| Дата: | 06.03.2015 |
5 марта 2015 года Европейский суд по правам человека вынес решение “Котив (Kotiv) против Украины”, № 28718/09, признав нарушение статьи 5 §§ 1 и 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) и статьи 8 (право на уважение частной и семейной жизни) Конвенции, установив справедливое возмещение: 6 000 евро в счет возмещения нематериального вреда и 2 000 евро в счет возмещения затрат и расходов. Представитель заявителя в Европейском суде – г-н А. Бущенко, адвокат.
Дело касается незаконности предварительного заключения заявителя следователем на 72 часа без решения суда, отсутствия возможности получить заявителем компенсацию за незаконное задержание и содержание его в заключении; а также получения следователем от заявителя письменного обязательства не покидать место регистрации в Украине и отобрание им у заявителя заграничного паспорта, в то время как его бизнес и семья находились в Германии.
Заявитель родился в 1974 году. В 2003 году заявитель, его жена и двое детей (1992 и 1999 годов рождения) поселились в Германии. В период между 2003 и 2008 годами заявитель занимал различные руководящие должности в немецких компаниях. Он также был совладельцем и президентом компании с ограниченной ответственностью, зарегистрированной в Украине. Данной компанией управлял директор, работающий по контракту. Заявитель 27 января 2005 года направил запрос в официальное представительство Министерства внутренних дел Украины в г. Франкфурт касаемо вопроса были ли законными отдельные виды деятельности, осуществляемые директором. В ответе от 8 июля 2005 года заявитель был уведомлен, что Министерство внутренних дел не нашло никаких нарушений закона со стороны директора.
14 апреля 2008 года Управление МВД в г. Киеве возбудило уголовное дело в отношении заявителя в связи с финансовым мошенничеством якобы совершенное им в апреле 2005 года. Следователь пришел к выводу, что заявитель, как совладелец и президент компании Л., заключил договор продажи автомобиля, получил оплату от покупателя, но автомобиль поставить ему не смог. Заявителю помогал директор компании, которому якобы не было известно о злом умысле заявителя. Следователь установил, что преступные действия заявителя подтверждались показаниями потерпевших и свидетелей, а также изученными документами. Среди лиц, свидетельствующих об особенностях бизнеса и административных отношениях заявителя и компании Л., следователь также допросил мать заявителя, которая сообщила, что заявитель не проживает в Украине в течение нескольких лет, так как он и его семья выехали в Германию. Вскоре 19 апреля следователь поместил заявителя в список разыскиваемых лиц, указав, что заявитель не жил по месту регистрации и его местонахождение было неизвестно. 8 ноября 2008 года заявитель приехал в Украину по личным делам. По словам заявителя, когда он прибыл в миграционную службу г. Харькова, чтобы поменять заграничный паспорт на новый, то он был задержан и доставлен в г. Киев. Ночью 14 ноября о 1.08 заявитель был допрошен следователем в районном отделении внутренних дел Святошинского района г. Киева. Допрос длился до 4.47 утра. Среди прочего, заявитель указал в ходе допроса, что он был временно безработным. Следователь в 4.20 утра в соответствии со статьями 106 и 115 Уголовно-процессуального кодекса Украины 1960 года (далее – УПК Украины) принял решение задержать заявителя на 72 часа по подозрению в совершении преступления. Он составил протокол задержания, ссылаясь на статью 106 УПК Украины, определяющую основания для задержания без решения суда.
