20 октября 2015 года Европейский суд по правам человека вынес решение “Балаж против Венгрии” (№ 15529/12), признав нарушение сттаьи 14 в сочетании со статьей 3 Конвенции и присудив компенсацию в размере 10 000 в счет возмещения нематериального вреда.
Факты
21 января 2011 года, в 4 часа утра, когда заявитель и его девушка, Д.Л., выходили из ночного клуба в Сегеде, их начали оскорблять трое незнакомых им мужчин в штатском. Трое мужчин оскорбительно высказывались относительно ромского происхождения заявителя и внешности его девушки. Затем появился четвертый мужчина, Е.Д., который представился сотрудником полиции (на самом деле он являлся сотрудником исправительного учреждения). Когда Е.Д. собрался уйти, заявитель задал ему вопрос, используя оскорбительные выражения и нецензурную брань, после чего Е.Д. вернулся и начал драку, которая была прекращена тремя другими лицами, знакомыми заявителя. После ссоры Е.Д. вызвал полицию. Прибыли двое сотрудников. Заявитель, Е.Д. и Д.Л. были доставлены в местное отделение полиции. Они были освобождены день спустя.
Хотя и у заявителя, и у Е.Д. были видимые телесные повреждения, медицинский осмотр прошел лишь Е.Д. Согласно медицинскому заключению, у него были обнаружены синяки на виске и гематома в области правого глаза. 23 января 2011 года заявитель был осмотрен врачом общей практики, который обнаружил синяки на его груди, спине, шее и лице.
1 февраля 2011 года заявитель подал жалобу против Е.Д. в прокуратуру г. Сегеда. Он утверждал, что трое мужчин, которые его оскорбляли, выкрикивали: «Грязный цыган, тебе нужна сигарета? Вот деньги!» и бросали в него деньги и сигареты. Он также утверждал, что Е.Д., который представился на месте происшествия сотрудником полиции, спросил других: «Вы что, не в состоянии справиться с грязным цыганенком?», и, повернувшись к нему, назвал его цыганом. Заявитель также представил описание полученных им травм.
Кроме того, заявитель разъяснил, что день спустя он нашел Е.Д. в социальной сети. Он скопировал и передал в прокуратуру некоторые его сообщения. В этих сообщениях Е.Д. рассказывал о том, как накануне он «пинал ногами цыгана, который валялся на земле, когда на него напали трое его приятелей». В ответ на поощрительные сообщения других пользователей Е.Д. разместил ссылку на видеофрагмент из художественного фильма, в котором использовались откровенно фанатичные и явно расистские выражения. Он добавил, что список лиц, в адрес которых главный герой видеофрагмента высказывает отвращение, можно дополнить «другим мусором, живущим среди нас».
7 февраля 2011 года прокуратура возбудила в отношении Е.Д. уголовное дело по факту проявления «жестокости в отношении представителя группы», в соответствии со статьей 170 (1) Уголовного кодекса Венгрии. 17 марта 2011 года были допрошены двое сотрудников полиции, которые выезжали на место происшествия, а также Д.Л. Последняя подтверждала версию событий, изложенную заявителем. Сотрудники полиции в своих показаниях не описали само происшествие – они прибыли на место уже после драки. Трое знакомых заявителя, чье вмешательство положило конец драке, не были допрошены, и их личности не были установлены прокуратурой. Заявитель был допрошен по поводу их личностей, но он смог сообщить только их прозвища.
Параллельно прокуратура г. Сегеда возбудила официальное расследование по факту нарушения общественного порядка (garázdaság). 5 июля 2011 года Е.Д. был допрошен в качестве подозреваемого; он утверждал, что заявитель его спровоцировал. Он признал, что толкнул заявителя в целях самообороны, но утверждал, что не бил и не оскорблял его. Он утверждал, что не допускал никаких высказываний относительно ромского происхождения заявителя, а драка завязалась из-за того, что заявитель сам на него напал. Что касается своих комментариев в социальной сети, Е.Д. утверждал, что разместил их без какой-либо конкретной цели и уточнил, что «на самом деле он не бил молодого человека ногами по голове… если б он это сделал, у того были бы гораздо более серьезные травмы».
