Андандонский против Российской Федерации

CASE OF ANDANDONSKIY v. RUSSIA

Европейский Суд по правам человека

(Третья Секция)

Дело “Андандонский (Andandonskiy) против Российской Федерации”

(Жалоба N 24015/02)

Постановление Суда

Страсбург, 28 сентября 2006 г.

Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Б.М. Цупанчича, Председателя Палаты,

К. Бырсана,

А. Ковлера

В. Загребельского,

А. Гюлумян,

Давида Тора Бъоргвинссона,

И. Зиемеле, судей,

а также при участии В. Берже, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 7 сентября 2006 г.,

вынес в тот же день следующее постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 24015/02, поданной против властей Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее – Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) гражданином России Владимиром Львовичем Андандонским (далее – заявитель) 4 июня 2002 г.

2. В Европейском Суде интересы заявителя представляла Т.С. Мойшина, адвокат, практикующая в г. Ростове-на-Дону. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

3. Заявитель жаловался на нарушение его права на допрос свидетеля стороны обвинения.

4. Жалоба была направлена в Третью Секцию Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В рамках указанной Секции в соответствии с пунктом 1 правила 26 Регламента Суда была образована Палата, которая должна была рассматривать дело (пункт 1 статьи 27 Конвенции.)

5. Решением от 8 декабря 2005 г. Европейский Суд признал жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу.

6. 1 ноября 2004 г. в состав секций Европейского Суда были внесены изменения (пункт 1 правила 25 Регламента Суда). Данное дело было направлено в заново образованную Третью Секцию Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда).

Факты

Обстоятельства дела

7. Заявитель родился в 1937 году и в настоящее время живет в деревне Вешенская Шолоховского района Ростовской области.

A. Осуждение заявителя

8. 13 июня 2000 г. Московская районная прокуратура г. Санкт-Петербурга возбудила уголовное дело в отношении заявителя по подозрению в покушении на убийство Н. 7 апреля 2000 г.

9. 31 января 2002 г. Московский районный суд г. Санкт-Петербурга рассмотрел уголовное дело в отношении заявителя в открытом судебном заседании в присутствии заявителя, его адвоката и прокурора. Суд признал заявителя виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью Н. и приговорил его к двум годам лишения свободы. В соответствии с актом об амнистии от 26 мая 2000 г.* (*Так в тексте. Видимо, речь идет о постановлении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 26 мая 2000 г. N 398-III ГД “Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов” (прим. переводчика).) суд освободил заявителя от отбывания наказания. Московский районный суд г. Санкт-Петербурга также обязал заявителя выплатить потерпевшему компенсацию материального ущерба и морального вреда.

B. Доказательства, представленные в суд первой инстанции, и их оценка

10. Суд установил следующие фактические обстоятельства дела. 7 апреля 2000 г., примерно в 20 часов, в ходе ссоры с Н. заявитель сбил его с ног, сел на него сверху, схватил за волосы и несколько раз ударил головой об асфальт. В результате действий заявителя Н. получил травмы головы, в том числе перелом обеих теменных костей, ушиб и ссадину в правой теменно-затылочной области (перелом костей свода черепа), сотрясение мозга, ушиб в области левого глаза и ссадины на лице. Перелом обеих теменных костей, ушиб и ссадина в правой теменно-затылочной области были оценены как тяжкие телесные повреждение, а остальные – как повреждения средней тяжести.

11. Заявитель излагает события следующим образом. Он гулял со своим годовалым внуком, когда к нему подошли ранее незнакомые ему мужчина (Н.) и женщина (Б., жена Н.) и стали упрекать его в том, что он плохо смотрит за ребенком. В ходе разгоревшейся ссоры Н., который находился в состоянии опьянения, оскорбил заявителя и попытался ударить его ногой. Заявителю удалось схватить Н. за ногу. Н. упал, а заявитель упал на него сверху, в результате чего Н. получил травмы головы. Он не бил Н. головой о тротуар.

