Прецедентные дела Комитета по правам человека

Прецедентные дела Комитета по правам человека – Предисловие

Составители книги: Райя Xански и Мартин Шейнuн
Институт прав человека, Университет Або Академи (Турку), 2004

Издано и распределено: Институт прав человека при Университете Або Академи, Гезелюсгатан 2, 20500 Турку / Або, Финляндия

Оригинал книги содержится на интернет адресе издателя http://www.abo.fi/instut/imr
тел.: 358-2-2154324, факс: 358-2-2154699

Обложка: Мария Краузе, Отпечатано в Латвии, Латвияс Вестнесис, Рига 2004, ISBN 952-12-1295-0.

Данное пособие размещено на сайте Библиотеки по правам человека Университета Миннесоты с разрешения составителей книги и является копией оригинала

Составители: Райя Xански и Мартин Шейнuн
Институт прав человека, Университет Або Академи (Турку), 2004.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Цель настоящей публикации – познакомить читателей с материалами дел, рассматривавшихся в Комитете по правам человека, которые представлены в сокращенном виде. Приведенные отрывки из 50 избранных ведущих дел позволят практикующим юристам и другим заинтересованным читателям ознакомиться с систематизированным, но далеко не полным обзором применения положений Международного пакта о гражданских и политических правах через процедуру подачи индивидуальных сообщений по Факультативному протоколу к Пакту.

При отборе дел, включенных в данный сборник, применялись два критерия. Во-первых, авторы стремились включить прецедентные дела, в которых освещаются наиболее важные вопросы толкования основных положений Пакта. Во-вторых, главной задачей этого проекта было составление справочника для адвокатов в Российской Федерации и других русскоговорящих странах. В настоящее время готовится к печати параллельное издание на русском языке.

Вследствие того, что было принято решение ограничить объем публикации 400 страницами (помимо приложений), в данную книгу невозможно было включить информацию и материалы о других функциях Комитета по правам человека, кроме процедуры подачи индивидуальных сообщений. Таким образом, в публикацию не включены ссылки на заключительные замечания, которые являются результатом процедуры рассмотрения периодических докладов стран по статье 40 Пакта. Точно так же, в книге сделано лишь ограниченное число ссылок на замечания общего порядка, принятые Комитетом по правам человека. Если читатель хочет получить полную информацию о толковании конкретного положения Пакта, мы рекомендуем ему ознакомиться и с этими материалами. Еще одно ограничение настоящей публикации состоит в том, что в ней освещаются не все материальные положения Пакта, относящиеся к правам человека. Это не значит, что одни права человека менее важны, чем другие. Скорее, рассматриваемые права были включены в книгу как следствие выбранной методологии для представления общей картины судебной практики Комитета с использованием относительно ограниченного числа ведущих дел. По той же причине лишь иногда в делах, отобранных для настоящего издания, освещаются критерии приемлемости по Факультативному протоколу. Учитывая, что многие дела приводятся в сокращенном виде, читателю рекомендуется ознакомиться с полным текстом интересующего его дела.

Для того чтобы компенсировать эти очевидные пробелы, в книгу включено общее введение с обзором деятельности Комитета по правам человека, в котором, например, дается общее описание критериев приемлемости по Факультативному протоколу. В конце книги приводится краткая библиография и список ресурсов в Интернете, относящихся к Пакту, а также предметный указатель и тексты Пакта и двух Факультативных протоколов.

ОБЗОР ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КОМИТЕТА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

Международный пакт о гражданских и политических правах (International Covenant on Civil and Political Rights – ICCPR) был принят Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций в 1966 году и, после ратификации необходимым числом стран, он вступил в силу 23 марта 1976 года.¹ В значительной степени этот Пакт, вместе с одновременно принятым Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах², кодифицирует, в форме юридически обязывающего международного договора, соблюдение прав человека, закрепленных во Всеобщей декларации прав человека от 1948 года³.

В соответствии со статьей 28 Международного пакта о гражданских и политических правах образуется Комитет по правам человека для контроля за реализацией положений Пакта. Комитет состоит из 18 независимых экспертов, которые выдвигаются государствами-участниками Пакта и избираются на заседании государств-участников, но работают в личном качестве. Прежде чем приступить к исполнению своих обязанностей, каждый избранный член Комитета делает торжественное заявление о том, что будет осуществлять свои функции “беспристрастно и добросовестно” (статья 38).

Комитет по правам человека осуществляет функции, связанные с эффективной реализацией Пакта государствами-участниками. На практике самыми важными из этих функций являются следующие: рассмотрение периодических докладов, представляемых государствами-участниками,⁴ разработка замечаний общего порядка, в которых систематизируется интерпретация Комитета конкретных положений или аспектов Пакта,⁵ рассмотрение сообщений от лиц, которые утверждают, что являются жертвами нарушения какого-либо из прав, закрепленных в Пакте.⁶

ПРАВА, ЗАКРЕПЛЕННЫЕ В ПАКТЕ

Права, защищаемые в соответствии с Международным пактом о гражданских и политических правах, варьируются от права на жизнь (статья 6) до права принимать участие в ведении государственных дел (статья 25), от права всех народов на самоопределение (статья 1) до прав лиц, принадлежащих к меньшинствам (статья 27). Несмотря на свое название, Пакт не ограничивается “гражданскими и политическими правами” в узком смысле слова. В упоминавшихся ранее положениях о самоопределении и правах меньшинств оговариваются важные вопросы, связанные с экономическими ресурсами. Запрет на дискриминацию (статья 26) по своей природе является широким понятием, включающим, например, социальную, экономическую и культурную сферы. Положение о праве на свободу ассоциации (статья 22) определенно включает право создавать профсоюзы и вступать в таковые для защиты своих интересов. Право всех лиц, лишенных свободы, на гуманное обращение (статья 10) относится также к практическим условиям содержания под стражей и, следовательно, к обязанности государства выделять экономические ресурсы для обеспечения соблюдения международных норм содержания заключенных в тюрьмах.

Большинство материально-правовых положений о правах человека, признаваемых в Пакте, перечислены в части III этого инструмента (статьи с 6 по 27). В дополнение к упомянутым выше правам, в этих статьях речь идет о запрете на пытки и жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания (статья 7), запрете на рабство, подневольное состояние и на принудительный труд (статья 8), о праве на свободу и личную неприкосновенность (статья 9), запрете на лишение свободы на том основании, что человек не в состоянии выполнить какое-либо договорное обязательство (статья 11), о праве на свободное передвижение (статья 12), о процедурных гарантиях против высылки (статья 13), о праве на справедливое судебное разбирательство (статья 14), о принципе легальности в уголовном праве, включая запрет на применение законов, имеющих обратную силу (статья 15), о праве каждого человека на признание его правосубъектности (статья 16), о защите личной и семейной жизни, защите от посягательств на неприкосновенность жилища и тайну корреспонденции (статья 17), о праве на свободу мысли, совести и религии (статья 18), о праве придерживаться своих мнений и выражать свое мнение (статья 19),⁷ о праве на мирные собрания (статья 21), о защите семьи и о равенстве супругов (статья 23) и о правах ребенка (статья 24).

Несмотря на то, что положение о праве на жизнь (статья 6) включает несколько условий и ограничений на применение смертной казни, в этом положении не сформулирован запрет на применение смертной казни. Такой запрет устанавливается во втором Факультативном протоколе к Пакту.⁸

Еще одно материально-правовое положение, не включенное в часть III Пакта – право всех народов на самоопределение (статья 1). Как право “всех народов”, это право человека носит истинно коллективный характер и, в соответствии с интерпретацией Комитета по правам человека, не подлежит процедуре подачи индивидуальных жалоб по Факультативному протоколу.⁹ В противоположность, уникальное положение Пакта о правах меньшинств (статья 27),¹⁰которое формулируется как индивидуальное право в коллективном измерении, стало основой для большого числа дел по Факультативному протоколу.
В статье 2 содержатся положения об общих обязательствах государств-участников Пакта, включая общее обязательство “уважать и обеспечивать” права, признаваемые в Пакте без какой-либо дискриминации, и обязательство обеспечить эффективное и применимое средство правовой защиты в случае любого нарушения положений Пакта 11. Статья 3, в свою очередь, дополняет другие положения Пакта о равенстве и запрете на дискриминацию, обязательством обеспечить равное для мужчин и женщин право пользования всеми правами, предусмотренными в Пакте.¹²

ОТСТУПЛЕНИЯ, ОГРАНИЧЕНИЯ, ОГОВОРКИ

Лишь очень немногие права человека являются абсолютными в том смысле, что они никогда не подвергаются модификациям для защиты прав других лиц или для иных насущных социальных нужд. В Пакте допускается несколько различных механизмов, регулирующих осуществление прав, признаваемых в его тексте.

Некоторые положения включают специально сформулированное условие о законных ограничениях права, признаваемого в Пакте. Например, в пункте 3 статьи 12 допускаются такие ограничения права на свободу передвижения, которые (а) предусмотрены законом, (б) принимаются для защиты одной из перечисленных законных целей, а именно, для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения или прав и свобод других, (в) необходимы для такой защиты и (г) совместимы с другими правами, признаваемыми в Пакте. Подобные условия об ограничениях прав можно найти в статьях 18, 19, 21 и 22. В некоторых других положениях содержатся более сжатые варианты условий об ограничениях прав, например, запрет на “произвольное или незаконное вмешательство” (статья 17) или на “необоснованные ограничения” (статья 25).

Наиболее подробное объяснение подхода Комитета к условиям об ограничениях прав можно найти в Замечании общего порядка № 27 (67) о свободе передвижения (статья 12).¹³ Это Замечание общего порядка выходит за рамки статьи 12, так как в нем объясняется общий принцип, применяемый при интерпретации условий об ограничениях прав. При этом элементы условий об ограничениях прав анализируются следующим образом.

(а) “Предусмотрены законом “. Как отмечается в пункте 12 Замечания общего порядка, в самом законодательстве должны быть оговорены условия, при которых права могут ограничиваться. Более того, Комитет требует проведения определенных оценок, прежде чем закон станет надлежащим инструментом для ограничения прав человека: “Принимая законы, предусматривающие ограничения, которые разрешены пунктом 3 статьи 12, государствам всегда следует руководствоваться принципом, согласно которому ограничения не должны ущемлять существо рассматриваемого права (ср. пункт 1 статьи 5); соотношение между правом и ограничением, между нормой и исключением не должно видоизменяться. Законы, разрешающие применение ограничений, должны основываться на четких критериях и не должны наделять неограниченными дискреционными полномочиями лиц, которым поручено их осуществление” (пункт 13).

(б) и (в) “Законная цель” и “необходимость” для защиты такой цели. В пункте 14 Замечания общего порядка Комитет отмечает, что недостаточно, чтобы ограничения служили достижению разрешенных целей; они также должны являться необходимыми для их защиты. “Ограничительные меры должны соответствовать принципу соразмерности; они должны являться уместными для выполнения своей защитной функции; они должны представлять собой наименее ограничительное средство из числа тех, с помощью которых может быть получен желаемый результат; и они должны являться соразмерными защищаемому интересу”. И далее: “Государства должны обеспечивать, чтобы любые процедуры, связанные с осуществлением или ограничением этих прав, осуществлялись в кратчайшие сроки, и чтобы приводились причины, оправдывающие применение ограничительных мер” (пункт 15).

(г) Совместимость с другими правами, признаваемыми в Пакте. В пункте 18 Замечания общего порядка Комитет особенно подчеркивает основополагающие принципы равенства и отсутствия дискриминации в любом случае применения ограничений.

Помимо конкретных условий об ограничениях, в Пакте также имеется положение, позволяющее государству отступать от определенных обязательств во время официально объявленного чрезвычайного положения, при котором жизнь нации находится под угрозой (статья 4). Там же перечисляются определенные положения Пакта, от которых не допускается никаких отступлений во время чрезвычайного положения (пункт 2). Другие права, в принципе, могут подвергаться таким отступлениям, но лишь “в такой степени, в какой это требуется остротой положения”, и лишь посредством таких мер, которые “не являются несовместимыми с… другими обязательствами по международному праву и не влекут за собой дискриминации исключительно на основе расы, цвета кожи, пола, языка, религии или социального происхождения” (пункт 2).

В недавно принятом (в 2001 году) Замечании общего порядка № 29 (72) о чрезвычайных положениях Комитет по правам человека разъяснил свою интерпретацию статьи 4, отметив, помимо прочего, такие элементы или измерения прав, отличных от упоминаемых в пункте 2 статьи 4, которые не могут ограничиваться, например, в силу безоговорочных норм международного права.¹⁴

В пункте 3 Замечания общего порядка Комитет дает ограничительную интерпретацию ситуаций, которые квалифицируются как чрезвычайное положение, подчеркивая параллельное применение Пакта и норм международного гуманитарного права во время вооруженного конфликта, и отмечает, что никакие отступления, кроме тех, которые допустимы во время вооруженного конфликта, не могут быть оправданными при менее серьезной ситуации:
Не каждые общественные волнения или катастрофа квалифицируются как чрезвычайное положение, при котором жизнь нации находится под угрозой, как определено в пункте 1 статьи 4. Во время вооруженного конфликта, который носит как международный, так и немеждународный характер, начинают применяться правила международного гуманитарного права, в дополнение к положениям статьи 4 и статьи 5, пункта 1 Пакта, для предотвращения злоупотребления властью во время чрезвычайного положения со стороны государства. В Пакте содержится требование о том, что даже во время вооруженного конфликта меры в отступление от обязательств по Пакту допускаются только в такой степени, в которой ситуация представляет угрозу для жизни нации. Если государства-участники рассматривают вопрос о применении статьи 4 в ситуациях, отличных от вооруженного конфликта, они должны тщательно рассмотреть основания для принятия таких мер и вопрос о том, почему такие меры необходимы и легитимны в конкретных обстоятельствах.

В отношении требования о том, что любые меры в отступление от обязательств по Пакту должны ограничиваться степенью остроты положения, в пункте 4 Замечания общего порядка Комитет отмечает, что это требование “относится к продолжительности, географическому охвату и материальному объему чрезвычайного положения и любых мер в отступление от обязательств по Пакту, которые применяются вследствие возникновения чрезвычайного положения”. Хотя Комитет проводит четкое разграничение между отступлениями от обязательств, допустимыми во время чрезвычайного положения и ограничениями, разрешаемыми даже в обычное время, он, однако, подчеркивает, что “принцип соразмерности… является общим для отступлений от обязательств и ограничения полномочий”. Еще одно важное замечание Комитета состоит в том, что отступление никогда не может означать, что право, признаваемое в Пакте, становится неприменимым per se: “Один лишь факт, что допустимое отступление от конкретного положения может, само по себе, оправдываться остротой ситуации, не устраняет требования о необходимости продемонстрировать, что конкретные меры, принимаемые в соответствии с таким отступлением, должны также быть необходимыми с учетом остроты ситуации”. Более подробно эти принципы рассматриваются в пункте 5:
Если государства заявляют о реализации права на отступление от положений Пакта во время, например, природной катастрофы, массовой демонстрации, в ходе которой имелись случаи насилия, или крупной промышленной аварии, они должны быть способны доказать не только то, что такая ситуация является угрозой для жизни нации, но также и то, что все меры, связанные с отступлением от обязательств по Пакту, являются строго необходимыми с учетом остроты ситуации. По мнению Комитета, при возникновении таких ситуаций обычно оказывается достаточным использовать возможность ограничения определенных прав, признаваемых в Пакте, например, права на свободу передвижения (статья 12) или права на свободу собраний (статья 21), и никакие отступления от рассматриваемых положений не должны оправдываться остротой ситуации.

Еще один механизм, при помощи которого государство может в одностороннем порядке изменить свои обязательства по Пакту, это применение оговорок, вступающих в силу при ратификации или присоединении. Учитывая, что в Пакте нет пункта о допустимости оговорок, применяются общие правила права международных договоров,¹⁵ хотя и с некоторыми модификациями, являющимися результатом природы Пакта как договора о правах человека, составленного в пользу третьих сторон (отдельных лиц), по сравнению с международными договорами, имеющими контрактную природу, в которых регламентируются взаимные права и обязательства государств по отношению друг к другу. Комитет по правам человека придерживается той точки зрения, что он имеет компетенцию рассматривать вопрос о том, противоречит ли оговорка предмету и цели Пакта и лишается ли она, при определенных обстоятельствах, юридической силы. Эта позиция определена в Замечании общего порядка № 24 (52) по вопросам, касающимся оговорок, которые делаются при ратификации Пакта или Факультативных протоколов к нему или при присоединении к ним, или относительно заявлений по статье 41, принятых в 1994 году. Два главных пункта этого Замечания общего порядка формулируются следующим образом:¹⁶
6. Отсутствие запрещения делать оговорки не означает, что допускается любая оговорка. Вопрос об оговорках, которые могут делаться к Пакту и к первому Факультативному протоколу, регулируется международным правом. В статье 19 (3) Венской конвенции о праве международных договоров содержится на этот счёт соответствующее указание. В ней говорится, что в тех случаях, когда оговорка не запрещается договором или относится к определенным разрешенным категориям, государство может сделать оговорку при условии, что она не будет являться несовместимой с объектом и целями договора. Хотя, в отличие от некоторых других договоров о правах человека, в Пакте не содержится конкретной ссылки на объект и цели проверки, такая проверка регулирует вопрос о толковании и приемлемости оговорки.
18. Комитету необходимо установить, совместима ли та или иная конкретная оговорка с объектом и целью Пакта. Как указывалось выше, отчасти это объясняется тем, что такая задача для государств-участников является неподходящей, поскольку она связана с договорами о правах человека, а отчасти тем, что в ходе осуществления своих функций Комитет не может избежать этой задачи. Для того чтобы определить рамки своих обязанностей рассматривать вопрос о выполнении государством обязательств на основании статьи 40 или рассматривать сообщения в соответствии с первым Факультативным протоколом, Комитету неизбежно приходится высказывать мнение по вопросу о совместимости той или иной оговорки с объектом и целью Пакта и с общим международным правом. Ввиду особого характера договора о правах человека совместимость оговорки с объектом и целями Пакта должна устанавливаться объективно путем ссылок на юридический принцип, и Комитет вполне способен выполнить эту задачу. Последствие неприемлемой оговорки обычно не состоит в том, что Пакт вовсе не будет действовать для стороны, сделавшей оговорку. Скорее, такая оговорка будет отделимой в том смысле, что Пакт будет действовать для стороны, сделавшей оговорку, без действия самой оговорки.

Впоследствии Комитет использовал подход, связанный с отделимостью неприемлемых оговорок, в деле Роле Кеннеди против Тринидада и Тобаго (Сообщение № 845/1999). Комитет пришел к выводу, что оговорка государства-участника, препятствующая доступу к процедуре по Факультативному протоколу для лиц, приговоренных к смертной казни, не имела юридической силы и не являлась препятствием для компетенции Комитета в отношении получения и рассмотрения сообщения такого лица.¹⁷

В статье 5 Пакта приводятся два важных принципа интерпретации. Во-первых, в ней запрещаются нарушения положений Пакта с целью отмены любых прав, признаваемых в Пакте, или их ограничения в большей мере, чем предусматривается в самом Пакте (пункт 2). Во-вторых, также запрещаются нарушения положений Пакта с целью ограничения каких бы то ни было основных прав человека, признаваемых в национальном или международном праве, на том основании, что в Пакте такие права признаются в меньшем объеме.

НЕПРЕРЫВНОСТЬ (КОНТИНУИТЕТ) ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

По данным Правового управления ООН на 4 декабря 2003 года участниками Пакта являлось 151 государство. Однако Комитет по правам человека считает, что применение Пакта распространяется еще на одно государство, Казахстан, и на две территории, входящие в состав государства, не являющегося участником Пакта (Гонконг и Макао).¹⁸ Это различие возникает вследствие применения доктрины континуитета обязательств, разработанной Комитетом, которая противопоставляется критерию формального внесения инструментов о ратификации, присоединении и преемственности, применяемому Правовым управлением. Во время распада Советского Союза и бывшей Югославии Комитет по правам человека разработал доктрину, согласно которой обязательства по Пакту переходят на территорию. Учитывая природу Пакта как инструмента, предоставляющего защиту жителям государства, ставшего участником Пакта, в такой защите не может быть отказано лишь на том основании, что изменились органы власти, осуществляющие юрисдикцию над рассматриваемой территорией. Следовательно, население такой территории остается под защитой Пакта, а соответствующие обязательства приписываются новому государству или органам, осуществляющим власть на данной территории.

В общем, государства приняли точку зрения Комитета. Большинство государств, возникших на территории Советского Союза и бывшей Югославии, внесли инструменты о присоединении или преемственности с целью признания непрерывности применения Пакта. Хотя в некоторых случаях такое признание происходило лишь спустя некоторое время после обретения страной независимости, государства не оспаривали позицию Комитета по правам человека в отношении того, что Пакт применяется с даты провозглашения независимости. Как уже упоминалось, Казахстан не внес никакого инструмента о присоединении или преемственности. Тем не менее Комитет по правам человека считает это государство участником Пакта и готов рассмотреть доклад Казахстана, как только такой доклад будет представлен. Другим особым случаем является ситуация с Гонконгом и Макао, которые раньше относились к юрисдикции государств-участников Пакта (Соединенного Королевства и Португалии соответственно), но в настоящее время входят в состав Китайской Народной Республики, государства, которое пока еще не ратифицировало Пакт. Комитет придерживается мнения, что Пакт продолжает применяться на благо жителей Гонконга и Макао, и что Комитет должен получать периодические доклады о применении Пакта на этих территориях. В 1999 году Китайская Народная Республика способствовала представлению и рассмотрению доклада, подготовленного региональными органами власти Гонконга, таким образом подтвердив свою поддержку позиции Комитета в отношении непрерывности обязательств.¹⁹

Еще один аспект доктрины континуитета отражен в Замечании общего порядка № 26 (61), принятом Комитетом в 1997 году после попытки Корейской Народно-Демократической Республики денонсировать Пакт. Исходя из отсутствия в Пакте конкретного пункта о денонсации или выходе, и учитывая тесную связь между Пактом и Всеобщей декларацией прав человека, а также отмечая, что Пакт не является договором, который по своей природе подразумевает право на денонсацию, Комитет пришел к следующему заключению:
4. Права, закреплённые в Пакте, принадлежат людям, проживающим на территории государства-участника. Комитет по правам человека, как подтверждает его многолетняя практика, неизменно выражал мнение о том, что, как только населению предоставляется защита прав в соответствии с Пактом, сфера действия такой защиты распространяется на территорию и продолжает действовать в отношении проживающего на ней населения, несмотря на изменения в государственном устройстве государства-участника, включая распад на несколько государств, правопреемство государств или любые последующие действия государства-участника, направленные на лишение населения прав, гарантируемых Пактом.
5. В этой связи Комитет твердо убежден в том, что в соответствии с международным правом государство, которое ратифицировало Пакт, присоединилось к нему или стало его участником в порядке правопреемства, не может денонсировать его или выйти их него.²⁰

Вскоре после издания этого Замечания общего порядка Корейская Народно-Демократическая Республика представила запоздалый доклад,²¹ в соответствии со статьей 40 Пакта, и направила в Комитет делегацию, таким образом признав, что ее следует считать государством-участником Пакта.

ПРОЦЕДУРА ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ДОКЛАДОВ

Главная функция Комитета по правам человека заключается в рассмотрении периодических докладов государств-участников. Обязательство по представлению докладов, закрепленное в статье 40 Пакта, является главным процедурным обязательством государств, ратифицировавших Пакт. Согласно положениям статьи 40, первоначальный доклад должен быть представлен в течение одного года после вступления в силу Пакта в отношении соответствующего государства-участника. Затем периодические доклады должны представляться “во всех случаях, когда того потребует Комитет”. В течение долгого времени Комитет применял единое требование к периодическому представлению докладов через каждые пять лет. Однако в июле 2001 года Комитет принял новый подход. Теперь Комитет будет отдельно определять для каждого государства дату представления следующего периодического доклада.²² Кроме того, Комитет может затребовать, чтобы был представлен так называемый специальный доклад независимо от заранее определенного срока, например, если имеются основания считать, что ситуация с соблюдением прав человека быстро ухудшается.²³

В соответствии со статьей 40, в периодическом докладе должна содержаться информация о принятых государством-участником мерах по претворению в жизнь прав, признаваемых в Пакте, и о прогрессе, достигнутом в использовании этих прав (пункт 1). В докладах также должны указываться факторы и затруднения, если таковые имеются, влияющие на проведение в жизнь положений Пакта (пункт 2).

В Пакте не определяется модальность рассмотрения докладов. На практике система периодических докладов функционирует как постоянно движущийся круг, В котором рассмотрение доклада на открытых слушаниях в Комитете является кульминацией, после которой Комитет составляет свои заключительные замечания. Обычно Комитет выделяет два заседания (шесть часов) на каждый доклад. В течение этого времени делегация, направленная представившим доклад государством, отвечает на письменные и устные вопросы Комитета и его отдельных членов. При составлении своих соображений Комитет заслушивает неправительственные и межправительственные организации, изучает письменную информацию, полученную из этих и других источников, и составляет письменный список вопросов, который направляется государству- участнику за три или четыре месяца до устных слушаний. Начиная с 2002 года, из членов Комитета назначается так называемая рабочая группа в составе от четырех до шести человек, которая занимается рассмотрением доклада.

В заключительных замечаниях, принимаемых Комитетом, признаются положительные аспекты претворения в жизнь положений Пакта, но основная часть замечаний посвящена выражениям озабоченности и рекомендациям.

Ожидается, что государство-участник опубликует заключительные замечания и будет их использовать в качестве отправной точки для следующего отчетного цикла. В сводных инструкциях, принятых Комитетом по правам человека, рекомендуется составлять так называемые тематические доклады на основе заключительных замечаний Комитета, принятых в предыдущем раунде, а также освещать любые события, происходящие в связи с национальной дискуссией о правах человека. В конце заключительных замечаний Комитета определяется срок представления следующего периодического доклада.

В 2002 году Комитет по правам человека ввел еще две реформаторские процедуры. Во-первых, Комитет взялся за решение проблемы длительных задержек с представлением докладов, внося в свою повестку дня вопрос о государстве-участнике даже при отсутствии доклада. На момент написания данной книги эта процедура применялась дважды, один раз в присутствии делегации, направленной государством-участником (Суринам), а второй раз – без доклада и без делегации (Гамбия). В отличие от своей обычной практики по статье 40, Комитет не издал открытых заключительных замечаний в отношении государств, не представивших доклады, а направил этим государствам промежуточные замечания, чтобы помочь им в выполнении их обязательств по представлению докладов.

Во-вторых, Комитет ввел процедуру последующей проверки своих заключительных замечаний. В конце заключительных замечаний содержится требование о представлении дополнительных материалов в течение 12 месяцев по некоторым вопросам, вызвавшим озабоченность Комитета. Один член Комитета был назначен Специальным докладчиком по последующим проверкам выполнения положений статьи 40. На основании дополнительных материалов, полученных в ходе последующих проверок, Специальный докладчик рекомендует Комитету дальнейшие меры в отношении соответствующего государства-участника. К таким мерам может относиться корректировка срока представления следующего периодического доклада.

ВОЗМОЖНОСТЬ ПОДАЧИ СООБЩЕНИЯ ОДНИМ ГОСУДАРСТВОМ-УЧАСТНИКОМ ПАКТА В ОТНОШЕНИИ ДРУГОГО ГОСУДАРСТВА-УЧАСТНИКА

Статья 41 Пакта разрешает государству-участнику Пакта подавать сообщения в отношении другого государства-участника. Действие этого разрешения распространяется на те государства, которые сделали отдельные заявления, что они признают компетенцию Комитета получать и рассматривать сообщения о том, что какое-либо государство-участник утверждает, что другое государство-участник не выполняет своих обязательств по Пакту. К настоящему времени 48 государств сделали такие заявления, но не было подано ни одного сообщения от какого-либо государства-участника в отношении другого государства-участника.²⁴ Потенциально процедура по статье 41 является важным механизмом коллективной ответственности государств-участников за эффективное претворение в жизнь Пакта. Процедура подачи сообщений государств-участников Пакта в отношении других государств-участников может применяться, например, когда какое-либо государство не является участником Факультативного протокола или когда определенные лица, права которых нарушаются, не могут подать сообщение в соответствии с Факультативным протоколом.

Одна из возможных причин, по которым государства-участники не прибегают к процедуре по статье 41, связана с тем фактом, что эта процедура в высшей степени “мягкая” и имеет ярко выраженные характеристики третейского суда. В течение шести месяцев заинтересованные государства должны попытаться решить вопрос к удовлетворению обеих сторон, и только после этого на сцене появляется Комитет. Он должен предоставить заинтересованным государствам-участникам свои добрые услуги в целях дружественного разрешения вопроса на основе уважения прав человека, признаваемых в Пакте. Если в течение 12 месяцев дружественное решение не достигнуто, Комитет представляет доклад, в котором ограничивается кратким изложением фактов.

ФАКУЛЬТАТИВНЫЙ ПРОТОКОЛ

В отличие от доктрины континуитета, применяемой в соответствии с Пактом, Факультативный протокол является объектом денонсации. Это следует из факультативного характера процедуры подачи индивидуальных жалоб и подтверждается четко сформулированным положением из самого Факультативного протокола, согласно которому государство может денонсировать Протокол в любое время. Такая денонсация вступает в силу через три месяца со дня уведомления и не затрагивает компетенцию Комитета по правам человека в отношении продолжения применения положений Протокола к любому сообщению, представленному до даты вступления денонсации в силу (статья 12 Факультативного протокола). Два государства, Ямайка и Тринидад и Тобаго, денонсировали Факультативный протокол, а третье государство, Гайана, денонсировало Протокол, а затем вновь присоединилось к нему со спорной оговоркой.

РЕГИСТРАЦИЯ ДЕЛ И ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ МЕРЫ ЗАЩИТЫ

Корреспонденция, направляемая в Комитет по правам человека, передаётся в Управление Верховного Комиссара ООН по правам человека в Женеве, где группа по жалобам занимается обработкой сообщений, направляемых в различные договорные органы. Сообщения по Факультативному протоколу к ICCPR составляют основную часть работы этой группы. Хотя сообщение может, в принципе, быть написано на любом языке, для устранения задержек в работе Секретариата рекомендуется пользоваться английским, французским, испанским или русским языком (языки перечислены в порядке предпочтения). При необходимости Секретариат обращается к автору сообщения за разъяснениями, прежде чем будет составлена справка по делу. Эта справка представляется одному члену Комитета по правам человека, который выступает в качестве Специального докладчика Комитета по новым сообщениям и принимает решения о регистрации сообщений и их направлении государству-участнику для составления замечаний по делу. Вследствие кадровых проблем (недостатка персонала) иногда случаются длительные задержки с регистрацией дел.

Специальный докладчик также принимает решения, в особенности по делам, связанным со смертным приговором, о том, следует ли обратиться к государству-участнику с просьбой о применении промежуточных мер защиты. В соответствии с правилом 86 Правил процедуры, Комитет сообщает о своих соображениях относительно желательности применения таких мер “во избежание непоправимого ущерба жертве предполагаемого нарушения”. Помимо дел, связанных со смертными приговорами, это правило применяется в некоторых делах о депортации, обычно если существует риск обращения, несовместимого со статьей 7, а также в делах о последствиях экономической деятельности, наносящей ущерб окружающей среде и угрожающей образу жизни сообщества, представляющего меньшинство (статья 27).

В 2000 году Комитет впервые рассмотрел вопрос о правовых последствиях невыполнения государством-участником просьбы о промежуточных мерах защиты. В деле Данте Пиандионг и другие против Филиппин (Сообщение № 869/1999) Комитет пришел к выводу о том, что, ратифицируя Факультативный протокол о процедуре индивидуальных сообщений, государство принимает на себя обязанность добросовестно сотрудничать с Комитетом в том смысле, чтобы предоставить ему возможность рассмотреть сообщение, и что государство-участник “грубо нарушает” свои обязательства по Факультативному протоколу, если действует с целью затруднить работу Комитета или воспрепятствовать рассмотрению сообщения. В частности, государство-участник нарушает свои обязательства по Протоколу, если оно, получив уведомление о сообщении, приводит в исполнение смертный приговор в отношении лица, направившего сообщение в Комитет.²⁵

Следует отметить, что при этом Комитет исходит непосредственно из обязательств государства по Факультативному протоколу, а не из собственных Правил процедуры, которые, хотя и основаны на положении Пакта (пункт 2 статьи 39), но не являются международным договором, имеющим обязательную силу для государств-участников.

ПОСЛЕДУЮЩИЕ СТАДИИ ПРОЦЕДУРЫ РАССМОТРЕНИЯ СООБЩЕНИЯ В КОМИТЕТЕ

После регистрации сообщения и его передачи заинтересованному государству-участнику, это государство может либо оспорить приемлемость сообщения в течение двухмесячного срока, либо в течение шести месяцев представить свои заявления как по вопросу приемлемости, так и по существу дела.²⁶ В настоящее время основное правило сводится к тому, что на пленарном заседании Комитета сообщение обсуждается лишь один раз, при этом рассматривается как вопрос приемлемости сообщения, так и, в случае признания его приемлемым, существо дела. Если государство-участник отдельно рассматривает вопросы приемлемости, Специальный докладчик по новым сообщениям может принять решение о так называемом “разделении”, после чего на пленарном заседании Комитета рассматривается вопрос о приемлемости сообщения, прежде чем государство-участник будет обязано представить свои объяснения или заявления по существу дела.

Любые материалы, полученные либо от частного лица (автора), либо от государства, всегда передаются другой стороне, которая таким образом получает возможность высказать свои комментарии. Обычно частному лицу предоставляется последнее слово в том смысле, что государство воздерживается от дальнейших комментариев после того, как частное лицо высказало свои комментарии к заявлениям или объяснениям государства по вопросу приемлемости или по существу дела. Следовательно, процедура по Факультативному протоколу основана на принципах равенства средств и audiatur et altera pars [следует выслушать и другую сторону]. Однако, в противоположность общепринятой в судебных слушаниях практике, Комитет не проводит устных слушаний, а ограничивается “письменными данными, представленными ему отдельным лицом и заинтересованным государством-участником”.²⁷ В Факультативном протоколе также указывается, что Комитет “проводит закрытые заседания при рассмотрении сообщений”.²⁸ Хотя эти положения не налагают юридических ограничений на возможность проведения устных слушаний в качестве предварительной фазы до представления сторонами окончательных материалов и их рассмотрения в закрытом заседании, ограниченные кадровые ресурсы и загруженность Комитета в связи с большим числом сообщений до настоящего времени не давали возможности проводить такие устные слушания.

УСЛОВИЯ ПРИЕМЛЕМОСТИ

Комитет по правам человека может рассматривать индивидуальную жалобу по существу только в том случае, если сначала дело объявляется приемлемым. Хотя в настоящее время решение о приемлемости дела обычно принимается в то же время, что и (возможное) решение по существу, оно является обязательным требованием в отношении компетенции Комитета определять, имело ли место нарушение Пакта.

Хотя условий приемлемости меньше, и некоторые из них интерпретируются не так строго, как в некоторых региональных правозащитных механизмах,²⁹ любой человек, планирующий направить в Комитет свое дело, должен обратить внимание на эти условия.

Структура Факультативного протокола не отличается идеальной логичностью в отношении формулировок различных условий приемлемости.³⁰ Исходя из практики Комитета, условия приемлемости (или препятствия для приемлемости) можно обобщить следующим образом.

Статья 1 Факультативного протокола: несовместимость ratioпe persoпae, ratioпe loci или ratioпe temporis [на основании лица, места или времени] . Сообщение должно быть представлено лицом, подлежащим юрисдикции государства-участника Протокола, которое утверждает, что является жертвой нарушения этим государством-участником какого-либо из прав, изложенных в Пакте. Статья 1 Факультативного протокола является основанием для следующих условий приемлемости:³¹

Для того чтобы рассматривать сообщение, Комитет должен обладать юрисдикцией ratione personae [в отношении лица]. Это означает, во-первых, что сообщение должно подаваться в отношении государства, являющегося участником Факультативного протокола. Нарушение, о котором сообщается, должно быть совершено властями соответствующего государства, или оно должно, как минимум, приписываться этому государству.³²

Во-вторых, сообщение должно подаваться одним лицом или несколькими лицами, которые утверждают, что они лично стали жертвами нарушения Пакта. Анонимные сообщения не принимаются. Юридические лица не могут подавать сообщения как жертвы нарушений.³³ Однако, в частности по статье 27 Пакта, меньшинства и даже народы могут подавать жалобы, если они представлены одним или несколькими лицами.³⁴ Тем не менее, с учетом требования статьи 1 Факультативного протокола о том, что сообщение должно касаться конкретных жертв нарушений Пакта, несомненно коллективное право, закрепленное в статье 1 Пакта, не подлежит процедуре по Факультативному протоколу.³⁵

Лица, которые утверждают, что стали жертвами нарушений Пакта, могут подавать жалобы либо лично, либо через уполномоченного представителя, например адвоката. Считается, что любой из родителей имеет право представлять своего несовершеннолетнего ребенка. Даже в других случаях близкий родственник может подать сообщение без уполномочивания, особенно если предполагаемая жертва содержится под стражей, считается пропавшей или умершей.

Обычно простого существования закона, который якобы несовместим с Пактом, недостаточно для того, чтобы какое-либо лицо было признано жертвой нарушения Пакта. Однако из этого правила имеются исключения, как следует из материалов дела Тунен против Австралии (Сообщение № 488/ 1992).³⁶ Сообщения, которые носят характер actio рорularis, т.е. в которых поднимаются абстрактные вопросы права, не затрагивающие непосредственного авторов, объявляются неприемлемыми.

В-третьих, Комитет также должен обладать территориальной юрисдикцией в отношении якобы имевшего места нарушения Пакта. Это условие приемлемости ratione loci фактически пересекается с условием приемлемости ratione personae: в сообщении должна идти речь о событиях, происходящих на территории государства-участника Факультативного протокола или на территории, которая каким-либо образом находится под юрисдикцией (под фактическим контролем) данного государства.

И, наконец, Комитет должен обладать юрисдикцией ratione temporis для рассмотрения якобы имевшего место нарушения Пакта в соответствии с процедурой по Факультативному протоколу. В принципе можно было бы считать, что формулировка из статьи 1 Факультативного протокола о нарушении Пакта приводит к тому, что применение Факультативного протокола имеет обратную силу и начинается с того момента, когда Пакт вступил в силу в соответствующем государстве в тех случаях, когда Факультативный протокол был ратифицирован позднее.³⁷ Комитет, однако, исходя из факультативной природы процедуры подачи жалоб, принял точку зрения о том, что только нарушения Пакта, произошедшие после вступления в силу Факультативного протокола в отношении соответствующего государства, относятся к юрисдикции Комитета. Такая интерпретация была подтверждена ее формулировкой в одном из замечаний общего порядка Комитета.³⁸ Однако в определенных случаях нарушение, которое само по себе является ratione temporis и не входит в компетенцию Комитета, может иметь продолжительные последствия, представляющие по существу нарушение Пакта.³⁹ Такие события могут стать основанием для сообщения в соответствии с Факультативным протоколом.

Перечисленные выше условия приемлемости, объединенные в статье 1 Факультативного протокола, относятся к юрисдикции Комитета и носят объективный характер. Это означает, что Комитет будет их рассматривать ех officio, и государство не может отказаться от требований приемлемости, относящихся к этой группе.

Статья 2: отсутствие обоснования или “отсутствие претензии” . Хотя в тексте статьи 1 уже содержится требование о том, что лицо, направляющее сообщение, должно заявить, что оно является жертвой нарушения Пакта, Комитет применяет статью 2 для объявления дел неприемлемыми вследствие отсутствия обоснования заявления. Например, если автор не приводит достаточной фактической информации и юридических аргументов в поддержку своих обвинений, Комитет объявляет сообщение неприемлемым в соответствии со статьей 2. Один тип ситуаций, в которых применяется этот подход, – это когда обвинения автора по существу связаны с оценкой фактов, доказательств и вопросов внутреннего законодательства судами, и автор не предоставляет фактов и аргументов для демонстрации того, почему оценка внутренних судов повлекла за собой нарушение Пакта, обычно права на справедливую судебную процедуру (статья 14). Исходя из идеи о том, что международный орган не может выступать в качестве “четвертой инстанции”, применяющей внутреннее законодательство, Комитет может сделать следующий вывод:

Комитет отмечает, что другие относящиеся к статье 14 Пакта утверждения автора сообщения относятся, главным образом, к оценке фактов и доказательств, а также к вопросам применения внутреннего права. Комитет напоминает о том, что, как общее правило, именно суды государств- участников, а не Комитет, изучают обстоятельства того или иного конкретного дела и истолковывают внутреннее законодательство. Из имеющейся у Комитета информации и выдвинутых автором сообщения аргументов не явствует, что оценка фактов судами и толкование ими закона являлись произвольными или представляли собой отказ в правосудии. Данные претензии, таким образом, неприемлемы согласно статьям 2 и 3 Факультативного протокола.⁴⁰

Чтобы избежать объявления дела неприемлемым на указанных выше основаниях каждый автор должен, прежде чем подавать сообщение по Факультативному протоколу, обратить особое внимание на рассмотрение своих претензий к проведению судебного разбирательства с точки зрения Пакта, вместо того, чтобы повторять вопросы, связанные с фактами, доказательствами или с внутренним законодательством, которые были представлены в суде. Однако чтобы избежать неприемлемости по другой причине, а именно по причине неисчерпания внутренних средств правовой защиты, автор уже в суде или при процедуре обжалования должен строить свои аргументы, исходя из положений Пакта.

Другая ситуация, при которой статья 2 Факультативного протокола становится основанием для неприемлемости сообщения, возникает, когда автор уже воспользовался средством правовой защиты от якобы имевшего место нарушения Пакта. В таких случаях Комитет может заявить, что у автора не остаётся оснований для претензии по Факультативному протоколу.⁴¹

Статья 3: в соответствии с этим положением, сообщения, которые представляют собой злоупотребление правом на представление таких сообщений или несовместимые с положениями Пакта, также должны считаться неприемлемыми.

Злоупотребление: Комитет довольно редко применяет данное основание для признания сообщений неприемлемыми. Самый недавний пример – это дело Гобин против Маврикия (Сообщение № 787/1997), в котором длительная отсрочка в представлении дела в Комитет была признана “злоупотреблением” в конкретных обстоятельствах дела, а именно учитывался тот факт, что в сообщении речь шла о выборах, а дело было представлено в Комитет лишь через несколько лет, когда прошли уже новые выборы.⁴²

Несовместимость ratione materiae [на основании материала]: Это условие неприемлемости связано с исками о защите права, которое вообще не подпадает под действие Международного пакта о гражданских и политических правах, или о таких измерениях прав, закрепленных в Пакте, которые выходят за рамки соответствующего положения.⁴³

Оговорки : Особый случай несовместимости ratione materiae возникает, если государство-участник делает оговорку к Пакту с целью изменить свои договорные обязательства. Хотя в определенных случаях Комитет может решить, что оговорка противоречит цели и задачам Пакта или Факультативного протокола, и, следовательно, не имеет юридической силы, основное правило заключается в том, что сообщение, подпадающее под действие оговорки, объявляется неприемлемым по статье 3 Факультативного протокола.⁴⁴ В связи с тем, что оговорка не затрагивает юрисдикции Комитета, но защищает суверенитет государства-участника в отношении осуществления такой юрисдикции, государство может отказаться от своей оговорки как основания для неприемлемости, причем такой отказ может выражаться явно или подразумеваться.

Статья 5, пункт 2: В соответствии с этим положением, Комитет “не рассматривает” никаких сообщений, если не удовлетворяются два дополнительных условия. Осторожная формулировка этого положения указывает на то, что эти условия приемлемости являются восстанавливаемыми (или приостанавливаемыми) в том смысле, что они могут удовлетворяться даже после первоначального представления дела.

Рассмотрение одного и того же дела: Сообщение должно быть объявлено неприемлемым, если оно “рассматривается в соответствии с другой процедурой международного разбирательства или урегулирования”. Это основание для неприемлемости относится к тем жалобам, которые подаются в два международных органа одним и тем же лицом (или от его имени) на основании одних и тех же фактов и в соответствии с одними и теми же правовыми требованиями.⁴⁵Процедурами, относящимися к применению этого условия приемлемости, являются, по меньшей мере, процедуры по Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, Конвенции против пыток и по другим региональным договорам о защите прав человека. Следует отметить, что это положение относится к делам, которые одновременно рассматриваются в другом правозащитном договорном органе или суде. В Факультативном протоколе не устанавливается никаких препятствий для последовательного рассмотрения одного и того же дела сначала в рамках другой процедуры международного разбирательства, а затем, после завершения такой процедуры, в Комитете. Однако многие государства, подпадающие под юрисдикцию регионального суда по правам человека, делают оговорки о том, что дела, которые “уже” изучались или рассматривались, например, в Европейском суде по правам человека, должны считаться неприемлемыми по Факультативному протоколу. Комитет рассматривает такие оговорки как легитимные, но интерпретирует их с некоторыми ограничениями. Так, Комитет считает, что прекращение дела на основании его неприемлемости по Европейской конвенции вследствие того, что оно не было подано в течение шестимесячного срока после исчерпания всех внутренних средств правовой защиты, не может расцениваться как “изучение” или “рассмотрение” и, таким образом, не является препятствием для применения юрисдикции Комитета.⁴⁶

Исчерпание внутренних средств правовой защиты: В международном праве твердо установлен следующий принцип: прежде чем обращаться к международным механизмам, заявитель должен попытаться добиться правосудия в своей стране. Этот принцип также отражается в Факультативном протоколе, в котором определено, что Комитет может выносить определения в отношении якобы имевших место нарушений Пакта только в тех случаях, когда авторы исчерпали все доступные внутренние средства правовой защиты. Обычно для этого необходимо, чтобы дело рассматривалось вплоть до высшей судебной инстанции на основании тех же исков, которые затем представляются в Комитет. Если, например, Верховный суд отказывает в праве на обжалование, не рассматривая дела по существу, этого достаточно для исчерпания внутренних средств правовой защиты при условии, что просьба об обжаловании подавалась на тех же основаниях, которые приводятся в Комитете. Хотя в целях исчерпания внутренних средств правовой защиты нет необходимости ссылаться на положения Пакта в национальных судах, в частности, в тех странах, где Пакт не является частью внутреннего законодательства, автор должен опираться на сравнимые положения внутреннего законодательства. Обычно нет необходимости, после исчерпания одной линии средств правовой защиты, пытаться применить экстраординарные средства, обращаться к омбудсману или уполномоченному по правам человека, или подавать иски о применении административных средств защиты. Однако применение правила об исчерпании средств правовой защиты, в конечном счете, зависит от обстоятельств каждого дела и, в частности, от аргументов сторон в отношении того, какие средства правовой защиты были доступными и действенными.

В последнем предложении пункта 2 статьи 5 содержится положение, согласно которому два условия неприемлемости, закрепленные в этом пункте, не применяются, когда процедура другого международного разбирательства или процедура применения внутренних средств правовой защиты “неоправданно затягиваются”.⁴⁷

Тот факт, что условия приемлемости, закрепленные в пункте 2 (а) статьи 5 являются восстанавливаемыми, отражается в правиле 92.2 Правил процедуры Комитета: “Если Комитет признал сообщение неприемлемым по пункту 2 статьи 5 Протокола, это решение может быть пересмотрено Комитетом позднее по письменной просьбе со стороны соответствующего лица или от его имени, содержащей информацию о том, что причины неприемлемости, указанные в пункте 2 статьи 5, более не применимы”.

Государство также может отклонить отсутствие исчерпания всех внутренних средств правовой защиты как основание для неприемлемости, либо делая заявление о том, что оно не возражает против признания сообщения приемлемым, либо просто не ссылаясь на требование об исчерпании всех внутренних средств правовой защиты.

РЕЗУЛЬТАТ ПРОЦЕДУРЫ ПО ФАКУЛЬТАТИВНОМУ ПРОТОКОЛУ

В делах, признанных приемлемыми и рассмотренных по существу, конечным результатом процедуры по Факультативному протоколу являются “Соображения” Комитета по правам человека.⁴⁸ Это название отражает отсутствие договорного положения о юридически обязательном характере решения Комитета.⁴⁹ Однако было бы неправильным считать соображения Комитета лишь “рекомендациями”. Они являются конечным результатом работы квазисудебного состязательного международного органа, учрежденного и избранного государствами-участниками с целью интерпретации положений Пакта и контроля над их соблюдением. Было бы несовместимым с этими процедурными предпосылками, если бы государство, которое добровольно подвергло себя такой процедуре, после того, как оно выступало одной из сторон по делу, а затем получило соображения Комитета, просто заменило бы позицию Комитета собственной интерпретацией относительно того, имело ли место нарушение Пакта или нет. Если государство проявляет желание оспорить правильность юридической интерпретации Комитета, оно должно, по меньшей мере, обратиться к какой-либо другой процедуре международного суда или независимого экспертного органа. Так как на практике это маловероятно, следует считать, что соображения Комитета по делам, рассматриваемым в рамках Факультативного протокола, являются официальной интерпретацией Пакта в соответствии с нормами международного права.

В тех случаях, когда Комитет определяет одно или несколько нарушений Пакта, он также формулирует вопрос о применении эффективного средства защиты. Исходя из пункта 3 статьи 2 Пакта, Комитет объявляет, что жертва нарушения имеет право на эффективное средство правовой защиты, а на государство, ответственное за нарушение, налагается соответствующее обязательство , в соответствии с нормами международного права, предоставить такое средство правовой защиты. После этого Комитет переходит к выражению собственной точки зрения относительно того, что, с учетом обстоятельств дела, могло бы являться эффективным средством правовой защиты. Заявления Комитета об эффективном средстве правовой защиты могут варьироваться от освобождения или замены смертной казни другим видом наказания до компенсации или нового судебного разбирательства.⁵⁰ Хотя Комитет до сих пор не определял сумму компенсации в денежном выражении, в некоторых недавних делах он высказывал свою точку зрения о том, как следует рассчитывать сумму компенсации. В первом из таких дел Комитет отмечал: “В соответствии с пунктом 3 (а) статьи 2 Пакта государство-участник обязано обеспечить г-ну Лапцевичу эффективное средство правовой защиты, включая компенсацию в размере суммы не менее нынешнего размера штрафа и любых понесенных автором судебных издержек”.⁵¹

После заявления о средстве правовой защиты Комитет переходит к стандартной формулировке, относящейся к последующим действиям:

Учитывая то обстоятельство, что, став участником Факультативного протокола, государство-участник признало компетенцию Комитета выносить решения по вопросу о том, имело ли место то или иное нарушение Пакта, и что в соответствии со статьей 2 Пакта государство-участник обязуется обеспечивать всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам права, признаваемые в Пакте, и обеспечивать эффективные и обеспеченные правовой санкцией средства правовой защиты в случае установления факта нарушения, Комитет хотел бы получить от государства-участника не позднее чем через 90 дней информацию о принятых мерах по практической реализации сформулированных Комитетом соображений. Государству-участнику также предлагается опубликовать соображения Комитета.⁵²

Не каждое зарегистрированное сообщение, представленное по Факультативному протоколу, приводит к принятию соображений. В делах, признанных неприемлемыми, конечным результатом является решение Комитета о неприемлемости. Третья возможность возникает в том случае, если Комитет решает прекратить дело, например, когда он утратил контакт с автором и завершение процедуры даже при отсутствии какого-либо участия автора не вызывает общественного интереса.

ПАКТ В НАЦИОНАЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

Во многих странах Пакт является частью национального законодательства и, следовательно, его положения могут применяться судами и другими органами власти как неотъемлемая часть внутреннего законодательства. Это может происходить в связи с наличием конституционных положений, согласно которым международные договора в общем или с определенными условиями применимы в качестве внутреннего законодательства (монизм), или в связи с отдельным решением о включении Пакта, оформленным в виде парламентского акта. В некоторых странах международные договора или некоторые из них пользуются приоритетом по отношению к национальному законодательству либо на том же уровне, что и Конституция, либо сразу после нее или над ней. Более того, в некоторых странах конституционное признание Пакта произошло путем трансформации его содержания в сравнимые конституционные положения или путем прямых ссылок на Пакт или на другие договора о правах человека.

Несмотря на тот факт, что наблюдается явная тенденция к официальному признанию положений Пакта как части внутреннего законодательства, некоторые государства все еще следуют строгой традиции дуализма, отрицая прямую применимость международных договоров в их собственных правовых системах. Но даже в этих странах Пакт часто может служить основанием для толкования конституции или других законов.

В Замечании общего порядка № 3 (13), принятом в 1981 году, Комитет по правам человека признал, что статья 2 Пакта в общем предоставляет право соответствующим государствам-участникам самим выбирать методы осуществления прав на своей территории.⁵³ Хотя из этого следует, что Пакт не содержит формального требования о включении его положений в национальную правовую систему, однако в нем содержится обязательство каждого государства-участника “уважать и обеспечивать” права , признаваемые в Пакте (статья 2, пункт 1). Более того, в пункте 3 статьи 2 содержится требование о том, чтобы для любого лица, права и свободы которого, признаваемые в Пакте, нарушены, обеспечивалось эффективное средство правовой защиты по национальному законодательству.
_______________________________________________________________________________________________
¹ 999 UNTS 171.
² 993 UNTS 3.
³ Резолюция 217 А (111) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года.
⁴ См. статью 40.
⁵ См. статью 40, пункт 4.
⁶ См. Факультативный протокол к Международному пакту о гражданских и политических правах, принят и открыт для подписания 16 декабря 1966 года, вступил в силу 23 марта 1976 года. 999 UNTS 171. На 4 декабря 2003 года к Факультативному протоколу присоединились 104 государства-участника.
⁷ Это положение сопровождается статьей 20, содержащей обязательство о запрете пропаганды войны и выступлений в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти.
⁸ Принят 15 декабря 1989 года, вступил в силу 11 июля 1991 года. UN doc. A/RES/44/128. На 4 декабря 2003 года, участниками второго Факультативного протокола было 51 государство.
⁹ Бернард Оминаяк, вождь племени озера Любикон против Канады (Сообщение № 167/1984), соображения приняты 26 марта 1990 года, Доклад Комитета по правам человека, том II , GAOR , сорок пятая сессия, Дополнение № 40 (А/45/40), сс. 1-30.
¹⁰ “В тех странах, где существуют этнические, религиозные и языковые меньшинства, лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, не может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком” (курсив автора).
¹¹ Замечание общего порядка № 3 (13), принято в 1981 году. UN doc. HRI/GEN/1/Rev.5, сс. 112-113. В настоящее время в Комитете разрабатывается новое замечание общего порядка по статье 2.
¹² Замечание общего порядка № 28 (68), принято в 2000 году. UN doc. HRI/GEN/1/Rev.5, сс. 168-174.
¹³ Принято в 1999, приводится в: UN doc . HRI/GEN/1/Rev.5, сс. 163-168.
¹⁴ “Государства-участники ни при каких обстоятельствах не могут использовать статью 4 Пакта в качестве оправдания действий, нарушающих гуманитарное право или безоговорочные нормы международного права, например, посредством взятия заложников, применения коллективных наказаний, произвольного лишения свободы или отказа от основных принципов справедливой судебной процедуры, включая принцип презумпции невиновности”. Пункт 11 Замечания общего порядка № 29 (72). UN doc. CCPR/C/21/Rev.1/ Add.11.
¹⁵ См. Венскую конвенцию оправе международных договоров (1969), 1155 UNTS 331.
¹⁶ Сноски опущены. Текст Замечания общего порядка приводится в: UN doc . HRI/GEN/1/Rev.5, сс. 150-156.
¹⁷ Четыре члена Комитета представили совместное особое мнение, согласно которому оговорка не была несовместимой с предметом и целями Факультативного протокола. Роле Кеннеди против Тринидада и Тобаго (Сообщение № 845/1999), решение о приемлемости принято 2 ноября 1999 года, Доклад Комитета по правам человека, Vоl . II , GAOR , пятьдесят пятая сессия, Дополнение № 40 (А/55/40), сс. 258-272.
¹⁸ Статус многосторонних договоров, депонированный у Генерального секретаря ООН, новая версия от 4 декабря 2003 года. Доклад комитета по правам человека, Vоl . 1, GAOR , пятьдесят седьмая сессия, Дополнение № 40 (А/57/40), сс. 139-150.
¹⁹ См. Заключительные замечания Комитета по правам человека по Гонконгу ( UN doc . CCPR / C /79/ Add .117), пункт 3: “Комитет благодарит Китайскую Народную Республику за проявленное желание участвовать в процедуре представления докладов в соответствии со статьей 40 Пакта, в связи с представлением доклада, подготовленного властями Гонконга ( HKSAR ) и направлением делегации HKSAR в Комитет. Комитет подтверждает свое сделанное ранее заявление о континуитете обязательств по представлению докладов в отношении Гонконга”.
²⁰ Замечание общего порядка № 26 (61), UN doc . HRI/GEN/1/Rev.5, сс. 162-163.
²¹ UN docs. CCPR/C/PRK/2000/2 и CCPR/CO/72/PRK.
²² См. Сводные инструкции по составлению докладов государств-участников ICCPR , UN doc . CCPR/C/66/GUI/Rev.2, пункт В.2.
²³ См. там же, пункт А. l .
²⁴ Статус многосторонних договоров, депонированный у Генерального секретаря ООН, новая версия от 4 декабря 2003 года.
²⁵ Данте Пиандионг и другие против Филиппин (Сообщение № 869/1999), пункты 5.1 и 5.2, Соображения, принятые 19 октября 2000 года, Доклад Комитета по правам человека, Vоl . 11, UN doc . A/56/40 (Vol. 11), сс. 181-190. См. также Эшби против Тринидада и Тобаго (Сообщение № 580/1994), пункт 10.10, Соображения, принятые 21 марта 2002, UN doc . CCPR/C/74/D/580/1994.
²⁶ См. пункт 2 статьи 4 Факультативного протокола и правило 91 Правил процедуры Комитета ( UN doc . CCPR/C/3/Rev.6).
²⁷ Факультативный протокол, статья 5, пункт 1. Еще одним следствием данного положения является то, что Комитет не принимает материалы, представленные третьей стороной, при рассмотрении дел по Факультативному протоколу. Замечания и соображения заинтересованных третьих сторон, включая правозащитные организации, учитываются только в том случае, если они представлены одной из фактических сторон по делу. Такова была позиция Комитета в то время, когда автор являлся членом Комитета. См., однако, пункт 4.3 в деле Юни Е. Лянсман и другие против Финляндии (Сообщение № 671/ 1995), Соображения, принятые 30 октября 1996 года, Доклад Комитета по правам человека, V о l . II , GAOR , пятьдесят вторая сессия, Дополнение № 40 (А/52/40), сс. 191-204.
²⁸ Статья 5, пункт 3.
²⁹ Например, в Факультативном протоколе нет “правила о шести месяцах”, согласно которому международная жалоба должна подаваться в течение шести месяцев после того, как исчерпаны все внутренние средства правовой защиты (см. статью 35 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод ( ECHR ), с поправкой в соответствии с Протоколом № 11, ETS № 155). Требование об исчерпании всех внутренних средств правовой защиты, в свою очередь, интерпретируется гибко, если только государство-участник не делает специальной ссылки на это требование (ср. со статьей 35 ECHR ).
³⁰ Условия приемлемости разъясняются в Правилах процедуры Комитета по правам человека, инструменте, который, конечно, не является обязательным для государств-участников Факультативного протокола. См. CCPR / C /3/ Rev .6, в частности правило 90.
³¹ Новак проводит различие между требованиями к подаче документов (статьи 1 и 2 Факультативного протокола), требованиями к приемлемости (статья 3) и требованиями к рассмотрению дела (статья 5, пункт 2). Следовательно, он рассматривает неприемлемость ratione personae , ratio n e loci и ratio n e temporis по статье 3 Факультативного протокола, отмечая, однако, тесную связь этих условий также со статьей 1. М. Новак, Международный пакт о гражданских и политических правах: комментарии к CCPR ( Keh 1: N . P . Engel Publisher, 1993), с. 665.
³² В деле Дельгадо Паес против Колумбии (Сообщение № 195/1985, Соображения, принятые 12 июля 1990 года) было установлено, что государство может быть признано ответственным за угрозы смерти и другие формы запугивания со стороны неустановленных лиц, даже если невозможно доказать, что эти лица фактически действовали под контролем государственных властей, но государство не смогло обеспечить эффективную защиту от таких действий. См. материалы этого дела в: Доклад Комитета по правам человека, Vоl . II , GAOR , сорок пятая сессия, Дополнение № 40 (А/45/40), сс. 43-49.
³³ См., например, Компания по изданию и выпуску печатной продукции против Тринидада и Тобаго (Сообщение № 361/1989), Решение о приемлемости от 14 июля 1989 года, Доклад Комитета по правам человека, GAOR , сорок четвертая сессия, Дополнение № 40, сс. 309-310. Сравните, например, со статьей 34 ECHR , в которой явно допускается подача жалоб от “группы лиц” или “неправительственной организации” (следует читать: юридические лица, не являющиеся представителями государственных органов), при условии, что заявитель является жертвой якобы имевшего место нарушения Европейской конвенции.
³⁴ См., например, дело Бернард Оминаяк, вождь племени озера Любикон против Канады (Сообщение N # 167/1984) (см. выше, прим. 9), где Комитет рассматривал г-на Оминаяка как автора сообщения, а племя озера Любикон – как жертву.
³⁵ Там же, пункт 32.1. Комитет, однако, привел непоследовательное обоснование того, почему статья 1 Пакта не подлежит процедуре по Факультативному протоколу. Например, в рассматриваемом деле Комитет заявил, что действие процедуры по Факультативному протоколу (пункт 32.1) распространяется только на статьи с 6 по 27 Пакта. По мнению автора данной книги, право на самоопределение (статья 1) – это особый случай, и основанием для неприемлемости является отсутствие какой-либо конкретной жертвы (статья 1 Факультативного протокола) нарушения этого права.
³⁶ Дело касалось гомосексуалиста, который, по законам Тасмании, подлежал уголовному преследованию и наказанию за свою сексуальную ориентацию. Комитет определил нарушение статьи 17 в сочетании со статьей 2, даже несмотря на то, что г-н Тунен (еще) не подпадал под применение действия закона: “В той мере, в которой затрагивается статья 17, бесспорным является, что частные сексуальные отношения между взрослыми на основе взаимного согласия подпадают под понятие “частной жизни”, и что г-н Тунен фактически в настоящее время подвергается действию продолжающих свое существование тасманийских законов. Комитет считает, что разделы 122 (а), (с) и 123 Уголовного кодекса Тасмании “вмешиваются” в частную жизнь автора, даже если эти положения не применялись в течение десяти лет. В этом контексте он отмечает, что политика Департамента государственной прокуратуры, направленная на то, чтобы не возбуждать уголовных преследований в отношении гомосексуального поведения в частной жизни, не является достаточной гарантией того, что против гомосексуалистов не будет выдвигаться никаких обвинений в будущем, в частности, в свете недвусмысленных заявлений директора Государственной прокуратуры в 1988 году и членов Парламента Тасмании. Поэтому продолжение существования оспариваемых положений постоянно и непосредственно “вмешивается” в частную жизнь автора”. Николас Тунен против Австралии (Сообщение № 488/1992), Соображения, принятые 31 марта 1994 года, Доклад Комитета по правам человека, Vоl. II , GAOR , сорок девятая сессия, Дополнение № 40 (A /49/40), сс. 226-237, пункт 8.2.
³⁷ В поддержку такой интерпретации см., например, Новак (выше, прим. 30), с. 679.
³⁸ Замечание общего порядка № 24 (52), принятое в 1994 году, пункт 14. UN doc. HRI/GEN/1/Rev.5, сс. 150-156. Многие государства при ратификации Факультативного протокола делают оговорки или заявления, направленные на ограничение компетенции Комитета деяниями и событиями, про исходящими после вступления в силу Факультатив- ного протокола для соответствующего государства. В соответствии с Замечанием общего порядка такие заявления не являются необходимыми: “По мнению Комитета, указанное не является оговоркой, а чаще всего представляет собой заявление, не противоречащее его обычной компетенции ratio п e temporis “.
³⁹ В первом деле, которое рассматривал Комитет, Мариана Эрнандес Валентини ди Базано против Уругвая (Сообщение № 5/1977), было решено, что содержание под стражей без суда представляло собой “продолжительные последствия”, которые необходимо рассмотреть по существу, несмотря на тот факт, что содержание под стражей началось раньше, чем Пакт и Факультативный протокол вступили в силу. Соображения, принятые 15 августа 1979 года, Доклад Комитета по правам человека, GAOR , тридцать четвертая сессия, Дополнение № 40 (А/34/40), Приложение VII . В одном из недавних дел, Баулин против Российской Федерации (Сообщение № 771/1997; Соображения, принятые 31 октября 2002 года), Комитет не рассматривал тюремное заключение с точки зрения якобы имевшей место несправедливой судебной процедуры, но посчитал, что оно повлекло за собой такие продолжительные последствия якобы имевшего место нарушения Пакта, что их следует рассмотреть, несмотря на тот факт, что судебное разбирательство происходило до вступления в силу Факультативного протокола в отношении соответствующего государства-участника. См. также Сандра Лавлейс против Канады (Сообщение № 24/1977), пункт 13.1, Соображения, приняты е 30 июля 1981 года, Доклад Комитета по правам человека, GAOR , тридцать шестая сессия, Дополнение № 40 (А/36/40), сс. 166-175; Владимир Куломин против Венгрии (Сообщение № 521/1992), пункт 11.2, Соображения, принятые 22 марта 1996 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol . 11, GAOR , пятьдесят первая сессия, Дополнение № 40 (А/51/40), сс. 73-83; Мария Отилия Варгас Варгас против Чили (Сообщение № 718/1996), пункты с 6.4 по 6.6, Соображения, принятые 26 июля 1999 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol . 11, GAOR , пятьдесят четвертая сессия, Дополнение № (А/54/40), сс. 322-329.
⁴⁰ Моти Сингх против Новой Зеландии (Сообщение №791/1997), пункт 6.11, Решение о приемлемости, принятое 12 июля 2001 года, Доклад Комитета по правам человека, Vоl . II, UN doc. А/56/40 (Vol . II ), сс. 228-240. Как видно из этого примера, Комитет не всегда относит этот тип отсутствия обоснования к статье 2 Факультативного протокола, но может также ссылаться и на статью 3.
⁴¹ Г.Х. против Австрии (Сообщение № 427/1990), пункт 6.2, Решение о приемлемости, принятое 22 октября 1992 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol . II , GAOR, сорок восьмая сессия, Дополнение № 40 (А/48/40), сс. 195-197.
⁴² Шесть членов Комитета высказали особое (несогласное) мнение. Гобин против Маврикия (Сообщение № 787/1997), Решение о приемлемости, принятое 16 июля 2001 года, Доклад Комитета по правам человека, Vоl . 11, UN doc . A/56/40 (Vol. 11), сс. 222-227.
⁴³ См., например, Леонардус Й.М. де Грот против Нидерландов (Сообщение № 578/1994), Решение о приемлемости, принятое 14 июля 1995 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol . 11, GAOR , пятидесятая сессия, Дополнение № 40 (А/50/40), сс. 179- 182; и Ван Орд против Нидерландов (Сообщение № 658/1995), Решение о приемлемости, принятое 23 июля 1997 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol . 11, GAOR , пятьдесят вторая сессия, Дополнение № 40 (А/52/40), сс. 311-316.
⁴⁴ См. Бэрри Стивен Харвард против Норвегии (Сообщение № 451/1991), пункт 6.1, Соображения, принятые 15 июля 1994 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol . 11, GAOR , пятьдесят девятая сессия, Дополнение № 40 (А/49/40), сс. 146-154.
⁴⁵ Например, дело Лаури Пелтонен против Финляндии (Сообщение № 492/1992) было по существу идентичным делу, одновременно представленному в Европейскую Комиссию по правам человека братом г-на Пелтонена. Ни один из этих органов не посчитал, что правило о рассмотрении “одного и того же дела” является препятствием для приемлемости. Соображения, принятые 21 июля 1994 года, Доклад Комитета по правам человека, Vоl . II , GAOR , сорок девятая сессия, Дополнение № 40 (А/49/40), сс. 238-243.
⁴⁶ Следует отметить, что испанский текст статьи 5 (2) (а) Факультативного прото- кола отличается, вследствие ошибки, допущенной в процессе составления текста, от версий на других языках. Это, в свою очередь, привело к отличию оговорки, сделанной Ис- панией в отношении этого пункта, от оговорок, сделанных многими другими европейскими государствами. Здесь нет возможности обсуждать последствия этих различий.
⁴⁷ В английской версии Факультативного протокола имеется опечатка, из-за которой положение о неоправданном затягивании воспринимается как относящееся только к требованию об исчерпании внутренних средств правовой защиты, но не другой процедуры международного разбирательства.
⁴⁸ Статья 5, пункт 4.
⁴⁹ Ср., например, со статьей 46 ECHR .
⁵⁰ См., например, Е.Клейн, “Иски об индивидуальных компенсациях по Международному пакту о гражданских и политических правах: практика Комитета по правам человека”, сс. 27-41, в А.Рандельзхофер и С. Томушат (ред.), Ответственность государства и человек: компенсации в случаях грубых нарушений прав человека (Тhе Hague: Kluwer, 1999), на сс. 30-31.
⁵¹ Владимир Петрович Лапцевич против Белоруссии (Сообщение № 780/1997), пункт 10, Соображения, принятые 20 марта 2000 года, Доклад Комитета по правам человека, Vоl. 11, GAOR , пятьдесят пятая сессия, Дополнение № 40 (А/55/40), сс. 178-182. Еще одно дело, в котором Комитет обратился к определению суммы компенсации: Анни Эрель и Йоуни Няккяляйярви против Финляндии (Сообщение № 779/1997), пункт 8.2, Соображения, принятые 24 ноября 2001 года, UN doc . CCPR/C/73/D/779/1997.
⁵² Этот пример приводится в соответствии с пунктом 11 Соображений Комитета по делу Александр Желудков против Украины (Сообщение № 726/1996), Соображения, принятые 29 октября 2002 года, UN doc . CCPR/C/76/D/726/1996 .
⁵³ Замечание общего порядка № 3 (13) (выше, прим. 11).

