© Перевод Украинского Хельсинского союза по правам человека
Официальное цитирование: Wenner v. Germany, no. 62303/13, § …, 1 September 2016
ПЯТАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО ВЕННЕРА ПРОТИВ ГЕРМАНИИ
(Заявление № 62303/13)
РЕШЕНИЕ
СТРАСБУРГ
1 сентября 2016 года
Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.
По делу Веннера против Германии,
Европейский суд по правам человека (Первая секция), заседая палатой в составе:
Ganna Yudkivska, Председатель,
Angelika Nußberger,
Khanlar Hajiyev,
Erik Møse,
André Potocki,
Carlo Ranzoni,
Mārtiņš Mits, судьи,
и Milan Blaško, заместитель секретаря секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 5 июля 2016 года,
Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:
ПРОЦЕДУРА
1. Данное дело основано на заявлении № 62303/13 против Федеративной Республики Германия, поданном в Суд, в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Германии г-ном Вольфгангом Адамом Веннером (далее – «заявитель») 30 сентября 2013 года.
2. Заявителя, которому была предоставлена правовая помощь, представлял Ф. Хаас (F. Haas), адвокат в Старнберге. Правительство Германии (далее – «Правительство») представлял г-н Х.-Й. Бехренс, Федеральное министерство юстиции и защиты прав потребителей.
3. Заявитель утверждал, что отказ предоставить ему наркозамещающее лечение во время отбывания наказания, включая отказ в установлении необходимости такого лечения независимыми медицинскими экспертами, нарушил статью 3 Конвенции.
4. 17 июня 2014 года Правительство было уведомлено об этом заявлении.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Заявитель родился в 1955 году. На момент подачи жалобы он находился в тюрьме Кайсхайма. Впоследствии он был освобожден.
A. Состояние здоровья заявителя и предоставленное в заключении лечение
6. Начиная с 1973 года, с 17-летнего возраста, заявитель являлся наркозависимым. Он также страдал гепатитом С и был ВИЧ-инфицированным с 1988 года. Он был признан стопроцентным инвалидом и с 2001 года получал пенсию по инвалидности. Он пытался преодолеть наркозависимость с помощью различных видов лечения (включая пять курсов наркологической терапии в стационаре), но безуспешно. С 1991 по 2008 годы он проходил лекарственную наркозамещающую терапию, предписанную и контролируемую врачом. С 2005 года заявитель снизил дозу наркозамещающего препарата (поламидона) и стал, в дополнение к этому препарату, употреблять героин.
7. В 2008 году заявитель был задержан по подозрению в распространении наркотиков и заключен под стражу в тюрьму Кайсхайма, где наркозамещающая терапия была прекращена против его желания. 3 июня 2009 года Окружной суд Айгсбурга признал заявителя виновным в распространении наркотиков и приговорил его к трем с половиной годам лишения свободы. Суд также принял решение о помещении его в наркологическое учреждение, с отсрочкой исполнения на шесть месяцев. Наркозамещающая терапия героиновой зависимости заявителя не проводилась. 10 декабря 2009 года он был переведен в реабилитационный центр для наркозависимых, расположенный в Гюнзбурге (Бавария), где он подвергся лечению воздержанием, без дополнительной наркозамещающей терапии.
8. 19 апреля 2010 года Окружной суд Меммингена принял решение о прекращении содержания заявителя в отделении детоксикации и его переводе в тюрьму. Решением от 25 июня 2010 г., Апелляционный суд Мюнхена отклонил жалобу заявителя. Приняв во внимание, в частности, мнение лечащих врачей заявителя, суд решил, что он не может ожидать с достаточной вероятностью, что заявитель может быть излечен от наркозависимости в связи с длительным периодом зависимости. Он тайно употреблял метадон в клинике, и ему не хватало мотивации для жизни без наркотиков.
9. Заявитель был переведен обратно в тюрьму Кайсхайма 30 апреля 2010 года. Тюремные врачи назначили ему ежедневный прием различных болеутоляющих средств для облегчения болей, возникающих из-за полиневропатии. Во время содержания под стражей боли в ногах, шее и позвоночнике были настолько сильными, что в некоторые периоды заявитель проводил большинство времени в постели.
10. В октябре 2010 года, по ходатайству тюремной администрации, заявитель был осмотрен независимым врачом, Х. Х. не счел необходимым изменить схему лечения ВИЧ и гепатита С. Принимая во внимание хронические боли, которыми страдал заявитель из-за длительного приема наркотиков и из-за полиневропатии, врач предложил медицинской службе тюрьмы пересмотреть возможность проведения наркозамещающей терапии. Он впоследствии подтвердил, что с этой целью заявитель должен быть осмотрен врачом-наркологом.
11. Заявитель, по его ходатайству, также получил заключение независимого нарколога Б., датированное 27 июля 2011 года и составленное на основании письменных выводов врача Х., а также выводах и утверждениях тюремного врача, не имея возможности осмотреть заявителя лично. Б. пришел к выводу о том, что, с медицинской точки зрения, заявителю должна быть предоставлена наркозамещающая терапия. Он разъяснил, что в соответствии с Руководством Федеральной медицинской ассоциации по наркозамещающему лечению наркозависимых (Richtlinien der Bundesärztekammerzur Durchführung der substitutionsgestützten Behandlung Opiatabhängiger) от 19 февраля 2010 года (см. параграф 30 ниже), наркозамещающая терапия признана на международном уровне как наиболее приемлемый способ лечения наркозависимых с длительным периодом зависимости. Проведение таким лицам детоксикации связано с сильной физической болью и чрезвычайными моральными страданиями, и к ней следует прибегать лишь в случаях коротких периодов зависимости. Наркозамещающая терапия предотвращает ухудшение состояния здоровья больного и снижает риск для жизни, который возникает из-за воздержания от наркотиков в период содержания под стражей. Она также препятствует распространению инфекций, таких как ВИЧ и гепатит С. Также в случае заявителя следовало установить необходимость дальнейшего лечения гепатита С.
B. Рассматриваемое производство
1. Решение администрации тюрьмы
12. Согласно доводам заявителя от 6 июня 2011 года, впоследствии дополненным, он ходатайствовал перед администрацией тюрьмы о проведении лечения его от наркозависимости диаморфином, поламидоном или другим заменителем героина. В качестве альтернативы он ходатайствовал о том, чтобы вопрос о такой наркозамещающей терапии был рассмотрен наркологом.
13. Заявитель утверждал, что наркозамещающая терапия была единственным адекватным способом лечения его состояния. В соответствии с Руководством Федеральной медицинской ассоциации по наркозамещающему лечению наркозависимых, наркозамещающая терапия, проводимая ему до заключения под стражу, являлась стандартным способом лечения его состояния и должна была продолжаться во время содержания под стражей.
14. Заявитель утверждал, что, как подтвердил врач H., сильные хронические неврологические боли, которыми он страдал, могли быть существенно уменьшены при наркозамещающей терапии, как это было во время предыдущего лечения этим способом. Будучи наркозависимым в течение сорока лет, он едва ли мог вернуться к жизни без наркотиков после освобождения из тюрьмы. Его дальнейшая реабилитация, таким образом, могла обеспечиваться предоставлением наркозамещающего лечения. При прохождении такого лечения, он был способен вести сравнительно нормальный образ жизни и пройти обучение на инженера программного обеспечения.
