Неправомерный отказ суда предоставить заключенному копии материалов уголовного дела
16 октября 2014 года Европейский суд по правам человека вынес решение Воробьев (Vorobyev) против Украины, №28242/10, в котором признал неправомерность отказа судом предоставить заключенному копии материалов уголовного дела для отправки в Европейский Суд. Заявитель представлял свои интересы самостоятельно.
Суд признал в этом деле нарушение статьи 34 Конвенции.
Дело касается незаконного задержания, плохих условий содержания в следственном изоляторе, ненадлежащей медицинской помощи в местах несвободы, непредставления судом копий документов для отправки в Суд.
Заявитель обратился с жалобой в Суд. И 10 января 2011 года Суд попросил заявителя представить копии соответствующих документов из материалов его уголовного дела. Заявитель обратился в этой связи в национальный суд первой инстанции. 16 марта 2011 года председатель суда первой инстанции отклонил просьбу заявителя, отметив, что она не имеет никакой правовой основы в национальном законодательстве. Заявитель неоднократно просил суд первой инстанции предоставить ему доступ к материалам дела, но безрезультатно.
В период с 1 февраля по 26 марта 2009 года заявитель содержался в Симферопольском изоляторе временного содержания, а с 26 марта по 7 июля 2009 года он находился в медсанчасти Симферопольского следственного изолятора. Заявитель утверждал, что условия его содержания под стражей были ужасными, а лечение – ненадлежащее. Суд считает, что в соответствии со статьей 35 § 1 Конвенции, он не может рассматривать жалобы на условия содержания в ИВС и СИЗО по существу, поскольку они касаются периодов, закончившихся 26 марта 2009 года и 7 июля 2009 года, соответственно, более чем за шесть месяцев до подачи заявления в Суд. Эта часть жалобы является неприемлемой.
Что касается ненаддлежащей медицинской помощи в связи с его туберкулезом. По словам заявителя, получаемое им лечение было ненадлежащим, и привело к аллергии и ухудшению его зрения, кроме того, в заключении он заболел остеохондрозом и бронхитом. Правительство настаивало на том, что заявитель постоянно находился под наблюдением врача в связи со всеми его заболеваниями. Его жалобы не игнорировались. Кроме того, лечение туберкулеза было эффективным, как оно привело к его выздоровлению. Суд отмечает, что во время заключения в ИВС заявитель прошел ряд медицинских исследований, направленных на решение вопроса, нуждается ли он в лечении от туберкулеза. На основании результатов этих исследований, гражданские врачи установили, что, хотя у заявителя наблюдаются некоторые изменения после туберкулеза, он не нуждается в лечении. Суд не видит оснований сомневаться в этих выводах. Как только было установлено, что туберкулез заявителя возобновился, ему было предоставлено комплексное лечение, которое привело к его выздоровлению. В материалах дела нет никаких доказательств того, что у заявителя была аллергия на это лечение, или что это лечение привело к повреждению его зрения. Кроме того, заявитель не представил никаких подробностей о проявлениях аллергии, а также тяжести и характере повреждения зрения. Суд также отмечает, что заявитель не продемонстрировал, что его просьбы о медицинской помощи были отклонены. В свете вышеизложенного, Суд не может сделать вывод, что медицинская помощь, которую заявитель получал в связи с его туберкулезом, была ненадлежащей. Следовательно, эта часть жалобы не была должным образом обоснована заявителем и поэтому должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции. Суд отмечает, что нет никаких признаков того, что власти несут ответственность за развитие или обострение остеохондроза и бронхита, или что заявитель просил, но не получил лечения в связи с этими заболеваниями. Суд также отмечает, что заявитель не уточнил степень страданий, причиненных ему этими заболеваниями, и не представил никакой информации об их течении после 2010 года. Таким образом, Суд считает, что эта часть жалобы является необоснованной и поэтому должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.
