Государство ответственно за телесные повреждения, полученные задержанным в следственном изоляторе
17 июля 2014 года Европейский суд по правам человека вынес решение Осаковский (Osakovskiy) против Украины, №13406/06, в котором признал нарушение статьи 3, статьи 5 §§ 3, 4 и статьи 6 §1 Конвенции (запрет бесчеловечного и унижающего достоинство обращения; право на свободу; право на справедливое судебное разбирательство), определив справедливое возмещение в размере 10 000 евро в счет возмещения нематериального вреда; и 1300 евро в счет возмещения затрат и расходов. Интересы заявителя в Европейском суде представлял адвокат Г. Токарев.
Дело о жестоком обращении с задержанным лицом в Харьковском следственном изоляторе, длительности содержания под стражей, отсутствии доступа к надлежащей процедуре, посредством которой судом проверятся законность содержания под стражей, чрезмерная длительность рассмотрения уголовного производства.
Суд напоминает, что для того чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости, оценка которого относительна, так как зависит от многих обстоятельств дела, таких как продолжительность такого обращения, его психические и физические последствия, и в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см., например, Valašinas v. Lithuania, no. 44558/98, §§ 100-01, ECHR 2001-VIII). Суд счел обращение «бесчеловечным», так как, кроме всего прочего, оно было преднамеренным, применялось в течение нескольких часов и причинило как физические повреждения, так и сильные психические и физические страдания. Суд считает что обращение было «унижающим достоинство», так как оно было совершено в такой способ, чтобы вызвать у жертвы чувство страха, тревоги и неполноценности, способные унизить и оскорбить ее (см., например, Kudła v. Poland [GC], no. 30210/96, § 92, ECHR 2000-XI).
При оценке доказательств жестокого обращения Суд применяет стандарт доказывания «вне разумного сомнения» (см. Ireland v. the United Kingdom, 18 January 1978, § 161, Series A no. 25). Однако доказывание может исходить из существования достаточно сильных, ясных и согласованных выводов или аналогичных неопровержимых презумпций факта. Когда события в деле полностью или по большей части находятся исключительно в ведении властей, как в тех случаях, когда лицо содержится под стражей, возникают сильные фактические презумпции касательно телесных повреждений, полученных во время такого лишения свободы, и бремя доказывания ложится на власть, которая должна предоставить удовлетворительные и убедительные этому объяснения (см. Salman v. Turkey [GC], no. 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII). В целом, Суд отмечает, что государство-ответчик не смогло предоставить подобные объяснения, основанные на объективных данных об обстоятельствах, в которых заявитель получил телесные повреждения 25 августа 2004 года, будучи в Харьковском следственном изоляторе, и признал себя виновным в преступлении, в котором впоследствии он был признан невиновным. В частности, Суд принял версию заявителя о том, что он вынужден был признаться в совершении этого преступления. В таких условиях Суд считает, что государство должно нести ответственность за полученные заявителем телесные повреждении, признав в этом деле нарушение статьи 3 Конвенции.
Суд отмечает, что содержание заявителя под стражей состоит их двух отдельных периодов: (1) с 8 июня по 14 декабря 2004 года, и (2) с 16 марта 2005 по 18 августа 2006 года. Так как данное заявление было подано 26 августа 2006 года, то Суд исключает из оценки обоснованности длительности содержания заявителя под стражей первый период, в силу правила «шести месяцев» (см. Idalov v. Russia [GC], no. 5826/03, §§ 129-130, 22 May 2012). Следовательно, период, который следует принимать во внимание, будет один год и пять месяцев. Однако, так как оба периода являются сотавляющими одного и того же уголовного расследования против заявителя, то Суд принимает во внимание тот факт, что он был ранее под стражей. Суд часто ранее устанавливал нарушение статьи 5 § 3 Конвенции, когда национальные суды продлевали срок содержания под стражей, ссылаясь на тяжесть обвинения и используя стандартные формулировки, а не рассматривали конкретные обстоятельства дела и возможность применения альтернативных мер пресечения (см., например, Kharchenko v. Ukraine, no. 40107/02, §§ 80-81, 10 February 2011; Tretyakov v. Ukraine, no. 16698/05, § 59, 29 September 2011, and Idalov, cited above, § 147). Рассмотрев дело заявителя в свете принципов, разработанных Судом ранее в своей практике, Суд не видит причин отойти от своего предыдущего подхода, признав в этом деле также нарушение статьи 5 § 3 Конвенции.
Суд отмечает также, что в вышеупомянутом деле Харченка (Kharchenko v. Ukraine, no. 40107/02, §§ 84-85 и 100), а также в ряде других случаев против Украины, Суд уже указывал на то, что в силу статьи 5 § 4 Конвенции задержанный имеет право на доступ к процедуре, посредством которой может быть рассмотрена разумность содержания его под стражей в свете конкретной ситуации и с учетом определенных обстоятельств дела (см., например, Buryaga v. Ukraine, no. 27672/03, §§ 73-74, 15 July 2010; Vitruk v. Ukraine, no. 26127/04, §§ 92-93, 16 September 2010, and Tretyakov, cited above, § 66). Суд указывает, что в этом деле национальный суд рассматривал и отказывал много раз в удовлетворении ходатайств заявителя об освобождении его из-под стражи. Тем не менее, эти решения не содержат никакого анализа его личных обстоятельств и заявлений. В связи с этим Суд не видит причин отступать от своей предыдущей судебной практики и приходит к выводу о том, что процедура, посредством которой была рассмотрена законность содержания заявителя под стражей, не соответствует стандартам, предусмотренным статьей 5 § 4 Конвенции.
Суд повторяет, что разумность длительности судебного разбирательства должна оцениваться в свете обстоятельств дела и с учетом следующих критериев: сложность дела, поведение заявителя и соответствующих органов власти (см. Pélissier and Sassi v. France [GC], no. 25444/94, § 67, ECHR 1999-II). Суд также отмечает, что уголовное дело заявителя неоднократно направлялось на новое или дополнительное расследование. В частности, на основании материалов дела, после последующего направления 30 октября 2007 года дела на дополнительное расследование оно не расследовалось, «уснуло». В этой ситуации Суд не находит правдоподобного объяснения общей продолжительности рассмотрения этого дела. Следовательно, была нарушена статья 6 §1 Конвенции.
Заявитель также указывал на несправедливость уголовного производства и, поданного его женой, развода; отказ судебных властей предоставить ему неопределенные копии документов, и что его обвинение властями было в связи с его принадлежностью к оппозиционной политической партии. Однако Суд не нашел нарушения статей 2, 4, 6, 8, 9, 10, 13, 14, 16 и 34 Конвенции в связи с этими жалобами.