15. Кроме того, ссылаясь на мнение врача Б., заявитель утверждал, что он нуждался в приеме интерферона для лечения гепатита С. В силу его плохого физического и морального состояния, такое лечение было невозможно без одновременной наркозамещающей терапии. Замещение также помогало защитить других заключенных от инфицирования при использовании одних и тех же игл при употреблении наркотиков, а также предотвратить распространение и незаконное употребление наркотиков в тюрьме. Он также полагал, что тюремные врачи не обладали специальными знаниями в области наркологии и ходатайствовал об осмотре внешними специалистами.
16. После того, как первое решение администрации тюрьмы об отказе в удовлетворении ходатайства заявителя было отменено Окружным судом Аухсбруга 4 октября 2011 года как недостаточно обоснованное, 16 января 2012 года администрация тюрьмы вновь отклонила ходатайство заявителя.
17. Администрация тюрьмы утверждала, что наркозамещающая терапия не была ни необходимой, с медицинской точки зрения, ни приемлемой мерой для реабилитации заявителя. В отношении медицинской необходимости наркозамещающей терапии, администрация тюрьмы, ссылаясь на мнение тюремного врача С., полагала, что она не является необходимым лечением для целей статьи 60 Закона Баварии об исполнении наказаний (см. параграф 27 ниже). Они признали, что заявитель, явно наркозависимый, не получал наркозамещающей терапии до его заключения в тюрьму Кайсхайма. Он был помещен в наркологический центр за пять месяцев до его перевода в тюрьму, где он получал лечение со стороны специалистов, обладающих широкими знаниями в области наркологии. Заявитель не получал замещающего лечения в больнице, тюремные врачи также не назначали его. После трех лет заключения он больше не страдал от синдрома отмены. Кроме того, его состояние, касаемо ВИЧ и гепатита С, было стабильным и не требовало какого-либо лечения, для которого наркозамещающая терапия была бы необходимым условием. Как было предложено тюремным врачом, заявитель должен был использовать нахождение в тюрьме как возможность освобождения от зависимости от опиоидов, таких как героин и вещества, его замещающие, поскольку там трудно добыть наркотики.
18. В отношении социальной реабилитации и лечения (статьи 2 и 3 Закона Баварии об исполнении наказаний, см. параграф 27 ниже), администрация тюрьмы добавила, что основной причиной, по которой наркозависимым проводится наркозамещающая терапия, является предотвращение их обнищания и профилактика совершения преступлений, связанных с наркотиками. В условиях тюрьмы таких рисков нет. Кроме того, заявитель уже доказал, что наркозамещающая терапия, которую он проходил на свободе, не помешала ему употреблять другие наркотики и совершать преступления, что было вызвано его антисоциальным характером. Кроме того, заявитель употреблял наркотики и во время содержания под стражей. Таким образом, предоставление ему наркозамещающей терапии могло привести к возникновению риска для жизни.
2. Производство в региональном суде Аугсбурга
19. 26 января 2012 года заявитель, ссылаясь на доводы, представленные им администрации тюрьмы, подал жалобу на решение администрации тюрьмы в Окружной суд Аухсбруга. Он далее утверждал, что администрация тюрьмы Кайсхайма, где наркозамещающая терапия не проводилась, не рассмотрела вопрос о медицинской необходимости наркозамещающей терапии в соответствии с критериями, установленными, в частности, в Руководстве Федеральной медицинской ассоциации по наркозамещающему лечению наркозависимых. Он далее утверждал, что согласно применимым административным правилам о наркозамещающей терапии, в тюрьме земли Баден-Вюртемберг ему была бы предоставлена наркозамещающая терапия, которая проводилась в большинстве земель Германии.
20. 28 марта 2012 года Окружной суд Аугсбурга, ссылаясь на доводы, приведенные администрацией тюрьмы, отклонил жалобу заявителя. Он прибавил, что в получении заключения нарколога не было необходимости. Тюремный врач тюрьмы Кайсхайма обладал достаточной компетенцией для решения вопроса о медицинской необходимости наркозамещающей терапии, независимо от факта применения ее в этой тюрьме. Административные правила о наркозамещающей терапии в тюрьмах, применимые в земле Баден-Вюртенберг, не имеют никакого отношения к делу, с учетом того, что тюрьма Кайсхайма находится в земле Бавария.
3. Производство в апелляционном суде Мюнхена
21. 4 мая 2012 года заявитель подал жалобу по вопросам права в апелляционный суд Мюнхена. Он утверждал, что неспособность окружного суда надлежащим образом рассмотреть вопрос о необходимости наркозамещающей терапии в соответствии с применимым Руководством Федеральной медицинской ассоциации и с помощью независимого врача-нарколога, нарушила статью 60 Закона Баварии об исполнении наказаний, а также статью 3 Конвенции. Отказ в облегчении его сильных неврологических болей с помощью существующего и необходимого с медицинской точки зрения лечения являлся бесчеловечным обращением.
22. 9 августа 2012 года апелляционный суд отклонил жалобу заявителя как необоснованную. По мнению суда, заявитель не смог доказать, почему наркозамещающая терапия была одним из особых методов лечения, в которых он нуждался. Он не смог доказать, что врач тюрьмы Кайсхайма не обладал достаточной квалификацией для решения вопроса о медицинской необходимости замещения героина. Возражения заявителя против решения апелляционного суда были отклонены.
4. Производство в Федеральном Конституционном Суде Германии
23. 10 сентября 2012 года заявитель подал конституционную жалобу в Федеральный Конституционный Суд Германии. Он жаловался на то, что его право на уважение физической неприкосновенности было нарушено, поскольку ему было отказано в проведении наркозамещающей терапии для облегчения хронических болей, что позволило бы провести лечение интерфероном, а также позволило бы ему снизить зависимость от героина и вести «нормальную» повседневную жизнь в тюрьме без изоляции. Он далее жаловался на то, что было нарушено его право быть выслушанным в соответствии с Основным законном, поскольку германские суды не приняли во внимание медицинские заключения, которые он представил в качестве доказательства необходимости наркозамещающего лечения, и не заслушали независимого медицинского эксперта.
24. 10 апреля 2013 года Федеральный Конституционный Суд Германии отказал в рассмотрении конституционной жалобы заявителя без указания причин (дело № 2 BvR 2263/12).
C. Дальнейшее развитие событий
25. 17 ноября 2014 года администрация тюрьмы Кайсхайма отклонила новое ходатайство заявителя о предоставлении наркозамещающей терапии во время подготовки к освобождению. Адвокату заявителя было рекомендовано обеспечить поступление заявителя в реабилитационную клинику немедленно после освобождения с целью предотвращения передозировки героина после того, как он окажется на свободе.
26. 3 декабря 2014 года заявитель был освобожден. Во время осмотра врачом 5 декабря 2014 года его пробы на метадон и кокаин дали положительный результат. Врач подтвердил, что заявителю будет проводиться накрозамещающая терапия начиная с 8 декабря 2014 года.
II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
A. Положения Закона Баварии об исполнении наказаний
27. Советующие положения Закона Баварии об исполнении наказаний (Bayerisches Strafvollzugsgesetz) о рассмотрении заявлений о наркозамещающей терапии гласят:
Статья 2. Цели исполнения наказания
«Исполнение тюремного приговора направлено на защиту общества от дальнейших преступлений. Это предоставит заключенным возможность вести в будущем социально ответственный и законопослушный образ жизни (обязательность обращения)».
Статья 3. Обращение во время исполнения наказания
«Обращение должно включать все меры, которые могут обеспечить законопослушный образ жизни в будущем. Его целью является предотвращение совершения преступлений в будущем и защита потерпевших. …».
