Зміст
Источник фото: http://politolog.net
Европейский суд по правам человека не признал нарушения статьи 4 Конвенции в деле “Мейер против Швейцарии” (Meier v. Switzerland, no. 10109/14, § …, ECHR 2016). В деле шла речь о том, обязан ли заключенный выполнять работу в исправительном учреждении после достижения им пенсионного возраста? Европейский Суд не признал в этом деле нарушения статьи 4 (запрещение рабства и принудительного труда) Конвенции, указав, что обязательную работу, которую заявитель выполнял во время его содержания под стражей, в том числе и та, которую он выполнял после достижения пенсионного возраста, можно рассматривать, как «работу, которую обычно должно выполнять лицо, находящееся в заключении», по смыслу статьи 4 § 3 a) Конвенции.
Факты
Решением от 4 июля 2003 года Верховный Суд (Obergericht) кантона Цюрих приговорил заявителя к четырем годам и четырем месяцам лишения свободы, признав его виновным в нескольких половых сношениях с лицами, не достигшими половой зрелости, а также в многочисленных актах принуждения к вступлению в половую связь.
1-го марта 2010 года Верховный Суд приостановил исполнение наказания в виде лишения свободы, заменив его на предварительное заключение (Verwahrung), с целью предотвращения совершения заявителем новых преступлений.
6 декабря 2011 года заявитель подал ходатайство об освобождении от обязательства выполнять работу в рамках исполнения наказаний и мер принуждения. 19 марта 2012 года постановлением Управления исполнения наказаний кантона Цюрих ходатайство заявителя было оставлено без удовлетворения.
В связи с отказом заявителя от выполнения работы, решением от 29 мая 2012 года компетентных властей исправительного учреждения Пешвис в отношении него был введен более строгий тюремный режим в его камере, а также он на четырнадцать дней был лишен своего телевизора и компьютера. Впоследствии, 31 июля 2012 года, по жалобе заявителя, это решение было отменено Управлением по вопросам юстиции и внутренних дел.
Постановлением от 20 июня 2012 года Управления по вопросам юстиции и внутренних дел кантона Цюрих жалоба заявителя на постановление от 19 марта 2002 года была оставлена без удовлетворения.
10 января 2013 года Административным судом кантона Цюрих жалоба заявителя на постановление от 20 июня 2012 года была оставлена без удовлетворения.
5 февраля 2013 года заявитель подал в Федеральный суд жалобу, утверждая, в частности, о неправильном применении статей 74, 74 и 81 Уголовного кодекса (далее – «УК») и о нарушении человеческого достоинства и личной свободы по смыслу статей 7 и 10 Федеральной Конституции, соответственно.
Своим постановлением № 6B_182/2013 от 18 июля 2013 года (опубликованное, как ATF 139 I 180), которое было доведено до сведения заявителя 31 июля 2013 года, Федеральный суд оставил жалобу заявителя без удовлетворения.
Федеральный суд пришел к мнению, что обязательство заключенных выполнять работу само по себе не противоречит правам человека и, в частности, статье 4 Конвенции (п. 1.5).
Федеральный суд также пришел к выводу, что обязательство выполнять работу в рамках исполнения наказаний или мер принуждения, связанных с лишением свободы, направлено на развитие, сохранение и повышение возможности вернуться к трудовой деятельности после освобождения. По мнению Федерального суда, такое обязательство вносит свой вклад в исполнение наказаний, способствует надлежащему социальному поведению и умению жить, не совершая правонарушений, оно также направлено на то, чтобы призвать заключенных структурировать их рабочий день и поддерживать порядок в учреждении (п. 1.6).
Федеральный суд добавил, что с увеличением возраста заключенных, акцент, главным образом, делается на обязательстве по предоставлению необходимой помощи (принцип необходимой помощи) и уменьшении негативных последствий содержания в условиях лишения свободы (принцип наименьшего зла). Что касается заключенных старше 65 лет, то Федеральный суд отметил, что обязательство выполнять работу служило во избежание негативных последствий лишения свободы, например, изоляции лиц, достигших пенсионного возраста, или предотвращения психического и физического вырождения. Федеральный суд уточнил, что такая работа должна быть адаптирована к навыкам, профессиональной подготовке и интересам заключенных, и что, при этом, необходимо освободить заключенных старше 65 лет от чрезмерной нагрузки. Наконец, Федеральный суд отметил, что более слабых в физическом и психическом аспектах лиц, можно занять терапевтической активностью (п. 1.6).
Федеральный суд также счел, что Закон «О страховании по старости и потере кормильца» (AVS) гарантировал определенный жизненный доход лицам, которые, в силу своего возраста, больше не могли работать. Однако, по мнению Федерального суда, работу в рамках исполнения наказаний и мер принуждения, связанных с лишением свободы, нельзя сравнивать с трудовым договором на рынке труда, который регулируется законом о конкуренции, а скорее следует рассматривать, как занятость в системе закрытого типа. Таким образом, Федеральный суд пришел к выводу, что система, предусмотренная для лиц, достигших пенсионного возраста, не может применяться к заключенным (п. 1.8).