Решением от 20 июля 2011 года прокуратура прекратила производство по делу о «жестокости в отношении представителя группы», сочтя, что нет никаких доказательств того, что Е.Д. напал на заявителя из-за расовой ненависти. Опираясь на жалобу заявителя, показания Д.Л., и показания Е.Д., данные им в качестве подозреваемого в параллельном производстве, и медицинское заключение, прокуратура пришла к выводу, что установить, кто спровоцировал драку, и имелась ли причинно-следственная связь между оскорблениями в адрес заявителя и дракой, не представляется возможным. 26 июля 2011 года заявитель подал жалобу на решение о прекращении производства по делу. 8 августа 2011 года адвокату заявителя была предоставлена возможность изучить материалы дела. В тот же день она ходатайствовала о допросе Е.Д. в качестве подозреваемого, или, по крайней мере, свидетеля; она также потребовала проведения очной ставки (szembesítés) между заявителем и Е.Д. Это ходатайство было отклонено на основании того, что Е.Д. уже был допрошен в качестве подозреваемого в параллельном производстве по обвинению в нарушении общественного порядка, и что его показания приложены к материалам дела в качестве письменных доказательств. 16 августа 2011 года заявитель также оспорил решение и ходатайствовал о принятии дальнейших мер по расследованию.
8 сентября 2011 года Региональная прокуратура земли Чонград оставила решение первой инстанции без изменений, постановив:
«Принимая во внимание обстоятельства происшествия, как они были описаны потерпевшим и Д.Л., хотя они могли иметь под собой расистские мотивы, установить с достаточной вероятностью, то есть определенно и вне разумных сомнений, что Е.Д. жестоко обошелся с заявителем именно из-за ромского происхождения последнего, не представляется возможным. Расистские мотивы не могут быть установлены, в частности, поскольку до происшествия Е.Д. намеревался покинуть место происшествия и вернулся лишь после того, как потерпевший его спровоцировал, а единственной информацией по поводу начала драки являются противоречивые показания потерпевшего и Е.Д. Ни потерпевший, ни Д.Л. не представили подробные сведения о том, допускал ли Е.Д. дальнейшие расистские комментарии после того как вернулся, до или во время драки. Сообщения в сети Facebook, приложенные к уголовному делу, лишь доказывают, что накануне Е.Д. напал на неизвестное лицо ромского происхождения. На основании этих и последующих сообщений не представляется возможным установить определенно и вне разумных сомнений, что нападение произошло именно из-за ромского происхождения жертвы,.
На основании вышеизложенного и с учетом имеющихся сведений и доказательств, расистские мотивы Е.Д. являются весьма вероятными, но не могут быть установлены определенно и вне разумных сомнений».
Что касается дальнейших мер по расследованию, прокуратура указала, что, учитывая коренные противоречия между показаниями Е.Д., заявителя и Д.Л., проведение очной ставки не имеет шансов на успех. Кроме того, Е.Д. предоставил подробное описание событий в своих показаниях, данных в качестве подозреваемого в параллельном производстве, таким образом, дальнейшие допросы не представляются целесообразными.
11 мая 2012 года районный суд г. Сегеда признал Е.Д. виновным в нарушении общественного порядка в связи с дракой с заявителем и назначил ему наказание в виде одного года лишения свободы условно.
Оценка Суда
В настоящем деле заявитель участвовал в драке с молодым человеком, который, по утверждению заявителя, жестоко напал на него. В медицинском заключении, составленном после драки, указано, что у него были обнаружены синяки на груди, спине, шее и лице. Причинение этих телесных повреждений усугублялось восприятием мотивов совершения преступления как расистских: заявитель утверждал, что до начала драки он подвергся расистским оскорблениям со стороны самого правонарушителя и трех других лиц. Суд полагает, что в свете этих факторов и, в частности, потенциального оскорбления человеческого достоинства по расовым мотивам, если таковые имелись, обращение, которому подвергся заявитель, подпадает по действие статьи 3 Конвенции.
В настоящем деле заявитель подал заявление в прокуратуру, тем самым поставив власти в известность относительно возможных расистских мотивов нападения. На основании жалобы заявителя прокурор начал расследование по факту жестокости в отношении представителя группы по статье 174/B Уголовного кодекса Венгрии. Принимая во внимание составные элементы объективной стороны правонарушения, Суд считает, что расследование этого правонарушения было, в принципе, способно выявить его расистские мотивы, если таковые имелись.
Суд напоминает, что отсутствие выводов по итогам расследования, не означает само по себе, что оно было неэффективным: обязательство провести расследование «является не обязательством результата, а обязательством действия» (см. Milić and Nikezić v. Montenegro, nos. 54999/10 and 10609/11, § 98, 28 April 2015).