Часть 8. Охрана здоровья
Статья 58. Общие правила
«(1) Должно быть обеспечено физическое и психическое здоровье заключенного. …».
Статья 60. Медицинское лечение
«Заключенные имеют право на медицинское лечение в случае, если такое лечение необходимо для обнаружения и лечения болезни, предотвращения ухудшения состояния или облегчения симптомов. Медицинское лечение включает:
1. помощь врача,
…
4. предоставление лекарств, перевязочных материалов и других медицинских средств,
…».
B. Правовые положения и руководства по наркозамещающему лечению
28. Согласно статье 13 §§ 1 и 3 Закона о наркотических средствах (Betäubungsmittelgesetz), врачи могут предоставлять лицу вещества, указанные в законе (в частности, метадон), лишь в том случае, когда их использование обосновано. Федеральное правительство вправе устанавливать Правила назначения и предоставления таких веществ, включая назначение веществ, замещающих наркотики, наркозависимым лицам.
29. Статья 5 Правил о назначении наркотических препаратов (Betäubungsmittel-Verschreibungsverordnung), принятых в соответствии со статьей 13 Закона о наркотических средствах, устанавливает порядок назначения наркотических веществ для наркозамещающего лечения. Согласно статье 5 § 1, лечение наркозависимых замещающими препаратами направлено на постепенное обеспечение воздержания от наркотических веществ, включая улучшение и стабилизацию состояния здоровья пациента. Это также способствует лечению тяжелых болезней, которыми страдает пациент наряду с наркозависимостью. Статья 5 § 2 предусматривает, что врач может назначить замещающий препарат в случаях, установленных статьей 13 Закона о наркотических средствах, при условии, что пациент не употребляет веществ такого типа и в таких количествах, которые угрожают целям замещающего лечения. В соответствии со статьей 5 § 11, Федеральная медицинская ассоциация может выпускать руководства, в которых систематизируются знания медицинской науки о различных аспектах наркозамещающего лечения. Предполагается, что при условии и в рамках соблюдения руководства обеспечивается медицинская деятельность в соответствии с современным состоянием науки.
30. Ссылаясь на статью 5 § 11 Правил о назначении наркотических препаратов, Федеральная медицинская ассоциация приняла Руководство по наркозамещающему лечению наркозависимых от 19 февраля 2010 года. В преамбуле Руководства разъясняется, что наркотическая зависимость является тяжелым хроническим заболеванием, требующим медицинского лечения, и что замещающее лечение является научно доказанной формой терапии явной наркотической зависимости. Цели наркозамещающей терапии включают обеспечение выживания пациента, снижение использования им других препаратов, стабилизацию состояния здоровья пациента и лечение сопутствующих заболеваний, участие в социальной и трудовой жизни, а также жизнь без наркозависимости. Пункт 2 Руководства предусматривает, что наркозамещающее лечение показано в случаях явной наркотической зависимости, определенной в Международной классификации болезней, в случаях, если в обстоятельствах конкретного дела оно имеет больше шансов на успех, нежели лечение, основанное на воздержании. В отдельных исключительных случаях наркозамещающее лечение может быть начато в отношении воздерживающегося наркозависимого, находящегося под охраной, например, в тюрьме. Параграф 8 Руководства предусматривает, что в случае тюремного заключения непрерывность замещающего лечения обеспечивается учреждением, в котором содержится пациент. Согласно параграфу 12 руководства, замещающее лечение должно быть прекращено, если оно сопровождается продолжающимся употреблением других опасных веществ.
C. Исследования в области наркозамещающего лечения
31. Федеральное министерство здравоохранения приняло решение о проведении исследования «Прогнозирование, ведение и результаты замещающего лечения». Проведение исследования было поручено Дрезденскому университету, результаты были опубликованы в 2011 году. Исследование подтвердило, что наркозависимость является тяжелым хроническим заболеванием. Накрозамещающая терапия впервые была использована в США в 1949 году, и впоследствии была сочтена надежным и наилучшим способом лечения от наркозависимости. Одним из наиболее часто используемых в наркозамещающей терапии препаратов является метадон, синтетический опиоид с сильным болеутоляющим действием. Долгосрочное замещающее лечение доказало свою эффективность в достижении первичных целей (а именно, непрерывности лечения, обеспечения выживания, сокращения потребления наркотиков, стабилизации сопутствующих заболеваний и социализации). Случаи стойкого воздержания от употребления опиоидов в долгосрочной перспективе довольно редки (менее 4 % находящихся под наблюдением) и связаны со значительными рисками (в частности, смертью пациента). Решение о прекращении замещающего лечения следует принимать лишь при условии, в частности, стабильной мотивации и благоприятного психо-социального окружения и отношения пациента (§§ 4‒15 и 125‒133 отчета об исследовании).
III. ПРИМЕНИМЫЕ ДОКУМЕНТЫ СОВЕТА ЕВРОПЫ
32. Европейский Комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) Совета Европы принял стандарты, в которых были обобщены основные разделы ежегодный Общих Докладов ЕКПП. В этих стандартах, принятых на момент содержания заявителя под стражей (CPT/Inf/E (2002) 1 Rev. 2010), которые не подвергались изменениям в отношении вопросов, относящихся к настоящему делу (см. CPT/Inf/E (2002) 1 Rev. 2015), ЕКПП делает следующие выводы и дает следующие рекомендации:
«Медицинское обслуживание в местах лишения свободы
Извлечения из 3-го Общего отчета [CPT/Inf (93) 12], опубликованного в 1993 году
31. …Комитет хочет подчеркнуть важность, которую он придает общему принципу, уже признанному в большинстве, если не во всех, странах, посещенных Комитетом до настоящего времени. Этот принцип закрепляет положение о том, что лица, лишенные свободы, имеют право на такой же уровень медицинского обслуживания, какой принят во всем обществе. Этот принцип тесно связан с основными правами личности….
Равноценное медицинское обслуживание
i) общая медицина
38. Медицинское обслуживание в местах, где содержатся лица, лишенные свободы, должно обеспечивать лечение и уход, а также соответствующую диету, физиотерапевтическое лечение, реабилитацию или любое другое необходимое специальное лечение, на условиях, сопоставимых с теми, которыми пользуются пациенты вне таких учреждений. Также должна соответственно предусматриваться обеспеченность медицинским персоналом, персоналом по уходу и техническими специалистами, служебными помещениями, сооружениями и оборудованием».
33. Рекомендация № Rec(2006)2 Комитета министров государствам-членам о Европейских тюремных правилах, принятая 11 января 2006 года на 952 –м заседании заместителей министров (Европейские тюремные правила) устанавливает основные принципы медицинского обслуживания лиц, лишенных свободы. Соответствующие положения Части III «Охрана здоровья» Приложения к Рекомендации гласят:
«Организация медицинского обслуживания в тюрьмах
…40.3 Заключенные должны иметь доступ ко всем медицинским услугам страны без дискриминации на основании их правого статуса..
40.4 Медицинские службы тюрем выявляют и осуществляют лечение физических недостатков и психических заболеваний, которыми страдают заключенные..
40.5 С этой целью оказываются все необходимые медицинские, хирургические и психиатрические услуги, включая имеющиеся в в свободном обществе.»
