Милка против Польши

© Перевод Украинского Хельсинского союза по правам человека

Официальное цитирование –  Milka v. Poland, no. 14322/12, § …, 15 September 2015

Официальный текст (англ.)

 

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ЧЕТВЕРТАЯ СЕКЦИЯ

ДЕЛО МИЛКИ ПРОТИВ ПОЛЬШИ

(Заявление № 14322/12)

РЕШЕНИЕ

СТРАСБУРГ

15 сентября 2015 года

ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ
15/12/2015

Это решение стало окончательным при условиях, изложенных в статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.

По делу Милки против Польши,
Европейский суд по правам человека (Четвертая Секция), заседая Палатой в составе:
Guido Raimondi, Председатель,
Päivi Hirvelä,
George Nicolaou,
Ledi Bianku,
Krzysztof Wojtyczek,
Faris Vehabović,
Yonko Grozev, судьи,
и Françoise Elens-Passos, Секретарь Секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 25 августа 2015 года,
Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на заявлении (№ 14322/12) против Республики Польша, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) гражданином Польши, г-ном Славомиром Милкой (далее – заявитель), 10 февраля 2012 года.
2. Заявителя, которому была предоставлена оплата правовой помощи, представлял г-н Дж. Кохлер, адвокат в Катовице. Польское правительство (далее – Правительство) представлял его уполномоченный, г-жа И. Чжановская, Министерство иностранных дел.
3. Заявитель утверждал, что во время содержания под стражей он подвергся дисциплинарному наказанию за неоднократный отказ пройти личный досмотр, что составило нарушение статьи 3 Конвенции.
4. 1 сентября 2014 года Правительство было уведомлено о жалобах на нарушение статей 3 и 8 Конвенции, а остальная часть заявления была признана неприемлемой.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

5. Заявитель родился в 1957 году и содержится под стражей в городе Домброва-Гурнича.

Отказ заявителя пройти личный досмотр и наложенные на него дисциплинарные взыскания

6. В 2007 и 2008 годах заявитель находился в предварительном заключении. Впоследствии он был осужден и отбывал наказание в различных учреждениях содержания под стражей и тюрьмах.
7. С 24 мая 2011 года заявитель содержался в Сосновецком следственном изоляторе, а с 17 мая 2012 года по 10 июня 2013 года – в тюрьме города Войковице.
8. 20 октября 2011 года заявитель был доставлен в другое место с целью осуществления ряда процессуальных действий (doprowadzenie na czynności proceduralne), и поэтому ему было предложено пройти личный досмотр, однако он отказался раздеваться. Он использовал оскорбительные выражения по отношению к представителям власти и отказался принести извинения. Поэтому его надзиратель по вопросам реабилитации (wychowawca) подал ходатайство о наложении на него дисциплинарного взыскания.
9. 26 октября 2011 года заявитель обратился в медицинский кабинет для стрижки ногтей, и повел себя оскорбительно по отношению к врачу, после чего было подано повторное ходатайство о наложении на него дисциплинарного взыскания. В обоснованиях вышеупомянутого ходатайства указано, что заявитель признался в совершении действий, влекущих дисциплинарное взыскание, но не выразил сожаления по поводу их совершения.
10. 27 октября 2011 года директор Сосновецкого следственного изолятора рассмотрел оба ходатайства одновременно и объявил заявителю выговор (nagana) в порядке дисциплинарного производства.
11. Заявитель обжаловал это решение.
12. 17 января 2012 года Катовицкий окружной суд отклонил жалобу заявителя и оставил в силе обжалуемое решение, посчитав, что оно было вынесено в соответствии с действующими правовыми положениями.
13. 18 мая 2012 года заявитель вновь отказался пройти личный досмотр в тюрьме города Войковице.
14. 23 мая 2012 года начальник тюрьмы города Войковице наложил на заявителя дисциплинарное взыскание за отказ пройти личный досмотр. Заявителю было запрещено получать продовольственные посылки в течение двух месяцев.
15. 28 мая 2012 года заявитель обжаловал это решение в суд.
16. 18 июля 2012 года Катовицский окружной суд отклонил жалобу и оставил в силе обжалуемое решение. Суд не рассматривал причины, по которым заявителю необходимо было пройти личный досмотр. Суд установил, что данное решение было вынесено в соответствии с соответствующими положениями Уголовно-исполнительного кодекса.
17. 26 июня 2012 года заявитель вновь отказался пройти досмотр в тюрьме города Войковице. Согласно письменному ходатайству о наложении на заявителя дисциплинарного наказания, он отказался снять нижнее белье. Надзиратель по вопросам реабилитации просил применить к заявителю взыскание в виде помещения его в одиночную камеру на срок 7 дней.
18. 27 июня 2012 года начальник тюрьмы города Войковице наложил на заявителя дисциплинарное взыскание в форме помещения его в одиночную камеру на срок 7 дней. Заявитель отбыл это взыскание в период с 27 июня по 4 июля 2012 года.
19. Заявитель обжаловал это решение.
20. 3 сентября 2012 года Катовицский окружной суд отклонил жалобу и оставил в силе обжалуемое решение, посчитав, что оно было вынесено в соответствии с законом и было оправдано обстоятельствами дела, а именно отказом заявителя пройти личный досмотр, что является дисциплинарным нарушением.
21. 27 июня 2012 года заявитель отказался пройти личный досмотр при поступлении в медицинскую часть, и, повторно, 30 июня 2012 года, после возвращения с прогулки. Из письменного ходатайства о наложении дисциплинарного взыскания следует, что заявитель позволил провести досмотр «в пределах, которые он счел целесообразными».
22. 4 июля 2012 года начальник тюрьмы города Войковице наложил на заявителя дисциплинарное взыскание в виде помещения его в одиночную камеру на срок 7 дней. Заявитель отбыл это взыскание в период с 4 по 10 июля 2012 года. В решении о дисциплинарном взыскании от 4 июля 2012 года было указано, что оно может быть оспорено в течение семи дней путем подачи жалобы в пенитенциарный суд. Заявитель не обжаловал это решение.
23. В обосновании письменных ходатайств от 20 октября и 26 декабря 2011 года и от 27 и 30 июня 2012 года о наложении дисциплинарных взысканий также отмечено, что заявитель не выразил сожаления по поводу своего поведения.
24. 10 июня 2013 года заявитель завершил отбытие наказания и был освобожден из тюрьмы.

II. НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА

A. Личные досмотры

25. Статья 116 ч. 2 Уголовно-исполнительного кодекса в соответствующей части предусматривает:
“В определенных случаях, необходимых для поддержания порядка либо в целях безопасности, осужденный обязан пройти личный досмотр”
26. Статья 116 ч. 3 Уголовно-исполнительного кодекса определяет «личный досмотр» следующим образом:
“Личный досмотр означает осмотр тела, проверку одежды, нижнего белья и обуви, а также [других] предметов, находящихся в распоряжении [заключенного]. Осмотр тела, проверка одежды и обуви должны проводиться в помещении, в отсутствие третьих лиц и лиц противоположного пола, и осуществляться лицами того же пола”.

B. Защита личных прав

27. Статья 23 Гражданского кодекса устанавливает неполный список так называемых «личных прав» (dobra osobiste) следующим образом:
“Личные права человека, такие, как, в частности, право на здоровье, свободу, достоинство, свободу совести, имя или псевдоним, личное изображение, тайну переписки, неприкосновенность жилища, научную или творческую деятельность, [а также] изобретения и технические усовершенствования, должны быть защищены гражданским правом, независимо от защиты, установленной иными правовыми актами”.
28. Статья 24 ч. 1 Гражданского кодекса гласит:
“Человек, чьи личные права подвергаются риску [нарушения] третьей стороной, может добиваться судебного запрета, кроме случаев, когда деятельность [лица, которое подает жалобу] не является законной. В случае нарушения [заинтересованное лицо] может также потребовать от стороны, которая совершила такое нарушение, принять необходимые меры для ликвидации последствий нарушения… В соответствии с принципами настоящего Кодекса, [заинтересованное лицо] также может обратиться за денежной компенсацией или может просить суд присудить соответствующую сумму в пользу определенного общественного интереса.”
29. Статья 448 Гражданского кодекса предусматривает:
“Суд может назначить определенную сумму в качестве денежной компенсации нематериального ущерба (krzywda) пострадавшему лицу, чьи личные права были нарушены. Кроме того, заинтересованное лицо, независимо от того, добивалось ли оно любых других действий, которые могли потребоваться для устранения последствий нарушения, может просить суд о присуждении соответствующей суммы в пользу определенного общественного интереса …”