17 ноября 2008 года Шевченковский районный суд г. Киева (далее – районный суд) рассмотрел ходатайство следователя о взятии заявителя под стражу. Однако районный суд постановил, сославшись на статью 165-2 УПК Украины, что прежде чем принять решение о применении меры пресечения ему нужно рассмотреть более детально информацию о личности заявителя, его месте работы и проживания, его семейный статус и риск побега. Поэтому районный суд продлил срок временного содержания до десяти дней. 20 ноября 2008 года следователь возбудил еще ряд уголовных дел в отношении заявителя и директора компании Л., на том основании, что они получили кредит в банке на основании поддельных документов, а потом присвоили эти деньги. А 24 ноября районный суд вновь рассмотрел ходатайство следователя о применении к заявителю меры пресечения в виде взятия под стражу. В ходе судебных слушаний заявитель указал, что до момента его задержания он не знал ничего об этом уголовном производстве, а также то, что он был помещен в Национальный список разыскиваемых лиц. Заявитель утверждал, что следователь не вручил ему повестку. Рассмотрев данный вопрос, районный суд пришел к выводу, что нет никаких свидетельств того, что заявитель может скрыться от правосудия, воспрепятствовать следствию или продолжить какую-либо преступную деятельность. Поэтому районный суд освободил заявителя. Прокурор подал апелляцию на это решение. В то же день следователь, ссылаясь на статью 151 УПК Украины, отобрал у заявителя письменное обязательство, что он не скроется с места своей регистрации в г. Харькове. А 27 ноября следователь на основании статьи 178 УПК Украины отобрал у заявителя старый и новый заграничные паспорта. 4 декабря 2008 года Апелляционный суд г. Киева отклонил жалобу прокуратуры и оставил в силе решение районного суда, отметив, что не было представлено никаких доказательств относительно попытки заявителя скрыться от правосудия и что тяжесть обвинения само по себе не обеспечивает достаточных оснований для заключения заявителя под стражу.
6 мая 2009 года заявитель подал жалобу в прокуратуру на незаконность его задержания и содержание в заключении, указав нарушения процессуальных норм следователем. Он также заявил, что в ходе процессуальных действий, предпринятых следователем, он не мог видеться с женой и детьми, которые жили за пределами Украины, ни вести свою профессиональную жизнь. Заявитель не получил никакого ответа на свою жалобу.
6 июля 2009 года заявитель обжаловал в районный суд постановление о возбуждении следователем уголовного дела в отношении него. 31 июля районный суд удовлетворил иск заявителя, указав, что имеющийся материал не является достаточным для возбуждения уголовного дела в отношении заявителя. Прокурор обжаловал это решение. 21 августа 2009 года Апелляционный суд г. Киева отменил решение районного суда от 31 июля 2009 года, и направил дело в районный суд на новое судебное рассмотрение. 3 ноября 2009 года районный суд отклонил жалобу заявителя, указав, что действия следователя были законными. Заявитель обжаловал это решение. Однако 3 декабря Апелционный суд г. Киева оставил в силе решение районного суда.
8 декабря 2011 года следователь закрыл оба уголовных дела, установив, что обвинение против заявителя не было доказано, и в его действиях не было состава преступления. Мера пресечения (письменное обязательство) не покидать место регистрации была снята. А 9 декабря следователь вернул заявителю отобранные у него заграничные паспорта.
Суд повторяет, что лишение свободы должно быть законным (см. Benham v. the United Kingdom, 10 June 1996, § 41, Reports 1996-III, and Assanidze v. Georgia [GC], no. 71503/01, § 171, ECHR 2004-II). «Законность» содержания под стражей на основании национального законодательства имеет первостепенное, но не всегда решающее значение. Суд должен также убедиться, что рассматриваемый период содержания под стражей совместим с целью статьи 5 § 1 Конвенции, которая напарвлена на предотвращение лишения свободы лица в произвольном порядке (см. Oleksiy Mykhaylovych Zakharkin v. Ukraine, no. 1727/04, § 84, 24 June 2010). Для того чтобы лишение свободы было свободным от произвола оно должно не только быть в соответствии с национальным законодательством, а также оно должно быть необходимым при конкретных обстоятельствах (см. Nešťák v. Slovakia, no. 65559/01, § 74, 27 February 2007; Khayredinov v. Ukraine, no. 38717/04, § 27, 14 October 2010; and Korneykova v. Ukraine, no. 39884/05, § 34, 19 January 2012).