Суд отмечает, в первую очередь, что жалоба заявителя на условия его содержания в тюрьме № 7 с 14 августа 2009 года по 1 декабря 2010 года и с 27 января по 9 февраля 2011 года была подана в рамках шестимесячного срока. Далее Суд повторяет, что для того, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции, жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости. Оценка этого минимального уровня жестокости относительна; она зависит от всех обстоятельств дела, таких как продолжительность обращения, его физические и психические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы. Дела, касающиеся утверждений о ненадлежащих условиях содержания под стражей, не поддаются строгому применению принципа affirmanti incumbit probatio(тот, кто утверждает что-то, должен доказать это утверждение), поскольку в таких случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, способной подтвердить или опровергнуть эти утверждения. Соответственно, Суд принимает во внимание, что по этой причине заявители могут столкнуться с определенными трудностями при получении доказательств в обоснование жалобы. Тем не менее, в таких случаях заявитель должен представить хотя бы подробный отчет об обжалуемых фактах и обеспечить – в максимально возможной степени – доказательства в поддержку своих жалоб (см.Danilov v. Ukraine, no. 2585/06, § 78, 13 March 2014, с дальнейшими ссылками). По мнению Суда, это требование не было выполнено в данном деле, так как жалобы заявителя в отношении условий его содержания под стражей в тюрьме № 7 ограничиваются туманными и общими заявлениями, которые не позволяют Суду сделать вывод, что его страдания достигли порога тяжести, требуемого статьей 3 Конвенции. В частности, заявитель утверждал, что камеры, в которых он содержался, были сырыми и холодными, и что питание было низкого качества. Однако он не представил никаких доказательств или дополнительной информации по этому вопросу. В то же время, Суд отмечает, что Правительство оспорило аргумент заявителя, опираясь на справки, выданные тюремной администрацией. Кроме того, Суд никогда не признавал нарушения статьи 3 Конвенции в отношении условий содержания под стражей в тюрьме № 7, из которого он может сделать выводы в пользу утверждений заявителя в данном деле (см, например, Izzetov v. Ukraine, no. 23136/04, § 42, 15 September 2011).
Суд отмечает, что утверждения заявителя, касающиеся условий его содержания, не были подтверждены показаниями других заключенных, с которыми он делил камеры. Суд также отмечает, что заявитель выздоровел от туберкулеза во время пребывания в тюрьме № 7. В свете вышеизложенного, Суд считает, что жалоба в отношении условий содержания под стражей в тюрьме № 7 не была должным образом обоснована. Следовательно, эта часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии со статьей 35 §§ 1, 3 (а) и 4 Конвенции.
Заявитель жаловался, что после прекращения производства по уголовному делу против него, он не смог получить копии документов из материалов его уголовного дела. Правительство утверждало, что заявитель мог сделать копии необходимых документов при изучении материалов дела в ходе судебного разбирательства. Они также заявили, что отказ властей выдать заявителю копии документов не помешал ему обратиться в Суд. Суд отмечает, что он уже рассматривал подобные ситуации в ряде дел, касающихся Украины. В частности, в деле Vasiliy Ivashchenko v. Ukraine (no. 760/03, § 123, 26 July 2012) Суд установил, что украинская правовая система не обеспечивает заключенным четкую и конкретную процедуру, позволяющую им получать копии документов из материалов дела после завершения уголовного разбирательства, либо путем самостоятельного изготовления таких копий, вручную или с помощью соответствующего оборудования, либо путем получения их от властей. В данном деле, Правительство не представило никаких оснований для того, чтобы Суд отошел от своих выводов в соответствии со статьей 34 Конвенции в деле Vasiliy Ivashchenko (упомянутом выше, §§ 103-110, с дальнейшими ссылками). Таким образом, Суд приходит к выводу, что государство-ответчик не выполнило свое обязательство в соответствии со статьей 34 Конвенции обеспечить заявителю все необходимые условия, чтобы не препятствовать надлежащему и эффективному рассмотрению его заявления в Суде.
Заявитель также жаловался, что он был незаконно арестован. Он жаловался, в соответствии со статьей 3 Конвенции, что сотрудники милиции жестоко обращались с ним после ареста. Он также жаловался, в соответствии со статьями 6 и 13 Конвенции, что ему не был предоставлен адвокат, и он был вынужден подписать отказ от права на адвоката; у него не было достаточно времени для подготовки своей защиты; и суды не рассмотрели доказательства и не опросили свидетелей должным образом. Заявитель также утверждал, что, в нарушение статьи 14 Конвенции, он был подвергнут дискриминации на основании того, что он был русскоговорящим и заключенным. Рассмотрев доводы заявителя в свете всех имеющихся в его распоряжении материалов, Суд считает, что, в той мере, в какой рассматриваемые вопросы находятся в пределах его компетенции, что они не содержат каких-либо признаков нарушения прав и свобод, изложенных в Конвенции. Следовательно, эта часть жалобы должна быть признана неприемлемой как явно необоснованная, в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.