Суд, прежде всего, отмечает, что органы, расследовавшие инцидент между заявителем и Е.Д., располагали показаниями заявителя и Д.Л., которые утверждали, что до начала драки Е.Д. обозвал заявителя «грязным цыганом».
Как ранее постановил Суд в деле Nachova, касавшемся утверждений сотрудников правоохранительных органов в связи с операцией с применением силы против представителей этнических и иных меньшинств, любые свидетельства о расистских высказываниях имеют прямое отношение к вопросу о том, было ли противоправное и основанное на ненависти проявление жестокости. Когда в ходе расследования обнаруживаются такие свидетельства, их следует проверить и, в случае их подтверждения, тщательно изучить все факты в целях выявления возможных расистских мотивов.
Следовательно, оспариваемое высказывание, рассматриваемое на фоне документально признанного предубеждения и враждебности в отношении ромов, требовало проверки мотивов правонарушителя, а именно допущения о том, что поведение Е.Д. являлось преступлением на почве ненависти.
Суд установил, что, согласно статье 174/B Уголовного кодекса Венгрии, действовавшего на момент рассматриваемых событий, жестокость в отношении лица в связи с его принадлежностью к конкретной группе считалось преступлением, за которое было предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до трех лет. Так, соответствующие положения запрещали жестокость или словесные оскорбления, на которые жаловался заявитель. Расследование было направлено на проверку того, были ли действия правонарушителя направлены против лица в силу его принадлежности к защищаемой группе. Национальные власти действительно установили, что заявитель, будучи ромом, подвергся жестокости и расистским оскорблениям, и что мотивом преступления могло быть предубеждение, и предприняли необходимые шаги для установления мотивов Е.Д.
Так, власти допросили Е.Д. на предмет возможной расистской подоплеки его поведения, пусть и в рамках параллельного расследования по делу о нарушении общественного порядка. Его показания были приложены в качестве документальных свидетельств к материалам дела о жестокости в отношении представителя группы.
В отсутствие признания Е.Д. о наличии расистских мотивов, следственные органы рассмотрели вопрос о том, можно ли сделать предположение о наличии таких мотивов на основании слов, действий или обстоятельств инцидента. В частности, они приняли во внимание показания заявителя и его девушки о расистских высказываниях Е.Д. до начала драки. Для разрешения противоречий между их показаниями и показаниями Е.Д., следственные органы целенаправленно допросили других свидетелей, то есть двух сотрудников полиции, в отношении реплик, которые они могли слышать до и во время драки между заявителем и правонарушителем. Из показаний сотрудников полиции нельзя было сделать каких-либо выводов на этот счет, поскольку они прибыли на место происшествия уже после окончания драки. Кроме того, личности знакомых заявителя, появление которых положило конец драке, оставались неизвестными сотрудникам прокуратуры на протяжении всего расследования. Прокуратура решила не проводить очную ставку между заявителем и Е.Д. лишь потому что, по мнению прокуратуры, эта очная ставка не имела шансов на успех.
В любом случае представляется, что прокуратура земли Чонград приняла версию событий, представленную заявителем и Д.Л., в частности, их утверждения о дискриминационных высказываниях, допущенных Е.Д. (см. § 17 настоящего решения). Даже на этом фоне прокуратура была неспособна определить, было ли ромское происхождение заявителя связано с инцидентом. Отмечалось, что также было невозможно установить, кто начал драку, особенно в силу того, что Е.Д. собирался покинуть место происшествия, когда началась ссора.
Следственные органы дополнительно изучили вопрос о том, возможно ли сделать соответствующие выводы на основании других доказательств. Они изучили сообщения Е.Д. в социальной сети в целях установления его приверженности расистской идеологии, и допросили его по поводу значения этих сообщений (см. § 14 настоящего решения). Они пришли к выводу, что эти сообщения свидетельствуют лишь о том, что Е.Д. оскорбил не названное и не установленное лицо ромского происхождения; ни из содержания сообщений, ни из последующих комментариев нельзя было сделать вывод о том, что оскорбление произошло из-за ромского происхождения жертвы. Власти установили, что инцидент мог быть продиктован иными, нежели расистские, мотивами и признали, что, хотя расистские мотивы с большой вероятностью могли быть, это не может быть установлено вне разумных сомнений для осуждения Е.Д.
Суд напоминает, что в его задачи входит не применение национального законодательства и решение вопроса о виновности лиц, обвиненных в правонарушениях, а проверка того, проявили ли компетентные органы особое усердие при рассмотрении дела, как того требуют процессуальные обязательства согласно Конвенции (см. Abdu, упомянутое выше, § 33).