34. Рекомендация № R (98) 7 Комитета министров государствам-членам об этических и организационных аспектах медицинского обслуживания в тюрьмах, принятая 8 апреля 1998 года на 627-м заседании заместителей министров, в Приложении, предусматривает, в частности, следующее:
«7. Администрация тюрьмы должна предпринять шаги по установлению контактов и сотрудничества с местными государственными и частными учреждениями здравоохранения. Поскольку в условиях лишения свободы особенно трудно предоставить надлежащую помощь заключенным, страдающим наркотической, алкогольной и лекарственной зависимостью, для консультирования и даже лечебных целей должны быть привлечены внешние консультанты из системы предоставления специализированной помощи зависимым лицам. …
Равноценное медицинское обслуживание
10. Политика медицинского обслуживания в тюрьмах должна быть включена и соответствовать национальной политики. Медицинское обслуживание в тюрьмах должно предусматривать предоставление медицинского, психиатрического и стоматологического лечения, а также реализацию программ гигиены и превентивной медицины в условиях, сопоставимых с теми, которыми пользуются пациенты вне таких учреждений. Тюремные врачи должны иметь возможность обратиться к специалистам. При необходимости в дополнительном заключении в обязанности медицинской службы входит его получение. …
45. Медицинское лечение симптомов отмены у заключенных, страдающих наркотической, алкогольной и лекарственной зависимостью должно осуществляться на тех же условиях, которыми пользуются пациенты вне таких учреждений».
35. Согласно Докладу о предотвращении рисков и снижении вреда, связанного с использованием психотропных веществ, принятому в ноябре 2013 года постоянными представителями Координационной группы по борьбе с незаконным употреблением и распространением наркотических средств (группа Помпиду) Совета Европы (P-PG (2013) 20), все большее распространение получает признание и соответствующее отношение к наркотической зависимости как к хроническому предотвратимому и подлежащему лечению заболеванию. В то же время существуют значительные национальные различия в политическом отношении, толковании и вариативности осуществляемых мер, а также доступе к ним и их доступности. Несмотря на эти различия, достигнуто общее соглашение о том, что стратегии отмены и ориентации на выздоровление нуждаются в поддержке мерами, которые могут значительно снизить ущерб и риски использования психотропных веществ (§ 10).
IV. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ СТАТИСТИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ
36. Согласно данным, собранным неправительственной организацией Международного снижения вреда в 2012 года, программы наркозамещающей терапии проводились в 41 государствах-членах Совета Европы. Таких программ не существовало в Андорре, Монако, Российской Федерации и Турции (в последней она введена в 2015 году); в отношении Лихтенштейна и Сан-Марино статистических данных нет. В 2012 году программы наркозамещения были доступны также в местах лишения свободы в 30 государствах-членах Совета Европы, в то время как в тюрьмах 15 государств-членов такое лечение было недоступно (Андорра, Армения, Азербайджан, Босния, Герцеговина, Болгария, Кипр, Эстония, Греция, Исландия, Монако, Российская Федерация, Республика Словакия, Турция, Украина); в отношении Лихтенштейна и Сан-Марино статистических данных нет. К 2015 году программы наркозамещения стали доступны в тюрьмах Болгарии, Эстонии, Турции и Украины.
37. Данные организации за 2012 год соотносятся с данными, опубликованными Европейским центром мониторинга наркотиков и наркомании, децентрализованного органа Европейского Союза, в его исследовании, опубликованном в 2012 году, «Тюрьмы и наркомания в Европе: проблемы и их решение», который содержит данные по всем государствам, являвшимся на тот момент членами ЕС, а также по Хорватии, Турции и Норвегии.
ПРАВО
I. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ
38. Заявитель жаловался на отказ предоставить ему наркозамещающую терапию в тюрьме, что причиняло ему сильные боли и нанесло вред его здоровью, а также на отказ провести оценку необходимости наркозамещающей терапии независимыми экспертами, что является бесчеловечным обращением. Он сослался на статью 3 Конвенции, которая гласит:
«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».
39. Правительство оспорило эти утверждения.
A. Приемлемость
40. Суд далее отмечает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.
B. Существо дела
1. Аргументы сторон
(a) Заявитель
41. По утверждению заявителя, отказ властей предоставить ему наркозамещающее лечение во время содержания под стражей без получения заключения независимого медицинского эксперта является бесчеловечным обращением, нарушающим статью 3 Конвенции.
42. Заявитель утверждал, что в обстоятельствах настоящего дела наркозамещающая терапия была единственно возможным способом лечения его состояния. Отказав ему в предоставлении такого лечения, власти вышли за пределы свободы усмотрения, которой они располагали в отношении медицинского лечения заключенных, и таким образом нарушили свои позитивные обязательства, предусмотренные статьей 3 Конвенции.
43. В поддержку своего мнения заявитель утверждал, что является наркозависимым на протяжении сорока лет. Апелляционный суд Мюнхена сам в своем решении от 25 июня 2010 года (см. параграф 8 выше), счел, что он едва ли сможет значительное время воздерживаться от наркотиков. До заключения он получал непрерывное наркозамещающее лечение с 1991 по 2008 годы.
44. По мнению заявителя, наркозамещающая терапия была необходима для облегчения неврологических болей и ранее доказала свою эффективность в решении этой задачи. Лечение же его состояния обезболивающими препаратами оказалось неэффективным и, таким образом, недостаточным. Накрозамещающая терапия также была подходящим лечением его тяги к героину, позволяющим провести надлежащее лечение его других тяжелых заболеваний, а именно лечение интерфероном гепатита С, которым он страдал. Это помогло бы ему вести «нормальный» образ жизни, как это было во время получения им замещающего лечения. Незаконно отказав заявителю в таком лечении, власти вынудили его испытывать сильные физические и моральные страдания.
45. Кроме того, заявитель утверждал, что власти недостаточно изучили вопрос о необходимости предоставления ему наркозамещающей терапии. Вопрос о необходимости такого лечения должен был рассматриваться независимым медицинским экспертом, как он того требовал во время производства в германских судах. По мнению заявителя, тюремные врачи тюрьмы Кайсхайма, где никогда не проводилось наркозамещающее лечение, не обладали профессиональными знаниями и опытом для решения вопроса о необходимости замещающей терапии.
46. Заявитель далее подчеркивал, что ни тюремный врач, ни суды не учитывали и даже не упоминали применимые положения законодательства о наркозамещающей терапии (статью 13 Закона о наркотических средствах, в сочетании со статьей 5 Правил о назначении наркотических препаратов и Руководством федеральной медицинской ассоциации по замещающему лечению наркозависимых). В его случае имелись показания для наркозамещающей терапии. В соответствии со статьей 5 § 1 Правил о назначении наркотических препаратов, она служила целям необходимого лечения тяжелых заболеваний, а именно, гепатита С, ВИЧ и полиневропатии, которыми он страдал наряду с наркотической зависимостью. Кроме того, как того требует статья 5 § 2 Правил, не было никаких признаков того, что заявитель будет употреблять в тюрьме вещества такого типа и в таких количествах, какие будут несовместимы с целями замещающей терапии. Его наркозамещающее лечение было прервано, когда он начал отбывать наказание, в нарушение параграфа 8 Руководства Федеральной медицинской ассоциации.
47. Заявитель также утверждал, что стал жертвой дискриминации в связи с отказом в предоставлении наркозамещающего лечения по сравнению с другими наркозависимыми, находящимися на свободе, а также заключенными в земле Баден-Вюртенберг, которым была предоставлена возможность получать замещающее лечение в соответствии с применимыми медицинскими правилами. Ему было отказано в замещении принципиально и скорее из устаревших идеологических, нежели медицинских соображений.
