§ 1 и 4 Конвенции (см. Grishin v. Russia, № 30983/02, § 83, 15 ноября 2007 года).
VI. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
179. Статья 41 Конвенции предусматривает:
“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Вред
180. Заявитель просил Суд назначить ему компенсацию за причиненный моральный вред, оставив определение суммы компенсации на усмотрение Суда.
181. Правительство считало, что если Суд найдет нарушение Конвенции в настоящем деле, признание нарушения будет само по себе достаточной компенсацией. Оно утверждало, что любое вознаграждение, назначенное Судом, должно в любом случае учитывать индивидуальные обстоятельства заявителя, в частности, длительность лишения свободы и тяжесть наказания.
182. Суд нашел нарушение статей 11, 6 и 5 Конвенции, и они считает, что в этих обстоятельствах, страдания заявителя и его фрустрация не могут быть компенсированы только признанием нарушений. Осуществляя оценку на справедливой основе, он присуждает заявителю 25 000 евро в качестве компенсации нематериального вреда.
B. Затраты и расходы
183. Заявитель также требовал выплатить ему компенсации в размере 2805,28 фунтов стерлингов (GBP) (приблизительно 4000 евро (EUR)) и 3300 евро, включая налог, за затраты и расходы, понесенные перед Судом. Он предоставил детальные счета-фактуры с указанием почасовой оплаты услуг адвокатов и переводчиков, а также времени, затраченного на подготовку возражений и других процессуальных документов в настоящем деле.
184. Правительство заявило, что заявитель не предоставил договор о предоставлении юридических услуг, и что в данном деле не было необходимости пользоваться услугами троих адвокатов.
185. В соответствии с прецедентным правом Суда, заявитель имеет право на возмещение затрат и расходов только в той степени, как было показано, что они были в действительности и являлись разумными по размеру. В данном деле, которое имело определенную степень сложности, Суд установил нарушение Конвенции по нескольким пунктам. Принимая во внимание документы, находящиеся в его распоряжении и вышеуказанные критерии, Суд считает разумным присудить 7000 евро, плюс любой налог, который может подлежать к уплате заявителем из этой суммы, в отношении расходов и издержек. Эта сумма должна быть конвертирована в фунты стерлингов по курсу, действующему на дату расчетов и, подлежать оплате на банковский счет представителей в Соединенном Королевстве, как указано заявителем.
C. Пеня
186. Суд считает разумным, чтобы пеня основывалась на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО,
1. Объявляет жалобы по Статье 5, 6, 11 и 18 Конвенции приемлемыми, а остальную часть жалобы неприемлемой;
2. Постановляет, что была нарушена статья 11 Конвенции в части необеспечения органами власти прохождение мирного собрания на Болотной площади;
3. Постановляет, что была нарушена статья 11 Конвенции относительно задержания, содержания под стражей и административного наказания заявителя;
4. Постановляет, что была нарушениа статья 5 § 1 Конвенции;
5. Постановляет, что была нарушена статья 6 §§ 1 и 3 (d) Конвенции;
6. Постановляет, что нет необходимости рассматривать остальные жалобы по статье 6 Конвенции;
7. Постановляет, что нет необходимости рассматривать жалобу по статье 18 Конвенции;
8. Постановляет единогласно,
(a) что государство-ответчик должно выплатить заявителю в течение трех месяцев с даты, когда решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции следующие суммы:
:
(i) 25 000 EUR (двадцать пять тысяч евро), плюс любой налог, который может быть взыскан, которые должны быть конвертированы в валюту государства-ответчика по курсу на момент выплаты, в качестве компенсации нематериального вреда; (ii) 7000 EUR (семь тысяч евро) в качестве компенсации затрат и расходов, плюс любой налог, который может быть взыскан, которые должны быть конвертированы в фунты стерлингов по курсу, действующему на дату расчетов и, подлежать оплате на банковский счет представителей в Соединенном Королевстве;
(b) что по истечении вышеупомянутых трех месяцев до выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в размере, равном предельной годовой процентной ставке по займам Европейского Центрального Банка в течение периода по умолчанию, плюс три процентных пункта;
9. Отклоняет, единогласно, остальные требования заявителя о справедливой компенсации.
Составлено на английском языке и объявлено в письменном виде 5 января 2016 года в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.
Stephen Phillips Luis López Guerra
Секретарь Председатель