C. Рекомендации Омбудсмена

30. 23 декабря 2014 года Омбудсмен обратился к министру юстиции с официальным письмом, в котором был поднят вопрос о личных досмотрах и досмотрах с раздеванием заключенных. Омбудсмен указал на то, что отсутствие подробных положений, определяющих виды досмотра и их объем, а также отсутствие положений, определяющих права лиц, осуществляющих досмотр, могут породить возможности для произвола и опасность нарушения стандартов, вытекающих из Европейской Конвенции по правам человека. Омбудсмен далее рекомендовал, что лицо, в отношении которого было принято решение о проведении личного досмотра, должно иметь право оспорить это решение в суде.

ПРАВО

I. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

31. Заявитель жаловался, что досмотр с раздеванием, которому он подвергся, и наложение на него дисциплинарного наказания были равносильны нарушению статьи 3 Конвенции, которая гласит:
“Никто не должен подвергаться пыткам или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».
32. Правительство оспорило этот аргумент. Оно считало, что обжалуемые личные досмотры проводились в соответствии с действующими правовыми положениями и не были произвольными или чрезмерными.
33. Заявитель не оспаривал «процедуру личного досмотра» как таковую. Тем не менее, он считал такие досмотры необоснованными, так как он никогда не давал тюремным властям оснований подозревать, что он может представлять какую-либо опасность во время нахождения в тюрьме.

Приемлемость

1. Возражения Правительства в отношении неисчерпания внутренних средств правовой защиты

34. Правительство заявило, что заявитель не исчерпал все внутренние средства правовой защиты в соответствии с польским законодательством; они утверждали, что заявитель должен был воспользоваться возможностью подачи иска в соответствии со статьями 23 и 24 Гражданского кодекса Республики Польша для защиты личных прав.
35. Адвокат заявителя утверждал, что заявитель обжаловал большинство решений о назначении ему дисциплинарного наказания, и что это были нормальные средства правовой защиты, которые он должен был использовать. Он утверждал, что средства правовой защиты, указанные Правительством в их замечаниях, не имеют отношения к содержащимся в Уголовно-исполнительном кодексе правилам, которые послужили основанием для дисциплинарного наказания заявителя.
36. Суд отмечает, что, согласно документам и информации, представленным сторонами, заявитель обжаловал решения о наложении на него дисциплинарного наказания от 27 октября 2011 года, 23 мая и 27 июня 2012 года. Он не обжаловал последнее решение от 4 июля 2012 года, хотя был проинформирован в письменной форме о такой возможности (см. параграфы 11, 15, 19 и 22 выше).
37. Отсюда следует, что часть заявления, касающаяся отказа пройти досмотр с раздеванием 27 и 30 июня 2012 года и дисциплинарного наказания, наложенного на заявителя 4 июля 2012 года, должна быть признана неприемлемой на основании того, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты.
38. Что касается аргументов Правительства о том, что заявитель должен был использовать для защиты своих личных прав еще одно средство, а именно – гражданский иск, Суд отмечает, что Правительство не представило доказательств того, что это средство правовой защиты могло быть эффективным в контексте досмотра с раздеванием, в частности, в условиях, когда заключенный отказывается пройти такой досмотр и подвергается дисциплинарному взыканию (сравните с Biśta v. Poland, № 22807/07, § 42, 12 января 2010 г.). Суд также отмечает, что в соответствии с соответствующими положениями Гражданского кодекса Республики Польша, требование о защите личных прав может быть удовлетворено, только если предполагаемое нарушение является явно незаконным (см. параграф 28 выше), тогда как в настоящем деле возникает вопрос, являлись ли методы, использованные властями, произвольными или чрезмерными в обстоятельствах данного дела.
39. Отсюда следует, что средства правовой защиты, на которые ссылается Правительство, не могут считаться надлежащими в настоящем деле, и что, подав жалобы в пенитенциарный суд, заявитель исчерпал доступные ему внутренние средства правовой защиты. Поэтому возражение Правительства о неприемлемости на основании неисчерпания внутренних средств правовой защиты в отношении решений, против которых заявитель подавал жалобы, должно быть отклонено.