12. Из приговора следует, что суд основал свои выводы на показаниях потерпевшего Н. и его жены Б., протоколе очной ставки между заявителем и Б., проведенной во время предварительного следствия, показаниях свидетелей E. и K., а также на заключении судебно-медицинской экспертизы.

13. Так, Н. показал в судебном заседании, что, гуляя с женой, увидел ребенка и крикнул, что ребенок может пораниться. Заявитель напал на него сзади, и дальше он ничего не помнит.

14. В судебном заседании Б. сообщила, что ее муж Н. увидел ребенка и попытался привлечь чье-либо внимание к этой ситуации. Затем к ним подошел заявитель, который находился в состоянии алкогольного опьянения. Заявитель выразился в их адрес нецензурной бранью и попытался ударить ее мужа. Они при этом продолжали идти. Затем заявитель напал на ее мужа, сбил его с ног, сел на него сверху, схватил за волосы и примерно пять раз ударил головой о тротуар. Затем он вскочил и убежал. Была вызвана скорая помощь, и ее мужа срочно доставили в больницу.

15. 2 октября 2000 г. во время предварительного следствия была проведена очная ставка между заявителем и Б. В ходе очной ставки Б. подтвердила, что именно заявитель спровоцировал конфликт и что он сбил ее мужа с ног, сел на него сверху, схватил за волосы и примерно пять раз ударил головой о тротуар.

16. Вызванная в судебное заседание свидетельница Е. не явилась. 23 января 2001 г. она представила в суд письмо следующего содержания:

“Сообщаю, что я явиться в суд по указанному делу не могу по состоянию здоровья и возрасту. Мои показания по данному делу и данные моего паспорта имеются у участкового 68-ого отделения милиции. Им записаны показания с моих слов, которые я вторично подтверждаю”.

Ее письмо поступило в суд 29 января 2001 г.

17. Согласно протоколу судебного заседания Московского районного суда от 10 октября 2001 г., представленному властями Российской Федерации, заявитель и его адвокат не возражали против начала судебного следствия в отсутствие свидетельницы Е., которая еще не была опрошена в судебном заседании. Когда в конце этого судебного заседания судья спросил их о возможности закончить судебное следствие в отсутствие E., которая не смогла присутствовать на слушании по состоянию здоровья, и Н., который не явился из-за болезни и уполномочил свою жену представлять его интересы на слушании, они ответили:

“[Оставляем это решение] на усмотрение суда”.

Заслушав затем показания потерпевшей Б. и прокурора, суд постановил отложить дело и указал, что потерпевший Н. должен представить к следующему судебному заседанию письменное ходатайство о рассмотрении дела в его отсутствие.

18. Согласно протоколу судебного заседания Московского районного суда от 19 ноября 2001 г., представленному властями Российской Федерации, заявитель и его адвокат не возражали против начала судебного следствия в отсутствие свидетельницы Е. Также из протокола видно, что в соответствии со статьей 286 Уголовно-процессуального кодекса в судебном заседании суд огласил показания, данные свидетельницей Е. 6 июля 2000 г. во время предварительного следствия, поскольку она не смогла присутствовать на слушании по состоянию здоровья. От заявителя или его адвоката не поступило никаких вопросов или дополнений. На вопрос судьи заявитель и его адвокат прямо ответили, что они не возражают против окончания судебного следствия в отсутствие Е. Заслушав показания потерпевшей Б. и прокурора, суд постановил окончить исследование доказательств. Заявитель и его адвокат не сделали в ответ никаких комментариев. Затем суд перешел к прениям сторон.

19. В своих показаниях, данных 6 июля 2000 г. во время предварительного следствия, которые суд огласил в судебном заседании 19 ноября 2001 г., E. сообщила, что видела, как заявитель сбил потерпевшего Н. с ног, ударил его головой о тротуар не менее пять раз и убежал. Будучи сама врачом, она осмотрела потерпевшего. Она увидела, что он теряет сознание и сообщила о случившемся лицам, находившимся на собрании жильцов кооператива. Была вызвана скорая помощь.