(b) Правительство
48. Правительство придерживалось той точки зрения, что отказ в предоставлении заявителю наркозамещающей терапии в тюрьме, без получения заключения независимого медицинского эксперта, не нарушил статью 3 Конвенции.
49. По утверждению Правительства, заявитель получал соответствующее медицинское лечение во время заключения. Правительство не согласилось с тем, что наркозамещающая терапия была необходимым для заявителя лечением и едва ли не единственным способом, подходящим в его состоянии. Как установил тюремный врач, замещающее лечение не было необходимо в силу медицинских причин. Такое лечение также не является необходимым для осуществления целей исполнения наказания в виде лишения свободы. Оно скорее противоречит цели реабилитации заявителя в тюрьме и предоставления ему возможности вести свободный от наркотиков образ жизни. Таким образом, отказ в предоставлении наркозамещающего лечения находится в рамках свободы усмотрения государства в отношении выбора между различными типами медицинского лечения заключенного. Это тем более применимо к заявителю, поскольку его болезни не были вызваны действиями государства.
50. Правительство разъяснило, что заявитель, которого должным образом осмотрел тюремный врач, получал всестороннее медицинское лечение в соответствии со статьями 58 и 60 Закона Баварии об исполнении наказаний (см. параграф 27 выше). Он получал лечение своих заболеваний, включая обезболивающие препараты, а также психиатрическую помощь, для облегчения боли, которую он испытывал, а также лечения его наркозависимости. Он также был осмотрен специалистами по поводу ВИЧ и гепатита С, и получал соответствующее лечение. Состояние его здоровья во время заключения было стабильным, и в соответствующий период времени он больше не страдал от физических симптомов отмены.
51. Кроме того, Правительство выразило сомнение относительно того, были ли в настоящем деле соблюдены требования к предоставлению наркозамещающего лечения, установленные статьей 13 Закона о наркотических средствах в сочетании со статьей 5 Правил о назначении наркотических препаратов и Руководством Федеральной медицинской ассоциации по наркозамещающему лечению наркозависимых (см. параграфы 28‒30 выше). В противоречие требованиям, установленным в статье 5 § 1 Правил о назначении наркотических препаратов, заявитель не преследовал цели формирования постепенного воздержания от наркотических средств. Кроме того, сомнительно, что были соблюдены требования статьи 5 § 2 Правил, поскольку от заявителя можно было ожидать, как это было в прошлом, что он будет употреблять вещества такого типа и в таких количествах, какие будут препятствовать достижению целей наркозамещающего лечения, а именно, героина, помимо замещающего лечения, что стало бы угрозой для жизни. Кроме того, в соответствии с Руководством Федеральной медицинской ассоциации, наркозамещающее лечение должно предоставляться лишь в индивидуально обоснованных случаях. Тюремные врачи сочли, что это требование не было соблюдено.
52. Правительство признало, что недавние экспертные исследования, проведенные по поручению Федерального министерства здравоохранения (см. параграф 31 выше), показали, что стабильное воздержание от наркотических веществ является довольно редким явлением и представляется нереалистичным в долгосрочной перспективе. Однако, согласно выводам экспертов, воздержание может стать разумной целью лечения, поставленной врачом и пациентом.
53. Правительство далее утверждало, что власти в достаточной степени рассмотрели вопрос о необходимости предоставления заявителю наркозамещающего лечения. Оно подчеркнуло, что до тюрьмы Кайсхайма заявитель содержался реабилитационном центре Гюнзбурга, где наркологи не сочли необходимым предоставить ему наркозамещающее лечение. Кроме того, утверждалось, что один из лечащих врачей заявителя в тюрьме неоднократно проводил наркозамещающее лечение во время работы в Нижней Саксонии. Он, таким образом, обладал необходимым уровнем профессионализма и опытом для оценки необходимости предоставления заявителю наркозамещающего лечения. Это было установлено германскими судами. Заявитель не имел никакого права свободно выбирать тип лечения и лечащего врача во время содержания под стражей и, таким образом, не мог требовать осмотра и лечения независимым врачом.
2. Оценка Суда
(a) Обобщение применимых принципов
54. Суд напоминает, что для того, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции, обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости. Оценка этого уровня относительна: она зависит от обстоятельств конкретного дела, таких как длительность такого обращения, его физические и психологические последствия, а также, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см., в частности, Blokhin v.Russia [GC], no. 47152/06, § 135, ECHR 2016, с дальнейшими ссылками).
55. Суд далее напоминает, что статья 3 Конвенции налагает на государство позитивное обязательство гарантировать, чтобы заключенный содержался в условиях, которые соответствуют требованиям уважения человеческого достоинства, чтобы способы и методы применения этой меры не подвергали человека страданиям и лишениям, интенсивность которых превышает уровень страданий, неизбежно присущий содержанию под стражей, и чтобы, учитывая практические требования лишения свободы, его физическое и душевное здоровье было должным образом защищено (см. Kudła v. Poland [GC], no. 30210/96, § 94, ECHR 2000 XI; McGlinchey and Others v. the United Kingdom, no. 50390/99, § 46, ECHR 2003 V; и Farbtuhs v. Latvia, no. 4672/02, § 51, 2 December 2004). В этой связи «адекватность» медицинской помощи является самым трудным вопросом для выяснения. Медицинское обслуживание, предоставляемое в тюрьмах, должно быть адекватным, то есть его уровень должен был сравним с тем, который государственные власти обязались предоставлять обществу в целом. Тем не менее, это не означает, что каждому заключенному должен быть гарантирован уровень медицинского обслуживания, доступный в лучших учреждениях здравоохранения за пределами мест лишения свободы (см. Blohin, упомянутое выше, § 137).
56. Суд разъяснял в этом контексте, что для заключенного, страдающего тяжелым заболеванием, важно получить надлежащую оценку текущего состояния здоровья специалистами по конкретному заболеванию в целях предоставления надлежащего лечения (см. для сравнения Keenan v. the United Kingdom, no. 27229/95, §§ 115-116, ECHR 2001 III, о психически больном заключенном; Khudobin v.Russia, no. 59696/00, §§ 95 96, ECHR 2006 XII (выдержки), о заключенном, страдающем рядом тяжелых хронических заболеваний, в том числе гепатитом С и ВИЧ; а также Testa v. Croatia, no. 20877/04, §§ 51-52, 12 July 2007, о заключенном, страдающем хроническим гепатитом С).
57. Администрация тюрьмы обязана предоставить заключенному лечение, соответствующее поставленному ему диагнозу (см. Poghosyan v.Georgia, no. 9870/07, § 59, 24 February 2009), согласно предписаниям компетентных врачей (см. Xiros v. Greece, no. 1033/07, § 75). При вынесении медицинского заключения о необходимости лечения, соответствующего состоянию здоровья заключенного, может стать необходимым, чтобы администрация тюрьмы или внутригосударственные суды, во исполнение своего позитивного обязательства по статье 3 Конвенции, получили дополнительную консультацию медицинского эксперта (см. для сравнения Xiros, упомянутое выше, §§ 87 и 89‒90; и Budanov v. Russia, no. 66583/11, § 73, 9 January 2014). Отказ властей привлечь независимого специалиста к оказанию помощи заключенному, страдающему тяжелым заболеванием, в ответ на его просьбу является элементом, который Суд должен принять во внимание при оценке соблюдения государством статьи 3 Конвенции (см. для сравнения, например, Sarban v. Moldova, no. 3456/05, § 90, 4 October 2005).