Кроме того, Федеральный суд также пришел к выводу, что работа, выполняемая на добровольной основе, не позволит достичь целей, преследуемых обязательством выполнять работу в исправительном учреждении (п. 2.6.2).
Оценка Суда
Заявляемое нарушение статьи 4 § 2 Конвенции
Это, кажется, первый случай, когда Суд должен рассмотреть вопрос об обязанности заключенного выполнять работу в исправительном учреждении после достижения им пенсионного возраста.
Суд должен установить был ли в настоящем случае «принудительный или обязательный труд», нарушающий статью 4 Конвенции. Суд отмечает, что заявитель был обязан выполнять работу в соответствии со статьей 81 § 1 УК. Если бы он отказался выполнять назначенную ему работу, то был бы виновен и должен был бы понести наказание, о чем свидетельствует решение компетентных властей исправительного учреждения Пешвис от 29 мая 2012 года, в соответствии с которым в отношении заявителя был установлен более строгий тюремный режим, и он был лишен своего телевизора и компьютера в течение четырнадцати дней, в связи с его отказом выполнять работу. Несмотря на то, что впоследствии указанное решение было отменено, Суд считает, что примененное в отношении заявителя наказание было достаточно жестоким.
В любом случае, принимая определение принудительного или обязательного труда, которое содержится в статье 2 § 1 Конвенции МОТ № 29, в качестве отправной точки для толкования статьи 4 § 2 Конвенции («Van der Mussele», §§ 32-34, и «Stummer», § 125), Суд не сомневается, что заявитель выполнял работу «под угрозой какого-либо наказания, для выполнения которой [он] не [предложил] своих услуг добровольно».
Хотя, как видно, это не является предметом спора между сторонами, их точки зрения отличаются относительно того, подпадает ли труд заявителя под действие статьи 4 § 3 a) Конвенции, которая исключает из «принудительного или обязательного труда» «всякую работу, которую обычно должно выполнять лицо, находящееся в заключении согласно положениям статьи 5 Конвенции».
Суд отмечает, что текст Конвенции не дает никаких указаний относительно вопроса об обязательстве заключенных, достигших пенсионного возраста, выполнять работу. Тем не менее, Суд считает, что вопрос о том, применяется ли в таком случае положения статьи 4 § 3 a) Конвенции должен рассматриваться в свете цели, преследуемой принудительным трудом, ее характера, масштаба и способов ее выполнения.
Что касается цели принудительного труда, Суд принимает аргумент Правительства, в соответствии с которым обязательство заключенных продолжать выполнять работу даже после достижения пенсионного возраста является частью цели по минимизации негативного воздействия содержания в условиях лишения свободы. Суд признает, что адаптированная и разумная работа может помочь структурировать повседневную жизнь, а также подержать соответствующий уровень активности, что является важными целями, когда речь идет о благосостоянии лиц, лишенных свободы на длительный срок. В связи этим Суд считает, что местные органы власти привели достаточно оснований, чтобы продемонстрировать разницу между работой в рамках исполнения наказаний или мер принуждения, которая соответствует системе закрытого типа, с одной стороны, и работой, выполняемой за пределами исправительных учреждений, в условиях свободного рынка труда, с другой стороны.
Что касается характера работы, выполняемой заключенными, достигшими пенсионного возраста, из наблюдений, сделанных Федеральным советом 10 октября 2012 года в ответ на доклад ЕКПП о визите последнего в Швейцарию в октябре 2011 года видно, что обязательство выполнять работу не применяется ко всем заключенным в равной степени и, что оно должно быть адаптировано, в зависимости от обстоятельств, навыков, и, особенно, в зависимости от трудоспособности и состояния здоровья заключенного. Кроме того, согласно этим наблюдениям, от лиц с ограниченными физическими возможностями требуется выполнение только самых легких работ и, как правило, лишь в незначительной степени. В случае нетрудоспособности, документально подтвержденной врачом, заключенный освобождается от обязанности выполнять работу. Что касается конкретной ситуации заявителя, его работа, как кажется, отвечала всем этим требованиям; действительно, как следует из замечаний Правительства, заявитель должен был выполнять только работу под наблюдением, такую как, окрашивание мандал, уборка в его камере или изготовление скульптур из дерева. Суд разделяет мнение Правительства, согласно которому в данном случае речь идет о работе, полностью адаптированной возрасту и физическим способностям заявителя; это утверждение не оспаривалось заявителем.
Что касается степени обязательства по выполнению работы, Суд считает, что она также была адаптирована обстоятельствам и личной ситуации заявителя, поскольку он работал лишь около трех часов в день, то есть восемнадцать часов и двадцать минут в неделю.