Суд отмечает, что органы прокуратуры провели расследование жалоб заявителя в отношении возможных расистских мотивов Е.Д. и рассмотрели ряд аргументов, выдвинутых заявителем в поддержку своих утверждений, включая высказывания правонарушителя, особенно по окончании драки. Суд считает, что власти не отнеслись к делу таким же образом, как к делам, не имеющим расовой подоплеки.
Суд далее установил, что отказ властей привлечь Е.Д. к ответственности был основан на том, что его расистские мотивы не могут быть установлены «определенно и вне разумных сомнений». В частности, власти исходили из того, что установить, как конкретно началась драка, не представляется возможным, и что, учитывая некоторые факты (см. § 15 настоящего решения), драка могла произойти по иным мотивам, нежели расовая ненависть. В своих возражениях Правительство придерживались этой точки зрения (см. § 43 настоящего решения). Во-вторых, по мнению национальных властей, сообщения Е.Д. в социальной сети после инцидента, хотя в них и была упомянута жертва ромского происхождения, не могли быть связаны с полной определенностью с конфликтом с заявителем и не проливали свет на ее причины.
Что касается первого вопроса, Суд придерживается мнения о том, что преступлениями на почве ненависти могут считаться лишь действия, вызванные исключительно характеристиками жертвы. С точки зрения Суда, у правонарушителя были смешанные мотивы, и на него оказывали влияние ситуативные факторы, такие же или более интенсивные, нежели вызванные его предубеждением по отношению к группе, к которой принадлежал потерпевший. Таким образом, Суд не разделяет мнение прокуратуры в отношении доказательств того, что нападение произошло «именно» из-за ромского происхождения заявителя.
Что касается второго вопроса, Суд отмечает, что в своих сообщениях в социальных сетях Е.Д. явно подчеркивал ромское происхождение потерпевшего и троих мужчин, благодаря которым тот смог избежать расправы (см. § 11 настоящего решения), что соответствует версии событий, изложенной заявителем. Кроме того в своих показаниях, данных после инцидента, Е.Д. подтвердил, что его сообщения были связаны с конфликтом с заявителем, но отрицал, что он наносил заявителю удары по голове, утверждая, что причинил последнему более легкие телесные повреждения.
Следственные органы не объяснили, почему содержание этих сообщений и последующие показания заявителя не могут быть определенно связаны с обжалуемыми событиями, и почему на их основании нельзя сделать вывод о мотивах нападения Е.Д. на заявителя.
В этой связи Суд, помимо одобрительных комментариев знакомых Е.Д., считает существенным тот факт, что среди сообщений была ссылка на фрагмент фильма, содержащий абсолютно фанатичные и расистские замечания, и известный как таковой. Органы прокуратуры не привели оснований, по которым они не посчитали это доказательством расистских мотивов, особенно если принять во внимание высказывания Е.Д., согласно которым круг лиц, к которым главный герой видеозаписи питает отвращение, может быть дополнен «другим мусором, живущим среди нас».
Проигнорировав этот момент, органы прокуратуры пришли к выводу, что ответственность Е.Д. за проявление жесткости в отношении члена группы не может быть установлена «вне разумных сомнений», и прекратили производство по делу без предъявления обвинений.
Памятуя о своей вспомогательной роли, Суд обращает особое внимание на то, что он не должен подменять своей собственной оценкой фактов выводы национальных властей. Тем не менее, Суд отмечает, что упорное отрицание национальными властями расистских мотивов, их нежелание провести параллель между сообщениями Е.Д. в социальных сетях и рассматриваемым инцидентом, несмотря на явную взаимосвязь, и, наконец, их неспособность установить расистские мотивы на фоне очевидных признаков преступления на почве ненависти, таких как сообщения в социальных сетях, стали результатом явно необоснованной оценки обстоятельств дела.
Все это подрывает эффективность расследования в степени, несовместимой с обязательством государства провести всестороннее расследование.
На основании вышеизложенного, Суд пришел к выводу, что была нарушена статья 14 Конвенции в совокупности со статьей 3 Конвенции.
Особое мнение судьи KJØLBRO
“Я не согласен с большинством в том, что была нарушена статья 14 Конвенции в совокупности со статьей 3 Конвенции. Иными словами, я не согласен с тем, что государство не выполнило свое позитивное обязательство провести эффективное расследование в связи с предполагаемой жестокостью по расовым мотивам…”
