Зміст
Источник фото: sovremennik-rostov.ru
Европейский суд по правам человека 16 февраля 2016 года вынес решение “Виятович против Хорватии” (Vijatović v. Croatia, no. 50200/13, § …, 16 February 2016), признав нарушение статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции.
Факты
24 мая 1961 года Югославская народная армия («ЮНА») предоставила супругу заявительницы особо охраняемое право на аренду квартиры в городе Загреб. Заявительница, как его супруга, также получила особо охраняемое право на аренду данной квартиры.
3 июня 1991 года Парламент принял Закон о продаже квартир с особо охраняемым правом на аренду (Zakon o prodaji stanova na kojima postoji stanarsko pravo, далее – «Закон о продаже арендатору»), который регулировал продажу социальных квартир, ранее находившихся в аренде согласно особо охраняемому праву на аренду. Однако квартиры, находившиеся в государственной собственности, не подпадали под действие этого закона.
3 октября 1991 года Правительство приняло постановление, которое предусматривало, что все имущество «ЮНА» в Хорватии переходит в государственную собственность.
В 1995 году был принят Закон, вносящий поправки в Закон о продаже арендатору (далее – ЗВПЗПА), который разрешил продажу квартир, находящихся в государственной собственности. Заявка на покупку такой квартиры могла быть подана в шестидесятидневный срок.
29 февраля 1997 года Конституционный Суд отменил некоторые из положений ЗВПЗПА, в том числе положение, устанавливающее срок для подачи заявки на покупку.
15 апреля 2006 года супруг заявительницы умер.
7 июня 2006 года заявительница подала запрос в Министерство обороны на покупку квартиры, в которой она проживала. Запрос был отклонен на том основании, что срок для подачи этой заявки истек 31 декабря 1995 года.
19 марта 2008 года заявительница подала гражданский иск в городской суд Загреба, требуя вынесения судебного решения относительно договора купли-продажи. Она ссылалась на ряд решений Конституционного Суда, который постановил, что не существует никаких временных ограничений для подачи обладателем особо защищенного права на аренду заявки на покупку соответствующей квартиры, находящейся в государственной собственности.
В своем решении от 24 июня 2008 года городской суд Загреба постановил, что спора между сторонами не существует, поскольку заявительица, как бывший обладатель особо охраняемого права на аренду квартиры, имела право на покупку квартиры, в которой она проживала, на выгодных условиях. Необходимо было решить единственный вопрос: применимо ли было в данном случае требование в отношении срока подачи заявки на покупку квартиры, и, если да, то выполнила ли заявительница это требование? Городской суд отклонил жалобу заявительницы на том основании, что заявка на покупку была подана после установленного срока, который истек 31 декабря 1995 года.
Заявительница подала апелляцию, утверждая, что крайний срок подачи заявки на покупку государственной квартиры в соответствии с ЗВПЗПА был отменен Конституционным Судом, после чего новый срок не был установлен. Тот факт, что срок подачи заявки не был установлен, не должен был использоваться против истца. Кроме того, она опиралась на мнение Конституционного Суда касательного цели Закона о продаже арендатору, который предусматривал для владельцев особо охраняемых прав на аренду государственных квартир возможность приобрести такие квартиры (см. параграф 22 ниже).
12 октября 2010 года областной суд Загреба оставил в силе решение суда первой инстанции. Соответствующая часть решения суда второй инстанции гласила:
«Что касается решений Конституционного Суда, на которые ссылается истец, следует отметить, что эти решения всего лишь признавали право отдельных лиц на приобретение квартир, в которых они проживали, при определенных обстоятельствах (например, когда они не обладали особо охраняемым правом на аренду до этой даты – например, в решении № U-3551/02 от 25 мая 2005 года)… несмотря на то, что заявка на покупку квартиры не была подана до 31 декабря 1995 года. В этих конкретных случаях, Конституционный Суд принимал решения на основании конкретных обстоятельств. Во всех своих решениях, в которых было признано право на приобретение квартиры лицами, которые проживали в этой квартире, но не подали заявку в этом отношении до 31 декабря 1995 года, Конституционный Суд устанавливал существование объективных обстоятельств, препятствующих подаче заявки в установленные сроки. В данном деле, истец не утверждала, что существовали какие-либо обстоятельства, но настаивала на том, что она могла подать заявку на покупку квартиры, в которой она проживает, в любое время, и что никаких временных ограничений в этом отношении не существует.