Прецедентные дела Комитета по правам человека – Жизнь.

Жизнь

Статья 6
1. Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни.
2. В странах, которые не отменили смертной казни, смертные приговоры могут выноситься только за самые тяжкие преступления в соответствии с законом, который действовал во время совершения преступления и который не противоречит постановлениям настоящего Пакта и Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. Это наказание может быть осуществлено только во исполнение окончательного приговора, вынесенного компетентным судом.
3. Когда лишение жизни составляет преступление геноцида, следует иметь ввиду, что ничто в настоящей статье не дает участвующим в настоящем Пакте государствам права каким бы то ни было путем отступать от любых обязательств, принятых согласно постановлениям Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него.
4. Каждый, кто приговорен к смертной казни, имеет право просить о помиловании или о смягчении приговора. Амнистия, помилование или замена смертного приговора могут быть дарованы во всех случаях.
5. Смертный приговор не выносится за преступления, совершенные лицами моложе восемнадцати лет, и не приводится в исполнение в отношении беременных женщин.
6. Ничто в настоящей статье не может служить основанием для отсрочки или недопущения отмены смертной казни каким-либо участвующим в настоящем Пакте государством.

Второй Факультативный протокол
Статья 1
1. Ни одно лицо, находящееся под юрисдикцией государства-участника настоящего Протокола, не подвергается смертной казни.
2. Каждое государство-участник принимает все необходимые меры для отмены смертной казни в рамках своей юрисдикции.

ВВЕДЕНИЕ

Большое количество дел, рассмотренных в Комитете по правам человека, связаны с применением смертной казни либо прямо по статье 6, либо в связи с заявлениями о якобы имевших место нарушениях других положений Пакта в отношении приговорённых к смертной казни лиц. В частности, такие сообщения подавались против Ямайки и некоторых других стран Карибского бассейна.

Комитет издал два замечания общего порядка по статье 6. В хронологически первом из них, принятом В 1982 году, Комитет отмечает, что право на жизнь является правом, которое нельзя толковать узко. Защита этого права требует от государств принятия конструктивных мер, iпter alia , “для снижения детской смертности и увеличения продолжительности жизни, особенно путём принятия мер по борьбе с голодом и эпидемиями”.¹ Более того, в отношении защиты права на жизнь высшим долгом государств является предотвращение воин, актов геноцида и других актов массового насилия, ведущих к произвольному лишению жизни людей.² В том же духе в другом Замечании общего порядка, принятом в 1984 году, было объявлено, что производство, испытание, обладание, развёртывание и применение ядерного оружия относятся к величайшим опасностям, угрожающим жизни всего человечества. “Производство, испытание, обладание, развёртывание и применение ядерного оружия должны быть запрещены и признаны преступлением против человечества”.³

Однако попытки поднять вопросы, связанные с ядерным оружием, в рамках процедуры по Факультативному протоколу не увенчались успехом. Дела Е.В. против Нидерландов (Сообщение № 429/1990) и Леонард Джон Линдон против Австралии (Сообщение № 646/1995)⁴ были признаны неприемлемыми в связи с отсутствием статуса “жертвы”, хотя в последнем деле аргументы Комитета были сформулированы таким образом, чтобы оставить возможность рассмотрения в будущем подобных дел, связанных с ролью ядерного оружия в оборонной политике государства, если автор сможет продемонстрировать “неизбежное отрицательное воздействие на право автора на жизнь” (пункт 6.8).

Первым из приведенных ниже дел является дело Бабурам и другие против Суринама , в котором нарушение пункта 1 статьи 6 было установлено в контексте ареста военными властями группы выдающихся людей и последующего их убийства без предъявления каких-либо обвинений и без суда. Комитет охарактеризовал действия государства-участника как произвольное лишение жизни. В подобном недавнем деле Роджер Чонгве против Замбии (Сообщение № 821/1998) нарушение пункта 1 статьи 6 было установлено в связи с тем, что полицейский выстрелил и ранил автора, когда тот направлялся на политический митинг, даже несмотря на то, что автор не лишился жизни. Комитет высказал следующие соображения:
5.2 Комитет отмечает, что из пункта 1 статьи 6 вытекает обязательство государства-участника охранять право на жизнь всех лиц на его территории и в рамках его юрисдикции. В настоящем случае автор заявил, а государство-участник не оспорило в Комитете, что государство-участник санкционировало применение смертоносной силы без законных оснований, которое могло бы привести к смерти автора. В подобных обстоятельствах Комитет делает вывод о том, что государство-участник не действовало в соответствии с его обязательством об охране права автора на жизнь в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Пакта.⁵
Непропорциональное применение силы полицейскими в контексте расследования преступления привело Комитет к признанию нарушения пункта 1 статьи 6 в деле Суарес де Герреро против Колумбии , в котором Комитет пришёл к следующим выводам:
13.2 В данном случае тот факт, что семь человек потеряли свои жизни в результате преднамеренной акции полиции, свидетельствует о том, что лишение жизни явилось намеренной акцией. Кроме того, действия полиции были явно предприняты без предупреждения жертв и без предоставления им возможности сдаться полицейскому патрулю или же предложить какие-либо разъяснения относительно своего присутствия или намерений. Нет каких-либо указаний и на то, что действия полиции были необходимыми в целях своей собственной защиты или защиты других или же что было необходимо произвести арест, или же не дать соответствующим лицам скрыться. Кроме того, жертвы являлись лицами, которые не более чем подозревались в похищении, происшедшем несколькими днями ранее и то, что они были убиты полицией, лишило их возможности использования всех средств защиты в рамках надлежащего судебного процесса, предусмотренных Пактом. В случае г-жи Марии Фанни Суарес де Герреро, заключение судебно-медицинской экспертизы показало, что в нее стреляли несколько раз уже после того, как она скончалась от сердечного приступа. Не может быть выдерживающего критику сомнения в том, что ее смерть была вызвана действиями полицейского патруля.
13.3 Поэтому Комитет считает, что действия полиции, которые привели к смерти г-жи Марии Фанни Суарес де Герреро, противоречат наблюдению за соблюдением законов, учитывая обстоятельства этого дела, и что она была произвольно лишена жизни в нарушение пункта 1 статьи 6 Международного пакта о гражданских и политических правах. Действия полиции были рассмотрены на основании Законодательного декрета № 0070 от 20 января 1978 года как имеющие под собой юридическое основание в рамках законодательства Колумбии, из чего следует, что право на жизнь не обеспечивается соответствующей защитой в рамках законодательства Колумбии, как это предусмотрено пунктом 1 статьи 6.⁶

Второе приведенное в данном разделе дело, Селис Лауреано против Перу , связано с таким явлением, как исчезновения, что является нарушением статей 6,7 и 9 Пакта. Учитывая, что жертва и ее семья получали угрозы от военных и что автор ранее был арестован военными властями по обвинению в сотрудничестве с так называемой террористической организацией, Комитет посчитал, что имеются достаточные основания признать ответственность государства-участника за исчезновение жертвы, и пришел к выводу о том, что имело место нарушение статьи 6, так как ее жизни не была обеспечена эффективная защиты со стороны Перу.

В третьем приведенном ниже деле, Ланцова против России, определяется объем конструктивных обязательств государства по защите права на жизнь. Нарушение пункта 1 статьи 6 было установлено в случае, когда человек умер от воспаления легких после месячного пребывания в следственном изоляторе, где условия содержания были плачевными, а государство-участник не приняло соответствующих мер для обеспечения медицинского обслуживания лица, задержанного органами власти. Это дело поднимает широкий круг проблем, связанных с условиями содержания в местах лишения свободы, где заключенные подвергаются риску заражения туберкулезом и другими инфекционными заболеваниями.⁷

Что касается дел, связанных со смертными приговорами, то, например, в приведенном ниже пятом и последнем публикуемом в данном разделе деле, Баррелл против Ямайки , демонстрируется подход Комитета к определению нарушения статьи 6 в тех делах, где приговоры к смертной казни выносились с применением процедуры, которая не отвечала всем требованиям статьи 14 (справедливая судебная процедура). В этом деле было установлено другое нарушение статьи 6, а именно: чрезмерное применение силы тюремными надзирателями, что привело к смерти автора.

Мы лишь кратко охарактеризуем другие дела, связанные с применением смертной казни. В деле Клайв Джонсон против Ямайки (Сообщение № 592/ 1994) было установлено нарушение пункта 5 статьи 6, так как приговор к смертной казни был вынесен за преступление, совершенное до достижения 18-летнего возраста.⁸ В деле Бернар Лубуто против Замбии (Сообщение № 390/1990) было установлено нарушение пункта 2 статьи 6, потому что автор был приговорен к смертной казни за преступление, которое, по мнению Комитета, не являлось одним из самых тяжких преступлении по смыслу указанного положения.⁹ В деле Эверсли T омпсон против Сент-Винсента и Гренадин (Сообщение № 806/1998) Комитет определил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 в случае, когда приговор к смертной казни был вынесен за преступление, которое относительно широко определялось как “убийство” без учета личных обстоятельств обвиняемого или конкретных обстоятельств данного дела.¹⁰

В своем Замечании общего порядка № 6 Комитет отметил, что в пунктах 2 и 6 об отмене смертной казни говорится в выражениях, которые “явно подразумевают”, что такая отмена является желательной в соответствии с Пактом.¹¹ До настоящего времени не было ни одного дела, в котором Комитет должен был бы принимать решение о том, является ли повторное введение смертной казни, после ее полной отмены или отмены ее применения за конкретные преступления, нарушением статьи 6. В деле Данте Пиандионг и другие против Филиппин (Сообщение № 869/1999) Комитет, однако, упомянул эту проблему как вопрос, который потенциально может быть поднят по статье 6.¹²

В разделе о пытках и бесчеловечном обращении читатель познакомится с делами о депортации или экстрадиции, связанными с риском нарушения статьи 7 Пакта. Однако в таких ситуациях возможно также нарушение статьи 6. В недавно рассматривавшемся деле Роджер Джадж против Канады (Сообщение № 829/1998) Комитет изменил свою позицию, высказанную в деле Нг против Канады , которое приводится в разделе о пытках и бесчеловечном обращении, и определил, что страна, отменившая смертную казнь, не может высылать человека в другую страну, где ему или ей угрожает применение смертной казни. Это толкование основано на пункте 2 статьи 6, согласно которому только страны, которые “не отменили смертную казнь” могут воспользоваться исключениями, содержащимися в пунктах 2-6, в отношении применения смертной казни. На страны, отменившие смертную казнь, возлагается обязанность не подвергать лиц реальному риску применения этой меры наказания в другой стране. Таким образом, они не могут выслать, в форме депортации или экстрадиции (не получив заверения о том, что смертный приговор не будет приведен в исполнение), лиц, находящихся под их юрисдикцией, если имеются разумные основания полагать, что они будут приговорены к смертной казни.¹³

1. СООБЩЕНИЯ №№ 146/1983 И 148-154/1983, БАБУРАМ И ДРУГИЕ ПРОТИВ СУРИНАМА*

Доклад Комитета по правам человека, GAOR , сороковая сессия, Дополнение № 40 (А/40/40), сс. 187-195.
Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 5 июля 1983 года, 31 июля и 4 августа 1983 года
Соображения приняты: 4 апреля 1985 года (двадцать четвертая сессия)

Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола

1.1 Автором сообщения № 146/1983 […] является Канта Бабурам-Адхин, гражданка Суринама, в настоящее время проживающая в Нидерландах. Она представляет сообщение от имени своего покойного мужа Джона Кхемради Бабурама, юриста из Суринама, который, как сообщается, был арестован суринамскими военными властями 8 декабря 1982 года и тело которого было доставлено в морг 9 декабря 1982 года со следами жестокого обращения и многочисленными пулевыми ранениями.
1.2 Сообщается, что 8 декабря 1982 года в Парамарибо, Суринам, около 2 часов ночи, были подняты с постели и арестованы несколько человек, в том числе и Джон Бабурам, труп которого, а также трупы еще 14 человек, были опознаны 10 декабря 1982 года. Его лицо, как было указано в “Докладе Комитета голландских юристов в защиту прав человека” (Комиссия Организации Объединенных Наций по правам человека, документ E/CN.4/1983/55, представленный автором в качестве приложения к ее сообщению), “носило следы тяжелых и жестоких побоев. Например, у него была сломана верхняя челюсть. Почти все зубы, за исключением одного, с правой стороны верхней челюсти были выбиты ударом вовнутрь, а губы превращены в бесформенную массу. На лбу имелась глубокая горизонтальная рана. Кроме того, на левой стороне лица возле носа у него имелось пулевое ранение, которое позднее было заклеено пластырем. На теле имелись также и другие раны, порезы на щеках и внутренние кровоизлияния”.
1.3 В числе арестованных, а затем, как сообщается, убитых лиц были четыре журналиста, четыре юриста, среди которых находился глава Ассоциации юристов, два профессора, два предпринимателя, два армейских офицера и один руководитель профсоюза. […] Как сообщают, эти убийства были совершены в форте Зеландия.
[…]
2.2 Что касается использования всех национальных средств правовой защиты, то автор сообщает, что она не обращалась в какой-либо суд в Суринаме, поскольку “из различных источников стало известно, что в этом убийстве замешаны… высшие военные власти”, поскольку официальное судебное расследование, проведение которого требуется в подобном случае насильственной смерти, не проводилось и “поскольку из-за создавшейся атмосферы страха невозможно найти адвоката, который бы был готов выступить /защитником/ на таком процессе, учитывая также то обстоятельство, что три адвоката были убиты, очевидно, потому, что они выступали за соблюдение прав человека и демократических принципов”. […]
2.3 Автор утверждает, что ее муж стал жертвой действий, совершенных в нарушение статей 6, 7, 9, 10, 14 и 17 Международного пакта о гражданских и политических правах.
[…]
4. В представлении от 5 октября 1983 года государство-участник возразило против приемлемости сообщения # 146/1983 на том основании, что этот вопрос уже представлен на рассмотрение и “рассматривается в соответствии с другой процедурой международного разбирательства или урегулирования”, и в этой связи были упомянуты “расследование, касающееся положения в области прав человека в Суринаме, международных организаций, занимающихся вопросами прав человека, таких, как Межамериканская комиссия по правам человека и Международный комитет Красного Креста”. Государством- участником, кроме того, было упомянуто, что “Специальный докладчик по внесудебным или произвольным казням Комиссии Организации Объединенных Наций по правам человека г-н Амос Вако” посетит Суринам в течение недели, начинающейся с 31 октября 1983 года.
5. В своих замечаниях от 4 ноября 1983 года автор […] утверждает, что процедуры рассмотрения положения в области прав человека в этой стране, упомянутые правительством Суринама, нельзя сравнивать с процедурой рассмотрения конкретных случаев, предусмотренной в Факультативном протоколе к Международному пакту о гражданских и политических правах.
Сообщения №№ 148 -154/1983
6.1 Пять сообщений №№ 148/1983, 149/1983, 150/1983, 151/1983 и 152/1983 от 31 июля 1983 года и два сообщения №№ 153/1983 и 154/1983 от 4 августа 1983 года были представлены близкими родственниками 7 из 15 лиц, которые, как утверждается, были убиты в Суринаме 8-9 декабря 1982 года. Все семь авторов, проживающие в настоящее время в Нидерландах, утверждают, что погибшие стали жертвами нарушений правительством Суринама статей 6, 7, 9, 10, 14, 17 и 19 Международного пакта о гражданских и политических правах. Факты, относящиеся к этим случаям, аналогичны фактам, содержащимся в сообщении № 146/1983 и касающимся Джона Кхемради Бабурама.
[…]
6.3 Общими для всех этих сообщений являются следующие утверждения. Предполагаемые жертвы были арестованы у себя дома рано утром 8 декабря 1982 года; вечером того же дня власти Суринама объявили, что им удалось подавить попытку государственного переворота, и вечером 9 декабря 1982 года было объявлено, что ряд арестованных лиц убиты при попытке к бегству; тела 15 лиц с 10 по 13 декабря 1982 года находились в морге университетской больницы, и члены семей убитых и другие лица видели эти тела; тела носили следы многочисленных ранений, очевидно, нанесенных спереди. Ни вскрытия трупов, ни официального расследования убийств проведено не было. Относящиеся к этому вопросу факты изложены также в документе Комиссии Организации Объединенных Наций по правам человека E/CN.4/1983/55, который некоторые из авторов препроводили в качестве справочного документа.
6.4 Ниже приводится резюме конкретных утверждений по каждому делу:
Андре Кампервен был, как сообщается, подвергнут насилию во время ареста. Его дому был причинен большой ущерб в результате применения огнестрельного оружия и ручных гранат; радиостанция АВС, владельцем которой он являлся, была сожжена. По имеющимся сведениям, при осмотре его тела были обнаружены повреждения нижней челюсти, опухоль лица, 18 пулевых ранений в области груди, пулевое ранение в правом виске, перелом бедра и перелом руки.
Корнелис Гарольд Ридевальд был арестован военной полицией, не представившей, по утверждениям, ордера на арест. При осмотре его тела были обнаружены пулевое ранение в правом виске, серьезные повреждения шеи с левой стороны, многочисленные пулевые ранения в области груди.
Джеральд Леки был арестован военной полицией, не представившей, по утверждениям, ордера на арест. На его лице были обнаружены кровоподтеки, в области груди – следы пулевых ранений.
Гарри Сугрим Демравсингх был арестован военной полицией, не представившей, по утверждениям, ордера на арест. Пулевое ранение было обнаружено на его правой щеке, более крупное ранение – на левом виске.
Сомрадж Робби Сохансингх уже находился под арестом в течение семи месяцев и, по утверждениям, подвергался жестокому обращению. Однако 13 марта 1982 года в ожидании суда за его предполагаемое участие в попытке совершить государственный переворот он был освобожден. 8 декабря 1982 года он был вновь арестован военной полицией. У него были обнаружены раны на лице, зубы были выбиты ударом вовнутрь и одна из челюстей была сломана. На его теле в области груди и живота имелось шесть пулевых ранений.
Лесли Поль Рахман был арестован военной полицией, не представившей, по утверждениям, ордера на арест. У него на лбу были обнаружены кровоподтеки, а в верхней части бедра – ссадины.
Эдмунд Александер Хост был арестован военной полицией, не представившей, по утверждениям, ордера на арест. На его теле были обнаружены пулевые ранения, нанесенные спереди.
[…]
6.6 Что касается использования всех имеющихся национальных средств правовой защиты, то авторы разъясняют в общем приложении ко всем семи сообщениям, что они не обращались ни в один суд Суринама, в частности в силу того, что:
“1. В подготовке и осуществлении этих убийств участвовали высшие военные и гражданские власти. 2. Учитывая общую атмосферу страха и тот факт, что три адвоката были убиты, очевидно, в связи с их участием в защите противников режима, было бы невозможно найти юриста, который согласился бы выступать в качестве защитника по такому делу. 3. Официальные власти не провели ни вскрытия трупов, ни расследования в связи с гибелью 15 жертв, как это требуется в случае насильственной смерти…”
[…]
8. В представлении от 6 апреля 1984 года государство-участник возразило против приемлемости сообщений 148-154/1983 по причинам, уже изложенным в его представлении от 5 октября 1983 года в связи с сообщением № 146/ 1983 (см. пункт 4 ) […].
9.1 В отношении приемлемости сообщений Комитет по правам человека отметил, прежде всего, что расследования, проводимые какой-либо межправительственной организацией в связи с положением в области прав человека в какой-либо конкретной стране (как, например, расследование МАКПЧ в отношении Суринама), или расследования, проводимые в связи с положением в области профсоюзных прав в отдельной стране (как, например, вопросы, изучаемые Комитетом МОТ по проблемам свободы ассоциаций в отношении Суринама), или изучение проблемы прав человека в более глобальном масштабе (как, например, проблема, изучаемая Специальным докладчиком Комиссии по правам человека в отношении внесудебных или произвольных казней), несмотря на то, что они могут ссылаться на информацию, касающуюся отдельных случаев, или использовать эту информацию, не могут приравниваться к расследованию отдельных случаев по смыслу подпункта 2(а) статьи 5 Факультативного протокола. Во-вторых, процедура, установленная неправительственными организациями (такими, например, как “Международная амнистия”, Международная комиссия юристов или MKKK , независимо от позиции, занимаемой последней организацией в области международного права), не является процедурой международного расследования или урегулирования по смыслу подпункта 2(а) статьи 5 Факультативного протокола. В-третьих, Комитет по правам человека установил, что, хотя индивидуальные случаи расследования предполагаемых жертв и были представлены на рассмотрение МАКПЧ (третьей стороной, не связанной с этими случаями) и зарегистрированы в этом органе на коллективной основе как дело №9015, это дело уже больше не рассматривается. Следовательно, Комитет по правам человека сделал вывод, что положения подпункта 2(а) статьи 5 Факультативного протокола не противоречат рассмотрению им данных сообщений.
9.2 В связи с подпунктом 2 (b) статьи 5 Факультативного протокола Комитет отметил, что государство-участник не оспаривало утверждении автора об отсутствии эффективных средств правовой защиты. Комитет напомнил, что он уже установил во многих других случаях, что использование национальных средств правовой защиты требуется только в такой степени, в какой эти средства правовой защиты эффективны и предоставляются по смыслу подпункта 2( b ) статьи 5 Факультативного протокола. Следовательно, Комитет по правам человека сделал вывод, что положения подпункта 2(b) статьи 5 Факультативного протокола не противоречат рассмотрению им данных сообщений.
10.1 Таким образом, 10 апреля 1984 года Комитет по правам человека постановил: 1. считать данные сообщения приемлемыми;
[…]
10.2 Комитет также постановил в соответствии с правилом 88 (2) временных правил процедуры рассматривать все восемь сообщений, т.е. сообщения № 146/1983 и 148/1983-154/1983, совместно.
11.1 В ответ на просьбу Комитета о предоставлении разъяснений или заявлений в соответствии с пунктом 2 статьи 4 Факультативного протокола государство-участник направило ноту от 12 ноября 1984 года, представило свидетельство о смерти, выданное больницей университета Суринама 25 октября 1984 года, а также копию замечаний Суринама, сделанных в сентябре 1983 года по поводу доклада Межамериканской комиссии по правам человека о положении в области прав человека в Суринаме, подготовленного после визита МАКПЧ в Суринам 20-24 июня 1983 года.
11.2 В своей ноте от 12 ноября 1984 года государство-участник отмечает, что расследование Специального докладчика по внесудебным и произвольным казням, г-на Амоса Вако, перенесенное в 1983 году на более поздний период, было проведено 17-21 июля 1984 года. “Это важное расследование было сосредоточено на несчастных случаях, имевших место 8 и 9 декабря 1982 года, причинах этих случаев, планах по демократизации суринамского общества, а также на поддержании конституционного порядка в обществе и мерах по предотвращению вышеупомянутых несчастных случаев”.
11.3 В соответствующих частях замечаний Суринама по поводу доклада МАКПЧ государство-участник отмечает: […] “Вызывает сожаление тот факт, что МАКПЧ практически не уделяет никакого внимания информации суринамской стороны о событиях, имевших место в Суринаме в начале декабря 1982 года. Ответ суринамских властей, похоже, заранее считался малозначительным, основное же внимание уделяется информации из “ответственных источников”… Вновь и вновь высказываются оппозиционные мнения, которые ведут Комитет к тому, чтобы сделать вывод о преднамеренной ликвидации 15 видных суринамских граждан ввиду их активной борьбы за восстановление демократии. А теперь реально и систематически предпринимаются рассуждения (которые к тому же высказываются официально) о той роли, которую погибшие играли в подготовке свержения законной власти”. […]
13.1 Комитет по правам человека рассмотрел настоящие сообщения в свете всей информации, представленной ему сторонами, в соответствии со статьей 5 (1) Факультативного протокола. Комитет основывает свои соображения на следующих фактах, которые не вызывают разногласий и не опровергаются государством-участником.
13.2 Рано утром 8 декабря 1982 года в Парамарибо, Суринам, были арестованы 15 видных лиц, среди которых были журналисты, адвокаты, профессора и предприниматели; они были арестованы в своих домах суринамской военной полицией и подвержены грубому обращению. Тела этих 15 человек, для 8 из которых авторы этих сообщений являются близкими родственниками, были доставлены в морг университетской больницы после объявления суринамскими властями о подавлении попытки государственного переворота и о гибели некоторых арестованных при попытке к бегству. Члены семей убитых и другие лица видели эти тела и подтвердили, что на них имелись следы многочисленных ранений. Ни вскрытия трупов, ни официального расследования убийств проведено не было.
14.1 Обосновывая свое мнение, Комитет по правам человека принимает также во внимание следующие соображения, свидетельствующие о неспособности государства-участника предоставить информацию или разъяснения, запрошенные Комитетом. Комитет отмечает, что представленное государством-участником свидетельство о смерти выдано примерно два года спустя после убийства и что в нем не указывается, в действительности ли врачи, подписавшие свидетельство, проводили вскрытие трупов или видели тела убитых. Свидетельство о смерти просто подтверждает, что “9 декабря 1982 года нижеперечисленные лица погибли, возможно, вследствие пулевых ранений…”.
14.2 В пункте 2 постановляющей части своего решения о приемлемости от 10 апреля 1984 года Комитет обратился к государству-участнику с просьбой ..” направить ему копии медицинских заключении и отчетов о расследовании, проведенном в связи со смертью восьми названных жертв. Эта просьба Комитета не была удовлетворена. В этой связи Комитет подчеркивает […], что в статье 4 (2) Факультативного протокола подразумевается, что государство-участник обязано добросовестно расследовать все утверждения о нарушении Пакта, выдвинутые против него и его властей, и представлять Комитету имеющуюся в его распоряжении информацию. В тех случаях, когда автор представил Комитету утверждения, подтверждаемые существенными свидетельскими показаниями, и когда дальнейшее выяснение дела зависит от информации, находящейся исключительно в распоряжении государства-участника, Комитет может считать такие утверждения авторов обоснованными при отсутствии обратных ..” ..” удовлетворительных показании и разъяснении государства-участника.
14.3 Статьей 6 (1) Пакта предусматривается, что: “Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни”.
Это право, закрепленное в данной статье, является главным правом человека. Отсюда следует, что лишение человека жизни властями государства является исключительно серьезным делом. Это вытекает из статьи в целом и, в частности, объясняет, почему в пункте 2 данной статьи предусматривается, что смертные приговоры могут выноситься только за самые тяжкие преступления. Требования относительно того, чтобы это право охранялось законом и что никто не может быть произвольно лишен жизни, означают, что закон должен строго контролировать и регламентировать обстоятельства, в которых власти государства могут лишить какое-либо лицо его жизни. В данном случае тот факт, что 15 видных лиц потеряли свои жизни в результате преднамеренной акции военнои полиции, свидетельствует о том, что лишение жизни явилось намеренной акцией. Государство-участник не представило доказательств о том, что эти лица были застрелены при попытке к бегству.
15. Действуя в соответствии со статьей 5 (4) Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, Kомитет по правам человека считает, что эти жертвы бьши произвольно лишены жизни в нарушение статьи 6 (1) Международного пакта о гражданских и политических правах. При таких обстоятельствах Комитету не представляется необходимость рассматривать утверждение о том, что имели место нарушения других положений Пакта.
16. В этой связи Комитет настоятельно призывает государство-участника принять эффективные меры с тем, чтобы: i) расследовать убийства, совершенные в декабре 1982 года (ii) привлечь к ответственности всех лиц, виновных в смерти жертв (iii) выплатить компенсацию семьям погибших и (iv) обеспечить в Суринаме надлежащую охрану права на жизнь.

2. СООБЩЕНИЕ № 540/1993, БАСИЛИО ЛАУРЕАНО АТАЧАУА, ОТ ИМЕНИ ЕГО ВНУЧКИ, АННЫ РОСАРИО СЕЛИС ЛАУРЕАНО ПРОТИВ ПЕРУ

Доклад Комитета по правам человека, том II, GAOR , пятьдесят первая сессия, Дополнение № 40 (А/51/40), сс. 108-115. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 22 октября 1992 года.
Соображения приняты: 22 марта 1996 года (пятьдесят шестая сессия)

Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Автором сообщения является Басилио Лауреано Атачауа, гражданин Перу, 1920 года рождения. Он представляет сообщение от имени его внучки Анны Росарио Селис Лауреано, гражданки Перу, 1975 года рождения. Ее настоящее местонахождение неизвестно. Автор утверждает, что его внучка является жертвой нарушения Перу пунктов 1 и 3 статьи 2; пункта 1 статьи 6; статей 7 и 9; пункта 1 статьи 10 и пункта 1 статьи 24 Международного пакта о гражданских и политических правах. Его представляет адвокат.
Факты, прелставленные автором
2.1 Автор, являющийся фермером, живет со своей семьей в округе Амбар, провинция Уаура, Перу. В марте 1992 года его внучка, которой в то время было 16 лет, была похищена неизвестными вооруженными лицами, предположительно бойцами движения “Сендеро луминосо”. Она вернулась через шесть дней и рассказала автору сообщения о том, что, угрожая смертью, боевики вынуждали ее присоединиться к ним, что они заставляли ее таскать их имущество и готовить для них еду, и что, в конечном счете, ей удалось бежать. В мае 1992 года боевики вновь заставили ее присоединиться к ним, однако после перестрелки между подразделениями перуанской армии и боевиками ей снова удалось сбежать. Автор не сообщил об этих фактах властям, поскольку, во-первых, он опасался репрессий со стороны группы боевиков и, во-вторых, подразделения регулярной армии в то время еще не размещались в округе Амбар.
2.2 23 июня 1992 года Анна Селис Лауреано была задержана военными властями по подозрению в сотрудничестве с движением “Сендеро луминосо”. В течение 16 дней она находилась под стражей на военной базе в Амбаре, которая была создана к тому времени. В течение первых восьми дней ее мать имела ..” возможность посещать ее, тогда как в течение следующих восьми днеи, как утверждается, она не имела связи с внешним миром. На запрос о ее местонахождении ее матери было сказано, что ее перевели в другое место. Затем семья обратилась к прокурору провинции из первой прокуратуры Уачо […] с просьбой помочь установить местонахождение Анны. Выяснив, что она по-прежнему находится под стражей в Амбаре, прокурор распорядился, чтобы военные власти перевели ее в Уачо и передали в руки специальной полиции Национального управления по борьбе с терроризмом (ДИНКОТЕ).
2.3 Во время перевода в Уачо грузовик, в котором находилась Анна Селис Лауреано, попал в аварию. С переломом бедра ее доставили в местное отделение перуанской национальной полиции, где она находилась с 11 июля по 5 августа 1992 года. 5 августа судья первого гражданского суда Уачо […] постановил освободить ее, поскольку она была несовершеннолетней. Он назначил автора ее опекуном и постановил, чтобы они не покидали Уачо, пока ведется расследование по выдвинутым против нее обвинениям.
2.4 13 августа 1992 года примерно в час ночи г-жа Лауреано была похищена из дома, в котором находились она и автор. В своих показаниях автор заявил, что двое нападавших проникли в здание через крышу, тогда как другие – через главную дверь. Эти лица были в масках, однако автор заметил, что на одном из них была военная форма и что были также другие признаки (например, тип огнестрельного оружия и марка автофургона, в который втащили его внучку), свидетельствовавшие о том, что нападавшие были военными и/или сотрудниками специальной полиции.
2.5 19 августа 1992 года автор подал официальную жалобу прокурору Уачо. Прокурор совместно с представителями местной группы по защите прав человека помог автору запросить военные и полицеиские власти в провинции Уаура, однако эти усилия оказались безрезультатными.
2.6 24 августа 1992 года начальник полицейского управления Уачо проинформировал прокуратуру о том, что он получил информацию из штаб-квартиры ДИНКОТЕ в Лиме, согласно которой Анна Селис Лауреано подозревалась в партизанской деятельности в округе Амбар и участвовала в нападении на военный патруль в Паране.
2.7 4 сентября 1992 года автор подал ходатайство о применении процедуры хабеас корпус во второй уголовный суд [. ..] Уачо. Это первое ходатайство не было принято судьей, поскольку “проситель должен указать местонахождение полицеиского или военного управления, в котором содержится под стражеи несовершеннолетняя, и точную фамилию старшего офицера [этого управления]”.
2.8 8 сентября 1992 года Центр исследований и действий во имя мира (СЕАПAС) направил от имени автора ходатайство национальному министру обороны с просьбой расследовать обстоятельства задержания и/или исчезновения Анны Лауреано, указав, что она является несовершеннолетним лицом, и сославшись, в частности, на Конвенцию Организации Объединенных Наций о правах ребенка, которую Перу ратифицировала в сентябре 1990 года. 16 сентября 1992 года генеральный секретарь министерства обороны проинформировал СЕАПАС о том, что он направил это дело в вооруженные силы на предмет проведения расследования. Никакой дополнительной информации получено не было.
2.9 8 сентября 1992 года СЕАПАС направил также ходатайство директору ДИНКОТЕ с просьбой выяснить, действительно ли Анна Селис Лауреано была задержана одним из подразделений ДИНКОТЕ и доставлена в одно из его отделений. 15 сентября 1992 года директор ДИНКОТЕ указал в своем ответе, что ее имя не значится в реестрах задержанных лиц.
2.10 8 и 9 сентября 1992 года были направлены также запросы директору секретариата по правам человека министерства обороны, министру внутренних дел и командующим военных баз в Андауаси и Антабамбе с целью получения информации и расследования дела. На эти запросы не было получено никаких ответов.
2.11 30 сентября 1992 года автор обратился к председательствующему судье второй уголовной палаты высшего окружного суда […] на предмет применения процедуры хабеас корпус, а также с просьбой принять к рассмотрению ходатайство и направить одного из членов суда в Уачо с целью приведения в исполнение приказа о применении процедуры хабеас корпус. По-прежнему неясно, было ли начато разбирательство судебными органами по этому ходатайству.
2.12 С учетом вышеизложенного утверждается, что для установления местонахождения Анны Селис Лауреано и выяснения, жива ли она, были использованы все имеющиеся внутренние средства правовой защиты.
2.13 18 сентября 1992 года дело г-жи Лауреано было зарегистрировано в Рабочей группе Организации Объединенных Наций по насильственным или недобровольным исчезновениям (дело № 015038, препровожденное перуанскому правительству 18 сентября 1992 года и повторно направленное 11 января 1993 года). В ноябре 1992 года перуанское правительство уведомило Рабочую группу о том, что […] прокуратура Уачо осуществляет расследование этого дела и что пока не удалось установить местонахождение г-жи Лауреано и определить лиц, несущих ответственность за ее исчезновение. Было указано также, что в министерство обороны и министерство внутренних дел были направлены запросы с целью получения информации. Рабочая группа получила аналогичные уведомления от 13 апреля и 29 ноября 1993 года, в которых вновь говорилось о продолжении расследования по данному делу и отсутствии на тот момент конкретных результатов.
Жалоба
3.1 Утверждается, что незаконное содержание под стражей г-жи Лауреано и ее последующее исчезновение, которое автор приписывает вооруженным силам Перу, представляют собой нарушение пункта 1 статьи 6; статей 7 и 9; и пункта 1 статьи 1 о Пакта.
3.2 Кроме того, утверждается, что государство-участник нарушило пункт 1 статьи 24, поскольку Анне Селис Лауреано не были предоставлены такие меры защиты, которые требуются в ее положении как несовершеннолетнего лица. Утверждается, что государство-участник не смогло обеспечить защиту ее прав, провести добросовестное расследование нарушений ее прав и привлечь к ответственности и наказать виновных в ее исчезновении, что представляет собой нарушение пунктов 1 и 3 статьи 2 Пакта.
Информация и замечания государства-участника в отношении приемлемости и комментаpии адвоката по этим замечаниям
4.1 В представлении от 10 июня 1993 года государство-участник ссылается на информацию, представленную министерством обороны Перу. Согласно этой информации, службы безопасности и вооруженные силы провели расследования в декабре 1992 года, в результате которых было подтверждено, что в июне 1992 года Анна Р. Селис Лауреано была арестована лицами с военной базы в Амбаре. Она, по заявлениям, призналась в том, что участвовала в вооруженном нападении на военный патруль в Паране 6 мая 1992 года и указала места, где боевики прятали свое оружие и боеприпасы. В июле 1992 года она была передана начальнику Перуанской национальной полиции в Уачо и затем следственным органам этого же города; против нее были выдвинуты обвинения, в частности в причастности к террористической группе. Впоследствии ее дело было передано судье гражданского суда, который принял решение о ее временном освобождении из-под стражи. 8 сентября 1992 года начальник военной базы в Амбаре обратился к судье с запросом о состоянии дела; 11 сентября 1992 года судья подтвердил, что месяц назад девушка была похищена и что судебные органы, занимающиеся делом, приписывают ответственность за этот акт военным властям. 21 сентября 1992 года главный прокурор второй прокуратуры сообщил о мерах, которые были приняты к тому времени его прокуратурой; он подготовил перечень восьми полицейских и военных управлений и пришел к заключению, что г- жа Лауреано не содержится под стражей в каком-либо из них.
4.2 Государство-участник подтверждает, что г-жа Лауреано была задержана за свою террористическую деятельность или связи с ней и что она была передана в руки компетентных судебных органов. Оно заявляет, что в связи с утверждениями об ее исчезновении не следует игнорировать возможность совершения этого акта самими боевиками по следующим причинам: а) они могли похитить ее, с тем чтобы она не была предана суду и не смогла разгласить структуру террористической группы, в которую она входила и b) возможно, ее ликвидировали в качестве репрессалии за то, что после атаки в Паране она указала место, где боевики прятали свое вооружение и боеприпасы. И, наконец, утверждается, что любые подозрения в причастности перуанских вооруженных сил в этом отношении должны быть сняты исходя из результатов запросов, направленных министерством по государственным делам в военные и полицейские управления в Уачо и Уауре, согласно которым было подтверждено, что г-жа Лауреано не содержится под стражей неопределенности обвинений, поскольку в них говорится лишь о “предположительных преступниках” […].
5.1 В комментариях от 19 сентября 1993 года адвокат отмечает, что министерство обороны не компетентно и не в состоянии делать заключения на основании расследований, которые должны быть приняты судебными органами. Он указывает, что государство-участник признает факты, имевшие место до исчезновения г-жи Лауреано, а именно тот факт, что она была задержана военными властями и что судья гражданского суда в Уачо возложил на них ответственность за ее похищение. Ссылаясь лишь на отрицательные ответы на запросы, направленные главным прокурором второй прокуратуры, государство-участник демонстрирует тем самым, как заявляется, свое нежелание провести серьезное расследование обстоятельств исчезновения несовершеннолетней и замалчивает основные элементы, характеризующие практику насильственных исчезновений, а именно: невозможность установления виновных лиц из-за методов, которыми пользуются силы безопасности в Перу. Адвокат ссылается на данные автором показания относительно характера одежды и вооружения лиц, совершивших похищение, а также методов, с помощью которых это похищение было совершено.
5.2 По мнению адвоката, совершенно необоснованными являются утверждения государства-участника относительно того, что г-жа Лауреано была задержана за свою террористическую деятельность и что она была похищена самими боевиками; он отмечает, что именно военные власти обвинили ее в принадлежности к движению “Сендеро луминосо” и что ее вина не была признана судами. Адвокат приводит также заявление бабушки г-жи Лауреано от 30 сентября 1992 года, в котором говорится, что как до, так и после исчезновения ее внучки капитан с военной базы в Амбаре угрожал расправиться с ней и некоторыми другими членами семьи.
5.3 В отношении требования о том, что должны быть исчерпаны внутренние средства правовой защиты, адвокат указывает, что председатель Высокого суда, решая вопрос относительно приемлемости ходатаиства о применении процедуры хабеас корпус, передал его обратно суду первой инстанции, который после слушания показаний пришел к заключению о причастности военных лиц к похищению и исчезновению Анны Р. Селис Лауреано. Отмечается, что, несмотря на это заключение, до сих пор не установлено местонахождение г-жи Лауреано, не было начато уголовное судопроизводство и не была выплачена компенсация ее семье.
6.1 В представлении от 6 сентября 1993 года государство-участник утверждает, что Комитет не компетентен рассматривать дело, которое уже изучается Рабочей группой Организации Объединенных Наций по насильственным или недобровольным исчезновениям. В этой связи государство-участник ссылается на пункт 2 (а) статьи 5 Факультативного протокола.
[…]
7.1 Комитет признал сообщение приемлемым на своей пятьдесят первой сессии. В отношении довода государства-участника относительно того, что дело является неприемлемым, поскольку оно находится на рассмотрении Рабочей группы по насильственным или недобровольным исчезновениям, он отметил, что внедоговорные процедуры или механизмы, которые создаются Комиссией по правам человека или Экономическим и Социальным Советом и в мандатах которых предусматривается изучение положения в области прав человека в конкретных странах или территориях или серьезных случаев нарушений прав человека во всем мире и подготовка предаваемых гласности докладов на основе полученных результатов, не представляют собой – что должно быть известно государству-участнику – процедуры международного разбирательства или урегулирования по смыслу пункта 2 (а) статьи 5 Факультативного протокола. Комитет напомнил, что, хотя при более широком исследовании проблем прав человека может использоваться информация, касающаяся отдельных лиц, подобное исследование не может рассматриваться в качестве изучения индивидуальных дел по смыслу пункта 2( а) статьи 5 Протокола. Поэтому, по мнению Комитета, тот факт, что дело г-жи Лауреано зарегистрировано в Рабочей группе по насильственным или недобровольным исчезновениям, не делает его неприемлемым на основе упомянутого положения.
7.2 В отношении требования, предусматривающего, что должны быть исчерпаны внутренние средства правовой защиты, Комитет отметил, что государство-участник не представило никакой информации о наличии и эффективности средств правовой защиты в отношении данного дела. На основе имеющейся информации он пришел к выводу об отсутствии эффективных средств защиты, которые мог бы использовать автор от имени своей внучки. В этой связи нет никаких оснований по смыслу пункта 2(b) статьи 5 Факультативного протокола, препятствующих Комитету приступить к рассмотрению сообщения.
7.3 4 июля 1994 года Комитет признал сообщение приемлемым. Государству-участнику было предложено, в частности, представить подробную информацию о том, какие расследования были проведены судебными органами на основании ходатайства автора о применении процедуры хабеас корпус и какие расследования проводятся в настоящее время в отношении заключения, вынесенного судьей суда первой инстанции в Уачо, о причастности военных лиц к похищению г-жи Лауреано. Государству-участнику было также предложено представить все относящиеся к делу документы суда.
Рассмотрение дела по сушеству
8.1 Срок, установленный для получения информации от государства-участника в соответствии с пунктом 2 статьи 4 Факультативного протокола, истек 11 февраля 1995 года. От государства-участника не было получено никакой информации о каких -либо результатах дальнейших расследований по данному делу или каких -либо документов суда, несмотря на напоминание, направленное ему 25 сентября 1995 года. По состоянию на 1 марта 1996 года не было получено никакой дополнительной информации о состоянии этого дела.
8.2 Комитет выражает сожаление по поводу отсутствия сотрудничества со стороны государства-участника в отношении вопросов существа сообщения. Из положений пункта 2 статьи 4 Факультативного протокола вытекает, что государство-участник должно в установленные сроки провести тщательное и добросовестное расследование всех выдвинутых против него утверждений о нарушениях Пакта и представить Комитету всю имеющуюся у него информацию. В отношении данного дела государство-участник не представило никакой информации, сообщив лишь о том, что проводится расследование в связи с исчезновением г-жи Лауреано. В этих обстоятельствах должное внимание следует уделить утверждениям автора в той мере, в какой они являются обоснованными.
8.3 В отношении утверждения о нарушении пункта 1 статьи 6 Пакта Комитет напоминает свое замечание общего порядка 6 (16) по статье 6, в котором говорится, в частности, что государства-участники должны принять меры не только по предупреждению и наказанию уголовных деиствий, ведущих к лишению жизни, но также и по предотвращению произвольных убийств, совершаемых их собственными силами безопасности. Государства-участники должны также принять конкретные и эффективные меры по предотвращению случаев исчезновения отдельных лиц и разработать эффективные средства и процедуры для проведения надлежащим и беспристрастным органом тщательного расследования дел об исчезнувших и пропавших без вести лицах при обстоятельствах, которые могут быть связаны с нарушением права на жизнь.
8.4 В данном случае Комитет отмечает, что государство-участник признает, что г-жа Лауреано исчезла в ночь на 13 августа 1992 года и с тех пор считается пропавшей без вести, и не отрицает, что военные подразделения или подразделения специальной полиции в Уауре или Уачо, возможно, несут ответственность за ее исчезновение, в частности, к такому выводу пришел судья гражданского суда в Уачо. Не было представлено никаких существенных доказательств, подтверждающих заявление государства-участника о том, что ответственность за ее похищение может нести одна из групп “Сендеро луминосо”. С учетом обстоятельств дела Комитет считает, что государство-участник не смогло обеспечить эффективную защиту права Анны Р. Селис Лауреано на жизнь, провозглашенного в статье 6 Пакта в совокупности с пунктом 1 статьи 2. Комитет напоминает, в частности, что перуанские военные власти ранее уже арестовывали жертву и заключали ее под стражу по обвинению в сотрудничестве с “Сендеро луминосо” и что в отношении жизни г-жи Лауреано и членов ее семьи ранее высказывались угрозы со стороны капитана военной базы в Амбаре, который фактически подтвердил бабушке г-жи Лауреано, что Анна Р. Селис Лауреано уже убита.
8.5 В отношении утверждения о нарушении статьи 7 Пакта Комитет напоминает, что г-жа Лауреано исчезла и не имеет связи ни со своей семьей, ни, согласно информации, представленной Комитету, с внешним миром. В этих обстоятельствах Комитет пришел к выводу о том, что похищение и исчезновение жертвы и лишение ее возможности установить связь со своеи семьей и внешним миром представляют собой жестокое и бесчеловечное обращение в нарушение статьи 7 в совокупности с пунктом 1 статьи 2 Пакта.
8.6 Автор заявляет о нарушении пункта 1 статьи 9 Пакта. Согласно информации, имеющейся у Комитета, г-жа Лауреано была насильственно увезена из своего дома вооруженными агентами государственных служб 13 августа 1992 года; не вызывает сомнения, что действия этих лиц не были основаны на ордере на арест или распоряжении судьи или судебного должностного лица. Кроме того, государство-участник проигнорировало запросы Комитета о представлении информации относительно результатов ходатайства о применении процедуры хабеас корпус, которое было подано автором от имени Анны Р. Селис Лауреано. И, наконец, Комитет напоминает, что г-жа Лауреано была временно освобождена из-под стражи под попечение ее дедушки в соответствии с решением судьи гражданского суда Уачо 5 августа 1992 года, т.е. буквально за восемь дней до ее исчезновения. С учетом этих обстоятельств Комитет пришел к выводу о том, что имело место нарушение пункта 1 статьи 9 в совокупности с пунктом 1 статьи 2.
8.7 Автор заявляет о нарушении пункта 1 статьи 24 Пакта, поскольку государство-участник не обеспечило защиту его внучки как несовершеннолетнего лица. Комитет отмечает, что в ходе расследований, начать после того, как г-жа Лауреано впервые была задержана военными властями в июне 1992 года, судья гражданского суда Уачо вынес распоряжение о ее временном освобождении, поскольку она была несовершеннолетней. Однако после ее исчезновения в августе 1992 года государство-участник не приняло каких-либо конкретных мер по расследованию обстоятельств ее исчезновения и установлению ее местонахождения с целью обеспечения ее безопасности и благополучия с учетом того, что г- жа Лауреано была несовершеннолетней на момент исчезновения. В свете этих обстоятельств Комитет пришел к выводу о том, что в отношении г-жи Лауреано не было принято специальных мер защиты, которые требуются в ее положении как несовершеннолетней, и что имело место нарушение пункта 1 статьи 24.
9. Руководствуясь пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, Комитет по правам человека считает, что факты, которыми он располагает, свидетельствуют о нарушении пункта 1 статьи б, статьи 7 и пункта 1 статьи 9 в совокупности с пунктом 1 статьи 2 и пунктом 1 статьи 24 Пакта.
10. Согласно пункту 3 статьи 2 Пакта, государство-участник обязуется обеспечить жертве и автору эффективное средство правовой защиты. Комитет настоятельно предлагает государству-участнику приступить к надлежащему расследованию обстоятельств исчезновения Анны Росарио Селис Лауреано и выяснению ее судьбы, предоставить надлежащую компенсацию жертве и ее семье и предать правосудию лиц, виновных в ее исчезновении, несмотря на возможное существование внутреннего законодательства об амнистии, предусматривающего обратное.
[…]

3. СООБЩЕНИЕ № 763/1997, ЕКАТЕРИНА ПАВЛОВНА ЛАНЦОВА, ОТ ИМЕНИ ЕЕ СЫНА, ВЛАДИМИРА АЛЬБЕРТОВИЧА ЛАНЦОВА ПРОТИВ РОССИИ

Доклад Комитета по правам человека, том II, GAOR, пятьдесят седьмая сессия, Дополнение № 40 (А/57/40 (Vоl. II )), сс. 96-102. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 22 июля 1996 года
Соображения приняты: 26 марта 2002 года (семьдесят четвертая сессия)