2. Другие соображения в отношении приемлемости

40. Суд отмечает, что досмотры с раздеванием, на которые первоначально жаловался заявитель, на самом деле никогда не были осуществлены до конца. Каждый раз, когда заявителю приказывали раздеться, он отказывался сделать это, и поэтому подвергался дисциплинарному взысканию. В своих замечаниях заявитель прямо подтвердил, что он не жаловался на поведение сотрудников тюрьмы, когда они приказывали ему пройти досмотр с раздеванием (см. параграф 33 выше). Следовательно, в настоящем деле не было никакого элемента унижения или оскорбления, который мог бы поднять вопрос о нарушении статьи 3 Конвенции (см. и сравните Iwańczuk v. Poland, № 25196/94, § 57, 15 ноября 2001 г.).
Из вышеизложенного следует, что жалоба в соответствии со статьей 3 Конвенции является явно необоснованной и должна быть признана неприемлемой в соответствии со статьей 35 § 3 (а) Конвенции.
Далее Суд рассмотрит вопрос, поднимают ли жалобы заявителя вопросы в отношении статьи 8 Конвенции.

II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ

41. Ссылаясь на дело Wainwright v. the United Kingdom, № 12350/04, § 43, ЕСПЧ 2006 X, в котором было установлено, что, если обжалуемая мера не достигает порога, требуемого статьей 3, она может подпадать под действие статьи 8 Конвенции, Суд также рассмотрел жалобы заявителя в соответствии с настоящим положением, которое гласит:
“1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.”
42. Правительство утверждало, что было вмешательство в право заявителя на личную жизнь, но что это вмешательство было обоснованным и соразмерным, с учетом требований, изложенных в статье 8 § 2 Конвенции. В частности, Правительство утверждало, что личные досмотры назначались только тогда, когда заявитель покидал тюрьму или доставлялся обратно, поскольку существовал риск того, что он мог принести с собой какие-либо опасные предметы.

A. Приемлемость

43. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу значения статьи 35 § 3 (a) Конвенции. Кроме того, Суд отмечает, что она не является неприемлемой и по другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.
44. Суд рассмотрит только случаи отказа заявителя пройти личный досмотр и дисциплинарные наказания, решения о наложении которых он обжаловал. Жалоба в отношении решения о наложении дисциплинарного наказания от 4 июля 2012 года должна быть признана неприемлемой, и, таким образом, она находится за рамками рассмотрения Судом вопроса по существу (см. параграф 37 выше).

B. Существо дела

1. Наличие вмешательства

45. Как было отмечено выше, в деле Wainwright v. the United Kingdom Суд указал, что, если обжалуемая мера не достигает порога, требуемого статьей 3, она может подпадать под действие статьи 8 Конвенции, которая, в частности, обеспечивает защиту физической и моральной неприкосновенности в контексте уважения к личной жизни человека (см. Costello-Roberts v. the United Kingdom, 25 марта 1993 г., § 36, Серия A № 247 C, и Bensaid v. the United Kingdom, № 44599/98, § 46, ЕСПЧ 2001 I). Нет никаких сомнений в том, что требование пройти личный досмотр с раздеванием, как правило, представляет собой вмешательство в соответствии со статьей 8 § 1 и должно быть обосновано с точки зрения § 2, а именно как «предусмотренное законом» и «необходимое в демократическом обществе» для достижения одной или нескольких законных целей, перечисленных в указанном параграфе. В соответствии с установившейся прецедентной практикой, понятие необходимости подразумевает, что вмешательство обусловлено насущной общественной необходимостью и, в частности, является соразмерным преследуемой законной цели (см., например, Olsson v. Sweden (№ 1), 24 марта 1988 г., § 67, Серия A № 130). Хотя личный досмотр с раздеванием может быть необходимым в отдельных случаях для обеспечения безопасности или предотвращения беспорядков в тюрьмах, они должны проводиться надлежащим образом (см. Iwańczuk, упомянутое выше, § 59).

2. Было ли вмешательство в соответствии с законом

46. Приказ пройти личный досмотр и наказание за отказ подчиниться такому приказу основывались на положениях национального законодательства, а именно на Уголовно-исполнительном кодексе. Суд также согласен с тем, что обжалуемое вмешательство преследовало законную цель «предотвращения беспорядков или преступлений».