И наконец, что касается способов выполнения его работы, Суд напоминает, что вместе с другими заключенными, достигшими пенсионного возраста, заявитель был помещен в «крыло для наркозависимых и пенсионеров» исправительного учреждения Пешвис. Кроме того, работа заявителя оплачивалась и, по мнению Правительства, он не терял своей заработной платы, поскольку его трудоспособность упала по медицинским причинам. Что касается утверждения заявителя о том, что нет никакой гарантий того, что он сможет воспользоваться преимуществами пенсионного страхования, принимая во внимание тот факт, что он должен продолжать работать, Суд считает, что заявитель никаким образом не обосновал этот аргумент, в частности путем предоставления решений компетентных органов по этому вопросу.
Чтобы установить, что должно считаться «работой, которую обычно должно выполнять лицо во время содержания в условиях лишения свободы», Суд примет во внимание преобладающие сегодня в странах-членах стандарты («Van Droogenbroeck», § 59, и «Stummer», §§ 131 и последующие). Что касается практики стран-членов Совета Европы, Суд отмечает, что проведенный в двадцати восьми странах сравнительный анализ позволил прийти к выводу, что в шестнадцати из этих стран-членов осужденные не были обязаны работать после достижения пенсионного возраста. В остальных изученных двенадцати странах-членах, рассматриваемый в настоящем деле вопрос не урегулирован национальным законодательством. Тем не менее, эти страны, как правило, предусматривают исключения из обязательства заключенных работать, в частности с точки зрения их трудоспособности и их возраста. Процедуры, применяемые этими странами, схожи с решением, принятым Швейцарией. В связи с этим Суд приходит к выводу, что при отсутствии достаточного консенсуса между странами-членами Совета Европы относительно обязательства заключенных выполнять работу после достижения ними пенсионного возраста, органы власти Швейцарии пользуются значительной свободой усмотрения (см., mutatis mutandis, «Stummer», § 132).
Более того, Суд напоминает, что Конвенция не может интерпретироваться в вакууме, а только в гармонии с общими принципами международного права. В соответствии со статьей 31 § 3 (с) Венской конвенции о праве международных договоров от 1969 года, «любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками», и, в частности, нормы, касающиеся международной защиты прав человека (см., среди прочих, «Neulinger et Shuruk c. Suisse» [БП], № 41615/07, § 131, CEDH 2010, и «Golder c. Royaume-Uni», от 21 февраля 1975 года, § 29, серия A № 18).
В связи с этим, Суд напоминает, что Правило 105.2 Европейских пенитенциарных правил отмечает, что «осуждённые, не достигшие обычного пенсионного возраста, могут привлекаться к работе при условии их физической и психической пригодности, которую определяет врач.»
Однако, несмотря на то, что вышеупомянутое пенитенциарные правила не имеют обязательной юридической силы, Суд всегда предавал им существенное значение в его практике. Что касается настоящего рассматриваемого дела, Суд отмечает, что формулировка Правила 105.2 является достаточно открытой и не налагает единого режима в отношении обязательства заключенных, достигших пенсионного возраста, выполнять работу. В любом случае, Суд считает, что это правило не должно обязательно истолковываться, как такое, что полностью запрещает странам-членам требовать от заключенных, достигших пенсионного возраста, выполнение работы. В настоящем случае, Суд не считает себя обязанным давать окончательный ответ на этот вопрос, напоминая, что страны-члены пользуются определенной свободой усмотрения, когда речь идет о выполнении этой рекомендации тюремными властями, которые в любом случае находятся в лучшем положении, чем Суд, для оценки вопросов, связанных с условиями содержания и обращения с заключенными. В связи с этим Суд считает, что в первую очередь именно национальные органы власти должны установить эффективные и практические условия и механизмы с целью организации их пенитенциарных систем, соблюдая при этом требования Конвенции.
В целом, и в частности, в виду отсутствия консенсуса между странами-членами Совета Европы относительно вопроса об обязательстве заключенных лиц продолжать выполнять работу после достижения ими пенсионного возраста, нельзя прийти к выводу об абсолютном запрете в соответствии со статьей 4 Конвенции. Следовательно, обязательную работу, которую заявитель выполнял во время его содержания под стражей, в том числе и та, которую он выполнял после достижения пенсионного возраста, можно рассматривать, как «работу, которую обычно должно выполнять лицо, находящееся в заключении», по смыслу статьи 4 § 3 a) Конвенции. Таким образом, эта работа не являлась «принудительным или обязательным трудом» по смыслу статьи 4 § 2 Конвенции.
В свете вышеизложенного, отмечая, что в настоящем случае заявитель ограничился лишь обжалованием самого принципа об обязательстве заключенных лиц, достигших пенсионного возраста, выполнять работу, и что он не обжаловал способы выполнения возложенной на него швейцарскими органами власти работы, Суд приходит к выводу, что не было нарушения статьи 4 Конвенции.
Заявляемое нарушение статьи 14 в совокупности со статьей 4 Конвенции
Суд отмечает, что заявитель, чьи интересы должным образом представлялись адвокатом, не обосновал перед Федеральным судом, даже по сути, жалобу о дискриминационном обращении, жертвой которого, как он утверждает, он является.
Из этого следует, что эта жалоба должна быть отклонена в связи с неисчерпанием национальных средств правовой защиты в соответствии со статьей 35 §§ 1 и 4 Конвенции.