Соображения в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Автором сообщения является Екатерина Павловна Ланцова, мать покойного Владимира Альбертовича Ланцова. Г -жа Ланцова утверждает, что ее сын, родившийся 27 июня 1969 года, стал жертвой нарушений Россией пункта 1 статьи 6, статьи 7 и пункта 1 статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах. Она представлена адвокатом.
Факты в изложении автора
2.1 В августе 1994 года г-н Ланцов в результате возникшего спора нанес телесные повреждения другому лицу, вследствие чего ему было предъявлено уголовное обвинение и вчинен гражданский иск. 1 марта 1995 года он полностью возместил истцу ущерб, определенный судом по гражданскому иску. В ожидании разбирательства его уголовного дела, назначенного на 13 апреля 1995 года, г-н Ланцов был первоначально выпущен на свободу. Однако 5 марта 1995 года после его неявки к следователю он был заключен под стражу и помещен в московский следственный изолятор “Матросская тишина”, где 6 апреля 1995 года скончался в возрасте 25 лет.
2.2 Г -жа Ланцова заявляет, что ее сын был абсолютно здоров, когда его впервые поместили в “Матросскую тишину”, и что он заболел вследствие весьма тяжелых условий в тюрьме. Она жалуется на то, что, несмотря на неоднократные просьбы, ее сыну не было оказано никакой медицинской помощи. В заключение она утверждает, что виновные в этом лица не были привлечены к судебной ответственности органами Российской Федерации. 1.
2.3 Автор отмечает, что условия в московских следственных изоляторах бесчеловечны, в частности из-за крайней переполненности, плохой вентиляции, некачественного питания и ужасающей антисанитарии. Она ссылается на доклад, который Специальный докладчик по вопросу о пытках представил в 1994 году Комиссии по правам человека. Относительно доступа к медицинским услугам в докладе указывается, что переполненность тюремных камер еще более усугубляет неспособность персонала обеспечить нормальное питание и медицинское обслуживание, и отмечается высокий уровень заболеваемости среди содержащихся в следственных изоляторах лиц. Особой критике в докладе подвергнут изолятор “Матросская тишина”: “Условия являются жестокими, бесчеловечными и унижающими достоинство; они сами по себе являются пытками” [пункт 71].
2.4 Как утверждает г-жа Ланцова, основываясь на заявлениях других задержанных лиц, находившихся в камере с ее сыном, вскоре после того, как он был помещен в “Матросскую тишину”, состояние его физического и психического здоровья стало ухудшаться. Он начал терять вес, и у него повысилась температура. Он кашлял и задыхался. За несколько дней до смерти он перестал есть и пил только холодную воду. Он начал бредить и затем потерял сознание.
2.5 Как представляется, спустя какое-то время после первой недели пребывания г-на Ланцова в СИЗО другие задержанные обращались с просьбой оказать ему медицинскую помощь, и к нему один или два раза приходил в камеру врач и давал аспирин от высокой температуры. Однако в период с 3 по 6 апреля, когда состояние его здоровья резко ухудшилось, он не получал никакой медицинской помощи, несмотря на неоднократные просьбы об этом со стороны других задержанных лиц. 6 апреля, после того как другие задержанные потребовали оказать г-ну Ланцову помощь, пришли санитары с носилками. Г-н Ланцов скончался позднее в тот же день в тюремной больнице. В свидетельстве о смерти в качестве причины его смерти указаны “острая сердечно-сосудистая недостаточность, интоксикация, сильное истощение неясной этиологии”.
2.6 В отношении исчерпания внутренних средств правовой защиты автор отмечает, что решение о возбуждении уголовного дела по факту смерти г- на Ланцова входит в компетенцию начальника следственного изолятора. Окончательное решение о возбуждении уголовного дела принимает прокуратура. Г-жа Ланцова своевременно обращалась с неоднократными просьбами о возбуждении уголовного дела, которые раз за разом отклонялись. Поэтому она делает вывод об исчерпании ею всех внутренних средств правовой защиты.
2.7 Решения прокурора об отказе возбудить уголовное дело основаны на выводе о том, что смерть в данном случае наступила в результате пневмонии в сочетании со стрессовыми условиями содержания под стражей и что при таких обстоятельствах определить виновность сотрудников следственного изолятора невозможно.
Жалоба
3. Г -жа Ланцова утверждает, что Российская Федерация нарушила основополагающие права человека ее сына, которыи скончался вследствие его содер- жания под стражей в непригодных для жизни условиях, а также не обеспечила никаких эффективных средств правовой защиты против подобных нарушений. По ее мнению, имели место нарушения пункта 1 статьи 6, статьи 7 и пункта 1 статьи 10 Пакта.
Решение о пpиемлемости
4. Нотой от 23 марта 1998 года государство-участник проинформировало Комитет о том, что оно не имеет никаких возражений против приемлемости рассматриваемого сообщения.
5.1 До рассмотрения любой жалобы, содержащейся в сообщении, Комитет по правам человека должен, согласно правилу 87 его правил процедуры, принять решение о том, является ли данное сообщение приемлемым в соответствии с Факультативным протоколом.
5.2 Как это предусмотрено в подпункте (а) пункта 2 статьи 5 Факультативного протокола, Комитет удостоверился в том, что этот же вопрос не рассматривается в соответствии с другой процедурой международного разбирательства или урегулирования.
5.3 Поэтому Комитет 7 июля 1998 года на своей шестьдесят третьей шестой сессии постановил признать данное сообщение приемлемым, поскольку оно может затрагивать вопросы в соответствии с пунктом 1 статьи 6, статьей 7 и пунктом 1 статьи 10 Пакта.
6.1 В своих замечаниях от 28 декабря 1998 года по существу сообщения государство-участник заявляет, что г-н Ланцов был арестован 5 марта 1995 года и 7 марта 1995 года поступил в следственный изолятор, где содержался в общей камере. При поступлении в следственный изолятор он был в установленном порядке подвергнут медицинскому обследованию, при этом жалоб на состояние здоровье не высказывал, соматических заболеваний не выявлено флюорографическое исследование также не показало патологий грудной клетки. 6 ап- реля 1995 года около 9 часов утра сокамерники г-на Ланцова сообщили охране, что он плохо себя чувствует. После осмотра дежурным врачом г-н Ланцов в экстренном порядке был госпитализирован в больницу при следственном изоляторе, однако, несмотря на принятые меры, в 9 час. 15 мин. он скончался. Медицинская комиссия лечебно-профилактических учреждений министерства внутренних дел и департамента здравоохранения Москвы провела проверку по факту наступления смерти г-на Ланцова и пришла к выводу, что он скончался от двустороннеи тотальной пневмококковои пневмонии, двустороннего плеврита и очагового ателектаза легких, приведших к развитию дыхательнои и остройсердечно-сосудистой недостаточности. Распространенность воспалительного процесса легких и плевральной полости, необращение пациента за медицинской помощью, а также условия содержания в следственном изоляторе обусловили, по мнению государства-участника, быстрый летальный исход.
б.2 Государство-участник признает, что на момент содержания г-на Ланцова под стражей следственные изоляторы были переполнены более чем в два раза, в связи с чем условия содержания не соответствовали установлен- ным нормам. Комиссией в ходе проверки не было установлено какой-либо медицинской ошибки. Диагноз причин смерти подтвержден актом судебно- медицинского исследования трупа от 13 мая 1995 года.
б.3 Преображенская межрайонная прокуратура Москвы, являющаяся государственным органом прокуратуры, не возбудила уголовное дело в связи с отсутствием события преступления. Впоследствии это решение было подтвер- ждено Московской городской прокуратурой. В ходе проверки дела был уста- новлен факт несвоевременного извещения родственников о смерти, в связи с чем виновный работник был привлечен к дисциплинарной ответственности.
б.4 Государство-участник признает, что в общем плане условия содержания в следственных изоляторах являются серьезной проблемой для России, которую трудно решить в одночасье. Для улучшения условий содержания в следственных изоляторах разработан ряд мер по реформированию тюремной системы с целью приведения ее в соответствие с международными стандартными правилами обращения с заключенными. В качестве примера последних шагов в этом направлении государство-участник ссылается на два президентских указа и постановление правительства, предусматривающих передачу тюремных учреждений из министерства внутренних дел в министерство юстиции. Идет процесс увеличения количества мест в следственных изоляторах и тюрьмах, который, однако, тормозится финансовыми трудностями.
[…]
7.1 В своих замечаниях от 21 декабря 2000 года автор отмечает, что государство-участник признает важнейшие факты по делу. Г -н Ланцов поступил в следственный изолятор абсолютно здоровым, однако условия содержания там послужили причиной его смерти.
7 .2 Она обращает внимание на тот факт, что ему стали оказывать медицинскую помощь всего за 15 минут до смерти. Врачи не приняли никаких мер, хотя еще за несколько дней до его смерти им было известно об ухудшении состояния здоровья. По утверждению автора, такова обычная практика в данной тюрьме. В отношении непроведения государством-участником надлежащего разбирательства автор напоминает о свидетельских показаниях по этому вопросу ряда заключенных и отмечает, что прокуратура могла бы собрать достаточное количество инкриминирующих показаний, если бы она провела настоящее расследование и заслушала бы свидетельские показания сокамерников г-на Ланцова. В силу каких-то причин прокуратура не провела надлежащего расследования.
7.3 Автор отвергает также замечание государства-участника о том, что в следственных изоляторах содержалось всего лишь в два раза больше заключенных по сравнению с тем количеством, на которое они рассчитаны. Согласно свидетельским показаниям, переполненность следственных изоляторов В пять раз превышает указанный уровень, поэтому задержанным приходится спать по очереди из-за отсутствия коек.
7.4 Что касается несвоевременности уведомления родственников о смерти, то автор отмечает тот факт, что власти вовсе и не пытались уведомлять кого-либо. Если бы не адвокат г-на Ланцова, который пытался встретиться с ним, никто бы вообще не мог бы с уверенностью утверждать, узнает ли когда-либо его мать правду о его смерти.
7.5 Наконец, автор считает, что государство-участник пытается уйти от ответственности, перечисляя различные будущие указы, призванные улучшить положение в тюрьмах. По ее мнению, это означает лишь то, что государство- участник мирится с наличием бесчеловечных условий в тюрьмах. В любом случае эти указы были приняты через два года после смерти ее сына нынешние или будущие акты не могут ничего изменить или никоим образом не могут изменить тот факт, что Российская Федерация нарушила права человека, 25- летнего мужчины в добром здравии и что эти нарушения стоили ему жизни.
8.1 Комитет по правам человека рассмотрел настоящее сообщение с учетом всей информации, представленной ему в письменном виде сторонами, как это предусматривается пунктом 1 статьи 5 Факультативного протокола.
8.2 Комитет должен принять решение, нарушило ли государство-участник пункт 1 статьи 6, статью 7 и пункт 1 статьи 10 Пакта в связи со смертью сына автора сообщения.
9.1 В отношении условий содержания под стражей Комитет отмечает, что государство-участник признает, что тюремные условия были плохими и что на момент событий в следственных изоляторах содержалось в два раза больше задержанных по сравнению с установленной нормой. Комитет принимает также к сведению конкретную информацию, полученную от автора, в частности о том, что количество задержанных лиц фактически в пять раз превышало установленную норму и что условия содержания в тюрьме “Матросская тишина” были бесчеловечными вследствие плохой вентиляции, некачественной пищи и антисанитарии. Комитет считает, что содержание сына автора в условиях, существовавших в этои тюрьме в тот период, повлекло за собой нарушение его прав в соответствии с пунктом 1 статьи 10 Пакта.
9.2 В отношении смерти г-на Ланцова Комитет принимает к сведению утверждения автора о силе свидетельских показании ряда сокамерников о том, что после ухудшения состояния здоровья сына автора ему была оказана помощь лишь в последние несколько минут его жизни, что тюремные власти отказывали в такой помощи в предьщущие дни и что все это привело к его смерти. Он также принимает к сведению информацию, представленную государством-участником, в частности о том, что было проведено несколько расследований причин смерти, каковыми оказалась острая пневмония, приведшая к сердечной недостаточности, и что г-н Ланцов не обращался за медицинской помощью. Комитет заявляет, что обязанность обеспечивать задержанным право на жизнь возлагается на государства и что сами задержанные не обязаны просить о защите. Заявленное намерение государства-участника улучшить условия не имеет никакого отношения к рассмотрению данного дела. Комитет отмечает, что государство-участник не опровергло наличия причинно-следственной связи между условиями содержания под стражей г-на Ланцова и роковым ухудшением состояния его здоровья. Кроме того, даже в том случае, если Комитет будет исходить из утверждения, что ни сам г-н Ланцов, ни его сокамерники вовремя не обратились за медицинской помощью, главное по-прежнему заключается в том, что государство-участник при аресте и помещении под стражу отдельных лиц, берет на себя обязанность заботиться об их жизни. Устанавливая порядок содержания в следственных изоляторах, государство обязано знать в разумно ожидаемых пределах о состоянии здоровья задержанных. Отсутствие финансовых средств отнюдь не уменьшает этой обязанности. Комитет считает, что при надлежащей организации медицинского обслуживания в следственном изоляторе медицинские работники могли и должны были знать об опасном ухудшении состояния здоровья г-на Ланцова. Он считает, что государство-участник не приняло надлежащих мер для защиты жизни г-на Ланцова в период его пребывания в следственном изоляторе. Исходя из этого, Комитет по правам человека приходит к заключению, что в данном деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Пакта.
9.3 В свете вышеуказанных выводов о нарушениях статьи 6 и статьи 10 Пакта Комитет не считает необходимым высказывать свое мнение в отношении нарушения статьи 7.
10. Комитет по правам человека, действуя на основании пункта 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что государство-участник не выполнило своего обязательства обеспечить защиту г-на Ланцова, смерть которого явилась прямым результатом существующих условий тюремного содержания. Комитет констатирует факт нарушения пункта 1 статьи 6 и пункта 1 статьи 10 Пакта.
11. Комитет считает, что г-жа Ланцова в соответствии с подпунктом (а) пункта 3 статьи 2 Пакта имеет право на эффективное средство правовой защиты. Государству-участнику следует принять эффективные меры, а именно: а) выплатить соответствующую компенсацию b) назначить официальное расследование причин смерти г-на Ланцова и с) обеспечить, чтобы аналогичные нарушения не совершались в будущем, в частности посредством принятия немедленных мер по приведению условий содержания под стражей в соответствии с обязательством государства-участника согласно статье 6 и статье 10 Пакта.
[…]

4. СООБЩЕНИЕ № 546/1993, РИКЛИ БАРРЕЛЛ ПРОТИВ ЯМАЙКИ

Доклад Комитета по правам человека, том II , GAOR , пятьдесят первая сессия, Дополнение № 40 (А/51/40), сс. 121-131. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 28 апреля 1993 года.
Соображения приняты: 18 июля 1996 (пятьдесят седьмая сессия)

Соображения в соотвествии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Сообщение представлено лондонским адвокатом г-ном Филипом Личем от имени гражданина Ямайки г-на Рикли Баррелла, который в момент его представления ожидал исполнения смертного приговора в тюрьме округа Св. Екатерины, Ямайка, и впоследствии был убит во время тюремных беспорядков. Утверждается, что г-н Баррелл является жертвой нарушения Ямайкой статей 6, 7, пунктов 2, 3 и 4 статьи 9, статьи 10, пунктов 1, 3 (b), (c), (d) и (e) и 5 статьи 14, а также пункта 1 статьи 17 Международного пакта о гражданс- ких и политических правах.
Представленные факты
2.1 В первоначальном сообщении от 28 апреля 1993 года адвокат сообщает, что г-н Баррелл был обвинен в совершении убийства некоего Уилберта Уил- сона 11 июля 1987 года. 26 июля 1988 года он был осужден и приговорен к смертной казни окружным судом Сент- Джеймса. Его ходатайство о выдаче разрешения на апелляцию было заслушано Апелляционным судом Ямайки 23 июля 1990 года и отклонено 24 сентября 1990 года. 1 О февраля 1993 года Судебный комитет Тайного совета отклонил его просьбу о выдаче специаль- ного разрешения на апелляцию. Таким образом, как утверждается, внутрен- ние средства правовой защиты были исчерпаны.
[…]
2.3 В основе обвинения лежали показания трех очевидцев, которые знали г- на Баррелла несколько лет и опознали каждого из обвиняемых на отдельных очных ставках 18 сентября 1987 года. Защита г-на Баррелла строилась на алиби. Он дал показания, согласно которым в ночь убийства находился дома.
2.4 Сообщается, что после ареста на пути в полицейский участок грузовик, в котором перевозили г-на Баррелла и еще 26 человек, остановился locus in quo, где их видело несколько человек. Затем г-на Баррелла доставили в полицейский участок, где вместе с ним в камере содержались еще 14 человек. Он заявляет, что его держали под стражей примерно два месяца, не предъявляя обвинения. Далее сообщается, что в день, когда должна была состояться очная ставка, г-на Баррелла выпустили из камеры для приема пищи. Он разговаривал с несколькими людьми, которых посчитал за посетителей. После этого очная ставка была отложена. Она состоялась через неделю. Адвокат утверждает, что лицами, приглашенными для опознания г-на Баррелла, были те люди, которые встречались с ним за неделю до этого.
2.5 В последующем представлении от 14 февраля 1994 года адвокат информирует Комитет об убийстве г-на Баррелла в тюрьме Св. Екатерины 31 октября 1993 года. Адвокат просит Комитет изучить обстоятельства его смерти на предмет возможного нарушения пункта 1 статьи 6 Пакта.
2.6 Адвокат ссылается на пресс-релиз организации “Международная амнистия”, в котором сообщается, что четверо заключенных, приговоренных к смертной казни, в том числе Рикли Баррелл, были убиты в ходе беспорядков в тюрьме Св. Екатерины. Согласно сообщениям, заключенных застрелили после того, как они попытались взять в заложники тюремных надзирателей. Однако до инцидента тюремный персонал угрожал некоторым заключенным смертью из-за их жалоб на жестокое обращение.
2.7 Адвокат сообщает, что 25 ноября 1993 года он написал омбудсмену парламента Ямайки письмо с просьбой подтвердить факт смерти г-на Баррелла и призвал провести официальное расследование. Копии этого письма были направлены начальнику тюрьмы Св. Екатерины и лондонским солиситорам правительства Ямайки. Ответ не был получен ни от омбудсмена, ни от начальника тюрьмы солиситоры ответили, что они не располагают информацией об инциденте.
2.8 После того как в ноябре 1993 года на Ямайке было проведено расследование, “Международная амнистия” опубликовала 5 января 1994 года сообщение об этом инциденте. […] Согласно сообщению, убийство заключенных было совершено на втором этаже гибралтарского блока, где содержатся приговоренные к смертной казни. Обстоятельства инцидента остаются неясными, но тюремные власти утверждают, что два тюремных надзирателя были взяты в заложники, когда подавали заключенным обед примерно в 12 ч. 30 мин. Утверждается также, что во время инцидента пострадали три надзирателя и одному из них ножом порезали горло, но, поскольку ни один из надзирателей не был госпитализирован, повреждения, по-видимому, были незначительными. Если не считать ножа, то никто из заключенных оружия не имел. Тревога, видимо, была поднята быстро, и подоспевшие надзиратели застрелили заключенных. По крайней мере, еще трое других заключенных были ранены, их пришлось госпитализировать.
2.9 Очевидцы из числа заключенных утверждают, что инцидент начался на первом этаже, где во время спора один из надзирателей избил заключенного, после чего тот побежал наверх. Далее они заявляют, что четверо заключенных были застрелены в своих камерах, когда уже не представляли опасности для надзирателей. Кроме того, утверждается, что надзиратели стреляли и по другим заключенным сквозь решетку их камер и избили некоторых из них. Сообщается, что характер ранений оставшихся в живых заключенных согласуется с этими утверждениями и что один из надзирателей, согласно его показаниям, вмешался в происходящее, чтобы спасти одного из заключенных от жестокого избиения. Далее сообщается, что трудно понять, как можно было в условиях ограниченного пространства застрелить заключенных, не ранив надзирателей, если они все еще удерживались в качестве заложников. Далее сообщается, что как минимум трое из надзирателей, названных заключенными причастными к стрельбе, неоднократно упоминались и в других жалобах, связанных с угрозами в адрес заключенных и жестоким обращением с ними в отделении для приговоренных к смертной казни.
2.10 Согласно утверждениям, надзиратели обычно вооружены лишь дубинками, но в помещении для надзирателей имеется арсенал оружия. Остаётся неясным, кто разрешил использовать оружие 31 октября 1993 года, т.е. в воскресенье, когда начальник тюрьмы отсутствовал. Утверждается, что, хотя сотрудников тюрьмы обучают пользованию огнестрельным оружием, их не учат приемам самообороны без оружия или методам физического воздействия и умению применять силу соразмерно потребностям.
[…]
2.12 Адвокат утверждает, что в минувшие годы произошло много инцидентов С крайними проявлениями насилия со стороны тюремных надзирателей и что жалобы должным образом не рассматриваются. Наоборот, заключенные, жалующиеся на жестокое обращение, подвергаются угрозам со стороны надзирателей. Результаты проводимых расследований не обнародуются. Далее утверждается, что, хотя основной независимой процедурой расследования жалоб заключенных является обращение к омбудсмену парламента, тот не обладает правоприменительными полномочиями и его рекомендации не являются обязательными. Адвокат указывает на то, что последний годовой док- лад омбудсмена парламенту был подготовлен в 1988 году.
2.13 Адвокат утверждает, что получил от одного из заключенных письмо с объяснением обстоятельств, при которых был убит г-н Баррелл. Согласно письму, г-ну Барреллу угрожал смертью надзиратель, чей родственник стал жертвой убийства, за которое г-н Баррелл был осужден, и впоследствии г-н Баррелл подал жалобу на имя начальника тюрьмы. В письме далее говорится, что 31 октября 1993 года инцидент был спровоцирован именно упоминавшимся выше надзирателем. Он хладнокровно выстрелил и убил г-на Баррелла, когда тот находился в своей камере. Адвокат сообщает, что в других письмах заключенных также говорится о причастности вышеназванного надзирателя.
Жалоба
3.1 Адвокат утверждает, что содержание г-на Баррелла под стражей на протяжении более двух месяцев без предъявления ему обвинения является нарушением пунктов 2, 3 и 4 статьи 9 Пакта.
3.2 Утверждается, что защитник, предоставленный г-ну Барреллу в рамках оказания правовой помощи, не поднял в Апелляционном суде вопроса о нарушениях, допущенных при опознании г-на Баррелла. Как утверждается, этот защитник так и не встретился с г-ном Барреллом, несмотря на многочисленные попытки последнего добиться свидания с ним. Более того, в ходе слушания в Апелляционном суде защитник указал на то, что он не может поддержать просьбу своего клиента о предоставлении разрешения на апелляцию. Он согласился с тем, что судья, рассматривавший дело, адекватно проконсультировал присяжных насчет опознания и заявил, что с учетом факта его опознания тремя очевидцами он не может выдвинуть веских аргументов в поддержку прошения своего клиента об апелляции. Сообщается, что из-за фактического отказа защитника представлять интересы г-на Баррелла в Апелляционный суд не были вызваны для дачи показаний в его поддержку родственники, которые могли подтвердить его алиби. Утверждается, что вышеприведенные факты свидетельствуют о нарушении пунктов 1, 3(b), (c), (d) и (e) и пункта 5 статьи 14 Пакта. Согласно другому утверждению, тот факт, что с момента осуждения и до отклонения апелляции прошло два года и два месяца, является нарушением пункта 3с статьи 14.
3.3 Адвокат далее сообщает, что из-за частых задержек с отправлением корреспонденции из окружной тюрьмы Св. Екатерины и с приемкой писем в самой тюрьме – когда они вообще доходили до адресата, – было крайне сложно получать инструкции от клиента и должным образом представлять его интересы. Как утверждается, предполагаемое вмешательство тюремных властей в деятельность почтовой службы является нарушением статьи 17 Пакта.
3.4 Адвокат заявляет, что угрозы в адрес г-на Баррелла со стороны надзирателей тюрьмы Св. Екатерины и жестокое обращение с ним являются нарушением статей 7 и 10 Пакта государством -участником. Далее утверждается, что смерть г-на Баррелла – это нарушение пункта 1 статьи 6 Пакта. […]
3.5 Заявляется такке, что надзиратели, убившие г-на Баррелла, либо намеревались его убить, либо действовали небрежно или неосторожно, игнорируя возможность его гибели, в связи с чем утверждается, что в данных условиях применение огнестрельного оружия не было вызвано необходимостью и не соответствовало требованиям поддержания правопорядка. Адвокат утверждает, что г- н Баррелл и трое других заключеннь IX были застрелены без предупреждения.
[…]
4.1 В своем представлении от 22 июля 1994 года государство-участник представило копию доклада старшего инспектора Б.Р. Ньюмэна от 15 мая 1994 года об обстоятельствах гибели г-на Баррелла. […]
4.2 В докладе сообщается, что инцидент произошел 31 октября 1993 года примерно в 12 ч. 30 мин., когда обед подходил к концу. Некоторые заключенные, включая г-на Баррелла, все еще находились в проходе первого гибралтарского блока, и четверо дежурных надзирателей замыкали их в камерах. Они не знали, что во дворе вспыхнула ссора между двумя заключенными из второго гибралтарского блока и членами патрульной группы. Эти заключенные внезапно бросились со двора в проход и захватили надзирателей. В докладе сообщается, что другие заключенные, включая г-на Баррелла, присоединились к нападавшим и помогли им отнять у надзирателей дубинки и ключи и открыли некоторые камеры. Надзирателей затащили в камеры № 9 и 10 и начали угрожать им. К месту событий быстро подоспели другие надзиратели, которые приказали заключенным освободить заложников. Согласно сообщениям, заключенные отказались сделать это, после чего по ним были про изведены выстрелы. Раненые надзиратели и заключенные бьши доставлены в госпиталь Спаниш- Тауна, где медики констатировали смерть г-на Баррелла и трех других заключенных.
4.3 Государство-участник сообщает, что, согласно акту исследования трупа, г-н Баррелл скончался от ранений, полученных в результате выстрела и ударов тупыми предметами. Утверждается также, что, по свидетельству очевидцев, выстрелы продолжались и после освобождения надзирателей.
4.4 Государство-участник указывает на очевидность того, что смерть Рикли Баррелла явилась следствием ссоры между двумя заключенными из отделения для приговоренных к смертной казни во втором гибралтарском блоке и несколькими надзирателями из патрульной группы. Государство-участник сообщает, что, по-видимому, г-н Баррелл не знал об этом инциденте, который, как представляется, вызвал враждебную реакцию со стороны заключенных, впоследствии напавших на четырех надзирателей в первом гибралтарском блоке. Государство-участник утверждает, что надзиратели находились в серьезной опасности: один заключенный пытался перерезать горло надзирателю, а другие хотели повесить одного из надзирателей с помощью полотенца. Государство-участник утверждает, что, по всей видимости, остальных надзирателей после отдачи заключенным приказа освободить их коллег, при виде находящихся в опасности товарищей охватила паника и они открыли огонь. Государство-участник утверждает, что применение силы в необходимых пределах может быть оправдано в соответствии с разделом 15 (3) Закона об исправительных заведениях (1985 год), в котором говорится: “Любой сотрудник исправительного заведения может применить силу к любому заключенному, осуществляющему насильственные действия по отношению к тому или иному лицу, если у этого сотрудника есть разумные основания считать, что жизнь или здоровье этого лица находится в опасности или что ему может быть нанесено другое опасное телесное повреждение”. […]
5.1 В своих замечаниях по представлению государства-участника адвокат отмечает, что оно не указало, какую роль сыграл г-н Баррелл в инциденте, приведшем к его смерти. В этом контексте адвокат указывает на то, что имя г- на Баррелла фигурировало в заявлении лишь одного из трех надзирателей, который указал, что тот был в числе заключенных, втолкнувших его в камеру. В докладе инспектора Ньюмэна говорится, что г-н Баррелл присоединился к другим лицам, которые пытались захватить надзирателей. Никаких других ссылок на поведение г-на Баррелла нет. Далее адвокат отмечает, что доклад инспектора был составлен спустя более чем шесть месяцев после инцидента и что единственный раскрытый источник информации – показания трех из четырех надзирателей, которых заключенные держали в камере, хотя, по-видимому, использовались и другие источники. В частности, как утверждает адвокат, не были представлены показания четвертого надзирателя, участвовавшего в инциденте, и старшего надзирателя, который дежурил 31 октября 1993 года. Не были взяты показания и у других надзирателей, пришедших на помощь коллегам.
5.2 Что касается причины смерти г-на Баррелла, то, как отмечает адвокат, в заключении патолога, копию которого государство-участник не предоставило, говорится, что он скончался от ранении, полученных в результате выстрела и ударов тупыми предметами, однако государство-участник не предоставило подробной информации об обстоятельствах, при которых был убит г-н Баррелл. Адвокат отмечает, что, согласно докладу инспектора, надзирателей охватила паника и они открыли огонь, и утверждает, что если смерть г-на Баррелла наступила в результате этого, то статья 6 Пакта была нарушена. Кроме того, согласно его утверждениям, хотя государство-участник доказывает, что г-н Баррелл был застрелен во избежание нанесения надзирателям, находившимся в камере, новых телесных повреждений, данные патолога указывают на то, что его забили до смерти после того, как опасность уже миновала, что является явным нарушением статьи 6 Пакта.
5.3 Адвокат далее говорит о существовании сведений, указывающих на то, что г-н Баррелл был застрелен […] уже после того, как опасность миновала. В этой связи адвокат ссылается на заявления заключенных и статьи в прессе. Он утверждает, что родственники некоторых убитых заключенных видели пулевые отверстия на спине убитого и следы от тяжелых побоев на теле. Заключенные, оставшиеся в живых, утверждают далее, что надзиратели набросились на них и стали в них стрелять после освобождения четырех захваченных надзирателей. […]
[…]
5.5 Адвокат далее отмечает, что, согласно докладу инспектора, надзиратели не получили от старшего сотрудника согласия на использование огнестрельного оружия. Адвокат ссылается на статью 2 Принципов эффективного предупреждения и расследования внезаконных, произвольных и суммарных казней, в соответствии с которыми должна существовать четкая система контроля над всеми должностными лицами, имеющими полномочия в соответствии с законом применять силу и огнестрельное оружие. Адвокат заявляет, что инцидент, происшедший 31 октября 1993 года, и предшествующие инциденты в окружной тюрьме Св. Екатерины свидетельствуют об отсутствии такой четкой системы контроля или о ее крайней неэффективности. В этой связи адвокат также утверждает, что, если бы надзиратели получили соответствующую подготовку и владели методами самообороны, они, возможно, не впали бы в панику и не стали бы стрелять в г-на Баррелла и трех других заключенных.
5.6 Адвокат утверждает, что, проводя расследование, государство-участник не выполнило своих обязательств по Пакту. В этой связи он отмечает, что он так и не получил ответа от омбудсмена парламента, что отчет судебного патолога не представлен в Комитет и что государство-участник ничего не говорит о расследовании коронера, хотя раздел 79 Закона об исправительных заведениях (1985 год) требует про ведения коронером расследования всех случаев смерти заключенных, находящихся в исправительных заведениях. Адвокат ссылается на судебную практику Комитета, связанную с рассмотрением дел против Уругвая [Блейер против Уругвая (сообщение № 30/1978), соображения приняты 29 марта 1982 года и Барбаро против Уругвая (сообщение № 84/ 1981), соображения приняты 21 октября 1982 года] и утверждает, что государство- участник обязано провести полное и тщательное расследование.
5.7 В заключение адвокат ссылается на письмо от 16 июня 1994 года, адресованное Министерством национальной безопасности и юстиции Ямайки организации “Международная амнистия”, в котором Министерство сообщает, что доклад инспектора об инциденте, происшедшем в октябре 1993 года, передается государственному прокурору для вынесения решения по вопросу о привлечении к уголовной ответственности и что оно не считает необходимым создавать независимую комиссию для проведения расследования. В этой связи адвокат с озабоченностью отмечает, что государственный прокурор до сих пор не принял решения по докладу о нарушениях правопорядка в 1991 году.
Решение Комитета о пpиемлемости
6.1 Комитет рассмотрел вопрос о приемлемости сообщения на своей пятьдесят третьей сессии.
6.2 Комитет отметил, что государство-участник в своих замечаниях охарактеризовало события, приведшие к гибели г-на Баррелла, но не ответило на жалобы, поданные в соответствии со статьями 9, 14 и 17 Пакта, и не высказало никаких возражений в отношении приемлемости сообщения. Тем не менее, Комитет должен был удостовериться в том, что все критерии приемлемости, предусмотренные в Факультативном протоколе, соблюдены.
6.3 Комитет отметил, что адвокат продолжает представлять г-на Баррелла после его смерти, и обратил внимание на его слова, в соответствии с которыми он делает это по поручению Совета по правам человека Ямайки, поддерживающего контакты с семьей г-на Баррелла. В этих обстоятельствах Комитет признал аргументы адвоката насчет его полномочий представлять и поддерживать сообщение достаточно обоснованными.
6.4 Комитет обратил внимание на то, что, согласно утверждениям адвоката, г-н Баррелл до предъявления обвинения находился под стражей в течение двух месяцев, но адвокат не представил в подтверждение этого никакой информации. С учетом этого Комитет пришел к выводу, что для целей принятия решения о приемлемости утверждение адвоката о том, что в случае г-на Баррелла была нарушена статья 9 Пакта, является необоснованным. Таким образом, эта часть сообщения является неприемлемой по смыслу статьи 2 Факультативного протокола.
6.5 Изучая его утверждение о том, что вмешательство в деятельность почтовой службы в окружной тюрьме Св. Екатерины является нарушением прав г-на Баррелла, предусмотренных в статье 17 Пакта, Комитет пришел к выводу, что адвокат не показал, какие шаги были предприняты для того, чтобы довести содержание этой жалобы до сведения властей Ямайки. В этом плане сообщение не отвечает требованию об исчерпании внутренних средств правовой защиты, предусмотренному в пункте 2 (b) статьи 5 Факультативного протокола.
6.6 В отношении утверждения, касающегося апелляции г-на Баррелла, Комитет пришел к выводу, что вопрос о том, является ли в конкретных обстоятельствах дела двухлетний интервал между осуждением и отклонением апелляции апелляционным судом Ямайки неоправданной задержкой, нарушающей положения пункта 3 (с) juncto пункта 5 статьи 14 Пакта, следует рассмотреть по существу.
6.7 По поводу жалобы на то, что в апелляционном суде интересы г-на Баррелла были представлены в недостаточной мере, Комитет пришел к выводу, что в связи с этим утверждением могут возникнуть вопросы в связи со статьей 14 Пакта, в частности по пунктам 3(b) и 5, которые необходимо рассмотреть по существу.
6.8 Затем Комитет перешел к вопросу об обстоятельствах смерти г-на Баррелла, который был поднят адвокатом после его первоначального сообщения. Он отмечает, что государство-участник высказало свои замечания в отношении смерти г-на Баррелла и не выдвинуло никаких возражений по вопросу о приемлемости этой части сообщения. В частности, государство-участник не перечислило внутренние средства правовой защиты, которые семья г-на Баррелла еще должна была бы использовать, чтобы они были исчерпаны. В этих обстоятельствах Комитет пришел к заключению о возможности рассмотрения на основании пункта 2(b) статьи 5 Факультативного протокола вопроса о том, могут ли в связи с обстоятельствами гибели г-на Баррелла быть подняты вопросы в соответствии со статьями 6, 7 и 10 Пакта.
7. Таким образом, Комитет по правам человека постановил, что данное сообщение приемлемо в той мере, в какой могут быть подняты вопросы в соответствии со статьями 6 (пункт 1), 7 и 10 (пункт 1) и 14 (пункт ⫱ (b), (c) и 5) Пакта.
[…]
9.1 Комитет рассмотрел сообщение с учетом всей информации, представленной сторонами. Он с озабоченностью отмечает, что после препровождения решения Комитета о приемлемости он не получил от государства-участника новой информации, которая позволила бы прояснить проблему, поднятую в настоящем сообщении. Комитет напоминает, что из пункта 2 статьи 4 Факультативного протокола следует, что государство-участник должно добросовестно рассмотреть все обвинения в свой адрес и предоставить Комитету всю имеющуюся в его распоряжении информацию. С учетом того, что государство-участник не помогло Комитету прояснить находящийся на его рассмотрении вопрос, необходимо с должным вниманием отнестись к утверждениям, представленным от имени г-на Баррелла, поскольку они подкреплены доказательствами.
9.2 Что касается утверждения о том, что двухлетний интервал между моментом осуждения г-на Баррелла и рассмотрением вопроса о его апелляции является неоправданной задержкой, то Комитет считает, что имеющаяся у него информация не позволяет в данном случае определить, была ли эта задержка нарушением пункта 3(c) juncto пункта 5 статьи 14 Пакта.
9.3 Относительно утверждения о том, что интересы г-на Баррелла в апелляционном суде были представлены в недостаточной мере, Комитет отмечает, что из решения апелляционного суда четко следует, что адвокат, защищавший г- на Баррелла в апелляционном суде в рамках оказания правовой помощи (он не представлял его интересы в ходе основного судебного разбирательства), согласился с отсутствием оснований для обжалования. Комитет, ссылаясь на свою судебную практику, указывает, что суд должен в соответствии со статьей 14 Пакта обеспечить, чтобы адвокат вел дело, руководствуясь интересами правосудия. Хотя Комитет не может поставить под сомнение профессионализм суждений адвоката, он считает, что, если при рассмотрении дела, связанного со смертным приговором, адвокат обвиняемого соглашается с отсутствием оснований для обжалования приговора, суд должен удостовериться в том, что адвокат консультировался с обвиняемым и проинформировал его соответствующим образом. Если этого не было сделано, суд должен обеспечить, чтобы обвиняемого об этом проинформировали и предоставили ему возможность привлечь другого адвоката. По мнению Комитета, в данном случае необходимо было проинформировать г- на Баррелла о том, что адвокат, представляющий его интересы в рамках оказания правовой помощи, не собирается приводить каких-либо аргументов в поддержку его апелляции с тем, чтобы он мог рассмотреть любые остающиеся в его распоряжении возможности. С учетом этих обстоятельств Комитет пришел к заключению, что интересы г-на Баррелла не были по-настоящему представлены в апелляционном суде в нарушение пунктов 3(b) juncto 5 статьи 14.
9.4 Комитет считает, что вынесение смертного пр:иговора после завершения судебного разбирательства, в ходе которого не были соблюдены положения Пакта, при отсутствии возможности последующего обжалования приговора является нарушением статьи 6 Пакта. Как отметил Комитет в Замечании общего порядка 6 (16), положение, согласно которому смертный приговор может быть вынесен только в соответствии с законом и без нарушения положений Пакта, предполагает, что “предусмотренные в нем гарантии процедурного характера должны соблюдаться, включая право на справедливое судебное разбирательство независимым судом, презумпцию невиновности, минимальные гарантии защиты и право на пересмотр осуждения и приговора судом высшей инстанции”. Окончательный смертный приговор был вынесен в условиях отсутствия реального представительства интересов г-на Баррелла в Апелляционном суде, следовательно, в данном случае была также нарушена статья 6 Пакта.
9.5 Комитет тщательно рассмотрел всю направленную ему адвокатом и государством-участником информацию о гибели г-на Баррелла после захвата в заложники 31 октября 1993 года нескольких надзирателей отделения для приговоренных к смертной казни тюрьмы Св. Екатерины. Он сожалеет по поводу того, что государство-участник не предоставило акт вскрытия тела и результаты расследования этого дела коронером. Комитет отмечает, что, со- гласно утверждениям адвоката, в основе которых лежат письма, полученные от других заключенных тюрьмы Св. Екатерины, г-н Баррелл был застрелен уже после освобождения надзирателей и, следовательно, необходимости в применении силы в этот момент уже не было. Комитет отмечает, что государство-участник само признало гибель г-на Баррелла несчастным последствием замешательства надзирателей, которые впали в панику, видя, что заключенные угрожают некоторым их коллегам, и что в докладе, представленном государством-участником, признается факт продолжения стрельбы после освобождения надзирателей. С учетом этих обстоятельств Комитет приходит к заключению, что государство-участник не приняло эффективных мер для защиты жизни г-на Баррелла, нарушив тем самым пункт 1 статьи 6 Пакта.
10. Комитет по правам человека, руководствуясь пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что находящиеся в его распоряжении факты свидетельствуют о нарушении: пунктов 3(b) juncto 5 статьи 14 и, следовательно, пункта 2 статьи 6 и пункта 1 статьи 6 Международного пакта о гражданских и политических правах.
11. В соответствии с пунктом 3 (а) статьи 2 Пакта на государстве-участнике лежит обязанность предоставить эффективное средство правовой защиты от нарушений, жертвой которых стал г-н Баррелл. Комитет считает, что с учетом обстоятельств дела это влечет за собой необходимость выплаты компенсации семье г-на Баррелла. Государство-участник обязано обеспечить, чтобы впредь таких нарушений не было.
______________________________________________________________________________________________________________________

1 Замечание общего порядка № 6 (16), UN doc. HRI/GEN/1/Rev.5, сс. 114-116, пункт 5.
2 Там же, пункт 2.
3 Замечание общего порядка № 14 (23), UN doc. HRI/GEN/1/Rev.5, сс. 126-127, пункт 6.
4 Е.В. и другие против Нидерландов (Сообщение № 429/1990), решение о приемлемости принято 8 апреля 1993 года, Доклад Комитета по правам человека, Vоl. 11, GAOR, сорок восьмая сессия, Дополнение № 40 (A/48/40), сс. 198-204. Леонард Джон Линдон против Австралии (Сообщение № 646/1995), решение о приемлемости принято 20 октября 1998, Доклад Комитета по правам человека, Vol. 11, GAOR, пятьдесят четвертая сессия, Дополнение № 40 (А/54/40), сс. 285-290.
5 Роджер Чонгве против Замбии (Сообщение № 821/1998), Соображения, принятые 25 октября 2000 года, Доклад Комитета по правам человека, Vоl. 11, UN doc. А/56/40 (Vol. 11), сс. 137-143. В этом деле также было установлено нарушение права автора на личную неприкосновенность в соответствии с пунктом 1 статьи 9.
6 Педро Пабло Камарго от имени мужа Марии Фанни Суарес де Герреро против Колумбии (Сообщение № 45/1979), Соображения, принятые 31 марта 1982 года, Доклад Комитета по правам человека, GAOR, тридцать седьмая сессия, Дополнение № 40 (А/37/40), сс. 137-149.
7 См. Комитет по правам человека, Заключительные замечания Комитета по пра- вам человека по Республике Молдова, UN doc. CCPR/CO/75/MDA (2002), пункт 9.
8 Клайв Джонсон против Ямайки (Сообщение № 592/1994), Соображения, принятые 20 октября 1998, Доклад Комитета по правам человека, Vоl. II, GAOR, пятьдесят четвертая сессия, Дополнение № 40 (А/54/40), сс. 20-29.
9 Бернар Лубуто против Замбии (Сообщение № 390/1990), Соображения, принятые 31 октября 1995 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR, пятьдесят первая сессия, Дополнение № 40 (A/51/40), сс. 11-16.
10 По этому вопросу пять членов Комитета (лорд Колвилл, г-н Кретцмер, г-н Амор, г-н Ялден и г-н Захия) высказали особые несовпадающие мнения. Эверсли Томпсон против Сент-Винсента и Гренадин (Сообщение № 806/1998), Соображения, принятые 18 октября 2000 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol.II, UN doc. A/56/40 (Vol.II), сс. 93-110.
11 Замечание общего порядка № 6 (16) (СМ. выше, прим. 1), пункт 6.
12 Данте Пиандионг и другие против Филиппин (Сообщение № 869/1999), Соображения, принятые 19 октября 2000 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, UN doc. А/56/40 (Vol. II), сс. 181-190. См., в частности, пункт 7.4 Соображений Комитета. См. также пункт 8.4 Соображений Комитета по делу Джайме Карпо, Оскар Ибао, Варлито Ибао и Роше Ибао против Филиппин (Сообщение № 1077/2002), Соображения, принятые 28 марта 2003 года, UN doc. CCPR/C/77/D/1 077/2002.
13 Роджер Джадж против Канады (Сообщение № 829/1998), Соображения, принятые 5 августа 2003 года, UN doc. CCPR/C/78/D/829/1998, пункт 10.4. См. также Т против Австралии (Сообщение № 706/1996), Соображения, принятые 4 ноября 1997 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR, пятьдесят третья сессия, Дополнение № 40 (А/53/40), сс. 184-194. Уже в этом деле Комитет отметил, что выполнение Австралией положений статьи 6 оценивалось с учетом того, имелся ли реальный риск применения смертной казни в принимающей стране.
* Тексты дел приводятся в соответствии с предоставленными автором книги переводами, сделанными в ООН, с сохранением терминологии, орфографии и стилистики, а также с оригинальным написанием всех имен и названий. В некоторых случаях несоответствий между английской и русской версиями переводчик внес изменения в тексты дел, принимая за основу английскую версию. – Пр. пер.
1. В сообщении также указывается на то, что семье и в местное отделение ЗАГСа не сообщалось о смерти г-на Ланцова до 11 апреля 1995 года, когда адвокат Ланцова узнал о его смерти, прибыв в изолятор для встречи с ним. По этому делу, как представляется, провел расследование начальник СИЗО [.. .], однако результаты проведенного расследования неизвестны.

Прецедентные дела Комитета по правам человека – Пытки и бесчеловечное обращение

ПЫТКИ И БЕСЧЕЛОВЕЧНОЕ ОБРАЩЕНИЕ

Статья 7
Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство видам обращения или наказания. В частности, ни одно лицо не должно без его свободного согласия подвергаться медицинским или научным опытам.
Статья 10
1. Все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческои личности.
2. а) Обвиняемые в случаях, когда отсутствуют исключительные обстоятельства, помещаются отдельно от осужденных и им предоставляется отдельный режим, отвечающий их статусу неосужденных лиц. b) обвиняемые несовершеннолетние отделяются от совершеннолетних и в кратчаиший срок доставляются в суд для вынесения решения.
3. Пенитенциарной системой предусматривается режим для заключенных, существенно и целью которого является их исправление и социальное перевоспитание.Несовершеннолетние правонарушители отделяются от совершеннолетних и им предоставляется режим, отвечающий их возрасту и правовому статусу.

ВВЕДЕНИЕ

Подобно праву на жизнь (статья 6), запрет на применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания (статья 7) также является абсолютным правом в том смысле, что не допускается никаких отступлений от соблюдения этого права даже во время чрезвычайных ситуаций (см. пункт 2 статьи 4). Что касается лишенных свободы лиц, статья 7 дополняется положениями статьи 10 о гуманном отношении к лицам, лишенным свободы, и об определенных аспектах условий содержания под стражей.
В отличие, например, от Европейского Суда по правам человека, Комитет не считает необходимым в каждом конкретном случае определять, является ли обращение, противоречащее статье 7, “пытками” или же оно является “жестоким обращением”, “бесчеловечным обращением” и т.п. В своем Замечании общего порядка № 20 (44), принятом в 1992 году, Комитет следующим образом объяснил свою позицию: “В Пакте не содержится какого-либо определения понятий, охватываемых статьёй 7, и Комитет не считает необходимым разрабатывать перечень запрещённых действий или устанавливать чёткие разграничения между различными формами наказания или обращения эти разграничения зависят от характера, цели и жестокости применяемого обращения”.¹ Этот подход, по крайней мере частично, объясняется включением слова “жестокий” в статью 7, что затрудняет применение такого дифференцированного подхода, как тот, который применяется в рамках Европейской конвенции о защите прав человека, не содержащей этого конкретного понятия.
В данном разделе приводятся четыре дела, связанные с применением статей 7 и 10. В первом деле, Теран Хихон против Эквадора, подчеркивается подход Комитета к вопросам, связанным с бременем доказывания, в отношении заявлений о пытках или недопустимом обращении, а также определяется метод, применяемый Комитетом при совместном рассмотрении вопросов, поднимаемых по статьям 7 и 10. Такой подход применялся также в деле Зелайя Бланко против Никарагуа (Сообщение № 328/1988).² В этом деле демонстрируется особое внимание Комитета к обязанности государства-участника проводить расследования любых заявлений о пытках или недопустимом обращении, что также нашло свое отражение в Замечании общего порядка № 20, где Комитет говорит о том, что амнистии в отношении актов пыток несовместимы с положениями Пакта.³ В том же контексте Комитет подчеркивает и важность превентивных обязательств государства-участника по статье 7:

Следует отметить, что систематический контроль за соблюдением правил, инструкций, методов и практики проведения допросов, а также положений, касающихся содержания под стражей лиц, подвергаемых аресту, задержанию или лишению свободы в какой бы то ни было форме, и обращения с ними, представляет собой эффективное средство недопущения пыток и плохого обращения. Для обеспечения эффективной защиты содержащихся под стражей лиц необходимо принимать меры к тому, чтобы они содержались в местах, официально признанных в качестве мест содержания под стражей, а их фамилии и места содержания под стражей, равно как и фамилии лиц, oтветственных за их содержание под стражей, указывались в реестре, доступном для заинтересованных лиц, в том числе для родственников и друзей. В этих же целях должно фиксироваться время и место проведения всех допросов, а также фамилии всех присутствующих там лиц, и эта информация также должна быть доступной для целей судебного и административного разбирательства. Следует также принимать меры в целях запрещения содержания под стражей без права переписки и общения. В этой связи государства-участники должны обеспечить, чтобы во всех местах задержания не устанавливалось какого-либо оборудования, которое можно было бы использовать для пыток или недопустимого обращения. Защита содержащегося под стражей лица предполагает также обеспечение своевременного и регулярного доступа к врачам и адвокатами, под надлежащим контролем, и, если того требуют интересы следствия, к членам семьи.⁴

В то время как совместное рассмотрение вопросов по статьям 7 и 10 в делах Терана Хихона и Зелайя Бланко привело к выводу о том, что имели место нарушения этих двух положений, рассматривались также другие дела, в которых было установлено только нарушение статьи 10. Избиение полицейскими после ареста и плачевные условия содержания в камере предварительного заключения привели к выводу о нарушении статей 7 и 10 в деле Зилберт Дэйли против Ямайки (Сообщение № 750/1997).⁵ В том же деле еще одно нарушение статьи 10 (но не статьи 7) было установлено в связи с общими условиями содержания в тюрьме после осуждения и с проявлениями жестокости со стороны других заключенных. В сравнительно недавнем деле Сэнди Секстус против Тринидада и Тобаго (Сообщение № 818/1998), Комитет разъяснил свой подход к совместному рассмотрению вопросов по статьям 7 и 10 следующим образом: “В свете этого вывода, касающегося статьи 10 – нормы Пакта, конкретно предусматривающей положение лиц, лишенных свободы, и содержащей элементы, касающиеся подобных лиц, которые обычно предусматриваются статьей 7, нет необходимости отдельно рассматривать утверждения, связанные со статьей 7”.⁶ Читателю также рекомендуется ознакомиться с делом Полай Камnос против Перу, которое приводится в разделе о справедливом судебном разбирательстве. По мнению Комитета, тот факт, что заключенный “был показан прессе сидящим в клетке, составляет унижающее достоинство человека обращение, противоречащее статье 7, и обращение, несовместимое с положениями пункта 1 статьи 10, поскольку при этом не было проявлено уважение к человеческому достоинству, присущему личности” (пункт 8.5). Другое нарушение того же положения было установлено в связи с полной изоляцией г-на Полая Кампоса в течение одного года и ограничением его переписки с родными (пункт 8.6). Далее, третий вывод о нарушении статей 7 и 10 был сделан в отношении общих условий содержания г-на Полая Кампоса в тюрьме, особенно его изоляции на 23 с половиной часа в сутки в маленькой камере, а также того факта, что он не мог видеть дневной свет более 10 минут в день (пункт 8.7).

В приведенном ниже деле Джордж Осбур Il против Ямайки было установлено, что телесные наказания являются нарушением статьи 7. Автор был приговорен к десяти ударам розгами. Комитет сделал вывод о том, что телесные наказания представляют собой жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение и наказание, и что одно только вменение такого наказания является нарушением статьи 7.

Так называемый “синдром камеры смертников”, т.е. психологическое воздействие ожидания смертной казни, является предметом рассмотрения многих дел по Факультативному протоколу. Несмотря на высказанные несколькими членами Комитета особые мнения, Комитет принял и придерживается точки зрения о том, что одну лишь продолжительность периода времени между вынесением приговора и его приведением в исполнение нельзя квалифицировать как нарушение статьи 7. Для такого вывода необходимо продемонстрировать наличие некоторых “дополнительных исключительных обстоятельств”. Подход Комитета объясняется в приведенном ниже деле Эррол Джонсон против Ямайки. Если автор или адвокат не могли доказать наличие каких-либо дополнительных исключительных обстоятельств, такой подход применялся даже в случаях исключительно длительных задержек, как, например, в деле Рамчаран Биккару против Тринидада и Тобаго (Сообщение № 555/1993).⁷ Однако нарушения статьи 7 были установлены в тех случаях, когда имели место дополнительные исключительные обстоятельства, такие как губительные последствия для психического состояния приговоренного к смертной казни⁸ или неоправданное продление его страданий после вынесения решения оприведении приговора в исполнение.⁹

Вопрос о способе приведения в исполнение смертного приговора также поднимался по статье 7. Комитет принял точку зрения о том, что хотя в Пакте не устанавливается немедленного обязательства по отмене смертной казни, конкретный метод казни может представлять собой такой вид обращения или наказания, который является нарушением статьи 7.¹⁰В приведенном ниже деле Чарлз Читат Нг против Канады Комитет пришел к выводу, что удушение цианистым газом является нарушением статьи 7. В своем обосновании Комитет также отметил возможность признания любого приведения смертного приговора в исполнение жестоким и бесчеловечным обращением по смыслу статьи 7; эта точка зрения получила дальнейшее развитие в особом мнении г-на Агилара Урбины.

В деле Нг представлен также и другой аспект практики Комитета по статье 7, а именно рассмотрение вопроса об отказе в возвращении [поп- rеfоиlетепt). В своем Замечании общего порядка № 20 Комитет делает вывод, что статья 7 налагает обязательство не подвергать лиц “опасности применения пыток или жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания по их возвращении в другую страну посредством выдачи, высылки или возвращения (refoulement)”.¹¹ Канада выдала г-на Читата Нг Соединенным Штатам, тем самым нарушив статью 7.

В подобном недавнем (2002 год) деле С. против Австралии (Сообщение № 900/1999) было установлено двойное нарушение статьи 7, так как государство-участник не приняло соответствующих мер для прекращения затянувшегося содержания автора в иммиграционном лагере, несмотря на ухудшение его психического состояния, и, кроме того, Австралия, несмотря на признание своего обязательства обеспечить защиту посредством предоставления автору статуса беженца, в связи с угрозой преследований по религиозным мотивам, тем не менее решила депортировать его в Иран, где он вряд ли мог получить необходимую медицинскую помощь.¹²

До настоящего времени не рассматривалось ни одно дело по второму предложению статьи 7, в котором запрещается проводить медицинские или научные опыты без свободного согласия заинтересованного лица. В Замечании общего порядка № 20 Комитет отметил, что особую защиту в связи с проведением таких опытов следует обеспечить для лиц, не способных давать предусмотренное законом согласие, в частности, лиц, которые подвергаются какой-либо форме содержания под стражей или лишения свободы. “Эти лица не должны являться объектом медицинских или научных опытов, которые могут причинить вред их здоровью”.¹³

В 1992 году Комитет принял свое Замечание общего порядка № 21 (44) по статье 10, где подчеркивается, что пункт 1 статьи 10 применим в отношении любых лиц, лишенных свободы, а не только тех, кто содержится под стражей в качестве подозреваемых или осужденных за совершение преступления.¹⁴ Важным элементом этого Замечания общего порядка является то, что в нем приводится прямая ссылка на соответствующие нормы “мягкого права” ООН,¹⁵ которые рассматриваются как имеющие отношение к толкованию статьи 10, и, кроме того, подчеркивается, что минимальные нормы гуманного обращения не должны находиться в зависимости от материальных ресурсов, которыми располагает гoсударство-участник.¹⁶ Такой же подход применялся и в практике Комитета по Факультативному протоколу, что можно наблюдать в деле Альберт Вомах Муконг против Камеруна (Сообщение № 458/1991), где Комитет подчеркнул, что “определенные минимальные нормы, касающиеся условий содержания под стражей должны соблюдаться независимо от уровня развития того или иного государства-участника” и определил, что условия содержания автора под стражей были настолько суровыми, что представляли собой жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, в нарушение статьи 7 Пакта.¹⁷

В деле Утон Льюис против Ямайки (Сообщение № 527/1993) было установлено нарушение пункта 1 статьи 10 в связи с отказом в предоставлении медицинской помощи.¹⁸ В недавнем (2002 год) деле Александр Желудков против Украины (Сообщение № 726/1996) было установлено нарушение того же положения в связи с отказом в предоставлении заключенному его медицинской карточки, без каких-либо объяснений причин такого отказа.¹⁹

Пункты 2 и 3 статьи 10 касаются вопросов раздельного содержания различных групп заключенных, а также требования, чтобы существенной целью пенитенциарной системы являлось исправление и социальное перевоспитание заключенных. В своем Замечании общего порядка № 21 Комитет подчеркивает право обвиняемых содержаться отдельно от осужденных, чтобы подчеркнуть их статус неосужденных лиц, которые в то же время имеют право считаться невиновными.²⁰ Со ссылкой на пункт 5 статьи 6 Комитет определил, что все лица моложе 18 лет должны считаться несовершеннолетними по смыслу статьи 10.²¹ Нарушение пункта 2 статьи 10 было установлено в деле Дитер Вольф против Панамы (Сообщение № 289/1988), так как автор, будучи обвиняемым, содержался вместе с осужденными лицами.²² В деле Дамиан Томас против Ямайки (Сообщение № 800/1998) были установлены нарушения пунктов 2 и 3 статьи 10 и статьи 24 в связи с тем, что автор содержался вместе со взрослыми как после ареста за совершение преступления, когда ему было 14 лет, так и во время отбывания срока тюремного

заключения, которое началось, когда ему было 15 лет.²³

5. СООБЩЕНИЕ № 277/1988, ТЕРАН ХИХОН ПРОТИВ ЭКВАДОРА

Доклад Комитета по правам человека, GAOR , сорок седьмая сессия, Дополнение № 40 (А/47/40), сс. 269-275. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 21 января 1988 года.
Соображения приняты: 26 марта 1992 года (сорок четвертая сессия).
Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола
Факты в изложении aвтора
1.1 Автором сообщения является гражданка Эквадора Мариета Теран Хихон, 1929 года рождения, проживающая в Кито, Эквадор. Она представляет сообщение от имени своего сына Хуана Фернандо Терана Хихона, гражданина Эквадора, 1966 года рождения, который во время представления сообщения […] находился в тюрьме “Гарсиа Морено” в Кито […].
1.2 […] После освобождения Хуан Теран Хихон подтвердил правильность утверждений своей матери и присоединился к сообщению в качестве соавтора, выразив желание, чтобы Комитет приступил к рассмотрению дела.
1.3 Хуан Фернандо Теран Хихон был арестован 7 марта 1986 года в Кито сотрудниками подразделения полиции по борьбе с подрывной деятельностью [ …]. Он утверждает, что в течение пяти дней его держали без связи с внешним миром, в кандалах и с завязанными глазами, подвергали физическим и психическим пыткам […]. Затем он был переведен в тюрьму “Гарсиа Морено”. […]
1.4 Ему было предъявлено обвинение в участии в ограблении банков [.. .], совершенном 7 марта 1988 года […]. Он отрицает свою причастность к этому преступлению.
1.5 27 января 1987 года второй суд по уголовным делам Пичинчи признал его виновным и приговорил к тюремному заключению сроком на один год. Несмотря на полное отбытие срока – 7 марта 1987 года и распоряжение суда о его освобождении – 9 марта 1987 года, он был не освобожден, а повторно осужден, как утверждается, по тем же основаниям и за то же преступление.
1.6 […] 18 марта 1988 года [г-н Теран Хихон] был освобожден до нового рассмотрения уголовного дела, связанного с обвинениями в противозаконном ношении огнестрельного оружия. 22 августа 1989 года четвертая палата верховного суда сняла данные обвинения она пришла к выводу, что повторное осуждение автора в январе 1987 года является нарушением статьи 160 уголовно- процессуального кодекса, согласно которой никто не может быть судим и осужден дважды за одно и то же преступление.
Жалоба
2. Утверждается, что Хуан Теран Хихон является жертвой нарушения Эквадором статьи 7 Пакта, поскольку после его ареста он был подвергнут пыткам и грубому обращению, отчасти для того, чтобы получить от него признание и заставить подписать чистые листы бумаги, о дальнейшем использовании которых ему ничего сообщено не было; автор добавляет, что ему не разрешили встретиться с адвокатом. Далее утверждается, что он является жертвой нарушения пункта 1 статьи 9, потому что он был подвергнут произвольному аресту и содержанию под стражей, поскольку, как утверждается, в ограблении банка он не участвовал; в этом контексте было заявлено, что полицейский протокол, где содержались улики против него, был фальсифицирован министерством, отвечающим за работу полиции […]. Автор ссылается далее на нарушение пункта 3 статьи 9, потому что он не был без промедления доставлен к судье. Факт повторного осуждения по тем же основаниям и за то же преступление квалифицируется как нарушение принципа пе bis in ideт.
[…]
3.3 Государство-участник отрицает, что г-н Теран Хихон когда-либо подвергался в заключении грубому обращению. Оно утверждает далее, что судебное разбирательство по делу автора всегда проводилось в соответствии с процедурами, установленными в эквадорском праве.
3.4 Что касается второго осуждения г-на Терана Хихона, то, согласно пояснениям государства-участника, основанием для него послужили не обвинения в ограблении банков, а обвинения в незаконном ношении огнестрельного оружия.
Вопросы и процедуры их рассмотрения их в Комитете
4.1 На своей тридцать девятой сессии Комитет рассмотрел вопрос о приемлемости сообщения и отметил, что государство-участник, отвечая на вопросы по существу, не указало, было ли проведено или проводится ли в настоящее время следствие по заявлениям о пытках, а также не сообщило, что у автора по-прежнему имеются эффективные внутренние средства правовой защиты. В этих обстоятельствах Комитет пришел к выводу, что требования пункта 2(b) статьи 5 Факультативного протокола были выполнены.
4.2 Комитет отметил далее, что в связи с представленными фактами, по всей видимости, возникают вопросы по положениям Пакта, на которые авторы конкретно не ссылались. Он подчеркнул, что, хотя авторы обязаны ссылаться на содержащиеся в Пакте материальные права, однако для целей Факультативного протокола при этом необязательно ссылаться на конкретные статьи Пакта. Для оказания помощи государству-участнику в подготовке его сообщения согласно пункту 2 статьи 4 Факультативного протокола Комитет предложил государству-участнику рассмотреть утверждения: а) по статье 10 Пакта – о том, что Хуан Теран Хихон во время содержания под стражей подвергался грубому обращению, b) по пункту 3b статьи 14 – о том, что после его ареста ему не разрешили встретиться с адвокатом, с) по пункту 3g статьи 14 -о том, что его заставили подписать чистые бланки протокола опризнании d) что в январе 1987 года он был осужден за то же преступление, за которое он уже был осужден и приговорен, в связи с чем, по-видимому, возникают вопросы по пункту 7 статьи 14.
4.3 В этой связи 4 июля 1990 года Комитет объявил сообщение приемлемым в той части, в какой в связи с ним, по всей видимости, возникают вопросы по статьям 7, 9, 10 и 14 Пакта.
4.4 Государство-участник не ответило на запрос Комитета о представлении информации и замечаний, несмотря на напоминание, которое ему было направлено 29 июля 1991 года.
5.1 Комитет рассмотрел сообщение с учетом всех данных, представленных ему сторонами, как того требует пункт 1 статьи 5 Факультативного протокола. Что касается существа утверждений авторов, то Комитет с обеспокоенностью отмечает, что государство-участник ограничилось заявлениями общего характера, категорически отрицая факт грубого обращения с автором в какое бы то ни было время и утверждая при этом, что дело рассматривалось в соответствии с требованиями права Эквадора. Пункт 2 статьи 4 Факультативного протокола обязывает государство-участника добросовестно расследовать все выдвинутые против него и его судебных органов утверждения о нарушениях Пакта и достаточно подробно сообщить Комитету о мерах, если такие имели место, которые были приняты для исправления положения. Отрицание этих утверждений в целом, как это имело место в настоящем случае, не соответствует требованиям пункта 2 статьи 4. В данном случае необходимо должным образом изучить утверждения авторов в той степени, в какой они были подкреплены фактами.
5.2 Г-н Теран утверждает, что во время содержания под стражей он подвергался пыткам и грубому обращению, в частности в течение пяти дней его держали в наручниках с завязанными глазами; государство-участник отрицает это утверждение. Комитет отмечает, что в подтверждение своего заявления г-н Теран представил доказательство в медицинском заключении, составленном 13 марта 1986 года, т.е. вскоре после его ареста, отмечаются гематомы и многочисленные повреждения кожи […] на всем теле. Кроме того, автор утверждает, что его заставили подписать более десяти чистых листов бумаги. По мнению Комитета, это достаточно убедительное доказательство того, что он подвергался такому обращению, которое запрещено статьей 7 Пакта, и что в нарушение пункта 1 статьи 10 (с) ним обращались, попирая его достоинство, присущее человеческой личности.
5.3 Что касается утверждения авторов о нарушении пункта 1 статьи 9, то Комитет не располагает достаточными доказательствами относительно того, что арест г-на Терана был произвольным и юридически необоснованным. С другой стороны, Комитет отмечает, что г-н Теран содержался под стражей на основании второго осуждения, впоследствии аннулированного, с 9 марта 1987 года по 18 марта 1988 года. В этих обстоятельствах Комитет заключает, что его нахождение в задержании в течение года после постановления об освобождении 9 марта 1987 года составляет незаконное задержание по смыслу пункта 1 статьи 9 Пакта. Кроме того, г-н Теран утверждал, что он содержался в полной изоляции в течение пяти дней и не был доставлен к судье и был лишен возможности воспользоваться услугами адвоката, чего государство-участник не отрицало. Комитет считает, что это является нарушением пункта 3 статьи 9.
5.4 В отношении утверждения г-на Терана о том, что государство-участник нарушило пункт 7 статьи 14 Пакта, поскольку он был повторно осужден за те же действия, которые лежали в основе его первого судебного разбирательства и осуждения, Комитет отмечает, что пункт 7 статьи 14 запрещает вторичное осуждение или наказание за преступление, за которое он уже был осужден или оправдан. В данном конкретном случае, хотя второе осуждение касается конкретного элемента того же вопроса, который рассматривался в ходе первого осуждения, г-н Теран не был осужден или наказан во второй раз, поскольку Верховный суд аннулировал обвинение, сославшись на принцип пе bis in ideт. Поэтому Комитет заключает, что не было нарушения пункта 7 статьи 14 Пакта.
6. Комитет по правам человека, действуя на основании пункта 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушениях статьи 7, пунктов 1 и 3 статьи 9 и пункта 1 статьи 10.
7. Комитет считает, что Хуан Фернандо Теран Хихон имеет право на правовую защиту, включая надлежащую компенсацию. Государство-участник обязано провести расследование вопроса о том, почему были приложены к делу более десяти листов бумаги, подписанные г-ном Тераном Хихоном под давлением, проследить, чтобы эти документы были возвращены ему или уничтожены, и обеспечить, чтобы аналогичные нарушения в будущем не повторялись.
[…]
Примечание редактора: Г-н Веннергрен согласился с соображениями Комитета, за исключением сделанного Комитетом в пункте 5.2 вывода о том, что факт подписания десяти чистых листов бумаги не является предметом обсуждения в рамках пункта 3(g) статьи 14. По его мнению, эта статья также была нарушена.