20. Суд заслушал показания свидетельницы К., которая пояснила, что была на собрании жильцов кооператива, когда в помещение вбежала Е. и сказала, что заявитель убил человека. Все выбежали на улицу и увидели сидящего на скамейке мужчину (Н.). Голова у него была в крови. Она не заметила, был ли этот человек в состоянии алкогольного опьянения. Его срочно отвезли в больницу на машине скорой помощи. От Е. она узнала, что заявитель ударил потерпевшего головой о тротуар.

21. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, установившей наличие у потерпевшего травм головы, тупая травма головы (перелом костей свода черепа) “могла возникнуть от ударов руками и (или) от удара об асфальт”.

22. Суд посчитал, что, отрицая, что он бил потерпевшего головой о тротуар, заявитель пытался уменьшить свою ответственность.

23. Суд рассмотрел заключение эксперта, который не исключал возможности того, что Н. мог получить черепно-мозговую травму в результате падения на асфальт. Оценивая этот вывод, суд указал следующее:

“…суд учитывает, что данное заключение дано на основании показаний подсудимого Андандонского, оценка которых дана судом выше. Кроме того, у потерпевшего имеются и другие повреждения в области головы, которые не могли быть им получены только в результате падения с высоты собственного роста (см. материалы дела, листы_). Таким образом, вышеназванное заключение эксперта (см. материалы дела, лист_) не опровергает показания потерпевших [Н.] и [Б.] и свидетеля [Е.]”.

24. Суд также рассмотрел показания трех других свидетелей, которые сообщили, что конфликт между заявителем и потерпевшими и его женой был спровоцирован последними, которые находились в состоянии алкогольного опьянения и вели себя агрессивно, и что заявитель не бил потерпевшего головой о тротуар. Еще два свидетеля дали показания, что потерпевший и его жена находились в состоянии алкогольного опьянения. Суд посчитал, что указанные показания были направлены на то, чтобы помочь заявителю избежать ответственности за содеянное. Еще один свидетель, работник бригады скорой помощи, который осматривал заявителя на месте происшествия и доставил его в больницу, дал показания, что потерпевший Н. находился, судя по внешнему виду, в состоянии алкогольного опьянения. Суд критически отнесся к этим показаниям, поскольку не было получено других фактов, подтверждающих данное обстоятельство, например анализа крови.

25. Московский районный суд г. Санкт-Петербурга указал:

“…исходя из характера действий подсудимого – умышленные удары головой потерпевшего об асфальт – и степени тяжести полученных Н. повреждений, суд считает необходимым квалифицировать действия Андандонского по части первой статьи 111 Уголовного кодекса Российской Федерации как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека”.

C. Кассационное судопроизводство

26. Заявитель обжаловал приговор, inter alia* (*Inter alia (лат.) – в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), на том основании, что он был основан на показаниях свидетельницы Е., которая не допрашивалась в судебном заседании. Заявитель утверждал, что он действовал, защищая себя и своего внука.

27. 19 марта 2002 г. Санкт-Петербургский городской суд оставил приговор без изменения. В заседании выступили заявитель и его адвокат, жена потерпевшего Б. и прокурор. В частности, Санкт-Петербургский городской суд указал, что показания Е. (1920 года рождения) были оглашены в судебном заседании в соответствии со статьей 286 Уголовно-процессуального кодекса, поскольку на основании письма Е., в котором она ссылалась на свой преклонный возраст и состояние здоровья, суд первой инстанции законно установил, что свидетельница не могла присутствовать в судебном заседании. Суд первой инстанции учел, что Б. и Е., которые не были знакомы друг с другом, последовательно утверждали, что подсудимый несколько раз ударил потерпевшего головой о тротуар. Их показания подтверждаются заключением судебно-медицинской экспертизы и тем обстоятельством, что у потерпевшего Н. имелись повреждения головы, которые, согласно заключению эксперта, не могли являться результатом только падения с высоты собственного роста и могли быть получены до перелома костей свода черепа. Санкт-Петербургский городской суд определил, что при таких обстоятельствах приговор суда первой инстанции правомерно был основан на показаниях Б. и Е., которые подтверждались выводами эксперта.