В этом деле, заявитель утверждал, что его содержали в заключении с 13 ноября 2013 года после его задержания в г. Харькове при попытке обменять его старый заграничный паспорт на новый. Тем не менее, эти утверждения не подкреплялись доказательствами. Таким образом, Суд не мог установить были ли предполагаемые факты на самом деле и определить, в частности, были ли касаемо этого вопроса какие-либо нарушения по смыслу статьи 5 § 1 Конвенции (см. напротив Grinenko v. Ukraine, no. 33627/06, § 75, 15 November 2012). Следовательно, Суд отклоняет эту часть жалобы. Между тем, бесспорно, что с 1.30 ночи 14 ноября заявитель присутствовал в отделении милиции г. Киева и отвечал на вопросы следователя до 4.17 утра, пока его не признали подозреваемым в совершении преступления. Суд принимает во внимание утверждения заявителя, что его появление в отделении милиции не было добровольным, и что в то время он был в списке разыскиваемых лиц. В этом контексте Суд находит нереалистичным предполагать, что заявитель был свободен покинуть отделение милиции (см. Osypenko v. Ukraine, no. 4634/04, § 49, 9 November 2010). В связи с принудительным характером пребывания заявителя в отделении милиции с 1.30 ночи 14 ноября 2008 года, Суд считает, что он был лишен свободы по смыслу статьи 5 § 1 Конвенции. Несколькими часами позже, а именно в 4.20 утра 14 ноября 2008 года следователь составил протокол задержания заявителя, который разрешал задержание заявителя на 72 часа в связи с событиями, совершенными несколько лет тому назад. Следователь не получил соответствующего разрешения от суда в соответствии с требованиями статьи 29 Конституции и статьи 165-2 ч. 2 УПК Украины, а ссылался на положения статьи 106 УПК Украины, где указывались исключительные основания для задержания без решения суда. Однако в протоколе следователь повторил лишь общие основания, не указав конкретные обстоятельства, которые бы могли пояснить необходимость применения этих положений УПК Украины в деле заявителя. Без этой информации, протокол задержания не представляет собой достаточной гарантии, показывающей, что задержание заявителя было проведено на основании обоснованного подозрения, что заявитель совершил преступление. Кроме того, ни следователь в своем протоколе, ни районный суд, рассматривающий дело 17 ноября 2008 года, не дают обоснования почему был необходим такой процессуальный шаг как применение к заявителю меры пресечения в форме взятия под стражу, направленный на предотвращение определенных рисков для уголовного производства, в соответствии со статьей 149 УПК Украины. Национальный власти не обосновали наличие каких-либо конкретных целей, изложенных в УПК Украины, для применения таких превентивных мер. В этой связи, Суд не считает, что применение к заявителю таких превентивных мер может быть оправдано тем, что он был с Национальном списке разыскиваемых лиц, поскольку нет никакой информации, указывающей, что он был в бегах. Наоборот, видно, что заявитель вел свой бизнес открыто в Германии и Украине, проживал в Германии несколько лет до задержания и контактировал с национальными властями, в частности, с представителями Министерства внутренних дел Украины в Германии, куда он ранее обращался, что видно из его документов и материалов уголовного дела. В этих условиях, помещение заявителя в Национальный список разыскиваемых лиц, и тем самым вызвав поиск заявителя на территории Украины, было бесполезной мерой и не может быть веским основанием для заключения заявителя под стражу. Суд также отмечает, что 7 декабря 2009 года национальный районный суд освободил заявителя из-под стражи именно потому, что не было никаких свидетельств того, что заявитель может скрыться от правосудия, воспрепятствовать расследованию или продолжить какую-либо преступную деятельность. Принимая во внимание вышеизложенные соображения, Суд считает, что содержание заявителя в заключении в период с 14 по 24 ноября 2008 года было несовместимо с требованиями статьи 5 § 1 Конвенции. Соответственно, была нарушена статья 5 § 1 Конвенции.