По мнению суда, обладатели особо охраняемого права на аренду квартир, которые находились в государственной собственности, были обязаны подать заявку на покупку таких квартир до 31 декабря 1995 года (за исключением определенных обстоятельств, которые объективно препятствовали подаче такой заявки в установленный срок).»
Последующая Конституционная жалоба заявителя была отклонена 20 февраля 2013 года. Соответствующая часть этого решения гласила:
«Конституционный Суд отмечает, что компетентные суды отклонили гражданский иск заявительницы на том основании, что она не смогла доказать, что существовали какие-либо объективные обстоятельства, препятствующие ей подать заявку на покупку квартиры в течение установленного временного срока. Конституционный Суд считает, что оспариваемые решения содержат причины, приемлемые с точки зрения конституционного права, и поэтому не могут рассматриваться как произвольные или необоснованные».
Оценка Суда
Обладала ли заявительница «bvtoecndjv»
Суд напоминает, что заявитель может ссылаться на нарушение статьи 1 Протокола №1 к Конвенции лишь в той мере, в какой оспариваемое решение касается его «имущества» по смыслу данной статьи. «Имуществом» может быть как «личная собственность», так и претензии на имущество, которые могут рассматриваться как «активы». Если, как в настоящем деле, жалоба касается претензий на имущество, они могут рассматриваться как «актив» лишь при наличии достаточных оснований для этих претензий в национальном законодательстве (например, когда они подтверждаются прецедентным правом национальных судов) – то есть, когда претензии в достаточной мере подлежат исполнению ([GC], no. 44912/98, §§ 48-49 and 52, ECHR 2004 IX, и Stran Greek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece, 9 December 1994, § 59, Series A no. 301 B).
Суд отмечает, что в соответствии со статьей 16 (1) ЗВПЗПА, все обладатели особо охраняемых прав на аренду государственных квартир имеют право на приобретение квартир, в которых они проживают, за исключением случаев, упомянутых в пункте 3 данной статьи.
Возвращаясь к настоящему делу, Суд в первую очередь отмечает, что национальные суды признали, что заявительница, будучи обладателем особо охраняемого права на аренду государственной квартиры, имела право на приобретение квартиры на выгодных условиях. Это не было оспорено Правительством.
Принимая во внимание вышеизложенное, соответствующие положения национального законодательства и обстоятельства настоящего дела, Суд считает, что заявка заявительницы на приобретение квартиры в настоящем деле имела достаточные основания в национальном законодательстве, чтобы квалифицироваться в качестве «актива» и, следовательно, «имущества», защищенного статьей 1 Протокола №1 к Конвенции.
Имело ли место вмешательство в право собственности заявителя
Придя к выводу, что требование заявительницы на приобретение квартиры составляет собой «имущество» по смыслу статьи 1 Протокола №1, Суд считает, что решения национальных судов, в соответствии с которыми заявитель была лишена права на покупку квартиры, представляли собой вмешательство в ее право на беспрепятственное пользование своим имуществом.
Суд считает, что данную ситуацию следует рассматривать в свете общего правила, содержащегося в первом абзаце первого предложения статьи 1 Протокола №1. Для того чтобы быть совместимым с общим правилом статьи 1 Протокола №1, любое вмешательство должно быть предусмотрено законом в интересах общества и быть соразмерным преследуемой цели (см. Beyeler v. Italy [GC], no. 33202/96, §§ 108 and 111, ECHR 2000-I).