28. Последующие жалобы заявителя в порядке надзора были оставлены без удовлетворения.

Соответствующее внутригосударственное законодательство

29. В соответствии со статьей 240 действовавшего в рассматриваемое время Уголовно-процессуального кодекса РСФСР суд первой инстанции при рассмотрении дела обязан* (*В данном пункте употребление настоящего времени оставлено согласно английскому оригиналу текста. Следует отметить, что в настоящий момент Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР не действует. С 1 июля 2002 г. был введен в действие Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (прим. переводчика).) непосредственно исследовать доказательства по делу. В частности, допросить подсудимых, потерпевших, свидетелей и экспертов.

30. В соответствии со статьей 286 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР оглашение на суде показаний, данных свидетелем при производстве дознания или предварительного следствия, могло иметь место при отсутствии в судебном заседании свидетеля по причинам, исключающим возможность его/ее явки в суд.

31. Согласно статье 301 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР суд основывает приговор лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании.

32. Статья 264 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР регулирует ведение протокола судебного заседания в суде первой инстанции. Она требует не ведения стенограммы судебного заседания, а изложения “подробного содержания показаний”. На практике, если существует стенограмма, она не приобщается к официальному протоколу судебного заседания. Сторона по делу может оспорить точность официального протокола в течение трех дней с момента получения его копии.

Право

Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

33. На основании статьи 6 Конвенции заявитель жаловался, что Московский районный суд г. Санкт-Петербурга не заслушал в судебном заседании свидетельницу Е., на чьих показаниях был в большей части основан приговор против него. Статья 6 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, звучит следующим образом:

“1. Каждый… при предъявлении ему любого уголовного обвинения, имеет право на справедливое_ разбирательство дела…

…

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

…

(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него;

…”.

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

34. Власти Российской Федерации утверждали, что приговор Московского районного суда г. Санкт-Петербурга был основан на показаниях свидетелей, включая Е., и на судебно-медицинском экспертном заключении, опровергавшем утверждение заявителя о том, что потерпевший получил травмы головы в результате падения на асфальт.

35. Не вызвав Е. в суд и огласив в судебном заседании ее показания, данные в ходе предварительного следствия, Московский районный суд г. Санкт-Петербурга не нарушил положений уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации. В Московский районный суд г. Санкт-Петербурга поступило заявление от свидетельницы Е., в котором она уведомляла, что вследствие своего преклонного возраста и состояния здоровья она не могла присутствовать в судебном заседании и просила суд огласить ее показания, данные на предварительном следствии. Московский районный суд г. Санкт-Петербурга принял во внимание, прежде всего, плохое состояние здоровья свидетельницы, а также ее преклонный возраст (на момент слушания ей был 81 год). Ввиду сочетания этих факторов, суд обоснованно посчитал, что у свидетельницы имелись причины, препятствовавшие явке в суд. Действуя в строгом соответствии со статьей 286 Уголовно-процессуального кодекса, суд огласил ее показания, данные во время предварительного следствия, и подтвержденные в ее письме в суд от 23 января 2001 г. Власти Российской Федерации подчеркнули, что когда пожилой человек уведомляет суд о плохом состоянии своего здоровья и просит разрешения не являться в судебные заседания, от суда едва ли можно ожидать, что он будет принимать меры по обеспечению присутствия этого свидетеля на слушании.

36. В своих замечаниях, представленных после принятия решения о приемлемости по настоящему делу, власти Российской Федерации указали следующее:

“…на слушаниях, проведенных во время рассмотрения уголовного дела в отношении Андандонского Московским районным судом Санкт-Петербурга, ни заявитель, ни его представитель не возражали против начала и окончания судебного следствия в отсутствие [E.] (см., например, прилагаемые копии извлечений из протоколов судебных заседаний Московского районного суда Санкт-Петербурга от 10 октября и 19 ноября 2001 г.)”.