Суд напоминает, что положения статьи 5 § 5 Конвенции соблюдаются, когда есть возможность обратиться за компенсацией в отношении лишения свободы, которое было осуществлено в условиях, противоречащим статьи 5 §§ 1, 2, 3 или 4 Конвенции. Право на компенсацию, указанное в статье 5 § 5 Конвенции, предполагает, что нарушение одного из предшествующих параграфов данной статьи было установлено либо национальными органами, либо Судом (см. Włoch v. Poland (no. 2), no. 33475/08, § 25, 10 May 2011). Эффективное осуществление права на компенсацию, гарантированное статьей 5 § 5 Конвенции, должно быть обеспечено с достаточной степенью уверенности (см. Stanev v. Bulgaria [GC], no. 36760/06, § 182, 17 January 2012).
Суд отмечает, что не было установлено нарушение предшествующих параграфов статьи 5 Конвенции на национальном уровне. Тем не менее, в данном решении Суд установил нарушение статьи 5 § 1 Конвенции, из этого следует, что статья 5 § 5 Конвенции применима и должно быть определено имеет ли заявитель право на компенсацию в рамках национальной юрисдикции на основании установления Судом факта нарушения статьи 5 § 1 Конвенции. В этой связи, Суд отмечает, что данный вопрос был рассмотрен в предыдущих случаях. Суд ранее установил, что право на компенсацию в соответствии со статьей 5 § 5 Конвенции не было обеспечено в рамках национальной правовой системы (см. Taran v. Ukraine, no. 31898/06, § 89, 17 October 2013). Суд не находит оснований прийти к иному выводу в этом деле. Из этого следует, что была нарушена статья 5 § 5 Конвенции.
Стороны согласились, что в этом деле было вмешательство в право заявителя на уважение его частной и семейной жизни, и Суд не находит оснований считать иначе. В свою очередь, Суд должен рассмотреть отвечает ли вмешательство положениям статьи 8 § 2 Конвенции, и именно было ли такое вмешательство «в соответствии с законом». Суд отмечает, что решения следователя, касающиеся отобрания у заявителя письменного обязательства не покидать место его регистрации в г. Харькове и отобрание им заграничных паспортов у заявителя, были на основании положений УКП Украины, соответственно, вмешательство было на основании национального законодательства. Однако выражение «в соответствии с законом» требует не только упоминания в законе, а качества этого упоминания, чтобы оно было доступно для заинтересованного лица, которое, кроме того, может предвидеть последствия для него, и быть совместимым с принципом верховенства права (см. Kopp v. Switzerland, 25 March 1998, § 55, Reports 1998-II). Национальный закон с учетом требований Конвенции должен предусматривать меры правовой защиты от произвольного вмешательства государственных органов в права, гарантируемые Конвенцией. Следовательно закон должен указывать с достаточной ясностью пределы какого-либо усмотрения, предоставленного соответствующим государственным органам, и способ его осуществления (см. Gillan and Quinton v. the United Kingdom, no. 4158/05, § 77, ECHR 2010). Существование определенных процессуальных гарантий является существенным в этом контексте (см. P.G. and J.H. v. the United Kingdom, no. 44787/98, § 46, ECHR 2001-IX). В различных случаях применения статьи 8 Конвенции, Суд подчеркнул, что меры, затрагивающие права человека, должны быть предметом состязательного разбирательства независимым органом, компетентным своевременно рассматривать причины такого решения и соответствующие доказательства (см. Al-Nashif v. Bulgaria, no. 50963/99, § 123, 20 June 2002; X v. Finland, no. 34806/04, §§ 220-222, ECHR 2012, and Oleksandr Volkov v. Ukraine, no. 21722/11, § 184, ECHR 2013). В этой связи, Суд отмечает, что вмешательство в этот вопрос вытекает из получения следователем от заявителя письменного обязательства не покидать место своей регистрации в г. Харькове и отобранием заграничных паспортов. Эти меры были приняты следователем в рамках уголовного производства, возбужденного в отношении заявителя. В соответствии со статьей 203 УПК Украины действия следователя могут быть обжалованы прокурору или в суд. Суд не считает, что жалобу в прокуратуру можно считать адекватной мерой, обеспечивающей надлежащее рассмотрение