58. Суд далее напоминает, не забывая о своей вспомогательной роли, что в его задачи не входит решение вопросов, находящихся в исключительном ведении медицинских специалистов, и установление того, нуждался ли заявитель в конкретном лечении, или отражал ли выбор методов лечения действительные нужды заявителя (см. Ukhan v. Ukraine, no. 30628/02, § 76, 18 December 2008; и Sergey Antonov, no. 40512/13, § 86, 22 October 2015). Однако, учитывая уязвимость заявителей, находящихся под стражей, предоставление достоверных и убедительных доказательств того, что конкретный заявитель получил всеобъемлющее и надлежащее медицинское лечение во время содержания под стражей, входит в обязанности государства (см. Sergey Antonov, упомянутое выше, там же).
(b) Применение этих принципов в настоящем деле
59. Суд призван определить, в свете вышеизложенных принципов, выполнило ли государство-ответчик позитивное обязательство по статье 3 Конвенции и гарантировало ли оно охрану здоровья заключенного во время содержания под стражей, предоставив ему необходимое медицинское обслуживание на уровне, сравнимом с тем, который государственные власти обязаны предоставить лицу, находящемуся на свободе.
60. Суд установил, что стороны не пришли к согласию относительно того, могла ли, в обстоятельствах настоящего дела, наркозамещающая терапия считаться необходимым медицинским лечением, которое должно было быть предоставлено заявителю в целях исполнения государством указанного обязательства.
61. Суд соглашается с тем, что государства обладают определенной свободой усмотрения в отношении выбора между различными подходящими видами медицинского лечения заболеваний у заключенных. Это, в частности, справедливо в случаях, когда медицинские исследования не приводят к ясному результату относительно того, какой из двух или более видов терапии наиболее походит конкретному пациенту. Суд, с учетом материалов, находящихся в его распоряжении, установил, что наркозамещающая терапия с применением метадона предполагает замещение запрещенных наркотиков синтетическим опиоидом. В то время как в последние годы наркозамещающее лечение стало более распространенным в государствах Совета Европы, вопрос о мерах, которые должны приниматься в отношении наркозависимых, вызывает споры. В принципе, государство пользуются свободой усмотрения в отношении выбора медицинского лечения болезней заключенных, в том числе, выбора между терапией воздержания от наркотиков и наркозамещающей терапией, а также разработки общей политики в этой области до тех пор, пока оно гарантирует, что им соблюдаются стандарты медицинского обслуживания в тюрьмах, установленные Конвенцией.
62. Суд полагает, что в настоящем деле он не должен решать вопрос о том, нуждался ли на самом деле заявитель в наркозамещающей терапии. Он скорее должен определить, предоставило ли государство-ответчик достоверные и убедительные доказательства того, что состояние здоровья заявителя и соответствующее лечение были должным образом оценены, и получал ли заявитель, во время содержания под стражей, всеобъемлющую и адекватную медицинскую помощь.
63. В этой связи Суд отмечает, что в настоящем деле присутствует ряд элементов, указывающих на то, что наркозамещающая терапия могла быть признана необходимым заявителю медицинским лечением, по следующим причинам. Во-первых, сторонами не оспаривалось, что заявитель длительное время являлся явным наркозависимым. На момент принятия решения внутригосударственными властями он был зависим от героина около сорока лет. Все его попытки преодолеть зависимость, включая пятикратное прохождение противонаркотической терапии в стационаре, не дали результата. В свете таких обстоятельств, германский суд сам подтвердил, в производстве, касающемся вопросов, рассматриваемых в настоящем деле, что он не может ожидать с достаточной достоверностью, что заявитель может быть излечен от наркотической зависимости или длительное время воздерживаться от повторного приема наркотиков (см. параграф 8 выше). Далее не оспаривается, что заявитель страдал хроническими болями, связанными с длительным приемом наркотиков и полиневропатией.
64. С учетом состояния его здоровья до периода заключения, рассматриваемого в настоящем деле, заявитель проходил лечение от наркозависимости с использованием наркозамещающей терапии по назначению и под наблюдением врача в течение 17 лет, с 1991 по 2008 годы. Суд отмечает в этой связи, что согласно применимым внутригосударственным правилам, а именно Руководству Федеральной медицинской ассоциации по наркозамещающему лечению наркозависимых от 19 февраля 2010 года, принятому в соответствии со статьей 5 § 11 Правил о назначении наркотических препаратов, наркозависимость является тяжелым хроническим заболеванием, требующим медицинского лечения. Далее уточнялось, что наркозамещающее лечение является научно проверенным методом лечения явных наркозависимых (см. параграф 30 выше). Согласно исследованиям, проведенным по поручению Федерального министерства здравоохранения, наркозамещающая терапия является признанным способом лечения, наиболее подходящим в настоящем деле (см. параграф 31 выше). Статистические данные, представленные Суду, показывают, что программы наркозамещающей терапии в рассматриваемый период времени уже применялись в 41 из 47 государств-членов Совета Европы среди широких масс населения, а в 30 из 47 государств они предоставлялись заключенным (см. параграфы 36‒37 выше).
65. Суд далее установил, что Правительством, в принципе, не оспаривался тот факт, что наркозамещающая терапия была доступна в тюрьмах Германии, так же как и за их пределами, и она в настоящее время предоставляется в тюрьмах нескольких земель, отличных от Баварии. Применимые положения внутригосударственного законодательства (статья 13 Закона о наркотических веществах в сочетании со статьей 5 Правил о назначении наркотических веществ, а также параграф 8 Руководства Федеральной медицинской ассоциации по замещающему лечению наркозависимых), устанавливают, в частности, что в случае заключения под стражу должно быть обеспечено продолжение замещающего лечения, начатого за пределами тюрьмы (см. параграф 30 выше).
66. Суд в этой связи отмечает, что такой подход соответствует стандартам, установленным Советом Европы в отношении услуг по охране здоровья в местах лишения свободы. Как требования Комитета по предупреждению пыток, так и Рекомендация Комитета министров № Rec(2006)2 о Европейских тюремных правилах (которые не конкретизируют вопросы наркотерапии), а также Рекомендация Комитета министров № R (98) 7 об этических и организационных аспектах медицинского обслуживания в тюрьмах устанавливают принцип равенства обслуживания. Согласно этому принципу, заключенные имеют право на медицинское обслуживание в условиях, сравнимых с теми, которыми пользуются пациенты, находящиеся на свободе, а также должны иметь доступ к службам здравоохранения, доступным в стране, без какой-либо дискриминации на основании их правового статуса (см. параграфы 32‒34 выше, а также собственное определение Европейского Суда в параграфе 55 выше).
67. Суд далее установил, что не только врачи, назначившие заявителю наркозамещающую терапию до его заключения под стражу, считали, что такое лечение было необходимо в его случае. Х., независимый специалист по лечению внутренних органов, привлеченный администрацией тюрьмы, который лично осмотрел заявителя, предложил медицинской службе тюрьмы, которая не сочла необходимым предоставить заявителю такое лечение, вновь рассмотреть вопрос о назначении наркозамещающего лечения (см. параграф 10 выше). Кроме того, врач-нарколог Б. также подтвердил, пусть даже лишь на основании письменных выводов врача Х., что, с медицинской точки зрения, заявителю должно быть предоставлено наркозамещающее лечение (см. параграф 11 выше).