3. Было ли вмешательство соразмерным преследуемой законной цели

47. Суд отмечает, что на протяжении всего содержания под стражей в двух тюрьмах в период с 24 мая 2011 года по 10 июня 2013 года заявитель получал приказ пройти личный досмотр пять раз, три из которых должны быть рассмотрены Судом (параграфы 36, 37 и 44 выше).
48. Суд принимает пояснения Правительства о том, что приказы пройти личный досмотр отдавались в случаях, когда заявитель покидал тюремные помещения или поступал в другую тюрьму. Тем не менее, их последующие аргументы, что существовал риск того, что заявитель мог принести с собой какие-либо опасные предметы, не подкреплены никакими доказательствами. Заявитель не принадлежал к категории заключенных, представляющих какую-либо опасность. Точно так же не было доказательств того, что в прошлом он давал тюремной администрации какие-либо основания полагать, что его поведение может быть общественно опасным, или что он может пронести в тюремные помещения какие-то опасные предметы. Несмотря на то, что заявитель вел себя вульгарно и оскорбительно, из документов, представленных сторонами, представляется, что его поведение никогда не выходило за пределы словесных оскорблений. Суд осознает необходимость обеспечения безопасности в учреждениях, где содержатся лица, лишенные свободы, однако он считает, что меры, которые характеризуются высоким уровнем вмешательства и являются потенциально унизительными, такие как личные досмотры и досмотры с раздеванием, требуют достаточного обоснования. Суд не считает, что такое обоснование было представлено заявителю тюремной администрацией в настоящем деле. Суд также отмечает, что в своих рекомендациях от 23 декабря 2014 года Омбудсмен обратил внимание на тот факт, что национальное законодательство, при его применении на практике, не гарантирует заключенным эффективные средства правовой защиты для оспаривания решений о проведении личного досмотра (см. параграф 30 выше). В отсутствие такого эффективного средства правовой защиты достаточно трудно обеспечить на национальном уровне выполнение требования достаточного обоснования при личном досмотре или досмотре с раздеванием.
49. Что касается дисциплинарных взысканий, наложенных на заявителя, Суд отмечает, что в первый раз заявитель получил выговор, затем – запрет на получение посылок и, наконец, когда он отказался пройти личный досмотр в третий раз, более жесткое взыскание в виде помещения в одиночную камеру на семь дней (см. параграф 18 выше). Суд считает, что наказания, наложенные на заявителя, в частности, помещение в одиночную камеру, носили серьезный характер, принимая во внимание тот факт, что причины их наложения так и не были выяснены. Национальные суды, в которые заявитель подавал жалобы, утверждали, что дисциплинарные меры были справедливо наложены на заявителя за отказ пройти личный досмотр. Тем не менее, вопрос, существовали ли подлинные и действительные причины, по которым заявителю было приказано пройти такой досмотр, никогда не рассматривались национальными судами (см. параграфы 16 и 20 выше).
50. Как следует из приведенных выше соображений, не было представлено никаких надлежащих аргументов в пользу того, что обжалуемое вмешательство было оправдано насущной общественной необходимостью и было соразмерным в обстоятельствах настоящего дела.
Следовательно, Суд приходит к выводу, что была нарушена статья 8 Конвенции.

III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

51. Статья 41 Конвенции гласит:
“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.”

A. Компенсация вреда

52. Заявитель потребовал выплатить ему 147010 евро в качестве компенсации нематериального вреда.
53. Правительство оспорило эти требования как чрезмерные и необоснованные. Они также утверждали, что заявитель не поддержал свои требования какими-либо документами. Следовательно, они предложили Суду отклонить требования заявителя.
54. Учитывая нарушение статьи 8, установленное в настоящем деле, и принимая решение на справедливой основе, Суд присуждает заявителю 2 500 евро в качестве компенсации нематериального вреда.

B. Компенсация затрат и расходов

55. Заявитель не представил никаких требований относительно расходов и издержек, понесенных им в данном разбирательстве.

C. Пеня

56. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО,

1. Объявляет жалобу на нарушение статьи 8 Конвенции приемлемой, а оставшуюся часть заявления неприемлемой;

2. Постановляет, что была нарушена статья 8 Конвенции;

3. Постановляет:
(a) государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трёх месяцев с даты, когда судебное решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, 2500 (две тысячи пятьсот) евро в качестве компенсации нематериального вреда, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в переводе в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты;
(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;

4. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя относительно компенсации.

Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 15 сентября 2015 года, в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

Франсуаза Эленс-Пассос                                                   Гвидо Раймонди
Секретарь                                                                            Председатель