данного вопроса. Что касается судебной защиты, указанной в статье 224 УПК Украины, то решения следователя могут быть оспорены только на стадии предварительного судебного слушания по уголовному делу или на стадии рассмотрения его по существу. Такое рассмотрение не было доступно в указанный заявителем период, и, следовательно, он не мог обратиться с жалобой в установленные сроки. Кроме того, ничего не указывает на то, что заявитель в ходе расследования, которое длилось более трех лет и семи месяцев, был снабжен какой-либо другой судебной защитой, в результате чего он мог бы требовать суд вынести решение относительно законности и пропорциональности обжалованной меры или иметь возможность ее остановить. Поэтому, Суд приходит к выводу, что национальное законодательство не обеспечивает достаточных гарантий против произвола в применении вышеуказанных мер и не отвечает требованиям качества закона для целей Конвенции. Таким образом, Суд не может сказать, что вмешательство было «в соответствии с законом» как того требует статья 8 § 2 Конвенции. В дополнении к вышесказанному, Суд считает целесообразным рассмотреть, были ли соблюдены другие требования статьи 8 § 2 Конвенции, в частности, преследовало ли такое вмешательство законную цель предотвращения преступлений и были ли эти меры необходимыми в ситуации заявителя. Суд отмечает, что избранная следователем мера, обязывала заявителя проживать по определенному адресу в Украине и делала невозможным продолжение проживания заявителя в Германии, где он вел свою профессиональную деятельность, и где несколько лет назад поселилась его семья. Даже редкие поездки заграницу были невозможны, так как следователь отобрал у заявителя заграничные паспорта. Таким образом, отобрание письменного обязательства не покидать место регистрации, было вмешательством в личную и семейную жизнь заявителя. Что касается утверждения Правительства Украины, что семья заявителя могла бы переехать в Украину, чтобы преодолеть ограничение на семейную жизнь, то Суд считает, что переселение семьи (в том числе двоих детей) было несбалансированным решением, принимая во внимание другие превентивные меры более доступные для сохранения интересов семьи. Между тем, национальные власти были не в состоянии провести оценку других мер, не связанных с лишением или ограничением свободы, доступных в национальном законодательстве, например, залога, что было бы менее нежелательно для личной и семейной жизни заявителя. Суд принимает к сведенью также утверждения заявителя о том, что он дал письменное обязательство не покидать место регистрации 24 ноября 2008 года, и до момента подачи своей жалобы в Суд (23 мая 2009 года) он не был вызван следователем для принятия участия в каком-либо следственном действии. Это утверждение не было опровергнуто Правительством Украины. В свете вышеизложенных соображений, Суд приходит к выводу, что применяя превентивные меры в отношении заявителя, что национальные власти не соблюли справедливый баланс между правом заявителя на уважение его личной и семейной жизни, с одной стороны, и общественным интересом обеспечения эффективного расследования уголовного дела, с другой. Суд приходит к выводу, что была нарушена статья 8 Конвенции на том основании, что вмешательство в личную и семейную жизнь заявителя не было «в соответствии с законом» и не было «необходимым в демократическом обществе».
Заявитель также жаловался, что ограничение его права на выезд с Украины представляет собой нарушение статьи 2 Протокола № 2 к Конвенции. Однако принимая во внимание свои выводы в соответствии со статьей 8 Конвенции, Суд считает, что нет необходимости рассматривать была ли нарушена в этом деле статья 2 Протокола № 2 к Конвенции.
Заявитель жаловался также на нарушение в его деле статьи 5 § 4 Конвенции. Суд рассмотрел эту жалобу и считает, что в свете всех материалов, имеющихся в его распоряжении и в той мере, в вопросы находятся в пределах его компетенции, он не видит каких-либо оснований нарушения статьи 5 § 4 Конвенции. Соответственно, Суд отклоняет эту часть жалобы как явно необоснованную, в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.