6. СООБЩЕНИЕ № 759/1997, ДЖОРДЖ ОСБУРН ПРОТИВ ЯМАЙКИ

Доклад Комитета по правам человека, том 11, GAOR, пятьдесят пятая сессия, Дополнение № 40 (А/55/40), сс. 133-139. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 12 июня 1997 года. Соображения приняты: 15 марта 2000 года (шестьдесят восьмая сессия).
Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола
1. Автор сообщения, Джордж Осбурн, является ямайским гражданином и в настоящее время находится в Кингстонской тюрьме общего режима на Ямайке. Он утверждает, что стал жертвой нарушения Ямайкой статьи 7 и пункта 1 статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах. Его представляет г-н Сол Лерфреунд из лондонской юридической фирмы “Саймонс Мюирхед энд Бёртон”.
Факты в изложении aвтора
2.1 В октябре 1994 году Вестморлендский окружной суд в Саванна-ла-Мар признал автора вместе с его сообщником виновными в незаконном владении огнестрельным оружием, разбойном нападении при отягчающих обстоятельствах и преднамеренном нанесении телесных повреждений. Он был приговорен к 15 годам лишения свободы с исправительно-трудовыми работами и 10 ударам розгами.
2.2 Апелляция автора на приговор к наказанию была рассмотрена и отклонена 25 сентября 1995 года. Адвокат автора утверждает, что он не смог найти материалы слушания дела в Апелляционном суде и что он не был в письменном виде ознакомлен с причинами отклонения апелляции.
[…]
3.1 Автор утверждает, что такое наказание, как сечение розгами, является жестоким, бесчеловечным и унижающим достоинство и тем самым идет вразрез с требованиями статьи 7 Пакта.
3.2 Адвокат утверждает, что в Конституции Ямайки 1962 года по-прежнему содержится положение, разрешающее порку и сечение. Соответствующие законодательные положения в отношении порки и сечения закреплены в законе о порядке наказания поркой 1903 года, законе о предотвращении преступлений 1942 года и разделе 4 Уложений и инструкций от 26 января 1965 года. Утверждается, что в отсутствие более подробных норм по сравнению с теми, которые закреплены в Уложениях и инструкциях, применяемая на практике процедура в значительной степени оставлена на усмотрение тюремных органов. В этой связи адвокат ссылается на письменное показание под присягой Е.П. – бывшего узника Кингстонской тюрьмы общего режима на Ямайке.
3.3 В своем письменном показании г-н Е.П. утверждает, что 8 августа 1994 года он признал себя виновным в преднамеренном нанесении телесных повреждений и был приговорен к четырем годам исправительно-трудовых работ и шести ударам розгами. Он должен был выйти из тюрьмы 1 марта 1997 года, после того как срок его заключения был уменьшен на одну треть за хорошее поведение. Накануне освобождения в его камеру вошли свыше 12 тюремных надзирателей, которые увели его в другое отделение тюрьмы. Когда он понял, что его хотят подвергнуть порке, он стал протестовать, и в результате один из сотрудников тюрьмы нанес ему удар в живот. Затем его схватили, завязали ему глаза и приказали снять одежду с нижней части тела. После этого его заставили лечь грудью на бочку, и один из надзирателей вставил его половой орган в прорезь в бочке. Затем его привязали в этом положении и били по ягодицам предметом, который он не мог видеть. Е.П. утверждает, что при его порке присутствовало неоправданно большое число тюремных надзирателей (25), с тем чтобы еще более унизить его. Он утверждает также, что единственным присутствовавшим при этом человеком, не являвшимся сотрудником тюрьмы, был доктор, который даже не осмотрел его после порки.
3.4 Утверждается также, что специфика процедуры наказания поркой на Ямайке, как видно на примере Е.П., в том числе разрыв во времени между вынесением приговора и приведением его в исполнение, усиливающии душевные страдания, большое число и личность свидетелей наказания, унижающие достоинство наказываемого, отсутствие в момент наказания свидетелей, представляющих интересы заключенного, а также унижение его достоинства в результате привязывания его обнаженным к бочке делают процедуру наказания еще более унизительной.
3.5 Адвокат утверждает, что телесные наказания не практиковались на Ямайке в течение 25 лет до 1994 года и что, хотя рост числа серьезных преступлений на Ямайке и выдвигался в качестве оправдания возобновления практики телесных наказаний, эмпирические данные говорят о том, что эта мера не оказала никакого сдерживающего воздействия. Адвокат отмечает далее, что в положении 9 закона о порядке наказания поркой 1903 года говорится, что “ни при каких обстоятельствах наказание поркой не может назначаться женщине”. Он утверждает, что, если бы целью этого положения было предотвращение преступлений, такого исключения сделано бы не было.
4.1 В своем представлении от 28 августа 1997 года государство-участник оспаривает приемлемость сообщения на основании пункта 2 статьи 5 Факультативного протокола, утверждая, что автор не исчерпал всех внутренних средств правовой защиты, поскольку он не обращался в Судебный комитет Тайного совета.
4.2 Без ущерба своему ответу в отношении приемлемости государство- участник, касаясь фактов дела, попросту отрицает, что статьи 7 и 10 были нарушены в результате назначения автору наказания поркой, поскольку соответствующее законодательство, например закон о порядке наказания поркой и закон о предотвращении преступлений, защищается от неконституционно- сти разделом 26 Конституции.
5.1 В своем представлении от 13 ноября 1997 года автор утверждает, что замечания государства-участника являются необоснованными и что его сообщение является приемлемым. В этой связи адвокат указывает на отсутствие материалов рассмотрения дела в Апелляционном суде 25 сентября 1995 года, а также письменных объяснений причин отклонения апелляции. Кроме того, адвокат указывает на то, что автор не обратился в Тайный совет по рекомендации юриста г-на Хью Дэвиса. Г -ну Дэвису было предложено высказать свое мнение в отношении оправданности ходатайства о получении специального разрешения на подачу апелляции в Судебный комитет Тайного совета. В своей рекомендации, копия которой была представлена Комитету, он разъясняет, что конституционность приговора может быть оспорена лишь путем подачи конституционной жалобы в соответствующие ямайские суды, на что у лондонского адвоката не имеется необходимых полномочий. В этих условиях г-н Дэвис сообщил автору, что у него нет разумных оснований рассчитывать на то, что ходатайство о подаче апелляции будет удовлетворено.
5.2 Автор также признает, что подача конституционной жалобы в Верховный суд Ямайки в данном случае также не представлялась возможной. Адвокат утверждает, что отсутствие личных средств и юридической помощи или услуг юристов, которые согласились бы работать бесплатно, не позволяло подать такую жалобу, которая, с учетом сложности Конституции как правового документа, безусловно, требует участия специалистов-юристов, для того чтобы иметь шансы на успех. [. ..]
[…]
6.1 В своем письме от 6 января 1998 года автор направил новую претензию, согласно которой 13 декабря 1997 года он был жестоко избит тремя надзирателями в Кингстонской тюрьме общего режима.
6.2 Автор утверждает, что 13 декабря 1997 года один из заключенных, напав на автора вместе с тремя другими заключенными, нанес ему удар ножом в спину. Автор сообщил об этом надзирателю и был направлен к капралу, который якобы попросил автора назвать имена нападавших. По словам автора, он назвал имена трех нападавших, у которых капрал изъял два ножа и пестик для колки льда. Затем он начал избивать заключенного, сознавшегося в том, что он нанес удар ножом автору. Однако после нескольких минут избиения заключен- ный якобы стал утверждать, что автор спровоцировал его, напав на него с ножом первым. Хотя, по словам автора, это было неправдой, капрал, тем не менее, начал избивать его. К этому якобы присоединились два других надзирателя, и автора избивали до тех пор, пока он не потерял сознание. Он утверждает, что помнит, как из его носа и рта текла кровь, и что он очнулся лишь в автомобиле по дороге в Кингстонскую государственную больницу.
[…]
7.2 В своем представлении от 17 мая 1999 года государство-участник препровождает результаты проведенных расследований и отрицает какие-либо нарушения Пакта. Государство-участник признает, что в заключении о нанесении травмы от 13 декабря 1997 года, полученном из исправительного центра для совершеннолетних “Тауэр стрит”, указывается, что один из заключенных нанес удар ножом автору, который был доставлен в тюремный госпиталь для оказания первой помощи, а затем в Кингстонскую государственную больницу, где он находился на излечении до 15 декабря 1997 года. В медицинском заключении […] говорится, что автор “не терял сознания, не страдал одышкой, его не рвало и он не отхаркивал кровь”. Кроме того, в заключении указывается, что нанесенная ему травма представляла собой ножевое ранение в грудную клетку. Ни о каких травмах, полученных в результате избиения, не сообщается.
[…]
7.4 В заключение, основываясь на результатах расследования, государство-участник утверждает, что должностное лицо (“капрал”) не избивало автора 13 декабря 1997 года. Государство-участник признает, что для того, чтобы проверить, имелся ли у автора нож, на него было оказано силовое воздействие, которое не было ни чрезмерным, ни таким сильным, как утверждает автор. Далее оно указывает на то, что медицинское заключение также доказывает, что чрезмерная сила к автору не применялась, поскольку на его теле не было обнаружено никаких иных телесных повреждении кроме ножевого ранения.
8.1 Прежде чем рассматривать любые жалобы, содержащиеся в сообщении, Комитет по правам человек должен, исходя из статьи 87 своих правил процедуры, решить, является ли сообщение приемлемым в соответствии с Факультативным протоколом Пакта.
8.2 Комитет отмечает, что государство-участник оспаривает приемлемость первоначальной жалобы, утверждая, что не все внутренние средства правовой защиты были исчерпаны, поскольку автор не обращался в Судебный комитет Тайного совета. Комитет обращает внимание на свою неизменную позицию, согласно которой для целей пункта 2(b) статьи 5 Факультативного протокола внутренние средства правовой защиты должны быть как эффективными, так и доступными. Что касается имеющейся у автора возможности оспорить законность вынесенного ему приговора, Комитет обращает внимание на утверждение его адвоката о том, что оспорить законность приговора можно лишь подав конституционную жалобу в ямайские суды и что жалоба в Судебный комитет Тайного совета по данному вопросу не имела бы никаких шансов на успех. Комитет отмечает также, что в своих замечаниях по вопросу приемлемости государство- участник лишь в одной фразе указывает на возможность обратиться в Тайный совет, ничего не говоря о том, является ли такое средство правовой защиты эффективным и доступным, и никак не комментируя утверждения адвоката на этот счет. В этих условиях Комитет считает, что обращение с жалобой в Судебный комитет Тайного совета для целей пункта 2(b) статьи 5 Факультативного протокола нельзя считать доступным и эффективным средством правовой защиты.
8.3 Что касается имевшейся у автора возможности подать конституционную жалобу, Комитет отмечает, что государство-участник никак не прокомментировало этот вопрос, и, опираясь на сложившуюся правовую практику, считает, что в отсутствие юридической помощи конституционная жалоба в данном случае не может рассматриваться в качестве доступного и эффективного средства право вой защиты. В заключение Комитет считает, что пункт 2(b) статьи 5 Факультативного протокола не запрещает ему рассмотреть первоначальную жалобу.
8.4 Отмечая, что государство-участник не оспаривало приемлемость новой жалобы, Комитет также объявляет эту жалобу приемлемой и в свете информации, представленной ему сторонами, и в соответствии с требованиями пункта 1 статьи 5 Факультативного протокола он приступает к рассмотрению существа признанных приемлемыми жалоб.
9.1 Автор утверждает, что наказание розгами представляет собой жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство наказание и что приговор был вынесен ему в нарушение его прав, закрепленных в статье 7 Пакта. Государство-участник оспаривает жалобу на том основании, что внутреннее законодательство, регулирующее порядок применения телесных наказаний, защищается от неконституционности разделом 26 Конституции Ямайки. Однако Комитет указывает, что конституционность приговора не является достаточным условием выполнения требований Пакта. Допустимость приговора в соответствии с требованиями национального права не означает, что он не противоречит требованиям Пакта. Независимо от характера подлежащего наказанию преступления, каким бы жестоким оно ни было, Комитет твердо убежден в том, что телесные наказания представляют собой жестокий, бесчеловечный и унижающий достоинство вид обращения и наказания, противоречащий статье 7 Пакта. Комитет считает, что, назначив наказание розгами, государство-участник нарушило права автора, закрепленные в статье 7.
9.2 Что касается жалобы автора на то, что 13 декабря 1997 года он был жестоко избит тремя надзирателями Кингстонской тюрьмы общего режима, Комитет отмечает, что в ходе расследования этих утверждений государство- участник установило, что надзиратели оказали на автора лишь такое силовое воздействие, которое было необходимо для того, чтобы убедиться в отсутствии у него ножа. Кроме того, государство-участник представило Комитету копии медицинских отчетов, в которых ничего не говорится о травмах, которые якобы были нанесены автору в результате избиения. Основываясь на имеющихся в его распоряжении материалах, Комитет не усматривает в этом случае никакого нарушения требований Пакта.
10. Комитет по правам человека, действуя на основании пункта 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что представленные на его рассмотрение факты свидетельствуют о нарушении статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах.
11. В соответствии с пунктом 3 а статьи 2 Пакта государство-участник обязано обеспечить г-ну Осбурну эффективное средство правовой защиты и предоставить ему компенсацию за это нарушение. Государство-участник обязано также воздерживаться от приведения в исполнение приговора, предусматривающего порку г-на Осбурна. Государству-участнику следует не допускать аналогичных нарушений в будущем посредством отмены законодательных положении, разрешающих телесные наказания.
[…]

7. СООБЩЕНИЕ № 588/1994, ЭРРОЛ ДЖОНСОН ПРОТИВ ЯМАЙКИ

Доклад Комитета по правам человека, том 11, GAOR , пятьдесят первая сессия, Дополнение № 40 (А/51/40), сс. 174-190. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 11 января 1994 года.
Соображения приняты: 22 марта 1996 года (пятьдесят шестая сессия).
Соображения в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола
1. Автором сообщения является Эррол Джонсон, гражданин Ямайки, который на момент представления своего сообщения ожидал смертной казни в окружной тюрьме Св. Екатерины, Ямайка. Он утверждает, что является жертвой нарушения Ямайкой статей 6, 7, пункта 1 статьи 10, пунктов 1, 3 (с) и (g) и 5 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах. Автор представлен адвокатом. В начале 1995 года преступление, за совершение которого автор был осужден, было квалифицировано как “умышленное убийство, не караемое смертной казнью”, и вынесенный ему смертный приговор был заменен 16 марта 1995 года пожизненным тюремным заключением.
Факты, представленные автором
2.1 15 декабря 1983 года автор вместе с сообвиняемым Эрвином Рейнолдсом был осужден за совершение убийства некоего Реджинальда Кемпбелла и приговорен Кларендонским окружным судом к смертной казни. 29 февраля 1988 года Апелляционный суд отклонил его ходатайство о разрешении на подачу апелляции; 14 марта 1988 года было вынесено мотивированное решение по апелляции. 9 июля 1992 года при раздельном слушании дел Судебный комитет Тайного совета отклонил ходатайства автора и г-на Рейнолдса о предоставлении специального разрешения на подачу апелляции.
2.2 31 октября 1982 года около 9 часов утра Реджинальд Кемпбелл, владелец магазина, бьш обнаружен мертвым в своей лавке. Результаты вскрытия показали, что он скончался от проникающих ранений острым предметом в области шеи. Свидетель обвинения показал, что утром того же дня около 6 часов он видел г-на Кемпбелла в его саду, а также двух мужчин, находившихся поблизости от магазина. В ходе опознания, проведенного 11 ноября 1982 года, этот свидетель опознал г-на Рейнолдса, а не автора, в качестве одного из мужчин, которых он видел поблизости от магазина. Другой свидетель обвинения показал, что в то же утро приблизительно через час он встретил Эрвина Рейнолдса, с которым он был знаком, и автора, которого он опознал в ходе опознания, шедших от магазина Кемпбелла. […]
2.3 Версия обвинения также основывалась на обнаруженных полицейскими во время обыска в комнатах, где проживали автор и г-н Рейнолдс, уликах […]. Кроме того, заявление, якобы сделанное г-ном Джонсоном в полиции 12 ноября 1982 года, было принято после предварительного допроса в суде в качестве доказательства в этом заявлении автор указал, что г-н Рейнолдс вошел в магазин с целью купить сигареты, а он ожидал его на улице. Затем он услышал какой-то шум, вошел в магазин и увидел лежавшего на полу и истекавшего кровью г-на Кемпбелла и стоявшего рядом Рейнолдса с ножом в руке.
2.4 В ходе судебного разбирательства автор и Рейнолдс построили защиту, ссылаясь на алиби. Во время допроса в суде автор под присягой отрицал, что он продиктовал вышеупомянутое заявление полицейским, и утверждал, что его принудили подписать заранее подготовленное заявление. По его словам, после того, как в кабинете следователя он отказался подписывать данное заявление до тех пор, пока с ним не ознакомится его защитник, его отвели в комнату для охранников. В этой комнате следователь, инспектор В., четыре раза ударил его палкой по коленям когда он упал, его стали бить ногами в живот и нанесли несколько ударов по голове. […] Во время допроса в суде и в присутствии присяжных следователи были подвергнуты защитой перекрестному допросу в связи с вопросом о жестоком обращении.
2.5 По завершении представления дела обвинением защитник автора, Королевский адвокат, заявил, что в действиях обвиняемого отсутствует состав преступления, поскольку доказательства свидетельствуют лишь о том, что на момент совершения убийства Эррол Джонсон находился поблизости от данного магазина. Судья отклонил аргумент защиты об отсутствии в действиях автора состава преступления.
2.6 В апелляции защитник автора утверждал, что поскольку судья не дал должных наставлений присяжным относительно заявления автора, то присяжные не рассматривали вопрос о возможности вынесения приговора за совершение неумышленного убийства. По мнению защитника, заявление автора свидетельствовало о том, что, хотя он и присутствовал на месте преступления, он не являлся его соучастником. Апелляционный суд отклонил этот аргумент, постановив, что “сделанное автором заявление опровергает его алиби и доказывает его присутствие на месте преступления”.
[…]
2.8 Адвокат отмечает, что автор не обращался с ходатайством в Верховный (Конституционный) суд Ямайки в отношении подачи жалобы на основании конституционных положений, поскольку такая конституционная жалоба не была бы эффективной с учетом прецедентов в практике Судебного комитета […], по которым он постановил, что положения Конституции Ямайки направлены на предупреждение принятия несправедливых законов, а не только, как утверждают податели ходатайств, несправедливого обращения в соответствии с законом. Кроме того, даже если допустить, что теоретически в распоряжении автора имелась возможность подачи конституционной жалобы, на практике он не смог бы воспользоваться этим средством правовой защиты, поскольку он не имеет средств для найма защитника в частном порядке, а при подаче конституционных жалоб бесплатная правовая помощь не обеспечивается. […]
Жалоба
3.1 Утверждается, что автор в течение более 1 О лет содержался в камере смертников, и если после такой длительной отсрочки он будет казнен, то эта казнь будет равнозначна жестокому и унижающему достоинство обращению или наказанию в нарушение положений статьи 7 Пакта. Обосновывая свое утверждение, адвокат ссылается на заключение Судебного комитета Тайного совета по делу Пратт и Морган против Генерального прокурора Ямайки и постановления Верховного суда Зимбабве по одному из рассмотренных недавно дел. Сам факт содержания автора в течение такого длительного периода в камере смертников в ужасных условиях заключения в окружной тюрьме Св. Екатерины, как утверждается, представляет собой нарушение статьи 7.
3.2 Адвокат утверждает, что избиение, которому подвергся его подзащитный в ходе допроса в полиции, представляет собой нарушение статьи 7 и пункта 1 статьи 10 Пакта. Он напоминает, что автор информировал об этом факте своего адвоката, который поднимал этот вопрос в ходе судебного разбирательства, что автор сам повторял свое утверждение под присягой и в заявлении не под присягой в ходе судебного разбирательства, и что его соответчик подтвердил версию автора. Ссылаясь на практику Комитета [Келли против Ямайки (сообщение № 253/1987), соображения, принятые 8 апреля 1991 года], адвокат утверждает, что следователи оказывали на автора физическое и психологическое давление с целью получения признания вины в нарушение пункта 3(g) статьи 14 Пакта.
3.3 Адвокат далее утверждает, что срок в 51 месяц между судебным разбирательством по делу автора и отклонением его апелляции является нарушением пунктов 3(с) и 5 статьи 14 Пакта […]. В результате задержки с предоставлением автору протокола судебного разбирательства и мотивированного напутственного слова судьи, как утверждается, автору было фактически отказано в осуществлении права на пересмотр его осуждения и приговора вышестоящей судебной инстанцией согласно закону.
3.4 Утверждается также, что отсутствие адекватного напутствия судьей присяжных по вопросу о том, какие факты по делу могли бы позволить вынести вердикт о неумышленном убийстве, является нарушением пункта 1 статьи 14 Пакта.
3.5 И, наконец, адвокат утверждает, что вынесение смертного приговора по завершении судебного разбирательства, в ходе которого были нарушены положения Пакта, представляет собой нарушение пункта 2 статьи 6 Пакта в том случае, если не обеспечивается возможность дальнейшего обжалования этого приговора.
Информация и замечания, представленные государством-участником, и комментарии по ним адвоката
4.1 В своих замечаниях от 13 февраля 1995 года государство-участник не выдвигает возражений против приемлемости этого сообщения и “в целях ускорения рассмотрения и в духе сотрудничества” представляет замечания по существу дела.
4.2 В отношении утверждения о том, что продолжительный срок, проведенный автором в камере смертников, представляет собой нарушение статьи 7 Пакта, государство-участник утверждает, что постановление Судебного комитета Тайного совета от 2 ноября 1993 года по делу Пратт и Морган против Генерального прокурора Ямайки не всегда определяет принимаемые решения по любым другим делам, касающимся случаев содержания узников в камере смертников в течение более пяти лет. Напротив, каждое дело необходимо рассматривать по существу. В обоснование своего аргумента государство-участник ссылается на соображения Комитета по делу Пратта и Моргана, в которых он заявил, что сами по себе задержки в рамках судопроизводства не представляют собой жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение по смыслу статьи 7.
[…]
4.5 Государство-участник отрицает, что имело место нарушение пункта 1 статьи 14 Пакта в связи с неадекватностью наставлений судьи присяжным и заявляет, что это утверждение касается вопросов оценки фактов и доказательств по делу, которые, согласно практике Комитета, в целом не относятся к сфере его компетенции. Без представления каких-либо аргументов государство-участник также отрицает, что имело место нарушение пункта 2 статьи 6 Пакта.
[…]
5.2 […] [А]двокат утверждает, что в связи с приведением в исполнение любого приговора по прошествии более пяти лет после осуждения несомненно возник бы вопрос об упомянутых Судебным комитетом [Тайного Совета] “серьезных основаниях”, позволяющих считать, что такая отсрочка являлась бы бесчеловечным и унижающим достоинство обращением и наказанием. Онутверждает, что в соответствии с руководящими положениями, разработанными Судебным комитетом, по прошествии трех с половиной – пяти лет после осуждения на основе оценки обстоятельств каждого дела с учетом продолжительности отсрочки, условии тюремного заключения и возраста и психического состояния заявителя мог бы быть сделан вывод о бесчеловечном или унижающем достоинство обращении. Он также утверждает, что само по себе заключение в камере смертников в течение более пяти лет является жестоким и унижающим достоинство обращением.
Соображения по вопросу о приемлемости и рассмотрение вопросов по сушеству дела
6.1 До рассмотрения любых жалоб, содержащихся в каком-либо сообщении, Комитет по правам человека должен в соответствии с правилом 87 своих правил процедуры решить, является ли дело приемлемым или неприемлемым согласно Факультативному протоколу к Пакту.
6.2 Комитет удостоверился, как того требуют положения пункта 2(а) статьи 5 Факультативного протокола, что этот вопрос не рассматривается в соответствии с другой процедурой международного разбирательства или урегулирования.
6.3 Комитет отмечает, что, ввиду отклонения Судебным комитетом Тайного совета в июле 1992 года ходатайства автора о специальном разрешении на подачу апелляции, автор исчерпал внутренние средства правовой защиты по смыслу Факультативного протокола. В этой связи Комитет принимает к сведению, что государство-участник не выдвинуло никаких возражений против приемлемости настоящей жалобы и представило свои комментарии по вопросам существа с целью ускорения процедуры рассмотрения. Комитет напоминает, что в пункте 2 статьи 4 Факультативного протокола предусматривается, что получившее уведомление государство представляет свои письменные замечания по существу сообщения в течение шести месяцев с даты препровождения ему этого сообщения. Комитет повторяет, что в интересах правосудия и если государство-участник этого желает, указанный срок может быть сокращен. Комитет также отмечает, что на нынешнем этапе адвокат согласен с рассмотрением дела по существу.
7. В этой связи Комитет постановляет, что данное сообщение является приемлемым, и приступает без дальнейших отсрочек к рассмотрению существа утверждений автора с учетом всей информации, представленной ему сторонами, в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Факультативного протокола.
8.1 Комитету, прежде всего, надлежит установить, является ли продолжительный срок содержания автора в камере смертников с декабря 1983 года, т.е. более 11 лет, нарушением статьи 7 и пункта 1 статьи 10 Пакта. Адвокат заявляет о нарушении этих статей, лишь ссылаясь на продолжительность заключения г-на Джонсона в камере смертников в окружной тюрьме Св. Екатерины. Хотя срок содержания в камере смертников, превышающий 11 лет, несомненно, вызывает серьезную обеспокоенность, согласно практике Комитета содержание под стражей в течение определенного периода времени не представляет собой нарушение статьи 7 и пункта 1 статьи 10 Пакта при отсутствии некоторых дополнительных исключительных обстоятельств. Комитет осознает, что его практика вызывает противоречивые толкования и желает подробно разъяснить свою позицию.
8.2 В этой связи необходимо установить, может ли сам по себе срок содержания осужденного лица в камере смертников являться нарушением государством-участником предусмотренных в статьях 7 и 10 обязательств не применять жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание и обращаться со всеми лицами гуманно. При выяснении этого вопроса необходимо принимать во внимание следующие факторы:
а) Пакт не запрещает смертную казнь, хотя он предусматривает строгие ограничения в отношении ее применения. Поскольку содержание под стражей в камере смертников является необходимым следствием вынесения смертного приговора, то такое содержание, каким бы жестоким, унижающим достоинство или бесчеловечным оно не представлялось, само по себе не может рассматриваться как нарушение статей 7 и 10 Пакта.
b) Хотя Пакт не запрещает смертную казнь, точка зрения Комитета, которая отражена во втором Факультативном протоколе к Пакту, заключается в том, что формулировки статьи 6, “касающиеся отмены смертной казни, являются веским указанием на желательность отмены”. Сокращение числа случаев применения смертной казни может таким образом рассматриваться в качестве одной из целей Пакта.
с) Положения Пакта необходимо толковать с учетом объекта и целей Пакта (статья 31 Венской конвенции о праве международных договоров). Поскольку одной из этих целеи является содействие сокращению числа случаев применения смертной казни, по возможности следует избегать такого толкования положений Пакта, которое может побудить государства-участники, сохранившие смертную казнь, к приведению смертного приговора в исполнение.
8.3 С учетом этих факторов необходимо рассмотреть последствия утверждения о том, что сам по себе срок содержания в камере смертников представляет собой нарушение статей 7 и 10. Первое и наиболее серьезное последствие заключается в том, что если государство-участник приводит в исполнение вынесенные осужденному смертный приговор после того, как он провел определенное время в камере смертников, то это не будет являться нарушением его обязательств по Пакту, а если государство-участник не применяет эту меру наказания, то оно нарушит положения Пакта. Приводящее к такому выводу толкование положений Пакта не может соответствовать объекту и целям Пакта. Вышеуказанного последствия невозможно избежать путем отказа от установления определенного срока содержания в камере смертников, по истечении которого такое содержание будет равнозначно жестокому и бесчеловечному наказанию. Точное определение срока, несомненно, усугубляет эту проблему и устанавливает для государства-участника четкие временные рамки для казни того или иного лица с тем, чтобы не допускать нарушений своих обязательств по Пакту. Вместе с тем указанное последствие является результатом не установления максимально допустимого срока содержания в камере смертников, а превращения временного фактора per se в определяющий. Если максимально допустимый срок не ограничивается, то это будет побуждать государства-участники, стремящиеся не допускать превышения установленного срока, обращаться к принятым Комитетом решениям по рассмотренным ранее делам, с тем чтобы установить, какой срок содержания в камере смертников Комитет ранее признавал допустимым.
8.4 Второе последствие превращения временного фактора per se в решающий, т.е. в фактор, позволяющий рассматривать содержание в камере смертников как нарушение Пакта, заключается в том, что для государств-участников, сохранивших смертную казнь, он означает, что им следует приводить в исполнение смертный приговор как можно скорее после его вынесения. Это идет вразрез с идеями, которые Комитет хотел бы донести до государств-участников. Заключение в камере смертников, каким бы тяжелым оно не являлось, предпочтительнее смерти. Кроме того, практика показывает, что задержки в приведении в исполнение смертного приговора могут быть вызваны несколькими факторами, ответственность за многие из которых может быть возложена на государство-участника. В отдельных случаях, когда рассматривается вопрос о применении смертной казни в целом, вводится мораторий на приведение в исполнение смертных приговоров. В других случаях исполнительные органы государства откладывают приведение в исполнение смертных приговоров, несмотря на то, что с учетом политической обстановки отмена смертной казни является нецелесообразной. Комитет хотел бы избежать практики, ослабляющей влияние факторов, которые могут весьма эффективно привести к фактическому сокращению числа казненных узников. Следует подчеркнуть, что, принимая точку зрения, согласно которой длительный срок содержания в камере смертников сам по себе не может рассматриваться на основании положений Пакта в качестве жестокого и бесчеловечного обращения или наказания, Комитет не желает создавать впечатление, что содержание осужденных узников в камере смертников в течение многих лет является приемлемым обращением с ними. Оно таковым не является. Однако жестокость такого явления, как содержание в камере смертников, прежде всего и в основном является следствием допустимости в соответствии с Пактом применения смертной казни. Такая ситуация приводит к нежелательным последствиям.
8.5 И, наконец, утверждение о том, что длительный срок содержания в камере смертников сам по себе не является нарушением статей 7 и 10 Пакта, не означает, что другие обстоятельства, связанные с таким содержанием, не могут превратить его в жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение или наказание. Практика Комитета показывает, что, когда подтверждаются тяжелые условия такого содержания под стражеи, оно может представлять собой нарушение положений Пакта. При рассмотрении дел в будущем этом подход следует сохранять.
8.6 В данном деле ни автор, ни его адвокат не указали никаких исключительных обстоятельств, помимо срока содержания под стражей в камере смертников, которые означали бы, что содержание под стражей г-на Джонсона представляет собой нарушение статей 7 и 10. Поэтому Комитет не устанавливает никакого нарушения этих положении.
8.7 В отношении жалобы на основании статьи 7 и пункта 3(g) статьи 14 Пакта относительно того, что полицейские подвергли автора избиению во время допроса с целью вынудить его признать себя виновным, Комитет повторяет, что формулировка пункта 3(g) статьи 14, согласно которой никто не может “быть принуждаемым к даче показаний против самого себя или признанию себя виновным”, должна пониматься как отсутствие любого прямого или косвенного физического и психологического давления со стороны сотрудников следственных органов на обвиняемого в целях добиться признания вины. Хотя утверждение автора не было опровергнуто государством-участником, которое обещало провести расследование по факту жалобы, но не представило Комитету свои выводы, Комитет отмечает, что данное утверждение автора было оспорено обвинением в ходе судебного разбирательства и противоречит его заявлению о признании своей вины, которое было принято судьей. Комитет напоминает, что он обязан рассматривать утверждения о нарушении положений Пакта с учетом всех письменных данных, представленных ему сторонами (пункт 1 статьи 5 Факультативного протокола); в данном деле эти материалы включают протокол судебного разбирательства. Последний свидетельствует о том, что данное утверждение автора было тщательно рассмотрено судом в ходе допроса, что этому вопросу посвящено 28 страниц протокола судебного разбирательства и что после тщательного изучения доказательств заявление автора было впоследствии принято судьей аналогичным образом присяжные заключили, что заявление было сделано без принуждения, тем самым подтвердив решение судьи о том, что автор не подвергался жестокому обращению. В деле не имеется никаких элементов, позволяющих Комитету поставить под сомнение решение судьи и присяжных. Следует также отметить, что в апелляции адвокат автора признал добровольный характер заявления г-на Джонсона и использовал его с целью добиться изменения квалификации вьщвинутого против его подзащитного обвинения с умышленного убийства на неумышленное убийство. С учетом вышеизложенного Комитет считает, что положения статьи 7 и пункта 3(g) статьи 14 нарушены не были.
8.8 Автор заявляет о нарушении пунктов 3(с) и 5 статьи 14 Пакта в связи с тем, что срок в 51 месяц между его осуждением и отклонением его апелляции был необоснованно длительным. Государство-участник обещало провести расследование относительно причин этой задержки, однако не представило Комитету свои заключения. В частности, оно не представило никакой информации, свидетельствующей о том, что эта задержка произошла по вине автора или его защитника. Вместе с тем адвокат автора представил информацию, свидетельствующую о том, что автор принимал активные меры с целью обжалования и что ответственность за задержку в рассмотрении этой апелляции должна быть возложена на государство-участника. Комитет считает, что задержка в четыре года и три месяца слушания апелляции по делу о преступлении, караемом смертной казнью, при отсутствии исключительных обстоятельств, является необоснованно длительной и несовместимой с пунктом 3 (с) статьи 14 Пакта. Никаких исключительных обстоятельств, которые оправдали бы такую задержку, в данном деле установлено не было. Следовательно, положения пунктов 3(с) и 5 статьи 14 были нарушены, поскольку несвоевременное представление автору протокола судебного разбирательства не позволило оперативно рассмотреть его апелляционную жалобу.
8.9 Комитет повторяет, что вынесение смертного приговора по окончании судебного разбирательства, в ходе которого положения Пакта не соблюдались, при отсутствии возможности обжалования путем подачи апелляции, представляет собой нарушение статьи 6 Пакта. Как отметил Комитет в своем Замечании общего порядка № 6 (16), положение, предусматривающее, что смертный приговор может быть вынесен только в соответствии с законом, который не противоречит положениям Пакта, означает, что “предусмотренные в нем гарантии процедурного характера должны соблюдаться.. .”. Поскольку в рассматриваемом деле при вынесении окончательного приговора к смертной казни судом не были соблюдены предусмотренные статьей 14 требования относительно справедливого судебного разбирательства, надлежит сделать вывод о том, что право, закрепленное статьей 6 Пакта, было нарушено.
9. Комитет по правам человека, действуя на основании пункта 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что факты, которыми он располагает, свидетельствуют о нарушении пунктов 3(с) и 5 статьи 14 и соответственно статьи 6 Пакта.
10. В соответствии с пунктом 3 (а) статьи 2 Пакта автор имеет право на эффективное средство правовой защиты. Принимая во внимание смягчение 16 марта 1995 года вынесенного автору смертного приговора, Комитет считает целесообразным принятие какой-либо дополнительной меры снисхождения. Государство-участник обязано обеспечить, чтобы подобные нарушения не имели места в будущем.
[…]
Примечание редактора: В общей сложности шесть членов Комитета представили особые мнения (г-жа Шане, г-н Агилар Урбина, а также г-н Бхагвати совместно с г-ном Бруни Челли, г-ном Покаром и г-ном Прадо Вальехо). Вместо поддержания предыдущей судебной практики Комитета о том, что содержание под стражей в камере смертников само по себе не является нарушением статьи 7, они предложили, чтобы для оценки поведения государства в отношении статей 7 и 10 Комитет подробно изучал обстоятельства каждого дела. Государство должно представить ему доказательства того, что в отношении лиц, содержащихся в камерах смертников, соблюдаются определенные гарантии. К таким гарантиям относится человеческое обращение, справедливое судебное разбирательство, доступ к средствам правовой защиты, а также разумные сроки для применения средств правовой защиты и их пересмотра судами. Принимая решение, Комитет должен обращать внимание на законодательство и действия государства, а также на условия содержания и поведение осужденного лица.

8. СООБЩЕНИЕ № 469/1991, ЧАРЛЗ ЧИТАТ НГ ПРОТИВ КАНАДЫ

Доклад Комитета по правам человека, том II, GAOR , сорок девятая сессия,
Дополнение № 40 (А/49/40), сс. 189-220. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 25 сентября 1991 года.
Соображения приняты: 5 ноября 1993 года (сорок девятая сессия)
Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола
Факты, представленные автором
1. Автором сообщения является британский подданный Чарлз Читат Нг, родившийся 24 декабря 1960 года в Гонконге и проживающий в Соединенных Штатах Америки, который в момент представления сообщения находился в пенитенциарном учреждении в Альберте, Канада и 26 сентября 1991 года был выдан Соединенным Штатам. Он утверждает, что, выдав его, Канада нарушила его права человека. Он представлен адвокатом.
2.1 Автор был арестован, предан суду и осужден в 1985 году в Калгари, Альберта, за попытку ограбления магазина и применение огнестрельного оружия против охранника. В феврале 1987 года Соединенные Штаты прислали официальный запрос о выдаче автора для предания его суду в Калифорнии по обвинительному акту из 19 пунктов, в том числе пунктов, инкриминирующих похищение и 12 убийств, совершенных в 1984 и 1985 годах. Если автор будет осужден, то ему может грозить смертная казнь.
2.2 В ноябре 1988 года судья Суда королевской скамьи Альберты вынес постановление о выдаче автора. В феврале 1989 года ходатайство автора на основании хабеас корпус было отклонено, и 31 августа 1989 года Верховный суд Канады отказал автору в разрешении на подачу апелляции.
2.3 В статье 6 Договора о выдаче между Канадой и Соединенными Штатами предусматривается следующее: “Если преступление, в связи с которым требуется выдача, наказывается смертной казнью в соответствии с законами запрашивающего государства, а законы государства, к которому обращается запрос, не предусматривают такого наказания за это преступление, в выдаче может быть отказано, если только запрашивающее государство не представит достаточные, по мнению запрашивающего государства, гарантии того, что смертный приговор не будет вынесен или, в случае его вынесения, не будет приведен в исполнение”. Смертная казнь была отменена в Канаде в 1976 году, за исключением смертной казни за некоторые воинские преступления.
2.4 Полномочия, связанные с запросом гарантий того, что смертный приговор не будет вынесен, носят дискреционный характер, и ими наделен министр юстиции согласно статье 25 Закона о выдаче. В октябре 1989 года министр юстиции решил не запрашивать таких гарантий.
2.5 Впоследствии автор подал ходатайство о пересмотре решения министра в федеральный суд. 8 июня 1990 года это дело было передано на рассмотрение Верховного суда Канады, который вынес решение 26 сентября 1991 года. Суд пришел к выводу, что выдача автора без запроса о гарантиях относительно смертной казни не противоречит конституционной защите прав человека в Канаде и нормам, принятым в международном сообществе. В тот же день автор сообщения был выдан.
Существо жалобы
3. Автор утверждает, что решение о его выдаче нарушает статьи 6, 7, 9, 10, 14 и 26 Пакта. Он утверждает, что сама по себе смертная казнь с применением удушающего газа, предусмотренная законом штата Калифорния, представляет собой жестокое и бесчеловечное обращение и наказание и что условия пребывания в камере смертников являются жестокими, бесчеловечными и унижающими достоинство. Он далее утверждает, что судебные процедуры в Калифорнии в той части, в которой они конкретно относятся к смертной казни, не отвечают основным требованиям правосудия. В этом контексте автор утверждает, что в Соединенных Штатах расовые предрассудки оказывают влияние на вынесение смертного приговора.
4.1 Государство-участник утверждает, что данное сообщение является неприемлемым ratioпe persoпae, loci и тateriae .
4.2 Утверждается, что автора нельзя рассматривать в качестве жертвы по смыслу Факультативного протокола, поскольку его утверждения основываются на предположениях относительно возможных событий в будущем, которые могут не произойти и которые зависят от закона и деиствий властей Соединенных Штатов. […]
4.3 Государство-участник указывает, что утверждения автора касаются уголовного права и судебной системы другой страны, а не Канады. […] Государство-участник считает, что Пакт не налагает ответственности на государство за события, на которые не распространяется его юрисдикция.
4.4 Кроме того, утверждается, что это сообщение должно быть признано неприемлемым как противоречащее положениям Пакта, поскольку в Пакте не предусматривается право не подвергаться выдаче. […] Оно далее утверждает, что даже если можно было бы доказать, что в исключительных обстоятельствах выдача подпадает под сферу защиты Пакта, то в настоящем деле эти обстоятельства отсутствуют.
4.5 Государство-участник далее ссылается на Типовой договор Организации Объединенных Наций о выдаче, который четко предусматривает возможность безоговорочной выдачи, обеспечивая дискреционные полномочия, касающиеся гарантии в отношении смертной казни, аналогично тому, как это предусмотрено в статье 6 Договора о выдаче между Канадой и Соединенными Штатами. В заключение государство-участник отмечает, что вмешательство в процесс выдачи скрывающегося от правосудия лица согласно законным требованиям партнера по договору подорвало бы принципы и цели договоров о выдаче и повлекло бы за собой нежелательные последствия для государств, отказывающих в этих законных просьбах. В этом контексте государство-участник указывает, что, имея значительную по протяженности неохраняемую границу с Соединенными Штатами, оно может стать привлекательным убежищем для лиц, скрывающихся от властей Соединенных Штатов. Если бы указанных скрывающихся от правосудия лиц нельзя было выдавать из-за теоретической возможности применения к ним смертной казни, то они вообще не поддавались бы перемещению, оставались бы в стране безнаказанными, угрожая безопасности и спокойствию населения.
4.6 И, наконец, государство-участник отмечает, что автор сообщения не подкрепил доказательствами свои утверждения о том, что обращение, которому он может подвергнуться в Соединенных Штатах, будет нарушать его права по Пакту. В этой связи государство-участник указывает, что вынесение смертного приговора не является само по себе незаконным согласно Пакту. Что касается периода между вынесением смертного приговора и приведением его в исполнение, то государство-участник сообщает, что ему непонятно, как период нахождения под стражей, в течение которого осужденный заключенный использует все возможности апелляционного разбирательства, может рассматриваться как нарушение Пакта.
5.1 В своих комментариях относительно представления государства-участника адвокат автора утверждает, что автор в деиствительности лично пострадал и продолжает страдать от решения государства-участника о его выдаче и что поэтому сообщение является приемлемым ratioпe persoпae. […]
5.2 Адвокат далее утверждает, что, поскольку обжалуемое решение вынесено канадскими властями в тот период, когда автор находился под юрисдикцией Канады, сообщение является приемлемым ratioпe loci . […]
5.3 В заключение адвокат подчеркивает, что автор не претендует на право не подвергаться выдаче он утверждает лишь то, что он не должен подвергаться выдаче при отсутствии гарантий того, что он не будет приговорен к смертной казни. Поэтому он считает, что его сообщение соответствует положениям Пакта. […]
Соображения и решение Комитета о приемлимости
6.1 На своей сорок шестой сессии в октябре 1992 года Комитет рассмотрел вопрос о приемлемости данного сообщения. Он отметил, что, хотя выдача как таковая не входит в сферу действия Пакта, тем не менее, то или иное государство-участник может нести определенные обязательства в отношении этого вопроса, который не входит в сферу действия Пакта, в своего родаопосредствованной форме на основании других положений Пакта. Комитет отметил, что автор не утверждает, что выдача как таковая нарушает Пакт, он скорее заявляет о том, что конкретные обстоятельства, имеющие отношение к последствиям его выдачи, поставят вопросы, которые будут подпадать под конкретные положения Пакта. Таким образом, Комитет заключил, что данное сообщение нельзя исключить на основе принципа ratioпe тateriae.
6.2 Комитет рассмотрел утверждение государства-участника о том, что данное сообщение является неприемлемым ratioпe loci . Статья 2 Пакта требует от государств-участников гарантировать права лиц, находящихся под их юрисдикцией. Если какое-либо лицо в законном порядке высылается или выдается, то соответствующее государство-участник, как правило, не несет ответственности согласно Пакту за какие-либо нарушения прав этого лица, которые, возможно, имели место впоследствии в другом государстве. В этом смысле от государства-участника, несомненно, не требуется гарантировать права лиц, находящихся под юрисдикцией другого государства. Однако если государство-участник принимает решение, касающееся лица, находящегося под его юрисдикцией, и неизбежное и предсказуемое последствие этого решения заключаются в том, что права данного лица будут нарушены в другом государстве, то само государство-участник может в этом случае нарушить положения Пакта. Это вытекает из того обстоятельства, что обязанности государства-участника согласно статье 2 Пакта будет противоречить выдача какого-либо лица другому государству (независимо от того, является оно государством-участником Пакта или нет), в котором обращение с этим лицом, противоречащее Пакту, является очевидным или представляет собой саму цель его выдачи. Например, государство-участник само нарушит Пакт, если оно выдаст какое-либо лицо другому государству при таких обстоятельствах, когда вполне можно предвидеть, что оно будет подвергнуто пыткам. Предсказуемость такого последствия означала бы, что государство-участник совершает нарушение, даже если это последствие возникнет позднее.
6.3 Таким образом, Комитет счел, что он в принципе компетентен рассматривать вопрос о том, нарушает ли государство-участник положения Пакта в связи с принятым им решением выдать автора в соответствии с Договором о выдаче, заключенным между Соединенными Штатами и Канадой в 1976 году, и Законом о выдаче 1985 года.
6.4 Комитет отметил, что в соответствии со статьей 1 Факультативного протокола он может принимать и рассматривать только сообщения от лиц, которые находятся под юрисдикцией государства-участника Пакта и Факультативного протокола и “которые утверждают, что они являются жертвами нарушения данным государством-участником какого-либо из прав, изложенных в Пакте”. Комитет выразил мнение, что в данном случае только путем рассмотрения существа обстоятельств, при которых была использована процедура выдачи, и всех их последствий, Комитет сможет определить, является ли автор жертвой по смыслу статьи 1 Факультативного протокола. Соответственно, Комитет пришел к выводу о целесообразности одновременного рассмотрения приемлемости и существа сообщения.
7. В этой связи 28 октября 1992 года Комитет по правам человека постановил рассмотреть вопрос о том, является ли автор жертвой по смыслу статьи 1 Факультативного протокола, и существо дела одновременно. Комитет выразил свое сожаление по поводу того, что государство-участник не выполнило просьбу Комитета согласно правилу 86 об отсрочке выдачи автора.
Последующее представление государства-участника по вопросу о приемлемости и существа сообщения
[…]
8.5 В отношении выдачи преступников, которым грозит смертная казнь, министр юстиции на основе изучения конкретных обстоятельств каждого дела принимает решение о целесообразности запросить гарантии неприменения или неприведения в исполнение смертной казни. В договоре о выдаче между Канадой и Соединенными Штатами не предусматривается регулярный порядок запрашивания гарантии скорее, гарантии запрашиваются лишь в случаях, когда конкретные обстоятельства дела требуют специального применения дискреционных полномочий.
8.6 В связи с отменой смертной казни в Канаде государство-участник отмечает, что:
“… значительное число государств – членов международного сообщества, включая Соединённые Штаты, продолжают применять смертную казнь. Правительство Канады не использует выдачу преступников в качестве средства навязывания другим государствам своих принципов политики в области уголовного права. Запрашивая гарантии на регулярной основе при отсутствии исключительных обстоятельств, Канада, таким образом, указывала бы запрашивающему государству, в данном случае Соединенным Штатам, как им следует наказывать уголовных правонарушителей. Правительство Канады считает это неоправданным вмешательством во внутренние дела другого государства. Правительство Канады оставляет за собой право… отказать в выдаче преступника без получения гарантий. Этим правом оно готово воспользоваться лишь в исключительных обстоятельствах. По мнению правительства Канады, одним из исключительных обстоятельств, на основании которых могут быть специально запрошены гарантии, предусмотренные в статье 6, может стать доказательство того, что лицо, скрывающееся от правосудия, станет жертвой неизбежных или предсказуемых нарушений Пакта. Однако при рассмотрении в Канаде вопроса о вьщаче г-на Нг […] не было представлено […] доказательств в поддержку утверждений о том, что применение смертной казни в Соединенных Штатах в целом, или в штате Калифорния в частности, нарушает положения Пакта”.
[…]
9.1 В связи с делом г-на Нг государство-участник напоминает, что он обжаловал решение о заключении под стражу в соответствии с вышеописанной процедурой выдачи и что его адвокат сделал письменные и устные представления министру с целью добиться гарантий неприменения смертной казни. […] Верховный суд рассмотрел дело г-на Нг […] и постановил, что […] выдача без гарантий не будет нарушением обязательств Канады в области прав человека.
[…]
9.3 Государство-участник далее заявляет, что г-н Нг не представил каких-либо доказательств в подтверждение того, что в Канаде он стал жертвой какого-либо нарушения прав, закрепленных в Пакте. В этой связи государство-участник отмечает, что автор лишь утверждает, что его выдача Соединенным Штатам Америки является нарушением Пакта, поскольку в США ему предъявляются обвинения, которые, в случае признания его виновным, могут стать основой для вынесения ему смертного приговора. Государство-участник заявляет, что оно удостоверилось в том, что предполагаемое обращение с г-ном Нг в Соединенных Штатах Америки не будет нарушать его права, предусмотренные в Пакте.
10.1 Что касается существа дела, то государство-участник подчеркивает, что г-н Нг полностью использовал свое право высказаться по всем вопросам, касающимся его выдачи в страну, где ему грозит смертная казнь. […]
[…] [П]оскольку суд над г-ном Нг еще не начался, нет достаточных оснований предполагать, что он действительно будет казнен или будет содержаться в условиях заключения, которые будут нарушать права, предусмотренные в Пакте. Государство-участник указывает, что в случае осуждения и вынесения смертного приговора г-н Нг имеет право воспользоваться в Соединенных Штатах многочисленными средствами обжалования приговора и что он может просить о его смягчении; кроме того, он имеет право обжаловать в судах Соединенных Штатов условия его содержания в период рассмотрения его апелляции в отношении смертного приговора.
10.2 Относительно применения смертной казни в Соединенных Штатах государство-участник напоминает, что в статье 6 Пакта не запрещается смертная казнь согласно международному праву:
“[…] Канада, возможно, нарушила бы Пакт, если бы она выслала лицо, которому грозит смертная казнь, когда имелись бы достаточные основания предполагать, что в запрашивающем государстве будет вынесен смертный приговор в обстоятельствах, нарушающих статью 6. Так, государство нарушило бы положения Пакта, выдавая лицо, скрывающееся от правосудия, государству, которое применяет смертную казнь не за самые тяжкие преступления или за действия, не противоречащие законодательству, деиствующему в момент совершения этих действии, или которое применяет это наказание при отсутствии окончательного решения компетентного суда или вопреки такому решению. В данном же случае дело обстоит иначе …Г-н Нг не представил каких-либо доказательств в судах Канады, министру юстиции или Комитету, которые бы давали основания утверждать, что Соединенные Штаты нарушают строгие критерии, установленные в статье 6, когда они требуют его выдачи от Канады… Правительство Канады в лице министра юстиции было уверено в момент принятия решения о выдаче, что, если г-н Нг будет осужден и казнен в штате Калифорния, это будет сделано в соответствии с положениями, прямо предусмотренными в статье 6 Пакта.
[…]
10.4 Относительно вопроса о том, нарушает ли смертная казнь статью 7 Пакта, государство-участник утверждает:
“[ …] Положения Пакта следует понимать в их совокупности, а статьи Пакта – в неразрывной связи …Возможно, некоторые формы казни противоречат статье 7. Применение к лицу пыток, в результате чего наступает его смерть, по всей видимости, подпадает под эту категорию, поскольку пытки являются нарушением статьи 7. Другие формы казни могут нарушать положения Пакта, поскольку они являются жестокими, бесчеловечными или унижающими достоинство. Однако поскольку применение смертной казни разрешено в рамках узких критериев, установленных в статье 6, должны существовать определенные способы казни, которые не нарушают положений статьи 7.
10.5 Касаясь способа приведения смертного приговора в исполнение, государство-участник утверждает, что нет основании считать, что применяемый в Калифорнии способ – удушение цианистым газом -противоречит положениям Пакта и международного права. Оно далее заявляет, что в деле г- на Нг отсутствуют какие-либо особые обстоятельства, которые могут привести к иному выводу относительно применения к нему этого способа […].
10.6 Относительно “синдрома камеры смертников” государство-участник утверждает, что следует изучать конкретные обстоятельства каждого случая, включая условия содержания заключенного в камере смертников, возраст, умственное и физическое состояние находящегося в этих условиях заключенного, разумно прогнозируемую продолжительность содержания заключенного в этих условиях, причины такой продолжительности и возможности, если таковые существуют, изменения таких неприемлемых условий. Сообщается, что министр юстиции и суды Канады рассмотрели и проанализировали всю информацию, представленную г-ном Нг относительно условий тюремного заключения лиц, приговоренных в Калифорнии к смертной казни:
“Министра юстиции …не убедил довод о том, что условия тюремного заключения в штате Калифорния, если их рассматривать с учетом конкретных обстоятельств дела г-на Нг, фактора отсрочки и постоянного доступа к судам в штате Калифорния и к Верховному суду Соединенных Штатов Америки, будут нарушать права г-на Нг, вытекающие из Канадской хартии прав и свобод или Пакта. Верховный суд Канады поддержал решение министра, однозначно заявив, что это решение не приведет к нарушению прав г-на Нг, предусмотренных в Канадской хартии прав и свобод”.
11.9 Адвокат ссылается на несколько резолюций, принятых Генеральной Ассамблеей, в которых отмена смертной казни считается желательной. Он далее ссылается на Протокол 6 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и на второй Факультативный протокол к Международному пакту о гражданских и политических правах: “[В] течение последних 50 лет тенденция к отмене смертной казни постепенно усиливается. В результате такой эволюции почти все демократические страны Запада отменили смертную казнь”. Он утверждает, что этот фактор следует учитывать при толковании положений Пакта.
11.10 Касаясь применяемого в Калифорнии способа казни – удушения цианистым газом, адвокат заявляет, что этот способ представляет собой бесчеловечное и унижающее достоинство наказание по смыслу статьи 7 Пакта. Он отмечает, что удушение может занять до 12 минут, в течение которых осужденные лица сохраняют сознание, испытывают ужасную боль и агонию, бредят, бьются в конвульсиях и зачастую испражняются под себя […]. Адвокат далее утверждает, что с учетом жестокого характера этого способа казни решение Канады о невыдаче без предоставления гарантий не стало бы нарушением ее договорных обязательств по отношению к Соединенным Штатам Америки или неприемлемым вмешательством в процесс применения внутригосударственного законодательства США. […]
[…]
14.1 До изучения существа данного сообщения Комитет отмечает, что вопрос состоит не в том, были ли или могут ли быть нарушены права г-на Нг Соединенными Штатами Америки, которые не являются участником Факультативного протокола, а в том, не подвергает ли Канада г-на Нг, выдавая его Соединенным Штатам, реальной опасности нарушения его прав, провозглашенных в Пакте. Государства – участники Пакта часто являются также участниками различных двусторонних соглашений, в том числе договоров о выдаче. Государство-участник Пакта должно обеспечить выполнение всех своих других правовых обязательств в соответствии с положениями Пакта. Отправной точкой при рассмотрении данного вопроса должно быть обязательство государства- участника, предусмотренное в пункте 1 статьи 2 Пакта, обеспечивать всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикциеи лицам права, признаваемые в Пакте. Самым важным из этих прав является право на жизнь.
14.2 Если государство-участник выдает лицо, находящееся под его юрисдикцией, в обстоятельствах, приводящих к реальной опасности нарушения его прав по Пакту в другом государстве, то само государство-участник может рассматриваться как нарушающее положения Пакта.
[…]
16.1 Определяя, является ли в каком-либо конкретном случае вынесение смертного приговора нарушением статьи 7, Комитет должен учесть соответствующие личные факторы, касающиеся автора, конкретных условий содержания в камере смертников, а также то, является ли предполагаемый способ казни крайне жестоким. В данном случае утверждается, что удушение газом противоречит принятым на международном уровне нормам гуманного обращения и что такой способ казни равнозначен обращению, нарушающему положения статьи 7 Пакта. Комитет, прежде всего, отмечает, что, хотя пункт 2 статьи 6 и не запрещает вынесение смертного приговора в некоторых ограниченных случаях, любой метод казни, предусмотренный законом, должен назначаться таким образом, чтобы избежать нарушения статьи 7.
16.2 Комитет сознает, что любое приведение смертного приговора в исполнение может по определению рассматриваться как жестокое и бесчеловечное обращение по смыслу статьи 7 Пакта с другой стороны, пункт 2 статьи 6 позволяет выносить смертные приговоры за совершение самых тяжких преступлений. Тем не менее, Комитет подтверждает, что, как он уже отмечал в своем Замечании общего порядка 20 (44) по статье 7 Пакта, в случае приведения смертного приговора в исполнение эта процедура “должна осуществляться таким образом, чтобы причинять как можно меньше физических и психических страданий”.
16.3 В рассматриваемом случае автор представил подробную информацию о том, что удушение газом может вызвать продолжительные страдания и агонию и не обеспечивает максимально быстрого умерщвления, поскольку удушение цианистым газом может занять более 10 минут. Государство-участник имело возможность документально опровергнуть эти утверждения, но оно этого не сделало. Напротив, государство-участник ограничилось заявлением о том, что в отсутствие какой-либо нормы международного права, четко запрещающей удушение цианистым газом, “оно незаконным образом вмешалось бы в практику применения внутригосударственного законодательства Соединенных Штатов Америки, если бы оно отказалось выдать лицо, которое скрывается от правосудия, и возможной мерой наказания которого будет смертная казнь посредством удушения цианистым газом”.
16.4 В рассматриваемом случае Комитет, основываясь на представленной ему информации, делает вывод о том, что смертная казнь посредством удушения газом, если автору будет вынесен смертный приговор, нарушала бы положение о необходимости причинять “как можно меньше физических и психических страданий” и является жестоким и бесчеловечным наказанием, которое представляет собой нарушение статьи 7 Пакта. Поэтому Канада, которая могла бы обоснованно предположить, что г-н Нг, в случае вынесения ему смертного приговора, будет казнен таким способом, который является нарушением статьи 7, не выполнила свои обязательства по Пакту, выдав г-на Нг, не запросив и не получив гарантии того, что он не будет казнен.
16.5 Комитет в принципе не обязан высказывать свое мнение по вопросу о соответствии статье 7 иных способов приведения смертного приговора в исполнение, помимо того, которыи рассматривается в данном случае.
17. Комитет по правам человека, действуя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Международного пакта о гражданских и политических правах, считает, что факты, установленные Комитетом, свидетельствуют о нарушении Канадой статьи 7 Пакта.
18. Комитет по правам человека просит государство-участника сделать такие представления, которые еще можно сделать в целях недопущения смертного приговора, и призывает государство-участника обеспечить, чтобы в будущем подобные ситуации не возникали.
Примечание редактора: В данном издании не приводятся пункты 15.1-15.7 Соображений Комитета, где был сделан вывод о том, что Канада не нарушила право на жизнь, выдав г-на Нг Соединенным Штатам Америки. Это сделано в связи с тем, что после 1993 года Комитет изменил свою позицию по этому вопросу, как описано во введении к разделу о праве на жизнь. В делеНг в общей сложности девять членов Комитета представили свои расходящиеся особые мнения. Пятеро из них (г-н Покар, г-н Лаллах, г-н Веннергрен, г-н Агилар Урбина и г-жа Шане) сделали вывод о том, что имело место нарушение статьи 6. Канада, отменившая смертную казнь, несет правовое обязательство не вводить ее вновь как прямо, так и косвенно, посредством выдачи лица другому государству, где он (или она) может быть подвергнут смертной казни. Канада должна была, как минимум, запросить гарантии относительно того, что г- н Нг не будет казнен. Г-н Покар и г-н Лаллах также сделали вывод о том, что нарушение статьи 6 в данном деле влечет за собой нарушение статьи 7, независимо от метода приведения в исполнение смертного приговора. По мнению г-жи Шане, Комитет не должен рассматривать продолжительность страданий в качестве критерия при оценке того, является ли конкретный метод приведения в исполнение приговора жестоким или бесчеловечным видом наказания. Г-н Агилар Урбина также определил нарушение пункта 2 статьи 5 и статьи 26.
Четыре члена (г-н Мавромматис, г-н Сади, г-н Андо и г-н Херндл) придерживались той точки зрения, что нарушения Пакта не было. Г -н Андо считал, что исполнение смертного приговора через удушение газом не направлено на продление страданий лица, которого казнят таким образом, и что поэтому оно не нарушает статью 7. В своём объединенном, расходящемся с соображениями Комитета, собственном мнении, г-н Мавромматис и г-н Сади пришли к выводу, что такой способ казни, как забивание камнями насмерть, который используется преднамеренно и действительно приводит к продолжительным мучениям и страданиям, противоречит статье 7, в то время как в отношении настоящего дела таких выводов сделать нельзя. Г-н Херндл отметил, что не существует согласованных норм для определения того, какие методы казни являются более жестокими и бесчеловечными, чем другие. Он также не считал автора “жертвой” в значении статьи 1 Факультативного протокола.
___________________________________________________________________________________________
1 Пункт 4 Замечания общего порядка № 20 (44). UN doc. GRI/GEN/1/Rev.5, сс. 139- 141. Замечание общего порядка № 20 заменило принятое ранее Замечание общего порядка № 7 (16) от 1982 года.
2 Роберто Зелайя Бланко против Никарагуа (Сообщение № 328/1988), Соображения, принятые 20 июля 1994 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR , сорок девятая сессия, Дополнение № 40 (А/39/40), сс. 12-19.
3 Там же, пункты 13-15.
4 Там же, пункт 11.
5 Зилберт Дэйли против Ямайки (Сообщение № 750/1997), Соображения, принятые 31 июля 1998 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR , пятьдесят третья сессия, Дополнение № 40 (A/53/40), сс. 235-241.
6 Сэнди Секстус против Тринидада и Тобаго (Сообщение № 818/1998), Соображения, принятые 16 июля 2001 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, UN doc. А/56/40 (Vol. II ), сс. 111-121, пункт 7.4.
7 Рамчаран Биккару против Тринидада и Тобаго (Сообщение № 555/1993), Соображения, принятые 29 октября 1997 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR, пятьдесят третья сессия, Дополнение № 40 (A/53/40), сс. 15-20.
8 Клемент Фрэнсис против Ямайки (Сообщение № 606/1994), Соображения, принятые 25 июля 1995 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR , пятидесятая сессия, Дополнение № 40 (A/50/40), сс. 130-139.
9 Эрл Пратт и Айван Морган против Ямайки (Сообщения №№ 210/1986 и 225/ 1987), Соображения, принятые 6 апреля 1989 года, Доклад Комитета по правам человека, GAOR, сорок четвертая сессия, Дополнение № 40 (А/44/40), сс. 222-231.
10 См. также Замечание общего порядка № 20 (44) (выше, прим. 1), пункт 6.
11 Там же, пункт 9.
12 С. против Австралии (Сообщение № 900/1999), Соображения, принятые 28 октября 2002 года, UN doc. CCPR/C/76/D/900/1999. Три члена Комитета (г-н Андо, г-н Кляйн И г-н Ялден) представили по этому пункту особые мнения.
13 Замечание общего порядка № 20 (44) (выше, прим. 1), пункт 7.
14 См. пункт 2 Замечания общего порядка 21 (44), которое было принято вместо Замечания общего порядка № 9 (16) от 1982 года. UN doc. HRI/GEN/1/Rev.5, сс. 141-143.
15 Государствам-участникам предлагается указывать в своих докладах, в какой степени они применяют соответствующие установленные Организацией Объединённых Наций нормы, касающиеся обращения с заключёнными: Минимальных стандартных правил обращения с заключенными (1957 год), Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме (1988 год), Кодекса поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка (1978 год) и Принципов медицинской этики, относящихся к роли работников здравоохранения, в особенности врачей, для защиты заключённых или задержанных лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (1982 год). Там же, пункт 5.
16 Там же, пункт 4.
17 Соображения Комитета приводятся в разделе о свободе выражения мнений, свободе собраний и ассоциаций.
18 Утон Льюис против Ямайки (Сообщение № 527/1993), Соображения, принятые 18 июля 1996 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR , пятьдесят первая сессия, Дополнение № 40 (А/51/40), сс. 89-97.
19 Александр Желудков против Украины (Сообщение № 726/1996), Соображения, принятые 29 октября 2002 года, UN doc . CCPR/C/76/D/726/1996. Три члена Комитета (г-н Андо, г-н Бхагвати и г-н Ривас Посада) высказали особые мнения по этому пункту, а г-жа Медина Кирога пришла к заключению о наличии более широких оснований для вывода о нарушении пункта 1 статьи 10.
20 Замечание общего порядка № 21 (44) (выше, прим. 13), пункт 9.
21 Там же, пункт 13.
22 Дитер Вольф против Панамы (Сообщение № 289/1988), Соображения, принятые 26 марта 1992 года, Доклад Комитета по правам человека, GAOR, сорок седьмая сессия, Дополнение № 40 (А/47/40), сс. 285-291.
23 Дамиан Томас против Ямайки (Сообщение № 800/1998), Соображения, принятые 8 апреля 1999 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR , пятьдесят четвертая сессия, Дополнение № 40 (А/54/40), сс. 276-280.

