Источник фото: NEWS.am
Европейский суд по правам человека не признал нарушения статьи 10 Конвенции в деле “Беда против Швейцарии” (Bédat v. Switzerland [GC], no. 56925/08, § …, ECHR 2016).
Факты
Заявитель по профессии – журналист. 15 октября 2003 года он опубликовал статью в еженедельном журнале L’Illustre, озаглавленную «Трагедия на лозаннском мосту – версия водителя-лихача – допрос сумасшедшего водителя» (“Drame du Grand-Pont a Lausanne – la version du chauffard – l’interrogatoire du conducteur fou”). Статья, о которой идет речь, касалась ряда уголовных процессов против М.Б. (M.B.), автомобилиста, который был помещен под стражу после аварии, случившейся 8 июля 2003 года, когда он на своей машине врезался в пешеходов до того, как броситься с лозаннского моста (Гранд Понт) (Grand-Pont). Происшествие, в котором три человека погибли, а еще восемь получили ранения, вызвало в Швейцарии множество переживаний и дискуссий. Статья начиналась так: «Фамилия: Б. Имя: M. Родился 1 января 1966 года в г. Таманрассет (Алжир), сын Б.Б. и Ф.И., проживает в Лозанне, имеет водительские права категории “С”, супруг М.Б. Род занятий: санитар… 20.15, вторник, 8 июля 2003 года в строго убранном помещении следственного департамента Лозанны по уголовным делам. Шесть часов спустя после своей трагической бешеной гонки по лозаннскому мосту, закончившейся тремя смертями и восемью пострадавшими, этот водитель-лихач впервые остался один с тремя следователями. Сознается ли он? В действительности он, кажется, на самом деле не осознает происходящего, как будто не обращает внимания на события и весь этот шум вокруг него. Человек, который в этот ясный солнечный день вывел из равновесия всю Лозанну, – не очень разговорчив. Этот гражданин Алжира замкнут, сосредоточен на самом себе, невозмутим, поистине совершенно непроницаем. И при этом со всех сторон летят вопросы. «Каковы причины этой «аварии», – достаточно неуклюже пишет один из полицейских, как будто он уже сформировал свое мнение. Три слова в ответ: «Я не знаю».
Из материалов дела следует, что статья заявителя не являлась единственной, опубликованной в отношении трагедии на лозаннском мосту. Органы, отвечающие за уголовное расследование, сами приняли решение проинформировать прессу о некоторых аспектах расследования, что привело к опубликованию статьи 14 августа 2003 года в Tribune de Geneve.
М.Б. не подавал жалобу на заявителя. Однако по инициативе прокурора против заявителя было возбуждено уголовное разбирательство за опубликование секретных документов. В ходе следствия выяснилось, что одна из сторон, заявлявших к М.Б. в судебном процессе требования о возмещении убытков, сделала фотокопии материалов дела и потеряла одну из копий в торговом центре. Затем неизвестное лицо принесло эту копию в офис журнала, который опубликовал спорную статью. Постановлением от 23 июня 2004 года следственный судья Лозанны приговорил заявителя к одному месяцу тюремного заключения с отсрочкой исполнения на один год. После подачи заявителем заявления об отмене решения полицейский суд Лозанны своим решением от 22 сентября 2005 года заменил приговор о заключении на штраф в размере 4 000 швейцарских франков (CHF) (приблизительно 2 667 евро (EUR)). Во время слушания 13 мая 2015 года в ответ на вопрос Суда представитель заявителя заявил, что сумма в размере 4 000 швейцарских франков была предварительно выплачена работодателем его клиента и его клиент собирается ее вернуть после разбирательства в Суде. При этом он подтвердил, что сумма, установленная судом по уголовным делам, учитывала предыдущую судимость заявителя. Заявитель подал кассационную жалобу. 30 января 2006 года его жалоба была отклонена кассационным судом по уголовным делам кантона Во. Заявитель подал жалобу по общему праву, а также жалобу на основаниях ничтожности в Федеральный суд, который отклонил эти жалобы 29 апреля 2008 года.
Оценка Суда
В настоящем деле право заявителя на информирование общественности и права общественности на получение информации наталкиваются на не менее важные публичные и частные интересы, которые защищены запретом на раскрытие информации, охраняемой тайной уголовного следствия. Такими интересами являются авторитет и беспристрастность правосудия, эффективность уголовного расследования и право обвиняемого на презумпцию невиновности и защиту его частной жизни. Суд считает, равно как он поступил с учетом соответствующих изменений (mutatis mutandis) при вынесении решений по делу «Аксель Шпрингер АГ» (Axel Springer AG) (упомянуто выше, §§ 89-95) и Штолля (упомянуто выше, §§ 108-161), что необходимо конкретизировать критерий, которого следует придерживаться национальным органам Государств-членов Конвенции при взвешивании таких интересов и, следовательно, при оценивании «необходимости» вмешательства в случаях, связанных с нарушением журналистом тайны судебного расследования.