Было ли вмешательство предусмотрено законом
Суд напоминает, что первое и самое важное требование статьи 1 Протокола №1 состоит в том, что любое вмешательство со стороны публичных властей в право на беспрепятственное пользование имуществом должно быть предусмотрено законом (Iatridis v. Greece [GC], no. 31107/96, § 58, ECHR 1999 II). Кроме того, принцип верховенства права, который является одним из основополагающих принципов демократического общества, присущим всем статьям Конвенции (см. Former King of Greece and Others v. Greece [GC] (merits), no. 25701/94, § 79, ECHR 2000 XII; Broniowski v. Poland [GC], no. 31443/96, § 147, ECHR 2004 V; и Vistiņš and Perepjolkins v. Latvia [GC], no. 71243/01, § 95, 25 October 2012).
Суд считает, что когда речь идет о «законе», статья 1 Протокола №1 ссылается на ту же концепцию, что и любые положения Конвенции, в которых используется данный термин – концепцию, включающую как статутное право, так и прецедентное право. Она также относится к качеству рассматриваемого закона, требуя, чтобы закон был доступным для заинтересованных лиц, точным и предсказуемым в применении (см. Špaček, s.r.o., v. the Czech Republic, no. 26449/95, § 54, 9 November 1999; Carbonara and Ventura v. Italy, no. 24638/94, § 64, ECHR 2000 VI; Baklanov v. Russia, no. 68443/01, §§ 40-41, 9 June 2005). Кроме того, применение правового положения в споре не должно быть явно ошибочным или вести к произвольным выводам.
Суд признает, что его полномочия рассматривать вопросы о соблюдении внутреннего законодательства ограничены, поскольку толкование и применение этого закона находится, в первую очередь, в юрисдикции национальных властей. При оценке правомерности вмешательства в соответствии со статьей 1 Протокола №1, Суд обязан проверить, не противоречат ли последствия толкования и применения внутреннего законодательства принципам Конвенции (см. Apostolidi and Others v. Turkey, no. 45628/99, § 70, 27 March 2007, Nacaryan and Deryan v. Turkey, nos. 19558/02 and 27904/02, § 58, 8 January 2008; Lelas v. Croatia, no. 55555/08, § 76, 20 May 2010; Shchokin v. Ukraine, nos. 23759/03 and 37943/06, § 51, 14 October 2010; Antonyan v. Armenia, no. 3946/05, § 54, 2 October 2012; Budchenko v. Ukraine, no. 38677/06, § 40, 24 April 2014; и Krasnodębska- Kazikowska and Łuniewska v. Poland, no. 26860/11, § 44, 6 October 2015).
В отношении настоящего дела, Суд отмечает, что национальные суды признали, что заявительница имела право приобрести квартиру, в которой она проживала, на выгодных условиях. Данное право было гарантировано лицам, находящимся в аналогичной ситуации, ЗВПЗПА в 1995 году. Национальные суды постановили, что единственным предметом спора между сторонами в гражданском разбирательстве, был вопрос, существовал ли установленный срок, в течение которого заявительница должна была подать заявку на покупку квартиры, в которой она проживала, и если да, то соблюла ли она данное требование.
Суд отмечает, что крайний срок для подачи заявки на покупку квартир, находящихся в государственной собственности, предусмотрен статьей 20 (1) и (2) ЗВПЗПА. Этот срок составлял шестьдесят дней после вступления ЗВПЗПА в силу 17 августа 1995 года. Эти положения были отменены решением Конституционного Суда № U-I-697/1995 от 29 января 1997 года. В этом решении Конституционный Суд отметил, что новый предельный срок подачи заявок может быть установлен как законодательным органом, так и Правительством Хорватии. Тем не менее, ни один из этих органов не принял никаких законов, предусматривающих новый предельный срок для подачи заявки. Это привело к тому, что суды пришли к противоречивым выводам относительно того, существовал ли установленный срок для подачи заявок на приобретение квартир, находящихся в государственной собственности.
Верховный Суд постановил, что окончательной датой подачи заявки на покупку государственной квартиры было 31 декабря 1995 года.
Прецедентное право Конституционного Суда, после того, как он аннулировал срок подачи заявок, установленный статьей 20 ЗВПЗПА, указывает на то, что Конституционный Суд в первую очередь постановил, что в случаях, когда существуют объективные основания, препятствующие обладателю особо охраняемого права на аренду государственной квартиры (см. параграф 24 выше) подать заявку на покупку такой квартиры, это лицо освобождается от обязательства подать такую заявку до тех пор, пока эти препятствия не прекратят свое существование.