Прецедентные правила Комитета по правам человека – Свобода и безопасность.

СВОБОДА И БЕЗОПАСНОСТЬ

Статья 9

1. Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей. Никто не должен быть лишен свободы иначе, как на таких основаниях и в соответствии с такои процедурой, которые установлены законом.

2. Каждому арестованному сообщаются при аресте причины его ареста и в срочном порядке сообщается любое предъявленное ему обвинение.

3. Каждое арестованное или задержанное по уголовному обвинению лицо в срочном порядке доставляется к судье или к другому должностному лицу, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение. Содержание под стражей лиц, ожидающих судебного разбирательства, не должно быть общим правилом, но освобождение может ставиться в зависимость от представления гарантий явки на суд, явки на судебное разбирательство в любой другой его стадии, и в случае необходимости, явки для исполнения приговора.

4. Каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы этот суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно.

5. Каждый, кто был жертвой незаконного ареста или содержания под стражей, имеет право на компенсацию, обладающую исковой силой.

ВВЕДЕНИЕ

Статья 9 Пакта, в которой речь идет о свободе и неприкосновенности личности, обычно применяется, когда государственные органы лишают человека свободы. В пункте 1 содержится запрет на какое-либо произвольное лишение свободы и требование соблюдения закона в том смысле, что основания и процедуры, применяемые для лишения свободы, должны быть установлены законом. В пункте 2 сначала формулируется требование о том, что каждому арестованному при аресте сообщаются причины его ареста, а затем речь идет о лицах, обвиняемых в совершении преступления, и содержится требование, чтобы таким лицам “в срочном порядке” сообщались любые предъявляемые им обвинения. В пункте 3 речь идет о лишении свободы при расследовании преступления, при этом устанавливаются два временных интервала: каждое арестованное или задержанное лицо “в срочном порядке” доставляется к судье, а судебное разбирательство должно начаться “в течение разумного срока”. В своем Замечании общего порядка № 8 (16), принятом в 1982 году, Комитет разъясняет, что выражение “в срочном порядке” означает, что “задержка не должна превышать нескольких дней”.¹ В пункте 4 содержится требование судебного надзора над всеми другими формами лишения свободы, отличными от ареста или задержания по подозрению в совершении уголовного преступления. И, наконец, в пункте 5 гарантируется компенсация жертвам незаконного ареста или содержания под стражей.

В данном разделе первым приводится дело Вайсман и Пердомо против Уругвая, в котором были установлены нарушения пунктов 1, 3 и 4 статьи 9. Вывод о нарушении пункта 1 был сделан в связи с тем, что авторы содержлись под стражей после окончания срока заключения, поэтому часть срока они содержались под стражей без законных оснований, таким образом, их заключение было “произвольным” по смыслу пункта 1 статьи 9. Были нарушены оба положения пункта 3, поскольку после ареста авторы не были немедленно доставлены к судье и не предстали перед судом в течение разумного срока (лишь спустя несколько месяцев). Более того, отсутствие возможности воспользоваться эффективными средствами правовой защиты против ареста и задержания являлось нарушением пункта 4 статьи 9.

В следующем цитируемом деле, Лопес Бургос против Уругвая, нарушение пункта 1 статьи 9 было установлено в связи с тем, что г-н Лопес Бургос был похищен уругвайскими агентами на аргентинской земле. Это дело, включая особое совпадающее мнение г-на Томушата, важно не только в связи с запретом на произвольное задержание по пункту 1 статьи 9, но также, в более общем плане, в связи с вопросом о территориальной применимости Пакта в соответствии с пунктом 1 статьи 2. Лишение свободы без законных оснований привело к выводу о нарушении пункта 1 статьи 9 в деле Роберто Зелайя Бланко против Никарагуа (Сообщение № 328/1988).²

Чрезмерная продолжительность срока может привести к выводу о том, что лишение свободы, которое в противном случае считалось бы законным, является произвольным по смыслу пункта 1 статьи 9. В деле Оге Спакмо против Норвегии (Сообщение № 631/1995) было установлено нарушение этого положения в связи с необоснованно долгим (восемь часов) задержанием автора полицией вследствие того, что он продолжал ремонтные работы, несмотря на приказ полиции прекратить работу, и даже несмотря на то, что он уже один раз задерживался и был выпущен на свободу.³  Как видно из материалов дела Ишмет Целепли против Швеции (Сообщение № 456/1991), проживание в предписанном месте и обязанность регулярно отмечаться в полиции не квалифицируется как лишение свободы по смыслу статьи 9.⁴

В приведенном ниже деле А. против Австралии длительное содержание под стражей в лагере для беженцев без какой-либо реальной возможности освобождения было признано произвольным лишением свободы по смыслу пункта 1 статьи 9, которое также являлось нарушением пункта 4 той же статьи. Следовательно, понятие “законности” из пункта 4 является не только вопросом внутреннего права, но для выполнения требования “законности” необходимо, чтобы внутреннее право было совместимо с положениями Пакта. Кроме того, судебный контроль должен не просто быть формальным, но включать возможность освобождения, если содержание под стражей является незаконным в соответствии с положениями внутреннего законодательства или Пакта. В делеГенри Каленга против Замбии (Сообщение № 326/1988) было установлено нарушение обеих частей пункта 2 статьи 9 в связи с тем, что для сообщения автору причин его ареста и предъявляемых ему обвинений понадобилось более месяца.⁵

В приведенном ниже деле Куломин против Венгрии Комитет установил нарушение пункта 3 статьи 9, так как решение о предварительном заключении автора до суда принимал государственный прокурор, который затем несколько раз продлевал срок этого заключения; при этом автор ни разу не предстал перед судьей в течение девятимесячного предварительного заключения. Хотя государство-участник утверждало, что государственные прокуроры никоим образом не были связаны с исполнительной властью и действовали независимо от нее, следовательно, они были должностными лицами, которым по закону принадлежит право осуществлять судебную власть, Комитет постановил, что государственных прокуроров нельзя считать лицами, обладающими необходимой объективностью и беспристрастностью для того, чтобы рассматривать их по смыслу пункта 3 статьи 9 в качестве “должностных лиц, которым принадлежит по закону право осуществлять судебную власть”. В недавнем деле Ростислав Борисенко против Венгрии (Сообщение № 852/1999) Комитет пришел к выводу о том, что задержание в течение трех дней до того момента, когда автор был доставлен к представителю судебных органов, является слишком долгим и не соответствует определению “в срочном порядке” по смыслу пункта 3 статьи 9, если для такой отсрочки нет веских оснований.⁶

Нарушение пункта 3 статьи 9 в связи с отказом в освобождении под залог было установлено в деле Майкл и Брайен Хилл против Испании, которое приводится в разделе о справедливом судебном разбирательстве. Комитет подчеркнул, что заключение под стражей до суда должно быть крайней мерой и что иностранцев также следует освобождать под залог, за исключением особых ситуаций (пункт 12.3).

В цитируемом ниже деле Вуоланне против Финляндии Комитет подтвердил, что формулировка “арест или содержание под стражей” из пункта 4 статьи 9 включает также административное задержание, поэтому судебный надзор необходимо осуществлять над любыми случаями административного лишения свободы. Автор был подвергнут 10-дневному военному аресту с применением дисциплинарной процедуры, в которой предусматривался надзор со стороны вышестоящего военного командира, но не со стороны суда. Подобным образом было установлено нарушение пункта 4 статьи 9 в деле Марио И Торес против Финляндии (Сообщение № 291/1988), так как в соответствии с Законом об иностранцах судебный надзор не предусматривался в течение первой недели административного содержания под стражей, а обеспечивался только после распоряжения министра о продлении срока содержания под стражей.⁷  В этом деле также рассматривалось требование из пункта 4 о том, что постановление суда должно выноситься “безотлагательно”. По мнению Комитета, трехмесячный срок был “в принципе слишком продолжительным”. В пункте 4 статьи 9 содержится требование” чтобы суд осуществлял периодический надзор над продолжительным административным содержанием под стражей, например, в случае принудительного лечения в психиатрической больницев.⁸

Хотя статья 9 не упоминается в пункте 2 статьи 4 Пакта как право, которое не подлежит ограничениям во время чрезвычайных ситуаций, Комитет придерживается мнения, что требование о судебном надзоре над законностью содержания под стражей является элементом статьи 9, не допускающим никаких ограничений.⁹

В пункте 5 статьи 9 предусматривается право на компенсацию, обладающую исковой силой, каждому, кто стал жертвой незаконного ареста. Хотя слово “незаконный” относится здесь к такому лишению свободы, которое производится либо с нарушением внутреннего законодательства, либо противоречит положениям Пакта, Комитет, тем не менее, считает, что тот факт, что человек может быть впоследствии оправдан, сам по себе не свидетельствует о том, что содержание под стражей до суда было незаконным.¹⁰

Хотя первое предложение в пункте 1 статьи 9 идентично соответствующей части статьи 5 Европейской конвенции о защите прав человека, в их толковании существует очень важное различие. В то время как Европейский суд по правам человека до сих пор применял статью 5 только в контексте лишения свободы, Комитет по правам человека придает независимое значение “праву на личную неприкосновенность “. Прецедентным делом является дело Дельгадо Паес против Колумбии, которое приводится последним в данном разделе. Нарушение пункта 1 статьи 9 было установлено в связи с тем, что государство-участник не приняло соответствующих мер для соблюдения права автора на личную неприкосновенность, несмотря на то, что неизвестные лица угрожали ему смертью.

9. СООБЩЕНИЕ № 8/1977, АННА МАРИЯ ГАРСИЯ ЛАНСА ДЕ НЕТТО ОТ ИМЕНИ БЕАТРИС ВАЙСМАН ЛАНСА И АЛЬСИДЕСА ЛАНСА ПЕРДОМО ПРОТИВ УРУГВАЯ

Доклад Комитета по правам человека, GAOR , тридцать пятая сессия, Дополнение № 40 (А/35/40), сс. 111-119. Примечания и сноски опущены.

Дата сообщения: 20 февраля 1977 года.

Соображения приняты: 3 апреля 1980 года (девятая сессия).

Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Первоначальный автор данного сообщения, Анна Мария Гарсия Ланса де Нетто […], является уругвайской гражданкой, проживающей в Мексике. Она представила сообщение от имени своей тети Беатрисы Вайсман де Ланса, 35- летней гражданки Уругвая, и своего дяди Альсидеса Ланса Пердомо, 60-летнего гражданина Уругвая и бывшего профсоюзного лидера, утверждая, что оба они были незаконно арестованы и содержались в заключении в Уругвае.

2. Анна Мария Гарсия Ланса де Нетто утверждает, что ее дядя был арестован в начале февраля 1976 года на улице Монтевидео какими-то людьми, приехавшими на военном автомобиле, и что до конца сентября 1976 года его семья и его друзья не смогли найти место его пребывания. Она утверждает, что Альсидеса Ланса Пердомо содержали в различных местах, включая военно-морскую базу в Лагуне дель Сауге в департаменте Мальдонадо, и что в течение этого периода его первого задержания его четыре раза доставляли в центральный госпиталь вооруженных сил, и в одном из этих случаев он был близок к смерти от асфиксии. Далее она утверждает, что приблизительно в течение двух месяцев ее дядя абсолютно ничего не помнил и что он предполагал, что все это время он был без сознания. Она утверждает, что вследствие плохого обращения с ее дядей его слух серьезно поврежден и что ему трудно двигаться из-за болей в бедре, вероятно, из-за перелома.

Представляется, что Альсидес Ланса позднее содержался в армейских кварталах военной школы в 14 км от Камино Мальдонадо, где, как утверждается, он был размещен в железнодорожном вагоне вместе с шестнадцатью другими заключенными и что его заставляли работать в поле.

В отношении своей тети, Беатрисы Вайсман де Ланса, первоначальный автор утверждает, что вскоре после ареста мужа она была арестована военными […]. Автор утверждает, что семья и друзья ее тети не знали о месте ее заключения вплоть до конца 1976 года. Она утверждает, что до исчезновения в феврале 1976 года ее тетя была здорова, но что вследствие пыток у нее отнялись ноги и она не может передвигаться без помощи двух женщин-заключенных. Она заявила, что, несмотря на это, Беатрису Вайсман заставляют работать.

Наконец, Анна Мария Гарсия Ланса де Нетто утверждает, что в отношении ее дяди было начато судебное разбирательство военным судом, однако предстал ли ее дядя перед судом, она не знает.

[…]

4. […] Первоначальный автор объяснила, что жертвы были не в состоянии действовать от своего собственного имени и что она действовала от их имени как близкая родственница, уверенная в том, что предполагаемые жертвы согласились бы подать жалобу.

5. В письме от 27 октября 1977 года государство-участник выдвинуло возражения против приемлемости сообщения на двух основаниях:

а) данное дело уже изучалось Межамериканской комиссией по правам человека

b) предполагаемые жертвы не исчерпали всех доступных внутренних средств правовой защиты.

6. 1 февраля 1978 года Комитет по правам человека,

а) установив, что дело, касающееся Беатрисы Вайсман де Ланса, которое находилось на рассмотрении Межамериканской комиссии по правам человека, было прекращено и более не является предметом активного рассмотрения со стороны этого органа;

b) установив также, что дело, касающееся Альсидеса Ланса Пердомо, представлялось на рассмотрение Межамериканской комиссии по правам человека в ноябре 1974 года и в феврале 1976 года, соответственно;

с) придя к выводу о том, что эти два случая не могут относиться к событиям, которые, как утверждается, произошли 23 марта 1976 года (даты вступления в силу Пакта и Факультативного протокола для Уругвая);

d) также придя к выводу о том, что в отношении исчерпания внутренних средств правовой защиты, на основании имеющейся у Комитета информации, не имелось других средств защиты, которые должны или могли быть использованы предполагаемыми жертвами;

Таким образом, постановляет:

а) что действия автора сообщения от имени предполагаемых жертв являются обоснованными в силу близких родственных отношений

b) что сообщение является приемлемым; […]

[…]

8. […] [В] ноте от 8 октября 1979 года данное правительство утверждало, во- первых, что Комитет должен пересмотреть свое решение, касающееся приемлемости сообщения, поскольку внутригосударственные средства правовой защиты не были исчерпаны. К ноте оно приложило обзор существующих средств защиты, отметив, что авторы не указали, что они действительно обращались к каким-либо средствам защиты. Кроме того, данное правительство заявило, что оно не обязано доказывать эффективность данных средств и что нельзя голословно утверждать об их неэффективности. Несмотря на эти заявления, правительство, тем не менее, представило следующую информацию:

“Г -н Альсидес Ланса был арестован 2 февраля 1976 года в целях проведения расследования и содержался под стражей в соответствии с чрезвычайными мерами безопасности. Впоследствии, 21 сентября 1976 года, он был обвинен военным следственным судьей пятого отделения в преступлении, заключающемся в “подрывной ассоциации”, упомянутом в пункте VI статьи 60 Военного уголовного кодекса.

26 октября 1977 года он был осужден на три года тюремного заключения строгого режима за вычетом периода, проведенного им под стражей в ожидании суда. После отбытия срока 2 февраля 1979 года он был освобожден без каких-либо условий, и 1 июля 1979 года он уехал из Уругвая в Швецию.

Следует отметить, что на протяжении всего времени г-ну Ланса предоставлялась соответствующая юридическая помощь, а его адвокатом был д-р Хуан Барбе.

Г -жа Вайсман де Ланса была арестована для проведения расследования 17 февраля 1976 года и находилась под стражей в соответствии с чрезвычайными мерами безопасности. Впоследствии, 28 сентября 1976 года, военный следственный судья первого отделения выдвинул против неё обвинение в совершении преступления, заключающегося в “оказании помощи ассоциации”, упомянутого в пункте VI статьи 60 Военного уголовного кодекса.

4 апреля 1978 года ей был вынесен приговор. Ей был учтен тот срок, в течение которого она находилась под стражей в ожидании суда, и она была освобождена. 11 февраля 1979 года она уехала из Уругвая в Швецию”.

Правительство заявило, что приведенные вышеуказанные факты ясно свидетельствуют о том, что обвинение в нарушении положений Пакта было “ложным”. “Хотя такие беспочвенные, безответственные и не сопровождаемые хоть какими-либо доказательствами обвинения не заслуживают каких-либо дополнительных комментариев”, некоторые комментарии были сделаны в качестве примера:

“Очевидно, что обоим этим лицам были предоставлены все гарантии должного процесса, поскольку они предстали перед компетентным судьей на открытом заседании, получили соответствующую юридическую помощь от своего адвоката и считались невиновными до тех пор, пока не были признаны виновными […].

Обвинения в якобы плохом обращении и пытках, которым подверглись заключенные, являются лишь плодом воображения автора […]. Заключенные не подвергаются каким-либо пыткам или физическому принуждению ни в одном из пенитенциарных учреждений. […]”

9. Между тем одна из предполагаемых жертв, Беатрис Вайсман де Ланса, после приезда в Швецию представила сообщение […] от имени другой предполагаемой жертвы, ее мужа Альсидеса Ланса Пердомо, содержащее дополнительные подробности, касающиеся его дела. В последующем письме (от 30 апреля 1979 года), включающем подробное изложение ее собственного дела, она просила, чтобы ее рассматривали в качестве совместного составителя и соавтора настоящего сообщения и чтобы ее собственное сообщение ( № 48/1979) рассматривалось как часть вышеуказанного сообщения и было добавлено к нему в качестве дополнительной информации.

Она заявила, в частности, что ее муж содержался в различных военных казармах и тюрьмах, находился без права на переписку и встречи в течение девяти месяцев и подвергался пыткам электротоком, подвешиванию за руки, его погружали головой в грязную воду, доводили до состояния, близкого к удушению […]. Она сообщила, что ее муж страдал некоторыми серьезными заболеваниями, которые появились у него в результате применения пыток (гипертонией, у него постоянно дрожит правая рука, а иногда и все тело, и отмечается потеря памяти, вызванная повреждением мозга). Он был осужден 21 сентября 1976 года и приговорен к трем годам тюремного заключения военным судом, и она утверждала, что он по-прежнему находится под стражей несмотря на отбытие своего срока. Что касается ее самой, то она изложила в подробностях свои впечатления, начиная с даты ее ареста, 17 февраля 1976 года, до освобождения и выезда из Уругвая в 1979 году. Она заявила, что после ареста ее вначале содержали под стражей в казармах воинской части № 13, названных заключенными “Эль инфиерно” (“адом”). На ее глазах почти постоянно была повязка, а руки были связаны. Ее подвергали различным пыткам, которые она подробно описывает […]. 29 июля 1976 года ее перевели в казармы 6-й кавалерийской части, где содержали в грязной камере в антисанитарных условиях; ей не выдали теплой одежды и по-прежнему большую часть времени не снимали повязки с глаз. Она утверждает, что в этих казармах 26 августа 1976 года было начато предварительное расследование. Когда она пожаловалась военному судье на то, что ее подвергли пыткам, он посоветовал ей не выступать с обличениями, которые она не сможет подтвердить фактами, поскольку в таком случае ее, вероятно, вновь вернут в “Эль инфиерно”. 25 сентября 1976 года ее перевели в казармы пехотной части № 1 в Камино Мальдонадо, где ее впервые поместили в отдельную камеру размером 2 х 1,5 м. В течение всего дня заключенных заставляли сидеть и не разрешали разговаривать друг с другом. 30 октября 1976 года она первый раз встретилась с членом своей семьи. Вскоре после этого, 3 ноября 1976 года, ее перевели в тюрьму “Пунта де Риелес”, где она содержалась вместе с 11 другими женщинами-заключенными в камере, рассчитанной только на 4 заключенных. Даже женщин-заключенных заставляли выполнять тяжелые полевые работы, которые были под силу только мужчинам. Она заявила, что 15 октября 1976 года против нее было выдвинуто обвинение в “оказании помощи подрывной ассоциации”, что в апреле 1977 года прокурор потребовал тюремного заключения на 32 месяца, что через год, в апреле 1978 года, судья вынес приговор на 24 месяца, и, приняв во внимание уже отбывший ею срок содержания под стражей, издал приказ о ее освобождении, но ее содержание под стражей, тем не менее, продолжалось в условиях чрезвычайных мер безопасности до тех пор, пока она не была освобождена в начале 1979 года.

10. Комитет постановил рассматривать информацию, упомянутую выше в пункте 9, как относящуюся к настоящему сообщению, что соответствует просьбе автора, и, таким образом, прекратить рассмотрение сообщения № 48/1979 в качестве отдельного сообщения. […]

Впоследствии, в письме от 28 сентября 1979 года, Беатрис Вайсман информировала Комитет о том, что ее муж был выслан из Уругвая и что он получил политическое убежище в Швеции 2 июля 1979 года.

11. В ответ на дальнейшие запросы Комитета Беатрис Вайсман и Альсидес Ланса в письме от 15 февраля 1980 года представили следующую дополнительную информацию и замечания:

а) Они заявили, что до начала судебного разбирательства они не могли воспользоваться юридической помощью, а когда это разбирательство началось, им предоставили возможность выбрать либо частного адвоката, либо официально назначенного защитника. Беатрис Вайсман заявила, что она выбрала частного адвоката, но так и не увидела его, не имела возможности встретиться с ним; ей не сообщили о ее правах, возможных средствах правовой защиты или о праве регресса. Альсидес Ланса заявил, что он выбрал официально назначенного защитника и что д-р Антонио Селуха, с которым он встречался в этой связи, но не имел возможности поговорить, был назначен в качестве защитника. Альсидес Ланса заявил далее, что его защитника позже сменили д-р Переда и д-р Хуан Барбе и что ни с одним из них он так и не встретился. Поскольку они не имели контактов с адвокатами, они были лишены возможности подать апелляцию, поскольку не знали своих прав и никто не оказал им содействия в осуществлении этих прав;

b) Беатрис Вайсман содержалась в заключении до 11 февраля 1979 года, хотя приказ о ее освобождении был издан 14 апреля 1978 года, и в этот день ее попросили поставить свою подпись под приказом об освобождении. Альсидес Ланса, срок заключения которого истекал 2 февраля 1979 года, тем не менее, продолжал содержаться под стражей в различных местах заключения […] до тех пор, пока не был освобожден 1 июля 1979 года;

с) Они подтвердили подлинность информации, представленной ранее в отношении обращения с ними в заключении, включая различные формы физических и моральных пыток, которым их, как они утверждают, подвергли. Они заявили, что в результате обращения с ними состояние здоровья Альсидеса Ланса еще более ухудшилось, и в качестве доказательства этого они представили медицинское заключение, датированное 19 февраля 1980 года, которое было получено от врача из Стокгольма вместе с копиями больничных лабораторных анализов, касающихся состояния его здоровья. Они также приложили несколько фотографий, на которых видны шрамы на ногах Альсидеса Ланса, которые, как они утверждают, были вызваны ожогами от сигарет – одним из видов пыток. В сообщении доктора отмечается, что Альсидес Ланса продолжает страдать от повреждений слухового аппарата, у него дрожит правая рука и он не может ею пользоваться, у него отмечены симптомы психического расстройства.

12. Комитет отметил, что представления данного правительства от 8 октября 1979 года были получены по истечении предельного срока, установленного в пункте 2 статьи 4 Факультативного протокола, и даже после предельного срока, установленного Комитетом после его повторной просьбы от 18 апреля 1979 года. Тем не менее, Комитет рассмотрел настоящее сообщение в свете всей информации, представленной ему сторонами в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Факультативного протокола.

13. Что касается вопроса об исчерпании внутренних средств правовой защиты, то Комитет отмечает, что представления и объяснения правительства по- прежнему никоим образом не свидетельствуют о том, что в особых обстоятельствах, касающихся двух этих лиц, в момент подачи жалобы имелись средства правовой защиты, которые они могли бы использовать. В другом случае [Валькада против Уругвая, (Сообщение № 9/1977)] правительство сообщило Комитету о том, что такое средство правовой защиты, как habeas соrриs, неприменимо к лицам, арестованными в соответствии с чрезвычайными мерами безопасности. Кроме того, Беатрис Вайсман и Альсидес Ланса объяснили, что они не имели реальной возможности вступить в контакт с адвокатами для консультации относительно своих прав и получения содействия в их осуществлении.

14. Поэтому Комитет принимает решение обосновать свою точку зрения, исходя из следующих соображений:

i) Альсидес Ланса Пердомо был арестован 2 февраля 1976 года для проведения расследования и содержался под стражей в соответствии с чрезвычайными мерами безопасности. Его содержали в изоляции в течение многих месяцев. Бесспорно, что он содержался в заключении без предъявления ему обвинения в течение приблизительно 8 месяцев, а затем в течение еще 13 месяцев он содержался в заключении по обвинению в “участии в деятельности подрывной организации”, которое, очевидно, было выдвинуто лишь на основании его политических взглядов и связей. Затем, после 21 месяца, проведенного в заключении, он был приговорен за это преступление военным судьей к трем годам тюремного заключения со строгим режимом за вычетом того периода времени, который он уже провел в заключении. Во время заключения и в ходе судебного процесса он не имел реальной возможности воспользоваться юридической помощью. Хотя срок заключения истек 2 февраля 1979 года, его освободили лишь 1 июля 1979 года. Его нынешнее физическое и психическое состояние, по поводу которого от правительства Уругвая не было получено другого объяснения, подтверждает утверждение о плохом обращении с ним во время заключения.

ii) Беатрис Вайсман де Ланса была арестована 17 февраля 1976 года для проведения расследования и находилась под стражей, как заявило правительство, в соответствии с чрезвычайными мерами безопасности. Она содержалась в изоляции многие месяцы. Бесспорно, что она содержалась в заключении без предъявления обвинения в течение более чем 7 месяцев, после чего, согласно информации, полученной от правительства, она содержалась в заключении еще 18 месяцев (с 28 сентября 1976 года по апрель 1978 года) по обвинению в “оказании помощи подрывной организации”, которое, очевидно, бьто выдвинуто на тех же основаниях, что и в случае с ее мужем. Ее судили, и в апреле 1978 года военный судья вынес приговор, согласно которому ее срок заключения за содеянное ограничивался сроком содержания под стражей в ожидании суда. Однако она содержалась в заключении до 11 февраля 1979 года. Во время ее заключения и в ходе судебного процесса она не имела реальной возможности воспользоваться юридической помощью. Что касается ее утверждения, о том, что во время заключения с ней плохо обращались и подвергали ее физическим и психическим пыткам, она заявляет, что пожаловалась военному судье, но нет никаких свидетельств того, что по ее жалобам было проведено расследование.

15. Комитет по правам человека рассмотрел вопрос о том, могут ли действия и обращение, которые priтa facie не соответствуют Пакту, по каким-либо причинам быть оправданными, исходя из положений Пакта, при таких обстоятельствах. Правительство сослалось на положения уругвайского законодательства и в особенности на чрезвычайные меры безопасности. Однако статья 4 Пакта не предусматривает наличия положений в национальном законодательстве, отличающихся от какого-либо из его положений, за исключением строго определенных обстоятельств, а правительство не представило какой-либо информации, содержащей факты или законы в оправдание такого отступления. Более того, некоторые упомянутые выше факты затрагивают вопросы, регулируемые такими положениями Пакта, отступление от которых не допускается ни при каких обстоятельствах. Что касается замечаний правительства, приведенных выше (пункт 8), то на основе упоминавшихся ранее данных, полученных Комитетом (пункт 14), можно сделать вывод о том, что различные гарантии должного процесса не были в действительности соблюдены и что некоторые довольно конкретные утверждения о плохом обращении и пытках были расценены правительством лишь как “не нуждающиеся в каких-либо дополнительных комментариях”. В своем решении от 26 октября 1979 года, касающемся дела № 9/1977, Комитет подчеркнул, что отрицаний общего характера недостаточно. В связи с заявлениями автора сообщения требуются конкретные ответы и соответствующие доказательства (включая копии соответствующих решений судов и выводы любых расследований, которые были проведены в отношении обоснованности поданных жалоб). Правительство не представило Комитету такую информацию. Следовательно, Комитету остается лишь сделать соответствующие выводы на основе имеющейся у него информации.

16. Комитет по правам человека, действуя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что факты, изложенные выше (пункт 14), поскольку они продолжали наблюдаться или имели место после 23 марта 1976 года (даты вступления в силу Пакта и Факультативного протокола для Уругвая), подтверждают по причинам, изложенным выше (пункт 15), нарушения Международного пакта о гражданских и политических правах, в частности:

в отношении как Альсидеса Ланса Пердомо, так и Беатрис Вайсман де Ланса, статьи 7 и пункта 1 статьи 10, вследствие того обращения, которому они подвергались во время их содержания под стражей;

пункта 3 статьи 9, поскольку после ареста они не были немедленно доставлены к судье и в течение разумного срока времени они не предстали перед судом;

пункта 4 статьи 9, поскольку они не располагали эффективными средствами юридической защиты против их ареста и задержания;

пунктов 1, 2 и 3 статьи 14, поскольку они не имели реальной возможности воспользоваться юридической помощью и не предстали перед судом в течение разумного периода времени, а также поскольку суд над ними проходил при обстоятельствах, в которых, несмотря на законодательные положения, они не могли получить эффективной гарантии справедливого судебного разбирательства;

пункта 1 статьи 9, поскольку они не были освобождены после того, как отбыли срок заключения Альсидес Ланса Пердомо провел в заключении еще 5 месяцев, а Беатрис Вайсман де Ланса -10 месяцев.

Статья 19 Пакта предусматривает, что каждый человек имеет право беспрепятственно придерживаться своих мнений и что свобода выражения своего мнения, предусмотренная в пункте 2 этой статьи, подлежит только таким ограничениям, которые необходимы а) для уважения прав и репутации других лиц и b) для охраны государственной безопасности или общественного порядка (ordre риbliс) или здоровья или нравственности населения. Правительство Уругвая не представило никаких доказательств в отношении характера политической деятельности, которой, как утверждалось, занимались Беатрис Вайсман и Альсидес Ланса, и которая привела к их аресту, задержанию и преданию суду. Информация о том, что им были предъявлены обвинения в подрывной ассоциации, сама по себе является недостаточной. Поэтому Комитет не может на основании имеющейся у него информации сделать вывод о том, что арест, задержание и предание суду Беатрис Вайсман и Альсидеса Ланса были обоснованы какими-либо причинами, указанными в пункте 3 статьи 19 Пакта.

17. Таким образом, несмотря на то, что Комитет с удовлетворением отмечает, что Беатрис Вайсман и Альсидес Ланса в настоящее время находятся на свободе, он, тем не менее, придерживается того мнения, что государство-участник обязано обеспечить им эффективные средства правовой защиты, включая компенсацию, в связи с нарушениями, жертвами которых они стали, и принять меры для обеспечения того, чтобы подобные нарушения не повторялись в будущем.

10. СООБЩЕНИЕ № 52/1979, ДЕЛИЯ САЛДИАС ДЕ ЛОПЕС ОТ ИМЕНИ СВОЕГО МУЖА СЕРХИО РУБЕНА ЛОПЕСА БУРГОСА ПРОТИВ УРУГВАЯ

Доклад Комитета по правам человека, GAOR , тридцать шестая сессия, Дополнение N 2 40 (А/36/40), сс. 176-184. Примечания и сноски опущены.

Дата сообщения: 6 июня 1979 года. Сообщение принято: 29 июля 1981 года (тринадцатая сессия).

Сообщение принято: 29 июля 1981 года (тринадцатая сессия).

Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Автор сообщения Делия Салдиас де Лопес является политическим беженцем уругвайской национальности и проживает в Австрии. Она представляет данное сообщение от имени своего мужа Серхио Рубена Лопеса Бургоса, являющегося рабочим и профсоюзным лидером в Уругвае.

2.1 Автор заявляет, что главным образом по причине активного участия в профсоюзном движении ее муж (предполагаемая жертва) подвергался различным формам притеснения со стороны властей с начала своей профсоюзной деятельности. Так, в декабре 1974 года он был арестован и в течение 4 месяцев содержался в заключении без предъявления обвинения. В мае 1975 года, вскоре после своего освобождения и по-прежнему подвергаясь притеснениям со стороны властей, он переехал в Аргентину. В сентябре 1975 года Управление Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев признало его в качестве политического беженца.

2.2 Автор утверждает, что 13 июля 1976 года ее муж был похищен в Буэнос-Айресе сотрудниками “уругвайских сил безопасности и разведки” при содействии аргентинских военизированных групп, а затем в течение около двух недель находился в тайном заключении в Буэнос-Айресе. 26 июля 1976 года г-н Лопес Бургос вместе с несколькими другими уругвайскими гражданами был незаконно и тайно переправлен в Уругвай, где специальные силы безопасности содержали его в полной изоляции в секретной тюрьме в течение трех месяцев. Во время своего примерно четырехмесячного заключения как в Аргентине, так и в Уругвае он постоянно подвергался физическим и психологическим пыткам и другим жестоким, бесчеловечным и унижающим достоинство видам обращения.

2.3 Автор утверждает, что её муж подвергался пыткам и плохому обращению, в результате которых он получил такие телесные повреждения, как перелом челюсти и перфорация мочек ушей. В подтверждение своих обвинений автор приводит подробные свидетельские показания, представленные шестью бывшими заключенными, которые содержались вместе с г-ном Лопесом Бургосом в ряде тайных мест заключения в Аргентине и Уругвае и были впоследствии освобождены […]. Некоторые из этих свидетелей описывают арест г- на Лопеса и других уругвайских беженцев в одном из баров в Буэнос-Айресе 13 июля 1976 года; при этом его нижняя челюсть была, как утверждают, сломана в результате удара рукояткой револьвера; вместе с другими беженцами он был затем доставлен в один из домов, где он был подвергнут допросу, физическому избиению и пыткам. Ряд свидетелей смогли установить личность некоторых уругвайских офицеров […]. Свидетели утверждают, что г-н Лопес Бургос был подвешен за руки, связанные за спиной, и в таком положении находился в течение нескольких часов, что он был подвергнут воздействию электрического тока, брошен на пол, обвязан цепями, по которым был пропущен электрический ток, причем во время пыток он постоянно находился в обнаженном состоянии и обливался водой; эти пытки, как утверждают, продолжались 10 дней, пока Лопес Бургос и несколько других лиц не были перевезены на грузовике с завязанными глазами на военную базу, расположенную рядом с аэропортом Буэнос-Айреса; затем они были доставлены на уругвайском самолете на военно-воздушную базу № 1, прилегающую к уругвайскому национальному аэропорту в Каррасо близ Монтевидео. Там были продолжены допросы, в ходе которых он подвергался избиениям и воздействию электрического тока; один из свидетелей утверждает, что в ходе одного из таких допросов сломанная челюсть г-на Лопеса Бургоса была еще больше повреждена. Этот свидетель указывает, что г-н Лопес Бургос и 13 других лиц были доставлены на летнюю дачу, расположенную в Шангрила Бич и что все эти 14 человек были официально арестованы там 23 октября 1976 года, а пресса была информирована о том, что “подрывные элементы” были схвачены на этой летней даче во время проведения тайной встречи. Четыре свидетеля утверждают также, что Лопеса Бургоса и нескольких других лиц заставили под угрозой подписать ложные заявления, которые были впоследствии использованы в ходе возбужденного против них судебного разбирательства, и не прибегать к услугам какого- либо юридического консультанта, помимо полковника Марио Родригеса. Другие свидетели отмечают, что всех арестованных […], родители которых являются адвокатами, заставили признать адвокатов ех officio.

2.4 Автор далее утверждает, что ее муж был переведен из тайной тюрьмы и содержался “в распоряжении военной юстиции” сначала в военном госпитале, где в течение нескольких месяцев ему пришлось пройти курс лечения в связи с физическими и психологическими последствиями пыток, которым он подвергался до своего “официального” ареста, а позднее в тюрьме Либертад в Сан-Хосе. Суд над ним начался по прошествии 14 месяцев, в апреле 1978 года. В момент написания сообщения г-н Лопес все еще ожидал вынесения окончательного решения военным судом. Автор отмечает в этой связи, что ее муж также лишен права пользоваться услугами выбранного им адвоката. Властями был назначен военный адвокат ех officio .

2.5 Г-жа Салдиас де Лопес заявляет, что данное дело не было передано для какого-либо международного разбирательства или урегулирования.

2.6 Она также утверждает, что ограниченные внутренние средства правовой защиты, которые могут быть применены в Уругвае в условиях “срочных мер безопасности”, были исчерпаны, а также указывает в этой связи на безуспешную попытку матери жертвы в Аргентине воспользоваться процедурой ампаро.

2.7 Она также представила копию письма австрийского консульства в Монтевидео, Уругвай, где говорится, что правительство Австрии предоставило визу г-ну Лопесу Бургосу и что эта информация была передана Министерству иностранных дел Уругвая.

2.8 Она утверждает, что в отношении ее мужа уругвайскими властями были нарушены следующие статьи Пакта о гражданских и политических правах: статьи 7, 9 и 12 (1) и статья 14 (3).

3. В своем решении от 7 августа 1979 года Комитет по правам человека

1) постановил, что автор сообщения правомочен действовать от имени предполагаемой жертвы

2) препроводил в соответствии с правилом 91 временных правил процедуры это сообщение соответствующему государству-участнику с просьбой представить информацию и замечания, касающиеся вопроса приемлемости этого сообщения, указав, что, если государство-участник отрицает факт исчерпания внутренних средств правовой защиты, оно должно представить подробную информацию о действующих юридических средствах, которыми может воспользоваться предполагаемая жертва в конкретных обстоятельствах его дела.

4. Государство-участник в своем ответе от 14 декабря 1979 года, представленном в соответствии с правилом 91 временных правил процедуры, отмечает, что “данное сообщение полностью лишено каких-либо оснований, которые сделали бы его приемлемым для Комитета, поскольку в ходе разбирательства в отношении г-на Лопеса Бургоса последний пользовался всеми гарантиями, предоставляемыми в рамках уругвайского правопорядка”. […] Кроме того, государство-участник представляет некоторые фактические сведения по данному делу, включая следующее: г-н Лопес Бургос был арестован 23 октября 1976 года в связи с его подрывной деятельностью и содержался под стражей на основании срочных мер безопасности; 4 ноября 1976 года второй военный судебный следователь предъявил ему обвинение в предполагаемом совершении правонарушения, связанного с участием в “подрывной ассоциации” […]; 8 марта 1979 года суд первой инстанции приговорил его к тюремному заключению сроком на семь лет за совершение правонарушений […]; впоследствии, 4 октября 1979 года, Верховный военный суд вынесокончательный приговор, сократив срок его заключения до четырех лет и шести месяцев. Далее указывается, что адвокатом защиты по делу г-на Бургоса является полковник Марио Родригес и что г-н Бургос в настоящее время находится в заключении в военной тюрьме № 1. Правительство Уругвая также доводит до сведения Комитета заключение после медицинского обследования г-на Бургоса, в котором, в частности, указывается следующее:

“История болезни до заключения (Antecedes personales anteriores а su ” reclusiyп”): 1) оперирован в возрасте 12 лет в связи с двойной паховой грыжей 2) длительное время страдает от повышенного артериального давления 3) перелом в левой части нижней челюсти. […]

Тюремная медицинская карта (Antecedentes de “reclusiyп “): прошел курс лечения в отделении хирургической стоматологии Центрального госпиталя вооружённых сил в связи с переломом челюсти, который он получил до помещения в тюрьму. Выписан из Центрального госпиталя вооруженных сил 7 мая 1977 года после сращения перелома при улучшающемся состоянии здоровья […]”.

[…]

6. В отсутствии какой-либо информации, противоречащей заявлению автора о том, что данное дело не было передано для другого международного разбирательства или урегулирования, и, придя к заключению на основе имеющейся у него информации об отсутствии неисчерпанных внутренних средств правовой защиты, которые могли или должны были быть использованы, Комитет постановил 24 марта 1980 года:

(1) что данное сообщение является приемлемым в той мере, в какой оно касается событий, которые, как утверждается, по-прежнему имели место или произошли после 23 марта 1976 года (дата вступления в силу Пакта и Факультативного протокола для Уругвая); […]

7.1 В своем представлении от 20 октября 1980 года в соответствии со статьей 4 (2) Факультативного протокола государство-участник утверждает, что г-н Лопес Бургос всегда пользовался помощью адвоката и что он подал апелляцию; в результате апелляции был вынесен повторный приговор, в соответствии с которым срок заключения, равный семи годам, был сокращен до четырех лет и шести месяцев тюремного заключения строгого режима. Государство-участник также отвергает утверждение, что Лопес Бургос был лишен права воспользоваться услугами выбранного им адвоката, заявляя, что в этом отношении ему не чинилось никаких препятствий.

7.2 Что касается обстоятельств, при которых г-ну Лопесу Бургосу была сломана челюсть, то государство-участник приводит следующую выдержку из “соответствующего медицинского заключения”:

“5 февраля 1977 года он поступил в Центральный госпиталь вооруженных сил с переломом нижней левой челюсти, который произошел во время спортивных занятий в тюрьме […]. Лечение перелома челюсти, с которым он поступил в госпиталь, проводилось в отделении хирургическои стоматологии госпиталя. Он был выписан 7 мая 1977 года после сращения перелома при улучшающемся состоянии здоровья”.

7.3 Хотя автор сообщения утверждает, что ее муж был похищен сотрудниками уругвайских сил безопасности и разведки 13 июля 1976 года, государство-участник заявляет, что г-н Лопес Бургос был арестован 23 октября 1976 года, и утверждает, что местонахождение г-на Лопеса Бургоса было известно, начиная с даты его ареста, а более ранней информации не имеется.

7.4 Что касается права на использование услуг адвоката, то государство-участник в целом утверждает, что сами обвиняемые, а не власти выбрали адвокатов из списка адвокатов, назначенных судом.

8.1 В своем представлении в соответствии с правилом 93 (3) от 22 декабря 1980 года автор указывает, что, поскольку обвиняемые могут выбрать своих адвокатов только из списка военных адвокатов, составленного уругвайским правительством, ее муж не имел возможности воспользоваться услугами не связанного с правительством гражданского адвоката, который мог бы обеспечить “действительную и беспристрастную защиту”, и что он не пользовался надлежащими гарантиями справедливого судебного разбирательства.

8.2 Что касается пояснения государства-участника в отношении перелома челюсти, от которого пострадал Лопес Бургос, то автор утверждает, что они являются противоречивыми. В выдержке из медицинского заключения, приведенного в ноте государства-участника от 14 декабря 1979 года, об этом переломе говорится в пункте, начинающемся со слов “История болезни до заключения reclusiyп” […]. Иными словами, перелом произошел до его заключения. Однако в ноте от 20 октября 1980 года говорится, что он поступил в госпиталь с переломом челюсти, который произошел “во время спортивных занятий в тюрьме”. Автор настаивает на том, что перелом произошел в результате пыток, которым Лопес Бургос подвергался в период с июля по октябрь 1976 года, когда он находился в руках уругвайских специальных сил безопасности.

9. Государство-участник представило дополнительные замечания в соответствии со статьей 4 (2) Пакта в ноте от 5 мая 1981 года, где утверждается, что между медицинскими заключениями отсутствует какое-либо противоречие, поскольку государство-участник использовало термин ” reclusiyп”, имея ввиду “iпterпacioп еп еl estableciтieпto hospitalario ” (госпитализация), и вновь утверждает, что перелом произошел во время спортивных занятий в тюрьме.

10.1 Комитет по правам человека рассмотрел настоящее сообщение в свете всей информации, представленной ему сторонами в соответствии со статьей 5 (1) Факультативного протокола. Комитет основывает свои мнения, в частности, на следующих неопровержимых фактах:

10.2 До своего исчезновения 13 июля 1976 года Серхио Рубен Лопес Бургос проживал в Аргентине в качестве политического беженца; затем он вновь появился в Монтевидео, Уругвай, не позднее 23 октября 1976 года – дата, когда, по утверждению уругвайских властей, он был арестован, – и находился в заключении в соответствии с безотлагательными мерами безопасности. Предварительное следствие началось 4 ноября 1976 года, когда второй военный судебный следователь обвинил его в правонарушении, связанном с “участием в подрывной ассоциации”, однако фактическое судебное разбирательство началось в апреле 1978 года в военном суде первой инстанции, который приговорил его 8 марта 1979 года к семи годам тюремного заключения; на основании апелляции суд второй инстанции сократил срок заключения до четырех лет и шести месяцев. С 5 февраля по 7 мая 1977 года Лопес Бургос находился на излечении в военном госпитале в связи с переломом челюсти.

11.1 При изложении своих мнений Комитет по правам человека принимает также во внимание следующие соображения.

11.2 24 марта 1980 года Комитет направил государству-участнику запрос в отношении точной информации о местонахождении Лопеса Бургоса в период с июля по октябрь 1976 года. В своем представлении от 20 октября 1980 года государство-участник заявляет, что оно не располагает такой информацией. Комитет отмечает, что автор представила точные указания в отношении ареста и задержания ее мужа 13 июля 1976 года в Буэнос-Айресе уругвайскими службами безопасности и разведки, и что представленные ею свидетельские показания говорят о причастности к этому нескольких поименно названных уругвайских офицеров. Государство-участник не опровергло этих утверждений, не привело каких-либо надлежащих доказательств того, что они были должным образом расследованы.

11.3 В отношении утверждений о плохом обращении и пытках Комитет отмечает, что автор представила подробные свидетельские показания шести бывших заключенных, которые содержались вместе с г-ном Лопесом Бургосом в некоторых местах тайного заключения в Аргентине и Уругвае. Комитет отмечает далее, что приводятся имена пяти уругвайских офицеров, которые, как утверждается, несут ответственность за плохое обращение или сами плохо обращались с заключенными. Государству-участнику следует расследовать эти обвинения в соответствии со своими законами и своими обязательствами, вытекающими из Пакта и Факультативного протокола. В отношении перелома челюсти Комитет отмечает, что представленные автором свидетельские показания говорят о том, что перелом произошел при аресте г-на Лопеса Бургоса 13 июля 1976 года в Буэнос-Айресе, когда он подвергся избиению. Разъяснения государства-участника, что челюсть бьша сломана во время занятий спортом в тюрьме, по-видимому, противоречат предьщущему заявлению государства-участника о том, что травма произошла до его “reclusiyп”. В представлении государства-участника от 14 декабря 1979 года термин ” reclusiyп” первоначально используется для обозначения тюремного заключения, т.е. ” Establecimiento Militar de reclusiyn “. Данный термин вновь встречается в том же документе шестью строками ниже в связи с “Antecedentes personales anteriores а su reclusiyn “. Комитет склонен считать, что в данном контексте термин “reclusiyп” означает тюремное заключение, а не госпитализацию, как утверждается государством-участником в его представлении от 5 мая 1981 года. В любом случае ссылки государства-участника на медицинское заключение не могут рассматриваться как достаточное опровержение обвинений в плохом обращении и пытках.

11.4 В отношении характера судебного разбирательства против Лопеса Бургоса Комитет запросил 24 марта 1980 года у государства-участника копии любых судебных приказов или решений. Комитет отмечает, что государство-участник не представило ни судебных распоряжений, ни решений.

11.5 Государство-участник также не указывает, какими именно видами “подрывной деятельности” занимался, по его утверждениям, Лопес Бургос, а также не разъясняет, каким образом и когда он начал заниматься этой деятельностью. Если бы государство-участник хотело опровергнуть утверждения автора о том, что Лопес Бургос подвергся преследованиям за участие в профсоюзном движении, оно должно было бы представить конкретную информацию по данному вопросу. Государство-участник не опровергло утверждений автора о том, что г-на Лопеса Бургоса заставили подписать ложное свидетельское показание против самого себя и что это показание было использовано в суде против него. Государство-участник заявило, что г-н Лопес Бургос мог беспрепятственно выбирать для себя адвоката. Однако оно не опровергло свидетельских показаний, в которых указывается, что Лопеса Бургоса и других арестованных вместе с ним лиц […] заставили согласиться с назначением адвоката ех officio.

11.6 Комитет рассмотрел вопрос о том, могут ли действия и обращение, которые priтa facie не соответствуют Пакту, по каким-либо причинам считаться оправданными в соответствии с Пактом в обстоятельствах данного дела. Правительство Уругвая сослалось на содержащиеся в уругвайском праве положения, касающиеся безотлагательных мер безопасности. Однако Пакт (статья 4) не допускает применения национальных мер, отступающих от каких-либо его положений, за исключением лишь строго определенных обстоятельств, а правительство не сделало в этой связи никаких фактических или правовых представлений. Более того, некоторые упомянутые выше факты затрагивают вопросы, регулируемые такими положениями Пакта, отступление от которых не допускается ни при каких обстоятельствах.

11.7 Комитет по правам человека отмечает, что если срок действия приговора Лопесу Бургосу исчисляется начиная с утверждаемой государством- участником даты ареста – 23 октября 1976 года, -то он должен был истечь 23 апреля 1981 года, в день, когда заключенный должен был быть, соответственно, освобожден.

11.8 Комитет отмечает, что правительство Австрии предоставило Лопесу Бургосу въездную визу. В этой связи и на основании статьи 12 Пакта Комитет отмечает, что Лопесу Бургосу должно быть разрешено, если он пожелает, покинуть Уругвай и выехать в Австрию, к своей жене, которая является автором данного сообщения.

12.1 Комитет по правам человека отмечает далее, что, хотя арест и первоначальное задержание Лопеса Бургоса и плохое обращение с ним имели место, как утверждается, на иностранной территории, ни статья 1 Факультативного протокола (“… от подлежащих его юрисдикции лиц …”), ни статья 2 (1) Пакта (“… всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам…”) не являются препятствием для рассмотрения Комитетом этих утверждении, а также заявления о последующем незаконном вывозе на территорию Уругвая, поскольку эти действия были совершены уругвайскими агентами, действовавшими на иностраннои территории.

12.2 Содержащееся в статье 1 Факультативного протокола упоминание о “подлежащих его юрисдикции лицах” не наносит ущерба приведенному выше выводу, поскольку в данной статье имеется в виду не место, где произошло нарушение, а скорее взаимосвязь между лицом и государством в отношении нарушений каких-либо прав, предусмотренных в Пакте, независимо от того, где они произошли.

12.3 В соответствии со статьей 2 (1) Пакта государство-участник обязано уважать и обеспечивать права “всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам”; однако это не предполагает, что соответствующее государство-участник не может считаться ответственным за нарушения предусмотренных в Пакте прав, которые совершаются его агентами на территории другого государства либо с молчаливого согласия правительства этого государства, либо без такового. В соответствии со статьей 5 (1) Пакта: “1. Ничто в настоящем Пакте не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, какая- либо группа или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на уничтожение любых прав или свобод, признанных в настоящем Пакте, или на ограничение их в большей мере, чем предусматривается в настоящем Пакте”. В соответствии с этим было бы несостоятельно толковать ответственность, установленную в статье 2 Пакта, как позволяющую государству-участнику совершать на территории другого государства такие нарушения Пакта, которые оно не могло бы совершать на своей собственной территории.

13. Комитет по правам человека, руководствуясь статьей 5 (4) Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, придерживается мнения, что представленное сообщение свидетельствует о нарушениях Пакта, в частности:

статьи 7 – вследствие обращения (включая пытки), которому подвергался Лопес Бургос, находясь в руках уругвайских офицеров в период с июля по октябрь 1976 года (как в Аргентине, так и в Уругвае);

статьи 9 (1), поскольку акт незаконного вывоза на территорию Уругвая представляет собой произвольный арест и задержание;

статьи 9 (3), поскольку дело Лопеса Бургоса не было передано в суд в течение разумных сроков;

статьи 14 (3) (d), поскольку Лопеса Бургоса заставили признать полковника Марио Родригеса в качестве своего адвоката;

статьи 14 (3) (g), поскольку Лопеса Бургоса заставили подписать заявление о своей виновности;

статьи 22 (1) совместно со статьей 19 (1) и (2), поскольку Лопес Бургос подвергся преследованиям за свою профсоюзную деятельность.

14. Таким образом, Комитет считает, что государство-участник на основании статьи 2 (3) Пакта обязано обеспечить Лопесу Бургосу эффективные средства правовой защиты, включая немедленное освобождение, разрешение покинуть Уругвай, а также компенсацию за нарушения, жертвой которых он стал, и принять меры по обеспечению того, чтобы подобные нарушения не повторялись в будущем.

Частное мнение, добавленное к мнениям Комитета по просьбе г-на Кристиана Томушата:

Я согласен с мнением, выраженным большинством. Тем не менее доводы, изложенные в пункте 12 в подтверждение применимости Пакта, а таюке по отношению к событиям, которые имели место вне пределов территории Уругвая, требуют уточнения и расширения. И действительно, первое предложение пункта 12.3, в соответствии с которым статья 2 (1) Пакта не предполагает, что государство- участник “не может считаться ответственным за нарушения предусмотренных Пактом прав, которые совершаются его агентами на территории другого государства”, сформулировано в слишком общих чертах и потому может привести к вводящим в заблуждение выводам. В принципе, сфера применения Пакта не может быть расширена путем ссылки на статью 5, положения которой предусматривают случаи, когда, как может показаться, формально правила в соответствии с Пактом узаконивают действия, которые существенно противоречат его целям и общему духу. Таким образом, правительства никогда не смогут использовать ограничительные оговорки, дополняющие защищаемые права и свободы в такой степени, что сама сущность этих прав и свобод была бы сведена на нет; индивидуумам на основании законов воспрещается пользоваться такими правами и свободами в целях уничтожения режима законности, что составляет основную идею Пакта. Однако в данном случае в Пакте не предусматривается даже предлога для “права” на совершение таких преступных действий, которые, по убеждению Комитета, были совершены властями Уругвая.

Толкование слов “в пределах его территории” в соответствии с их чисто буквальным смыслом как исключающее какую-либо ответственность за поведение за пределами государственных границ привело бы, однако, к совершенно абсурдным результатам. Данная формулировка была принята для того, чтобы принять во внимание объективные трудности, которые могли бы помешать осуществлению Пакта в конкретных ситуациях. Поэтому государство-участник обычно не в состоянии обеспечивать своим гражданам, находящимся за границей, эффективное пользование правами в соответствии с Пактом, имея в своем распоряжении лишь средства дипломатической защиты, возможности которых весьма ограничены. Случаи оккупации иностранной территории представляют собой другой пример ситуаций, которые имели в виду составители Пакта, когда они ограничили данное обязательство государств-участников рамками их собственной территории. Однако для всех этих фактических примеров характерна одна общая черта, которая заключается в том, что они могут быть использованы как благовидный предлог для отказа в защите, предусматриваемой положениями Пакта. Отсюда можно заключить, что намерение составителей, чье суверенное право на принятие решений не может оспариваться, заключалось в том, чтобы ограничить территориальную сферу применения Пакта ввиду таких ситуаций, когда осуществление Пакта могло бы натолкнуться на исключительные препятствия. Тем не менее, никогда не предусматривалось наделения государств-участников неограниченной дискреционной властью на проведение сознательных и преднамеренных действий, направленных на ущемление свободы и личной неприкосновенности их граждан, проживающих за границей. Следовательно, несмотря на формулировку статьи 2 (1), на события, которые произошли вне пределов Уругвая, распространяется действие Пакта.

11. СООБЩЕНИЕ № 560/1993, А. ПРОТИВ АВСТРАЛИИ

Доклад Комитета по правам человека, том II, GAOR , пятьдесят вторая сессия, Дополнение № 40 (А/52/40), сс. 125-146. Примечания и сноски опущены.

Дата сообщения: 20 июня 1993 года. Соображения приняты: 3 апреля 1997 года (сорок девятая сессия).

1. Автором сообщения от 16 апреля 1993 года является А., гражданин Камбоджи, который в момент подачи сообщения 20 июня 1993 года находился под стражей в Центре Управления по делам иммиграции Порт-Хедленда, Кок- Пойнт, Западная Австралия. Он был освобожден из заключения 27 января 1994 года. Он утверждает, что является жертвой нарушения Австралией пунктов 1,4 и 5 статьи 9, пункта 1 и подпунктов (b), (с) и (d) пункта 3 статьи 14 вместе с пунктом 1 статьи 2 Международного пакта о гражданских и политических правах. Его представляет адвокат. Факультативный протокол вступил в силу для Австралии 25 декабря 1991 года.

Факты, представленные автором

2.1 А., гражданин Камбоджи, 1934 года рождения, прибыл в Австралию на судне под названием “Пендер-Бей” вместе с 25 другими гражданами Камбоджи, в том числе членами его семьи, 25 ноября 1989 года. […]

2.2 […] Первоначальное заявление автора с просьбой предоставить ему статус беженца было зарегистрировано 9 декабря 1989 года при содействии переводчика кхмерского языка и сотрудника иммиграционной службы. При подготовке заявления автору не оказывалось никакой юридической помощи. 13 декабря 1989 года автор и другие прибывшие на судне были поодиночке опрошены тем же сотрудником иммиграционной службы. 21 декабря 1989 года автор вместе с другими прибывшими на судне “Пендер- Бей” людьми был направлен в центр для содержания под стражей в Виллавуде, Сидней. 27 апреля 1990 года автор был вновь опрошен сотрудниками иммиграционной службы в связи с его апелляцией о предоставлении статуса беженца. Его апелляция была отклонена Комитетом федерального правительства по определению статуса беженца 19 июня 1990 года; о решении Комитета автору сообщено не было. Адвокат отмечает, что в это время ни один из задержанных, прибывших на судне “Пендер-Бей”, ни разу не встречался с юристом.