Эти критерии возникают из вышеупомянутых общих принципов, а также, в определенной степени, из законодательства тридцати государств-членов Совета Европы, которое было изучено Судом в связи с настоящим заявлением (см. §§ 22 и 23 выше).
Каким образом заявитель получил информацию, о которой идет речь
В настоящем деле не утверждалось, что заявитель получил информацию, о которой идет речь, незаконными средствами (см. § 12 выше). Тем не менее, это не является в обязательном порядке определяющим фактором при оценивании выполнения им своего долга и обязанности при опубликовании информации. При этом Палата верно отметила, что заявитель, как профессиональный журналист, не мог не знать о конфиденциальном характере информации, которую он планировал опубликовать (там же, § 144). Более того, ни в одном отношении заявитель не оспаривал, как в национальных судах, так и в Суде, тот факт, что опубликование информации, о которой идет речь, может подпадать под действие статьи 293 Уголовного кодекса Швейцарии (сравните решение по делу «Дюпюи и другие против Франции», № 1914/02, § 24, 7 июня 2007 года (Dupuis and Others v. France, no. 1914/02, § 24, 7 June 2007)).
Содержание спорной статьи
В настоящем деле Суд обращает внимание, что в своем решении от 29 апреля 2008 года Федеральный суд провел объемный анализ статьи, сделав вывод, что «способ, которым он цитировал выдержки из протоколов допросов и воспроизводил письма, направленные ответчиком судье, изобличал мотивы автора спорной статьи: он ограничил себя погоней за сенсацией, направив свой образ действий (modus operandi) исключительно на удовлетворение относительно нездорового любопытства, чувствовать которое подвержен любой в отношении такого вида дел. Читатели этой чрезвычайно небеспристрастной публикации могли прийти к выводу и субъективно составить поспешное мнение о том, какие будущие шаги должны предпринять суды в отношении данного дела без малейшего уважения к принципу презумпции невиновности.”
Со своей стороны Суд обращает внимание, что даже хотя спорная статья и не принимала ту или иную позицию в отношении умышленного характера правонарушения, которое, как утверждалось, совершил обвиняемый, она, тем не менее, изображала его в весьма отрицательном свете, принимая почти язвительный тон. Заголовки, использованные заявителем – «Допрос сумасшедшего водителя» (Questioning of the mad driver), «версия водителя-лихача» (the reckless driver’s version)) и «Он совсем спятил…» (“He lost his marbles…”), а также фотография обвиняемого крупным планом, сопровождаемая текстом, не оставляли никаких сомнений в том, что заявитель хотел, чтобы его статья имела дух сенсации. Кроме того, статья заостряла внимание на бессодержательности заявлений обвиняемого и многих его противоречиях, которые зачастую в явной форме характеризовались как «повторяемая ложь», подводя итог вопросом действительно ли посредством «этой смеси простодушия и заносчивости» М.Б. «делает все, что в его силах, чтобы провалить свою защиту». Суд подчеркивает, что это был именно тот тип вопросов, в отношении которых судебные органы были призваны дать ответ, как на стадии следствия, так и на стадии судебного рассмотрения. По этому вопросу Суд также не видит никаких веских причин, чтобы ставить под сомнение полностью обоснованное решение Федерального суда.
Вклад спорной статьи в спор, имеющий публичный интерес
Суд в этой связи подчеркивает, что после глубинного анализа содержания статьи, характера предоставленной информации и обстоятельств вокруг «дела о лозаннском мосте» Федеральный суд в судебном решении с пространной мотивировочной частью, где не было и намека на произвол, постановил, что ни разглашение протоколов допросов, ни разглашение содержания писем, направленных обвиняемым в адрес следственного судьи не пролили свет, имеющий отношение к публичным дебатам, и что интерес общественности к данному делу самое большее «включал удовлетворение нездорового любопытства» (см. § 16 выше).
Со своей стороны заявитель не смог продемонстрировать как факт опубликования протоколов допросов, заявлений жены и доктора осужденного, а также писем, направленных осужденным следственному судье в отношении банальных аспектов его ежедневной жизни в заточении мог стать вкладом в какие-либо публичные дебаты по текущему расследованию.
Соответственно, Суд не усматривает каких-либо веских причин для замены своей собственной точки зрения на точку зрения Федерального суда (см. с соответствующими изменениями (mutatis mutandis) решение по делу MGN Limited, упоминаемое выше, §§ 150 и 155; см. решение по делу Паломо Санчеса и других, упоминаемое выше, §§ 54 и 55), у которого была определенная степень свободы усмотрения в таких делах.