68. Суд хотел бы добавить, что явные признаки того, что наркозамещающее лечение могло быть признано необходимым медицинским лечением для заявителя, были впоследствии подтверждены тем фактом, что заявителю было вновь назначено и проведено наркозамещающее лечение сразу после освобождения из-под стражи.
69. Суд обратился бы в этой связи к судебной практике, согласно которой в обязанности правительства государства-ответчика входит предоставление убедительных доказательств, показывающих, что во время нахождения под стражей конкретный заявитель получал всестороннее и адекватное медицинское лечение (см. параграф 58 выше). Он отмечает, что терапия, ориентированная на воздержание, являлась радикальным изменением в стратегии медицинского лечения заявителя, которое он получал в течение 17 лет до заключения под стражу, и что германские суды, основываясь на мнении врача центра по детоксикации, сочли, что такое лечение не дало результатов. Суд находит, что при таких обстоятельствах национальные власти обязаны были изучить с особой тщательностью вопрос о том, может ли терапия, основанная на воздержании, быть признана подходящей.
70. В этой связи Суд принимает во внимание довод национальных властей о том, что на момент перевода заявителя из реабилитационного центра в тюрьму Кайсхайма, где он ходатайствовал о предоставлении ему наркозамещающего лечения, ему в течение нескольких месяцев предоставлялось такое лечение, и он больше не страдал от физических симптомов отмены. Однако, по мнению Суда, этот факт не снижает потенциальную необходимость наркозамещающего лечения. Состояние здоровья заявителя во время содержания под стражей характеризовалось, в частности, хроническими болями, которые он испытывал помимо физических симптомов отмены. Кроме того, как следует из материалов, предоставленных в Суд, лечение поламидоном было прервано помимо воли заявителя в начале его заключения и во время пребывания в реабилитационном центре, где проводилось лечение, основанное на воздержании, без дополнительного замещающего лечения, что, как представляется, противоречит руководству Федеральной медицинской ассоциации (см. параграф 30 выше). Таким образом, власти не могут ссылаться на ситуацию, которую они сами создали. Кроме того, учитывая, что терапия, основанная на воздержании, не дала результатов, как по мнению врачей центра по детоксикации, так и по мнению германских судов (см. параграф 8 выше), власти должны были рассмотреть вопрос о том, насколько такое лечение подходит заявителю.
71. Суд далее полагает, что вышеизложенные выводы ставят под сомнение доводы Правительства о том, что наркозамещающая терапия противоречила цели реабилитации пациента путем оказания ему помощи в преодолении зависимости и предоставлении возможности вести образ жизни, свободный от наркотиков. Суд полагает, что эта цель, в принципе, является законной, и должна быть принята во внимание при оценке необходимости медицинского лечения наркозависимых. Однако Суд отмечает, что в деле заявителя сами власти сочли, до того, как отказать ему в предоставлении наркозамещающего лечения, что, учитывая историю его наркозависимости, эта цель едва ли достижима. В частности, апелляционный суд, подтвердив факт окончания лечения заявителя в центре по детоксикации после консультации с лечащими врачами заявителя, счел, что нельзя ожидать с достаточной вероятностью, что заявитель может быть избавлен от наркотической зависимости (см. параграф 8 выше).
72. Оценка властей в этом отношении совпадает с медицинскими исследованиями, подтвердившими, что стабильное воздержание от опиоидов является редким случаем и должно, в случае явной наркозависимости, применяться в качестве лечения лишь в случаях, когда пациент мотивирован на достижение этой цели (см. параграф 31 выше), что было неверно в случае заявителя на момент рассматриваемых событий. Таким образом, отказ в предоставлении наркозамещающего лечения не мог быть основан на факте недостижимости цели.
73. Кроме того, Суд принимает во внимание довод Правительства о том, что наркозамещающее лечение поставило бы под угрозу жизнь заявителя, поскольку он мог употреблять незаконные вещества во время пребывания в тюрьме. По утверждению Правительства, он, таким образом, не удовлетворял требованиям статьи 5 § 2 Правил о назначении наркотических препаратов. Суд полагает, что этот довод противоречит другому доводу Правительства, выдвинутому в отношении отказа предоставить наркозамещающее лечение, а именно, о недоступности наркотиков в тюрьме. В любом случае, Суд установил, что такой риск поддавался регулированию даже в условиях жизни на свободе в течение 17 лет, во время которых заявитель получал наркозамещающее лечение. В отличие от этого, наличие риска для жизни наркозависимого, освобожденного из-под стражи, также было признано администрацией тюрьмы (см. параграф 25 выше). Таким образом, Суд признает, что этот элемент не мог быть исключен национальными властями из подробного анализа вариантов лечения, подходящего заявителю.
74. Суд хотел бы добавить, что он осведомлен о том, что медицинское обслуживание в тюрьмах сопряжено для национальных властей с дополнительными трудностями, а именно, связанными с обеспечением безопасности. Однако Правительство не выдвинуло никаких доводов относительно того, что предоставление заявителю наркозамещающего лечения было несовместимо с практическими нуждами тюремного заключения. Наоборот, как подчеркнул эксперт Б., такое лечение помогло бы предотвратить распространение инфекционных заболеваний, таких как ВИЧ и гепатит С, которыми страдал заявитель, среди других заключенных и общества в целом. Суд далее допускает, что предоставление такого лечения может служить цели снижения оборота и неконтролируемого потребления наркотиков в тюрьме.
75. Кроме того, Суд хотел бы подчеркнуть, что в целях выполнения государством его позитивных обязательств по обеспечению надлежащей охраны здоровья заключенного, недостаточно лишь провести надлежащую оценку состояния здоровья заявителя, которое, в случае серьезного заболевания, требует консультации специалиста (см. параграф 56 выше). С помощью медицинского эксперта также должно быть определено и предоставлено заключенному необходимое медицинское лечение, соответствующее состоянию его здоровья. Суд отмечает в этой связи, что необходимость составления заключения экспертов-наркологов в целях предоставления заключенным надлежащего лечения также подчеркивается в Рекомендации Комитета министров № R (98) 7 об этических и организационных аспектах медицинского обслуживания в тюрьмах (см. параграф 34 выше).
76. В настоящем деле Суд не может не отметить, что национальные власти располагали убедительными доказательствами того, что наркозамещающая терапия могла бы быть адекватным медицинским лечением состояния заявителя. Кроме того, как показано выше (см. параграф 67 выше), после завершения терапии, основанной на воздержании, по причине ее безрезультатности, они получили ряд мнений врачей, включая мнения наркологов, которые отличались от мнения специалистов, проводивших лечение заявителя в тюрьме, а до того, как такая терапия не дала результатов в центре по детоксикации, по вопросу о необходимой медицинской помощи, которая должна предоставляться заявителю. Далее Суд не может не отметить в этой связи, что сторонами не оспаривалось, что в тюрьме Кайсхайма заключенным никогда не предоставлялось наркозамещающее лечение.
77. При таких обстоятельствах, Суд полагает, что, в целях обеспечения заявителя необходимым лечением в тюрьме, национальные власти, в частности, суды, должны были проверить, своевременно и с помощью независимых врачей-наркологов, осуществлялось ли надлежащее медицинское лечение состояния заявителя без предоставления такой терапии. Однако нет никаких указаний на то, что национальные власти, с помощью медицинских экспертов, рассмотрели вопрос о необходимости наркозамещающей терапии с учетом критериев, установленных соответствующим внутригосударственным законодательством и медицинскими правилами. Несмотря на то, что заявитель получал лечение в виде наркозамещающей терапии в течение 17 лет, мнению врачей Х. и Б. о необходимости повторного предоставления заявителю наркозамещающего лечения не было придано должного значения.