2.3 После взаимных контактов заинтересованных сторон министр по делам иммиграции разрешил Комиссии по оказанию правовой помощи Нового Южного Уэльса рассмотреть дела прибывших в страну на судне “Пендер-Бей”. […] Юристы Комиссии впервые посетили автора в Виллавуде в сентябре 1990 года. Комиссия приняла официальные заявления, представленные от его имени, 24 марта и 13 апреля 1991 года, но в связи с введением в декабре 1990 года новых правил деятельности Комитета по определению статуса беженца все апелляции подлежали повторному рассмотрению сотрудниками аппарата Управления по делам иммиграции. 26 апреля 1991 года Комиссии был предоставлен срок в две недели для подготовки материалов о результатах повторного рассмотрения; ответы были представлены 13 мая 1991 года. 15 мая 1991 года представитель министра отклонил апелляцию автора.

2.4 20 мая 1991 года автору и другим задержанным было сообщено, что по их делам были приняты неблагоприятные решения, что им предоставляется 28 дней на подачу апелляции и что их переведут в Дарвин, расположенный в нескольких тысячах километров от Виллавуда – в Северном округе. Им была вручена копия письма с отказом в апелляции, но без перевода на кхмерский язык. В то время задержанные думали, что их возвращают в Камбоджу, им не разрешали разговаривать с другими задержанными, не позволяли звонить по телефону. Вскоре Комиссия по оказанию правовой помощи Нового Южного Уэльса была оповещена о том, что ее юрисдикция более не распространяется на ее недавних клиентов.

2.5 Затем автор был переведен в лагерь Карраганди, в 85 километрах от Дарвина. Это место было охарактеризовано комиссаром австралийской организации по правам человека и равным возможностям как “полностью неприемлемый” центр содержания беженцев под стражей, поскольку в сезон дождей оно становилось зоной наводнений. Однако более серьезным обстоятельством оказалось то, что перевод в Северный округ прервал контакты между автором и Комиссией по оказанию правовой помощи Нового Южного Уэльса.

2.6 11 июня 1991 года Комиссия по оказанию правовой помощи Северного округа представила апелляцию в Комитет по оценке статуса беженца (заменивший Комиссию по определению статуса беженца), в которой просила пересмотреть решение об отказе предоставить статус беженца автору сообщения и другим задержанным, при бывшим на судне “Пендер- Бей”. 6 августа 1991 года автора перевели в лагерь Берримах, расположенный ближе к Дарвину, и оттуда 21 октября 1991 года – в центр содержания Порт- Хедленд, Западная Австралия, находящийся на расстоянии около 2000 километров от прежнего места его пребывания. В результате последнего перевода автор потерял контакт с юристом, представлявшим его интересы в Комиссии по оказанию правовой помощи Северного округа.

2.7 5 декабря 1991 года Комитет по оценке статуса беженца отклонил все апелляции задержанных, прибывших на судне “Пендер-Бей”, о предоставлении им статуса беженца, включая апелляцию автора. Задержанных не информировали об этих решениях до тех пор, пока бывшие представители их интересов в Комиссии по оказанию правовой помощи Нового Южного Уэльса не получили письма, датированные 22 января 1992 года. 29 января Комиссия обратилась к Комитету с письмом, в котором просила пересмотреть принятое им решение и предоставить задержанным, прибывшим на судне “Пендер-Бей”, достаточно времени, чтобы они могли найти юриста, представляющего их интересы, и подготовить ответные замечания по поводу принятого решения.

2.8 В начале 1992 года Федеральное управление по делам иммиграции поручило Совету Австралии по делам беженцев выступить в качестве юридического консультанта, оказывающего правовую помощь ищущим убежища лицам, которые содержались под стражей в Порт- Хедленде. 4 февраля 1992 года юристы Совета приступили к опросу тех, кто содержался в Порт- Хедленде, и 3 марта 1992 года Совет направил представителю министра от имени автора ответ на решение Комитета по оценке статуса беженца. 6 апреля 1992 года автор и несколько других задержанных пассажиров судна “Пендер-Бей” были поставлены в известность, что представитель министра отклонил их апелляции о предоставлении статуса беженца. Немедленно были поданы ходатайства в Управление по делам иммиграции относительно того, чтобы никто из задержанных не был депортирован до тех пор, пока им не будет предоставлена возможность оспорить это решение в Федеральном суде Австралии; в принятии таких мер было отказано. Однако впоследствии, 6 апреля, автор получил судебный запрет Федерального суда Дарвина, который предотвращал выполнение принятого решения. 13 апреля 1992 года министр по делам иммиграции отдал распоряжение аннулировать решение своего представителя на том основании, что в судебном процессе якобы бьта допущена ошибка. В соответствии с этим решением это дело должно было быть выведено из юрисдикции Федерального суда.

2.9 14 апреля 1992 года слушания в Федеральном суде были прекращены, и юристы Управления по делам иммиграции уверили Суд, что предусмотренный доклад о ситуации в Камбодже будет представлен Совету Австралии по делам беженцев министерством иностранных дел и внешней торговли в двухнедельный срок. Тем временем адвокат автора посоветовал ему продолжать настаивать на рассмотрении его апелляции Федеральным судом, с тем, чтобы добиться освобождения его из-под стражи слушания по делу были назначены на 7 мая 1992 года в Федеральном суде в Мельбурне.

2.10 5 мая 1992 года австралийский парламент принял поправки к закону о миграции, которые изменили положения Закона о миграции 1958 года; в закон был включен новый раздел 4В, в соответствии с которым автор и другие лица в ситуации, подобной той, в какой оказался автор, квалифицируются как “обозначенные лица”. Статья 54 R оговаривает: “Суд не имеет права освобождать из-под стражи обозначенных лиц”. 22 мая 1992 года по настоянию автора начались слушания в Верховном суде Австралии, благодаря которым он рассчитывал добиться деклараторного решения о том, что соответствующие положения поправок к закону о миграции не имеют силы.

2.11 Пересмотренный доклад министерства иностранных дел и внешней торговли, который обещано было представить в конце апреля 1992 года, в окончательном варианте появился только 8 июля 1992 года. 27 июля 1992 года Совет Австралии по делам беженцев представил ответ на этот пересмотренный вариант доклада Управлению по делам иммиграции, и 25 августа 1992 года Комитет по оценке статуса беженца вновь рекомендовал отклонить апелляцию автора о предоставлении ему статуса беженца. 5 декабря 1992 года представитель министра отказал автору в иске.

2.12 Автор пытался еще раз добиться пересмотра этого решения в Федеральном суде Австралии, и поскольку Управление по делам иммиграции отказалось дать гарантии, что автор не будет немедленно депортирован в Камбоджу, судебный запрет на высылку автора Управлением был получен в Федеральном суде. Между тем своим решением от 8 декабря Федеральный суд аннулировал действие основных разделов поправок к закону о миграции, которые означали, что автор должен был бы оставаться в заключении.

Жалоба

3.1 Адвокат утверждает, что его клиент был задержан “произвольно” по смыслу пункта 1 статьи 9. Он ссылается на Замечание общего порядка по статье 9 Комитета по правам человека, в котором сфера действия статьи 9 распространяется на случаи иммиграционного контроля; он также ссылается на соображения Комитета по сообщению № 305/1988, [Baн Альфен против Нидерландов, соображения, принятые 23 июля 1990 года, пункт 5.8], в которых “произвольный характер” был определен не просто как противозаконный, но и как включающий элементы “неуместности, несправедливости и отсутствия предсказуемости”. Ссылаясь на статью 31 Конвенции о статусе беженцев и на вывод № 44 (1986) Исполнительного комитета Программы Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций о задержании беженцев и ищущих убежища лиц, он утверждает, что в соответствии с положениями международных догoворов и обычного международного права необходимо, как правило, избегать задержания лиц, ищущих политического убежища. Там, где такое задержание может оказаться необходимым, оно должно быть резко ограниченным [см. вывод № 44, подпункт (b)]. Адвокат […] отмечает, что в соответствии с австралийским законодательством не все нелегальные иммигранты подлежат задержанию, как и не все лица, ищущие убежища. Те, кто прибывает на границы Австралии без юридически действующей визы, квалифицируются как “нарушающие запрет” и могут быть задержаны в соответствии со статьями 88 и 89 закона о миграции 1958 года. Статья 54В относит лиц, задержанных до или во время прибытия в Австралию, к “лицам, не прошедшим процедуры”. Такие лица не расцениваются как въехавшие в Австралию, и их доставляют в “места прохождения процедур”.

3.2 Автор и другие лица, прибывшие в Австралию до 1992 года, содержались федеральным правительством в соответствии с положением статьи 88 в качестве “лиц, не прошедших процедуры”, до вступления в силу раздела 4В поправок к закону о миграции. Адвокат утверждает, что в соответствии с этими положениями государство-участник ввело более строгий режим для лиц, ищущих убежища, которые прибыли в Австралию по морю, без документов (“люди в лодках”) и которые квалифицируются в соответствии с данным положением. Практическим следствием этой поправки стало автоматическое задержание лиц, подпадающих под положения раздела 4В, до тех пор, пока их не высылают из Австралии или они не получают разрешение на въезд.

3.3 Утверждается, что политика государства-участника, которое задерживает “людей в лодках”, является неуместной, несправедливой и произвольной, поскольку ее главная цель состоит в устрашении “людей в лодках” и недопущении таким образом их въезда в Австралию, а также в устрашении тех, кто уже находится в стране и подал ходатайство о получении статуса беженца. Применение нового законодательства квалифицируется как политика “устрашения людей”, в основе которой лежит практика строгого содержания под стражей лиц, ищущих убежища, в таких условиях и в течение столь продолжительного времени, что потенциально ищущие убежища лица принуждаются путем устрашения даже не подавать ходатайство о получении статуса беженца, а те, кто уже является лицом, ищущим убежища, теряют всякую надежду и возвращаются домой.

3.4 Утверждается, что нет каких-либо объективных причин для задержания автора, так же как нет законных оснований для использования в качестве основания для содержания под стражей вывода № 44 (см. пункт 3.1). Далее, срок задержания – 1299 дней, или 3 года и 204 дня, по состоянию на 20 июня 1993 года -квалифицируется как нарушение пункта 1 статьи 9.

3.5 Адвокат также утверждает, что в деле автора был нарушен пункт 4 статьи 9. Вследствие применения положений раздела 4В поправок к закону о миграции предусматривается, что объявление лица “обозначенным лицом” не оставляет никакой альтернативы его заключению, а факт заключения не может быть эффективно рассмотрен в суде, поскольку суды лишены права издавать приказ об освобождении такого лица. Это было признано в письме министра по делам иммиграции, адресованном Постоянному сенатскому комитету по анализу законопроектов, который выразил озабоченность тем, что данная законодательная поправка имела целью лишить “обозначенные лица” доступа в суды для рассмотрения их проблем в свете обязательств Австралии по Пакту. Комиссар Австралии по правам человека также выразил мнение, что недоступность судебных процедур, с помощью которых можно было бы проверить целесообразность или необходимость такого задержания, составляет нарушение пункта 4 статьи 9.

3.6 Далее утверждается, что такие лица, как автор, не имеют эффективного доступа к юридическим консультациям, что противоречит статье 16 Конвенции о статусе беженцев. Тот факт, что лица, подобные автору, в течение долгого времени содержатся под стражей, делает обеспечение им доступа к услугам юристов еще более важной проблемой. В связи с делом автора адвокат утверждает, что государство-участник нарушило пункт 4 статьи 9 и статью 14 в отношении следующих положений:

а) при подготовке ходатайства о предоставлении статуса беженца

b) при лишении доступа к услугам юриста на административном этапе процесса рассмотрения ходатайства о предоставлении статуса беженца

с) при лишении доступа к услугам адвокатов на этапе судебного рассмотрения вопроса о предоставлении статуса беженца; в этом контексте отмечается, что частые переводы автора в места содержания под стражеи, расположенные на значительном расстоянии от основных городских центров, существенно затруднили предоставление ему юридических консультаций. […]

3.7 Адвокат утверждает, что серьезные отсрочки, допущенные государством-участником в рассмотрении ходатайства автора о предоставлении ему статуса беженца, представляют собой нарушение подпункта (с) пункта 3 статьи 14, особенно с учетом того обстоятельства, что в течение большей части этого процесса он находился в заключении.

3.8 Утверждается, что, поскольку А. был задержан произвольно, он имеет право на компенсацию в соответствии с пунктом 5 статьи 9 Пакта. Адвокат считает, что под “компенсацией” в этом случае следует понимать “справедливое и адекватное” возмещение нанесенного ему ущерба, и добавляет, что государство- участник исключило из законодательства любое право на компенсацию за незаконное заключение в соответствии с поправкой к закону о миграции. Он отмечает, что в результате решения Верховного суда Австралии по делу А. в Верховном суде начались дальнейшие судебные слушания от имени задержанных пассажиров судна “Пендер-Бей”, включая автора, которые требовали возмещения ущерба в связи с незаконным заключением. 24 декабря 1992 года парламент добавил статьи 54 RA (1)-(4) в раздел 4В закона о миграции, что, по мнению адвоката, было прямой реакцией на постановление Верховного суда по делу автора и на сложившуюся ситуацию в связи с неизбежностью подачи новых исков с требованием компенсации за незаконное задержание. Новое положение пункта 3 ограничивает компенсацию за незаконное задержание до символической суммы в 1 доллар за день. […] Символическая сумма, которая могла бы полагаться автору в соответствии со статьей 54 RA раздела 4В, не отвечала бы критериям компенсации, установленным в соответствии с пунктом 5 статьи 9.

3.9 Наконец, адвокат утверждает, что автоматическое задержание “людей в лодках”, прежде всего азиатского происхождения, на единственном основании, что они отвечают критериям раздела 4В закона о миграции 1958 года, является актом дискриминации согласно положению об “ином обстоятельстве”, о котором говорится в пункте 1 статьи 2 Пакта, имея в виду, что “иное обстоятельство” относится к статусу “людей в лодках”.

Замечания государства-участника по вопросу о приемлемости и соответствуюшие комментарии

4.1 В своем представлении государство-участник, в соответствии справилом 91 […] отмечает, что, после того как в декабре 1992 года было принято окончательное решение отклонить ходатайство автора о предоставлении ему статуса беженца, автор продолжал возбуждать судебные дела, имевшие целью оспорить законность этого решения. Содержание под стражей после декабря 1992 года, говорится в представлении, является исключительно следствием судебного иска автора, оспаривающего упомянутое решение. В этом контексте государство-участник напоминает, что в своем письме от 2 ноября 1993 года министр по делам иммиграции предложил автору -в случае его добровольного возвращения в Камбоджу – подать апелляцию о повторном въезде в Австралию через 12 месяцев с постоянной визой согласно категории “оказа- ние специальной помощи”. Государство-участник далее добавляет, что ходатайство жены автора о получении статуса беженца было удовлетворено, что в результате этого 21 января 1994 года автор был освобожден из-под стражи и ему было разрешено остаться в Австралии.

[…]

Рассмотрение дела по существу

9.1 Комитет по правам человека рассмотрел настоящее сообщение с учетом всей представленной ему информации, как это предусмотрено пунктом 1 статьи 5 Факультативного протокола к Пакту. Следующие три вопроса должны быть рассмотрены по существу:

а) было ли длительное содержание автора под стражей в ожидании предоставления ему права на обретение статуса беженца “произвольным” в контексте пункта 1 статьи 9;

b) были ли предположительно имевшая место невозможность оспорить законность задержания автора и отсутствие доступа к юридическим консультациям нарушениями пункта 4 статьи 9;

с) подпадает ли производство по делу о его заявлении с просьбой предоставить статус беженца под сферу применения пункта 1 статьи 14, и если подпадает, то имело ли место нарушение пункта 1 статьи 14.

9.2 По поводу первого вопроса Комитет напоминает, что понятие “произвольный” не должно отождествляться с понятием “противозаконный”, а должно истолковываться в более широком смысле слова, чтобы оно включало в себя такие элементы, как понятия “неуместный” и “несправедливый”. Кроме того, возвращение под стражу могло бы считаться произвольным, если бы этого не требовали обстоятельства его дела, например задержание в целях предотвращения побега или воздействия на свидетелей: в этом контексте становится уместным элемент пропорциональности. Однако государство-участник пытается обосновать задержание автора тем обстоятельством, что он незаконно прибыл в Австралию и, если он останется на свободе, у него были мотивы скрыться от властей. Комитет должен решить вопрос, достаточно ли этих оснований для оправдания содержания под стражей, не имеющего правового определения и продолжительного по сроку.

9.3 Комитет согласен с тем, что в данном случае нет оснований для утверждения автора, будто задержание лиц, обращающихся с просьбой об убежище, являетсяре per se произвольным актом. Комитет не может также найти оснований в поддержку утверждения, что существует норма обычного международного права, в соответствии с которой все подобного рода случаи задержания квалифицируются как произвольные.

9.4 Комитет, однако, отмечает, что любое решение о содержании лица под стражей должно быть открыто для периодических пересмотров, позволяющих оценить основания, которыми оправдывается задержание. В любом случае содержание под стражей не должно продолжаться дольше срока, который государство может надлежащим образом обосновать. Например, факт нелегального въезда в страну может свидетельствовать о необходимости расследования, могут существовать и другие факторы, такие как вероятность побега или нежелание сотрудничать с властями, что может оправдывать задержание на определенный срок. При отсутствии таких факторов задержание может квалифицироваться как произвольное, даже если имел место незаконный въезд в страну. В данном случае государство-участник не представило каких-либо оснований, относящихся к делу автора, которые оправдывали бы его непрерывное содержание под стражей в течение четырех лет; причем
за это время его переводили в различные центры содержания под стражей. Поэтому Комитет приходит к выводу, что содержание автора под стражей в течение четырех лет было произвольным по смыслу пункта 1 статьи 9.

9.5 Комитет отмечает, что автор мог в принципе апеллировать к суду с просьбой дать правовую оценку оснований его задержания до вступления в действие поправок к закону о миграции от 5 мая 1992 года; после этой даты внутренние суды сохранили свои полномочия издавать приказы об освобождении того или иного лица из-под стражи, если они установят, что задержание противоречит австралийскому законодательству. В действительности, однако, контроль со стороны судов и их полномочия отдавать приказ об освобождении лица были ограничены возможностью лишь вынести определение о том, принадлежит ли лицо к категории “обозначенное лицо” в контексте поправок к закону о миграции. Если бы соблюдались установленные для такого определения критерии, у судов не было полномочий оценивать факт непрерывного содержания лица под стражей и отдавать приказ о его/ее освобождении. По мнению Комитета, оценка судом правомерности содержания под стражей с точки зрения соответствия пункту 4 статьи 9, которая должна включать возможность издания приказа об освобождении из-под стражи, не огранивается лишь уста- новлением факта соответствия задержания национальному законодательству. В то время как различные национальные правовые системы могут предусматривать разные методы оценки судом постановления об административном задержании, решающим для целей пункта 4 статьи 9 является то обстоятельство, что такая оценка, с учетом ее последствий, является реальной, а не просто формальной. В соответствии с содержащейся в пункте 4 статьи 9 оговоркой о том, что суды должны иметь полномочия отдавать распоряжение об освобождении, “если задержание незаконно”, Пакт требует, чтобы суд был правомочен издавать приказ об освобождении, если заключение несовместимо с требованиями пункта 1 статьи 9 или другими положениями этого документа. Этот вывод подкрепляется положениями пункта 5 статьи 9, который со всей очевидностью утверждает право на компенсацию за содержание под стражей, являющееся “незаконным” либо в соответствии с национальным законодательством, либо по смыслу положений Пакта. Поскольку факты, представленные государством-участником по данному делу, свидетельствуют о том, что оценка суда, которой мог воспользоваться А., реально сводилась к формальной констатации очевидного факта, что он действительно является “обозначенным лицом” в значении поправок к закону о миграции, Комитет приходит к заключению, что предусмотренные пунктом 4 статьи 9 права автора на возможность разбирательства обстоятельств его задержания в суде были нарушены.

9.6 Касаясь утверждения автора, что положения пункта 4 статьи 9 предусматривают право на юридическую помощь, для того чтобы имелся доступ к судам, Комитет отмечает на основе имеющихся у него материалов, что автор имел право на юридическую помощь со дня его обращения с просьбой о предоставлении убежища, и получил бы ее, если бы попросил об этом. Действительно, 9 декабря 1989 года автор, ознакомившись с приложением к бланку, который он подписал в тот день, получил информацию о том, что он имеет право на юридическую помощь. Весь текст бланка был зачитан ему на кампучийском, его родном, языке опытным переводчиком. Тот факт, что автор в то время не воспользовался этой возможностью, не может быть поставлен в вину государству-участнику. Впоследствии (по состоянию на сентябрь 1990 года) автор обращался за юридической помощью и всегда получал ее, когда просил об этом. Тот факт, что А. неоднократно переводился из одного центра содержания под стражей в другой, и что ему приходилось менять юристов, представлявших его интересы, не может отвлечь внимание от того обстоятельства, что он снова получал доступ к юридическим консультациям; тот факт, что этот доступ был неудобным -по причине удаленности Порт- Хедленда, -не дает оснований, по мнению Комитета, для постановки вопроса в соответствии с пунктом 4 статьи 9.

9.7 Исходя из обстоятельств дела и с учетом приведенных выше постановлений, Комитет не видит необходимости в рассмотрении вопроса о соответствии дела пункту 1 статьи 14 Пакта.

10. Комитет по правам человека, действуя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, приходит к выводу, что факты, установленные Комитетом, свидетельствуют о нарушениях Австралией пунктов 1 и 4 статьи 9 и пункта 3 статьи 2 Пакта.

11. В соответствии с пунктом 3 статьи 2 Пакта автор имеет право на эффективное средство правовой защиты, что, по мнению Комитета, должно включать адекватную компенсацию за продолжительность срока содержания под стражей, которому был подвергнут А.

[…]

Примечание редактора: Г-н Бхагвати представил особое совпадающее мнение.

12. СООБЩЕНИЕ № 521/1992, ВЛАДИМИР КУЛОМИН ПРОТИВ ВЕНГРИИ

Доклад Комитета по правам человека, том II, GAOR , пятьдесят первая сессия, Дополнение № 40 (А/51/40), сс. 73-83. Примечания и сноски опущены.

Дата сообщения: 6 мая 1992 года.

Соображения приняты: 22 марта 1996 года (пятьдесят шестая сессия).

Соображения в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Автором сообщения является российский гражданин Владимир Куломин, родившийся В Ленинграде в 1954 году и в настоящее время содержащийся под стражей в Будапеште. Он утверждает, что является жертвой нарушения Венгрией его прав человека. Факультативный протокол к Международному пакту о гражданских и политических правах вступил в силу для Венгрии 7 декабря 1988 года.

Факты, представленные автором

2.1 Автор проживал в Будапеште по соседству от некоего Д.Т. и его подруги К.Г.  25 июля 1988 года Д. Т. и К.Г. отправились в сопровождении автора в дом к отцу К.Г., поскольку К.Г. заявила, что они должны были взять у ее отца кое-какие документы и что они нуждались в защите со стороны автора, так как ее отец страдал психическим заболеванием. Как только они прибыли, отец К.Г. вышел из дома и, увидев автора, Д. Т. и К.Г., попытался ударить автора. Автор оттолкнул его, и он упал после этого они связали отца К.Г., поскольку К.Г. и Д. Т. сказали автору, что он опасен и способен на все. После того как К.Г. заявила, что она позвонила в психиатрическую больницу и что оттуда приедут, для того чтобы забрать ее отца, автор покинул место происшествия.

2.2 8 августа 1988 года у автора, находившегося в тот момент в Ленинграде, состоялся телефонный разговор с Д.Т. и К.Г. Он заявляет, что в ходе разговора они сообщили ему лишь о том, что отец К.Г. умер, и ничего не сказали ему об обстоятельствах его смерти.

2.3 16 августа 1988 года автор выехал в Будапешт поездом. Через два дня он был арестован на советско-венгерской границе венгерскими полицейскими, которые предъявили ему обвинение в убийстве отца К.Г. и доставили его в Будапешт. Автор утверждает, что ему не было разрешено встретиться со своим адвокатом или советским консулом. После трёхдневного допроса ему было предложено подписать в присутствии переводчика какой-то документ. Полиция якобы заявила ему, что этот документ предназначался для советского консула, однако оказалось, что в нем шла речь о продлении срока предварительного содержания под стражей на 30 суток.

2.4 Автор содержался под стражей в полицейском участке в течение пяти месяцев. Он сообщает: “Последние два месяца меня не вызывали на допрос, и я даже подумал, что все обо мне забыли. Это было ужасно. Я не понимал ни слова по-венгерски. В моем багаже был учебник венгерского языка и словари, однако полицейские не разрешили мне изучать венгерскии язык.

Каждый день я в письменной форме просил разрешить мне встречу со своим адвокатом и российским консулом, однако никто на мои просьбы не реагировал. Кроме того, в течение пяти месяцев я не имел возможности написать куда-либо письмо”. В январе 1989 года автор был переведен в тюрьму, где ему была предоставлена возможность изучать венгерский язык.

2.5 Касаясь вопроса о его юридическом представительстве и подготовке своей защиты, автор сообщает, что до суда он направил несколько писем в государственную прокуратуру. В августе 1989 года ему дали возможность изучать в течение шести дней при содействии переводчика “протоколы” (материалы дела) с целью подготовки защиты. Автор утверждает, что к материалам дела не были приобщены его письма и что у него было слишком мало времени для изучения дела объемом в 600 страниц. Он сообщает, что после изучения документов он впервые встретился со своим адвокатом. Он утверждает, что адвокат был слишком старым и немощным. Он заявляет, что, несмотря на то, что до суда он встречался со своим адвокатом пять раз, каждый раз они начинали просматривать дело с самого начала и что на двенадцатый день после начала суда адвокат вдруг спросил его, а кто же такая эта К.Г.?

2.6 26 сентября 1989 года в муниципальном суде Будапешта началось судебное разбирательство. Автора судили вместе с К.Г. Слушание дела, занявшее в общей сложности 14 дней, растянулось на четыре месяца. Автор утверждает, что никаких доказательств его вины представлено не было. В ходе перекрестного допроса К.Г. меняла свои показания шесть раз, что, по мнению автора, свидетельствует о беспочвенности выдвинутых ею обвинений в его адрес. Кроме того, никто из свидетелей обвинения не привел никаких фактов в доказательство его вины.

2.7 Автор далее заявляет, что в ходе суда судья признал, что Д.Т. вместе с К.Г. вступили в сговор с целью совершения убийства. Он утверждает, что, несмотря на такое заключение, не было предпринято никаких мер ни для поиска Д.Т., ни для вынесения последнему приговора in absentia . Автор далее сообщает, что в ответ на его претензии судья сказала ему, что жаловаться он будет в Сибири, и добавила, что ей очень хотелось бы, чтобы он был последним русским в Венгрии. Он заявляет, что дискриминационные высказывания судьи не были включены в протоколы судебного разбирательства, однако были записаны на магнитофон. 8 февраля 1990 года автор был признан виновным в совершении убийства при отягчающих обстоятельствах и приговорен к 10 годам лишения свободы (минимальное наказание, установленное законом за такое преступление) с последующей высылкой из Венгрии.

2.8 Впоследствии автор представил в Верховный суд Венгрии апелляцию […].

2.9 30 октября 1990 года Верховный суд заслушал апелляцию обвинителя и ответчиков и приговорил автора дополнительно к четырем годам лишения свободы, квалифицировав совершенное автором деяние, за которое он был осужден судом первой инстанции, как преступление, совершенное из корыстных побуждений. Автор отмечает, что он не обвинялся в совершении ограбления или кражи и что никаких доказательств, уличающих его в этих деяниях, представлено не было. По мнению автора, решение Верховного суда является еще одним доказательством дискриминационного к нему отношения. Кроме того, он утверждает, что Верховный суд не принял во внимание представленную его адвокатом информацию и просто проигнорировал множество противоречий, зафиксированных в материалах судебного разбирательства.

2.10 После этого автор обратился к председателю Верховного суда с ходатайством о пересмотре его дела. 12 декабря 1991 года Верховный суд отклонил ходатайство автора. В этой связи автор отмечает, что все внутренние средства правовой защиты были им исчерпаны.

Жалоба

3. Хотя автор не ссылается на какие-либо положения Международного пакта о гражданских и политических правах, из его представления явствует, что, согласно его утверждениям, он является жертвой нарушения Венгрией статей 9, 10, 14 и 26 Пакта.

[…]

4.1 В своем представлении от 25 марта 1993 года государство-участник отмечает, что […] Комитет не компетентен рассматривать полученные от отдельных лиц жалобы, в которых идет речь о событиях, имевших место до даты вступления в силу Факультативного протокола для Венгрии. В этой связи государство-участник заявляет, что в силу принципа ratioпe teтporis Комитет не правомочен рассматривать претензии автора, касающиеся его ареста и первых нескольких месяцев его содержания под стражеи.

4.2 Государство-участник утверждает далее, что […] ни одно из положений Пакта не запрещает суду первой инстанции свободно изучать факты, установленные в процессе оценки доказательств, формулировать разумные выводы относительно виновности обвиняемого и квалифицировать соответствующие действия на основе установленных фактов. В этой связи государство-участник утверждает, что Комитет не вправе рассматривать жалобу автора в силу принципа ratioпe тateriae .

[…]

4.4 Государство-участник признает, что автор исчерпал по своему делу доступные средства правовой защиты. Вместе с тем оно заявляет, что автор не исчерпал внутренние средства правовой защиты в связи со своей жалобой на то, что тюремные власти препятствовали его контактам с внешним миром. […]

[…]

6.1 На своей пятидесятой сессии Комитет рассмотрел вопрос о приемлемости сообщения.

6.2 Комитет принял к сведению, что Факультативный протокол вступил в силу для Венгрии 7 декабря 1988 года. Он напомнил, что Факультативный протокол не имеет обратной силы и что, согласно принципу ratioпe teтporis , Комитет не вправе рассматривать предполагаемые нарушения Пакта, имевшие место до момента вступления в силу Факультативного протокола для соответствующего государства-участника. Он отметил, что в настоящем случае часть событий, касающихся содержания автора под стражей до суда, а также судебного разбирательства по его делу, имела место уже после 7 декабря 1988 года и что, таким образом, Комитет вправе рассматривать претензии автора по статьям 9 и 10, поскольку они относятся именно к этому периоду времени.

6.3 Коснувшись высказанной автором претензии относительно того, что один из подозреваемых по делу не был привлечен к уголовной ответственности и осужден, Комитет отметил, что в Пакте не закреплено право, позволяющее добиваться привлечения другого лица к уголовной ответственности. В этой связи Комитет постановил, что данная часть сообщения является неприемлемой как несовместимая с положениями Пакта по смыслу статьи 3 Факультативного протокола.

6.4 Комитет принял к сведению утверждение автора о том, что он был лишен права на справедливое судебное разбирательство по смыслу статьи 14 Пакта и о дискриминационном к нему отношении по причине его гражданства. Комитет пришел к выводу, что эти вопросы следует рассмотреть по существу.

7. В силу вышеизложенного 16 марта 1994 года Комитет по правам человека принял решение считать сообщение приемлемым в той части, в которой оно дает основания ссылаться на статьи 9, 10, 14 и 2б Пакта.

[…]

8.2 В связи с претензиями автора по пунктам 2 и 3 статьи 9 Пакта государство-участник отмечает, что автора незамедлительно уведомили о мотивах его ареста и что 20 августа 1988 года его поставили в известность о предъявленных ему обвинениях. 22 августа 1988 года в соответствии с венгерским законодательством было издано распоряжение о содержании его под стражей. Допрос автора проводился 29 августа и 5, 14 и 20 сентября 1988 года. 18 ноября 1988 года его поставили в известность о продлении срока содержания под стражей. 19 декабря 1988 года была проведена очная ставка с обвиняемой, и 5 и б января 1989 года ему были представлены соответствующие документы. В связи с утверждением автора о том, что в течение двух месяцев “о нем никто не вспоминал”, государство-участник сообщает, что после 20 сентября 1988 года следственные органы проводили расследование по некоторым другим направлениям, поручили ряду экспертов подготовить заключения и опросили около 60 свидетелей. На основании вышеизложенного государство-участник заключает, что следственные органы проводили активную и энергичную работу с целью расследования дела и что никаких нарушений статьи 9 не было. Государство-участник отмечает, что автора содержали под стражей по причине того, что он являлся иностранцем, поскольку в случае его возвращения на родину он не подлежал бы выдаче в соответствии с заключенным между Венгрией и Советским Союзом соглашением.

8.3 Касаясь претензий по пунктам 1 и 2а статьи 10 Пакта, государство- участник сообщает, […] что согласно “описи” содержимого багажа автора никаких книг в багаже не было. Равным образом в так называемой книге регистрации просьб задержанных нет никаких упоминаний о просьбе предоставить учебник или словарь. В этой связи государство-участник отмечает, что автор […] лишь 9 ноября 1988 года просил предоставить ему “разрешение на чтение”, после чего такое разрешение ему было предоставлено. В отношении утверждения автора о том, что ему не разрешали писать письма в течение первых пяти месяцев содержания под стражей, государство-участник заявляет, что, поскольку регистрация переписки заключенных не ведется, представляется затруднительным проверить истинность этого утверждения. Вместе с тем государство-участник отмечает, что в книге регистрации просьб и в уголовном досье автора не зафиксировано никаких просьб или жалоб в связи с правом на переписку, поэтому оно считает маловероятным факт отказа автору в праве на ведение переписки. В заключение государство-участник сообщает, что до суда
автор содержался под стражей в качестве задержанного отдельно от осужденных заключенных. В силу вышеизложенного государство-участник констатирует отсутствие каких-либо нарушений статьи 10 в связи с делом автора.

8.4 Касаясь утверждения автора о том, что у него не было достаточно времени для подготовки своей защиты, государство-участник отмечает, что адвокат автору был назначен 20 августа 1988 года и что из книги регистрации просьб следует, что автор обращался с просьбой о встрече с адвокатом 30 сентября и 13 октября 1988 года и что каждый раз об этом оповещали адвоката. Кроме того, в советское консульство были препровождены просьбы автора от 23 августа и 30 сентября 1988 года о встрече с консулом.

8.5 Касаясь утверждения автора о том, что у него не было достаточно времени для изучения документов с целью подготовки своеи защиты, государство- участник сообщает, что шестидневный срок, который был предоставлен автору для изучения документов, нельзя считать слишком коротким и что сам автор или его адвокат могли ходатайствовать о продлении этого срока. Касаясь претензии относительно квалификации адвоката, государство-участник обращает внимание на отсутствие каких-либо свидетельств того, что автор высказывал какие-либо жалобы в связи с некомпетентностью своего адвоката или недостаточной его подготовленностью.

[…]

8.7 […] В этой связи государство-участник ссылается на правила протоколирования серьезных уголовных дел, в соответствии с которыми в ходе слушания судья обязан четко диктовать на магнитофон предназначенные для протокола сведения и что ответчик и его адвокат имеют право в любое время комментировать диктовку судьи и ходатайствовать о внесении в протокол иной информации в дополнение к той, которая была надиктована судьей. […] Из материалов дела явствует, что ни автор, ни его адвокат не требовали включения в протокол сделанных судьей замечаний и не высказывали никаких предложений или замечаний в связи с письменным протоколом или стенографическим отчетом. На основании вышеизложенного государство-участник указывает на отсутствие каких- либо фактов, свидетельствующих о том, что судья действительно делала приписываемые ей замечания. Кроме того, […] на любом этапе судебного разбирательства председателю суда может быть заявлен протест по поводу явно предвзятой позиции какого-либо из судей. Однако ни автор, ни его представитель с таким протестом не выступали. На основании вышеизложенного государство-участник отрицает, что автор явился жертвой дискриминации со стороны судьи.

[…]

10.1 В вербальной ноте от 4 декабря 1995 года государству-участнику было предложено представить дополнительные сведения о процедурах ареста и задержания, действовавших на момент ареста г-на Куломина, и их применении к автору. В представлении от 28 февраля 1996 года государство-участник поясняет, что в 1988 году правила ареста и задержания регулировались на основе статьи 91 Уголовно-процессуального кодекса, в соответствии с которой лица, подозреваемые в совершении какого-либо тяжкого преступления, могли содержаться под стражей в полицейском учреждении не более 72 часов. По истечении 72 часов задержание могло быть продлено лишь по решению прокурора или суда. Государство-участник поясняет, что до предания подозреваемого суду прокурор правомочен продлять его содержание под стражей, а после начала суда это право переходит к суду первой инстанции. Срок заключения под стражу до суда по решению прокурора не может превышать одного месяца, однако может быть продлен по распоряжению прокурора более высокой инстанции. Если по истечении одного года содержания под стражей до суда судебное разбирательство в отношении соответствующего лица так и не было начато, то решение о его дальнейшем заключении может быть принято лишь судом.

10.2 Касаясь вопроса о применении этих положений к г-ну Куломину, государство-участник отмечает, что автор был арестован 20 августа 1988 года и что 22 августа 1988 года государственная прокуратура Будапешта санкционировала его задержание на срок, не превышающий установленные законом 72 часа. Срок задержания продлялся целым рядом прокуроров в соответствии с решениями от 14 сентября 1988 года, 11 ноября 1988 года, 17 января 1989 года, 8 февраля 1989 года, 17 апреля 1989 года и 17 мая 1989 года. После предания автора суду в мае 1989 года 29 мая 1989 года суд продлил срок его содержания под стражей до вынесения судом окончательного решения. Государство-участник заключает, что примененная процедура соответствовала венгерскому законодательству, как этого требует пункт 1 статьи 9 Пакта […].

10.3 […] Государство-участник напоминает, что Факультативный протокол вступил в силу для Венгрии 7 декабря 1988 года, т.е. после ареста автора, который был произведен 20 августа 1988 года. Государство-участник утверждает, что вытекающее из пункта 3 статьи 9 Пакта обязательство обеспечить в срочном порядке доставку автора к судье или к другому должностному лицу, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть, подлежит осуществлению именно с этой даты. […] [Г]осударство-участник приходит к выводу о том, что возможность применения пункта 3 статьи 9 ограничивается по времени и, в случае с автором, истекает где-то в августе 1988 года. По мнению государства-участника, соблюдение или несоблюдение обязательства, предусмотренного пунктом 3 статьи 9, не имеет никаких продолжительных последствий, и […] рассмотрение вопроса о соответствии задержания г-на Куломина требованиям пункта 3 статьи 9 является неприемлемым в силу принципа ratioпe teтporis.

10.4 Затрагивая вопрос о соответствии этой процедуры требованиям пункта 3 статьи 9, государство-участник толкует термин “другие должностные лица, которым принадлежит по закону право” как обозначающий должностных лиц, обладающих, аналогично суду, независимостью от исполнительных структур. В этой связи государство-участник отмечает, что, согласно законодательству, действовавшему в Венгрии в 1988 году, Генеральный прокурор выбирался парламентом и был подотчетен парламенту. Все остальные прокуроры находились под его началом. В силу вышеизложенного государство-участник заключает, что существовавшая в то время структура прокурорского надзора не была никоим образом связана с исполнительной властью и действовала независимо от нее. В этой связи государство-участник утверждает, что прокуроры, принимавшие решения о продолжении срока содержания г-на Куломина под стражей, могут быть отнесены к категории других должностных лиц, которым по смыслу пункта 3 статьи 9 принадлежит по закону право осуществлять судебную власть, и что, таким образом, никакого нарушения Пакта не было.

[…]

11.1 Комитет по правам человека рассмотрел настоящее сообщение с учетом всей информации, представленной ему сторонами, как того требует пункт 1 статьи 5 Факультативного протокола.

11.2 Комитет принял к сведению выдвинутый государством-участником аргумент о неприемлемости для рассмотрения в силу принципа ratioпe teтporis вопроса о том, был ли автор после ареста в срочном порядке доставлен к судье или другому должностному лицу, имеющему по закону право осуществлять судебную власть. Вместе с тем Комитет отмечает, что смысл первой фразы пункта 3 статьи 9 заключается в обеспечении судебного контроля над задержанием лица, обвиняемого в совершении уголовного преступления. Несоблюдение этой нормы при возбуждении процедуры задержания какого-либо лица влечет за собой нарушение пункта 3 статьи 9, которое может быть прекращено путем применения соответствующих мер правовой защиты. Автор содержался под стражей в режиме предварительного заключения до начала судебного разбирательства в мае 1989 года. На основании вышеизложенного Комитет заключает, что принцип ratioпe teтporis не может препятствовать рассмотрению им вопроса о том, соответствовал ли режим содержания автора под стражей положениям пункта 3 статьи 9.

11.3 Комитет отмечает, что после ареста автора 20 августа 1988 года было издано распоряжение о его заключении под стражей до суда, срок которого по решению прокурора несколько раз продлялся до тех пор, пока автор не предстал перед судьей 29 мая 1989 года. Комитет считает, что обязательным элементом, необходимым для надлежащего исполнения судебной власти, является проведение разбирательства по соответствующему делу независимым, объективным и беспристрастным органом. С учетом обстоятельств данного дела Комитет не удовлетворяет выдвинутый государством-участником аргумент, что государственный прокурор может обладать необходимой объективностью и беспристрастностью для того, чтобы рассматривать его по смыслу пункта 3 статьи 9 в качестве “должностного лица, которому принад- лежит по закону право осуществлять судебную власть”.

11.4 Автор далее утверждает, что во время нахождения под стражей в полицейском учреждении он был лишен возможности изучать венгерский язык и не имел права переписываться со своей семьей и друзьями. Государство-участник опровергает эти утверждения, заявляя, что автор обратился с просьбой разрешить ему чтение 9 ноября 1988 года, после чего эта просьба была удовлетворена, и что не имеется никаких свидетельств того, что автор обращался с какими-либо просьбами, касающимися переписки, хотя регистрация переписки заключенных не ведется. С учетом вышеизложенного Комитет заключает, что представленные ему факты не свидетельствуют о том, что автор является жертвой нарушения статьи 10 Пакта.

11.5 В отношении претензии автора по статье 14 Пакта Комитет отмечает, что адвокат был назначен автору 20 августа 1988 года, что автор просил разрешить ему встретиться со своим адвокатом, что, согласно утверждению государства-участника, адвокат был поставлен в известность о просьбах автора и что, согласно заявлениям автора, он так и не встретился со своим адвокатом. Комитет далее отмечает, что остается неясным, когда автор впервые встретился со своим адвокатом, однако из материалов дела следует, что до начала суда над ним автор несколько раз встречался со своим адвокатом. Кроме того, Комитет отмечает, что автору была предоставлена возможность изучить при содействии переводчика материалы дела для целей подготовки своей защиты и что не имеется никаких свидетельств того, что в этой связи он высказывал венгерским властям какие- либо претензии. Что касается его представительства в суде, то автор не высказывал никаких конкретных жалоб по поводу каких -либо ошибок адвоката в процессе защиты, равным образом из материалов дела не следует, что адвокат не сумел обеспечить надлежащее представительство автора. С учетом вышеизложенных обстоятельств Комитет заключает, что представленные ему факты не свидетельствуют о том, что у автора не было достаточно времени и средств для подготовки своей защиты. Равным образом имеющаяся у Комитета информация не позволяет ему прийти к выводу, что адвокат автора не сумел обеспечить его эффективное представительство в интересах отправления правосудия.

11.6 Автор далее утверждает, что судья в суде первой инстанции предвзято к нему относилась, что конкретно проявилось в дискриминационном к нему отношении по признаку гражданства. Комитет отмечает, что в решении суда первой инстанции отсутствуют какие-либо признаки предвзятости со стороны судьи. Кроме того, в ходе судебного разбирательства автор и его представитель не высказывали никаких возражений в связи с действиями судьи. С учетом вышеизложенных обстоятельств Комитет заключает, что у автора нет никаких оснований для утверждении о том, что он явился жертвой дискриминации по признаку гражданства.

11.7 Касаясь вопроса об апелляции, автор утверждает, что Верховный суд ужесточил вынесенный ему приговор, посчитав, что он действовал из корыстных побуждений, тогда как ему никогда не предъявлялись обвинения в ограблении или воровстве. Вместе с тем Комитет отмечает, что из материалов суда явствует, что в действительности автора обвиняли в совершении убийства при отягчающих обстоятельствах и из корыстных побуждений. Хотя суд первой инстанции признал его виновным лишь в убийстве при отягчающих обстоятельствах, Верховный суд пересмотрел это решение и признал автора виновным в совершении убийства при отягчающих обстоятельствах и из корыстных побуждений. Комитет далее отмечает, что председатель Верховного суда пересмотрел осуждение и приговор, вынесенный Верховным судом автору. В силу вышеизложенного Комитет заключает, что представленные ему факты не свидетельствуют о нарушении Пакта в связи с апелляцией автора.

11.8 Пользуясь представившейся возможностью, Комитет вновь обращает внимание на то, что оценка фактов и доказательств по конкретному уголовному делу не входит в обязанности Комитета, а является прерогативой судов соответствующих государств-участников и что Комитет не может давать оценку по вопросу о виновности или невиновности того или иного лица. Такое правило не применяется лишь тогда, когда из представленной в Комитет информации явно следует, что соответствующие решения судов являются произвольными или равносильны отказу в правосудии. Что касается настоящего дела, то в находящихся на рассмотрении Комитета письменных представлениях отсутствуют какие-либо факты, которые позволяли бы ему сделать такое заключение.

12. Комитет по правам человека, действуя на основании пункта 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что факты, которыми он располагает, свидетельствуют о нарушении пункта З статьи 9 Международного пакта о гражданских и политических правах.

13. В соответствии с пунктом За статьи 2 Пакта г-н Куломин имеет право на эффективное средство правовой защиты. Государство-участник обязано не допускать повторения аналогичных нарушений в будущем.

[…]

Примечание редактора: В своем особом мнении г-н Андо заявил, что он не может согласиться с категорическим утверждением Комитета о том, что деятельность государственного прокурора не предполагает необходимой объективности и беспристрастности для того чтобы считать его должностным лицом, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть. По его мнению, Комитет должен был выяснить конкретные обстоятельства настоящего дела, побудившие его сформулировать такое заключение по этому вопросу.

13. СООБЩЕНИЕ № 265/1987, АНТТИ ВУОЛАННЕ ПРОТИВ ФИНЛЯНДИИ

Доклад Комитета по правам человека, GAOR , сорок четвертая сессия, Дополнение № 40 (A/44/40), сс. 249-258. Примечания и сноски опущены.

Дата сообщения: 31 октября 1987 года.

Соображения приняты: 7 апреля 1989 года (тридцать пятая сессия).

Сображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Автором сообщения […] является Антти Вуоланне, гражданин Финляндии, возраст 21 год, проживающий в Пори, Финляндия. Он утверждает, что является жертвой нарушения правительством Финляндии пунктов 1-3 статьи 2, статьи 7 и пункта 4 статьи 9 Международного пакта о гражданских и политических правах. Его представляет адвокат.

2.1 Автор сообщает, что начал прохождение военной службы 9 июня 1987 года. Исполнение служебных обязанностей якобы вызвало у него тяжелое психическое расстройство, и после выписки из военного госпиталя в начале июля 1987 года он понял, что не может продолжать службу в качестве пехотинца. Не имея возможности обсудить этот вопрос с командиром своего подразделения, он решил 3 июля самовольно покинуть гарнизон, поскольку помнил о судьбе своего брата, который годом раньше покончил жизнь самоубийством в аналогичной ситуации. Увольнительная автора в выходные дни должна была начаться в полдень 4 июля и закончиться в полночь 5 июля. 5 июля он вернулся в военный госпиталь и попросил разрешения встретиться с врачом, однако ему посоветовали вернуться в свою роту, которую он вновь покинул без разрешения сразу же после того, как отметился о возвращении. 7 июля, по совету капеллана, он вернулся в свое подразделение и после беседы с врачом был отправлен в военный госпиталь. Позднее он решил добиваться перевода в небоевое подразделение вооруженных сил и был в такое подразделение переведен.

2.2 14 июля ему было назначено в качестве дисциплинарной меры наказания 10 суток ареста по месту прохождения службы, что означало содержание под стражей на гауптвахте с освобождением от несения служебных обязанностей. Автор заявляет, что перед тем, как бьт отдан приказ об аресте, его никто не заслушал и он был немедленно заключен под стражу. В этот момент он еще не знал о своей возможности прибегнуть к одному из средств правовой защиты. Попав на гауптвахту, он узнал, что в Законе о военном дисциплинарном судопроизводстве предусматривается возможность пересмотра наказания военным должностным лицом более высокого ранга после подачи так называемого “ходатайства о пересмотре”. В тот же день такое ходатайство было подано […]. Ходатайство основывалось на том, что наказание является неразумно суровым (в частности автор был наказан за то, что покинул свою часть без разрешения на период более четырех дней, хотя 36 часов этого периода приходились на его увольнительную в выходные дни, а его короткое возвращение в гарнизон бьто расценено в качестве отягчающего обстоятельства; причина же, побудившая его принять решение покинуть часть, вовсе не была принята во внимание).

2.3 Автор заявляет, что после представления им вышестоящему начальнику письменного ходатайства, указанное наказание было подтверждено решением от 17 июля 1987 года без заслушивания. Согласно утверждениям автора, других внутренних средств правовой защиты финские законы не предусматривают, поскольку в статье 34 Закона о военном дисциплинарном судопроизводстве имеется конкретное положение о запрещении подачи апелляции против решения вышестоящего начальника.

2.4 Автор подробно характеризует действующий в рамках финского законодательства Закон о военном дисциплинарном судопроизводстве, который регулируется главой 45 Уголовного кодекса 1983 года. Оставление (части) без разрешения рассматривается как самовольная отлучка и наказуемо либо в дисциплинарном порядке, либо тюремным заключением на срок до шести месяцев. Военный арест (арест по месту прохождения службы) является наиболее суровым видом дисциплинарного наказания. Максимальный срок ареста в порядке дисциплинарного наказания равняется 15 суткам. Такой арест может быть предписан только командиром подразделения или вышестоящим начальником, причем только командующий соединением имеет право отдавать приказ об аресте на срок более 10 суток.

2.5 Если арест назначается в порядке дисциплинарного наказания, то подача апелляции в гражданские органы правосудия невозможна. […] Единственным имеющимся средством правовой защиты является подача ходатайства о пересмотре на имя вышестоящего начальника. Автор утверждает, что направление ходатайства на имя вышестоящего начальника или парламентского омбудсмена в данном случае не является эффективным средством правовой защиты, поскольку они не могут изменить положение наказанного лица. Так, омбудсмен не может распорядиться об освобождении находящегося под арестом лица, даже если он своевременно получит от него ходатаиство и установит, что задержание является незаконным.

2.6 Что касается военного ареста, которому он подвергся, то автор заявляет “об очевидности того, что арест в финской армии, осуществляемый в форме содержания под стражей по месту прохождения службы и налагаемый в качестве дисциплинарной меры наказания, представляет собой лишение свободы, подпадающее под определение “ареста или задержания”, приведенное в пункте 4 статьи 9 Пакта”. Он сообщает, что отбывал наказание в два этапа в камере размером 2 х 3 метра. В камере имелось крошечное окно, а из мебели были только походная кровать, небольшой стол и стул. Камера освещалась тусклой элекгрической лампочкой. Ему разрешалось выходить из камеры только для принятия пищи, отправления естественных надобностей и совершения ежедневной получасовой прогулки. Ему было запрещено говорить с другими заключенными или шуметь в камере. Он утверждает, что изоляция была почти полной. Кроме того, автор сообщает, что, пытаясь каким-то образом облегчить свои страдания, он начал вести личные записи о его отношениях с лицами, близкими ему и что однажды ночью охранники забрали у него эти записи и читали их друг другу. Только после того, как он потребовал встречи с различными начальниками, эти записи были ему возвращены.

2.7 И, наконец, автор считает, что десять суток содержания под стражей по месту службы является неразумно суровым наказанием за совершенный им проступок. В частности, он протестует против того, что мотивы, побудившие его совершить временную отлучку, совершенно не были приняты во внимание, хотя, как он утверждает, Уголовный кодекс Финляндии предусматривает соответствующие положения. По мнению автора, возможность обратиться в суд или в другой независимый орган могла бы дать реальный результат, поскольку в этом случае он мог бы, по меньшей мере, надеяться на смягчение наказания.

[…]

4. В своем представлении от 28 июня 1988 года в соответствии справилом 91 государство-участник не возражает против приемлемости сообщения […].

[…]

5.2 18 июля 1988 года Комитет постановил считать данное сообщение приемлемым. […]

[…]

6.2 Что касается фактических обстоятельств дела, государство-участник утверждает, что:

“Г -н Вуоланне был заслушан 8 июля 1987 года в ходе предварительного разбирательства его отлучки в подразделении с 3 по 7 июля 1987 года. Военный юрисконсульт военного округа юго-западной части Финляндии представил свое письменное заявление вышестоящему должностному лицу 10 июля 1987 года. Решение командира подразделения было вынесено 13 июля 1987 года; в нем говорилось, что г-н Вуоланне был признан виновным в том, что он находился в самовольной отлучке […] и наказан десятью сутками строгого одиночного заключения.

Г-н Вуоланне был информирован об этом решении 14 июля 1987 года. Подписывая уведомление, он тем самым в письменной форме удостоверил, что согласен на немедленное приведение в силу наказания. Вследствие этого, помещение под строгий арест было приведено в исполнение в тот же день, т.е. 14 июля 1987 года. Поскольку г-н Вуоланне был информирован о данном решении, он также получил копию этого решения, причем в нем четко и недвусмысленно были изложены инструкции о том, каким образом это решение может быть обжаловано посредством ходатайства о пересмотре. Ходатайство, представленное г-ном Вуоланне 15 июля 1987 года, было немедленно рассмотрено командиром группы подразделений, и он решил, что не было необходимости в изменений наложенного дисциплинарного наказания. […]”.

6.3 Что касается применимости положений пункта 4 статьи 9 Пакта к фактам, изложенным в данном деле, государство-участник утверждает:

“[…] Финские власти считают, что пункт 4 статьи 9 Пакта о гражданских и политических правах не применяется к заключению под стражу на основе военного судопроизводства…

В своем Замечании общего порядка № 8 (16) от 27 июля 1982 года Комитет, касаясь статьи 9, выделил некоторые виды содержания под стражей, которые охватываются пунктом 4 статьи 9. В нем перечисляются случаи содержания под стражей на таких основаниях, как “психическое заболевание, бродяжничество, наркомания, воспитательные цели, иммиграционный контроль и т.д.”. Весьма примечательно, что Комитет в этом перечне не упоминает лишение свободы на основании военного дисциплинарного судопроизводства. Общим для видов задержания, перечисленных Комитетом, является то, что они влекут за собой возможность длительного, не ограниченного по времени содержания под стражей. Кроме того, в большинстве случаев эти виды содержания под стражей четко не регулируются, однако характер содержания под стражеи зависит от его цели (лечение болезни, например) и подразумевает широкий круг дискреционной власти со стороны задерживающего органа. Однако это разительно отличается от процесса содержания под стражей на основании военного дисциплинарного судопроизводства, в рамках которого основания для содержания под стражей, продолжительность и характер содержания под стражей четко предусматриваются в военном законодательстве. В случае если военные органы преступают границы, предусмотренные законом, обычным средством исправления положения является обжалование через суд. […]

Именно в этом случае должностное лицо -командир, выступает в судебном, или по крайней мере квазисудебном, качестве, когда он на основании военного дисциплинарного судопроизводства отдает приказ о взятии под стражу. Подобным же образом, рассмотрение ходатайства о пересмотре является сравнимым с судебной процедурой апелляции. Как разъяснялось, условия и характер осуществления военного дисциплинарного содержания под стражеи четко предусматриваются законом. Дискреционное право, которое они подразумевают, является по объему значительно меньшим, чем дискреционное право в некоторых из случаев, перечисленных Комитетом. В этом отношении необходимость судебного контроля, если он вообще не является излишним, значительно меньшая при военном дисциплинарном судопроизводстве, чем при содержании под стражей, скажем, на основании психического заболевания.” […]

6.4 Что касается утверждений автора относительно нарушений статьи 7 Пакта, государство-участник отмечает: “[…] что 10 суток строгого ареста сами по себе не являются видом наказания, запрещенного статьей 7; оно не подпадает под определение “жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания”.

[…] Что представляет собой “унижающее достоинство обращение” (или “унижающее достоинство наказание”), нигде четко не определяется. На практике случаи, которые, как представляется, носят характер “унижающего достоинство обращения”, обычно касаются в какой-то степени телесного наказания. Г -н Вуоланне не утверждает, что он подвергался такому наказанию… Вопрос остается открытым, следует ли считать заключение г-на Вуоланне заключением iпcoттuпicado, которое по смыслу Замечания общего порядка № 7 (16) Комитета, является нарушением статьи 7. Этот вопрос, по мнению Комитета, должен быть определен на основе соответствующей контекстуальной оценки. В данном случае на основе контекстуального критерия нельзя считать, что содержание под стражей г-на Вуоланне носило характер “унижающего достоинство обращения или наказания”. Во-первых, конечно, содержание г-на Вуоланне под стражей продолжалось лишь сравнительно короткий период времени (10 суток), и даже этот период был разбит на два периода – в 8 и затем в 2 суток. Во-вторых, его заключение не было тотальным. […] В-третьих, не было официального запрета на его корреспонденцию; тот факт, что караульные, возможно, и нарушили свои обязанности тем, что читали его письма, не влечет за собой какого-то нарушения со стороны правительства Финляндии. Конечно, г- н Вуоланне мог бы обжаловать обращение с ним со стороны караульных. Однако, как представляется, он не представил какой-то официальной жалобы. [… ]”

7.1 В своих комментариях 25 февраля 1989 года адвокат автора утверждает, в частности, что если Комитет считает недостаточными свидетельства, представленные г-ном Вуоланне для обоснования нарушения статьи 7, то статья 10 могла бы быть уместной. Он далее утверждает, что государство- участник заблуждается, утверждая, что поведение караульных г-на Вуоланне не касается ответственности правительства. Он указывает, что караульные являются “лицами, действовавшими в официальном качестве” в рамках значения пункта 3 (а) статьи 2 Пакта. […]

7.2 В отношении пункта 4 статьи 9 автор […] отмечает, что […], в соответствии с […] Замечанием общего порядка [№ 8 (16)], пункт 4 статьи 9 “применяется в отношении всех лиц, лишенных свободы в результате ареста или заключения под стражу”. Он далее утверждает:

“Военное заключение является наказанием, решение в отношении которого может быть принято либо судом, либо на основе военного дисциплинарного судопроизводства. Срок такого наказания является сопоставимым с самыми короткими сроками тюремного заключения на основании обычного уголовного права (минимальный срок заключения в Финляндии составляет 14 суток) и превышает срок предварительного заключения до суда, допустимый в свете положений Пакта. Это свидетельствует об отсутствии существенного различия между этими формами содержания под стражей с точки зрения потребности заключенного в защите. […]”

Затем автор приводит следующие комментарии для демонстрации того, что финская военная дисциплинарная процедура не соответствует также требо ваниям пункта 3 статьи 2:

“(а) По заявлению государства-участника, “нормальные способы обжалования в судебном порядке остаются открытыми в случае, если военные власти переходят границы, установленные законом”. Это заявление вводит в заблуждение. У человека, получившего наказание в виде военного ареста, нет никакой возможности поставить перед судом вопрос о законности такого ареста. В принципе, обжаловать можно только поведение соответствующих военных властей. Это означало бы возбуждение гражданского иска в суде, а не какой-либо процедуры “обжалования”. Этот тип процедуры никоим образом не является “нормальным”, и даже если бы такой иск был подан, суд не мог бы издать приказ об освобождении жертвы

(b) […] Командир подразделения, который вынес решение о строгом одиночном заключении, и другой командир, рассматривавший ходатаиство о пересмотре этого решения, не выступают в “судебном или по крайней мере квазисудебном качестве”. У этих командиров нет юридического образования. В процедуре отсутствуют даже самые элементарные требования судебного процесса: заявителя не заслушивают и окончательное решение принимает не независимое лицо, а лицо, которое до вынесения решения о наказании получило определенные консультации. […]”

[…]

8. Комитет по правам человека рассмотрел настоящее сообщение в свете всей письменной информации, представленной ему сторонами в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Факультативного протокола. Факты по делу не оспариваются.

9.1 Автор сообщения заявляет, что имели место нарушения пунктов 1 и 3 статьи 2, статьи 7, пункта 4 статьи 9 и статьи 10 Пакта.

9.2 Комитет напоминает, что статья 7 запрещает применение пыток и жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения. Он отмечает, что оценка действий, составляющих бесчеловечное или унижающее достоинство обращение по смыслу статьи 7 зависит от всех обстоятельств дела, таких как продолжительность и манера обращения, его последствия для физического или психического здоровья, а также пол, возраст и состояние здоровья жертвы. Тщательное изучение настоящего сообщения не привело к обнаружению каких- либо фактов в поддержку заявлений автора о том, что он является жертвой нарушения прав, закрепленных в статье 7.  Никоим образом сильная боль или страдания, физические или психические, не причинялись Анпи Вуоланне по наущению или при попустительстве официального лица; не представляется также, что одиночное заключение автора, учитывая его строгость, продолжительность и преследуемую цель, имело какие-либо пагубные последствия для его физического или психического здоровья. Более того, не было установлено, что г-н Вуоланне пострадал от каких-либо унижений или что его достоинство было задето, помимо неудобства, присущего дисциплинарной мере, которая была применена по отношению к нему. В этом отношении Комитет выражает свою точку зрения о том, что для признания наказания унижающим достоинство, унижение, о котором идет речь, должно превышать определенный уровень и должно, в любом случае, включать другие элементы, кроме одного лишь факта лишения свободы. Кроме того, Комитет пришел к выводу о том, что представленные факты не подтверждают заявлений г-на Вуоланне относительно того, что во время заключения с ним обращались негуманно или без уважения достоинства, присущего человеческой личности, как требуется в соответствии с пунктом 1 статьи 10 Пакта.

