Дело касается отсутствия эффективного расследования органами власти жестокого обращения по отношению к заявителю со стороны сотрудников милиции в ходе его задержания и дальнейшего опрашивания с целью получения у него признания в совершении убийства.
Заявитель, является гражданином Украины, 1980 года рождения и в настоящее время отбывает наказание в виде лишения свободы сроком в 12 лет за совершение убийства. По словам заявителя, его задержали сотрудники милиции 12 декабря 2004 года, которые затем допрашивали его с применением насилия, в частности, с помощью электрического тока, для того, чтобы заставить его сознаться в убийстве, которое произошло в Донецкой области. Во время досудебного следствия он сделал несколько признательных показаний, от которых позже отказался. Те показания были сделаны в присутствии адвоката, и послужили в качестве доказательства его осуждения районным судом в октябре 2007 года. Апелляционный суд отклонил апелляцию заявителя и оставил в силе решение суда первой инстанции. Он отметил, что утверждения заявителя о жестоком обращении были надуманными и, в любом случае, они были надлежащим образом рассмотрены прокуратурой и судом первой инстанции. В августе 2008 года Верховный суд отклонил жалобу заявителя как необоснованную. Параллельно, во время его пребывания под стражей, мать А.Н. подала жалобу в прокуратуру в январе 2005 года, утверждая, что сотрудники полиции пытали ее сына, чтобы заставить его признаться. 24 февраля 2005 судебно-медицинский эксперт сделал заключение со ссылкой на результаты медицинского осмотра заявителя 15 декабря 2004 года о том, что на момент медицинского осмотра у заявителя не было каких-либо травм. 6 июля 2005 года заявитель был осмотрен медицинским экспертом, который сообщил, что заявитель имел шрамы в результате давних травм, которые могли быть нанесены тупыми предметами и классифицировал их как незначительные. Еще после ряда экспертиз, прокурор вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении предполагаемого жестокого обращения.
Суд напомнил, что расследование по серьезным жалобам о жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что государственные органы должны всегда предпринимать достаточные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны полагаться на поспешные или необоснованные выводы и прекращать расследование либо принимать на их основе какие-либо решения. Они должны принимать все доступные и разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, включая, inter alia, показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы и т.д. Любой недостаток расследования, делающий невозможным установление происхождения травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта и отсутствию требования быстрого и достаточного расследования (см. Mikheyev v. Russia, no. 77617/01, § 107 et seq., 26 January 2006, and Assenov and Others v. Bulgaria, 28 October 1998, §§ 102 et seq., Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII).
Суд в этом деле усомнился в том, что национальные власти предприняли соответствующие и достаточные меры для сбора медицинских и других доказательств относительно предполагаемого жестокого обращения. Он отметил, что, несмотря на просьбу заявителя от 15 апреля 2005 года о новой медицинской экспертизе, судебно-медицинский эксперт вынес заключение, которое было основано исключительно на старых медицинских заключениях. Новая экспертиза не проводилась до 6 июля 2005 года. Эта задержка, для которой не было никаких оснований, была связана с властями и была неуместной, так как в конечном итоге привела к потере важных медицинских доказательств. Суд отметил, что полномасштабное расследование фактически не было проведено в этом деле, потому что прокуратура рассмотрела утверждения в ходе предварительного дознания и, в конце концов, приняла решение об отказе в возбуждении уголовного дела. В связи с этим, Суд ранее отмечал, что такие следственные действия не соответствуют принципу эффективного средства правовой защиты по следующим причинам: дознаватель может принять только ограниченное количество процессуальных мер в этой процедуре; если потерпевший не имеет официального статуса жертвы, его эффективное участие в процедуре исключается; любое другое средство защиты потерпевшего, в том числе требование о возмещении убытков, имеет ограниченные шансы на успех и может рассматриваться только как теоретическое и иллюзорное (см. Golovan v. Ukraine, no. 41716/06, § 75, 5 July 2012; Savitskyy v. Ukraine, no. 38773/05, § 105, 26 July 2012).
Суд отметил, что в деле Каверзин (Kaverzin) против Украины (no.23893/03, §§ 173-180, 15 May 2012) было установлено, что нежелание со стороны властей оперативно и тщательного расследовать жалобы касательно жестокого обращения по отношению к подозреваемым в уголовных преступлениях, представляет собой системную проблему в свете статьи 46 Конвенции. Суд пришел к выводу, что в свете обстоятельств дела и в соответствии с предыдущей судебной практикой, в данном случае, национальные власти тоже не соблюли своего процессуального обязательства эффективно расследовать заявления о жестоком обращении. Таким образом, было нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.
Суд повторил, что статья 3 Конвенции запрещает в абсолютном смысле пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение. Бесчеловечное обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции. Однако, в данном случае, доказательства, касающийся предполагаемого жестокого обращения с заявителем, являются спорными. Учитывая соображения, касающиеся процедурных аспектов статьи 3 указанной Конвенции, надежность результатов первоначальных медицинских заключений может быть поставлена под сомнение. В целом, утверждения заявителя о месте, времени и способе жестокого обращения и лицах, которые нанесли телесные повреждения, не были подтверждены медицинскими или другими доказательствами и не могли быть поддержаны Судом. Поэтому, Суд установил отсутствие нарушения статьи 3 Конвенции в ее материальном аспекте.
Заявитель также жаловался на нарушение статьи 6 § 1 Конвенции, в контексте, что национальные суды несправедливо осудили его, опираясь на доказательства, полученные путем жестокого обращения и на нарушение статьи 3 Конвенции, что он не был обеспечен надлежащей медицинской помощью во время его содержания под стражей. Однако Суд признал эту часть жалобы неприемлемой.
