Дело касается утверждений заявителя о том, что ему не была предоставлена необходимая медицинская помощь в местах лишения свободы, что он подвергся жестокому обращению, направленному на то, чтобы он отказался от подачи жалобы в Суд и что власти не провели эффективное расследование его жалобы на жестокое обращение.
Заявитель родился в 1977 году. По последним имеющимся данным, в июне 2013 года заявитель был помещен, по решению суда, под домашний арест в городе Брянка. В январе 2012 года заявитель был задержан по подозрению в торговле наркотиками. Потом, 30 января 2012 года заявитель был помещен в Старобельский следственный изолятор. По прибытии в СИЗО заявитель был осмотрен терапевтом, психиатром, стоматологом, фтизиатром и дерматологом. По данным Правительства, у заявителя был диагностирован вирус иммунодефицита человека (ВИЧ), ІІІ клиническая стадия, хронический бронхит, токсическая энцефалопатия и невропатия, вызванные длительным приемом наркотиков, а также остаточные изменения после туберкулеза. В то время вес заявителя составлял 55 кг при росте 1,78 м.
Через некоторое время 8 января 2013 года, после жалоб заявителя на кашель и лихорадку, ему был поставлен диагноз хронический бронхит и назначено лечение. 9 января 2013 года заявитель был найден в своей камере без сознания. 17 января 2013 года заявитель попросил, в соответствии с Правилом 39 Регламента Суда, предложить Правительству-ответчику поместить его в больницу.
9 февраля 2013 года Брянкинский местный суд приговорил заявителя к шести с половиной годам лишения свободы за торговлю наркотиками. 26 февраля 2013 года был проведен подсчет клеток CD4+ у заявителя с результатом 119 клеток (13,1%). В письме от 7 марта 2013 года правительство сообщило Суду, что в госпитализации заявителя нет необходимости. 12 марта 2013 года заявитель был осмотрен врачом-инфекционистом, и у него был диагностирован ВИЧ (ІІІ клинический стадия), хронический бронхит, остаточные изменения после туберкулеза и токсическая энцефалопатия. Заявителю была рекомендована АРТ. 14 марта 2013 года Управление государственного департамент по вопросам исполнения наказаний в Луганской области разрешило перевести заявителя в больницу при Луганском следственном изоляторе № 17. 22 марта 2013 года Суд отказался удовлетворить ходатайство заявителя в соответствии с Правилом 39 Регламента Суда. 19 июня 2013 года Брянкинский городской суд освободил заявителя из-под стражи и поместил его под домашний арест. Суд отметил, что в материалах дела содержится достаточно доказательств для того, чтобы удовлетворить запрос адвоката заявителя и, кроме того, заявитель нуждается в лечении, которое он не может получить в заключении. 25 января 2013 года заявитель был помещен в Алчевский ИВС на период рассмотрения его дела в суде.
Суд отмечает, что, помимо недостатков, отмеченных государственными властями, например, неосуществления определенных процессуальных действий, первичный медицинский осмотр, который позже послужил основой для многочисленных выводов, что у заявителя не было телесных повреждений, являлся поверхностным. Он явно был направлен на то, чтобы установить, имеются ли у заявителя какие-либо серьезные проблемы со здоровьем, требующие хирургического вмешательства, и может ли он содержаться под стражей, но не на то, чтобы выяснить, получил ли заявитель какие-либо телесные повреждения (Kobets v. Ukraine, № 16437/04). Учитывая отсутствие окончательного решения, недостатки, выявленные государственными властями, а также отсутствие доказательств по причине того, что надлежащее медицинское обследование заявителя не было проведено, Суд приходит к выводу, что в настоящем деле была нарушена статья 3 Конвенции в процессуальном аспекте.
Суд также отмечает, что по причине отсутствия эффективного расследования жалоб заявителя важные вопросы в деле остались неясными, и в отсутствие каких-либо убедительных доказательств в отношении точной природы оспариваемых телесных повреждений и их возможной причины, Суд не может установить «вне разумного сомнения», что телесные повреждения заявителю действительно были нанесены сотрудниками милиции. В таких обстоятельствах Суд приходит к выводу, что нарушения материального аспекта статьи 3 Конвенции не было.