9.3 Комитет отметил заявление государства-участника о том, что дело г- на Вуоланне не подпадает под сферу действия пункта 4 статьи 9 Пакта. Комитет считает, что ответ на этот вопрос следует искать со ссылкой на точные формулировки Пакта, а также на его цель. Он отмечает, что, в качестве общего заявления, Пакт не содержит какого-либо положения об исключении из сферы его применения определенных категорий лиц. В соответствии с пунктом 1 статьи 2, “каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется уважать и обеспечивать всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам права, признаваемые в настоящем Пакте, без какого бы то ни было различия, как то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного положения, рождения или иного обстоятельства”. Всеобъемлющий характер формулировки этой статьи не оставляет никакой возможности для проведения разграничений между различными категориями лиц, такими как гражданские и военные лица, до такой степени, чтобы можно было считать Пакт применимым в одном случае, но неприменимым в другом. Более того, в travaux preparatoires , а также в замечаниях общего порядка Комитета указывается, что цель Пакта состоит в провозглашении и определении ряда прав человека для всех людей, и в гарантии их соблюдения. Поэтому ясно, что Пакт не может и не должен пониматься с точки зрения того, чьи права должны защищаться, но его следует понимать с точки зрения того, какие права должны гарантироваться, и в каком объеме. Следовательно, в настоящем деле нельзя исключить применение пункта 4 статьи 9.

9.4 Комитет считает, что для лиц, находящихся на военной службе, является вполне нормальным, если они подвергаются ограничениям их свободы передвижения. Само собой разумеется, что это не подпадает под сферу действия пункта 4 статьи 9. Кроме того, Комитет считает, что дисциплинарное наказание или мера, которая может рассматриваться как лишение свободы в результате содержания под стражей, если применяется к гражданскому лицу, может не рассматриваться как таковая, когда налагается на военнослужащего. Тем не менее, такое наказание или такая мера может подпадать под сферу применения пункта 4 статьи 9, если она принимает форму налагаемых ограничений, выходящих за пределы обычных требований военной службы, и отличается от нормальных условии жизни в структуре вооруженных сил соответствующего государства-участника. Для того чтобы определить обоснованность таких утверждений, необходимо принимать во внимание целый ряд факторов, таких, как характер, продолжительность, влияние или характер приведения в исполнение упоминаемого наказания или меры.

9.5 В ходе осуществления дисциплинарных мер, наложенных на г-на Вуоланне, он был отстранен от выполнения своих обычных обязанностей и должен был постоянно находиться в течение 10 суток в камере размером 2 х 3 метра. Ему разрешалось выходить из камеры лишь для принятия пищи, в туалет и для совершения ежедневной получасовой прогулки. Ему было запрещено говорить с другими заключёнными под стражу или шуметь в камере. Его корреспонденция и личные записки прочитывались. Он отбывал своё наказание точно так же, как заключенный. Наложенное на автора сообщения наказание бьшо чрезмерно продолжительным, приближающимся к минимальному сроку тюремного заключения, который может быть вынесен на основании финского уголовного законодательства. В свете этих обстоятельств Комитет считает, что такой характер одиночного заключения в камере на 10 суток сам по себе необычен для повседневной службы и выходит за пределы ограничений, присущих военному образу жизни. Данное конкретное дисциплинарное наказание привело в какой-то степени к социальнои изоляции, обычно связанной с арестом и содержанием под стражей по смыслу пункта 4 статьи 9. Поэтому оно должно рассматриваться как лишение свободы в результате заключения под стражу по смыслу пункта 4 статьи 9. В этой связи Комитет напоминает о своем Замечании общего порядка № 8, согласно которому статья 9, за исключением тех частей, которые относятся к уголовным обвинениям, является применимой ко всем случаям лишения свободы, будь то уголовные дела или в других случаях, таких, например, как психическое заболевание, бродяжничество, наркомания, воспитательные цели или иммиграционный контроль. Комитет не может согласиться с утверждением государства-участника о том, что поскольку содержание под стражей в порядке военного дисциплинарного наказания четко регулируется законом, то нет необходимости прибегать к правовым или процедурным гарантиям, предусмотренным в пункте 4 статьи 9.

9.6 Комитет далее отмечает, что, когда решение о лишении какого-либо лица свободы принимается административным органом или властью, нет сомнения в том, что пункт 4 статьи 9 обязывает государство-участника обеспечивать задержанному лицу право обращения в суд. В данном конкретном случае не имеет значения, каким должен был бы быть суд – гражданским или военным. Комитет не может согласиться с утверждением государства-участника о том, что ходатайство о пересмотре, направляемое вышестоящему начальнику, в соответствии с действующим в Финляндии законом о военном дисциплинарном судопроизводстве, сравнимо с судебной процедурой апелляции и что должностные лица принимают решение о содержании под стражей согласно какой-то судебной или квазисудебной процедуре. Процедура, которой следовали в случае с г- ном Вуоланне, не носит какого-то судебного характера, и вышестоящий начальник, который принял 17 июля 1987 года решение, направленное против г-на Вуоланне, не может рассматриваться в качестве какого-то “суда” по смыслу пункта 4 статьи 9; поэтому обязательства, изложенные в упомянутом пункте, не были соблюдены властями государства-участника.

9.7 Комитет отмечает, что в пункте 1 статьи 2 предусмотрено общее обязательство государств-участников, в связи с которым в отношении автора данного сообщения был сделан вывод о нарушении обязательства, предусмотренного в пункте 4 статьи 9, поэтому нет необходимости в отдельном определении по пункту 1 статьи 2.

10. Комитет по правам человека на основе пункта 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах считает, что из данного сообщения явствует нарушение пункта 4 статьи 9 Пакта, поскольку г-н Вуоланне не имел возможности оспорить в суде заключение его под стражу.

11. Соответственно, Комитет считает, что государство-участник обязано принять эффективные меры по исправлению нарушения в соответствии с пунктом 3а статьи 2, в результате которого пострадал г-н Вуоланне, и принять меры по обеспечению того, чтобы подобные нарушения не имели места в будущем.

14. СООБЩЕНИЕ № 195/1985, УИЛЬЯМ ЭДУАРДО ДЕЛЬГАДО ПАЕС ПРОТИВ КОЛУМБИИ

Доклад Комитета по правам человека, том II, GAOR , сорок пятая сессия, Дополнение № 40 (А/45/40), сс. 43-49. Примечания и сноски опущены.

Дата сообщения: 4 октября 1985 года.

Соображения приняты: 12 июля 1990 года (тридцать девятая сессия).

Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Автором сообщения является Уильям Эдуардо Дельгадо Паес, гражданин Колумбии, который на момент представления сообщения проживал в Боготе, Колумбия. В мае 1986 года он покинул страну и попросил политического убежища во Франции, где ему был предоставлен статус беженца.

Предыстория вопроса

2.1 В марте 1983 года министерство просвещения назначило автора сообщения преподавателем богословия и этики в средней школе в Летисии, Колумбия. Автор был избран заместителем председателя союза преподавателей. Автор сообщения выступал сторонником “теологии освобождения”, и его позиция по социальным вопросам расходилась со взглядами папского префекта Летисии.

2.2 В октябре 1983 года папский префект направил в комиссию по вопросам просвещения письмо, в котором говорилось, что церковь отказывает г- ну Дельгадо в помощи, которую она ему оказала. 10 декабря 1983 года папский префект направил письмо инспектору полиции, в котором обвинил г-на Дельгадо в краже денег у одного из учащихся.

2.3 25 августа 1984 года окружной суд снял все обвинения против автора, установив, что обвинение в воровстве было необоснованным.

2.4 5 февраля 1984 года автору сообщили, что ему запрещено преподавать богословие. Вместо этого его назначили на должность преподавателя труда и ремесел […], для которой у него не было необходимой подготовки и опыта. Чтобы не потерять работу, он взялся за преподавание этих предметов.

2.5 29 мая 1984 года автор обратился в министерство просвещения с просьбой предоставить ему двухнедельный отпуск с 26 июня по 10 июля 1984 года для посещения специальных курсов повышения квалификации преподавателей в Боготе. 5 июля 1984 года вместе с другими преподавателя г-на Дельгадо приняли на курсы, однако его прошение об отпуске было впоследствии отклонено. Он счел это решение неоправданной дискриминацией и решил посещать курсы с учетом также того, что в результате национальной забастовки […] министерство просвещения издало приказ о временном увольнении […] этих преподавателей.

2.6 Административными решениями министерства просвещения от 12 июля и 11 и 25 сентября 1984 года он был отстранен от должности на 60 дней и лишен права на повышение зарплаты на шесть месяцев в связи с тем, что покинул свои пост без разрешения директора. 27 ноября 1984 года автор просил об отмене этих административных решений […], аргументируя свою просьбу тем, что он не покинул свой пост и что закон позволяет учителям посещать такие специальные курсы, на которые он был принят должным образом с санкции министерства просвещения. Его иск был отклонен. После этого автор направил апелляцию, и 3 декабря 1985 года решением министерства просвещения предьщущие решения об отстранении от должности и отказе в повышении зарплаты были отменены.

2.7 Считая себя жертвой дискриминации со стороны церковных властей и органов просвещения Летисии, автор принял следующие меры:

а) 17 мая 1985 года направил жалобу в окружную прокуратуру в связи с предполагаемыми нарушениями, совершенными в отношении него районным фондом просвещения;

b) 18 мая 1985 года направил жалобу в уголовный суд Летисии с обвинением папского префекта в клевете и оскорблении […];

с) 28 мая, 4 июня и 3 октября 1985 года направил письма в канцелярию Генерального прокурора Республики, в которых выразил свою озабоченность в связи с тем, что в округе он не может добиться правосудия, объясняя это влиянием папского префекта;

d) 13 мая 1986 года автор написал еще одно письмо Генеральному прокурору, в котором описал, какое давление на него оказывалось и оказывается, чтобы вынудить его подать в отставку. Он указал, в частности, что 23 ноября 1983 года папский префект направил письмо министру просвещения, в котором специально и открыто просил его “оказать на меня давление, чтобы вынудить подать в отставку, что и было сделано, поскольку 2 декабря 1983 года меня вызвали в канцелярию министра просвещения, который в устной форме сообщил, что монсеньер оказывает на него давление и что в этой связи я должен подать в отставку с должности преподавателя, а в противном случае против меня будет возбуждено уголовное дело. [… ]”

2.8 Когда автор проживал в Боготе, ему звонили домой по телефону неизвестные лица и угрожали убить его, если он вернется в Летисию и не откажется от своей жалобы на папского префекта и органы просвещения. Ему угрожали смертью также тогда, когда он находился в месте проживания преподавателей в Летисии, о чем он поставил в известность военные власти, совет преподавателей, министерство просвещения и президента Колумбии.

2.9 2 мая 1986 года его коллега по работе г-жа Рубиела Валенсия была убита около дома преподавателей неизвестными лицами. 7 мая 1986 года сам автор подвергся нападению в Боготе и в июне 1986 года, опасаясь за свою жизнь, покинул страну и получил политическое убежище во Франции.

2.10 В письме от 10 июня 1986 года он направил представителю министерства просвещения в Летисии заявление об уходе с работы, мотивируя свое решение давлением и угрозами, которым он подвергался. Автору было отказано в удовлетворении его просьбы по тем причинам, которые он привел. 27 июня 1986 года он вновь просил об отставке, не приводя никаких причин; на этот раз его прошение было принято, и соответствующий приказ вступил в силу с 14 июля 1986 года.

Суть жалобы

3.1 Автор заявляет, что он является жертвой нарушения Колумбией статей 14, 18, 19, 25 и 26, а также статьи 2 Международного пакта о гражданских и политических правах.

3.2 Автор утверждает, что он подвергался идеологическим и политическим преследованиям, а также притеснениям по месту работы со стороны колумбийских властей в связи с его “прогрессивными идеями в теологических и социальных вопросах”, что его честь и репутация пострадали в связи с тем, что власти ложно обвинили его в воровстве, хотя это обвинение преследовало цель запугать его по причине его религиозных и социальных убеждений. Кроме того, квалификация автора была несправедливо поставлена под сомнение, хотя он обучался и получил диплом в университете Святого Фомы и в течение ряда лет преподавал в высшей школе в Боготе.

3.3 Автор также заявляет, что он был лишен права на преподавание и отстранен от своей должности в нарушение декретов о приеме на службу и о статусе преподавателей […]. Просьбу автора о переводе на другое место работы администрация оставила без внимания.

3.4 Важнее другое – автор сообщает, что он стал жертвой различных угроз, чтобы заставить его подать в отставку: во-первых, ему угрожали судебным преследованием потом, когда он отказался просить об отставке, было начато предварительное разбирательство по обвинению автора в краже без его заблаговременного уведомления, что является нарушением его права на защиту в ходе предварительного следствия он не был вызван для дачи показаний в суд, где рассматривалось его дело, и суд не назначил ему адвоката кроме того, власти разослали копии необоснованных обвинений даже до проведения по ним соответствующего расследования во все отделения министер- ства просвещения и во все школы в результате этого он подвергся общественному порицанию и по существу был обвинен до расследования выдвинутых обвинений. Помимо этого, копии обвинений были включены в его личное дело. Это нанесло ему экономический, моральный и социальный ущерб. Тем не менее, автор сообщения был оправдан по всем пунктам.

3.5 В дополнение к сказанному выше, его лишили возможности заниматься своей профессией на срок в 60 дней в связи с предполагаемым невыполнением служебных обязанностей, и на шесть месяцев его имя было исключено из национального реестра преподавателей; противная сторона пошла на всевозможные нарушения, чтобы итоги административного разбирательства не только противоречили действительному положению вещей, но и повлекли за собой уголовное разбирательство и таким образом нанесли ущерб ему и его коллегам в союзе преподавателей, которые поддерживали его. Обвинение опять было опровергнуто по всем пунктам. После этого автор направил жалобы органам власти на лиц, виновных, по его мнению, в фальсификации официальных документов, подделке его подписи, ложном обвинении перед лицом органов власти и нарушении конфиденциальности административного разбирательства, однако все это не увенчалось успехом.

3.6 Автор утверждает, что для него “было совершенно необходимо покинуть страну, поскольку он не имел никаких гарантий защиты самых основных прав человека, таких, как право на равенство, правосудие и жизнь, которые правительство Колумбии обязано защищать в соответствии с конституцией и моральными требованиями”. Согласно сообщению, государство-участник не провело соответствующего расследования в отношении угроз и покушения на жизнь автора и жизни других преподавателей.

Замечания государства-участника

4.1 После того как сообщение было признано приемлемым, государство-участник заявило, что не все внутренние средства были исчерпаны, поскольку ряд исков и жалоб еще рассматривается.

4.2 Оно по-прежнему опровергает утверждение о том, что в отношении г-на Дельгадо были нарушены закрепленные в Пакте права. Оно, в частности, указывает на то, что с г-на Дельгадо были сняты все обвинения, и утверждает, что его жалобы на различные органы власти страны были должным образом расследованы. […]

4.3 Что касается дисциплинарного иска, предъявленного г-ном Дельгадо разным должностным лицам, то суд первой инстанции Летисии оправдал трех из них и вынес в отношении двух других решение об отстранении их на 15 дней от занимаемой должности с удержанием их жалования. Апелляции этих сотрудников находятся на рассмотрении.

4.4 Уголовное дело, начатое против папского префекта, обвиняемого в клевете и оскорблении, было передано папскому нунцию согласно конкордату между Республикой Колумбией и Ватиканом. Связанное с этим расследование продолжается. Расследование было прекращено после смерти папского префекта в 1990 году.

4.5 Что касается квалификации г-на Дельгадо, то государство-участник препровождает копию заявления министерства просвещения, в котором указываются общие требования, предъявляемые к преподавателям, не конкретизируя при этом, однако, каким образом эти требования относятся к делу автора.

4.6 Относительно правовой основы назначения преподавателей богословия в Колумбии государство-участник заявляет, что:

“Соискатели должности преподавателя богословия в Колумбии должны представить сертификат, удостоверяющий их знания в области преподавания богословия и морали, в соответствии со статьей 12 Закона № 20 от 1974 года, которая гласит: “Для осуществления права католических семей обеспечивать в соответствии с их верой своим детям религиозное образование, в учебные планы начальной и средней школы в качестве официального предмета включается богословие согласно учению церкви. В целях практического осуществления этого права компетентные церковные масти составляют учебные программы, утверждают тексты для религиозного образования и осуществляют контроль за таким образованием. Гражданские власти учитывают сертификаты, позволяющие преподавать богословие, выданные компетентными церковными властями”.

Государство-участник препровождает текст соглашения от 31 июля 1986 года между министерством просвещения и колумбийской епископской кон- ференцией, не указывая, однако, каким образом этот конкордат относится к г-ну Дельгадо, отставка которого была принята уже 9 июля 1986 года.

[…]

5.2 4 апреля 1988 года Комитет объявил, что сообщение является в целом приемлемым, не указывая конкретных статей Пакта. […]

5.3 Комитет рассмотрел настоящее сообщение с учетом всей информации, представленной сторонами. Он принял к сведению утверждение государства-участника о том, что внутренние средства правовой защиты не исчерпаны и что ряд исков еще находится на рассмотрении. Однако Комитет считает, что в данном конкретном случае применение внутренних средств правовой защиты неоправданно затягивается и, таким образом, нет необходимости продолжать добиваться их исчерпания для целей пункта 2b статьи 5 Факультативного протокола.

5.4 Хотя автор специально не ссылается на статью 9 Пакта, Комитет отмечает, что в представленном автором документе […] затронуты важные вопросы, связанные с этой статьей. Комитет напоминает, что после принятия решения о приемлемости сообщения он просил государство-участника рассмотреть эти вопросы. Государство-участник оставило эту просьбу без внимания.

5.5 Первое предложение статьи 9 не является отдельным пунктом. Его положение в качестве части пункта 1 может навести на мысль, что право на неприкосновенность рассматривается лишь в контексте ареста или содержания под стражей. В самом деле, подготовительная работа показала, что обсуждение первого предложения сконцентрировалось на вопросах, связанных с другими положениями статьи 9. В статье 3 Всеобщей декларации прав человека говорится о праве на жизнь, праве на свободу и праве на неприкосновенность каждого человека. Этим положениям посвящены отдельные статьи Пакта. И хотя о праве на личную неприкосновенность говорится лишь в статье 9 Пакта, нет оснований полагать, что это было сделано для того, чтобы ограничить понятие права на неприкосновенность лишь ситуациями формального лишения свободы. В то же самое время государства-участники взяли на себя обязательство гарантировать права, закрепленные в Пакте. Не может быть и речи о том, чтобы с точки зрения права государства могли игнорировать очевидные угрозы для жизни лиц, находящихся под их юрисдикциеи, потому что эти лица не арестованы или не содержатся под стражей. Государства-участники обязаны принимать разумные и соответствующие меры для их защиты. Толкование статьи 9 как якобы разрешающей государству-участнику игнорировать угрозы личной безопасности не содержащихся под стражей людей, которые находятся под его юрисдикцией, сделало бы гарантии, предоставляемые Пактом, совершенно неэффективными.

5.6 Остается вопрос о применении этих выводов к фактам рассматриваемого дела. По-видимому, существовала объективная необходимость в том, чтобы государство предоставило г-ну Дельгадо защиту для обеспечения его безопасности, учитывая высказанные в его адрес угрозы, включая нападение на него и убийство его коллеги. Представляется спорным утверждение, что, добиваясь обеспечения своей защиты, г-н Дельгадо не обратился к компетентным властям, направив свои жалобы военным властям Летисии, в профсоюз учителей, в министерство просвещения и президенту Колумбии, а не Генеральному прокурору или судебным органам. Для Комитета неясно, были ли эти вопросы доведены до сведения полиции. Комитету также достоверно не известно, принимало ли правительство какие-либо меры. Однако Комитет не может не отметить утверждения автора о том, что он не получил ответа на свою просьбу о расследовании в отношении этих угроз и о предоставлении защиты, а также тот факт, что государство-участник не предоставило Комитету иную информацию. В самом деле, государство-участник не выполнило просьбу Комитета о предоставлении информации по всем вопросам, относящимся к статье 9 Пакта. Поскольку ввиду отсутствия убедительных доказательств по фактам Комитет воздерживается сделать вывод о нарушениях, государству-участнику надлежит информировать Комитет о том, являются ли указанные факты неточными или никоим образом не нарушающими Пакта. В своей предьщущей правовой практике Комитет ясно определил, что под воздействием обстоятельств он может толковать факты в пользу автора сообщения, если государство-участник не отвечает на вопросы по этим фактам или не касается их. Существенным фактом в этом деле является то, что г- н Дельгадо вступил в длительный конфликт с властями по поводу своей методики преподавания и по вопросу занятости. Против него были выдвинуты обвинения уголовного характера, которые позднее были признаны необоснованными, он был отстранен от должности, лишен права на повышение заработной платы в обстоятельствах, изложенных выше в пунктах 2.2-2.6. Далее известно, что он неоднократно обращался с жалобами на церковные и школьные власти в Летисии (см. пункт 2. 7). Наряду с этими фактами существовали угрозы его жизни. Если государство-участник отрицает существование таких угроз и отказывается сотрудничать с Комитетом с целью пояснить, были ли эти угрозы доведены до сведения соответствующих властей и какие меры были приняты в этом отношении, если таковые имели место, то Комитету придется считать справедливыми утверждения о том, что эти угрозы были известны и что в их отношении не было принято никаких мер. В этой связи Комитет, хорошо понимая ситуацию в Колумбии, считает, что государство-участник не приняло или было не в состоянии принять соответствующие меры для обеспечения права г-на Дельгадо на личную неприкосновенность в соответствии с пунктом 1 статьи 9.

5.7 В отношении статьи 18 Комитет считает, что право автора исповедовать его религию или выражать свои религиозные чувства не было нарушено. Более того, Комитет считает, что Колумбия может, не нарушая этого положения Пакта, разрешить руководителям церкви решать вопросы о том, кто может преподавать богословие и каким образом это следует делать.

5.8 Статья 19, в частности, закрепляет право на свободу выражения своего мнения. Это обычно охватывает свободу преподавателей преподавать свои дисциплины в соответствии с их собственными убеждениями, без вмешательства. Однако в конкретных обстоятельствах данного дела, учитывая особые отношения между церковью и государством в Колумбии, закрепленные действующим конкордатом, Комитет считает, что требование церкви в отношении определенной методики преподавания религии не нарушает статью 19.

5.9 Хотя требование церковных властей о том, чтобы г-н Дельгадо преподавал католическую религию в традиционной форме, не нарушает статью 19, автор сообщения заявляет, что он продолжал подвергаться преследованиям и тогда, когда преподавал светские дисциплины в должности, на которую его назначили. По причинам, изложенным выше в пункте 5.6, Комитет должен принять факты в изложении автора. Эти продолжающиеся преследования и угрозы в отношении его личности (от которых государство-участник не предоставило ему защиту) сделали невозможной дальнейшую работу автора в качестве преподавателя. В этой связи Комитет усматривает нарушение подпункта (с) статьи 25 Пакта.

5.10 Статья 26 предусматривает, что все люди равны перед законом и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту закона. Комитет считает, что ни положения колумбийских законов, ни применение законов судами или другими органами нельзя считать дискриминацией в отношении г-на Дельгадо, и что статья 26 не была нарушена.

6. Комитет по правам человека, руководствуясь пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и полити- ческих правах, считает, что факты, изложенные в сообщении, свидетельствуют о нарушении пункта 1 статьи 9 и подпункта (с) статьи 25 Пакта.

7.1 В соответствии с положениями статьи 2 Пакта государство-участник обязуется принять действенные меры для защиты прав автора от нарушении, включая выплату ему соответствующей компенсации, и принять меры к тому, чтобы подобные нарушения не имели места в будущем.

[…]

_______________________________________________________________________________________

1 Пункт 2 Замечания общего порядка № 8(16). U.N.doc. HRI/GEN/1/Rev.5, сс. 117-118.

2 Роберто Зелайя Бланко против Никарагуа (Сообщение № 328/1988), Соображения, принятые 20 июля 1994 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR , сорок девятая сессия, Дополнение № 40 (А/49/40), сс. 12-19.

3 Оге Спакмо против Норвегии (Сообщение № 631/1995), Соображения, принятые 5 ноября 1999 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR , пятьдесят пятая сессия, Дополнение № 40 (А/55/40), сс. 22-29. Шесть членов Комитета (г-н Амор, г-н Андо, лорд Колвилл, г-н Кляйн, г-н Верушевский и г-н Ялден) представили свои особые несовпадающие мнения.

4 Ишмет Целепли против Швеции (Сообщение № 456/1991), Соображения, принятые 18 июля 1994 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR, сорок девятая сессия, Дополнение № 40 (А/49/40), сс. 165-170.

5 Генри Каленга против Замбии (Сообщение № 326/1988), Соображения, принятые 27 июля 1993 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR, сорок восьмая сессия, Дополнение № 40 (А/48/40), сс. 68-71.

6 Ростислав Борисенко против Венгрии (Сообщение № 852/1999), Соображения, принятые в октябре 2002 года, U.N. doc. CCPR/C/76/D/852/1999.

7 Марио и. Торес против Финляндии (Сообщение № 291/1988), Соображения, принятые 2 апреля 1990 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol II, GAOR, сорок пятая сессия, Дополнение № 40 (А/45/40), сс. 96-100.

8 См. дело А. против Новой Зеландии (Сообщение № 754/1997), Соображения, принятые 15 июля 1999 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol.II, GAOR , пятьдесят четвертая сессия, Дополнение № 40 (А/54/40), сс. 245-256. Два члена Комитета (г-н Покар и г-н Шейнин) пришли к выводу о том, что был нарушен пункт 4 статьи 9, так как судебный надзор осуществлялся с задержкой.

9 Замечание общего порядка № 29 (72), принятое в 2001 году, UN doc. CCPR/C/21/ Rev.1/Add.11, пункт 16.

10  См. дело В.Б.Э. против Нидерландов (Сообщение № 432/1990), Соображения, принятые 23 октября 1992 года, Доклад Комитета по правам человека, Vol. II, GAOR, сорок восьмая сессия, Дополнение № 40 (A/48/40), сс. 205-209.

Прецедентные правила Комитета по правам человека – Справедливое судебное разбирательство.

СПРАВЕДЛИВОЕ СУДЕБНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО

Статья 14
1. Все лица равны перед судами и трибуналами. Каждый имеет право при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, или при определении его прав и обязанностей в каком-либо гражданском процессе, на справедливое и публичное разбирательство дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Печать и публика могут не допускаться на все судебное разбирательство или часть его по соображениям морали, общественного порядка или государственной безопасности в демократическом обществе или когда того требуют интересы частной жизни сторон, или – в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо, – при особых обстоятельствах, когда публичность нарушала бы интересы правосудия; однако любое судебное постановление по уголовному или гражданскому делу должно быть публичным, за исключением тех случаев, когда интересы несовершеннолетних требуют другого или когда дело касается матримониальных споров или опеки над детьми.
2. Каждый обвиняемый в уголовном преступлении имеет право считаться невиновным, пока виновность его не будет доказана согласно закону.
3. Каждый имеет право при рассмотрении любого предъявляемого ему уголовного обвинения как минимум на следующие гарантии на основе полного равенства:
а) быть в срочном порядке и подробно уведомленным на языке, который он понимает, о характере и основании предъявляемого ему уголовного обвинения;
b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты и сноситься с выбранным им самим защитником;
с) быть судимым без неоправданной задержки;
d) быть судимым в его присутствии и защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника; если он не имеет защитника, быть уведомленным об этом праве и иметь назначенного ему защитника в любом случае, когда интересы правосудия того требуют, безвозмездно для него в любом таком случае, когда у него нет достаточно средств для оплаты этого защитника;
е) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос его свидетелей на тех же условиях, какие существуют для свидетелей, показывающих против него;
f) пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке;
g) не быть принуждаемым к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным.
4. В отношении несовершеннолетних процесс должен быть таков, чтобы учитывались их возраст и желательность содействия их перевоспитанию.
5. Каждый, кто осужден за какое-либо преступление, имеет право на то, чтобы его осуждение и приговор были пересмотрены вышестоящей судебной инстанцией согласно закону.
6. Если какое-либо лицо окончательным решением было осуждено за уголовное преступление и если вынесенный ему приговор был впоследствии отменен или ему было даровано помилование на том основании, что какое-либо новое или вновь обнаруженное обстоятельство неоспоримо доказывает наличие судебной ошибки, то это лицо, понесшее наказание в результате такого осуждения, получает компенсацию согласно закону, если не будет доказано, что указанное неизвестное обстоятельство не было в свое время обнаружено исключительно или отчасти по его вине.
7. Никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны.

Статья 15
1. Никто не может быть признан виновным в совершении какого-либо уголовного преступления вследствие какого-либо действия или упущения, которое, согласно действовавшему в момент его совершения внутригосударственному законодательству или международному праву, не являлось уголовным преступлением. Равным образом, не может назначаться более тяжкое наказание, чем то, которое подлежало применению в момент совершения уголовного преступления. Если после совершения преступления законом устанавливается более легкое наказание, действие этого закона распространяется на данного преступника.
2. Ничто в настоящей статье не препятствует преданию суду и наказанию любого лица за любое деяние или упущение, которые в момент совершения являлись уголовным преступлением согласно общим принципам права, признанным международным сообществом.

ВВЕДЕНИЕ

Судебная практика Комитета по правам человека в отношении права на справедливое судебное разбирательство обширна и многогранна. В этом кратком введении и шести приведенных ниже делах можно осветить только часть проблем. Однако читателю помогут наши ссылки на дела, представленные в других разделах данного сборника, так как вопросы, связанные с правом на справедливое судебное разбирательство, часто поднимаются в делах, цитируемых в другом контексте. В этом введении мы также кратко рассмотрим Замечание общего порядка № 13 (21) по статье 14 Пакта, принятое в 1984 году.¹

Хотя большинство положений статьи 14 применимы только в отношении определения уголовных обвинений, общее положение о справедливом судебном разбирательстве из пункта 1 включает также определение прав и обязанностей человека в гражданском процессе. В отличие от ситуации с Европейской конвенцией о защите прав человека,² точная сфера действия этого положения до сих пор не представляла собой проблему, требующую специального толкования. Как видно из первого приведенного ниже дела, Муньос Эрмоса против Перу, это положение применялось, например, в случае увольнения со службы в гражданской гвардии. В деле Кваме Уильямс Аду против Канады (Сообщение № 654/1995), где речь шла о предоставлении автору статуса беженца, Комитет объявил дело неприемлемым, потому что автор не смог убедительно доказать, что его право на справедливое разбирательство беспристрастным судом было нарушено, и добавил, что Комитет не должен был решать, являлось ли решение по ходатайству автора о предоставлении ему статуса беженца определением его прав и обязанностей в гражданском процессе по смыслу пункта 1 статьи 14 Пакта.³

В деле Муньоса Эрмосы было установлено нарушение пункта 1, в первую очередь, в связи с тем, что имели место неоправданные задержки в отправлении правосудия.⁴ Этот вывод важен, потому что, в отличие от соответствующего положения Европейской конвенции о защите прав человека, формулировка пункта 1 не содержит какой-либо явной ссылки на временной фактор как на элемент справедливого судебного процесса. Элементами справедливого судебного разбирательства, четко определенными в пункте 1, являются публичность⁵, требование о том, чтобы компетентность суда была уставлена на основании закона, и он был независимым и беспристрастым. Элемент беспристрастности рассматривался во втором из приведенных ниже дел,Kapmmунен против Финляндии. По мнению Комитета, “беспристрастность” суда предполагает, что судьи не должны относиться к рассматриваемой ими проблеме предвзято или действовать в интересах одной из сторон.⁶ Учитывая, что апелляционный суд отклонил просьбу автора о проведении ycmных слушаний, Комитет сделал вывод о том, что было невозможно рассмотреть и исправить ошибку, допущенную в суде первой инстанции, возникшую вследствие участия в разбирательстве непрофессионального судьи, который не был беспристрастным. В деле Анне Эрель и Йонни Няккяляйярви против Финляндии (Сообщение № 779/1997) было установлено нарушение пункта 1 статьи 14 в двух независимых аспектах, когда вменение апелляционным судом значительных судебных издержек в пользу Лесной службы Комитет посчитал нарушением права авторов на доступ к правосудию,⁷ а нарушение принципов равенства сторон перед судами и справедливого судебного разбирательства.⁸ Комитет определил, когда тот же суд не предоставил авторам возможности высказать замечания относительно содержащей юридические аргументы записки, представленной противной стороной.

В третьем из приведенных ниже дел, Полай Кампос против Перу, нарушение общего положения о справедливом судебном разбирательстве было установлено в контексте уголовного дела. Кроме того, были сделаны выводы о нарушениях некоторых более специфических положений статьи 14. Комитет определил, что специальный⁹ или “безликий” суд, состоящий из анонимных судей и заседающий в отдаленной тюрьме, где исключается присутствие публики, не является ни независимым, ни беспристрастным.¹⁰ В том же деле Комитет подчеркнул, что суд должен быть независимым и беспристрастным.¹¹ Нарушение требования равенства сторон перед судами было установлено в деле Грасиела Ато дель Авельян против Леру (Сообщение № 202/1986), в котором поднимался вопрос о неспособности замужней женщины представлять ее собственность в судах.¹² Читателю рекомендуется также ознакомиться с делом Каванах против Ирландии,которое приводится в разделе о дискриминации. Процедурное неравенство сторон в деле о семейном споре, в нарушение принципа равенства состязательных возможностей, стало одним из оснований для вывода о нарушении пункта 1 статьи 14 в деле Сандра Феи против Колумбии (Сообщение № 514/1992). Другими основаниями для такого вывода послужили задержки в судебном разбирательстве и тот факт, что государство-участник не обеспечило выполнения судебных постановлений.¹³

Нарушение принципа презумпции невиновности (пункт 2 статьи 14) было установлено в упомянутом выше деле Полая Кампоса, а также в деле Гридин против Российской Федерации, которое приводится в данном разделе, так как Верховный суд не принял конкретного решения по вопросу о нарушении презумпции невиновности в связи с публичными заявлениями высокопоставленных руководителей право охранительных органов, в которых автор упоминался как виновное лицо и которые получили широкое освещение в средствах массовой информации.¹⁴ В этом случае Комитет сослался на свое Замечание общего порядка № 13, где он подчеркивал, что все государственные власти обязаны воздерживаться от предопределения исхода судебного процесса.¹⁵ В деле Дженьювал Кагас, Уилсон Бьютин и Хулио Астильеро против Филиппин (Сообщение № 788/1997) также было установлено нарушение пункта 2 статьи 14 в связи с чрезмерным сроком содержания под стражей в режиме предварительного заключения.¹⁶

В пункте 3 статьи 14 перечисляются минимальные гарантии для каждого обвиняемого в уголовном преступлении. В подпункте (а) содержится требование о том, что каждый обвиняемый в уголовном преступлении должен быть в срочном порядке и подробно уведомленным на языке, который он понимает, о характере и основании предъявленного ему обвинения. В своем Замечании общего порядка № 13 Комитет подчеркивает, что это положение применяется ко всем уголовным делам, включая лиц, не содержащихся под стражей. Что касается того, какая должна сообщаться информация, Комитет определил: “Конкретные требования подпункта 3 (а) могут быть выполнены путём предъявления в устной или письменной форме обвинения при условии, что при этом будут указываться законы и предполагаемые факты, на которых оно основывается”?¹⁷ Этот аспект данного положения рассматривался в деле Клиффорд Маклоуренс против Ямайки(Сообщение № 702/1996), где Комитет пришел к выводу, что информация была предоставлена автору в достаточном объеме и что нарушения подпункта (а) пункта 3 статьи 14 допущено не было.¹⁸

В подпункте (b) содержится требование о том, что каждый обвиняемый в уголовном преступлении должен иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты и cноситься с выбранным им самим защитником. В своем Замечании общего порядка Комитет объясняет, что к “возможностям” необходимо отнести доступ к документам и прочим свидетельским показаниям, которые могут потребоваться обвиняемому при подготовке своей защиты, кроме того, необходимо, чтобы защитник сносился с обвиняемым в условиях, которые полностью обеспечивают конфиденциальность их общения.¹⁹ Нарушение этого положения бьшо установлено в упомянутых выше делах Полай Кампос против Перу и Гридин против Российской Федерации, а также в деле Acmон Литтл против Ямайки;²⁰ все три дела приводятся в данном разделе.

В последнем из упомянутых выше дел затрагиваются и другие аспекты статьи 14, так как в этом деле были также сделаны выводы о нарушении подпункта (е) пункта 3, и, кроме того, пункта 5, толкуемого в совокупности с пунктом3 (с). Однако не было установлено нарушения пункта 3 (d ) в отношении того, что автор не имел права выбирать адвоката, предоставляемого ему в порядке оказания бесплатной правовой помощи.²¹ Более того, Комитет, используя свой обычный подход к делам, связанным со смертными приговорами, установил также нарушение статьи 6 в связи с тем, что обвиняемый был приговорён к смертной казни в результате судебного разбирательства, которое не удовлетворяло требованиям статьи 14.²²

Подпункт (с) о праве быть судимым без неоправданной задержки стал основой для многих определений о нарушениях как в суде первой инстанции, так и на стадии обжалования.²³ В последнем из упоминавшихся дел было также установлено нарушение пункта 5 статьи 14. Хотя от обстоятельств каждого конкретного дела зависит определение того, что является “неоправданной задержкой”, приведенное в данном разделе шестое дело, Майкл и Брайен Хилл против Испании, является хорошей иллюстрацией недопустимых задержек.²⁴ Ситуация, когда Комитет делает вывод о нарушении пункта 3 (с) в совокупности с пунктом 5, может возникнуть в том случае, когда задержки в расшифровке стенограммы судебного разбирательства препятствуют началу процедуры обжалования.²⁵

В подпункте (d) закрепляется несколько прав обвиняемого в отношении судебного разбирательства: право присутствовать лично,²⁶ право защищать себя лично или через посредствозащитника по собственному выбору, право быть уведомленным о праве на защитника и право иметь назначенного защитника даже без соответствующего ходатайства, когда интересы правосудия того требуют, и, при необходимости, в порядке оказания юридической помощи. Нарушение этого положения было установлено в деле Домуковский и другие против Грузии, когда обвиняемых вынудили отсутствовать в течение длительных периодов времени на судебном разбирательстве и один из них не имел представительства в течение части разбирательства.²⁷ Нарушение права защищать себя лично было установлено в упоминавшемся ранее деле Майкла и Брайена Хилл, которое приводится ниже. В деле Лопес Бургос против Уругвая, которое приводится в разделе о свободе и безопасности, Комитет определил нарушение подпункта (d), так как обвиняемого заставили согласиться, чтобы его интересы на суде представлял военный офицер.

Важным аспектом подпункта (d) является особое внимание Комитета к тому, что в делах о преступлениях, наказуемых смертной казнью, государство-участник обязано продемонстрировать, что обвиняемому не только разрешено пользоваться помощью или быть представленным адвокатом, но что он действительно пользуется такой помощью или представительством на всех этапах судебного расследования. В деле Кларенс Маршалл против Ямайки (Сообщение № 730/1996) этот принцип был сформулирован следующим образом:
6.2 Автор утверждает, что явился жертвой нарушения пункта 3 (d) статьи 14, поскольку не был представлен адвокатом в первый день предварительного слушания в суде. В своей практике Комитет придерживается того, что юридическая помощь должна быть предоставлена обвиняемому в преступлении, наказуемом смертной казнью, не только в ходе судебного процесса и при подаче соответствующих апелляций, но и в любом предварительном слушании по делу. В данном случае Комитет отмечает, что автор, безусловно, не был представлен адвокатом в первый день предварительного слушания и, несмотря на то, что из сообщения не ясно, требовал ли автор в прямой форме юридической помощи, Комитет полагает, что факты свидетельствуют о нарушении Пакта. Комитет, как и прежде, полагает самоочевидной необходимость предоставления юридической помощи в делах о преступлениях, наказуемых смертной казнью, на всех этапах судебного расследования. Комитет, таким образом, находит, что пункт 3 (d) статьи 14 был нарушен, когда суд начал и проводил в течение целого дня предварительное слушание, не проинформировав автора о его праве на юридическое представительство.²⁸

Подпункт (е) относится к равенству состязательных возможностей между защитой и обвинением в процессе представления доказательств в судебных процессах по уголовным делам.²⁹ Комитет ссылался на это положение и на подпункт (d), делая вывод о нарушении главы 14, когда уголовное дело рассматривалось без каких-либо устных слушаний в деле Мигель Анхел Родригес Орехуэла против Колумбии (Сообщение № 848/1999).³⁰ Нарушение подпункта (е) также было установлено в упоминавшемся ранее деле Астон Литтл против Ямайки, которое приводится в настоящем разделе, поскольку автор не мог обеспечить дачу показаний его свидетелем на тех же условиях, какие существовали для свидетелей, показывающих против него.³¹

Согласно подпункту (f), каждому обвиняемому в уголовном преступлении предоставляется право пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не говорит на языке, используемом в суде. В своем Замечании общего порядка № 13 Комитет подчеркнул, что это право применяется как к иностранцам, так и к гражданам страны.³² В деле Ив Кадоре и Эрве Лё Бьян против Франции (Сообщения № 221/1987 и 323/1988) Комитет отметил, что это положение не гарантирует обвиняемому право использовать в ходе судебного разбирательства язык по его собственному выбору.³³

Нарушение подпункта (g) пункта 3 было установлено, iпter alia, в деле Лопес Бургос против Уругвая, которое приводится в разделе о свободе и безопасности, поскольку обвиняемого заставили подписать заявление о своей виновности. В Замечании общего порядка № 13 Комитет высказал свою позицию относительно того, что свидетельские показания, полученные с помощью любой формы принуждения, должны считаться полностью неприемлемыми в уголовном судопроизводстве.³⁴

В пункте 5 статьи 14 закреплено право осужденного на то, чтобы его осуждение и приговор были пересмотрены вышестоящей судебной инстанцией. Следует отметить, что по сравнению со статьей 2 Протокола № 7 к Европеиской конвенции о защите прав человека, это право не ограничивается лишь наиболее тяжкими преступлениями.³⁵ Следует также отметить, учитывая, что в пункте 5 содержится требование о возможности пересмотра вышестоящим судом как осуждения, так и приговора, что в Пакте определяются требования к характеру процедур обжалования. Например, в деле Сесарио Гомес Васкес nротив Исnании (Сообщение № 701/1996), был сделан вывод о нарушении пункта 5, в связи с тем, что процедура в Верховном суде, выступавшем в качестве суда второй инстанции, не включала полного пересмотра осуждения автора и его приговора, но, напротив, “ограничивалась формальными или правовыми аспектами приговора”.³⁶ Как видно из приведенного выше обсуждения подпункта (с) пункта 3, в контексте этого положения часто применяется и пункт 5.

До сих пор не рассматривалось ни одного дела с привлечением пункта 4 статьи 14, которое было бы связано с адаптацией уголовного процесса к обстоятельствам несовершеннолетнего обвиняемого. Пункт 6 о праве на компенсацию, когда доказано, что обвиняемый был осужден ошибочно, поднимался при рассмотрении нескольких дел. Прежде всего, судебная практика свидетельствует о том, что этот пункт статьи 14 нельзя трактовать как общее положение о праве на компенсацию во всех случаях отмены приговора или помилования после осуждения. В делеТерри Ирвинг против Австралии (Сообщение № 880/1999) Комитет определил, что это положение применимо только в особых обстоятельствах:
8.4 Комитет замечает, что вынесенный автору обвинительный приговор в окружном суде Кернса 8 декабря 1993 года был подтвержден Апелляционным судом Квинсленда 20 апреля 1994 года. Г-н Ирвинг подал ходатайство о разрешении опротестовать это решение в Высоком суде Австралии. Ему было дано разрешение на апелляцию, и 8 декабря 1997 года Высокий суд Австралии аннулировал вынесенный ему приговор на основании того, что судебное разбирательство его дела не было справедливым. Поскольку в отношении решения апелляционного суда Квинсленда была подана апелляция (хотя и с разрешения) на обычных основаниях, представляется, что до решения Высокого суда Австралии обвинительный приговор автору не может рассматриваться “окончательным решением” по смыслу пункта 6 статьи 14. Однако даже если бы считалось, что решение апелляционного суда Квинсленда рассматривалось “окончательным” для целей пункта 6 статьи 14, апелляция автора в Высокий суд Австралии была принята на том основании, что первоначальное судебное разбирательство являлось несправедливым, а не на основании того, что какое-либо новое или вновь обнаруженное обстоятельство неоспоримо доказывало наличие судебной ошибки. Учитывая эти обстоятельства, Комитет считает, что в данном деле пункт 6 статьи 14 не может быть применен и эта претензия в соответствии со статьей 3 Факультативного протокола является неприемлемой ratioпe materiae.³⁷

Пункт 7 статьи 14, в котором определяется принцип поп bis in idem , привлекался в деле А.Л против Италии (Сообщение № 204/1986).³⁸ Когда автор был осужден сначала в Швейцарии, а затем в Италии за одни и те же деяния, Комитет высказал точку зрения о том, что Пакт запрещает вторичное привлечение к уголовной ответственности за одно и то же преступление только в отношении преступления, которое преследуется в одном государстве. В своем Замечании общего порядка № 13 Комитет подчеркнул различие между возобновлением процесса, обусловленным исключительными обстоятельствами, и повторным слушанием дела, запрещённым в соответствии с пунктом 7.³⁹

Нарушение статьи 15 Пакта было установлено в деле Исмаэль Вайнбергер против Уругвая (Сообщение № 28/1978) в связи с тем, что уголовный закон применялся ретроактивно.⁴⁰ В деле Пауль Уэстерман против Нидерландов (Сообщение № 682/1996) нарушения этого положения установлено не было, так как автору не был предоставлен статус лица, отказывающегося от службы в армии по политическим или религиозным мотивам, и он был осужден за уклонение от прохождения военной службы.⁴¹ Аргументы Комитета по статье 15 связаны с тем фактом, что в период между отказом автора служить в армии и его осуждением изменился соответствующий закон.
9.2 Комитет отмечает, что в момент отказа автора подчиниться приказу и продолжения неисполнения им военных приказов эти деяния являлись правонарушением в соответствии с Военно-уголовным кодексом, в связи с чем ему было предъявлено обвинение. Позднее, но еще до вынесения приговора автору, Кодекс был изменен, и измененный Кодекс был применен к делу автора. На основании нового Кодекса отказ автора подчиняться военным приказам по-прежнему квалифицировался в качестве уголовного правонарушения. Комитет принял к сведению довод автора, что характер правонарушения в новом Кодексе отличается от характера правонарушения в прежнем, поскольку в новом Кодексе речь идет о полном отказе – поведении, а не единовременном отказе исполнять приказы. Комитет отмечает, что деяния, являющиеся правонарушением на основании нового Кодекса, сводятся к тому, что автор отказался исполнять любые военные обязанности. Эти деяния квалифицировались в качестве правонарушения в момент их совершения в соответствии с прежним Кодексом и в то время подлежали наказанию в виде лишения свободы на срок в 21 месяц (за единовременное деяние) или на срок в 42 месяца (за неоднократные деяния).

Вынесенный автору приговор, предусматривающий 9-месячное тюремное заключение, не был более строгим, чем приговор, который мог бы быть вынесен в момент совершения правонарушения. Следовательно, Комитет делает вывод о том, что обстоятельства данного дела не свидетельствуют о нарушении статьи 15 Пакта.⁴²
До сих пор Комитет не принял замечания общего порядка по статье 15. Однако в Замечании общего порядка № 29 (72) о чрезвычайных ситуациях Комитет подчеркнул не подлежащий отступлениям характер этого положения и тот факт, что статья 15 относится не только к ретроактивному применению уголовного законодательства, но, в более общем смысле, к принципу законности в сфере уголовного права, т.е. к требованию о том, чтобы уголовная ответственность и наказание ограничивались ясными и точными положениями закона, действовавшего и применявшегося в то время, когда имело место деяние или упущение.⁴³ По этому же поводу Комитет высказал свое мнение о том, что хотя статья 14 не перечисляется в пункте 2 статьи 4 среди положений Пакта, от которых не допускается никаких отступлений, определенные фундаментальные принципы справедливого судебного разбирательства не подлежит отмене или отступлениям во время чрезвычайных ситуаций. В частности, Комитет отметил презумпцию невиновности и требование, что только суд, созданный на основании закона, мог рассматривать дело и осуждать правонарушителя за совершение уголовного преступления.⁴⁴

15. СООБЩЕНИЕ № 203/1986, Р.Т. МУНЬОС ЭРМОСА ПРОТИВ ПЕРУ

Доклад Комитета по правам человека, GAOR , сорок четвертая сессия, Дополнение № 40 (A/44/40), сс. 200-205. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 31 января 1986 года.
Соображения приняты: 4 ноября 1988 года (тридцать четвертая сессия).

Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Автором сообщения […] является Рубен Торибио Муньос Эрмоса, гражданин Перу и бывший сержант гражданской гвардии (полиции), в настоящее время проживающий в Куско, Перу. Он утверждает, что является жертвой нарушения его прав человека, в частности дискриминации и отказа в правосудии со стороны властей Перу. Он ссылается на Закон Перу № 23 506, статья 39 которого предусматривает, что гражданин Перу, считающий, что его конституционные права были нарушены, может обращаться в Комитет по правам человека Организации Объединенных Наций. Статья 40 того же закона предусматривает, что Верховный суд Перу принимает резолюции Комитета и отдает распоряжение об их осуществлении.
2.1 Автор утверждает, что он в соответствии с распоряжением № 2437- 78- GC / DP был “временно отстранен” […] от службы в гражданской гвардии 25 сентября 1978 года по ложным обвинениям в оскорблении начальника. Тем не менее, когда он предстал перед судьей 28 сентября 1978 года по вышеупомянутому обвинению, он был немедленно освобожден за отсутствием доказательств. Автор цитирует ряд соответствующих указов и законов Перу, предусматривающих, в частности, что служащий гражданской гвардии “может быть уволен только в случае признания его виновным” и что решение о таком увольнении может быть принято только Верховным Советом военной юстиции. В соответствии с административным решением № 0165-84-60 от 30 января 1984 года он был окончательно уволен со службы согласно положениям статьи 27 Указа № 18081. […]
2.2 Автор потратил десять лет на решение вопроса в различных внутренних административных и судебных инстанциях; тексты соответствующих решений прилагаются. Его просьба о восстановлении на службе в гражданской гвардии от 5 октября 1978 года, направленная в Министерство внутренних дел, сначала не была принята для рассмотрения, а затем, почти шесть лет спустя, отклонена 29 февраля 1984 года. Апелляция, поданная им на это административное решение, была отклонена министерством внутренних дел 31 декабря 1985 года на том основании, что автор использует также средства судебной защиты. Это привело к тому, что административное разбирательство было прекращено спустя семь лет после подачи первоначального ходатайства о восстановлении на службе, причем никакого решения по существу дела принято не было. Автор поясняет, что он обращался в суды, основываясь на статье 28 Закона об ампаро, которая предусматривает, что “полного использования предшествующих процедур не требуется, если подобное использование может сделать ущерб непоправимым”, а также ввиду задержек и очевидного бездействия в рамках административного разбирательства. Суд первой инстанции в Куско 18 марта 1985 года постановил, что иск автора в рамках процедуры амnаро является обоснованным, и объявил его увольнение недействительным, приняв решение о восстановлении. Однако после подачи апелляции Высокий суд Куско отклонил иск автора на основанииампаро, заявив, что срок для подачи такого иска истек в марте 1983 года. Затем это дело было рассмотрено Верховным судом Перу, который 29 октября 1985 года постановил, что автор не мог возбудить иск на основании амnаро до завершения предыдущего административного разбирательства. Поэтому автор заявляет, что он является жертвой отказа в правосудии, о чем свидетельствуют эти непоследовательные решения. Что касается завершения административного разбирательства, он отмечает, что не по его вине данное разбирательство не было завершено на протяжении семи лет и что в любом случае, поскольку данное разбирательство все еще не завершено, период ограничений в отношении возбуждения иска на основании ампаро не мог начать исчисляться, а тем более истечь.
[…]
4. В последующем представлении от 29 ноября 1986 года автор информировал Комитет, что суд конституционных гарантий Перу в решении от 20 мая 1986 года постановил, что его иск на основании амnаро является приемлемым […], и аннулировал постановление Верховного суда Перу от 29 октября 1985 года. Однако не было принято никаких мер для осуществления решения суда по гражданским делам первой инстанции Куско от 18 марта 1985 года. Автор утверждает, что эта задержка свидетельствует о злоупотреблении властью и нарушении законодательства Перу в области прав человека (статья 36 вместе со статьей 34 Закона № 23 506).
5. В своем представлении от 20 ноября 1986 года в соответствии с правилом 91 государство-участник передало полное досье, представленное Верховным судом Республики, касающееся г-на Муньоса Эрмосы, и заявило, в частности, что “в соответствии с действующим законодательством внутренние судебные средства защиты были исчерпаны, когда суд конституционных гарантий вынес свое решение”. Государство-участник не представило каких- либо других разъяснений, запрошенных Комитетом.
[…]
8. […] Комитет по правам человека 10 июля 1987 года постановил, что сообщение является приемлемым в той степени, в какой оно затрагивает вопросы, охватываемые пунктом 1 статьи 14, пунктом (с) статьи 25 и статьей 26 вместе с пунктом 3 статьи 2 Пакта.
9.1 В представлении от 11 мая 1988 года автор характеризует дальнейшее развитие дела и вновь отмечает, что решение суда первой инстанции Куско от 18 марта 1985 года об обоснованности его иска на основе ампаро и объявлении его увольнения недействительным не было осуществлено, несмотря на тот факт, что 24 сентября 1987 года палата по гражданским делам Куско вынесла аналогичное решение по существу дела и постановила восстановить его в должности со всеми льготами. Автор жалуется на то, что палата по гражданским делам впоследствии превысила установленный по закону предельный трехдневный срок для подачи апелляции, предусмотренный в статье 33 Закона № 23 506, и вместо постановления об осуществлении своего решения предоставила ех officio право на специальное ходатайство об аннулировании 24 ноября 1987 года, т.е. спустя 60 дней после принятия решения, что означает нарушение статьи 10 Закона № 23 506. В качестве основания для принятия решения о предоставлении права на специальное ходатайство была якобы сделана ссылка на “защиту государства” и на статью 22 Указа № 17 537. Автор утверждает, что этот Указ был лишен юридической силы Законом № 23 506, статья 45 которого отменяет “все положения, которые препятствуют или создают помехи разбирательству на основехабеас корпус и ампаро”.
9.2 Вторая палата по гражданским делам Верховного суда Республики вновь получила дело 22 декабря 1987 года. Слушание состоялось 15 апреля 1988 года, как утверждается, без предварительного уведомления автора, который заявляет, что он не получал текста какого-либо постановления или решения. В этой связи он отмечает, что “единственный способ помешать восстановлению моих конституционных прав… заключается в дальнейшем затягивании разбирательства”.
9.3 В частности, автор оспаривает законность этой апелляции правительства, поскольку по всем вопросам процедуры и по существу дела уже было вынесено решение, и лично Генеральный прокурор в письменном заключении от 7 марта 1988 года заявил о том, что решение Палаты по гражданским делам Куско 24 сентября 1987 года является действительным и что иск автора на основании ампаро является обоснованным. Aвтор далее делает следующее замечание: “Единственным правильным решением было бы отклонить апелляцию и вновь передать дело в Палату по гражданским делам Куско, с тем чтобы она вьmолнила распоряжение [о его восстановлении]…”. Кроме того, суд высшей инстанции взял на себя смелость выносить такое решение, которое противоречит процедуре, указанной судом конституционных гарантий. Указ № 17 537 не может быть применен, так как в нем говорится о видах обычного разбирательства, в которых государство является участником, а не о процессах, связанных с конституционными гарантиями, в которых государство несет обязательство гарантировать полное соблюдение прав человека (статья 80 и последующие статьи Конституции Перу). Он далее отмечает:
“Таким образом, дело было фактически “положено под сукно” на неопределенное время второй палатой по гражданским делам Верховного суда в Лиме, при этом она не обеспечила доступа заявителя к материалам дела и не назначила адвоката. Поэтому я был вынужден продолжать пользоваться услугами адвоката, однако ему не позволили ознакомиться с материалами дела, а также не сообщили о результатах слушания 15 апреля 1988 года, “поскольку вынесенное решение не было подписано членами Суда “.
“В данных обстоятельствах была направлена просьба о предоставлении заверенной копии решения от 15 апреля 1988 года, однако эта просьба не была удовлетворена под тем предлогом, что на прошении отсутствовала подпись адвоката и не были уплачены сборы. Это является нарушением статьи 13 Закона № 23 506 об ампаро, которая в соответствии со статьей 295 Конституции Перу подразумевает необязательность выполнения этих формальностей”.
9.4 Автор также указывает на то, что он приложил все усилия с целью добиться решения его дела. 21 февраля 1988 года он обратился к президенту Перу с петицией, в которой говорится о различных этапах его десятилетней борьбы за восстановление в должности и указываются нарушения процедур и случаи предполагаемого злоупотребления властью. Петиция автора была передана заместителю министра внутренних дел, который, в свою очередь, направил ее начальнику гражданской гвардии. Впоследствии юрисконсульт гражданской гвардии “вынес юридическое заключение с рекомендацией о восстановлении меня на службе. Однако Следственный совет по делам младших чинов и начальник управления кадров отклонили мое прошение. Однако это не было оформлено в письменном виде и было вынесено лишь устное решение”.
9.5 С учетом вышесказанного автор просит Комитет одобрить постановления суда первой инстанции Куско от 18 марта 1985 года и палаты по гражданским делам суда Куско от 24 сентября 1987 года и рекомендовать восстановить его на службе в гражданской гвардии, повысить его до звания, которое он получил бы, если бы не был неоправданно уволен, и предоставить ему соответствующие льготы. Он также просит Комитет учесть статью 11 Закона № 23 506, которая предусматривает, в частности, возмещение ущерба.
9.6 В письме от 5 октября 1988 года автор информирует Комитет о том, что 15 апреля 1988 года вторая палата по гражданским делам Верховного суда постановила, что его иск на основанииампаро является неприемлемым, поскольку срок подачи иска истек 18 марта 1983 года, тогда как он направил данный иск 30 октября 1984 года. Автор указывает на то, что данный вопрос уже был окончательно решен судом конституционных гарантий 20 мая 1986 года, который постановил, что его иск на основании ампаро был представлен своевременно (см.пункт 4).27 мая 1988 года автор вновь обратился в суд конституционных гарантий с просьбой об отмене решения Верховного суда от 15 апреля 1988 года. Данный иск автора все еще находится на рассмотрении.
10.1 Предельный срок для представления документов государством-участником в соответствии с пунктом 2 статьи 4 Факультативного протокола истек 6 февраля 1988 года. Несмотря на напоминание, направленное 17 мая 1988 года, от государства-участника не поступило какого-либо представления. Последующее представление автора от 11 мая 1988 года было препровождено государству-участнику 20 мая 1988 года. Последующее письмо автора от 5 октября 1988 года было препровождено государству-участнику 21 октября 1988 года. Комитет не получил никаких комментариев от государства-участника.
10.2 Комитет должным образом принял к сведению тот факт, что новая апелляция автора по-прежнему находится на рассмотрении суда конституционных гарантий. Однако данный факт не влияет на решение Комитета о приемлемости сообщения, поскольку судебное разбирательство по данному делу было необоснованно затянуто. В этой связи Комитет также ссылается на представление государства-участника от 20 ноября 1986 года, в котором оно заявляет о том, что внутренние средства правовой защиты были исчерпаны.
11.1 Комитет по правам человека, рассмотрев настоящее сообщение с учетом всей имеющейся у него информации, как это предусмотрено в пункте 1 статьи 5 Факультативного протокола, отмечает, что факты, представленные автором в отношении данного дела, не были оспорены государством-участником.
11.2 Излагая свои соображения, Комитет учитывает, что государство-участник не представило некоторую информацию и разъяснения, в частности, в отношении причин увольнения г-на Муньоса и задержек с разбирательством, которые были запрошены Комитетом в его решении в соответствии с правилом 91, и в отношении утверждений о неравном обращении, на которое жалуется автор. В пункте 2 статьи 4 Факультативного протокола подразумевается, что государство-участник обязано добросовестно расследовать все сделанные заявления о нарушении Пакта государством и государственными властями и представить Комитету всю соответствующую информацию. В данных условиях к утверждениям автора необходимо отнестись должным образом.
11.3 Что касается требования о справедливом разбирательстве дела, содержащегося в пункте 1 статьи 14 Пакта, Комитет отмечает, что концепция справедливого разбирательства дела обязательно предполагает отправление правосудия без неоправданных задержек. В этой связи Комитет отмечает, что административное разбирательство по делу Муньоса продолжалось в течение семи лет и завершилось принятием решения против автора на том основании, что им было возбуждено судебное разбирательство. Задержка на семь лет является превышением разумных сроков. Кроме того, в отношении судебного разбирательства Комитет отмечает, что суд конституционных гарантий принял решение в пользу автора в 1986 году и что государство-участник информировало Комитет о том, что судебные средства правовой защиты были исчерпаны с принятием данного решения (пункт 5 выше). Однако задержки в осуществлении данного решения продолжают иметь место, и спустя два с половиной года после постановления суда конституционных гарантий автор все еще не восстановлен в своей должности. Эта задержка, в отношении которой государство-участник не представило объяснений, еще более усугубляет нарушение принципа справедливого разбирательства дела. Комитет также отмечает, что 24 сентября 1987 года палата по гражданским делам Куско в соответствии с решением суда конституционных гарантий санкционировала восстановление автора в должности впоследствии в письменном заключении от 7 марта 1988 года Государственный прокурор заявил о том, что решение палаты по гражданским делам Куско является действительным и что иск автора на основании ампаро является обоснованным. Однако даже после этих ясных решений правительство Перу не восстановило автора в должности. Вместо этого было разрешено еще одно специальное ходатайство, которое на этот раз было удовлетворено ех officio на основе принципа “защиты государства” (пункт 9.1), что привело к принятию 15 апреля 1988 года противоречивого решения Верховным судом Перу, в котором бьто заявлено о том, что иск автора на основании ампаро не был представлен своевременно и, следовательно, является неприемлемым. Однако данный процедурный вопрос был уже решен судом конституционных гарантий в 1986 году, на рассмотрении которого вновь находится иск автора. Как представляется, такая бесконечная серия инстанции и неоднократное невыполнение решении несовместимы с принципом справедливого разбирательства дела.
12. Комитет по правам человека, действуя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что обстоятельства данного дела, возникшие или сохранявшиеся после 3 января 1981 года (дата вступления в силу Факультативного протокола в отношении Перу), свидетельствуют о нарушении пункта 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах.
13.1 Поэтому Комитет считает, что в соответствии с положениями статьи 2 Пакта государство-участник обязано принять эффективные меры для ликвидации последствий нарушений, жертвой которых стал Рубен Торибио Муньос Эрмоса, включая выплату ему соответствующей компенсации за нанесенный ущерб.
13.2 В этой связи Комитет приветствует изложенное в статьях 39 и 40 Закона № 23 506 обязательство государства-участника сотрудничать с Комитетом по правам человека и осуществлять его рекомендации.
Примечание редактора: Г-н Курей, г-н Димитриевич и г-н Лаллах подали совместное собственное совпадающее мнение. Г-н Веннергрен подал частично несовпадающее мнение, в котором он сделал вывод о том, что имело место нарушение не только статьи 14, но также пункта (с) статьи 25.