78. Что касается последствий отказа в наркозамещающем лечении в тюрьме, Суд, на основании имеющихся в его распоряжении материалов, полагает, что воздержание от наркотиков само по себе причиняет наркозависимым с длительным сроком приема наркотиков сильные физические и психологические страдания, которые могут достичь порога, подпадающего под действие статьи 3 Конвенции. Он отмечает, что в то время как было признано, что заявитель более не испытывает физических симптомов отмены, которые проявляются на начальном этапе принудительного воздержания, те скудные материалы, которые имеются в распоряжении Суда, в частности, мнение независимого врача Х., доказывают, что хронические боли, которые испытывал заявитель на протяжении рассматриваемого периода, можно было более эффективно облегчить с помощью наркозамещающего лечения, нежели с помощью назначения болеутоляющих средств. Также не оспаривался тот факт, что боли в конечностях, шее и позвоночнике были настолько сильными, по крайней мере, в некоторые периоды во время нахождения заявителя под стражей, а именно, в течение трех с половиной лет, что заявитель вынужден был проводить это время в постели. Суд далее соглашается с тем, что страдания заявителя усугублялись тем фактом, что он знал о существовании лечения, которое ранее эффективно облегчало боль, но в котором ему было отказано.
79. Суд далее считает установленным, что отказ в предоставлении заявителю постоянного наркозамещающего лечения, несмотря на его явную наркозависимость, причинял ему значительные и длительные психологические страдания. Заявитель также выдвинул убедительный довод, что ухудшение его и без того плохого состояния здоровья в сочетании с его тягой к героину, снизило его способность участвовать в общественной жизни. В свете вышеизложенного, Суд убежден в том, что физические и психологические страдания, которые испытывал заявитель в силу состояния его здоровья, превысили неизбежный уровень страданий, сопряженных с содержанием под стражей, и достигли уровня, подпадающего под действие статьи 3 Конвенции. Национальные власти, таким образом, должны были надлежащим образом оценить, каково должно быть соответствующее лечение в целях обеспечения заявителю адекватного медицинского обслуживания, но, как показано выше, не смогли доказать, что лечение заявителя с использованием лишь обезболивающих средств было достаточным в обстоятельствах настоящего дела.
80. В свете вышеизложенного, Суд приходит к выводу, что государство-ответчик не смогло предоставить убедительные доказательства того, что заявитель получал всеобъемлющее и адекватное медицинское обслуживание во время заключения, на уровне, сравнимого с тем, который государственные власти обязались предоставлять лицам, находящимся на свободе, где наркозамещающее лечение было доступно. Приходя к такому выводу, Суд принимает во внимание, в частности, обстоятельства дела заявителя как наркозависимого в течение длительного времени без каких-либо реалистичных шансов преодолеть зависимость и получавшего наркозамещающее лечение в течение многих лет. В этой связи власти не смогли изучить с особой тщательностью и с помощью мнения независимых медицинских экспертов, какой способ лечения мог считаться надлежащим на фоне изменений в медицинском лечении. Государство-ответчик, таким образом, не выполнило свое позитивное обязательство по статье 3 Конвенции.
81. Таким образом, была нарушена статья 3 Конвенции.
II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
82. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Компенсация вреда
83. Заявитель потребовал выплатить ему 11 911,2 евро в качестве компенсации материального вреда. Он утверждал, что в результате отказа в наркозамещающем лечении он был не способен работать в тюрьме, где он мог зарабатывать 14,18 евро в день при двадцати рабочих днях в месяц в течение трех с половиной лет заключения. Он также потребовал выплатить ему 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Он утверждал, в частности, что в результате отказа в наркозамещающем лечении на протяжении своего заключения он испытывал сильные неврологические боли, тягу к наркотикам и страдал от социальной изоляции в силу слабого состояния здоровья.
84. Правительство не согласилось с тем, что заявителю был причинен материальный вред в результате нарушения статьи 3 Конвенции. Оно утверждало, что заявитель, который последний раз работал в 1980-х годах, не работал бы и в тюрьме. Что касается морального вреда, Правительство сочло требования заявителя чрезмерными. Оно подчеркнуло, что заявитель мог претендовать на компенсацию вреда, причиненного отказом в наркозамещающем лечении, начиная с июня 2011 года.
85. Что касается требований заявителя в отношении материального вреда, Суд установил, что из документов, представленных ему, следует, что заявитель получал пенсию по инвалидности с 2001 года (см. параграф 6 выше). Таким образом, он не считает доказанным, что в результате отказа в наркозамещающем лечении заявитель был лишен способности работать и получать заработную плату в тюрьме. Таким образом, он отклоняет требования заявителя в связи с отсутствием причинно-следственной связи между установленным нарушением и заявленным материальным вредом.
86. Что касается требований заявителя в отношении морального вреда, Суд обратился к своим выводам о том, что национальные власти нарушили статью 3 Конвенции, недостаточно изучив вопрос о том, было ли предоставлено заявителю, за наличие заболеваний у которого государство не несет ответственность, адекватное медицинское обслуживание во время содержания под стражей. Суд не желает размышлять над последствиями надлежащего рассмотрения вопроса о том, каким должно было быть адекватное лечение для заявителя, и о результатах предположительно адекватного наркозамещающего лечения по сравнению с лечением с помощью обезболивающих препаратов, которое получал заявитель. Суд, таким образом, полагает, что в конкретных обстоятельствах настоящего дела факт признания нарушения статьи 3 Конвенции является сам по себе достаточной справедливой компенсацией причиненного морального вреда.
B. Компенсация расходов и издержек
87. Представив документальные доказательства, заявитель потребовал выплатить ему 1 801,05 евро (включая налог на добавленную стоимость, далее – НДС) в качестве компенсации затрат на адвоката в ходе производства в германских судах и 833 евро (включая НДС) в качестве компенсации расходов, понесенных в Суде. Он разъяснил, что расходы на адвоката были оплачены из ссуды, предоставленной третьим лицом, и что он обязан возместить их сразу после освобождения из-под стражи.
88. Правительство не представило никаких комментариев по этому поводу.
89. Согласно судебной практике Суда, заявитель имеет право на компенсацию расходов и издержек только в той мере, в какой было показано, и что они действительного были понесены, были обязательными и разумными. В настоящем деле, на основании имеющихся в его распоряжении документов и указанных выше критериев, Суд присуждает заявителю 1 801,05 евро (включая НДС) в качестве компенсации расходов, понесенных в германских судах, с добавлением любых налогов, которые могут быть взысканы с заявителя. Что касается расходов, понесенных в Суде, Суд, учитывая затребованную сумму и тот факт, что заявителю была предоставлена правовая помощь, не присуждает никаких сумм в этом отношении.
C. Пеня
90. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ, СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1. Признает жалобу приемлемой;
2. Постановляет, что была нарушена статья 3 Конвенции;
3. Постановляет,
(a) что государство-ответчик, в течение трех месяцев с даты, когда это решение станет окончательным в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, обязано выплатить заявителю 1 801,05 евро (одну тысячу восемьсот один евро и пять центов), включая НДС, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации расходов и издержек;
(b) что с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;
4) Отклоняет остальные требования заявителя о справедливой компенсации.
Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 1 сентября 2016 года в соответствии с Правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.
Милан БЛАШКО Анна ЮДКОВСКАЯ
Заместитель секретаря секции Председатель