Дальнейшая практика Конституционного Суда показывает, что, по мнению суда, отсутствие установленного срока для подачи заявок на покупку государственных квартир не может быть истолковано в ущерб стороны, желающей приобрести такую квартиру (см. параграф 25 выше), даже если не было выдвинуто никаких аргументов касательно того, что в любой момент времени существовали какие-либо препятствия для подачи заявки, как это было в случае заявительницы (см. параграфы 26-28 выше).
Здесь Суд напоминает, что отсутствие достаточно ясного и предсказуемого законодательного положения может быть исправлено национальными судами путем ясного и точного толкования (см. Apostolidi and Others, упомянутое выше, § 70; и Nacaryan and Deryan, упомянутое выше, § 58).
Тем не менее, в настоящем деле не было принято никакого закона, устанавливающего предельный срок для подачи заявок на приобретение квартир, находящихся в государственной собственности. Этот пробел в законодательстве не мог быть устранен национальными судами.
Суд также отмечает, что после отмены временного срока, установленного статьей 20 (1) и (2) ЗВПЗПА, Хорватский парламент (в качестве законодательного органа), или правительство Хорватии должны были установить новый предельный срок для подачи заявок, что не было сделано. Суд согласен с мнением, высказанным Конституционным Судом касательно того, что отсутствие установленного предельного срока для осуществления соответствующих действий… не может быть истолковано в ущерб стороны, которая должна была предпринять такие действия». В этой связи, Суд также напоминает принцип, установленный в его прецедентном праве, что ответственность за любые ошибки, допущенные государственным органом, несет государство, и эти ошибки не должны исправляться за счет заинтересованного лица (см. Gashi v. Croatia, no. 32457/05, § 40, 13 December 2007; Stolyarova v. Russia, no. 15711/13, § 49, 29 January 2015; и, с соответствующими изменениями, Radchikov v. Russia, no. 65582/01, § 50, 24 May 2007).
Принимая во внимание возражение Правительства, которое было присоединено к существу жалобы, Суд считает, по изложенным выше причинам, что заявитель не была обязана соблюдать установленные временные рамки для подачи заявки на приобретение квартиры, в которой она проживала. Что касается решения от 2 апреля 2009 года, на которое ссылалось Правительство в своих возражениях, оно не касается заявительницы, поскольку квартира, в которой она проживает, не относится к типам квартир, перечисленных в Законе о продаже арендатору и ЗВПЗПА. Кроме того, решение от 2 апреля 2009 года не принималось во внимание национальными судами в ходе данного разбирательства. Кроме того, настоящее дело касается жалобы заявительницы на то, что она не могла приобрести квартиру, в которой она проживает, в соответствии с Законом о продаже арендатору, который предусматривает право на продажу на выгодных условиях, в отличие от решения от 2 апреля 2009 года.
Исходя из обстоятельств настоящего дела, Суд считает, что вмешательство в право заявительницы на беспрепятственное пользование своим имуществом не было предусмотрено законом. Соответственно, Суд приходит к выводу, что была нарушена статья 1 Протокола №1 к Конвенции, и отклоняет возражения Правительства относительно неисчерпания внутренних средств правовой защиты.
Особое мнение судьи Кжолбро
“…Я считаю, что последствия решения Суда являются весьма прискорбными. Другими словами, обладатели особых прав на аренду, которые не подали, по неизвестным причинам, заявку на покупку своей квартиры до конца 1995 года, могут сейчас, ссылаясь на толкование внутреннего законодательства Судом, подать запрос на покупку государственной квартиры через 30 лет после принятия Закона 1995 года, тем самым позволяя спекулировать на рыночной стоимости недвижимости в ущерб государству и налогоплательщикам. В 2006 году, когда заявительница приняла решение подать заявку на покупку квартиры, в которой она жила с 1961 года, ей было 79 лет. На сегодняшний день возраст заявительницы составляет 89 лет, и, таким образом, фактически решение Суда принято, в первую очередь, в пользу наследников заявительницы.”