16. СООБЩЕНИЕ № 387/1989, АРВО О. КАРТТУНЕН ПРОТИВ ФИНЛЯНДИИ

Доклад Комитета по правам человека, том II, GAOR, сорок восьмая сессия, Дополнение № 40 (А/48/40), сс. 116-123. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 2 ноября 1989 года Соображения приняты: 21 октября 1992 года (сорок шестая сессия).
Соображения приняты: 21 октября 1992 года (сорок шестая сессия).

Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Автором сообщения является Арво О. Карттунен, гражданин Финляндии, проживающий в Хельсинки, Финляндия. Автор заявляет, что является жертвой нарушения Финляндией статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах. Его представляет адвокат.
Представленные факты
2.1 Автор был клиентом кооперативного банка в Рааккила, который регулярно предоставлял ему займы для целей предпринимательской деятельности. В июле 1983 года он объявил о своем банкротстве, а 23 июля 1986 года он был обвинен окружным судом Рааккилы в злостном банкротстве и приговорен к тюремному заключению сроком на 13 месяцев. 31 марта 1988 года апелляционный суд Ита-Суоми (апелляционный суд для восточной части Финляндии) подтвердил приговор суда первой инстанции. 10 октября 1988 года Верховный суд отклонил апелляцию автора.
2.2 Финляндские окружные суды состоят из одного профессионального судьи и от пяти до семи непрофессиональных судей, наделенных равными судебными полномочиями. Профессиональный судья, как правило, готовит решение суда и представляет его суду полного состава, которыq затем рассматривает дело. Решения суда обычно принимаются путем консенсуса. В случае расхождения мнений решающую силу имеет голос профессионального судьи.
2.3 При разбирательстве дела г-на Картгунена суд состоял из одного профессионального судьи и пяти непрофессиональных судей. Один из непрофессиональных судей, V.S., был дядей Е.М., партнера компании “Сахойохто лимитед партнершип компани”, которая выступала в качестве истца против автора сообщения. Во время допроса жены автора в качестве свидетеля V.S., как утверждается, прервал ее, сказав: “Она лжет”. Эти слова, однако, не фигурируют в судебных протоколах или других судебных документах. Другой непрофессиональный судья, T.R., как утверждается, имела косвенное отношение к делу до начала его разбирательства, поскольку ее брат являлся членом совета кооперативного банка в Рааккила в то время, когда автор сообщения был клиентом этого банка брат вышел из состава совета 1 января 1984 года. В июле 1986 года банк также выступил в качестве истца против автора сообщения.
2.4 Автор не настаивал на отводе двух непрофессиональных судей во время разбирательства дела в окружном суде, однако поставил этот вопрос перед апелляционным судом. Кроме того, он просил, чтобы слушание дела в апелляционном суде было открытым. Однако апелляционный суд, вновь рассмотрев доказательства in toto, постановил, что, хотя в соответствии с пунктом 1 статьи 13 Уголовно-процессуального кодекса V.S. должен был быть отстранен от участия в разбирательстве дела автора в качестве непрофессионального судьи, тот факт, что этого сделано не было, не оказал неблагоприятного воздействия на решение окружного суда. Кроме того, апелляционный суд пришел к выводу, что T.R. имела право участвовать в разбирательстве дела, поскольку ее брат вышел из состава совета кооперативного банка в Рааккила 1 января 1984 года, т.е. задолго до начала судебного процесса. Таким образом, в своем решении от 31 марта 1988 года апелляционный суд поддержал решение суда первой инстанции и отклонил просьбу автора об открытом слушании.
Жалоба
3.1 Автор заявляет, что в нарушение пункта 1 статьи 14 Пакта ему было отказано в праве на справедливое судебное разбирательство как в окружном суде Рааккилы, так и в апелляционном суде.
3.2 Автор утверждает, что разбирательство дела в окружном суде Рааккилы не было беспристрастным, поскольку двух непрофессиональных судей, V.S. и Т.К., следовало отстранить от участия в разбирательстве его дела. В частности, он утверждает, что высказывание V.S.. во время дачи показаний г-жой Карттунен равнозначно нарушению пункта 1 статьи 14 Пакта. В этой связи он заявляет, что пункт 1 статьи 13 Уголовно-процессуального кодекса не только предусматривает, что судья не имеет права участвовать в судебном разбирательстве, если до этого он имел к делу какое-либо отношение, но и не делает при этом различия между профессиональными и непрофессиональными судьями. Когда суд состоит только из пяти непрофессиональных судей, как в его случае, двое непрофессиональных судей могут в значительной мере повлиять на решение суда, так как каждый непрофессиональный судья имеет один голос. Далее автор утверждает, что апелляционный суд совершил ошибку, сделав вывод о том, что: а) один из непрофессиональных судей, T.R., не был отстранен от участия в судебном разбирательстве и b) неотстранение окружным судом другого непрофессионального судьи по причине коллизии интересов на исход разбирательства не повлияло.
3.3 В заключение автор утверждает, что свидетельством нарушения пункта 1 статьи 14 Пакта является то обстоятельство, что, несмотря на его официальную просьбу, апелляционный суд отказался провести открытое слушание по его апелляционной жалобе. По мнению автора, это лишило его возможности представить в суд доказательства и обеспечить заслушивание свидетелей с его стороны.
Информация и замечания государства-участника
4.1 Признавая, что автор исчерпал имевшиеся в его распоряжении внутренние средства правовой защиты, государство-участник в то же время утверждает, что сообщение является неприемлемым согласно статье 3 Факультативного протокола. В ответ на утверждение о том, что разбирательство дела было несправедливым по причине предполагаемой пристрастности двух непрофессиональных судей, государство-участник напоминает выводы апелляционного суда (см. пункт 3.2) и заключает, что, поскольку решение суда на практике определяется позицией профессионального судьи, участие судьи, который мог бы быть отстранен от рассмотрения дела, на исход разбирательства в окружном суде Рааккилы не повлияло.
4.2 В ответ на утверждение автора о том, что апелляционный суд отказал ему в праве на открытое слушание, государство-участник заявляет, что пунктом 1 статьи 14 право на устное слушание не предусматривается и что эта часть сообщения должна быть признана неприемлемой ratioпe тateriae в соответствии со статьей 3 Факультативного протокола.
[…]
5.2 В ходе своей сорок третьей сессии Комитет рассмотрел вопрос о приемлемости данного сообщения. Приняв к сведению утверждение государства-участника о том, что сообщение является неприемлемым согласно статье 3 Факультативного протокола, он в то же время отметил, что материалы, представленные ему автором в связи с предполагаемыми нарушениями процедуры судебного разбирательства по его делу, затрагивают вопросы, которые следует рассмотреть по существу, и что для целей признания сообщения приемлемым автор предпринял разумные усилия по обоснованию своих утверждений.
5.3 14 октября 1991 года Комитет объявил данное сообщение приемлемым в той мере, в какой оно относится к сфере применения статьи 14 Пакта. Он просил государство-участника пояснить, в частности, а) каким образом право Финляндии гарантирует беспристрастность судов и каким образом эти гарантии были применены в данном деле b) каким образом внутреннее право Финляндии обеспечивает публичный характер разбирательства, а также можно ли считать, что разбирательство данного дела в апелляционном суде было открытым.
[…]
6.1 В своем представлении по существу дела государство-участник отмечает, что беспристрастность финляндских судов гарантируется, в частности, правилами отвода судей (пункт 1 статьи 13 Уголовно-процессуального кодекса). В положениях этой статьи перечислены основания для отвода судей в судах всех инстанций. Кроме того, статья 9 Закона об общественных советах окружных судов (№ 322/69) предусматривает, что вопрос об отводе непрофессиональных судей окружных судов решается в соответствии с правилами отвода судей. Эти правила не допускают никаких исключений: никто не имеет права участвовать в судебном разбирательстве в качестве судьи при наличии каких-либо оснований для его отвода. Более того, на суде лежит обязанностьех officio рассматривать эти основания.
6.2 Государство-участник признает, что судебное разбирательство в окружном суде Рааккилы не отвечало требованиям принципа беспристрастности суда, что и было признано апелляционным судом. Апелляционному суду надлежало исправить данную процессуальную ошибку он пришел к выводу о том, что неотвод непрофессионального судьи V.S. не повлиял на решение суда и что он в состоянии вновь рассмотреть дело in toto на основе судебных материалов и протоколов.
6.3 Государство-участник признает, что правильность решения апелляционного суда можно поставить под сомнение, так как неуместные замечания, якобы высказанные V.S., вполне могли повлиять на представление доказательств и содержание решения суда. Поскольку апелляционный суд отклонил просьбу об открытом рассмотрении апелляции, можно также утверждать, что открытого слушания дела не состоялось, так как при его рассмотрении в окружном суде были допущены нарушения, а апелляционный суд не вернул дело в компетентный окружной суд для пересмотра.
6.4 Что касается вопроса о публичном характере судебного разбирательства, то государство-участник утверждает, что, хотя эта норма имеет большое практическое значение для судопроизводства в судах первой инстанции (где оно почти всегда бывает устным), рассмотрение апелляций в апелляционном суде, как правило, осуществляется в письменной форме. Само разбирательство не носит публичного характера, но население имеет доступ к документам, собранным в ходе производства по делу. При необходимости апелляционный суд может провести устное разбирательство, которое может быть ограничено рассмотрением лишь части вопросов, затронутых в апелляции. В данном случае апелляционный суд не счел необходимым проводить отдельное устное слушание по делу автора сообщения.
6.5 Государство-участник отмечает, что ни замечание общего порядка, принятое Комитетом по статье 14, ни положения Факультативного протокола о его компетенции не содержат прямых указаний на то, каким образом должно быть разрешено это дело. Для облегчения толкования статьи 14 Пакта государство-участник предлагает использовать толкование статьи 6 Европейской конвенции о правах человека и основных свободах. В связи с этим государство-участник отмечает, что оценивать справедливость судебного разбирательства в свете статьи 14 Пакта необходимо на основе общей оценки конкретного дела, поскольку процессуальные ошибки, допускаемые при рассмотрении дел в судах первой инстанции, могут быть исправлены посредством разбирательства в апелляционном суде. Первостепенное значение имеет соблюдение принципа равенства сторон на всех этапах разбирательства, в соответствии с которым обвиняемый должен иметь возможность дать объяснения по делу, находясь в равных с другими сторонами условиях.
6.6 Государство-участник заявляет, что, поскольку Комитет неоднократно признавал, что он в принципе неправомочен оценивать факты и доказательства по конкретному делу, оно само должно выяснить, было ли справедливым судебное разбирательство в целом, включая методы получения доказательств. Государство-участник признает, что вопрос о влиянии возможных личных мотивов судьи на решение суда обычно не обсуждается, поэтому обнаружить таковые в мотивированном постановлении суда обычно невозможно.
6.7 Государство-участник отмечает, что если принимать во внимание очевидную необходимость отстранения от участия в этом судебном процессе непрофессионального судьи V.S., то “вполне можно говорить, что не было проведено ни субъективной, ни объективной проверки беспристрастности суда. Более того, в этом контексте может возникнуть вопрос, можно ли считать судебное разбирательство, проведенное в этих обстоятельствах, и документальные доказательства достаточно убедительными для того, чтобы апелляционный суд мог решать этот вопрос,… ограничившись только письменным производством”.
6.8 С другой стороны, государство-участник утверждает, что автор сообщения имел реальные возможности для того, чтобы дать отвод V.S. в окружном суде и направить апелляционные жалобы в апелляционный и Верховный суд. Поскольку решение окружного суда было обжаловано и прокурором, и автором сообщения, можно утверждать, что апелляционный суд был в состоянии пересмотреть это дело in toto и что, соответственно, положение автора не являлось существенным препятствием осуществлению его защиты и не повлияло на решение настолько, чтобы можно бьшо говорить о нарушении статьи 14.
6.9 Государство-участник повторяет, что публичный характер судебного разбирательства является важным аспектом статьи 14, причем не только для защиты обвиняемого, но и для поддержания в населении уверенности в нормальном функционировании системы отправления правосудия. Если бы апелляционный суд провел открытое устное слушание по этому делу или отменил приговор окружного суда, то нарушения при определении состава суда можно было бы считать исправленными. Поскольку в случае с автором этого не произошло, его просьбу об устном слушании можно считать оправданной в свете статьи 14 Пакта.
Рассмотрение дела по существу
7.1 Комитет призван установить, повлиял ли факт неправомерного участия непрофессионального судьи V.S. в судебном процессе, а также то, что он, как
утверждается, сорвал дачу свидетельских показаний женой автора, и таким образом оказал влияние на оценку окружным судом Рааккилы представленных доказательств и вынесенное решение в такой степени, чтобы можно было признать факт нарушения статьи 14 и определить, был ли автор лишен права на справедливое разбирательство, когда апелляционный суд отказался удовлетворить его просьбу об устном слушании. Поскольку оба вопроса тесно взаимосвязаны, Комитет рассмотрит их в комплексе. Комитет выражает признательность государству-участнику за откровенность и сотрудничество, проявленные в ходе рассмотрения дела автора сообщения.
7.2 Беспристрастность суда и публичный характер судебного разбирательства являются важными аспектами права на справедливое судебное разбирательство по смыслу пункта 1 статьи 14. “Беспристрастность” суда предполагает, что судьи не должны относиться к рассматриваемой ими проблеме предвзято или действовать в интересах одной из сторон. В тех случаях, когда закон устанавливает основания для отвода судьи от участия в судебном разбирательстве, суд должен рассмотреть их ех officio и заменить членов суда при наличии таких оснований. Судебное разбирательство с участием судьи, который, согласно внутреннему законодательству, подлежал отводу, как правило, не может считаться справедливым или беспристрастным по смыслу статьи 14.
7.3 Допущенные в ходе судебного разбирательства в судах первой инстанции процессуальные нарушения могут быть исправлены апелляционными инстанциями. В данном случае апелляционный суд на основе документальных доказательств пришел к выводу о том, что участие в разбирательстве непрофессионального судьи V.S. не повлияло на решение окружного суда, хотя одновременно апелляционный суд признал, что судья V.S., несомненно, подлежал отводу. Комитет считает, что автор сообщения имел право на устное слушание в апелляционном суде. Как признает само государство-участник, только такой порядок рассмотрения дела позволил бы суду вновь оценить все предоставленные сторонами доказательства и определить, действительно ли процессуальная ошибка повлияла на решение окружного суда. Учитывая вышесказанное, Комитет делает вывод о том, что имело место нарушение пункта 1 статьи 14.
8. Комитет по правам человека, действуя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что рассмотренные им факты свидетельствуют о нарушении пункта 1 статьи 14 Пакта.
9. В соответствии с положениями статьи 2 Пакта государство-участник обязано предоставить автору сообщения эффективные средства для исправления допущенного нарушения.
[…]
Примечание редактора: Г-н Веннергрен представил совпадающее особое мнение, в котором он высказал свою точку зрения о том, что требование “публичного разбирательства”, содержащееся в пункте 1 статьи 14, не следует истолковывать как обязательное условие для проведения открытого устного слушания при пересмотре дела, но что Пакт позволяет в каждом отдельном случае выносить решение о необходимости устного разбирательства.

17. СООБЩЕНИЕ № 577/1994, РОЗА ЭСПИНОЗА ДЕ ПОЛАЙ ПРОТИВ ПЕРУ

Доклад Комитета по правам человека, том II, GAOR , пятьдесят третья сессия, Дополнение № 40 (А/53/40), сс. 36-44. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 5 марта 1993 года.
Соображения приняты: 6 ноября 1997 года (шестьдесят первая сессия).

Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Автором сообщения является Роза Эспиноза де Полай, гражданка Перу, в настоящее время проживающая в городе Нант, Франция. Она представляет сообщение от имени ее супруга Виктора Альфреда Полай Кампоса, гражданина Перу, в настоящее время находящегося в заключении в тюрьме усиленного режима на военно-морской базе Каллао в городе Лима, Перу. Она утверждает, что он является жертвой нарушения Перу пункта 1 статьи 2, статей 7, 10, 14 и 16 Международного пакта о гражданских и политических правах.
Факты, представленные автором сообшения
2.1 Супруг автора сообщения является руководителем “Революционного движения Тупак Амару” (Moviтieпto Revolucioпario Тuрас Aтaru ). 9 июня 1992 года он был арестован в Лиме. 22 июля 1992 года он был переведен в тюрьму Мигеля Кастро-Кастро в Янамайо, вблизи города Пуно, расположенного на высоте 4000 метров. Утверждается, что условия содержания в этой тюрьме являются бесчеловечными. Автор утверждает также, что в течение девяти месяцев ее супруг находился в одиночном заключении в камере без электричества и воды, размером два на два метра в течение 23,5 часов в день. Ему запрещено писать или общаться с кем-либо, и ему разрешено покидать камеру лишь один раз в день на 30 минут. Автор далее утверждает, что температура в камере составляет от 0 до минус 5 градусов и что он практически лишен еды.
2.2 3 апреля 1993 года Виктор Альфредо Полай Кампос был осужден в тюрьме Янамайо так называемым “трибуналом анонимных судей”, учрежденным в соответствии со специальным законодательством по борьбе с терроризмом. Такой орган состоит из судей, которым разрешено скрывать свои лица, с тем чтобы гарантировать их анонимность и с тем чтобы они могли избежать преследования со стороны активных членов террористических групп. Г-н Полай Кампос был признан виновным и приговорен к пожизненному тюремному заключению. Утверждается, что его возможности получить юридическое представительство или подготовить свою защиту были серьезно ограничены. Хотя автор не указывает преступление (преступления), в совершении которых ее супруг был признан виновным, из дела следует, что он был признан виновным в совершении актов терроризма при отягчающих обстоятельствах.
2.3 26 апреля 1993 года он был переведен в тюрьму на военно-морской базе Каллао вблизи Лимы. В этой связи автор прислала газетную вырезку, в которой Виктор Полай Кампос показан в наручниках в закрытой клетке. Автор утверждает, что во время переезда из Янамайо в Каллао ее супруга избивали и пытали электрическим током.
2.4 Автор далее утверждает, что ее супруг содержится в подземной камере, куда солнечный свет попадает лишь 10 минут в день через небольшое отверстие в потолке. В течение первого года его содержания в тюрьме ему не были разрешены встречи с друзьями или родными, и ему не было разрешено отправлять или получать корреспонденцию. Разрешение посетить его получила делегация Международного комитета Красного Креста.
2.5 Что касается требования об исчерпании внутренних средств правовой защиты, то автор утверждает, что адвокат ее супруга обжаловал осуждение и приговор, но апелляционная палата трибунала подтвердила решение, принятое судом первой инстанции. Автор далее утверждает, что адвокат д-р Эдуардо Диас Каналес сам был заключен в тюрьму в июне 1993 года исключительно за то, что представлял интересы ее супруга, и что с тех пор “все было парализовано”. 3 июня 1994 года мать г-на Полай Кампоса обратилась в Конституционный суд с recurso de aтparo (запросом о применении института хабеас корпус) от его имени в связи с грубым с ним обращением. По словам автора, этот иск был отклонен в неуказанную дату.
2.6 3 августа 1993 года Конституционное собрание Перу восстановило применение смертной казни за акты терроризма. Автор опасается, что это новое положение будет иметь обратную силу по отношению к ее супругу и что поэтому он может быть приговорен к смертной казни.
[…]
3. Автор утверждает, что вышеописанная ситуация свидетельствует о том, что ее супруг является жертвой нарушений Перу пункта 1 статьи 2 и статей 7, 10, 14 и 16 Пакта.
Информация и замечания государства-участника и комментарии адвоката
4.1 В сообщении от 1 февраля 1995 года государство-участник просило Комитет прекратить рассмотрение сообщения, отмечая, что автор был осужден в соответствии с законодательством, касающимся актов терроризма, при полном уважении его прав человека. Оно добавляло, что тюремные власти обращаются с автором надлежащим образом, о чем свидетельствуют периодические посещения делегатов Международного комитета Красного Креста.
4.2 Государство-участник далее утверждает в вербальной ноте от 1 февраля 1995 года, касаясь предположительно грубого обращения с супругом автора, что место его содержания посещали представители Красного Креста и что 20 декабря 1994 года его посетили окружной прокурор и зарегистрированный в суде врач. Они не нашли каких -либо следов грубого обращения с г- ном Полай Кампосом, а состояние напряженности и эмоционального стресса, в котором он находился, было описано как обычные симптомы, присущие состоянию любого заключенного.
4.3 В дополнительном сообщении от 21 марта 1995 года государство- участник заявило, что автор не представил каких-либо новых аргументов и не оспаривает сообщения государства-участника. Однако государство-участник конкретно не затрагивал и не отклонял обвинения автора в грубом обращении или пытках, применяемых к ее супругу.
5. Автор прокомментировала это сообщение, однако не представила новых доказательств.
Решение Комитета о приемлемости
6.1 В течение своей пятьдесят шестой сессии в марте 1996 года Комитет рассмотрел вопрос о приемлемости сообщения. Он отметил, что дело г-на Полай Кампоса было передано в Межамериканскую комиссию по правам человека, где оно зарегистрировано как дело № 11.048 в августе 1992 года, но что Комиссия сообщила об отсутствии у нее каких-либо планов подготовить доклад по этому делу в ближайшие 12 месяцев. В данных обстоятельствах Комитет не считает, что это может каким-либо образом помешать ему рассмотреть сообщение на основании пункта 2(а) статьи 5 Факультативного протокола.
6.2 В том что касается жалобы на пытки и грубое обращение с г-ном Полай Кампосом в нарушение статей 7 и 10, Комитет считал, что представленные факты, по всей видимости, затрагивают вопросы, регулируемые Пактом, в частности статьями 7 и 10.
6.3 В том что касается жалобы на возможность применения смертной казни к г-ну Полай Кампосу ретроактивно, то в этой связи не было представлено никаких доказательств того, что положения нового законодательства Перу о распространении применения смертной казни будут иметь обратную силу в отношении ее супруга. Соответственно Комитет полагает, что это обвинение является неприемлемым в соответствии со статьей 2 Факультативного протокола.
6.4 Комитет отмечает, что автор выдвинул подробные обвинения относительно условий содержания под стражей ее супруга и предполагаемой несовместимости со статьей 14 процесса, имевшего место в Специальном военном трибунале. Он также принял к сведению утверждение государства- участника о том, что уголовное судопроизводство против г-на Полай Кампоса проходило в соответствии с ныне действующим законодательством Перу о борьбе с терроризмом. Он пришел к выводу о том, что это утверждение должно быть изучено по существу.
6.5 Поэтому 15 марта 1996 года Комитет объявил сообщение приемлемым. В частности, государству-участнику было предложено направить Комитету копию соответствующих докладов представителей Международного комитета Красного Креста о результатах их посещений г-на Полай Кампоса, а также доклад окружного прокурора и врача, которыи посетил и провел осмотр г-на Полай Кампоса 20 декабря 1994 года, а также отчеты о последующих посещениях. Государству-участнику было настоятельно предложено оказать надлежащую медицинскую помощь г-ну Полай Кампосу в месте его заключения. Государству-участнику было также предложено представить подробную информацию о действии специальных трибуналов, учреждаемых в соответствии с законодательством Перу по борьбе с терроризмом, а также о нынешних условиях заключения жертвы.
Замечания государства-участника по существу дела
7.1 В трех сообщениях от 27 августа, 12 и 28 ноября 1996 года государство-участник предоставило копии некоторых из отчетов, запрошенных Комитетом, а также информацию о медицинской помощи, оказанной г-ну Полай Кампосу и его нынешних условиях содержания под стражей. Государство- участник, однако, не представило информацию об условиях заключения г-на Полай Кампоса в тюрьме Кастро-Кастро в Янамайо или об обвинениях в грубом с ним обращении во время его перевода из Янамайо в блок усиленной охраны на военно-морской базе Каллао.
7.2 Государство-участник отметило, что два документа, касающиеся г- на Полай Кампоса, были представлены после его перевода на военно-морскую базу Каллао. Один из них является заключением психотерапевта, сделанным 23 июля 1992 года в Пуно (поблизости от тюрьмы в Янамайо), в котором внешний вид жертвы и его здоровье были описаны как нормальные. Другим документом являлась подборка документов о г-не Полай Кампосе, подготовленная одним из департаментов Министерства юстиции.
[…]
7.6 Государство-участник вновь подтверждает, что г-на Полай Кампоса также регулярно посещали представители Международного комитета Красного Креста, которые подтвердили доклады о состоянии его здоровья, составляемые врачами военно-морской базы Каллао. Оно добавляет, что никогда не получало письменных отчетов от представителей Красного Креста, поскольку такие посещения г-на Полай Кампоса проводятся на конфиденциальной основе. Согласно списку, предоставленному государством-участником, представители Красного Креста посетили г-на Полай Кампоса 21 раз в период с начала декабря 1993 года по конец августа 1996 года; из этого списка следует, что самый большой перерыв между двумя таким посещениями составлял три месяца и 28 дней (между 25 октября 1994 года и 22 февраля 1995 года).
7.7 Что касается нынешних условий содержания в тюрьме Виктора Полай Кампоса, государство-участник представляет следующую информацию о его правах:
-ежедневная 30-минутная прогулка или спортивные занятия во дворе тюрьмы;
-30-минутное свидание с двумя родственниками в месяц;
-еженедельное трехчасовое прослушивание кассет с помощью портативного переносного магнитофона;
-стирка раз в неделю;
-стрижка раз в две недели;
-ежедневное трехразовое питание;
-доступ к печатным материалам и книгам;
-возможность переписки с членами семьи […].
7.8 Государство-участник не предоставило никакой информации о судебном процессе над г-ном Полай Кампосом и об общих процедурах, которых придерживаются так называемые “трибуналы анонимных судей”. Оно лишь направило копию юридического заключения генерального прокурора […] от 21 апреля 1993 года о том, что приговор, вынесенный специальной палатой Верховного суда Лимы (от 3 апреля 1993 года), был сделан в соответствии с процессуальными требованиями и поэтому является законным. Верховный суд одобрил это заключение 24 мая 1993 года. Государство-участник подтвердило, что решение специальной палаты Верховного суда Лимы стало окончательным и что нет никакой информации о процедуре обжалования приговора […], возбужденной от имени Виктора Полай Кампоса.
Рассмотрение дела по существу
8.1 Комитет по правам человека рассмотрел данное сообщение с учетом всей информации, представленной ему сторонами в данном деле, как это предусмотрено в пункте 1 статьи 5 Факультативного протокола.
8.2 В данном деле возникает два вопроса: во-первых, составляют ли условия заключения г-на Полай Кампоса и грубое обращение, которому он якобы подвергается, нарушение статей 7 и 10 Пакта и, во-вторых, является ли его осуждение группой анонимных судей (“безликих судей”) нарушением пункта 1 статьи 14 Пакта.
8.3 Что касается первого вопроса, то Комитет отмечает, что государство- участник не предоставило никакой информации о содержании г-на Полай Кампоса в тюрьме Кастро-Кастро в Янамайо в период с 22 июля 1992 года по 26 апреля 1993 года и об обстоятельствах его перевода на военно-морскую базу Каллао, в то время как оно предоставило информацию об условиях заключения жертвы после его перевода в Каллао. Комитет считает уместным рассмотреть отдельно эти два самостоятельных периода заключения.
Заключение в период с 22 июля 1992 года по 26 апреля 1993 года и перевод из Янамайо в Каллао
8.4 Автор утверждает, что Виктор Полай Кампос содержался без связи с внешним миром со времени его прибытия в тюрьму в Янамайо до его перевода в центр содержания под стражей на военно-морской базе Каллао. Государство- участник не отрицает этого обвинения оно также не отрицает тот факт, что г-ну Полай Кампосу не было разрешено общаться с кем-либо или писать кому-либо в это время, что также косвенно подразумевает, что он не мог общаться со своим юридическим представителем что он содержался в неосвещаемои камере в течение 23 с половиной часов в день при очень низкой температуре. По мнению Комитета, эти условия составляют нарушение пункта 1 статьи 10 Пакта.
8.5 Автор утверждает, что ее супруг был избит и подвергался пыткам электрическим током во время его перевода в тюрьму на военно-морской базе Каллао и что в этой связи он был показан средствам массовой информации сидящим в клетке. Хотя это заявление осталось без комментариев государства-участника, Комитет считает, что автор не подтвердила достаточными доказательствами свое утверждение относительного избиения и применения пыток электрическим током во время перевода ее супруга в Каллао. Поэтому он не делает какого-либо заключения по статье 7 и пункту 1 статьи 10 Пакта. С другой стороны, бесспорным является тот факт, что во время его перевода в Каллао г-н Полай Кампос был показан прессе сидящим в клетке. По мнению Комитета, это составляет унижающее достоинство человека обращение, противоречащее статье 7, и обращение, несовместимое с положениями пункта 1 статьи 10, поскольку при этом не было проявлено уважение к человеческому достоинству, присущему личности г-на Полая Кампоса.
Содержание в Каллао в период с 26 апреля 1993 года по настоящее время
8.6 Что касается содержания Виктора Полай Кампоса в тюрьме Каллао, то, как следует из материалов дела, ему было отказано во встречах с членами семьи и родственниками в течение одного года после его осуждения, т.е. до 3 апреля 1994 года. Кроме того, он не мог получать и отправлять корреспонденцию. Эта последняя информация подтверждается письмом от 14 сентября 1993 года, которое было направлено Международным комитетом Красного Креста автору и где указывается, что представители Красного Креста не смогли передать письма от родных г-на Полая Кампоса во время посещения его 22 июля 1993 года, поскольку доставка и обмен корреспонденцией по-прежнему оставались запрещенными.
По мнению Комитета, эта полная изоляция г-на Полая Кампоса в течение одного года и ограничение его переписки с родными представляет собой бесчеловечное обращение в понимании статьи 7 и противоречит стандартам человеческого обращения, которые предусмотрены в пункте 1 статьи 10Пакта.
8.7 Что касается общих условий содержания г-на Полай Кампоса в тюрьме Каллао, Комитет принимает к сведению подробную информацию государства-участника о медицинском лечении, которое получал и по-прежнему получает г-н Полай Кампос, а также о его правах на отдых и нормальные санитарные условия, личную гигиену, доступ к печатным материалам и возможность переписываться с родными. Государство-участник не предоставило какую-либо информацию относительно жалобы на то, что г-н Полай Кампос по-прежнему содержится в одиночном заключении в камере размером два на два метра и что помимо его ежедневной прогулки он выходит на дневной свет не более, чем на 10 минут в день. Комитет выражает серьезную обеспокоенность в связи с этими последними аспектами содержания под стражей г-на Полай Кампоса. Комитет полагает, что условия заключения Полай Кампоса, особенно его изоляция на 23 часа в день в маленькой камере, а также тот факт, что он не может видеть дневной свет более 10 минут в день, представляет собой обращение, противоречащее статье 7 и пункту 1 статьи 10 Пакта.
Судебный процесс над г-ном Полай Кампосом
8.8 Что касается судебного процесса над г-ном Полай Кампосом и его осуждения 3 апреля 1993 года официальным “трибуналом анонимных судей”, то государство-участник не представило никакой информации, несмотря на соответствующий запрос Комитета, содержащийся в его решении о приемлемости от 15 марта 1996 года. Как указал Комитет в своих предварительных замечаниях от 25 июля 1996 года по третьему периодическому докладу Перу и в своих заключительных замечаниях от 6 ноября 1996 года относительно этого же доклада, такое судебное разбирательство специальными трибуналами, состоящими из анонимных судей, несовместимо со статьей 14 Пакта. Автора трудно упрекнуть в том, что она представила недостаточную информацию относительно судебного процесса над ее супругом: действительно, сам характер системы судебных процессов, проводимых “анонимными судьями” в отдаленных тюрьмах, исключает присутствие публики во время таких разбирательств. В такой ситуации подсудимые не знают, кто их судит, и создаются неприемлемые условия для подготовки их защиты и общения со своими адвокатами. Более того, эта система не может гарантировать важнейший аспект справедливого разбирательства в понимании статьи 14 Пакта: относительно того, что суд должен быть независимым и беспристрастным. При системе проведения судебного процесса “анонимными судьями” не может быть гарантирована независимость или беспристрастность судей, поскольку суд, учреждаемый на чрезвычайной основе, может включать действующих членов вооруженных сил. По мнению Комитета, такая система не может также гарантировать презумпцию невиновности, которая гарантируется пунктом 2 статьи 14. С учетом обстоятельств данного дела Комитет приходит к выводу о том, что пункты 1, 2 и 3 (b) и (d) статьи 14 Пакта были нарушены.
9. Действуя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, Комитет по правам человека считает, что выявленные Комитетом факты свидетельствуют о нарушениях статьи 7 и пункта 1 статьи 10 Пакта, в том что касается заключения г-на Полай Кампоса в Янамайо, публичного показа его в клетке во время перевода в Каллао и содержания в полной изоляции в течение первого года заключения в Каллао, условий его продолжающегося содержания в Каллао и о нарушениях пункта 1 статьи 14 в том, что касается судебного процесса над ним “трибуналом анонимных судей”.
10. В соответствии с пунктом 3 (а) статьи 2 Пакта государство-участник обязано предоставить г-ну Виктору Полай Кампосу эффективные средства правовой защиты. Он был приговорен в рамках судебного процесса, который не смог обеспечить основные гарантии справедливого разбирательства. Комитет считает, что г-н Полай Кампос должен быть освобожден, если только законодательство Перу не предусматривает возможность нового судебного процесса, в ходе которого могут быть обеспечены все гарантии, требуемые статьей 14 Пакта.
[…]

18. СООБЩЕНИЕ № 770/1997, ДМИТРИЙ Л. ГРИДИН ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Доклад Комитета по правам человека, том II, GAOR , пятьдесят пятая сессия, Дополнение № 40 (А/55/40), сс. 172-177. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 27 июня 1996 года.
Соображения приняты: 20 июля 2000 года (шестьдесят девятая сессия).

Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола

1. Автором сообщения является Дмитрий Леонидович Гридин, российский студент, родившийся 4 марта 1968 года. Он утверждает, что является жертвой нарушения Россией пунктов 1, 2, 3 (b), (е) и (g) статьи 14 Пакта. В связи с этим делом, как представляется, возникают также вопросы по статьям 9 и 10 Пакта. Его представляет г-н А. Манов из Центра содействия международной защите.
Факты в изложении aвтора
2. Автор сообщения был арестован 25 ноября 1989 года по обвинению в покушении на изнасилование и убийство гражданки Зыкиной. Во время содержания под стражей ему были также предъявлены обвинения в еще шести нападениях. 3 октября 1990 года Челябинский областной суд признал его виновным в совершении преступлений по предъявленным обвинениям и приговорил его к смертной казни. Его кассационная жалоба в Верховный суд 21 июня 1991 года была оставлена без удовлетворения. Последующие жалобы были отклонены 21 октября 1991 года и 1 июля 1992 года. Жалобы в прокуратуру также были отклонены соответственно 12 декабря 1991 года, 16 января и 11 марта 1992 года. 3 декабря 1993 года назначенное автору наказание в виде смертной казни было заменено пожизненным лишением свободы.
Жалоба
3.1 Автор утверждает, что ордер на его арест был выдан 29 ноября 1989 года, т.е. более чем через трое суток после его задержания. Он также заявляет, что возможность встретиться с адвокатом, несмотря на его просьбы, ему не предоставлялась до 6 декабря 1989 года.
3.2 Он утверждает, что его допрашивали в течение 48 часов, причем в это время его не кормили и не давали спать. У него также были изъяты очки, и в силу близорукости он мало что мог видеть. В ходе допроса его избивали. Он заявляет, что ему было сказано, что его семья от него отказывается и что единственный для него способ избежать смертной казни -это дать признательные показания. После этого он признал свою вину по шести предъявленным обвинениям, а также по трем другим обвинениям.
3.3 Утверждается, что адвокат автора не ставился следователем в известность о планируемых следственных действиях. В частности, в январе 1990 года автор был направлен на медицинскую экспертизу, а его адвокат не был поставлен об этом в известность.
3.4 Автор заявляет, что при использовании вещественных доказательств были допущены нарушения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Утверждается, что одежда автора доставлялась в лабораторию в том же мешке, что и одежда потерпевших и что поэтому не может иметь доказательственной силы вывод экспертизы о том, что ворсинки или волокна ткани, из которой была изготовлена его одежда, были обнаружены на одежде потерпевших. Утверждается также, что были допущены нарушения в ходе опознания. Автор утверждает, что в день опознания его провели через помещение, в котором находились потерпевшие. Когда одна из потерпевших не смогла указать на него как на лицо, совершившее преступление, следователь будто бы взял ее за руку и указал на автора. Утверждается также, что описание нападавшего, данное потерпевшими, совершенно не соответствует внешнему виду автора.
3.5 Автор заявляет, что было нарушено его право на презумпцию невиновности. В период с 26 по 30 ноября 1989 года по радио и в газетах было объявлено, что автор является тем самым внушающим страх убийцей -“лифтером”, который изнасиловал нескольких девушек и трех из них убил. Кроме того, 9 декабря 1989 года начальник милиции объявил, что он уверен в том, что именно автор является убийцей, и это заявление было передано по телевидению. Автор утверждает также, что следователь объявил его виновным на собраниях общественности до слушания дела в суде и призвал общественность выделить общественных обвинителей. Автор заявляет, что в результате этого на слушании его дела присутствовали десять общественных обвинителей, в то время как защищал его один общественный защитник, который позднее был вынужден покинуть зал заседания суда. По словам автора, зал суда был заполнен людьми, кричавшими, что автора следует приговорить к смертной казни. Он также заявляет, что общественные обвинители и потерпевшие угрожали свидетелям и защите и что судья не сделал ничего, чтобы пресечь это. В силу этих обстоятельств отсутствовала надлежащая возможность допросить в суде главных свидетелей.
3.6 В первый день слушания дела автор не признал себя виновным. После этого его поместили в карцер. Он жалуется на то, что ему так и не предоставили возможность встретиться для беседы со своим защитником наедине.
3.7 Он также жалуется на то, что свидетели, которые могли бы подтвердить его алиби, не были заслушаны на суде. Кроме того, некоторые показания, данные в ходе предварительного следствия, исчезли из протокола.
3.8 Утверждается также, что в нарушение российского законодательства протокол судебного заседания был составлен и подписан 25 февраля 1991 года, в то время как слушание дела закончилось 3 октября 1990 года. Три свидетеля обратились с жалобами в Верховный суд из-за наличия расхождений между тем, что было отражено в протоколе, и их действительными показаниями.
3.9 По утверждению автора, вышеизложенное представляет собой нарушение пунктов 1, 2, 3(b), (е) и (g) статьи 14.
[…]
4.2 В дальнейшем представлении от 26 февраля 1999 года государство-участник рассматривает сообщение автора по существу. В этом отношении оно сообщает, что по приведенным в сообщении автора фактам по просьбе Комитета Генеральной прокуратурой Российской Федерации была проведена проверка уголовного дела автора. Проверке были подвергнуты показания потерпевших и свидетелей, протоколы осмотра мест происшествий и условия, в которых происходило опознание автора. В этом отношении государство-участник утверждает, что доводы о невиновности автора, незаконных методах ведения следствия, нарушающих его право на защиту, и организации давления общественности проверялись Верховным судом в качестве кассационной инстанции и не подтвердились.
4.3 Государство-участник утверждает, что заявлений о применении физического воздействия работниками милиции от автора и его адвоката в судебном заседании не поступало. Государство-участник утверждает далее, что на протяжении всего предварительного следствия, в том числе и в присутствии адвоката, автор давал подробные показания об обстоятельствах совершенных преступлений. По утверждению государства-участника, автор изменил свои показания лишь в суде под давлением, которое на него оказывали его родственники.
4.4 В отношении довода о том, что автор не имел возможности читать протоколы допросов, поскольку не имел очков, государство-участник отмечает, что из протокола судебного заседания следует, что, как автор пояснил на суде, он может читать и писать без очков на расстоянии 10-15 см и что, кроме того, следователь предоставлял ему очки. В связи с этим государство-участник отвергает какие бы то ни было нарушения Пакта в этом отношении.
4.5 Наконец, государство-участник заявляет, что г-н Гридин допрашивался в присутствии защитника, который ему был предоставлен в соответствии с требованиями закона. Государство-участник отмечает, что г-н Гридин был арестован 25 ноября 1989 года и что 1 декабря 1989 года его мать, В.В. Гридина, написала заявление о желании пригласить защитника для участия в расследовании. 5 декабря 1989 года родственниками Гридина был заключен договор с адвокатом, который с этого времени был допущен к участию в деле.
5. Адвокат автора в письме от 14 сентября 1999 года подтверждает жалобы, изложенные в первоначальном сообщении, и отмечает, что по собственному признанию государства-участника автор не имел защитника с 25 ноября по 1 декабря 1989 года.
Вопросы и порядок их рассмотрения в Комитет
[…]
6.4 В том что касается утверждений о грубом обращении и о физическом воздействии со стороны работников милиции во время следствия, включая отказ автору в возможности пользоваться очками, то из представленных Комитету материалов явствует, что в большинстве своём эти жалобы не высказывались на суде. Все эти доводы приводились в кассационной жалобе, но Верховный суд нашел их необоснованными. В этих условиях Комитет находит, что автор не обосновал заявление по смыслу статьи 2 Факультативного протокола.
6.5 По поводу утверждения о том, что адвокат автора не был поставлен в известность о датах проведения следственных деиствий в связи с медицинскими освидетельствованиями, Комитет отмечает, что этот вопрос стал предметом проверки со стороны Верховного суда, который не обнаружил никаких нарушений закона, и исходя из этого считает, что это заявление остается недостаточно обоснованным для целей признания его приемлемым.
7. Комитет объявляет остальные заявления приемлемыми и приступает к рассмотрению по существу всех приемлемых заявлений в свете данных, предоставленных ему сторонами, как это требуется пунктом 1 статьи 5 Факультативного протокола.
8.1 В отношении утверждения о том, что автор был арестован без соответствующей санкции и что такая санкция была дана спустя более чем трое суток после ареста в нарушение национального законодательства, которое предусматривает, что санкция должна даваться в течение 72 часов после ареста, Комитет отмечает, что этот вопрос не был затронут государством-участником. В этой связи Комитет считает, что с учетом обстоятельств данного дела автор был лишен свободы с нарушением процессуальных норм, установленных законом, и, следовательно, делает вывод о том, что представленные на его рассмотрение факты обнаруживают нарушение пункта 1 статьи 9.
8.2 В том что касается заявления автора о том, что ему было отказано в праве на справедливое судебное разбирательство в нарушение пункта 1 статьи 14, в особенности в силу того, что суд не принял мер к нейтрализации враждебной обстановки и давления, оказываемого публикой, находившейся в зале суда, вследствие чего защитник оказался не в состоянии надлежащим образом провести допрос свидетелей обвинения и изложить доводы защиты, Комитет отмечает, что в ходе рассмотрения жалобы автора Верховный суд останавливался на этом вопросе, но не принял по нему никакого конкретного решения. Комитет считает, что ведение судебного процесса в том виде, в каком оно изложено выше, дает основания говорить о нарушении права автора на справедливое судебное разбирательство по смыслу пункта 1 статьи 14.
8.3 Относительно утверждения о нарушении презумпции невиновности, включая публичные заявления высокопоставленных руководителей правоохранительных органов, в которых автор упоминался как виновное лицо и которые получили широкое освещение в средствах массовой информации, Комитет отмечает, что во время рассмотрения жалобы автора Верховный суд останавливался на этом вопросе, но не принял по нему конкретного решения. Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка № 13 по статье 14, в котором говорится, в частности, следующее: “Поэтому все государственные власти обязаны воздерживаться от предопределения исхода судебного процесса”. В данном случае Комитет считает, что власти не проявили сдержанности, которой требует от них пункт 2 статьи 14, и что тем самым права автора были нарушены.
8.4 По поводу остальных заявлений, содержащихся в пунктах 3.4 и 3.7, Комитет отмечает, что Верховный суд рассматривал конкретные заявления автора, согласно которым имело место манипулирование вещественными доказательствами, не была соблюдена процедура опознания автора свидетелями и имели место расхождения между показаниями в суде и показаниями, зафиксированными в протоколах. Однако отказ суда признать подтвердившимися эти конкретные утверждения не затронул вопроса о справедливости судебного разбирательства в целом и поэтому не имеет последствий для вывода Комитета о том, что пункт 1 статьи 14 Пакта был нарушен.
8.5 В отношении же утверждения о том, что автор не мог получить доступа к адвокату в течение первых пяти дней после ареста, Комитет отмечает, что государство-участник в своем ответе указало, что автор пользовался помощью адвоката в соответствии с законом. Вместе с тем государство-участник не опровергло утверждения автора о том, что он просил предоставить ему возможность встретиться с адвокатом вскоре после его задержания и что это требование было оставлено без последствий. Не опровергло государство-участник и утверждение автора о том, что его допрашивали в условиях отсутствия возможности консультироваться с адвокатом, после того как он неоднократно требовал предоставить ему такую возможность. Комитет считает, что отказ автору в праве воспользоваться помощью адвоката, хотя он заявлял такое требование, и проведение допроса автора в этот период представляют собой нарушение прав автора по пункту 3 (b) статьи 14. Кроме того, Комитет считает, что факт отсутствия у автора возможности консультироваться со своим адвокатом наедине – утверждение, которое не было опровергнуто государством-участником, – также является нарушением пункта 3 (b) статьи 14 Пакта.
9. Комитет по правам человека, действуя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах заключает, что имеющиеся в его распоряжении факты свидетельствуют о нарушении пунктов 2 и 3 (b) статьи 14 Пакта.
10. В соответствии с пунктом 3 (а) статьи 2 Пакта государство-участник обязано обеспечить г-ну Гридину эффективное средство правовой защиты, влекущее за собой компенсацию и его немедленное освобождение. Государство-участник обязано также принять меры для предупреждения подобных нарушений в будущем.
[…]

19. СООБЩЕНИЕ № 283/1988, АСТОН ЛИТТЛ ПРОТИВ ЯМАЙКИ

Доклад Комитета по правам человека, GAOR , сорок седьмая сессия, Дополнение № 40 (А/47/40), сс. 276-284. Примечания и сноски опущены.
Дата сообщения: 19 января 1988 года.
Соображения приняты: 1 ноября 1991 года (сорок третья сессия).

Соображения согласно пункту 4 статьи 5 Факультативного протокола

Факты, представленные автором
1. Автором сообщения является Астон Литтл, гражданин Ямайки, родившийся 6 февраля 1952 года в Марун- Тауне, Ямайка, в настоящее время ожидающий приведения в исполнение смертного приговора в окружной тюрьме Св. Екатерины на Ямайке. Он утверждает, что является жертвой нарушения Ямайкой статей 6, 7, 10 и пунктов 1, 2, 3 (b), (d), (е) и 5 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах. Его представляет адвокат.
2.1 12 января 1982 года автор был арестован по подозрению в том, что 9 января 1982 года он совершил убийство некоего Освальда Доуза. По словам автора, после его ареста производивший задержание полицейский якобы ударил его пистолетом. Обвинение утверждало, что автор дал показания производившему арест полицейскому (капралу сыскной полиции К.), из которых было очевидно не только то, что он был причастен к совершению преступления, но и то, что некая О.Б. и ее дочь Л.Д. также знали об этом преступлении. Автор отрицает, что когда-либо давал такие показания. После этого следователь предложил ему признать себя виновным во вменяемом ему в вину убийстве когда автор заявил о своей невиновности, этот полицеиский пригрозил ему использовать в качестве главного свидетеля обвинения О.Б., которая обвинялась вместе с автором.
2.2 Автор находился под стражей до 16 февраля 1982 года, затем он был освобожден под залог; 31 марта 1983 года он был вновь взят под стражу. 24 апреля 1984 года ему было предъявлено обвинение в убийстве г-на Доуза; с 23 по 25 июля 1984 года в окружном суде Спэниш-Тауна проходило судебное разбирательство по его делу. По завершении суда жюри присяжных вначале не смогло вынести единодушныи вердикт; после того как судья предложил им еще раз изучить доказательства, жюри присяжных вновь удалил ось в совещательную комнату и по возвращении вынесло обвинительный вердикт. Женщина, которая первоначально обвинялась вместе с автором (О.Б.), действительно дала против него показания на суде и, в частности, на основе ее показаний он был осужден.
2.3 31 июля 1984 года автор направил апелляцию в апелляционный суд Ямайки, обосновав ее тем, что судья дал неправильные инструкции жюри присяжных в том, что касается: а) вопроса о подтверждающих доказательствах и b) значимости признания, якобы сделанного автором после его ареста. 20 января 1986 года апелляция была отклонена. В начале 1989 года автор обратился в Судебный комитет Тайного совета с ходатайством о предоставлении специального разрешения на подачу апелляции; ходатайство было отклонено 5 мая 1989 года. В этой связи в сообщении отмечается, что доступные внутренние средства правовой защиты были исчерпаны.
Существо жалобы:
3.1 Автор заявляет, что в ходе судебного разбирательства были нарушены положения пункта 1 статьи 14 Пакта ввиду несостоятельности инструкций, которые дал председательствовавший судья жюри присяжных по вопросу о “подтверждающих доказательствах”. В сообщении отмечается, что эти указания играли особо важную роль, если принять во внимание тот факт, что а) показания О.Б. являлись единственным доказательством против автора; b) в ее показаниях относительно наличия у автора ножа, которым был заколот покойный, имелись неувязки и с) отсутствовали какие бы то ни было доказательства, объясняющие мотивы совершения автором преступления. Кроме того, адвокат автора сообщает, что председательствовавший судья неверно пояснил жюри присяжных, что заявление, сделанное автором в присутствии капрала сыскной полиции К. (“В этом деле замешан не только я. Л. и О. тоже знают об этом”), было равносильно признанию в совершении убийства: согласно закону эти слова нельзя расценивать в качестве признания. Далее сообщается, что судья должен был объяснить и предупредить жюри, что при отсутствии дополнительных доказательств простая “причастность” к совершению преступления не обязательно должна рассматриваться в качестве деяния, эквивалентного участию в совершении преступления, являющемуся достаточным основанием для признания лица виновным. Согласно инструкциям судьи, жюри – даже не будучи уверено, являлся ли г-н Литтл исполнителем преступления или всего лишь соучастником, – должно было признать его виновным, если оно убедилось в том, что он играл определенную роль в осуществлении преступного деяния.
3.2 Автор далее заявляет, что в нарушение пункта 3 (b) статьи 14 ему было отказано в праве иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты, а в нарушение пункта 3 (е) статьи 14 – в праве иметь достаточные возможности для перекрестного допроса свидетелей. Он отмечает, что был представлен двумя адвокатами (г-ном А.С. и его помощницей г-жой Х.М.); хотя они приняли дело еще до того, как оно было передано на рассмотрение следственного магистрата, до проведения предварительного слушания дела автор имел с г-жой Х.М. лишь краткую беседу. Кроме того, приблизительно за месяц до начала судебного разбирательства он имел одну встречу с г-ном А.С. продолжительностью около 30 минут. Автор заявляет, что его адвокаты не обладали достаточным опытом и не консультировались с ним надлежащим образом в ходе подготовки защиты. Об этом свидетельствуют следующие факты:
а) автор не принимал участия в анализе показаний свидетелей обвинения;
b) его адвокаты не предприняли никаких действий в связи с его замечаниями относительно изложенных стороной обвинения фактических обстоятельств по делу;
с) в конце каждого судебного заседания ему отводилось лишь 10 минут для консультации с адвокатом;
d) автор выявил в показаниях О.Б. ряд неувязок и сообщил об этом адвокату, который не предпринял в этои связи никаких действий;
е) первоначально адвокат намеревался вызвать автора для дачи показаний, однако затем решил этого не делать;
f) А.С. отказался вызвать по меньшей мере одного указанного автором свидетеля, способного, по его словам, дать связанные и достоверные показания в его пользу при этом адвокат заявил, что в этом нет необходимости, однако не дал в этой связи никаких объяснений;
g) автор указал, что расстояние между баром, в котором он находился, и местом происшествия было таково, что он никак не мог совершить убийство г-на Доуза и затем вовремя прийти на работу, которая начиналась в 7 часов утра. Факт присутствия автора в баре и в автобусе по пути следования на работу можно было бы доказать, однако, несмотря на просьбы со стороны автора, адвокат не стал заниматься изучением этого вопроса.
3.3 Автор признает, что для целей подготовки апелляции апелляционный суд назначил ему адвоката – г-на У.К. Вместе с тем он заявляет, что он не консультировался со своим адвокатом ни до, ни после подачи апелляции до и после заслушивания апелляции он направил У.К. несколько писем, в которых просил о встрече, однако никакого ответа на свои письма он не получил. В этой связи автор утверждает, что такая ситуация представляет собой нарушение пунктов 3 (b), (d) и 5 статьи 14 Пакта.
3.4 Адвокат автора заявляет, что задержки в ходе судебного разбирательства по делу его клиента равносильны нарушениям статей 7, 10 и пунктов 3 (с) и 5 статьи 14 Пакта. Так, между арестом и судом с последующим вынесением приговора прошло два года и шесть месяцев, с момента осуждения до отклонения апелляции прошел один год и семь месяцев, а с момента подачи апелляции до отклонения ходатайства о предоставлении специального разрешения на подачу апелляции, представленного г-ном Литтлом в Судебный комитет Тайного совета, прошло три года и четыре месяца.
3.5 В этой связи заявляется, что апелляционный суд так и не вынес надлежащим образом обоснованное решение по делу. Лишь 31 января 1989 года адвокат, представляющий автора в Судебном комитете, получил из регистратуры Апелляционного суда Ямайки записку, подписанную одним из судей, рассматривавших апелляцию. В этой записке сообщалось лишь то, что Апелляционный суд пришел к заключению, что доводы адвоката являются беспочвенными, что нет никаких оснований для удовлетворения ходатайства о предоставлении разрешения на апелляцию и что в силу вышеизложенных причин ходатайство было отклонено путем вынесения устного решения. Адвокат заявляет, что эту записку нельзя считать надлежащим основанием для отклонения апелляции, поскольку в ней не рассматривается центральный вопрос о подтверждающих доказательствах, а именно, может ли быть использовано для подтверждения показаний единственного свидетеля обвинения, т.е. О.Б., заявление, якобы сделанное г- ном Литтлом в полиции после его ареста.
3.6 Aвтор далее сообщает, что условия его содержания под стражей являются бесчеловечными и унижающими достоинство, что равносильно нарушению статей 7 и 10 Пакта. Он разделяет выводы, излагаемые одной американской неправительственной организацией в её недавнем докладе, посвященном условиям содержания в ямайских тюрьмах, в том числе в отделении окружной тюрьмы Св. Екатерины, предназначенном для приговоренных к смертной казни, где и отбывает заключение автор сообщения. В конкретном плане он жалуется на то, что условия содержания в тюрьме чрезвычайно вредны для здоровья, что отбросы и мусор валяются прямо на территории тюрьмы и в воздухе постоянно стоит неприятный запах. Находящееся в его камере помойное ведро, наполненное экскрементами, отбросами и тухлой водой, опоражнивается лишь один раз в день. Заключенные вынуждены совместно пользоваться сделанной из пластика посудой, которая не проходит надлежащую мойку. И, наконец, время, ежедневно отводимое для рекреационных мероприятий, нередко ограничивается 30 минутами. Как заявляется, все эти условия, взятые в совокупности, свидетельствуют о нарушении присущего автору достоинства, что идет вразрез с положениями пункта 1 статьи 10. Кроме того, обращение с автором якобы является по смыслу статьи 7 жестоким, бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, особенно если принять во внимание присущую положению автора неопределенность, обусловленную вынесенным ему смертным приговором, которая усугубляется задержками в судопроизводстве, упоминаемыми в пункте 3.4. В заключение отмечается, что состояние психической подавленности и тревоги, вызванное продолжительным содержанием под стражей в качестве приговоренного к смертной казни, свидетельствует о нарушении статьи 7 .
3.7 Что касается требования об исчерпании внутренних средств правовой защиты в связи с претензией автора по статье 7 Пакта, то адвокат ссылается на решение Судебного комитета Тайного совета по делу Ноэль Райли против Генерального прокурора [Riley et al. v. Attorпey Geпeral}, в рамках которого Судебный комитет постановил, что какими бы ни были причины или длительность задержек в приведении в исполнение смертного приговора, вынесенного в соответствии с законом, такие задержки не могут служить основанием для заключения о том, что приведение приговора в исполнение противоречит статье 17 Конституции Ямайки (положения этой статьи аналогичны положениям статьи 7 Пакта). Адвокат считает, что с учетом этого судебного прецедента возбуждение любого конституционного ходатайства на основании указанных причин было бы заведомо безрезультатным.
[…]
5.2 24 июля 1989 года Комитет объявил сообщение приемлемым в той мере, в какой оно, как представляется, ставит вопросы согласно статье 14 Пакта.
[…]
6.3 Что касается утверждения автора относительно неадекватной подготовки его защиты, то государство-участник отмечает, что положения пункта 3 (b) статьи 14 Пакта совпадают по своему содержанию с положениями пункта 6 (b) статьи 20 Конституции Ямайки, и добавляет, что автору следовало бы возбудить в Верховном суде ходатайство о предполагаемом нарушении его прав, предусматриваемых этими положениями.
6.4 В связи с утверждением автора о том, что ему было отказано в праве на справедливое разбирательство по причине того, что судья дал неверные инструкции жюри присяжных по вопросу о “подтверждающих доказательствах”, государство-участник, ссылаясь на предыдущие решения Комитета, заявляет, что целью настоящей претензии является постановка вопросов, касающихся оценки фактов и доказательств по делу, а такая оценка не входит в компетенцию Комитета.
[…]
7.1 С учетом вышесказанного Комитет постановил продолжить рассмотрение данного сообщения. Он принял к сведению доводы государства-участника в отношении приемлемости, представленные после принятия Комитетом решения о приемлемости сообщения в той мере, в какой в нем ставятся вопросы согласно статье 14 Пакта, а также новые утверждения автора о нарушениях статей 7 и 10 Пакта, которые были обоснованы лишь после принятия Комитетом решения о приемлемости.
[…]
7.7 Касаясь утверждений автора о жестоком обращении в ходе содержания под стражей, Комитет отмечает, что они были обоснованы автором лишь после принятия Комитетом решения, объявляющего сообщение приемлемым в связи со статьей 14 Пакта. Кроме того, Комитет указывает, что вопросы, касающиеся условий содержания под стражей в отделении для приговоренных к смертной казни, и вопрос о том, является ли бесчеловечным и унижающим достоинство обращением продолжительное содержание под стражей в отделении для приговоренных к смертной казни, не передавались на рассмотрение ямайских судов или какого-либо другого компетентного органа власти Ямайки. Поскольку внутренние средства правовой защиты в этом отношении исчерпаны не были, Комитет не может рассматривать эти утверждения по существу.
8.1 В связи с предполагаемым нарушением статьи 14 Комитету надлежит рассмотреть три вопроса: а) нарушают ли инструкции судьи жюри присяжных право автора на справедливое судебное разбирательство; b) имелись ли у автора достаточное время и возможности для подготовки своей защиты и с) является ли нарушением Пакта то обстоятельство, что апелляционный суд не вынес письменного решения после отклонения апелляции автора.
8.2 Что касается предполагаемой неадекватности и ошибочности инструкций, которые судья давал жюри присяжных, Комитет вновь повторяет, что в общем и целом оценка фактов и доказательств в каждом конкретном случае является прерогативой апелляционных судов государств-участников Пакта. Комитет, в принципе, не может осуществлять такую оценку или пересматривать конкретные инструкции, даваемые судьёй жюри присяжных, если у него нет возможности удостовериться в том, что такие инструкции носили явно произвольный характер или были равносильны отказу в правосудии или что судья самым очевидным образом нарушил свою обязанность сохранять беспристрастность. На основании имеющихся в его распоряжении материалов Комитет приходит к выводу об отсутствии каких-либо доказательств того, что судебному разбирательству по делу автора были присущи именно та