37. Власти Российской Федерации представили письменные заявления Е. и ее дочери Л., данные прокурору Московского района Санкт-Петербурга 19 января 2006 год. E. указала следующее:

“…Я не могу вспомнить обстоятельства уголовного дела против В.Л. Андандонского…

…с 2000 по 2002 год, как и сейчас, я редко покидаю дом. Мои близкие родственники постоянно обо мне заботятся. У меня высокое давление, боли в сердце, отек ног и боли в ногах. …”

Согласно Л., Е. прекратила работать и вести активную жизнь в 2000 году из-за своего преклонного возраста. С 2000-2001 годов она не выходит из дома, за исключением коротких прогулок.

38. Власти Российской Федерации отметили, что показания свидетельницы Е. совпадают с показаниями жены потерпевшего, хотя они не были знакомы друг с другом до рассматриваемых событий.

39. Власти Российской Федерации сделали вывод, что в деле заявителя не было нарушения статьи 6 Конвенции.

2. Заявитель

40. Заявитель отметил, что в Постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 апреля 1987 г., 31 октября 1995 г. и 29 апреля 1996 г. судам Российской Федерации указано на необходимость руководствоваться при осуществлении правосудия тем обстоятельством, что согласно части четвертой статьи 15 Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Пленум Верховного Суда Российской Федерации также указал, что согласно статьям 240 и 301 Уголовно-процессуального кодекса приговор может быть основан только на тех доказательствах, которые непосредственно исследованы в судебном заседании.

41. Московский районный суд г. Санкт-Петербурга признал заявителя виновным в нарушении законодательства Российской Федерации и статьи 6 Конвенции. Он основал приговор на показаниях потерпевшего Н., его жены Б., которые были заинтересованы в исходе дела, свидетельницы К., которая не была очевидцем происшествия, и свидетельницы Е., которая дала показания в ходе предварительного следствия. Последняя указанная свидетельница не была допрошена в судебном заседании. Ее показания были основаны на ее предположениях и противоречили заключению эксперта и показаниям семи других свидетелей, которые были допрошены в судебном заседании и показания которых доказывали невиновность заявителя.

42. Все доказательства должны исследоваться в открытом судебном заседании в присутствии обвиняемого с целью обеспечения состязательности процесса. Из этого принципа имеются исключения, однако они не могут являться оправданием для нарушения права на защиту. В качестве общего правила статья 6 Конвенции требует, чтобы обвиняемому была обеспечена возможность допросить свидетеля, дающего против него показания и возможность оспорить эти показания.

43. В данном деле Московский районный суд г. Санкт-Петербурга не сделал ничего, чтобы обеспечить присутствие Е. в судебном заседании, хотя закон и обязывал его сделать это. Он посчитал, что ее возраст являлся достаточной причиной для ее неявки в судебное заседание. Это не может являться оправданием лишения заявителя права задать этой свидетельнице вопросы и оспорить достоверность ее показаний в ходе непосредственного общения. Поэтому ущерб, причиненный такой ситуацией стороне защиты, не был сбалансирован фактом допроса указанной свидетельницы в ходе предварительного следствия.

44. Единственным доказательством того, что пожилой человек не может явиться в суд, является медицинская справка о том, что это лицо не может явиться в судебное заседание по медицинским причинам. У Московского районного суда не было такой справки в отношении свидетельницы Е., которая жила в непосредственной близости от суда и которая на самом деле не желала являться в суд. Ее нежелание и нежелание суда обеспечить ее явку не могли считаться “причиной, исключающей возможность ее явки в суд”, как предусматривается статьей 286 Уголовно-процессуального кодекса.

45. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что заявитель и его адвокат не возражали против начала и окончания судебного следствия в отсутствие свидетельницы Е., заявитель утверждал, что официальный протокол судебного заседания от 10 октября 2001 г., представленный властями Российской Федерации, не точен. Также он утверждал, что тот факт, что он и его адвокат не возражали против начала судебного следствия в судебном заседании 19 ноября 2001 г. в отсутствие свидетельницы Е., не означал, что они не возражали против оглашения показаний этого свидетеля.

B. Мнение Европейского Суда

46. Вначале Европейский Суд отмечает, что сторона защиты не оспаривала точность официального протокола судебного заседания, несмотря на то, что она, очевидно, могла это сделать (см. выше § 32). Поэтому при отсутствии доказательств обратного Европейский Суд предполагает, что официальный протокол судебного заседания, представленный властями Российской Федерации, является точным.

47. Кроме того, Европейский Суд напоминает, что гарантииподпункта “d” пункта 3 статьи 6 Конвенции являются отдельными аспектами права на справедливое судебное разбирательство, определенного в вышеприведенном пункте 1 этой статьи. В связи с этим Европейский Суд будет рассматривать жалобу на непроведение допроса свидетельницы Е. в судебном заседании на основании двух положений, вместе взятых (см. Постановление Европейского Суда по делу “Аш против Австрии” (Asch v. Austria) от 26 апреля 1991 г., Series A, N 203, р. 10, §25).

48. Европейский Суд повторяет, что вопрос допустимости доказательств регулируется в первую очередь внутригосударственным законодательством и что, как правило, внутригосударственные суды оценивают представленные им доказательства. Задачей Европейского Суда является убедиться, было ли разбирательство по делу в целом справедливым, включая способ получения доказательств (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу “Аш против Австрии” (Asch v. Austria), р. 10, §26).

49. Все доказательства обычно должны представляться в присутствии обвиняемого в открытом судебном заседании с целью [обеспечения] состязательного процесса. Однако использование в качестве доказательств показаний, полученных на стадиях расследования органами внутренних дел и судебного следствия, само по себе не является несовместимым с положениями пункта 1 и подпункта “d” пункта 3 статьи 6 Конвенции при условии соблюдения прав на защиту. Как правило, эти права требуют, чтобы обвиняемому была предоставлена достаточная и надлежащая возможность оспорить показания свидетеля обвинения и задать ему вопросы либо когда этот свидетель дает показания, либо на более поздней стадии производства (см. Постановление Европейского Суда по делу “Саиди против Франции” (Saidi v. France), от 20 сентября 1993 г., Series A, N 261-C, р. 56, §43). В частности, права на защиту ограничиваются до степени, несовместимой с требованиями статьи 6 Конвенции, если обвинительный приговор основывается полностью или в большей части на показаниях свидетеля, которого обвиняемый не мог допросить или заслушать его показания во время следствия или суда (см. Постановление Европейского Суда по делу “А.М. против Италии” (A. M. v. Italy), жалоба N 37019/97, ECHR 1999-IX, §25, и Постановление Европейского Суда по делу “Саиди против Франции” (Saidi v. France), §§43-44).

50. Что касается понятия “свидетель” в его автономном толковании, Европейский Суд считает, что, хотя Е. не давала показаний в судебном заседании, для целей статьи 6 Конвенции она должна считаться свидетелем, поскольку ее показания, полученные следственными органами, были использованы в качестве доказательства национальными судами (см. приведенное выше Постановление Европейского Суда по делу “Аш против Австрии” (Asch v. Austria), р. 10, §25).

51. Действительно, Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле обвинительный приговор в отношении заявителя был основан, inter alia* (*Inter alia (лат.) – в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), на показаниях Е., данных во время предварительного следствия и оглашенных в суде. Нет никаких признаков того, что на стадии предварительного следствия проводилась очная ставка между заявителем и этой свидетельницей. В таких обстоятельствах, несомненно, было бы предпочтительнее, чтобы показания были бы получены у Е. лично во время судебного процесса, и в этом случае у заявителя была бы возможность оспорить ее показания и задать ей вопросы.