Влияние спорной статьи на уголовное производство
В рассматриваемом деле, даже хотя спорная статья открыто не поддерживала ту точку зрения, что обвиняемый действовал умышленно, тем не менее, она была изложена таким образом, который изображает последнего в весьма отрицательном свете, заостряя внимание на определенных, вызывающих опасения, сторонах его личности с подведением вывода, что он делал «все, что в его силах, чтобы провалить свою защиту».
Несомненно, что опубликование статьи, передергивающей факты таким образом, в то время, когда все еще велось следствие, влекло за собой присущий риск влияния тем или иным образом на ход разбирательства, будь-то в отношении работы следственного судьи, решений представителей обвиняемого, позиции сторон, требовавших возмещения убытков, или на объективность суда, рассматривавшего дело независимо от его состава.
Таким образом, Федеральный суд правомерно постановил в своем решении от 29 апреля 2008 года, что протоколы допросов и корреспонденция обвиняемого «обсуждались в публичной сфере до завершения расследования, до суда или вне контекста, в порядке, открытом для оказания влияния на решения, принимаемые следственным судьей и судом, рассматривающим дело.»
Нарушение частной жизни обвиняемого
Суд уже рассмотрел в соответствии со статьей 8 вопрос уважения частной жизни обвиняемого лица в деле, в котором фигурирует нарушение тайны судебного расследования. В деле «Кракси против Италии» (№ 2) (№ 25337/94, п. 73, 17 июля 2003 года) (Craxi v. Italy (no. 2) (no. 25337/94, § 73, 17 July 2003)) было постановлено, что у национальных властей не просто было обязательство воздержаться от преднамеренного разглашения информации, конфиденциальность которой защищалась статьей 8, но что им следовало предпринять меры для обеспечения эффективной защиты права обвиняемого лица на уважение к его корреспонденции.
Следовательно, Суд считает, что уголовное следствие, возбужденное против заявителя органами уголовного преследования соответствовало позитивному обязательству, возложенному на Швейцарию согласно статье 8 Конвенции касательно защиты частной жизни обвиняемого лица.
Во всяком случае, что касается особых обстоятельств настоящего дела, следует отметить, что когда была опубликована спорная статья, обвиняемый находился в тюрьме, и, следовательно, в ситуации беззащитности. Более того, в материалах дела ничто не указывает на то, что он был проинформирован об опубликовании статьи и характере информации, которая в ней предоставлялась. Кроме того, он, вероятно, страдал расстройством психики, что усиливало его незащищенность. При данных обстоятельствах власти кантона нельзя обвинять за то, что они считали, что в целях выполнения своего позитивного обязательства по защите права М.Б. на уважение его частной жизни, они просто не могли ждать, пока М.Б. пожалуется в гражданском порядке на заявителя, и за соответственно сделанный выбор в пользу активного подхода, даже такого, который предполагал преследование.
Пропорциональность вынесенного наказания
В настоящем деле Суд считает, что обращение к уголовному производству и вынесенное заявителю наказание не составляют непропорционального вмешательства в осуществление его права на свободу выражения мнения. Заявитель изначально был приговорен к одному месяцу тюремного заключения с отсрочкой исполнения. Его приговор был впоследствии заменен на штраф в размере 4 000 швейцарских франков, который был установлен с учетом предыдущей судимости заявителя и был уплачен не заявителем, а был предварительно выплачен его работодателем. Это наказание было вынесено за нарушение тайны уголовного следствия, и его целью в рассматриваемом деле являлась защита надлежащего функционирования системы правосудия и прав обвиняемого на справедливое судебное разбирательство и уважение его частной жизни. Суд придерживается той точки зрения, что ввиду данных обстоятельств, нельзя утверждать, что такое наказание давало возможность произвести эффект препятствия осуществлению свободы выражения мнения заявителем или любым другим журналистом, желающим проинформировать общественность о текущем уголовном разбирательстве.
Вывод
Ввиду вышеизложенного и с учетом имеющейся у Государств свободы усмотрения, а также факта того, что уравновешивание различных конфликтующих интересов было проведено Федеральным судом должным образом, Суд делает вывод об отсутствии какого-либо нарушения статьи 10 Конвенции.
Особое мнение судьи Лопеса Герры
“Соглашаясь с постановлением Палаты и вопреки решению Большой Палаты, я считаю, что в этом деле была нарушена статья 10 Конвенции…”
Особое мнение судьи Ютковской
“…я считаю, что заявитель преследовал цель принять участие в общественном обсуждении вопроса, являющегося предметом серьезного беспокойства общественности, а именно текущего судебного рассмотрения, за которым жители Лозанны хотели следить не из «нездорового любопытства», а чтобы убедиться в том, что преступление не останется безнаказанным. Непропорциональная реакция органов власти в форме осуждения в уголовном порядке являлась нарушением статьи 10 Конвенции…”