52. Однако приговор Московского районного суда не был основан полностью или даже большей частью на показаниях Е. (см. в этом отношении, mutatis mutandis* (*Mutatis mutandis (лат.) – с соответствующими изменениями (прим. переводчика).), Постановление Европейского Суда по делу “Ван Мехелен и другие против Нидерландов” (Van Mechelen and Others v. Netherlands), от 23 апреля 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-III, рр. 711-712, §§ 51-55, см. также Постановление Европейского Суда по делу “Костовски против Нидерландов” (Kostovski v. Netherlands) от 20 ноября 1989 г., Series A, N 166, р. 20, §41). Таким образом, районный суд в большей степени сослался на показания Б., жены потерпевшего, данные ею в судебном заседании. В принципе, задачей Европейского Суда не является решать, была или нет Б. “заинтересована” в исходе дела, как предположил заявитель. По мнению судов Российской Федерации, показания Б. заслуживали доверия. Этот вывод являлся субъективным, но не произвольным, так что Европейский Суд не видит оснований с ним не согласиться. Кроме того, суды Российской Федерации также ссылались на определенные косвенные доказательства, которые, хотя и опосредованно, подтверждали версию об инциденте, представленную стороной обвинения. В общем Европейский Суд считает, что отсутствие Е. в суде не оказало существенного влияния на общую справедливость судебного разбирательства.

53. Кроме того, Европейский Суд отмечает, то Московский районный суд г. Санкт-Петербурга получил письмо от свидетельницы Е., в котором она сообщала, что не может явиться в суд по состоянию здоровья и из-за своего возраста. Согласно протоколу судебного заседания от 19 ноября 2001 г., суд спросил заявителя и его адвоката, считают ли они возможным начать судебное следствие в отсутствие этого свидетеля. Они прямо ответили, что возражений не имеют. Суд огласил показания, данные Е. 6 июля 2000 г. на предварительном следствии. От заявителя или его адвоката не поступило никаких вопросов или дополнений. В конце того же судебного заседания судья спросил мнение заявителя и его адвоката о возможности окончить судебное следствие в отсутствие Е. Они прямо ответили, что возражений не имеют. Заслушав показания потерпевшего и прокурора, суд постановил окончить судебное следствие. Заявитель и его адвокат не сделали в ответ никаких комментариев. Затем суд перешел к прениям сторон. Европейский Суд отмечает, что заявитель не оспаривает подлинность вышеуказанного протокола судебного заседания от 19 ноября 2001 г. Его утверждение, что протокол судебного заседания, представленный властями Российской Федерации в Европейский Суд, не является подлинным, относится лишь к протоколу судебного заседания от 10 октября 2001 г. (см. выше § 45).

54. Европейский Суд повторяет, что отказ от осуществления права, гарантированного Конвенцией, насколько такой отказ разрешен внутригосударственным правом, должен быть установлен недвусмысленным образом (см. Постановление Европейского Суда по делу “Колоцца против Италии” (Colozza v. Italy) от 12 февраля 1985 г., Series A, N 89, рр. 14-15, § 28). Европейский Суд считает, что от заявителя, интересы которого на протяжении всего процесса представлял адвокат, можно было ожидать, что он будет ходатайствовать о допросе свидетельницы Е. в судебном заседании, если бы он придавал этому значение. Заявитель не доказал, что он это сделал, и поэтому Европейский Суд считает, что заявителя можно обоснованно считать отказавшимся от права на допрос свидетеля обвинения во время рассматриваемого судебного процесса.

55. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд делает вывод, что в обстоятельствах данного дела непроведение допроса Е. в судебном заседании не является нарушением пункта 1 и подпункта “d” пункта 3 статьи 6 Конвенции.

На основании изложенного Суд единогласно:

постановил, что отсутствовало нарушение пункта 1 и подпункта “d” пункта 3 статьи 6 Конвенции.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 28 сентября 2006 г. в соответствии спунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Венсен Берже	Секретарь Секции Суда
Боштьян М. Цупанчич	Председатель Палаты Суда